За три секунды до настоящего Аннотация (возможен спойлер): Савва попал в аварию и оказался в тюрьме. Но заключение выглядит очень странным. К нему никто не приходит, вокруг полнейшая тишина, не кормят, в комнате есть телевизор, имитирующий вид из окна. Постепенно Савва обнаруживает, что может управлять экраном, видеть родных и близких. А может быть, не только экраном? Тогда, где он, и что с ним случилось? [свернуть] Длинный светло-серый коридор. Окон нет. Вдоль одной из стен через равные промежутки синие двери. Слишком темные на светлом фоне, словно не двери, а порталы в другие миры. Савва идет, опустив голову вниз и сжав руки за спиной в замок. От напряжения даже костяшки пальцев побелели. Зачем он так держит руки за спиной? Его никто не просил об этом. Савва периодически приподнимает голову. Тогда цепкий взгляд карих глаз быстро выхватывает картину происходящего, не найдя на чём остановиться, снова прячется в носках мокасин. Рядом с ним идет тощий высокий мужчина в серой униформе. Хотя, не так уж он высок, ростом с Савву, но худоба вытягивает фигуру. Заметно, что его пепельных волос давно не касались ножницы парикмахера. Пряди неравномерно торчат, выбиваясь из-под кепки. Стоящую тишину разбивают мерные шаги и позвякивание связки ключей на одном из пальцев сопровождающего. Если бы не этот лёгкий звон, то тощего можно было и не заметить в серости коридора. Он не просто был одет в униформу, он сам был униформой здешнего мира, и сильно напоминал кого-то Савве. Но кого, он не мог понять, слишком блеклым был сопровождающий, и черты лица как будто расплывались. – Сюда, – остановился тощий, показывая на один из синих порталов. Ключ противно скрипнул о замочную скважину. Разбуженная дверь нехотя отползла в сторону. Тощий выжидательно уставился на Савву. Тот не спешил. Он пытался разглядеть комнату, но она, потревоженная нежданным гостем, куталась в темноту. – Свет включится, когда войдешь, – услужливо сообщил тощий. – А выключится? – поинтересовался Савва. – Его не выключают, – сказал тощий, отводя глаза в сторону. Савва, наконец, разжал руки, медленно провёл ладонью по волосам, пропуская тёмные пряди сквозь пальцы, покосился на сопровождающего. – А как же спать? – спросил он осипшим от неожиданного открытия голосом. – Привыкнешь, – равнодушно процедил тощий, разглядывая еле заметную трещинку на стене. – А гулять будут выпускать? – Савва никак не решался войти в темноту. – Я только туда провожаю, – скупо сообщил тощий. «Они оба, тощий и дверь, ждут, когда я провалюсь в этот портал. А что там? Ничего? Пустота? Будущего теперь для меня нет. Хотя есть. Кого я обманываю? И оно вполне определённо. Впрочем, будущее всегда предопределено. За этой дверью или другой. Неважно. Каждый готов обманываться, но для каждого оно всегда предопределено. Настоящее. А в какой момент наступает настоящее? Прямо сейчас? Может быть вот только сейчас? Несутся мысли потоком или нет, но настоящее очень трудно уловить. Прошлое? А прошлое – всегда изменчиво. Сегодня помню события так, завтра чуть по-другому, послезавтра совсем приукрашу. Н-да. Прошлое можно переписывать сколько угодно. Похоже этим и займусь в ближайшее время». Ещё немного поколебавшись, Савва перешагнул порог комнаты. За спиной старая дверь с облегчением плюхнулась на место, замочная скважина взвизгнула и затихла. Темнота залепила глаза, через пару секунд резко ударил яркий свет. Савва недовольно сощурился. Сквозь тонкие щёлочки век он пытался разглядеть хоть что-нибудь, однако глаза отказывались работать. Тогда Савва сдался и зажмурился, дав себе время привыкнуть к свету. Комнату затопила тишина. Она обволакивала, проникала повсюду, требовала повиновения. Савва сделал вдох, выдох, снова