Бирюза

Сказка о девочке по имени Счастье

Полынный мир

 

Огромный ковёр степи с серебряной от радиации травой в человеческий рост и радоновые озера, рядом с которыми счетчик Гейгера просто сходит с ума. На сопках — пятна солончака с фиолетовой коркой. Горький полынный ветер, после которого остается металлический привкус во рту. Это Полигон — место, откуда пришла беда в отчий край. Прошли сотни лет, но люди продолжают умирать от демонов радиации.

Те, кто имел власть и деньги, чтобы спастись ушли под землю: в построенные там мегаполисы. На поверхности остались брошенные города и аулы, в которых до сих пор выживают редкие люди...

Её не зря назвали Куаныш — счастье. Нормальные ручки и ножки, целые, не обрубки. Голова — одна и обычного размера. На ручку ей при рождении надели браслет с бусинками из стекла — «Глаз Фатимы» — от порчи, а на пухлую шею тумар — оберег из кожи в виде треугольника с зашитым внутрь листочком со строчками из Корана. Сильная защита от злых духов и сглаза.

Мама, которая надевала обереги на дочь, рано сгорела от лучевой болезни. Правда, она умерла счастливой, не узнав, что её Куаныш все же настигли демоны Полигона.

В год у девочки впервые случился перелом ножек: малышка пыталась встать, а упав, сломала обе ноги. Потом кости стали ломаться просто от прикосновения стёганого одеяла, которое согревало во время зимних холодов.

Скота становилось всё меньше и меньше кизяка, которым ата — дедушка — топил печь. В одну суровую зиму он хотел срубить вишню, посаженную в день рождения внучки. Но Куаныш не дала, уж очень вкусны летом ягоды размером с небольшие яблочки.

Дедушка даже к старости не потерял острого слуха и, когда раздавался звук поломанной спички, такой обыденный и страшный, он знал — это очередной перелом ножек любимой внучки.

Потом было много боли и больница: саманный барак с выбеленными стенами и пропахшими хлоркой палатами.

И диагноз как приговор: болезнь «хрустального человека». Любая травма приводит к перелому хрупких, пораженных изнутри мутацией гена костей. Конечно, девочке, от природы шустрой и любознательной, тяжело усидеть на одном месте, а мир вокруг так опасен. И ата придумал для нее игру: катал на тачке по степи, положив в короб побольше овечьей шерсти.

Все звали её девочкой-улыбкой, так она радовалась всему, что видели ее черные как бусинки оберега глаза.

Дедушка рассказывал, что далеко отсюда есть большие подземные города, где нет ветра, радиации и Солнца. Но сам он с внучкой ездил только в районную больницу.

— Надо увезти ребенка в подземный город. У вас есть родственники? — устало спросила деда врач, хотя понимала, что никого у старика нет там, в избранных. Сама она осталась в поселке из-за данной клятвы какому-то Гиппократу.

Женщина передавала лекарство, которое присылал один важный человек из столицы для земляков. Благодаря этим таблеткам кости становились прочнее, Куаныш могла недолго, но ходить.

Ата согласно кивнул, подарил немудреные подарки — шарики курта, высушенного творога — и после очередного наложения гипса увез Куаныш домой.

Но однажды утром ата не проснулся. В дом пришли соседи и унесли его, завернутым в ковер, на кладбище, на котором у живых нет ни денег, ни сил построить мазары, и на могиле просто складывали камни.

 

***

 

Куаныш повезли в дом для инвалидов. Уже настала осень, Солнце пряталось за тучи, накрапывал дождь. Полынь отцвела, но её терпкий аромат еще кружил по степи. Девочку посадили в инвалидное кресло и крепко закрепили в кузове небольшого фургона. Холодно, а Куаныш всё равно рада — глядя вдаль, на дорогу, можно представить, что за теми сопками родной аул.

Под шум дождя девочка уснула, а когда проснулась, оказалось, что её выгрузили на крыльце интерната. Никто её не встретил. Для врача и няни важнее принять продукты, которые привозили раз в месяц в это Богом забытое место.

Слабый дождь превратился в ливень, Куаныш в тонкой куртке промокла насквозь. Но девочка не боялась ветра или дождя. Стало обидно, что она никому не нужна, как перекати-поле — верблюжья колючка, что гонит ветер по степи.

В доме уже зажгли свет, скоро ужин, и только тут няня и врач вспомнили про оставленного на улице ребенка. Обе одинокие женщины, они не были злыми людьми – просто равнодушными.

Наконец девочку накормили и уложили спать в одной комнате с няней. Постель мягкая, теплая, но Куаныш не могла уснуть. В душе поселился страх. Он мучил болью в ногах, кусал за сердце.

