В то утро, как и в любое другое, мы всей семьей собрались в церковь. Младшая сестренка, не зная, что одеть, закопалась в своих платьях, и отец строго на нее прикрикнул. Но добрая мамаша как всегда вступилась за дочь - нельзя требовать от двенадцатилетней девочки, чтобы она была как взрослая - голоса родителей начали повышаться, но тут сестра появилась из дверей, и мы чинно вышли из дома. Теперь уже мать стала подгонять нас, волнуясь, что мы опоздаем. Я не выдержал:

- Мама, вы разве не замечали, что мы еще ни разу не опоздали, когда бы ни вышли?

- Замолчи!

Мы пришли точно к самому началу.

 

Как только пастор, раскрыв наугад Книгу, прочитал из нее десяток слов, я не преминул обменяться взглядами с соседской дочкой, и по выражению ее глаз понял, что сегодня она опять придет. Мы встречались с Эльзой в темноте старого дровяного склада. Девушка не раз просила меня, чтобы я натаскал туда хоть немного сена, но я все откладывал - наверно жесткость бревен доставляла мне дополнительное удовольствие. В заброшенный сарай и днем никто не заглядывал, а уж ночью мы могли выделывать все, что хотели. В конце концов она забывала и про дрова, и про родителей, которые опять что-то подозревали, слезы выступали у нее на глазах, и она шептала: "Ты самый, самый лучший, ты лучше всех! Я тебя обожаю!" Потом она долго не могла успокоиться. На прощание, еще всхлипывая, она меня целовала, одевалась и уходила. Немного погодя и я возвращался домой, ловя на себе неодобрительные взгляды матери и отца.

 

После службы пастор отвел меня в сторону, усадил на скамью.

- Эрих, я давно за тобой наблюдаю. Ты очень способный, я не могу этого отрицать. Ты посещаешь регулярно, но слушаешь невнимательно. Мне кажется, ты думаешь о чем-то другом.

Я только пожал плечами. Все эти проповеди я слышал не раз, и давно в них не верил. Поэтому не удивительно, что я был слегка рассеян.

- Я знаю, о чем ты думаешь, - улыбнулся пастор. - Но поверь мне, я слышал их намного больше чем ты, и тем не менее каждый раз нахожу что-то новое. Если в тебе зародились сомнения, пожалуйста, спрашивай у меня, - он явно хотел вытянуть меня на откровенный разговор. Молчать дольше было бы неудобно, и я спросил:

- Почему мы читаем все время только одну книгу? Других нет?

- Нам других не нужно. Когда-то в мире было много разных книг, и мнения были разные, да ни к чему хорошему это не привело.

Разумеется. Другого ответа я и не ждал.

- Скажите, пастор, - спросил я, - когда все же придет Сверхчеловек?

- В любой день, - последовал ответ. - Может быть сегодня, а может при нашей жизни этого не случится. Но мы всегда должны быть готовы.

- А вы правда хотите его увидеть? Вы не боитесь?

- Мы не должны бояться своей судьбы, - ответил пастор.

Этот ответ заставил меня поёжиться. Кто он, этот таинственный Сверхчеловек? О нем много говорят, но никогда ничего конкретного. Что если он действительно вдруг явится завтра, или даже сегодня? Он будет сильнее всех нас. Должен ли я ему подчиниться? Хоть я и не очень верил, но все же идея меня пугала.

Мы помолчали. Надо было, однако, сказать что-то еще, и я спросил:

- Скажите, ведь вашу службу посещает весь город, никто не пропускает?

- Конечно.

- А вам не кажется, как будто каждый день приходит разное количество людей?

- Что ты такое говоришь? - На лице его отобразился испуг. Он отвернулся и бережно потрогал лежавшую рядом Книгу в ярко-красном переплете. На ее обложке был изображен проповедник, с веселым и независимым видом идущий куда-то вдаль по горной дороге. Сверху путь его освещало солнце.

