Мария Софейкова

Перепелиный рассвет

Аннотация (возможен спойлер):

На рассвете, когда солнце озаряет темным золотом цветущую долину, когда первые птичьи трели разрезают прохладный воздух, когда дыхание превращается в белесые облачка пара… рождаются чудеса.

[свернуть]

 

 

Когда-то давно, когда еще был ребенком и подростком, я любил отдыхать летом у бабушки. Купаться в речке, гулять по лесу, гонять соседских гусей, строить шалаши и, особенно, взбираться на каменистый пригорок в отдалении от бабушкиного дома. С него открывался необыкновенный вид на расположенную за ним цветущую долину. Глубокий насыщенный аромат разнотравья и множество незнакомых, но ярких и красивых цветов всегда поражали меня. В детстве мне казалось, что эта долина волшебная, такое место просто не может быть обычным.

Моя младшая сестра часто рассказывала мне свои фантазии о тех волшебных вещах, которые скрываются в долине от большинства людей. Помнится, я каждый раз смеялся над ее придумками и дразнил фантазёршей, но и сам то и дело выглядывал среди цветов и трав что-то необычное.

Бабушка у нас была добрая и позволяла нам делать то, что мы сами хотели. У нее был только один строгий запрет – нельзя было оставаться в долине после заката или приходить туда до восхода солнца. Я считал, что этот запрет появился только из-за бабушкиного беспокойства, что мы потеряемся, и ничего странного в нем не видел, поэтому слушался.

Пока однажды бабушка не уехала в город на неделю, оставив меня одного и попросив соседей присмотреть за мной.

Тогда я решил подольше погулять и дошел до самой долины. Я лежал среди ароматных трав, раскинув руки. В простой льняной рубахе и старых штанах, совершенно босой и счастливый. Надо мной проплывали пушистые белые облака и птицы, около меня кружили изящные бабочки и шустрые стрекозы. Проникнувшись умиротворением долины, я не заметил, как солнце окрасилось в красный и начало заходить.

Я любовался сначала разливающимся по небу червонным золотом закатом, а после – мириадами ярких звезд над головой и мелькающими в густой траве светлячками. Земля понемногу остывала, становилось влажно, но я замечал только красоту перед своими глазами.

Время пронеслось незаметно, горизонт начал светлеть. Я приподнялся, чтобы немного размяться, и мой взгляд случайно упал на группу перепелок на небольшом возвышении неподалеку. Высокая трава скрывала меня от них, поэтому они были безмятежны и не подозревали о моем присутствии. Я замер, чтобы неловким движением случайно не выдать себя и не спугнуть их.

Темное золото первых солнечных лучей нового дня залило долину, загорелись ярким огнем полевые цветы, вдали послышались первые птичьи трели. Дыхание превращалось в невесомые белесые облачка пара. Перышки на крыльях перепелок засияли, озаренные занимающимся рассветом.

Вдруг на моих глазах перепелки обернулись девушками. Они скинули с себя верхние платья с вышитыми золотом и жемчугом перьями, оставшись в свободных светлых нижних платьях. Все с распущенными длинными волосами и пестрыми украшениями на изящных шейках. Я пригнулся, прячась в траве от их взглядов.

Девушки смеялись и веселились, собирали цветы и плели из них венки, пели на непонятном мне языке. Ближайшая ко мне, круглолицая и черноокая, застенчиво смеялась, прикрывая улыбку ладонью, а после защебетала по-птичьи. Другие звали ее Тулай и, судя по покровительственному отношению, она была самой младшей.

Девушки-перепелки веселились и отдыхали, любовались восходом и цветами, никуда не торопясь. Но стоило только нижнему краю солнца оторваться от горизонта, они тут же подскочили, накинули свои расшитые золотом и жемчугом платья и, обернувшись вновь перепелками, вспорхнули ввысь.

Я вернулся домой и еще долго не мог отойти от увиденного. Уже к вечеру мне начало казаться, что ночью я все-таки уснул и девушки-перепелки мне приснились, но лицо Тулай, ее смех и птичьи песни не выходили из головы. Следующим утром я встал затемно и отправился в долину. Залег в мокрой от росы траве и затаился, высматривая свой сон наяву.