вдох. Его дыхание тоже казалось здесь лишним. Выдох замер, не начавшись. Савва приоткрыл глаза, огляделся, снова осторожно задышал. Интересно, что с открытыми глазами тишина не казалась такой звонкой. Вокруг было монохромное синее пространство: стены, потолок, пол, двери, кровать с постельным бельём, стол, стул. Эту синь разбивали оконный свет и графитовые тени от предметов. «Ужас! Кто такое придумал. Хорошо хоть окно есть. Странно, почему до этого темно было?» Савва сделал несколько шагов по направлению к окну, остановился, нахмурился. Оно было небольшим и находилось выше уровня глаз. В нём можно было разглядеть только летящие по небу перистые облака. Савва дёрнул стул, чтобы придвинуть к окну, но он не поддался. Мужчина наклонился, внимательно рассмотрел ножки. Выпрямился, толкнул стол. Тот не шелохнулся. Савва подошёл к кровати, дёрнул. Предметы были привинчены к полу. Брезгливая улыбка скривила рот. Савва снова посмотрел на окно. Облака всё также монотонно плыли от одной края рамы к другому. Сначала взгляд Саввы безразлично проводил очередную белую пену, но постепенно он становился всё более сосредоточенным. Мужчина медленно направился к стене с окном, сделал несколько шагов в сторону, вернулся назад, наклонил голову, присел и посмотрел на окно снизу, сбоку. Он резко выпрямился и расхохотался в голос. Слабое эхо поддержало его. Савва прислушался. – А-а! Э-эй! Что?! Даже окно пожалели? Вы меня слышите?! Ни ответа. Ни шороха. Ни звука. Тишина снова поглотила пространство комнаты. Савва сжал кулаки. Теперь он слышал не дыхание, а стук сердца, громкий, протестующий. Мужчина ещё раз внимательно осмотрел комнату. На потолке в углу висела небольшая видеокамера. Значит за ним наблюдают. Савва опять скривил рот в брезгливой усмешке. Неожиданно он заметил на одной из стен прямоугольник в человеческий рост. Не может быть! Дверь. Точно дверь. Савва подошёл к ней. Ручки не было. Мужчина провёл рукой вдоль стыка и осторожно толкнул. Дверь легко открылась. За ней скрывалась ослепительная белизна кафеля. Это была ванная комната, небольшая, но вмещающая всё, что нужно: раковина, санузел, душ. На подвесной полке лежало несколько белых полотенец, мыло, зубная щётка, стоял тюбик с зубной пастой. Савва облегчённо выдохнул. Это маленькое пространство показалось ему очень уютным и даже домашним. Сколько времени придётся провести здесь он не знал, но надеялся когда-нибудь вернуться домой. Почему он здесь? Что произошло? Обрывки воспоминаний кадрами мелькали в голове: машина, дорога, удар. «Боже мой! Я кого-то сбил? Не-е-ет. Не так. Столкнулись. Я виноват, поэтому здесь. Да, так всё и случилось. Почему плохо помню? Амнезия что ль?» Савва со стоном упал на кровать, обхватил руками колени, свернувшись калачиком. Он долго крутился на постели, накрывая голову подушкой. Но так тишина становилась ещё не выносимей. Он вскочил с кровати, стал нарезать круги по комнате. С силой толкнул дверь в ванную. Та распахнулась и, отпружинив, снова вернулась на место. Тогда Савва ещё раз толкнул её, и ещё, и ещё. Пока не надоела эта игра. Подошёл к столу, взял кружку, покрутил в руках, отогревая холод металла, поставил на место. Пить не хотелось, есть тоже. Снова улегся на кровать. Савва долго лежал на спине, положив ладони одна на другую на груди. Он то закрывал глаза, то открывал. Воспоминания перемежались с быстрыми погружениями в сновидения. Но крепко заснуть не удавалось, каждый раз тело словно встряхивало, возвращая его в реальность. Сколько времени он пролежал непонятно, часов нигде не было. Ему казалось, что вечность. Савва устало сел на кровати. «Почему тишина так давит. Разве тишина может давить? А что тогда давит? Неизвестность? Да нет. Конечно