По ночам, когда в стекло стучал каплями дождь, а ветер глухо выл за окном, девочка думала, что это демоны Полигона пришли за ней. И нет никого в целом мире, кто мог бы её защитить: ни дедушки, ни грозного соседского алабая. Демоны могут узнать её по голосу, поэтому надо молчать.

Куаныш и до этого считалась не очень-то разговорчивой, а тут совсем замолчала.

— Придется писать заключение и переводить в детский неврологический диспансер этого зверёныша, — сказала врач.

— Да, там хоть и психи, но дети. Что ей среди стариков делать? — Няня была бы рада не видеть ребенка, этот каждодневный укор в детских глазах.

 

***

На смену дождям пришло бабье лето. Огромное синее небо без единого облачка. Горячее Солнце отдающее земле последнее в этом году тепло. Полынный ветер, ласкающий лицо, пропитан радиацией, и он только притворяется добрым, а на самом деле злее двухголового соседского алабая, хрипло лающего на глупых овец. В один из погожих дней няня вывезла Куаныш на «прогулку» — просто поставила коляску на веранде.

Из дома выехал старичок, которого все звали Генерал. У него самая лучшая инвалидная коляска в интернате: большая, с мягким кожаным креслом, мотором и коробочкой с разноцветными кнопками.

— Пусть подзарядится, — сказал Генерал, встал потихоньку и, подхватив поданные женой костыли, ушёл с ней в беседку играть в шахматы.

Куаныш огляделась по сторонам. Никому до неё не было никакого дела. Она осторожно слезла, молясь про себя: «Только бы не перелом!» В интернате ей перестали давать лекарства для костей.

С бешено колотящимся сердцем девочка пересела в коляску Генерала,та не только заряжалась от самого Солнца, а ещё имела «глаза». Когда ребенок, нажав на кнопку, доехал до ступенек, в коляске что-то заурчало, и внизу появились дополнительные колесики — аппарат мягко прошагал лестницу, спустившись на аллею.

На кухне разгружали приехавшую машину с продуктами, ворота оставили открытыми. Коляска сама вырулила на дорогу. И вот уже Куаныш мчится по трассе туда, за сопки, где дом.

Ветер, птицы,по обочине причудливой формы кусты саксаула, служащие зимой естественной преградой от снежных заносов.

Коляска неслась по трассе, никого, не встречая на пути. И вдруг между юрко снующими черными жаворонками, поющими в небе, заблестела странная стеклянная стрекоза. Она немного покружила над степью, а потом приземлилась прямо на дорогу.

Куаныш никак бы не смогла её объехать, пришлось изо всех сил давить на красную кнопку. Коляска остановилась в нескольких шагах от «стрекозы». Из-за прозрачных стёкол из специального антирадиационного сплава на девочку смотрели две женщины и девочка в розовом наряде, похожем на облако.

«Стрекоза» вдруг заговорила мягким женским голосом:

— Как тебя зовут?

— Счастье, — ответила Куаныш.

— Ты из интерната? — спросили её.

Куаныш промолчала. Если признаться — отвезут обратно, и до дома она не доедет.

— Мы не причиним зла. Госпожа Главный благотворитель и детский омбудсмен приехали выбрать одного человека для благотворительного аукциона в столице. Всего одного.

Девочка ничего не поняла, кроме слова «столица». Про неё рассказывал дедушка. Огромный, уходивший вглубь Земли аул. Много здорового воздуха и свое Солнце, без радиации.

Куаныш увидела, как гости показывают на неё руками. «Наверное, считают психом», — огорчённо подумала девочка. Не хотелось, чтобы эти красивые женщины думали о ней плохо.

В «стрекозе» открылась дверь и на дорогу поставили лестницу. По ней спустился огромный железный человек, и бережно подняв беглянку, занёс в вертолет.

Так же осторожно поместил в кресло, застегнул ремни безопасности. Оставшись рядом с девочкой, робот задвинул стеклянную перегородку, отделив Куаныш от салона, где сидели приезжие.

— Это от радиации, —– пояснила Главная благотворительница. - Пилот, потом слетайте за документами в интернат.

Неведомая сила подняла всех вверх, стало трудно дышать, заложило уши, девочка сглотнула слюну и стало легче. Она посмотрела в окно. Внизу, на дороге сиротливо стояла коляска ,а по трасе, испуская черный дым, к ней ехал фургон из интерната. Потом стал виден только пестрый ковёр степи,которую Куаныш теперь уже увидит нескоро, а может и никогда.

