Заветное желание рядового Вильямса


Мы, боконисты, веруем в то,
что человечество разбито на группы,
которые выполняют Божью волю,
не ведая, что творят.
 
Курт Воннегут «Колыбель для кошки»

 

Ветер гонит по дороге комья сухой травы. Бетон парит под ногами. Пот заливает глаза, песок забивает нос и горло, скрипит на зубах. Страшно хочется пить, но надо экономить воду.

Мы немного не рассчитали с топливом, поэтому наш верный хамви остался на выжженной солнцем обочине. Дальше ногами. До Сан-Диего осталось не больше пяти миль. Там мы найдем новую машину и продолжим путь до Тихуаны.

В Тихуане Зака ждет Эмили. То есть Зак думает, что она его ждет. Он по-прежнему на что-то надеется. Я уже ни на что не надеюсь. Две тысячи миль и несколько суток безо всякой надежды, в течение которых хамви преданно служил нам. Но Зак умеет убеждать, а кроме него у меня никого нет.

- Вильямс, ты в порядке? Если нужно, отдохнем немного.

Зак напоминает мула. Такой же упрямый. Только мул в человечьем обличье мог за два месяца дослужиться до капрала. И только мул по привычке или из принципа мог обращаться к единственному своему попутчику по фамилии, несмотря на то, что мы познакомились задолго до всего, что нам пришлось пережить.

 

Я встретила Зака на сочельнике у Томаса.

Родители Томаса уехали к его бабке в Оклахому. Кажется, она в очередной раз находилась при смерти. Но, судя по рассказам Томаса, это была хитрая уловка, чтобы не встречать Рождество в одиночестве. Дом с бассейном достался нам на растерзание. Родители Томаса были реалистами и понимали, как взрослый сын распорядится оставленным на него имуществом. Единственной их просьбой было не злить соседей и не навлекать на фамильный особняк мор, чуму и разорение в виде штрафа за нарушение тишины. Но с соседями мы договорились, и олнайтер набирала ход.

Дома с бассейнами не были для нас экзотикой. Сами в таких жили. Но по причине «трудного возраста» и отсутствия болящих бабушек закатывать вечеринки на своей территории не могли, потому использовали любую возможность оторваться на стороне.

Мы с Эмили заканчивали старшую школу. На горизонте беззаботной юности маячили выпускные экзамены и выбор колледжа. Единственное обстоятельство омрачало нашу жизнь - нам не продавали алкоголь. Даже по поддельным документам.

Эмили была стройной плоскогрудой брюнеткой с ярко выраженной стервозинкой. Из своего образа она выжимала максимум. Она собиралась стать репортером, и я не сомневалась, что через несколько лет ее лицо начнет мелькать в известных новостных передачах. Эмили отличалась удивительной целеустремленностью.

Мы играли на контрасте. Мои выжженные калифорнийским солнцем волосы, неизменный загар и третий размер в сочетании с бледностью кожи, точеным силуэтом и блестящим черным каре Эмили заставляли оборачиваться всех встречных мужчин независимо от возраста и цвета кожи. Мы не сомневались в собственной привлекательности как вместе, так и по отдельности, и, упиваясь производимым впечатлением, были неразлучны.

Томас влюбился в обеих, но числился бойфрендом Эмили. Он был старше на три года, в его родословной отметились латиноамериканцы, что самым выгодным образом отразилось на его внешности, и еще он учился в Беркли. Беркли – это запредельно круто. Я завидовала Эмили, но отбивать ее парня не позволяли женская солидарность и долгие годы верной дружбы. При общении с Томасом с моей стороны не было даже намека на флирт, что, кажется, немного уязвляло его самолюбие.

Мы с Эмили держали в руках бумажные стаканчики с пивом и перебрасывались ничего не значащими фразами с малознакомыми парнями, когда к нам подошел Томас в сопровождении высокого юноши, которому, судя по неловким движениям, очень мешали собственные локти и колени. Томас на правах хозяина дома и бойфренда Эмили притянул ее к себе.

- Мой кузен Зак, - представил он нового собеседника после того, как Эмили шутливо уклонилась от поцелуя. – Приехал погостить на каникулы. Будьте с ним поласковей. Бекки, это, в первую очередь, касается тебя. Зак решил поймать самую высокую волну, и я отрекомендовал тебя в качестве инструктора.