нет. Кого я обманываю. Одиночество, вот что давит. Я практически никогда не оставался один. Всегда рядом был кто-то или был занят чем-то... Это что же получается. Занятость нужна была, чтобы избежать одиночества?!» Савва в голос рассмеялся. Сжал голову между ладонями, облокотившись на колени. Потом резко помотал ею в разные стороны, словно стряхивая руки. Они быстро сдались и беспомощно повисли, готовые колыхаться даже от лёгкого ветерка. Но ветра здесь не было. Ничего не было. Только Савва. Он сидел, бессмысленно уставившись в одну точку. Рот скривила усмешка. «Поговорить бы с кем-нибудь. Хоть сам с собой. Только вслух, чтобы не так тихо было. Но разве я сумасшедший какой. Как трудно произнести слово, если нет слушателя. Как трудно, чтобы не показаться психом самому себе. А кто этот я?» Мужчина приподнял руки и осмотрел ладони. Жилистые, но не натруженные. Вот у его отца были натруженные. Вдруг Савва нахмурился, сделал полный вдох, и на выдохе по комнате разнеслось мычание. Сначала робкое и неясное. Постепенно оно становилось мощнее и увереннее. Мычание наполнилось мотивом. Звуки сменялись то тоской, то силой, то печалью. Савва воодушевлённо поднялся, продолжая напевать, развел руки в стороны и даже начал пританцовывать, раскачиваясь из стороны в сторону. Получалось не очень, но кого это волновало. Звуки вырывались из груди всё громче и вдруг резко смолкли. Песня оборвалась. Савва упрямо топнул ногой, словно поставив точку. – Выключите свет что ль! – крикнул он в сторону висящей камеры. Темнота ворвалась в комнату. Она шарила по углам, носилась от стены к стене. Радостно обнаружила человека и прилипла к его груди. Она прислушивалась к ритму часто колотившегося сердца: «Да. Так. Молодец. Громче. Боишься меня?!» – Включите свет! Савва не узнал собственный голос, глухой, с придыханием, наполненный ужасом. Свет включился. Глаза, через боль слепо озирались вокруг и ни в какую не хотели закрываться. Постепенно дыхание вошло в привычный ритм. Савва осторожно сел на кровать. – Выключите свет! – раздалась команда. Темнота кинулась к Савве, но тут же рикошетом отлетела в угол. – Включите свет. Радостно вспыхнувший свет с интересом наблюдал за человеком. На губах Саввы заиграла улыбка. Он встал и расшаркался, отвесив поклон, в сторону наблюдающего под потолком глаза. – Благодарю! Савва хитро прищурился и подошел к входной двери. – Откройте дверь, – раздалось в комнате. В ожидании результата мужчина сложил руки на груди. – Ну же! Откройте! Савва нетерпеливо пнул ногой по двери. Та протестующе гулко завибрировала. – Не работает, – прошептал мужчина. Губы упрямо сжались в тонкую линию. Он сделал пару шагов в сторону одноглазого. Тело приняло угрожающую стойку: ноги на ширине плеч, руки в боки, голова подалась вперед, плечи для убедительности последовали за головой. – Почему ко мне никто не приходит?! Где следователь? Где адвокат? Меня кормить собираются?! «Есть совсем не хочется. Но для порядка, должны же кормить», – еле успела промелькнуть мысль, когда Савва в два прыжка оказался у двери и бешено заколотил по металлу. – Эй! Есть там кто-нибудь? Обо мне что, забыли? Удары сыпались на несчастную дверь один за другим, руками, ногами, разбивая ненавистную тишину. Дело даже дошло до головы. Пару раз ткнувшись лбом о металл, мужчина резко развернулся, подбежал к столу, схватил кружку и яростно запустил её в одноглазого. Точное попадание заставило камеру дернуться и выпасть из гнезда. Перепуганная она свалилась на пол, потеряв несколько деталей по пути. Савва удовлетворенно перевёл дыхание. Кривая усмешка отразила злорадство на лице. Но по мере того, как мужчина переводил взгляд с камеры на место бывшего гнездования и обратно, злорадство