В целом жизнь в такие дни даже казалась слегка сносной.

 

Из динамиков, выведенных на улицу «Эхопарка», играл французский шансон. Куда-то спешили по брусчатке редкие прохожие, прячась под разноцветными зонтиками от проливного ливня. От французской пекарни веяло свежей выпечкой и кофе.

 

Закрыть видящий глаз, встать под барабанную дробь дождя — и кажется, что ты где-то в Париже, на Монмартре.

 

Давно хотелось туда смотаться. Вот бы найти портал в земные города...

 

Но мечты разбивались о реальность дождевыми каплями. А реальность была неприглядна: кураторы вновь послали Геннадия на задание.

 

- Ты уж прояви себя... со всех сторон, - многозначительно хмыкнул полковник Васин. И послал.

 

В Мурино, не на Монмартр.

 

Кураторов Геннадий возненавидел к девятому классу. К десятому — весь Комитет.

 

«Спасибо родине-матери, позаботилась о своём сыне, слов нет», - мрачно шлепал он по муринским лужам.

 

«Гады», - невольно проносилось в голове, - «был бы у меня сейчас ваш рязанский чудо-сахар с глазами, вы бы у меня тут все кофейку с булочками тут попили, ага».

 

Мурино с его обитателями он не любил, и эта нелюбовь была взаимной.

 

Разливы и разводы грязи непредсказуемо переходили в обетованные, облицованные, а местами уже слегка облеванные тротуары, оборудованные новейшими стоками, но в самом неожиданном месте то тут, то там могла разверзнуться прорыв в адскую бездну канализации.

 

Город и пригороды подтапливало.

 

По конторе ходили слухи, что временами – даже из порталов. Подтапливало какой-то хтонью, не по-доброму и не к добру. Спецотдел, или, в просторечии, Контора решительно боролась с проявлениями мистического и потустороннего, но силы были не равны.

 

Исчезали целые новостройки в спальных районах.

 

За одну ночь на пятницу, тринадцатое, пропал кусок набережной с Фонтанки: вместо него поутру возвышался лабиринт испещренных странными письменами стелл.

 

В парках появлялись деревья, распознать которые был не в силах ни один ботаник.

Поговаривали, что иногда на них за ночь вырастали вместо плодов говорящие человеческие головы, а как-то раз вместо разведенного моста к Васильевскому из воды торчали гигантские щупальца с присосками, едва не утянув с собой пару катеров

 

Порталы открывались то там, то тут, словно высыпавшие после дождя грибы. Силы Конторы были неравны. Несмотря на обязательную регистрацию всех агентов потусторонних сил и мистических практиков, которые по новому закону теперь были обязаны заявлять о своей потусторонности или сношениях с потосторонним, хтонь проглядывала то там, то тут, нагло ухмыляясь трёхглазым клыкастым черепом в лицо спецагентам.

 

Теперь присматривались даже к ролевикам и реконструкторам, но некоторые агенты исчезали средь бела дня, и больше о них ничего не слышали.

 

Если бы не юный кадровый резерв вроде Геннадия, дела у Конторы были бы совсем плохи.

 

«И задание поганое, мало того, что точку эту без джи-пи-эса искать, так ещё и в грязь с блевотиной не вляпаться бы или в гейзере не свариться живьём».

 

«Вырастим как родного», - мысленно передразнивал он по-южному гэкающий говор полковника Васина, - «считай, что ты теперь сын ЧК, мы своих не бросаем...» Тьфу.

 

На самом деле Геннадий уже с прошлого года считал так: спецпаёк ему выдавали разве что за врождённую инвалидность.

 

Невесть как и где потеряный глаз (обстоятельств Геннадий не помнил, как и своих пропавших родителей) плюс низкорослость («нанизм» - краснея, прочел он как-то в графе «примечания» под своей фотографией в личном медицинском деле, которое за шоколадку хакнула Верка из компьютерного департамента) вызывали у простых смертных оторопь и жалость.

 

Жалость переходила в сожаление и лёгкий шок, в смесь уважения с трусливым подобострастием, как только просты смертные на собственном опыте выясняли: Геннадий, несмотря на малый рост и юный возраст, как и все внештатные сотрудники, мог многое.

 

И даже больше, как все спецагенты.