- Привет, Бекки, - кивнул мне Зак. – Надеюсь, ты согласишься дать пару уроков.

Зак не относился к категории тусовщиков и чувствовал себя неуютно среди сборища незнакомых нетрезвых лиц. Он заметно нервничал, сутулился, словно пытался стать ниже ростом, и даже стаканчик в руках не помогал ему справиться с напряжением.

- Зак на втором курсе Калифорнийского технологического, - сообщил между делом Томас.

Такая новость заметно прибавила очков нашему новому знакомому. Мы с Эмили посмотрели на него с интересом. Тусоваться со студентами куда веселее, чем с одноклассниками, да и престиж в глазах окружающих повышается. Мысль о том, что придется провести день в компании зажатого Зака перестала казаться пыткой. У меня появилась возможность сравнять с Эмили счет.

 

- Вильямс, ты жива? – оборачиваясь кричит Зак. Я прилично отстаю.

Впереди, дрожа в раскаленном мареве, виднеются очертания Сан-Диего. До него не меньше двух часов по хорошо прожаренному бетону. Федеральная трасса пуста. Рассчитывать на попутку не приходится.

Зак терпеливо дожидается пока я преодолею разделяющее нас расстояние. Протягивает флягу. Я качаю головой, отвергая его заботу. Моя еще не опустела, и я не хочу, чтобы Зак считал меня неженкой. Мы молча продолжаем путь. Впереди город моего детства и океан.

 

Океан не подвел. Он гнал такие волны, от вида которых захватывало дух, и серфборд сам просился в руки. Хотелось поскорее подхватить его и кинуться навстречу стихии. В воде мне сам черт не брат.

Зак умело ловил волну, из чего напрашивался довольно обидный вывод: он просто притворялся новичком, с наигранным вниманием выслушивая мои наставления. Мне стало неловко от собственного покровительственного тона, которым я инструктировала его.

Потом, когда мы сидели в кафе, я тихо злилась на Зака за то, что выставил меня самодовольной дурой. Казалось, никто не обратил внимания на мое скверное настроение. Томас и Эмили были заняты друг другом, вызывая у нас с Заком чувство острой неловкости и стыда за довольно откровенное поведение.

Зак позвонил вечером.

- Бекки, я должен извиниться, - сказал он после натянутого обмена приветствиями. - Глупо получилось. Мне нужен был повод, чтобы ты не отшила меня с лету. С девушками у меня не очень выходит.

Похоже на правду. Зак был симпатичным парнем, но, чтобы понять это, нужно было увидеть его на доске, когда его мысли занимали волны и ничего кроме них. Социальные навыки у него не слишком развиты, и он не способен по примеру Томаса болтать обо всем, что приходит в голову, только чтобы забить паузу.

- Принято, - неуклюже ответила я, чувствуя, что и меня начинают подводить социальные навыки.

- Может, сходим завтра куда-нибудь?

- Хорошая идея. После двенадцати я свободна.

Я была свободна весь день, но на каникулах предпочитала отсыпаться, а не вскакивать с первыми лучами. Да и настроение по утрам у меня так себе.

- Отлично! Заеду за тобой в двенадцать.

Ровно в двенадцать знакомый автомобиль - Зак взял форд Томаса - стоял у моего дома. Мы вихрем пронеслись мимо главных достопримечательностей украшенного к Рождеству города и оказались в парке Бальбоа. Зак остался равнодушным к окультуренным красотам природы, он рвался в Аэрокосмический музей. Я была в нем несколько раз и, в отличие от Зака, не испытывала особого восторга от экспонатов. Зак нарезал круги по залам, а я даже не пыталась угнаться за ним. Томилась возле военного самолета, нашедшего последний приют в экспозиции музея, когда меня окликнули.

- Бекки, я вижу вы скучаете, - сказал худощавый молодой мужчина в кожаной ковбойской шляпе.

Я не знала его, но не удивилась тому, что он назвал мое имя. Пару минут назад ко мне с горящими глазами подбегал Зак и громко делился восторгами. «Бекки» с разными интонациями: от таинственного шепота, до боевого клича команчей звучало через слово. Я на самом деле скучала в музее, и была уже не в том возрасте, чтобы опасаться незнакомцев, да и незнакомец не звал меня в подвал щенков смотреть.

- Бекки, вы любите кошек? – зачем-то спросил мужчина, заставив меня усомниться в первоначальных выводах.