сменилось удивлением. Савва подошел к бывшему сокамернику. Подняв перепуганного одноглазого, осмотрел вещь. Мужчина оскалился, беззвучные сначала толчки тела сменились надрывным хохотом. – Муляж, всего лишь муляж. Савва заплетающимися ногами добрался до кровати, устало плюхнулся. Голова бессильно повисла на плечах. Мужчина отбросил бывшего сокамерника в угол и улегся на постель, отвернувшись к стене. – Выключите свет, – раздалось еле слышно. Свет моментально погас. Знакомые и незнакомые образы сменяли друг друга. Встречи, прощания, разговоры мелькали кадрами в голове и тут же забывались. Только один и тот же образ между ними постоянно всплывал – тощий, серый человек с размытыми чертами. Он всё время что-то повторял, одно и тоже. Савва никак не мог его расслышать. Наконец, легкое встряхивание тела вывело мужчину из забытья. Он сел на кровати. Попытался осмотреться, но от окружающей синевы стало подташнивать. Чтобы отвлечься, Савва немного покружил по комнате. Остановился посередине. Размашисто помахал руками в разные стороны, попрыгал, поприседал, упал на пол. Начал отжиматься, сначала бодро, резко выдыхая на каждом поднятии тела, но по мере усталости движения становились медленнее, промежутки длиннее. Обессилев, мужчина растянулся на полу. «Что он мне хотел сказать? А может быть уже сказал? Нужно просто вспомнить». Савва встал. Покусывая губы, он посмотрел на льющийся с потолка свет. «Ну конечно! Он сказал, что его не выключают. Тогда почему выключили. Нет, не так. Правильный вопрос – залог правильного ответа. Кто его выключил?» Мужчина посмотрел на экран. Ему показалось, что проплывающие пены облаков испуганно стали собираться в кучку. – Покажите землю, – скомандовал Савва. Моментально на экране появился голубой шарик. Он переливался бело-голубыми оттенками, словно кристалл, красующийся под лучами света. Тревожная тень пробежала по лицу мужчины. Савва тряхнул головой. – Не так. Ближе. Намного ближе. Голубой шарик начал увеличиваться в размерах. Приближение то ускорялось, то чуть замедлялось, подчиняясь кому-то неведомому. На экране добавилось множество цветовых пятен. Это был осенний лес. Верхушки деревьев мерно покачивались, совершая величественный танец, а пёстро разодетые зрители аплодировали. Иногда кто-то из них, не удержавшись от переполнявших эмоций, вскакивал со своих мест и присоединялся к бесконечным па. Листочки старались как можно дальше пролететь, но каждый не минуемо падал, чтобы уже никогда больше не подняться. Это был их прощальный танец, дань восхищения остающимся на земле для продолжения жизни. Звук. В комнате появился звук, исходящий не только от Саввы. Мужчина победоносно оскалился на секунду, потом тревожная тень вернулась на лицо. – Покажите Землю сейчас. В этот момент, – напряженно уточнил Савва. Картинка не поменялась. Только порывы ветра стали сильнее. Теперь лес не мерно шумел, а выл, словно одинокий брошенный стаей волк. – Этого не может быть, – прошептал Савва. Тонкие губы сжались в ниточку. Он обхватил ладонями голову, взъерошил волосы. – Что за игры?! Где лето? Савва тряс головой, постоянно повторяя: – Не может быть, нет, не может быть, нее-ет, нет. Мужчина сделал очередной круг по комнате и снова остановился перед экраном. – Покажите мой город, – произнес он еле слышно. Дыхание Саввы даже приостановилось в тревожном ожидании. Всего секунда, но целая жизнь. На экране появилась улица, снующие под зонтиками люди старательно перепрыгивали успевшие накопиться лужи. Прохожие кутались от резких порывов ветра. – Покажите Лену, мою жену, – попросил мрачный голос. Женщина сидела по ту сторону экрана и печально улыбалась. – Тоска, такая тоска, – произнесла она, при этом извиняющаяся улыбка