 

Городок наш небольшой, скорее деревня, чем город, впрочем сейчас больших городов и не бывает. Прямо посреди города небольшое поле, попросту пустырь, который неизвестно почему остался не застроенным. Половина его поросла густыми кустами. Там собралась толпа, в центре внимания был наш местный дурачок. Дурачок указывал на кусты. Из его бессвязных слов прояснилось: он видел Сверхчеловека! Вообще такое случалось уже не раз - вдруг проносились слухи о Его близком пришествии. Кто видел его во ржи, кто на кладбище, а одна девушка даже купалась с ним в реке. Каждый раз сведения не подтверждались, и изрядно перепуганные граждане понемногу успокаивались. Но проходило немного времени, и история повторялась. Вот и теперь народ не знал, верить, или не верить.

- Где он? Где? - спрашивали встревоженные обыватели. - Ты видел его? Какой он? - но дурачок дрожал и ничего толком не мог объяснить. Все были и напуганы, и в то же время радостно взволнованы. В их лицах читалась странная смесь тревоги и надежды. Чего они ждут? Что действительно хотят увидеть? Собрался чуть не весь город. Друзья, с которыми я играл в детстве, соседи, вот и мои родители - все в нерешительности топтались на краю поляны, не зная, что делать дальше.

Кусты были хоть и невелики, насквозь не просматривались. Эльза стояла рядом, держась за мою руку. Я сказал:

- Хочешь, я пойду и посмотрю, что там такое?

В ответ она только крепче сжала мою ладонь. Мы еще постояли, затем я начал слегка высвобождаться. Тогда она повернулась ко мне.

- Прошу тебя, не ходи! Я знаю, ты смелый, но почему обязательно ты? Пусть пойдет кто-нибудь другой.

Никто другой, однако, идти не собирался.

- Тогда пойдем отсюда.

- Нет, я хочу досмотреть.

Это становилось просто глупо. Сверхчеловек прячется в кустах! Чего они все боятся? Даже если там кто-то есть, каким бы он ни был, ведь он один, а нас много. В конце концов, он ведь тоже человек, как и мы. Время шло, не могли же мы так стоять до вечера.

- Пойду проверю, что там, - я выступил вперед.

 

За мной никто не последовал, но и остановить не пытались. Чувствуя себя довольно глупо, я подошел к зарослям, раздвинул ветви и залез внутрь. Там, конечно, никого не было. Только ветки лезут в лицо, грязь и паутина. В одном месте на земле валялся использованный презерватив. Я побродил немного, раздвигая кусты, чтобы окончательно убедиться, что все это бред, ерунда, древние поверья из ветхих книг, которые не стоят той бумаги, на которой написаны, и решил вернуться к своим согражданам. Изнутри кусты оказались, однако, больше, чем это виделось снаружи. Я заметил, что лазаю по ним уже довольно давно, а они все не кончаются. Это было странно, я всегда думал, что их можно пересечь в любом направлении за пару десятков шагов, а тут сбился с пути и не знаю, куда идти. Я остановился и прислушался, до меня не доносилось ни звука. Кричать казалось стыдно, и тогда я просто двинулся напролом, и действительно вскоре вышел на открытое пространство.

Передо мной было большое, поросшее травой поле. Трава очень высокая, выше человеческого роста. Странно, но я совершенно не узнавал местности. В нашем городе такого поля не было. Ему просто негде было бы поместиться, я знал свой городок наизусть. Не было и самого города. Из-за высокой травы вообще ничего не видно. Сзади меня стояли кусты, возвращаться в них почему-то не хотелось, я решил пройти через поле, и вскоре высокая трава обступила меня со всех сторон.

Я блуждал уже с полчаса, не зная, как оттуда выбраться. В этой траве совершенно не оставалось следов. Я раздвигал ее, а сзади она распрямлялась за мной с нетронутым видом. Страшно мне не было, но все это начинало надоедать. Хотелось, наконец, узнать, куда это я попал? Невероятно. Я потрогал себя за голову - нет, я не сплю. Все вокруг было реальным. Тогда я остановился и громко крикнул:

- Эй, есть здесь кто-нибудь?