 

- Ой, - только и могли выговорить эти лохи, по-рыбьи выпучивая глаза, когда силуэт Геннадая отлипал от серой стены, на которой — дышавшие в лихорадочном изумлении наблюдатели готовы были поклясться — никакого Геннадия еще минуту назад не было.

 

- Ай! - выкрикивали те, кому внезапно приходилось испытать на себе двойной мордорский удушающий захват.

 

- Уй, - с видом надкусившего лайм без всего китайца уважительно морщились те, кого Геннадий перебалтывал на квэнья и синдарине.

 

Эх... - только и осталось вздыхать сокурсникам на вечерних занятиях, когда Геннадий по памяти, с закрытыми глазами, все муринские и питерские проходы к порталам.

 

В новый интернат Геннадий, по легенде, переехал из Веселого Поселка после смерти родителей. Особенно пригодились ему навыки рукопашного на новом месте навыки рукопашного боя. Сразу удалось установить ясные, прочные отношения с ребятами.

 

Несколько местных «старожилов» были неприятно удивлены, когда оказалось, что теперь платят не им, а они. Но свои победы в рэкете Геннадий не афишировал, а его новые данники — тем более.

 

В свои четырнадцать лет Геннадий чувствовал тайное превосходство над окружавшими его лохами и лохушками. Знал, что крут — ведь в Контору берут только крутых.

 

Но когда исполнилось пятнадцать, вдруг стал считать себя законченным неудачником. Самые зачетные годы Геннадия были уже далеко позади, а лучших уже и не предвиделось. Оказалось, что кроме силовых побед и побед в зачетах есть еще и другие: над женскими сердцами.

 

Там, где ему не светило ничего.

 

Давать ему давали (особенно на практике по седьюсингу и адюлтеру), а вот любить — не любили.

 

Просто с ростом не повезло: метр с кепкой.

 

Вот буквально.

 

Природа, словно в насмешку, убавив его в росте, прибавила там же, где и Бесу из «Игры престолов». В конторе его так и дразнили за глаза: Бес. Прозвище и внешность явно не прибавляли популярности среди сокурсниц.

 

И с девушками ему не везло, и по жизни теперь не везло тоже.

 

Он даже не удивился бы, окажись, что его пособие и паёк тырят и дербанят в конторе свои же. Те же кураторы. А хоть бы и Васин с его замашками отца-командира.

 

- Задание будет простым: как есть по легенде, прогуливаешь с подружкой. Встречаешься со связной у «Эхопарка», это наша новая точка в Мурино.

 

- Как я её узнаю?

 

- Узнаешь, - ухмыльнулся Васин в рыжие усы, - попробуй только не узнать.

И улыбнулся так неприятно. Той особой улыбкой, от которой Геннадий всегда чувствовал себя марионеткой.

 

Куклой Конторы.

 

Васин каким-то звериным полковничьим чутьем уловил его настрой и добавил:

 

- Не грусти, боец. Там теперь ролевики тусуются. Ты у них за своего влегкую сойдешь: телесные модификации снова в моде. Особенно генетические.

 

«Точно паёк за инвалидность платят», - с тоской подумал Геннадий.

 

А полковник продолжал:

 

- Задача у тебя простая: встретишь связную, она передаст тебе флешку с координатами нового портала. По легенде — вы встречаетесь, это твой первый выход в ролевую тусовку. Дальше, когда внедришься в сообщество и выведаешь про портал — дальше действовать будем мы. И чтобы никакой самодеятельности! Усёк?

 

Генка кивнул, кося здоровым глазом.

 

Настроение было распаршивое, несмотря на французский шансон и раздававшийся — он готов был в этом поклясться, ведь слух у Геннадия был тоже чуть лучше, чем у простых двуглазых смертных — хруст французской булки в пекарне.

 

- Ну ты, чего встал, карлик, булками шевели своими, ну! - раздался гневный девичий голос. В плечо последовал не сильный, и от того еще более обидный, толчок.

 

Геннадий растерянно выматерился.

 

Все-таки надо было соглашаться на биоимплант, тогда бы его не застали врасплох, со слепой стороны.

 

То, что открывалось его здоровому глазу, превзошло ожидания.