на мгновение пробежала по лицу. – Ленка! Ты слышишь меня? Ленка! – радостно вопил Савва. Он ближе подбежал к экрану и уперся руками в стену. – И пустота. Словно часть меня потерялась, – печально продолжала женщина. – Не самая лучшая, полагаю, – упадшим голосом закончил фразу Савва. – Я словно закрылась в коробочке. В ней нет окон. Только маленькая щелочка. Расковыряла её ногтем от нечего делать. Иногда прислоняюсь к ней глазом. Подсматриваю. Но ничего не вижу. Нет, там что-то определённо есть, но ничего интересного. Мне всё стало скучно. Я вдруг поняла, что всё ещё тебя люблю. Раньше казалось, любовь закончилась. А тут вдруг поняла, что люблю. – Врёшь! Врёшь! Я видел вас! Видел, как обнимались! – заорал мужчина, ударив ладонью по стене. – Как ты могла? Ты предала меня! Женщина провела рукой по лбу и осторожно пальцами по краю глаза. Чуть покрасневший кончик носа выдал значение, тщательно скрываемого жеста. – Сколько же времени прошло? Где-то полгода назад, может быть меньше, не помню. Да, какое это имеет значение, – Лена закрыла ладонью глаза. – Что? Полгода?! Вы уже полгода встречаетесь? Когда всё успеваешь? Лицо Саввы перекосило от брезгливой усмешки. Он отвернулся, мотая головой, побрел к кровати и плюхнулся на неё. Женщина на экране убрала руку от лица. Она больше не скрывала стоящие в глазах слёзы. – Я не знала, что в таком аду можно жить. Ты возвращался вечером домой, а я думала, от нее или с работы. Утром собирался, а я следила за каждым жестом. Думала: «Не для меня, для нее прихорашиваешься». Савва подозрительно покосился на экран. – Я не смогла сразу сказать, что всё знаю. Не смогла. Было так больно. Если бы стало ещё больней, я бы не выдержала, – женщина покачала головой. – Я так устала. И как теперь себя простить... Савва резко вскочил. – Кто тебе сказал?! Откуда ты узнала?! Мужчина схватился за живот, а потом и вовсе повалился на пол. Тело корчилось в судорогах. Стон раздирал комнату, пальцы впивались в пол, тоже присоединившись к попытке разрушить темницу. Тело протестующе вопило от заключения, от невозможности объясниться, а белая пена облаков на экране снова равнодушно проплывала от одного края рамы к другому. Савва лежал на полу, раскинув руки и ноги в стороны. Судороги отпустили его, но на лице ещё сохранялась застывшая от боли маска. Сосредоточенный взгляд копался в воспоминаниях. «Сколько их оказывается накопилось! Празднование юбилея, все собрались, много и долго болтали. О чём не помню, а мы с Ленкой обнимались, словно молодожёны. У неё счастливые глаза... Дочку в садик отводим, а у Ленки слёзы наворачиваются. – Ну чего ты?! Это всего лишь детский сад. – Уже детский сад, – отвечает Лена... Подхватываю дочку на руки и поднимаю высоко. Ленка испуганно прижимает руки к груди. Соня сует кулачок в беззубый рот и хохочет... Отпуск вдвоём. Еле тащимся в гору. Чего нас туда понесло? – Как тихо. Как красиво, – блаженно шепчет жена. – Э-гее-гей! – ору я... Первое утро вместе. Она спит на моём плече. Я разглядываю чёрную дугу бровей, длинные ресницы, маленькие пухлые губки, родинку на плече... Празднование Нового года. Кафе. Полумрак. Танцы. Она не видит меня. Включается медляк. Иду к ней. Первая встреча... Всего секунда, а перед глазами целая жизнь промелькнула. Полумрак!» Савва нахмурился, взгляд вынырнул из прошлого. Мужчина медленно встал, не отводя глаз от потолка. – Приглушите свет, но не выключайте, – отдал он команду. Комнату тут же окутал полумрак. – Чуть ярче, – снова произнёс он. Мягкое свечение разлилось вокруг. – Так намного лучше, – под нос пробормотал Савва. Мужчина присел на кровать, посмотрел на экран, отвёл взгляд, наморщив нос. Нежно-пушистые облака обиженно полетели за рамку. – Покажите