- Не особенно, - довольно прохладно ответила я.

Это была чистая правда. С тех пор, как умер Бой - мой хомяк, милые пушистики не вызывали во мне душевного отклика, я стала равнодушна к животным. Детский психолог, с которым я несколько месяцев прорабатывала первую в своей жизни травму, объясняла, что так бывает, оперируя при этом незнакомыми терминами, которые звучали очень внушительно и вместе с тем успокаивающе. Бой умер по моей вине. Я выпустила его из клетки погулять, тут же позабыла о нем, и, захлопывая дверь комнаты, услышала подозрительный хруст. Папа сказал, что это убийство по неосторожности. Такое случается даже с самыми законопослушными гражданами.

- Что ж, очень жаль. Вам стоило бы любить кошек. Немного позже вы поймете почему. Как думаете, Бекки, вы хороший человек?

- Наверное, да, - пожала плечами, не понимая, чем вызван вопрос. Не считая Боя, на моей совести не было серьезных грехов. – Почему вы спрашиваете об этом?

- Как вы отреагируете, если узнаете, что с вами беседует создатель оружия, способного уничтожить человечество?

- Насколько мне известно, атомную бомбу уже изобрели. Причем, довольно давно, - мягко возразила я, догадавшись, что мужчина в ковбойской шляпе не в своем уме.

- Я рад, что вы не верите мне. Так даже проще. Видите ли, я разработал идеальное оружие. Оно требует минимальных финансовых затрат и совсем немного физических усилий. У него безграничный радиус поражения – весь земной шар. Но, как и любое оружие, оно все же не лишено недостатков. У моего всего два: оружие сработает только в том случае, если его запустить из двух точек, находящихся на значительном удалении друг от друга, и для его активации необходимо ...

Я не успела узнать, что нужно для активации совершенного оружия, которое изобрел мужчина в ковбойской шляпе, потому что в этот момент вернулся Зак и потянул меня к выходу. Обернулась, чтобы извиниться за прерванный разговор, но мой собеседник уже скрылся из вида.

Зак больше не оставлял меня и время полетело стремительно. Закат догнал нас на побережье. Мы сидели на песке в лучах заходящего солнца, слушали размеренное дыхание океана, запивали легкие торопливые поцелуи колой, и эта чудесная смесь кружила голову не хуже шампанского.

На следующий день я проснулась непривычно рано. Ночью мне снился океан и бесконечное звездное небо над ним. Таким же бесконечным и сияющим было новое чувство в моей душе.

- Ты изменилась, - придирчиво оглядев меня, сообщила Эмили. – Сделала мелирование? Тебе идет.

Я улыбнулась, но не стала разубеждать ее. Не хотела делиться чувствами даже с лучшей подругой. Казалось, как только расскажу о вчерашнем дне, вся его магия растает, растворится от ядовитых комментариев Эмили. Вчерашний вечер принадлежит только мне, решила я. И Зак тоже принадлежит только мне.

Вчетвером мы сидели в машине Томаса. В планах значился пикник на пустынном пляже, подальше от изрядно утомившей туристической толпы. Томас расположился на заднем сиденье с Эмили и бутылкой пива, доверив Заку управление автомобилем. Мы с Заком переглядывались, обмениваясь улыбками. Всем все было понятно, всех все более чем устраивало. Если Томас планировал свести нас, его задумка удалась. Мы в четыре голоса подпевали аудиосистеме, временами заглушая ее, Зак смотрел на меня, я теребила прядь волос, наполняясь радостью от каждого его взгляда. Пребывая в грезах, в которых Заку была отведена главная роль, я не сразу поняла зачем он ударил по тормозам. Наехали на кочку. Тоже мне событие!

Зак вышел из автомобиля. Мы без особого желания последовали за ним.

На дороге позади машины лежала мертвая кошка. От вида раскатанного по бетону мохнатого тельца к горлу подступила тошнота. Я отвела взгляд.

- Хорошо, что не собака, - нарушил тишину Томас.

- Почему? – удивленно спросил Зак. – Какая разница: собака или кошка?

- Крупная собака могла повредить бампер, - деловито ответил Томас.

- Могла, - зачем-то поддакнула я. – Но крупную собаку мы бы заметили.