Как и в первый раз, стоило первому лучу солнца коснуться оперения перепелок и позолотить его, как они обернулись девушками в платьях с вышитыми золотом и жемчугом перьями и с пестрыми бусами. Тулай была среди них. Только скинув оперение, она тут же уселась среди ароматных цветов и начала заплетать густые черные волосы в косу, вплетая в нее цветы. Потом сняла с шеи бусы и начала перебирать их, оборачивать вокруг пальцев и смотреть сквозь прозрачные бусины на солнце. Она так заигралась со своими бусами, что совсем не заметила, как солнце почти полностью вышло из-за горизонта. А когда опомнилась, несколько перепелок уже взлетело. Тулай поспешила к своему платью, выронив по пути бусы и, бросив на них тоскливый взгляд, обернулась перепелкой вместе с тем, как последний недостающий луч солнца коснулся долины и солнце взошло. Я смотрел на взлетающую перепелку с позолоченными солнцем перьями и не мог отвести взгляд.

Оброненные Тулай бусы, которые я подобрал, напоминали мне о прекрасной девушке-перепелке и служили доказательством того, что это не был сон. В цветущей долине на рассвете перепелки действительно оборачиваются девушками, а после снова надевают свое оперение.

Я жил у бабушки каждое лето в детстве, но никогда не слышал ни слухов, ни местных легенд о долине за пригорком и перепелках. Привлекать внимание к этому чуду мне не хотелось, поэтому спрашивать у соседей, не знают ли они о чем-то таком, не стал. Вместо этого я дошел до другого конца деревни, где немного в отдалении от большинства домов стояло жилище кузнеца, самого старого жителя деревни. Бабушка рассказывала, как в ее детстве он, тогда еще парень не намного старше меня, собирал со всей деревни детвору и рассказывал местные легенды, водил их к реке и в долину, организовывал походы в небольшую пещеру в нескольких часах пути от деревни. И пусть память у него с возрастом стала не такой хорошей, как была раньше, я надеялся, что он знает и помнит то, что меня интересует.

У кузнеца я просидел весь вечер, услышал множество легенд и сказаний, интересных и необычных, лишь малую часть которых я слышал раньше. К сожалению, я не догадался тогда записать их, о чем впоследствии долго жалел. Но то, зачем пришел, я услышал.

Долина за пригорком носила название Кояш Учы, Ладонь Солнца, и считалась волшебным местом, особенно на рассвете. По легенде, которую рассказал мне кузнец, когда-то давно жила красавица Асли, черновласая, черноокая, луноликая. И влюбилась в юношу по имени Альтан, сына кузнеца, за которого собралась выйти замуж. Но в Асли был влюблен не только Альтан, но и его друг. И когда юноши ушли подальше в поисках лучших жарок1, которые Альтан собирался подарить Асли, друг Альтана скинул его в реку, в том месте глубокую и бурную, а когда вернулся, сказал Асли, что Альтан оступился и утонул. Асли была в отчаянии. Но несмотря на ее горе, юноши продолжили к ней свататься, и друг Альтана был первым среди них. Асли не желала выходить ни за кого, кроме Альтана и обратилась к Великому Небу Тенгри и Матери-Природе Умай с мольбой о помощи. Они услышали ее и превратили в перепелку. Но Альтан не погиб, он сумел выбраться из реки. А вернувшись, узнал, что случилось с Асли. Долго искал Альтан способ вернуть возлюбленную. Он выковал из червонного золота солнце, столь же горячее, сколь сильной была его любовь к Асли. Он нашел Асли-перепелку в долине и поднял над головой солнце, умоляя Тенгри и Умай вернуть ему Асли. Как только свет солнца из червонного золота коснулся оперения перепелки, птица обратилась девушкой в платье с вышитыми золотом и жемчугом перьями и кинулась в объятия возлюбленного. Но стоило Альтану опустить руки с солнцем, как Асли вновь стала перепелкой. Вновь поднял Альтан солнце, обжигавшее ему руки, и вновь стала Асли девушкой. Скинула она верхнее платье, расшитое золотом и жемчугом, и осталась человеком даже когда Альтан опустил солнце. Тенгри и Умай оставили солнце из червонного золота в долине, именно оно светит во время рассвета. Асли и ее дочери в этой долине могли с помощью своих платьев и света солнца превращаться из девушек в перепелок и обратно. Долину назвали в честь чудесного солнца из червонного золота и обгоревших ладоней Альтана, который держал в руках горячее солнце, чтобы вернуть возлюбленную. Долина Кояш Учы – Ладонь Солнца – то место, где Альтан-рассвет встретил перепелку, которая превратилась в Асли, имя которой означает «настоящая».

Когда кузнец рассказывал мне эту легенду, перед глазами вместо Асли стоял образ Тулай, столь же красивой, как и Асли, с такими же черными глазами и волосами, с лицом круглым и прекрасным, как луна.