родителей. Мужчина и женщина сидят рядом. У него серебро в волосах, у неё – золото. Опущенные уголки ртов, расходящиеся лучики морщин от глаз. Они разные, но зеркальные. Мужчина кладёт свою ладонь на руку женщины. Она благодарно улыбается. – А каким он заводилой был в детстве, – продолжает она давно начатый разговор. – Да, да, – кивает мужчина. – Смотрю в окно. Савва бежит впереди, в высоко поднятой руке палка, а за ним ватага мальчишек. Человек пять, наверное. – Мне нравилось подглядывать за спаррингами на тренировке. Специально приезжал чуть раньше. Приоткрою дверь и смотрю, как лупит. Если пропускал удар, сразу с новыми силами в бой. Мужчина улыбается и трясет седой головой. – А рисовал, помнишь, как любил в детстве рисовать. Оба смеются. – Папа, мама, я давно вырос! – печально скалится Савва на экран. – Однажды захожу в комнату, а там вся стена размалёвана. Не помещался рисунок на листе. И что тут скажешь, когда на тебя счастливые глаза ребёнка смотрят? Как же можно убить счастье, когда сама так любишь? – Ты всё правильно сделала. Ты молодец. А обои, ну что, переклеили. Мужчина успокаивающе похлопал ладонью женщину. Она накрыла его руку своей. – А как первый раз увидел море... – Хватит! – Савва вскочил с кровати. Мужчина протестующе выставил руку вперёд. Немного удивлённые, но обрадованные возвращению облака полетели по экрану. Взгляд Саввы отдавал горечью. Если бы его можно было попробовать на вкус, то он точно напомнил лекарство, противное, горькое, но нужно выпить. Рука легла на грудь, плечи ссутулились, словно лекарство застряло где-то на полпути к желудку. Савва поискал глазами кружку. Она по-прежнему валялась на полу. Мужчина поднял её и пошёл в ванну. Взгляд привычно лёг на стену над раковиной. «Почему нет зеркала? Над раковиной всегда вешают зеркало. И бритвенных принадлежностей?» Савва нерешительно почесал подбородок. Легкая щетина цеплялась за кончики пальцев. Ещё более осторожно мужчина включил кран. Тишина. Савва наклонился ниже, провёл по соску крана пальцами. Посмотрел на них, потёр друг о друга. Ни капли. Мужчина подошёл к унитазу, нажал на кнопку слива. Она провалилась, словно что-то проглотив, и вернулась на место в ожидании. Савва дернул ручку крана в душевой. Тишина. – Да что тут происходит! – возмущённо выкрикнул человек. Он вернулся к раковине, схватил тюбик с зубной пастой, но не успел открутить крышку. Тюбик сплющился между пальцами, изогнувшись в насмешке. Будто ошпаренные разжались пальцы рук. Кружка, звонко хохоча, запрыгала в раковине. Застрявшая в груди человека горечь, не дождавшись воды, стала прорываться наружу. Савва закашлялся. Он бросил презрительный взгляд на аккуратно сложенные полотенца и, придерживаясь за стену, выполз из комнаты. Кашель продолжал душить его. Еле-еле добравшись до кровати, он рухнул на неё. Стало легче. Савва отвернулся к стене. – Выключите свет, – сиплым голосом выдавил он из себя. Мужчина лежал на кровати, подтянув ноги к груди. Сложенные ладони зажаты между коленками. Бессмысленный взгляд замер на экране. Бесконечная пена облаков меняла форму, оттенки, пытаясь вовлечь человека в игру. Но он не реагировал, оставляя без внимания все попытки. Тогда облака начали темнеть, заволокли всё небо. Видимое движение пара извивалось, закручивалось в кольца, сгущалось. Резкая вспышка пронзила небо. Савва часто заморгал. Руки вылезли из укрытия, пальцы вцепились в край постели. Раскатистый гром заставил мужчину сесть на кровати. Очередная вспышка на экране, за ним гром. – Ну что ты ругаешься? – не отводя глаз от экрана, произнёс Савва. Снова вспышка и гром. Мужчина виновато потупился в пол. Тело еле заметно начало раскачиваться взад-вперёд. Остановилось. Не поднимая