Трава поглотила звук моего голоса, и снова вокруг стало так же тихо и одинаково. Я посмотрел наверх. Солнца не было, по небу, меняя форму, ползли облака, по ним можно сориентироваться. Заметив одно направление, я двинулся прямо, все время поглядывая наверх, и тут же чуть не наступил на какого-то человека.

Он испугался побольше меня. Странный человечек с выпученными, близко посаженными глазами, он сидел на земле и нелепо озирался. У него были черные усы и борода. Также черный, аккуратный, хоть и не совсем новый костюм изобличал в нем скорее городского, чем сельского жителя. Как он сюда попал, было непонятно. Я никогда его не видел.

- Кто вы такой? Что вы здесь делаете? - наконец спросил он. Он, кажется, пришел в себя после первого испуга, во всяком случае страха в его голосе не было. Я не нашел ничего лучшего как ответить:

- Я ищу Сверхчеловека.

- Как? - глаза его загорелись. - Вы тоже его ищете?

- Вообще-то нет. Я просто заблудился. - Разговор наш становился нелепым, однако моего собеседника это не смущало. Он посмотрел на меня в упор и сказал:

- Да, теперь я вижу. Вы действительно заблудились.

В его словах звучала какая-то непонятная ирония. Так взрослые говорят иногда с маленькими, неспособными еще уяснить тему детьми. Его манеры изменились, он обрел уверенность и даже стал поглядывать на меня как бы сверху вниз. Я не мог понять, на чем основано это его чувство превосходства, по тут он вдруг с пафосом воскликнул:

- Что сделали вы, чтобы найти Сверхчеловека!?

Немного подумав, я отвечал:

- Я и не надеюсь его найти. Я просто хочу вернуться к себе домой. Сограждане ждут меня.

- Сограждане? - он посмотрел на меня с презрением. И вдруг крикнул еще громче:

- Сверхчеловек - суть Вселенной! Он ее единственный смысл!

Я внимательно посмотрел на своего собеседника. Эти речи я уже слышал.

- Простите, - сказал я. - А кто вы такой? Как вас зовут?

- Зачем тебе мое имя? - ответил он. Положительно от него нельзя было ничего добиться. На все вопросы он отвечал другими вопросами, или загадками.

- Вы не знаете, - спросил я, - есть ли отсюда какой-нибудь выход?

- Какой выход хотите вы найти? - воскликнул он. - Разве не знаете вы, что для истинно свободного духа нет никаких выходов и входов!

- Я не об этом. Эта трава вокруг, как мне из нее выйти?

- Трава? - он огляделся и с удивлением начал ощупывать стебли травы, как будто увидел их впервые. - Ах, я не знаю, - заговорил он вдруг плаксивым голосом. - Я ничего не знаю. Сейчас придет сестра и сделает мне укол. Уже время. Почему ее еще нет? - он вопросительно посмотрел на меня. Потом откинулся, лег и закрыл глаза.

 

Тут произошло нечто странное. Все, что я видел перед собой вдруг поплыло, как отражение на воде, если бросить в нее камень, распалось на фрагменты, и я обнаружил себя возле тех кустов, куда недавно вошел. На поляне меня ожидали мои сограждане, я вернулся к ним.

Никто так и не осмелился пойти за мной. Я как будто увидел их впервые. Вот они стоят, жмутся друг к другу жалкой, трусливой кучкой, ждут исполнения своего пророчества. Как они ничтожны! Раньше я любил людей, но теперь ощутил странную пустоту. Они стали мне безразличны, как червяки, что ползают по дороге. Они были мне противны.