 

Высокая, даже по меркам обычных людей, со стянутыми в хвост чёрными вьющимися волосами и изумрудно-зелеными, с какими-то игривыми искорками, глазищами. Чёрный готический макияж. Длинные, лакированные ногти, иссиня-черный, переливающийся плащ. Одежда из обтягивающих ремней и латекса, больше похожая на садомазо-упряжь.

 

Геннадий безошибочно почувствовал, что перед ним связная. Заранее отрепетированная склока волей-неволей заставила бы прохожих идти куда подальше по своим делам. Мало ли, поссорились парень с девушкой, с кем не бывает. Милые бранятся, а у прохожих зубы летят...

 

- Ты охренела, да? Сама опоздала — так теперь ещё и хамить? Ты часы, мать, вообще видела?

 

- Ты как с девушкой разговариваешь? - вскрикнулась связная в ответ и, следуя инструкциям на отзыв к паролю, несильно, но крепко стукнула Геннадия по левой скуле.

 

Прицельно.

 

Глазной протез выскочил и поскакал по ступеням, вниз.

 

Геннадий чертыхнулся и, придерживаясь за перила, спотыкаясь, заковылял следом за выпавшим сокровищем. Выбивать протез и, тем более, спускаться за ним к лестнице полуподвала в задании было не предусмотрено. Ох уж эти бабы...

 

- Ой, прости, - вскрикнула связная, - тебе помочь? - и, приподняв полы плаща, словно средневековая дама — кринолин, начала спускаться следом.

 

Глаз, словно волшебный клубок из русской народной сказки, подпрыгивая, перескакивал со ступеньки на ступеньку.

 

«Что-то спуск слишком затянулся», - подумал Геннадий, вслушиваясь в цоканье каблуков за спиной. Обернулся — нет, всё нормально:

 

Глаз подпрыгнул на ступеньках перед обитой алюминием дверью в полуподвал. На ней была закреплена покосившаяся табличка:

 

ПОМПЕЙНАЯ ХУДОЖЕСТВЕННО-ПРОТЕЗНАЯ МАСТЕРСКАЯ «РЕНЕНУТЕТ И СЫНОВЬЯ» ИМ. ВДЖТ

 

Выпавший глаз замер у входа и, словно задумавшись, юркнул в щель между дверью и косяком.

 

«Открыто», опытным взглядом чекиста определив, что дверь не заперта, Геннадий осторожно приоткрыл створку.

 

Вспыхнула автоматическая подсветка, освещая полуподвал.

 

- Вот ты где, - нагнулся Геннадий за глазом и отработанным движением положил себе в карман. Поднимаясь, наметанным чекистским взглядом окинул помещение — и обомлел.

 

Весь подвал был заставлен протезами и манекенами. Манекены были разные: с головами и без, верхние и нижние торсы, бюсты, и просто головы.

 

По стенам свисали руки — деревянные, пластиковые, металлические. Кисти, локти, плечевые суставы. Под ними, словно декоративная ограда или тубусы, застыли в неподвижном танце ноги: ступни по лодыжку, голени, ноги от бедра.

 

Бледные, темные, некоторые с имитацией волосков или выступавших вен. Пластиковые, деревянные, металлические — всякие.

 

В центре зала, столпившись вокруг столика, застыли самые крупные, бесполые манекены, а на столике, словно заполонив собою странный бильярдный стол, драгоценностями Фаберже поблескивали искусственные глазные яблоки.

 

«Вот он... портал...», - подумал Геннадий, с тоской предчувствуя вычет из квартального бонуса за срыв задания.

 

Послышался тихий стук — словно ребенок в кинотеатре рассыпал на пол гигантские драже. Потом постукивание, и сперва Геннадию показалось, что это слышен дождь снаружи, но потом он понял, что слышать в полуподвале дождь было не положено.

 

Постукивали пальцы протезов, развешанных по стенам.

 

То, что он поначалу принял за стук гигантских драже, оказалось падавшими со стола глазными протезами. Словно миниатюрные теннисные мячики, подскакивая, они окружила Геннадия, принацовывая на местах.

 

Протезные руки срывались со стены и стайками доисторических членистоногих шустрили к спецагенту.

 

Ноги пустились в пляс, наперегонки подпрыгивая к непрошеным гостям.