Зак растерянно смотрел на нас. Теплота в его глазах таяла, сменяясь отстраненностью. Лицо сделалось закрытым, сосредоточенным. От его равнодушного взгляда стало неуютно и захотелось поскорее продолжить путешествие, которое так хорошо начиналось. Отмотать бы время назад, до этой чертовой кошки.

- Надо ее похоронить, - сказала Эмили.

- Эми, детка, что за вздор! – скривился Томас. – Может, еще закажем катафалк и устроим панихиду? И пригласим всех кошачьих родственников. Это всего лишь бездомная кошка, которой не хватило крохотных кошачьих мозгов переждать пока мы проедем. Какие похороны? Зак, заводи, едем!

Зак сел в машину, но лишь для того, чтобы открыть багажник. Потом сосредоточенно рылся в его недрах. Эмили стояла рядом, принимала вещи, которые он подавал: сначала плед для пикника, потом нож. Лопату Томас, понятное дело, в багажнике не держал.

- Бекки, ну хоть ты им скажи! Может, они послушают, - взмолился Томас.

- Ребята, и правда... - начала было я, но осеклась под взглядами Эмили и Зака.

Зак завернул кошку в плед. Ушел с дороги в кусты. Эмили шла за ним. Я стояла у обочины и хорошо видела, как он ножом рыл землю, которую, не пожалев маникюра, прополола, освобождая от зарослей травы, Эмили. Потом они вдвоем ладонями зачерпывали и отбрасывали комья земли, соприкасаясь пальцами и даже не замечая этого. Кошка была маленькой, но хоронили ее долго.

- Ну что, довольны? Теперь можем ехать? – раздраженно прикрикнул Томас.

- Зак, отвези меня домой, - уставшим голосом попросила Эмили. – Пожалуйста.

- Ребята, вы чего? А как же дикий пляж? – обиженно спросил Томас.

- Знаешь, Том, давай в другой раз, - очень ровно ответил Зак. – Видишь, Эми устала. Да и у меня нет настроения.

- Вы из-за кошки что ли? Да вы с ума сошли! Бекки, скажи им!

Я промолчала. Хотя чувствовала, что теперь от моего молчания никакого проку. Раньше надо было помалкивать.

На пляж мы в тот день не попали. Как и на следующий. Как и во все остальные дни каникул. Зак больше не звонил. Мои вымученные сообщения растворялись в эфире, не принося ответа. Вместо Зака в последний выходной позвонил Томас и, пропустив приветствия, проорал в трубку:

- Эта стерва бросила меня! И знаешь на кого она меня променяла? Ни за что не догадаешься! – дальше последовала пауза, во время которой я представила, как Томас оттирает заплеванный смартфон. – На этого ботаника! Этого ушлепка!

- Том, успокойся, пожалуйста, - попросила я, с трудом пересиливая себя, чтобы не нажать отбой. – Ты, наверное, все неправильно понял. Эмили никогда бы бросила тебя, она без ума от тебя. Ты же такой классный.

- Да? А она, представь себе, другого мнения. Она считает, что Зак намного лучше меня. Человечнее. Кто бы мог подумать! Зак лучше меня!

Томас зашелся злым хохотом. У меня перехватило дыхание. Все что угодно, только не это! Только не Зак. Только не Эмили. Почему она так поступила со мной? Неужели нельзя было просто бросить Томаса, не переключаясь на моего парня? Мы порой соперничали. Здоровая конкуренция стимулирует развитие, так говорила Эмили, и я соглашалась с ней. Но наша конкуренция распространялась лишь на учебу, не затрагивая вопросов сердечных пристрастий.

- Она трахается с ним! – кричал Томас, и я верила ему. - Представляешь? Меня не пускала дальше поцелуйчиков, а с ним - пожалуйста! И как это называется, по-твоему, а?

Томас нес какой-то бред. Что-то о мести. Месть он представлял себе довольно своеобразно. Для того, чтобы отомстить Эмили, мы с Томасом должны были стать любовниками едва ли не на глазах всего Сан-Диего. Я не выдержала и отключила телефон.

На следующий день Зак уехал в Калифорнийский технологический, Томас – в Беркли.