 

***

Вот так с неба прилетела добрая волшебница. Благотворительный фонд разыгрывал главный денежный приз, кому-то он мог подарить жизнь, или просто её продлить.

Спускаться под землю оказалось не страшно: в большой светлой коробке которая ехала плавно вниз, Куаныш на руках у робота видела, как напротив, в такой же прозрачной коробке, спускается Главная благотворительница и её спутницы. Потом изолятор - дом, где живет много людей, странный душ без воды – просто теплые лучи, а потом душ с водой. Куаныш одели во всё новое и яркое и отвезли в ТВ-центр. Телевидение — это жара, множество бегающих людей, говорящих на непонятном языке, и яркий, ослепляющий свет.

В комнате с зеркалами молодая нервная девушка натужно растягивала губы, показывая красивые зубы, и тыкала пальцем в себя, потом в ребенка. «Делай как я», — выучила девочка новые слова.

Глупая тётя. Куаныш в посёлке все звали девочка-улыбка, но тогда у неё были ата, степь и дом. А теперь её назвали «Хрустальным ребенком».

Шоу длилось несколько часов. Куаныш ничего не сломала, но устала сидеть неподвижно полдня и показывать всем зубы.

Участники и ведущая много говорили и плакали. Куаныш хотела рассказать о Полигоне, о дедушке, но люди вокруг не знали языка степи.

— Ну чисто Маугли! Наверное, её волки воспитали, — шутили телевизионщики над самой молчаливой участницей шоу.

Девочка их не понимала, а то бы точно покусала взрослых за такие слова.

Вечером после ужина Куаныш заснула прямо в коляске.

А утром наступил Финал. Девочка видела, как ведущая и все вокруг взволнованы и радуются, будто пришёл большой праздник.

Куаныш подарили новое платье, блестящие туфельки, косы украсили белыми бантами. Она даже не сразу узнала себя в огромном зеркале от пола до потолка. Если она не победит, то ей оставят новое платье или нет? Вот бы увидели соседи в ауле, какая она нарядная!

Финал проходил не в душной студии, а в театре: огромной комнате, где много стульев. Наверху — сверкающая огнями штука на нарисованном небе. Наверное это и есть их ненастоящее Солнце.

Двух финалисток вывозили на инвалидных колясках из-за разных кулис. Когда Куаныш увидела, кого вывозят навстречу, подумала, что это та самая девочка-облако из «стрекозы», и ей стало жалко бедняжку.

Но когда их коляски поставили рядом, Куаныш рассмотрела трясущийся старчески обвисший подбородок и осыпающуюся с дряблых щек розовую пыль. На старушке красивое платье: белоснежное, с блестками. Правда, юбочка слишком короткая для такой бабушки. И голову апа-тётя не покрыла платком, как делали женщины в степи. Редкие волосы вились крупными кольцами до самых плеч.

Это была балерина. Она когда-то танцевала в этом театре, её любили влиятельные и богатые люди. Перелом шейки бедра приковал её к инвалидному креслу,пришлось участвовать в аукционе.

А место победителя только одно.

Куаныш так устала, что перестала улыбаться. Ей вдруг захотелось убежать от этих глаз, вздохов, всхлипов, от плачущего голоса ведущей. По спине тонкой струйкой стекал пот. Новое платье, которому она радовалась несколько часов назад, стало колючим и кусачим. Девочка сползла с кресла и встала на деревянный некрашеный пол.

Зал ахнул. «Хрустальный ребенок» сделал шаг, другой, ведущая в растерянности выронила микрофон. Девочка шла, но, ослепленная ярким светом, не за кулисы, а прямо к оркестровой яме. И вдруг из неё, подтянувшись, на сцену выбрался человек в черном фраке и подхватил уставшую малютку на руки.

Куаныш на мгновение показалось, что это ата нашёл её в огромном чужом городе, такими добрыми были объятья спасшего мужчины. Но когда взглянула в его лицо, то поняла, что ошиблась: у незнакомца голубые как небо глаза и светлая кожа.

Но всё равно волна доброты от его рук, словно оберег от всех хлопающих, кричащих от восторга людей.

— Впервые в нашем марафоне главный приз делится поровну между двумя участницами! — прозвенел голос опомнившейся ведущей.

И снова шум, крики.

Куаныш передавали из рук в руки, но больше такого спасительного тепла и нежности она ни в чьих объятьях не получила.

 

***

 

Из изолятора Куаныш перевели в госпиталь. Оказывается, больница может быть теплой, светлой и не пахнуть хлоркой. Здесь она всем нужна: доктору, который приходит читать карточку; медсестре, что ставит уколы и капает лекарство. А самое главное — соседкам по палате. Не старичкам, а девочкам немногим старше самой Куаныш.