В руках я почувствовал что-то тяжелое. Автомат. Из тех, что были в прежние войны. И запас патронов. Да из этого можно весь город перестрелять. Почему бы и нет? Ведь я теперь все понял. Весь этот мир есть бредовое порождение сознания безумного философа. Я видел его там, в кустах. Эти люди передо мной - эманация его желаний. И я в том числе. А это - я пнул ногой землю - просто галлюцинация. Бред сумасшедшего. В любой момент ему могут увеличить дозу успокающего лекарства, и все исчезнет. Я вдруг почувствовал дикую, невероятную злобу. Философ прав. Зачем стараться, соблюдать условности? Полная свобода от всего - вот единственная ценность. Все остальные ваши установки - дерьмо, ваша мораль - насквозь фальшива! Под ней вы скрываете низменные инстинкты. Вон стоит Эльза - но я вовсе не люблю ее. Вон моя мать, она всегда меня раздражала. Я понял, что хочу ее убить. Я представил, что теперь будет - вот труп отца валяется на пороге, из него уже натекло изрядно крови. Мать лишилась чувств. Сестренка скривила губы и собирается зареветь, ее жалкий, бессильный вид действует на меня и я направляюсь к ней, чтобы сделать, наконец, то, что мне всегда хотелось. Да, так и будет. Вы хотели Сверхчеловека и вы его получите!

Каждый на кого я смотрел, отводил взгляд в сторону. Никто из них не может сделать и шагу, они все послушно ждут исполнения пророчества, и тогда я поднял автомат и дал поверх голов короткую очередь.

Толпа охнула и попятилась, многие попадали на землю. Возникла давка. Затем все бросились бежать. Никто и не думал оказать мне сопротивление. Я мог делать все, что угодно.

Я стал Сверхчеловеком!

 

***

И еще странно, я вдруг увидел, что я не один. Какой-то город, мне незнакомый, и люди с автоматами, как у меня, все мы одеты в серо-коричневую форму. Крики, треск автоматных очередей, запах гари. Мы продвигались вдоль улиц, но где же противник? Окна закрыты, все наверно попрятались. На углу беззвучно, как в немом кино, горел дом. Верхний этаж разрушен, в него попала бомба, не дом - одни развалины. И вдруг что-то чиркнуло у меня под ногой, и я услышал одиночный щелчок. Это был выстрел, пуля прошла совсем рядом. Значит есть еще люди, которые сопротивляются. Значит кто-то еще не сдается. Но что он, один, сделает против нашей силы?

Рассуждая так, я рефлекторно, мгновенным прыжком, прижался к стене дома, сначала определив на звук, откуда примерно пришел выстрел. Кто бы там ни стрелял, где им соперничать с моей реакцией? И мига не прошло, как вскинув автомат, я осмотрел все крыши, верхние, и нижние этажи, но ничего подозрительного не увидел. Значит, скорее всего, ему меня тоже не видно. Ничего, сейчас разберусь. Я всматривался в окна, но гарь от догорающего дома залетела мне в глаза, и пока я проморгался, вся картина куда-то исчезла, а я снова стоял на пустыре, в моем собственном городе, возле тех кустов, откуда недавно вышел.

Не было мне и соперников, мои трусливые граждане разбежались. Я вдруг ощутил пугающую скуку. Там, где шла война, во всем был какой-то смысл, а здесь клопов давить и то веселее. Но тот город пропал, и я больше его не видел.

 

Первым делом я направился в церковь. Городок наш, и так-то не людный, будто совсем вымер. Я прошествовал по центральной улице, поигрывая автоматом, не сомневаясь, что попрятавшиеся жители с опаской следят за каждым моим шагом, но никто не смел выйти мне навстречу. Я мог зайти в любой дом, вытащить кого угодно и заставить делать все, что я захочу. Никто и не пикнет. И так теперь будет всегда. Но пока мне ничего особенно не хотелось. Я подошел и ногой распахнул дверь церкви. Моей церкви.