Эмили взяла привычный тон. Она пыталась общаться со мной так, будто ничего не случилось. Не случилось ничего такого, из-за чего мы не могли продолжать нашу дружбу, начавшуюся еще в младшей школе, когда одна из нас носила нелепые очки с толстенными линзами, а другая – уродливые железные скобы на зубах. Видимо, договориться с собственной совестью легче легкого. Придумать разные оправдания, которые подсветят гадкую картину с такого угла, когда она не то, что не кажется гадкой, но даже выглядит вполне пристойно. Может быть. Не знаю. Мне пока не представился случай договариваться с совестью, но видеть сияющее лицо Эмили и уж тем более слушать истории о том, как развиваются ее отношения с Заком, теперь дистанционно, было выше моих сил.

Именно в такое непростое время пришел ответ на мою заявку. Еще недавно я возлагала большие надежды на это письмо. Калифорнийский технологический институт извещал Ребекку Вильямс в том, что ее кандидатура вызвала интерес, ее документы приняты, а саму Р.Вильямс ожидают к началу семестра в уважаемом на всю страну учебном заведении.

 

Мы, наконец, входим в город. Город встречает нас потухшими экранами рекламных баннеров и бесконечной чередой автомобилей. Дороги похожи на газетный снимок, сделанный в час-пик. С одной лишь разницей – после того, как щелкнет затвор камеры, автомобили не тронутся с места. Воздух удивительно чистый, без привычной примеси выхлопных газов. Тишину не нарушают автомобильные гудки. Лишь где-то вдалеке слышен лай одичавших собак. На тротуарах валяются велосипеды и бумажные пакеты со сгнившими продуктами. Временами мы натыкаемся на детские коляски, но младенцев в них нет. Солнечный свет отражается в окнах опустевших домов.

Сан-Диего вымер. Зак зря торопился сюда.

- Это еще ничего не значит, - говорит Зак.

Я киваю. Зачем разубеждать его? Мы много раз видели точно такую картину. В Небраске, в Колорадо, в Юте. Да много где, пока добирались до Калифорнии. Зак рвется в Тихуану. Там его ждет Эмили. Меня же вполне устраивает Сан-Диего. Здесь я родилась, выросла, ходила в школу. Я люблю этот город. Люблю океан. Его дыхание, его голос. Этот голос и сейчас отзывается во мне. Я за то, чтобы остаться в Сан-Диего, но Зак вряд ли послушает меня. Я поеду с ним в Тихуану. А потом мы вернемся сюда. Я и Зак. Без Эмили, понятное дело.

Мы решили остановиться у Томаса. Зак съездил к Эмили, и, не застав никого в покинутом доме, вернулся. Я не решилась заходить в родительский дом, зная, что ждет меня там.

 

Пасадена встретила меня радушно. Я разместилась в общежитии и озадачилась поисками Зака. Он учился на третьем курсе, я - на первом. Казалось бы, огромная пропасть. Но только не для влюбленной девушки, тем более, если девушка привлекательна, общительна и умеет нравиться людям, когда ей это нужно. Я очень быстро обросла новыми знакомыми, большинство из которых училось на третьем курсе электротехнического факультета. Довольно скоро мы с Заком оказались в одной компании, но вел он себя так, словно мы были едва знакомы. Обращался ко мне исключительно по фамилии, говорил исключительно об Эмили. Это, конечно, бесило, но я старалась держать себя в руках. Я верила, что смогу переиграть Эмили. Она далеко, а я рядом.

- Бекки, мы решили выбраться в город, ты с нами? – спросила хриплым от безостановочных возлияний голосом Сьюзен.

Она третий день прогуливала лекции, мигрируя из одной веселой компании в другую и вызывая у меня недоумение, как с таким отношением к учебе ей удалось продержаться в Калтехе.

- Кто будет? – поинтересовалась я.

- Зак точно будет, - усмехнулась Сьюзен, для которой мое увлечение не было тайной.

Сьюзен изначально взяла меня под крыло. Я числилась ее оруженосцем. Впрочем, со мной она была мила, не перегружала поручениями, не подстраивала каверз. Мы неплохо ладили.

Наша компания осела в мексиканском ресторане, в котором студенты Калтеха были завсегдатаями. Мы разместились за большим столом и вели себя довольно шумно.

- Маргарита, как и истина сделает нас свободными! – торжественно провозгласил Патрик, поднимая бокал. Тост был встречен одобрительными криками.

Сьюзен потребовала от официанта срочно повторить маргариту. Она не признавала бюстгальтеров, считая их средством угнетения свободных женщин Америки, и сейчас на нее завороженно пялились Майк, Стивен и официант. Я засомневалась, что официант, смотревший мимо блокнота, правильно понял заказ. Мужское внимание определенного толка Сьюзен дискриминацией не считала, беззастенчиво пользовалась своими преимуществами и была желанной гостьей на любой вечеринке.