Доктор знает язык степи, и от этого Куаныш ничего не боится. Совсем не страшно, когда берут кровь. Её — настоящего красного цвета, не белая, как у многих детей, сверкающих лысыми головами в соседних окнах, про них говорила медсестра.

Соседка по палате — подросток Сания, ждущая операции на позвоночнике, учила новому языку, читала сказки Недавно Куаныш узнала новое слово «принцесса». Так называли Санию её мама и папа, по телефону. Значит, принцесса — это что-то красивое и доброе.

Однажды утром девочка проснулась, а подружки не было — выписали. После завтрака медсестра передала подарок — статуэтку танцующей девочки.

— Хрусталь, — сказала она и положила фигурку прямо в руки.

Хрусталь похож на лёд, что сверкает в проруби замерзшего озера, такой же холодный и колкий, но он не тает. Статуэтка прозрачная, а когда на неё попадали лучи света — искрилась радужными огнями. «Это заколдованная принцесса», — подумала девочка, и впервые за много дней искренне обрадовалась.

Значит вот какая она,Куаныш, красивая, и ни за что не растает и не исчезнет.

Было приятно мечтать, какую она построит для принцессы юрту, когда вернется в родной аул. Дома много разноцветных лоскутков и дощечек.

В один из дней доктор взял карточку с анализами и впервые погладил Куаныш по голове.

— Готовьте к операции, — сказал врач медсестре.

Девочка совсем не боялась, ну если чуть-чуть. Сания рассказала, что в ноги поставят такие штуки, которые не поломаются и будут расти вместе с Куаныш. И она сможет ходить, а может и танцевать.

Её переодели в чистую накидку и повезли на операцию.

— Считай, ойналайн (непереводимое ласковое слово), — сказал врач.

— Бер, еке, уш, торт, — Куаныш считала, загибала пальцы, пока не уснула и не попала в сказку. В незнакомый, совершенно не похожий на привычный, мир.

 

Хрустальный мир

 

 

Благословен небесами красивейший Вахраб, дарящий караванам и одиноким путникам-приют и спасение. Но в эти дни город торговцев и менял, похож на большой траурный корабль, украшенный черными полотнищами парусов. Жители готовились к очередной казни не угодивших всемогущему Магу огня и дочери шаха.

Маг и жрец, ученик великого Зартушты, нарушил самую главную заповедь веры: не убий. Нет, он не обагрил свои руки кровью шаха, его жен и жителей-мятежников Вахрабы. Для этого злодей использовал яды и заклинания.

Но долог путь к власти, а пока приходиться унижаться перед малолетней девчонкой, и терпеть её болезнь и капризы.

В это утро жрец огня был хмур и недоволен

Крашеные хной усы воинственно топорщились над узкими бледными губами. На лысой голове алели священные знаки, выведенные той же хной. Черное одеяние, расшитое драгоценными рубинами в виде языков пламени, скрывало его худобу.

Размахивая широкими рукавами Маг вошёл в тронный зал. Первый визирь раскрыл свиток с предсказанием и поклонившись, прочитал:

 

«Хрустальный купол в золотом шатре

Откроет тайну избранной душе.

И страх, и боль сумей преодолеть,

Чтобы в грядущее свободной улететь».

 

В зале повисла тишина. Никто не осмеливался толковать сказанное раньше мага огня, а тот не спешил. Он внушал ужас любому, кроме дочери шаха.

Маг-жрец обвёл всех грозным взглядом и остановил его на принцессе.

Та спала. На смуглых щечках — следы недавно высохших слёз. Сорок косичек с золотыми монетами нежно позвякивали от детского дыхания. Свежие повязки, туго обтягивающие ножки, говорили без слов: очередная ночь, полная страданий, снова переломы.

И казнь шарлатана табиба (врача).

— Луноподобная, — начал маг. Девочка очнулась и посмотрела на своего главного советника. — Госпожа, народ хочет видеть вас на казни.

— А тайна... она в чем? — звонко спросила принцесса.

Маг закатил глаза, не закрывая век, сверкнул белками. Визири в ужасе бухнулись лбами в мозаичный пол и замерли.

— Скоро узнаете. Все узнают! зловеще прорычал жрец огня. А сам подумал: «Опять советник нашел рукопись поэта – недоучки, что тут можно толковать».

Визири в страхе уползли на четвереньках из тронного зала, а Маг отдал приказ: готовить принцессу к выезду на площадь.