глаз, мужчина произнёс: – Покажи Влада, друга моего. Ну ты знаешь. На экране появился мужчина. Он сидел, откинувшись на спинку кожаного кресла. Перед ним на рабочем столе были разложены бумаги. В руке без остановки нервно крутилась ручка. Она периодически упиралась одним концом в крышку стола, а затем совершала сальто вокруг пальцев. – Эх, Савка, Савка! Что же ты натворил? – Молчи уж! – зло оскалился мужчина на слова друга. – Лена теперь всю жизнь с виной будет жить. А виноват ведь ты. – Не тебе меня винить! – выкрикнул Савва. Он вскочил с постели и заметался вдоль экрана. – Я, конечно, тоже хорош... Влад сделал паузу. Ручка в руке тоже остановилась на небольшую передышку, а потом снова завертелась в сальто. – Не понял её игру сразу. Дошло только, когда она победоносно на тебя злого в дверях посмотрела. Уголки рта сложились в виноватую улыбку. – Она всегда мне нравилась. Я даже завидовал тебе. Пока ты не закрутил роман с этой. Дурак! Мужчина отбросил ручку и вскочил с кресла, куда-то скрывшись из видимости. Вернулся через пару секунд с наполненным на треть бокалом горчично-жёлтой жидкостью. Влад устало опустился в кресло и сделал несколько глотков. – Эй! Ты давай, не налегай там! – строго произнёс Савва, остановившись перед экраном. Влад поставил бокал. Его голова низко повисла над облокотившимися на крышку стола руками. – Не нравлюсь я ей. Просто хотела, чтоб ты приревновал. Вот и пришла. Знала, что мы договорились о встрече. Допрос устроила. Рыдала на плече. Знала и пришла. Не нравлюсь, точно. – Мужчина тяжело вздыхает. – Просто знала, вот и пришла. Влад поднял голову, поискал что-то глазами на столе. Взгляд уцепился за бокал. Мужчина жадно отпил ещё глоток. – Если бы не нравился, не пришла бы. Слышишь? – Савва усмехнулся, тряхнув головой. – Лена гордая, узнаю, это она могла. – Эх, Савка! Ты же мой единственный друг. Как не хватает тебя. Мы же не просто друзья, мы же больше. Я любил тебя как брата. Почему всё так? Зачем авария? Чего сбежал? Не дал объясниться. От обиды бежал? Или от вины? – Ты не раскисай, слышишь! Тебе о Лене с Соней позаботиться надо. Мне некому их больше доверить. Понял?! – строго произнёс Савва. Мужчина на экране согласно качнул головой, словно услышал друга. Рука потянулась к бокалу. Дотронувшись до него, остановилась. Палец начал играть со стеклом, периодически подталкивая бокал. Тот отчаянно сопротивлялся, упираясь в крышку стола. Но приближающаяся трагедия была неизбежна. Бокал пытался увернуться. Несколько раз подпрыгнул, меняя направление, остатки жидкости при этом нервно бились о стекло. Однако край стола был всё ближе. Наконец, бокал сдался и нырнул в пустоту. Тут же нежные белые полосы расчертили голубизну неба, увлекая за собой вдаль. Савва ещё немного полюбовался облаками, потом осмотрелся. – Пусть стены будут белыми, – задумчиво произнёс он. Сверху вниз по поверхности стен потекло молоко, окрашивая их в новый цвет. Наконец, преображение комнаты завершилось. Савва довольно улыбнулся. Он подошёл к стене, разделяющей комнату с ванной. – Эту перегородку убрать, – скомандовал он. Пространство моментально расширилось, объединив оба помещения. – Все предметы, кроме экрана тоже долой! Теперь почти ничто не мешало заливать светом белую комнату. И всё же была одна деталь – это по-прежнему синяя входная дверь. Савва подошёл к ней. Задумчиво оглянулся на экран. Вернулся назад. – Хочу увидеть Соню. Девочка со скучающим видом сидела на диване. Ноги были сложены в позу лотоса. В руках у неё была кукла. Соня расчёсывала длинные волосы, приговаривая: «Ты же девочка, а ходишь растрёпанная. Не плачь. Немного осталось». Наконец, довольная своей работой Соня отложила расчёску и подняла