Текила лилась рекой, мы веселились, и только Зак тянул безалкогольное пиво, непрерывно печатая в телефоне.

- Эмили передает тебе привет, - поднял на меня глаза Зак.

Я через силу кивнула, но передавать ответных приветов не стала. Мне сделалось горько. Не из-за маргариты, в которой ядерная смесь текилы с лимонным соком должна была если не стереть, то хотя бы приглушить дурные чувства. Как же я ненавидела Эмили! Чтобы Зак не заметил моих мокрых глаз, перевела взгляд на телевизор.

На большом подвесном экране транслировались новости. Диктор, красивая молодая женщина – идеал Эмили, уверенным тоном вещала о перспективах возможной войны с Россией. На экране мелькали кадры, на которых русский президент выступал перед журналистами. Понять, что говорил русский президент русским журналистам было сложно, новостной канал не предоставил ему права голоса. Всю важную для зрителя информацию доносила диктор. Мы видели грозную картинку, на которой уставший пожилой мужчина произносил вдохновенную речь, грозно сводя к переносице брови. С комментариями диктора картинка выглядела пугающе. Речь шла о перспективах войны с Америкой, то есть с нами.

О возможности военного конфликта с русскими СМИ заголосили еще в сентябре, когда я только обживалась в кампусе Калтеха. Тема эта успела порядком поднадоесть, и мы перестали реагировать на новостные сводки болезненным возбуждением. Никто из нашей компании не обращал на телевизоры внимания. Я же уцепилась взглядом за фигуру, которая показалась мне знакомой. За спиной русского президента стоял мужчина в ковбойской шляпе. Учитывая, что все присутствовавшие на пресс-конференции, включая русского президента, были без головных уборов, это казалось по меньшей мере странным.

Размышляя над этой странностью, я ненадолго покинула компанию. Возвращаясь из туалета, замерла у барной стойки. Экран демонстрировал похожую пресс-конференцию, но уже в Вашингтоне. И снова за президента говорила диктор, и снова за спиной президента, но теперь уже президента США, стоял человек в ковбойской шляпе.

Я едва не споткнулась, заметив ковбойскую шляпу на одном из посетителей, сидевшем на высоком барном стуле. Мужчина повернулся ко мне, коснулся рукой полей шляпы, изображая приветствие. Я узнала его, странного парня, приставшего ко мне в Бальбоа.

- Бекки, какая встреча! – сказал мужчина в ковбойской шляпе. – Рад вас видеть.

- И я рада вас видеть, - вежливо ответила я, не испытывая ни малейшей радости. Исключительно любопытство. – Возможно мой вопрос вас удивит, но не вас ли сейчас показывали в новостях? Рядом с президентами.

Вопрос, понятное дело, был задан в шутку. Я понимала, что этот странный тип не мог быть знаком с главами двух государств.

- Кто знает, – улыбнулся мужчина, уходя от ответа. – А вы довольно наблюдательны. Остальные не обратили на меня внимания.

- Просто они незнакомы с вами. Вы в Пасадене по делам?

- Безусловно, Бекки. По делам. И мои дела имеют к вам непосредственное отношение.

Сложно было представить, какое отношение дела мужчины в ковбойской шляпе могли иметь ко мне. Я решила перевести тему.

- Как вы думаете, мы будем воевать с русскими?

- Не переживайте, Бекки. Войны в общепринятом смысле этого слова не будет. Никаких армий, вспахивающих землю снарядами, чтобы засеять ее мертвецами. Никаких продвижений вглубь территорий противника. Никаких бомбежек вражеских городов. Хотя многие с вашей стороны, да и со стороны русских, хотели бы войны. Война дает неплохую возможность набить карманы. Но мне нужно не это.

- Что же вам нужно?

- Я в очередной раз хочу дать этому миру шанс на новую жизнь.

- Чем вас старая не устраивает? По-моему, все не так плохо. Лично мне моя жизнь очень даже нравится. Не считая некоторых моментов, понятное дело.

Мужчина повертел в руке стакан с виски. Поднял его на уровень глаз, посмотрел на меня сквозь мутное, захватанное пальцами стекло, а после поставил обратно, так и не сделав глотка.