Была уже поздняя ночь, когда я вышел от кузнеца. Не заходя домой, я сразу направился в долину. Все время до рассвета я вспоминал услышанные легенды, любуясь на звезды. А с первыми лучами рассвета снова наблюдал за девушками-перепелками. Тулай, только обратившись девушкой, тут же бросилась искать в траве свои бусы, лежавшие у меня дома. Другие девушки пытались ей помочь, но вскоре решили не тратить на это драгоценное время и убежали играть. А Тулай все продолжала искать свои бусы, продвигаясь в мою сторону. Я затаил дыхание и лег на землю, а когда она подошла совсем близко, прикрыл глаза и притворился спящим, сквозь ресницы незаметно наблюдая за ней.

Тулай, заметив меня, тихонько охнула. Но, когда я не отреагировал, присела и легким движением пальцев поправила спавшую мне на глаза челку. От волнения я почти полностью закрыл глаза, боясь, что меня раскрыли. Тулай замерла, все еще касаясь кончиками пальцев моего виска, а после невесомо провела по уху и тихонько рассмеялась.

- Трава мокрая, да и земля холодная, что же ты уснул в столь неподходящем месте, - с насмешливой укоризной произнесла она, пальцами проверяя температуру моего носа. – Вон, и нос ледяной. Заболеешь же, - она покачала головой, а потом дернулась и резко посмотрела на солнце, почти оторвавшееся от горизонта. – Не заболей, - тихонько кинула она мне, и побежала за верхним платьем.

Еще долго я лежал в долине, вдыхая аромат трав и улыбаясь. Каждый раз, стоило мне вспомнить Тулай и нашу одностороннюю встречу, мне хотелось увидеть ее еще раз, а лучше – поговорить с ней. Хотелось увидеть ее улыбку вблизи, рассмешить ее, послушать ее мелодичный голос, узнать, что ей нравится...

На следующий день я дождался, когда девушки оставят верхние платья и отойдут играть, подобрался ближе и стащил платье Тулай. Отполз в сторону и издалека наблюдал за тем, как Тулай с подругами веселится. Пришло время улетать, все перепелки уже взлетели, только Тулай все не могла найти свое платье. Я медленно поднялся и, стараясь не напугать, начал медленно приближаться, осторожно держа в руках платье, красоте вышивки на котором уже успел подивиться. Оказалось, что между жемчугом были еще и почти невесомые серебряные кружева столь тонкой работы, что я и представить не мог, как возможно создать такую красоту.

Тулай заметила свое платье и без раздумий кинулась ко мне, выхватывая его у меня из рук и набрасывая на себя, не опасаясь превратиться в перепелку при мне. Но солнце оторвалось от горизонта за пару мгновений до этого, поэтому ничего не произошло. Тулай растерянно переводила взгляд с меня на солнце. Уголки ее губ опустились, рот приоткрылся в недоумении, внутренние уголки бровей поднялись, выражая тревогу.

- Извини, что стащил твое платье, но мне хотелось познакомиться с тобой, а как иначе тебя задержать, я не знал, - я виновато улыбнулся ей, пытаясь успокоить.

Но Тулай вцепилась пальцами в свои волосы, бормоча что-то, перемежая человеческую речь с птичьими трелями. Я попытался коснуться ее, но она дернулась назад. Она выглядела встревоженной, испуганной и немного рассерженной. Мне хотелось помочь ей и поднять ее настроение, стереть тревогу с ее лица, но я не знал, как.

- Теперь я не смогу улететь до следующего восхода солнца! Что же мне делать?.. – она обхватила себя за плечи, смотря на меня с отчаянием.

- Ты же Тулай, правильно? - уточнил для начала я, решив познакомиться хотя бы так. – Ты когда-нибудь гуляла по-человечески за пределами долины? Купалась в реке? Ходила в лес? Была на водопаде неподалеку или в пещерах? - я увидел на ее лице интерес и воодушевление. – Я могу показать тебе все это. Если ты доверишься мне, - я улыбнулся и протянул ей руку.

Тулай согласилась пойти со мной, раз уж все равно домой до рассвета вернуться не сможет. Мы прошли через лес, обходя стороной деревню, и направились к скалам, с которых стекал проток реки, падая вниз водопадом, а после добрались до пещер, в стенах которых были небольшие вкрапления кристаллов. С трудом, но я выковырял один небольшой симпатичный кристалл из стены для Тулай, заслужив ее улыбку в ответ. К закату мы вернулись в долину и успели полюбоваться на то, как брусничный цвет постепенно вытесняется черничным, а после на небе загораются звезды, а в траве просыпаются светлячки.