Во дворце поднялась суматоха: бегали слуги, бряцали оружием стражи, трубили слоны.

В полдень распахнулись резные ворота и на площадь выехала правительница.

Дочь шаха со служанкой и маг с чашей огня сидели в шатрах, каждый на своем слоне. Грозные животные внушали трепет простым горожанам. Бивни закованы в медь, которая сверкала на солнце, как огонь. На ногах, подобным каменным глыбам — браслеты с шипами. Вокруг слонов стояла гвардия – «бессмертные», вооруженные луками со стрелами.

Врача, глухого старичка, привязали к веткам между двух склоненных верхушек тополей. Принцесса махнула ручкой, деревья отпустили, и те разорвали несчастного пополам.

Правительница равнодушно посмотрела на подданных. Что их смерть по сравнению с её вечными страданиями?

В первых рядах стояли забрызганные кровью дехкане. И кричали они не хвалебные речи госпоже, а одно слово: «Вода!»

— Что им надо? — потирая ноющие ножки, спросила принцесса.

— Сегодня срок платы дани Дэву, — горестно подсказала новая служанка, обмахивая девочку-правительницу опахалом.

«Весь великий Вахраб знает, кто вершит праведный суд в городе: малолетняя дочь шаха.

Ходят слухи, что у правительницы вместо сердца кусок льда. Но если и так, то нет в этом её вины: коварный дух тьмы проклял всё потомство несравненного государя за то, что тот приказал магу заколдовать пещеру Дэва. Злому духу не выйти оттуда и не погреться под благодатным солнцем. Злодей заморозил воду в пещере и потребовал платить дань. Если в месяц амеретат ( май) юную деву скинут в колодец на вершине горы, то злой дух, питавшийся страхом жертв, смирит свой гнев и даст воду. В народе говорят о несметных сокровищах в пещере, но ни одна красавица не вернулась, чтобы это подтвердить».

Все это служанка торопливо прошептала юной госпоже на ушко. Принцесса нахмурила брови и стала задумчива, совсем как взрослая.

После казни дочь шаха приказала нести себя прочь из города. Слонов сменили на паланкин. Магу пришлось, скрывая недовольство, идти пешком, неся впереди процессии чашу с огнём высшего ранга. Шах аташ Бахрам очищал все вокруг благодатным пламенем. Лицо маг-жрец закрыл повязкой – он не смеет своим дыханьем осквернять священный огонь

Пыльная дорога пустынна. Стража разогнала всех зевак, чтобы никто своим взглядом не тревожил принцессу. Рабы вынесли паланкин за ворота города. Здесь, на краю дороги, в пыли, сидела гадалка, закутанная в темное покрывало от головы до пяток, видны только подведенные сурьмой глаза да морщинистые руки.

Перед ней лежал кусок чистой ткани, на котором гадалка раскидывала фасоль: крупную, темно-бордовую, с желтыми крапинками.

— Дирхам, госпожа! Всего монетку, и я предскажу твою судьбу!

Уловив желание маленькой госпожи, Маг отдал приказ опустить носилки на землю. Служанка открыла шторки, чтобы принцессе было всё видно. Дочь шаха скромно сложила руки на коленях. Из-под подола выглядывали перевязанные тончайшей тканью ножки. Принцесса старалась не смотреть на ворожею, опасаясь сглаза, поэтому рассматривала кончики своих парчовых туфелек.

Гадалка собрала всё в потертый сафьяновый мешочек и снова раскинула фасоль. Удалив лишние бобы, она предложила повелительнице закрыть глаза и выбрать один.

Маг с удивлением увидел, как простые бобы вдруг превратились в драгоценные камни: желтый янтарь - анабар, красный коралл – мариан, и в голубую бирюзу.

Девочка смело протянула руку и, нащупав самое холодное зерно, зажала его в кулаке. Открыла глаза. На ладони лежал прозрачный камень. В свете солнца он похож на льдинку. Дочь шаха взяла его двумя пальчиками и стала пристально смотреть сквозь камешек.

— Почему он не тает? — спросила она.

— Это беллури, горный хрусталь, госпожа, он не тает.Как и твоё сердце.

— ответила гадалка.

— И что это значит? — недовольно фыркнула девочка, прячась под спасительную тень носилок.

— Твоя судьба скоро изменится. Ты выбрала дорогу, она неизбежна, но и опасна. И тебе понадобится стать такой же твердой, как этот камень.

 

Есть времени река

В которой человек

Как глупенький щенок

Плывет за веком век.

Где Родина твоя?

Куда влечет судьба?

Кто ждет, любя, тебя у очага?