- На самом деле все гораздо хуже, чем вы можете себе представить, Бекки. Этот мир прекрасное место. Мне есть с чем сравнить, поверьте. Но люди так и не научились ценить и беречь его красоту. И ладно бы вы просто убивали друг друга, я не имею ничего против грамотного контроля популяции. Но вы же планомерно уничтожаете все, на что упадет ваш взгляд, уродуете все, до чего дотянутся ваши руки. Люди изначально задумывались как хранители, бережливые и мудрые пастыри, а превратились в алчных колонизаторов, живущих так, словно эта планета запасная, и, выкачав из нее ресурсы, они спокойно переместятся на другую. Вы стали хуже ядовитой плесени. Надо остановить вас, пока еще не поздно.

- Ну да, кто же еще может рассуждать о том, чтобы остановить обезумевшее человечество, как не изобретатель совершенного оружия, - поддакнула я.

Интересный у этого парня бред. По крайней мере, интереснее, чем приветы от Эмили и стремительно пьянеющая Сьюзен, которая точно не перейдет на следующий курс.

- Вы напрасно иронизируете, Бекки. Возможно именно вы станете тем семенем, из которого прорастет новая цивилизация. И тогда от вас будет зависеть жизнеспособность этой цивилизации. Запомните мои слова. Мы вряд ли когда-нибудь еще вернемся к этому разговору. Совершенное оружие ждет своего часа и этот час скоро настанет.

- Да, помню, вы что-то говорили про второй компонент, который необходим для запуска атомной бомбы, но нас прервали.

- Я не говорил об атомной бомбе, - покачал головой мужчина. - О ней заговорили вы. Сейчас же ядерное оружие поминают всуе ежесекундно. И абсолютно напрасно.

- Допустим, ваше оружие не атомная бомба. Так что же нужно для его активации? Синхронное нажатие двух равноудаленных друг от друга красных кнопок? Введение сверхсекретного кода в сверхсекретный компьютер?

- Ничего подобного, Бекки. Желание. Всего лишь одно желание. Вот, например, у вас есть желание?

- Конечно. Только оно очень мирное и вряд ли поможет вам уничтожить так раздражающее вас человечество.

- И что же это за желание, если не секрет? Откройтесь мне, Бекки, вдруг я смогу вам помочь.

Я пожала плечами. Что, собственно, я теряю. Ситуация казалась забавной. Было в ней нечто сюрреалистичное. Угроза войны с русскими, псих с комплексом бога, моя безответная любовь к Заку, запахи мексиканских специй и разноцветные сомбреро на стенах ресторана закручивались в лихую картинку, яркую и слегка размытую, словно глядишь вокруг, сидя на русских горках, которые стремительно набирают ход. Возможно, виной тому была текила.

- Видите того высокого парня, - мотнула головой в сторону шумной компании, - который сейчас пишет сообщения в телефоне? Его зовут Зак. Я его... - тут мой голос дрогнул, - он очень нравится мне.

- Что мешает вам сказать ему об этом? – по-доброму улыбнулся странный мужчина.

- Он влюблен в мою подругу. И, боюсь, у меня нет шансов. Я много раз пыталась привлечь его внимание, но он думает только об Эмили. Со мной разговаривает через губу.

- Такое бывает, - кивнул мой собеседник. – Но не отчаивайтесь, Бекки. Попробуйте свои силы. Мы еще встретимся с вами и, уверен, у вас все будет хорошо.

Псих в ковбойской шляпе ошибся. Дважды. Во-первых, Зак продолжил игнорировать меня. Во-вторых, война с русскими началась. Точнее, все знали, что она начнется со дня на день. В стране поднялась паника. Люди, не слушая призывов политиков сохранять спокойствие, мужество и веру в силу великой демократической державы, рыли и обустраивали бункеры, сметали в магазинах все съестное, многие в спешке покидали страну. Семья Эмили на время перебралась в Мексику в надежде на то, что она не пострадает от ядерных ударов. К Мексике у русских претензий не было. Перспектива обмена ракетами уже не казалась фантастической.

Нас с Заком определили в один военно-учебный лагерь. У меня была возможность вернуться домой, но я не теряла надежды на то, что отношение Зака ко мне переменится после того, как он увидит мой патриотизм, и что готовность умереть за демократию сгладит впечатление от дурацкого поведения в случае с мертвой кошкой. На самом же деле отдавать жизнь за демократию я не планировала, но Заку ни к чему было знать об этом.