 

Пастор был в помещении один. Увидев меня, он вздрогнул. Кажется, он молился. Он был похож на овцу по дороге на скотобойню, нет хуже, овца не знает, куда ее ведут, а пастор знал, и теперь, стоя у кафедры, с которой он любил учить, приготовился к любому исходу. Первым делом я постарался его успокоить. Я подошел, сел на скамью, закинув ногу за ногу, и знаком показал ему сесть рядом. Пастор немедленно подчинился и тоже присел на краешек.

- Ну, что? - спросил я. - Дождались?

Он ничего не ответил. Привычные роли учителя и ученика поменялись, вид его выражал смирение.

- Что вы мне тут говорили? Когда-то в мире было много книг, да ни к чему хорошему это не привело, верно?

Я внимательно на него посмотрел и понял, что напрасно я с ним разговариваю. Он совершенно онемел от страха и только качал головой с видом полного идиота. Ждать от него ответа не приходилось.

Тогда, выдержав театральную паузу, я сказал:

- Вы совершенно правы! Нам не нужно других книг.

Как будто тяжелый камень упал с его хребта, и он немного распрямился. И взгляд его стал более осмысленным.

- Поэтому, - продолжал я, - о тех, кто плохо посещает наши уроки, вы будете докладывать мне лично. Я с ними разберусь.

И не слушая его заверительных лепетаний, встал и вышел из церкви.

 

Первое дело сделано. Что же теперь? Надо заглянуть домой. При этой мысли я почувствовал отвращение. Улица по-прежнему пустынна, лишь с правой стороны, не близко, и не очень далеко, стояла одинокая человеческая фигурка. Эльза.

Только ее не хватало! Я почувствовал ярость. Что им всем надо, что они ищут? Это плохо кончится. Я вспомнил старую книжку, где двое ждут кого-то у дороги, сами не зная кого, но я ту книгу никогда не читал, у нас нет никаких других книг, откуда же я знаю? - не важно, там к ним, кажется, никто не пришел, на их счастье, но почему они всегда уповают на кого-то, на сильную руку, а потом сами не рады, да будет уже поздно, теперь эта девчонка, я вдруг понял, что меня больше всего возбуждало там, в сарае, что ей было больно, а она все равно шла и ложилась на доски, они сами этого хотят, подчиняться, но что мне с ними всеми делать, и вот она уже близко, и я направил на нее автомат.

- Стой! Не подходи, я тебя убью! - крикнул я.

Но она не верила. Она смотрела доверчиво, прямо мне в глаза, и от этого гнев мой становился нестерпим.

- Я тебя убью! Ты слышишь? Я не люблю тебя, я больше не человек.

- Эрих!

- Не зови меня по имени! Я не хочу слышать, не надо слез, я на тебе не женюсь, не буду присутствовать на семейных торжествах, я вас ненавижу, весь этот мир просто больная фантазия, порождение насилия и неудовлетворенных амбиций, поэтому еще один шаг, и я всажу тебе пулю в лоб!

- Эрих, как ты можешь?

Сквозь бесконечное презрение, которое я испытывал, я вдруг почувствовал нечто новое, ее силу. Женщины. Их ничем не сломить.

Я передернул затвор. Патрон вошел на место, теперь осталось только слегка нажать пальцем.

- Ты этого не сделаешь. Перестань.

Она стояла предо мной как овца, доверчиво глядя на мясника.

Что мне оставалось? Я мог ее убить, потом поджечь весь город, потом... что потом? Я мог бы выстрелить в небо и разрядить свое опасное оружие. Но этого не позволяла моя сверхчеловеческая сущность. Я слыхал, чтобы не промахнуться, надо вставить конец дула себе в рот. Но пальцы мои не дотягивались до курка, и тогда я упер ствол в подбородок снизу, отведя автомат чуть в сторону, и теперь палец дотягивался, а траектория выстрела проходила прямо через мой мозг. У Сверхчеловека не было другого выбора.

- Эрих!!!

Это было последнее, что я слышал.