 

«Не может эта гадалка знать мои мысли и мои мечты! Всем докажу, что у меня не лёд вместо сердца! Я спасу город! И себя», — подумала дочь шаха.

— Ты не получишь ничего за свое вранье, — Маг подобрал драгоценные камни, но в его руках они превратились обратно в фасоль. Жрец брезгливо кинул их на песок.

Принцесса приказала привести ей и магу смирных осликов. Сев с помощью служанки верхом, она первая направилась по дороге, ведущей к горам.

Жрец хотел взять слуг или стражников, но принцесса отрицательно покачала головой: "Мы поедем вдвоём ".

Путь занял целый день, и к горе они приехали уже на закате. Солнце стремительно исчезло, на небе взошла льдистая луна, и стало так холодно, будто звёзды были снежинками, которые приносит северный ветер — кемаль.

 

Звёзды — искорки в ночи,

Улетевшие с Земли.

Никому их не догнать,

Так ложись скорее спать.

 

Маг разжег спасительный костер. Он молчал всю дорогу, размышляя о том, что победить Дэва, конечно, хорошо, это сулит славу, но потерять принцессу более вероятно. Глупая своенравная девчонка! Надеется снять проклятье и выздороветь. Но пока она ещё нужна – гвардия за неё. Лет через пять, он женится на принцессе, объявит себя падишахом, а потом и повелителем мира. И уничтожит всех врагов, как священным жезлом — нечистых животных.

«Жезл! — Маг суетливо стал копаться в заплечном мешке. — Уф, не забыл!» Жезл и чаша с огнём – оба незаменимые предметы власти, всегда с ним.

Хоть и холодно, но сон сморил путников еще до полуночи. И они не видели, как в лунном свете в голубом тумане сверкнули желтые глаза, блеснули белые клыки. Любой зверь боится огня. Но не волк — посланник духов Тьмы. Вот он крадется среди камней, всё ближе и ближе. Слюна пенится в уголках оскаленной пасти.

Пламя в чаше вспыхнуло так сильно, что затлела одежда на жреце. Маг проснулся и в последнее мгновение успел вытащить из мешка священный жезл. И когда волк, исчадие тьмы, в прыжке нацелился на принцессу, обрушил на его голову удар. С разломленным черепом зверь рухнул в костёр и растаял без следа, только капли крови, черной как ночь, остались на камнях.

***

Утро приветствовало путников тишиной: ничто живое не могло выжить рядом с горой Дэва – злого духа. В рассветном зареве на груди принцессы, переливался радужными цветами, положенный в золотую сеточку, камень хрусталя, доставшийся от гадалки.

А пещера — вот она, но нет в ней лазейки даже для юркой змеи. На вершине — узкое отверстие, куда сбрасывали девушек. Много веков назад великий богатырь-пахлеван — и кто? Простой дехканин, роющий арыки и сажающий овощи! — скрутил в узел мощного Дэва и засыпал вход в пещеру камнями. Маг всего лишь присвоил себе славу богатыря.

Сотни лет Дэв спал, а когда очнулся, отомстил за свое унижение всем жителям благословенной страны: заморозил единственный источник воды.

В это утро, когда наши путники стояли у входа, Дэв ждал чуда — появление Пэри, духа пещеры.

Раз в триста лет на камнях расцветает цветок шафрана из которого рождается прекрасная девушка с нежным, чарующим голосом, с глазами цвета неба и обещающей наслаждение оболочкой. Не каждому смертному дано увидеть её, ведь все же это не настоящая девушка, а дух. Как лучезарная утренняя звезда, она приходила в этот мир дарить красоту и любовь.

У нежного цветка дрогнули сиреневые лепестки, и через мгновение опали, являя миру несравненную красоту — Пэри. Сладостно-манящий аромат поплыл по пещере, кружа голову.

— О Пэри, как ты прекрасна! — воскликнул злой дух, утирая выступивший от волнения пот на рогатой голове.

— Правда? — спросила та, капризно надув алые губки.

— Да! Мое черное сердце расцвело тюльпаном!

— Докажи.

— Вот драгоценные камни, фрукты и цветы, которые я наколдовал ради тебя.

— Фи, скучно, — Пэри, легко оттолкнувшись от пола, полетела под сводами пещеры, осматривая свои владения.

Посредине хрустального грота стоял ледяной столб с ровной вершиной.

— Вот замерзшая вода, я смогу сделать для тебя самый сладкий и самый холодный шербет.

— Хорошо, а то твои взгляды слишком горячи.

Красавица тряхнула огненными кудрями и возлегла на хрустальное ложе, кружа Дэву голову своими пленительными формами. Он наполнил золотой кубок соком граната и груши, кинул туда несколько кусочков льда, подал Пэри.