Нас перебросили на север, в Висконсин. Учебка оказалась самым нелепым, что было в моей жизни. Казенщина била по нервам. К нам относились как к тупому, ни на что не годному сброду. В военном лагере собралось на удивление много девушек из разных колледжей и университетов страны, и я не выделялась на общем фоне. Нам не давали поблажек, издевались не менее изощренно, чем над парнями.

Капрал Джексон – здоровяк со скудоумным лицом фермерского рабочего и луженой глоткой, по силе звука напоминавшей громкоговоритель, орал разные глупости. «Я научу вас воевать, как учили нас во Вьетнаме». Странно было слышать это от человека, по возрасту не заставшего даже Ирак. Вьетнам он знал исключительно по художественным фильмам. «Вперед, девочки!» - видимо, он хотел оскорбить нас, но наша половая принадлежность была очевидна, и мы как-то свыклись с ней еще в раннем детстве.

Зак не оценил моей жертвы. Я по-прежнему оставалась для него подругой Эмили, этакой не слишком приятной, но и не особо утомляющей деталью пейзажа. Словно не меня он целовал на берегу океана.

Когда растерянность первых недель сменилась устойчивым отвращением к военно-полевой службе и военно-полевой кухне, нам разрешили посещать солдатский клуб – обычное кафе в классическом американском стиле, отличавшееся от своих собратьев только тем, что наполняли его люди в форме. Здесь готовили неплохие бургеры и наливали холодное пиво. Здесь я снова встретила мужчину в ковбойской шляпе.

- Бекки, не поверите, я ждал вас.

Я не поверила, но приветливо поздоровалась. Строевые будни нагоняли тоску по прежней жизни, частью которой был парень с комплексом бога.

- Вы говорили, что войны не будет, - не удержалась от того, чтобы не поддеть его.

- Войны не будет, Бекки. Вам сейчас сложно поверить, но пройдет не так много времени, как вы сами убедитесь в моих словах. Собственно, для этого я здесь.

- Чтобы предотвратить войну?

Мужчина в ковбойской шляпе услышал насмешку в моем голосе. Покачал головой.

- Не совсем. Но сначала расскажите, как у вас обстоят дела с вашим другом.

- Плохо, - честно ответила я. – Похоже, я последний человек, с кем он хотел бы иметь дело. А при таком раскладе, как вы понимаете, построить отношения не получится.

- Бекки, представьте на минуту, что вы остались единственным человеком на Земле, кроме вашего друга, конечно. Как вы думаете, в таком случае ваши шансы на успех возрастут?

Я расхохоталась от нелепости вопроса. А потом решила подыграть.

- Конечно! Это же не оставит Заку выбора.

- Вы бы желали этого?

- О, если бы такое было возможно! Да! Безусловно, да! – снова засмеялась я.

- Что ж, благодарю вас, Бекки. Вы мне очень помогли.

Мужчина коснулся края шляпы и поднялся из-за стола. Он сразу растворился среди людей в военной форме. Больше я его не видела.

 

Я стою на берегу океана. На том самом месте, где началась наша с Заком история. Солнце заходит. В его последних лучах на волнах сверкают яркие блики, белеет пена прибоя. Океан дышит, и в унисон с ним дышу я.

Зак в доме Томаса наводит порядок и готовит ужин. На берегу нет никого, кроме меня. В целом мире нет никого, кроме нас с Заком.

На следующий день после моей встречи с мужчиной в ковбойской шляпе мир избавился от людей. Они просто исчезли с лица Земли. Я стала невольным активатором совершенного оружия, которое изобрел парень с комплексом бога. Теперь мы с Заком отправная точка новой цивилизации. Хотя, есть вероятность, что на нас все и закончится.

Я знаю, что Зак любит Эмили. Но со временем он свыкнется с мыслью, что Эмили умерла. И полюбит меня. Так уж вышло, что кроме меня у него никого нет.

Вместе с Эмили пропало и мое наваждение. Я знаю, что мое желание не стоило нескольких миллиардов жизней. Я больше не уверена, что люблю Зака. Что вообще когда-то любила его. Что чувство к нему не было вызвано банальным соперничеством с Эмили. Но сейчас это неважно. Так вышло, что кроме Зака у меня никого нет.

 


Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 1. Оценка: 5,00 из 5)
Загрузка...