Тулай со звонким смехом бегала за светлячками, на бегу крича мне, что светлячки – это души предков, которые присматривают за нами и охраняют наш сон в ночи, с энтузиазмом и увлеченностью рассказывала мне про созвездия, Великое Небо Тенгри и Мать-Природу Умай, про своих родителей и многочисленных сестер-перепелок. Она искренне смеялась и ярко улыбалась, ее глаза сверкали, как звезды над нашими головами. Я любовался и не мог налюбоваться. Ею, такой живой и искренней, красивой и энергичной. Я мог бы провести с ней в долине не один день, общаясь и разговаривая, но начало светать. Тулай, заметив, что солнце скоро покажется из-за горизонта, попросила меня уйти, чтобы не волновать сестер. Я хотел было отказаться или скрыться в траве, но уступил под ее умоляющим взглядом.

- Спасибо тебе, Канатсыз Ирек, - Тулай подарила мне свою обворожительную жемчужную улыбку. – И за эту просьбу, и за весь сегодняшний день!

В деревню я возвращался сам не свой и чуть не сбил с ног идущую к реке женщину, в качестве извинения пришлось помогать ей набирать в ведра гальку для сада и нести их до самого ее дома. И все время у меня из головы не выходила непонятная фраза Тулай. Я не понимал, что значит «Канатсыз Ирек» и это заставляло меня нервничать все больше. Настолько, что я пошел к кузнецу, спросив у него.

После заката я лежал в долине, перебирая пальцами пестрые бусы Тулай и прокручивая в голове наш день с ней и ее слова. Оказалось, что «Канатсыз Ирек» означало «Бескрылая свобода». И мне казалось, что я понял значение этого прозвища. Тулай, несмотря на наличие крыльев и возможность летать, почти нигде не была, проводя каждый день с сестрами в долине, а я, лишенный крыльев, показал ей за один день множество красивых мест и чего-то нового. Она еще ночью признавалась, что никогда не чувствовала себя такой легкой и быстрой, как когда бегала за светлячками по траве босыми ногами.

Предаваясь приятным мыслям о Тулай, я не заметил, как заснул. А проснулся от того, что кто-то осторожно водил у меня по лицу, будто обводя контуры. Приоткрыв глаза, я увидел Тулай. Она сидела рядом со мной в светлом нижнем платье и улыбалась. Заметив на ее шее бусы, я рефлекторно сжал пальцы и, не почувствовав в них ничего, растерянно посмотрел сначала на свою руку, а после – на Тулай. Девушка засмеялась и поблагодарила за то, что нашел бусы.

Я хотел было заговорить с ней, предложить и сегодня сходить куда-нибудь, как она подскочила, услышав голос сестры, и улыбнувшись мне на прощание, вспорхнула перепелкой вверх. Я с разочарованным стоном ударил кулаком по земле. Пришлось подниматься и идти домой, где я неожиданно обнаружил беспорядок. Уборка в доме казалась не самым худшим вариантом убить время, поэтому я занялся домашними делами, освободившись только к вечеру. Лег спать раньше, чтобы пораньше встать и успеть в долину до того, как прибегут Тулай с сестрами.

Я уговорил Тулай снова остаться человеком, в этот раз мы купались в речке, я учил Тулай плавать. А после собирали в лесу ягоды, которыми Тулай решила угостить сестер. Я рассказывал смешные истории из своей жизни, она делилась знаниями о ягодах и растениях. Ночью развели на берегу костер и пожарили несколько найденных Тулай грибов вместе с чудом пойманной мной рыбой. К утру я проводил Тулай в долину и снова ушел по ее просьбе.

А дома меня ждала бабушка. Встревоженная и рассерженная, она сначала все-таки накормила меня, а потом уже начала отчитывать и допрашивать. Оказалось, что она вернулась еще утром и все это время ждала меня. Я пытался отговориться тем, что весь день провел у реки, а вечером разжег костер и посидел около него, но бабушка стряхнула с моих волос травы и мелкие цветы из долины. По ее взгляду было понятно, что она разочарована.

- Ты ходил в долину на рассвете, не так ли? – огорченно спросила она, качая головой. – И, разумеется, видел дочерей Альтана и Асли, - она со вздохом села в кресло и внимательно посмотрела на меня. – Ты слышал пение кого-нибудь из них? По глазам вижу, что слышал, - она вздохнула еще горше, чем раньше. – Именно поэтому я запрещала тебе ходить в долину после заката, когда там летают духи предков, и до восхода, когда эти перепелки скидывают оперение, - она бросила на меня острый взгляд с большой долей сочувствия. – Послушай старую мудрую бабушку, не ходи больше в долину и не общайся с перепелками. Они не принесут тебе ничего хорошего. Берегись их. Песней сердце похитят, поцелуем разум возьмут. Последнее у тебя, вроде бы, пока на месте, - пробормотала она, кряхтя.