— И это всё?

Пришлось Дэву петь песню любви:

— Я хотел бы родиться родинкой у тебя на щеке, чтобы вечно жить на твоём лице. Быть твоим дыханием и превращаться в лепестки роз на твоих губах.

Но тут раздался оглушительный взрыв, и в пещеру проник солнечный свет. Когда пыль улеглась, в оранжевом ореоле рассвета, ступая по прозрачному хрустальному полу, в грот вошла девочка.

— Ребенок! — вскричал злой дух. Это появление ошеломило его больше, чем сам взрыв.

— Ребёнок? — эхом отозвалась Пэри. — Я хочу ребенка!

— Хм, — озадаченно хмыкнул Дэв. Как объяснить Пэри, что у духа, даже такого красивого, не может быть детей?

Дэв и Пэри так увлеклись мыслями о малютке, что не заметили за её спиной мага. А тот, пробормотав заклинания, сделал их видимыми.

 

О дух! Перед очами появись

И воле мага, безусловно, подчинись!

Хочу узнать обличие твоё!

Магриб, Астарта, як, ду, се!

 

Дэв, порождение тьмы, исходящий желчью от одиночества и несправедливости мира, был худ, с кожей цвета песка в пустыне, изъеденной оспой. Волосатые ноги заканчивались раздвоенным копытами. Набедренная повязка поддерживала свисающий живот.

А Пэри оказалась высокой девушкой с копной рыжих кудрей, точеной фигуркой, в розовом полупрозрачном одеянии. Ступни её, не больше ноги пятилетнего ребёнка, обуты в сандалии, украшенные драгоценными каменьями.

Свод пещеры, пол — все вокруг из горного хрусталя, загадочно мерцающего и волшебно красивого. Пещера засверкала радужными отсветами, бликами, ибо маг достал чашу с огнём, с которой никогда не расставался. С помощью жезла отколол одну из верхушек хрустального камня и бросил в огонь.

 

Как кипарис бессмертьем знаменит,

Пусть пламя вечности в тебе горит!

Заключим мы священный договор:

Пусть тает лёд! Таков мой приговор!

 

Лёд, а маг подумал на хрусталь, что это он, не таял. Жрец прошипел проклятья.

— О великий чародей! Возьми все наши богатства, но преврати нас в живых мужчину и женщину, — взмолился влюблённый Дэв, кидая к ногам мага драгоценные камни.

— Ты — порождение мрака! Скоро туда и отправишься навеки! Сними заклятие с воды. Тебе приказываю я, маг огня!

— А я повелеваю, — принцесса попыталась топнуть ножкой, — расколдуй моё сердце, сделай меня здоровой!

Детский голосок множился по пещере хрустальным звоном.

— Ты сможешь видеть золото и алмазы глубоко под землей, что недоступно простым людям и правителям, — заговорила Пэри. — Сделай меня смертной, я хочу узнать радость материнства.

— Это невозможно, глупая баба! — зло ответил маг.

— Тогда убей девчонку. Она станет духом, и у нас будет счастливая семья, — захохотал, радуясь найденному решению, Дэв. — Да я и сам могу!

И злой дух протянул к девочке руки с желтыми закрученными когтями.

— Не смей! — разбрасывая по полу пещеры жемчужные слёзы, Пэри полетела к принцессе. Но маг её опередил, метнув в Дэва священный жезл.

 

Лети, мой жезл, служа огню,

Убей всех духов на корню.

Путь зло испепелится в прах,

И ждет злодея полный крах.

 

Дэв ойкнул от удара по лбу и рассыпался песком по полу. Жезл исчез.

— Ты, бездушная кукла, расколдуй воду! — повелел маг.

Но красавица подхватила девочку на руки и прижала к себе.

Принцесса словно каталась на облаке, воздушном и нежном. Лёгкая прохлада коснулась её уставших ножек, и боль отступила. Сначала это было похоже на качели, на которых катал её в саду отец, а потом в сердце что-то кольнуло, дрогнуло и заныло. И она вспомнила: так мама укладывала её спать.

Пэри качала девочку и шептала: «Спи, моя роза, моя козочка».

Дух пещеры и сама не понимала, откуда знает такие ласковые слова. Может она превращается в настоящую живую женщину? Голос эхом улетал под своды пещеры.

— Хватит нежностей, — прервал счастливый момент маг. — Расколдуй воду, дух пещеры!

-Здесь некуда положить спящее дитя, кругом острые холодные камни.

— Заклинаю тебя, кусок воздуха!