глаза. – Здравствуй, Сонечка! – Савва поджал губы. – Привет, папа! – радостно улыбнулась девочка. – Соня, Сонечка! Ты меня слышишь? – Конечно, пап. И вижу. Девочка откинула куклу в сторону и приподнялась на коленях. – Как ты, дочка? – глаза Саввы увлажнились. – Скучаю очень. Ты вернёшься? – с надеждой в голосе спросила Соня. – Не знаю, доча. – А ты попроси. Может разрешат. Жалобно попроси, точно разрешат. Я в садике, когда прошу книжку почитать, всегда жалобно смотрю. Вот так. Соня округлила глазки, при этом бровки девочки взлетели вверх, а на носике появилась смешная складочка. Савва закашлялся, чтобы остановить прорывающийся смех. – Помогает? – спросил он, вытирая слёзы от сдерживаемого хохота. – Угу, – серьёзно кивнула Соня головой. – Хорошо, я спрошу. Довольная девочка снова опустилась на диван и взяла куклу в руки. – Как мама? – спросил Савва. – Тоже очень скучает. Мы любим тебя папа. – А я как вас люблю родные мои, – приятная благость заполнила всё существо Саввы. – Ты передай это маме. Обязательно передай. – Передам, – девочка снова улыбнулась. – Ты весь светишься. Красиво. – И скажи, что она очень хорошая. Я прошу её простить меня. Обязательно это скажи. Девочка кивнула головой. Савва провёл рукой по экрану. – Прощай, доча. – Пока. Тишина, окутывающая пространство, больше не тяготила, наоборот, она помогала услышать что-то важное, еле уловимое. Послышался тихий щелчок, как будто внутренние часы Саввы сделали ещё один шаг. Настоящее. Вот оно. Наконец, Савва нашёл своё настоящее. Больше не было будущего, прошлого. Был только этот момент, и он в нём. Мужчина улыбался. Он боялся пошевелиться, чтобы не нарушить мгновение. Он прислушивался. В груди что-то вибрировало и разрасталось. Это не сердце, нет. Что-то новое, непознанное, или давно забытое. Он смотрел прямо перед собой. Но глаза не видели стену, экран. В зрачках крутилась галактика, усыпанная звездами. Огромная галактика помещалась внутри зрачка. – Я хочу видеть себя, – произнёс Савва, и стены завибрировали на его изменившийся, мощный, голос. Мужчина поднял глаза на экран. На него смотрел тощий. Он всё также был бледен и сер, но черты лица теперь не расплывались. Блеклое отражение Саввы смотрело на него с экрана. Разлившийся по комнате хохот метался в поисках выхода. Он бился о стены, но те отталкивали его назад. Тогда он бился мощнее, с новым потоком налегая, не давая стенам собраться с силами и оказать отпор. Они не выдержали и сдались. Рассыпались на кусочки и разлетелись в пространстве. Савва перестал смеяться, но улыбка продолжала играть на губах. Экран висел в воздухе. Тощий печально смотрел на мужчину. – Надо же! Сам себя запер, окружил зеркалами. Зеркало он искал, – легкий смешок вырвался из груди Саввы. Мужчина исподлобья посмотрел на тощего. Его черты стали расплываться под взглядом Саввы. Постепенно тощий становился всё прозрачнее, пока не растаял полностью. На его месте появилась светящаяся сфера. Она искрилась и переливалась разными цветовыми тонами от движения внутри. Вдруг потоки соединились воедино и белый свет завладел сферой полностью. Внешняя оболочка треснула и начала раскрываться. Дугообразные лепестки из перетекающей энергии появлялись один за другим, пока цветок не раскрылся полностью. Нежный, наполненный красотой и совершенством, беззащитный перед окружающей темнотой пространства. Перегородка из экрана между мужчиной и цветком незаметно исчезла. Савва раздвинул руки в стороны и сделал шаг навстречу себе. Цветок ответил взаимностью. Свет моментально заполнил Савву. Яркая вспышка переросла в спирально закручивающийся поток. Он уносился с бешенной скоростью в небытие. «Какое счастье! Сколько любви! Благодарю! Как всё просто и ясно...» Обсудить на форуме