А я вспоминал улыбку Тулай и ее звонкий смех и осознавал, что уже это перепелки принесли хорошего в мою жизнь. Я широко улыбнулся бабушке, прося не беспокоиться. А сам думал совершенно не о том, чтобы избегать перепелок.

Я думал о том, что влюбился в Тулай.

Я продолжил по утрам приходить в долину и встречаться с Тулай. Мы еще несколько раз выбирались вместе посмотреть окрестности и к речке. А в полнолуние мы устроили пикник в долине. Серебристая луна освещала долину, светлячки кружили вокруг нас, создавая романтичную атмосферу, а бутерброды, фрукты и ягоды казались самой изысканной и вкусной едой в мире, потому что я был с Тулай. Она наслаждалась собранными нами ягодами и сливами из бабушкиного сада.

Когда начало светать, я поймал взгляд Тулай и поцеловал ее. Каждый раз она просила меня уйти до того, как солнце покажется из-за горизонта, и я не сомневался, что и в этот раз будет так. Но перед тем, как уйти, хотел завершить эту чудесную ночь чем-то особенным.

Реакция Тулай меня поразила. Она отскочила, закрывая рот рукой и со страхом смотря на меня. Ее руки дрожали, она неверяще качала головой, в ее глазах собирались слезы.

- Нет... Что же ты наделал?! – она развернулась и убежала, буквально влетая в объятия успевших обернуться девушками старших сестер. Девицы смотрели на меня враждебно, успокаивая Тулай, и явно не собирались давать нам поговорить.

Я решил дать ей время успокоиться и поговорить с ней на следующий день. Но следующим утром ни одна перепелка в долине не появилась. И через день. И даже через неделю.

Девушки-перепелки перестали приходить в долину на рассвете и скидывать оперение.

Я до самого отъезда каждый рассвет встречал в долине в надежде встретить Тулай, но она так и не появилась, как и ее сестры. Бабушка с горечью говорила, что я все-таки потерял разум от поцелуя перепелки. Она высказывала надежду, что вдали от долины я приду в себя.

Но этого не случилось. Я в течение нескольких лет каждое лето проводил у бабушки, встречая рассветы в долине и высматривая перепелок. А потом просто перестал приезжать, заняв время учебой и работой. Но Тулай преследовала меня. Стоило мне расслабиться и отвлечься, как в мыслях возникала она, ее голос, ее смех.

Я много лет не был в долине Кояш Учы, но вчера я получил письмо с пером перепелки внутри. Письмо от Тулай, в котором она говорила, что влияние песни и поцелуя перепелки должно было уже пройти, и если я все еще хочу ее видеть, то она ждет меня в долине. Письмо мне передала бабушка и взгляд ее был совершенно другим, чем в то время, когда я каждый день ходил в долину. В нем больше не было жалости или сожаления, только тепло и одобрение. Она сказала, что с того самого дня, когда я перестал приезжать к ней, мимо ее дома стала иногда проходить черноглазая красавица с толстой косой темных волос, которая спрашивала обо мне. Бабушка, посомневавшись немного, выдала мне секрет Тулай – она боялась, что, как и говорится в легендах, как говорила когда-то бабушка, песня и поцелуй перепелки забрали мое сердце и разум. Но бабушка, улыбнувшись и погладив меня по щеке, призналась, что ошибалась. Она посоветовала хорошенько обо всем подумать и принять решение, на этот раз не слушая никого, кроме себя и своих чувств и желаний.

И вот я встречаю рассвет в долине Кояш Учы впервые за много лет. Вокруг все то же разнотравье и яркие цветы, воздух по-прежнему прохладный и ароматный, а солнце все такое же червонно-золотое. И когда Тулай появляется передо мной, скинув платье с вышивкой перьев, я с улыбкой обнимаю ее.

- Я скучала, - всхлипывает она, на своем плече чувствую влагу от ее слез, а на спине – крепкую хватку.

- Мне тебя не хватало, - признаюсь, прижимая ее к себе и целуя в макушку. – И поцелуя перепелки я не боюсь, - улыбаюсь, заглянув ей в глаза. Она за это время стала еще прекраснее, но я вижу, что она все та же – энергичная и веселая, увлекающаяся и искренняя.

- Я теперь тоже, - Тулай улыбается и сама тянется ко мне.

 

Примечания

  1. Жарки – Купальница Азиатская, ее цветы также называют огоньками

Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 2. Оценка: 5,00 из 5)
Загрузка...