В ладонях мага появилось пламя со странными зелеными языками, оно не обжигало своего создателя. Он подобрался ближе к духу пещеры и поднёс холодное пламя к её ступням.

— Отдай девчонку мне. Её ждет султанский дворец, а меня — власть. Лёд — вода, ведь всё просто.

— Да, я могу, — засмеялась Пэри словно тысячи колокольчиков зазвенели одновременно. — Во мне горит самая горячая, сильная любовь — материнская. И я не отдам тебе девочку.

— Так погибни, глупая кукла!

И маг стал кидать в девушку огненные шары. Пэри исчезла, как туман при жарком солнце, но прежде чем совсем раствориться, она смогла взлететь и положить принцессу на самый верх ледяного столба. А потом превратилась в сиреневые лепестки шафрана, которые, словно невиданные бабочки опустились на хрустальный пол. И только эхо всё еще жило её чарующим смехом.

Сердце девочки остановилось, потом затрепетало как пойманная в силки птица. Принцесса заплакала впервые не от боли, а от горя, снова теряя самое дорогое. Она в бессилии рванула с груди камень хрусталя и кинула его в мага.

 

Искрится как Памирских гор снега,

Волшебный камень — талисман добра.

Лишь смелых в этом мире ждет успех,

Победа впереди — одна на всех.

 

Пока камень летел вниз, из гладкого и круглого он стал превращаться в нечто тонкое, длинное, с острым наконечником на конце. Хрустальная стрела врезалась прямо в горло злого волшебника, и маг упал замертво.

Он угодил в чашу с огнем, зашипел, как вода на сковороде, и скоро пламя — то самое, священное - Шах аташ Бахрам, которое жрец предал ради власти — сожгло его дотла.

Принцесса встала на ноги, но до вершины пещеры, где белел спасительный выход, ей не дотянуться. Она с досады топнула и тут же упала на лёд от невыносимой боли. Всё погибло, она так и осталась ребенком с ледяным сердцем и больными ногами!

Если сейчас она зажмурит глаза и прыгнет вниз, все страдания закончатся разом. И они с Пэри встретятся, так ведь Дэв говорил? И с мамой и папой тоже, и все будут счастливы.

Но заклятие, наложенное злым духом на воду, с его смертью перестало действовать, и лёд стал стремительно таять. Принцесса уже полностью в воде, она вдруг забыла о смерти и стала сражаться со стихией за жизнь.

Вода сначала тонкой струйкой, потом ручейком, водопадом понеслась по скалам вниз, а после — вернулась в родное русло полноводной рекой.

Девочка не видела ни обласканной солнцем долины, ни восторженно кричащих людей. Принцесса барахталась в воде, как неразумный щенок, пытаясь выплыть, но не так уж много было у неё сил. Водоворот закружил и потянул на глубину , со дна которой шёл голубой свет.

Принцесса открыла в воде глаза, чтобы успеть увидеть смерть, и узнать какая она...

 

***

Волны нежно качали маленькое тельце, потом аккуратно выплеснули его на берег. Кто-то поднял его на руки ,согрел жаром души и ласкою рук. Принцесса очнулась, во всём теле легкость и громко стучало сердце – настоящее, не хрустальное.

Жизнь возвращалась к девочке с каждым словом колыбельной, которую пела женщина качающая обретенное дитя.

 

Злой волшебник-великан

Проклял наш цветущий край:

Воду, земли, колосок

Превратил в сухой песок.

Ты, малютка, твердо знай:

Я злодею не отдам

Ни улыбку, ни слезу,

Ни счастливую судьбу.

Мама рядом, мама здесь,

И Аллах на небе есть.

 

Игигай-игигай-оу (сродни русскому ай-люли)

Мама рядом, мама здесь.

Игигай-игигай-оу

И Аллах на небе есть.

 

***

 

Куаныш проснулась и открыла глаза.

Доктор сидел на краю её кровати и улыбался.

— Ну, вот маленькая героиня, теперь твои кости не станут ломаться. А ножки будут расти вместе с тобой. Ты пойдёшь в школу, выберешь свою дорогу в жизни. Подрастешь и станешь чьей- то любовью, женой, матерью своим детям. А пока к тебе гости.

В палату вошёл тот самый человек, что спас девочку в театре. А с ним Сания и её мама.

— Если ты согласна, мы станем твоей семьей, а ты — нашей дочкой.

— И сестренкой, — добавила Сания.

— Я буду вашей принцессой? — спросила Куаныш.

— Ты будешь нашим счастьем! — сказали они все хором.

 


Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 2. Оценка: 4,50 из 5)
Загрузка...