 

Торсовые манекены ползли на руках, если они у них были, а если нет — перекатывались на манер статуй с острова Пасхи. Бюсты, словно на невидимых гиганстских пого-палках, мчались к чекисту наперегонки с ножными протезами.

 

Один безголовый и безногий, но рукастый манекен запрыгнул на спину тому, что был с ногами, но без головы и без рук.

 

Медленно, словно робот из старого фильма, обернувшись, безругий манекен затопал к входной двери вместе с остальной массовкой нежити. Прямо к кольцу подпрыгивающих глазных протезов, среди которых замер чекист и... куда запропастилась эта связная?

 

«Вот ведь взаимовыручка. Не бросают товарища, не то что эти бабы, им верить нельзя», - подумал Геннадий и привычным движением потянулся к паху и бедру, где крепился универсальный травмат.

 

Травмата не было. Он вспомнил, что оружие оставил в штабе, под расписку.

 

Тем временем манекены, возвышавшиеся вокруг стола, обернулись и развязной походкой направились к агенту и пропавшей связной.

 

По залу прокатилась кольцо трепещущего бело-голубого света. Огонь проносился мимо Геннадия, не опаляя ни кожи, ни волос чекиста, но для манекенов соприкосновение с огненной волной оказалось фатальным.

 

Застыв на месте, протезы и манекены с глухим стуком падали на бетонный пол, и, недолго покопошившись, замирали. Глазные протезы лопались, как яйца в микроволновках, разлетаясь на осколки.

 

Некоторые едва не лишили Геннадия его последнего глаза.

 

Связная стояла рядом — гордо улыбаясь, преисполнившись уверенности в своем женском торжестве, волосы развевались на невесть откуда почуявшемуся в запертом полуподвале ветру, а между пальцев широко расставленных ног у неё горел, пульсируя и потрескивая, шар всё того же бело-голубого пламени.

 

- Ты... хтонь? - только и смог вымолвить Геннадий, прежде чем бело-синее пламя метнулось к нему в лицо, всё заволокло белесым полумраком и он почувствовал, как падает куда-то в бездонный, беспросветный провал...

 

* * *

- Ну ты и заставил нас поволноваться, - послышался отеческий рокот Васина. Геннадий через силу разлепил глаза. В полковнике, да и во всем мире было что-то неправильное, не...

 

И тут он понял, что именно.

 

Он видел.

 

Видел на оба глаза.

 

Пальцы на ногах слегка покалывало. Это хорошо, значит, позвоночник не задет. Руки... руки тоже слушались.

 

Аккуратно приподняв левую руку, Геннадий коснулся глазницы. Той, где прежде был протез. Надавил на веко, потом сильнее, и еще сильнее..

 

Боли, как и мягкой податливости живого глаза, не было.

 

Но зрение — было.

 

- Ну, рассказывай, боец, - полковник Васин в небрежно накинутом халате присел на край лазаретной койки, всматриваясь в лицо Геннадия.

 

Тот внезапно понял, что каким-то образом вторым, прежде протезным, глазом, и себя, и полковника, и весь лазарет. Что хуже всего — зрение на один, новый глаз, оставалось с ним даже тогда, когда он старательно жмурился.

 

Геннадий застонал.

 

* * *

В своем мире, невидимом и непроницаемом для нашего и в то же время таком близком и доступном, Нгангадриэль хмыкнула, осматривая госпиталь, куда эти тупые люди отнесли принца порталов.

 

Её единокровного брата.

 

Найти брата стоило неимоверного труда. Он забыл себя, а люди, следуя своим глупым путям, пытались вылепить из него что-то неподобающее...

 

Неуподобимое.

 

Отыскать Гнагнардиэля было непросто. Ещё сложней — вычислить его маршрут в мире людей и устроить встречу со Связующими так, чтобы не вызвать подозрений у Высокого Двора, чтобы выследить ту человеческую девчонку, на встречу с которой зачем-то спешил ее глупый брат, и, самое главное, сделать так, чтобы все они остались в живых.

 

От Связующих, желающих воссоединения с утраченным и вновь обретенным правителем, не было отбоя. Пришлось устроить жесткий отбор.

 

Однажды она уже потеряла брата, и едва не утратила его вновь там, на месте встречи.

 

Но теперь... теперь они всегда будут вместе.

 

И Нгангандриэль улыбнулась вновь.