Бескрылым!

– Кажется, я знаю, как это случилось...

Я не ответила. Подобрала булыжник покрупнее, взвесила на ладони, прицелилась в уж очень наглую чайку – та приземлилась у самого берега, всего в пяти шагах от нас.

– Что на самом деле произошло, – не унимался сэр Кеоло.

Мне не хотелось отвечать. Пусть себе болтает, этот нарисованный умник, всё равно любое его слово будет чушью и откровеннейшим бредом. Я демонстративно прицелилась, прищурив левый глаз и закусив губу. Это было лишним – с такого расстояния даже пятилетка бы не промахнулся.

– Ты хотела покончить с собой.

– Что?

– Совершить самоубийство.

Я зло выдохнула. Положила камень на песок, встала. Чайка, напуганная резким движением, взлетела. В клюве она унесла то, что её привлекло – кажется, это был кусок тела. Человеческого.

– Я угадал?

– Нет!

– По твоей реакции вижу – угадал. Можешь даже не спорить.

– Из-за тебя наш обед улетел, – ляпнула я невпопад.

Почему невпопад? Потому что не метила в птицу с такой целью – просто хотелось выместить злость. Даже думать об этом не думала. У нас по-прежнему не было огня, нож утонул вместе с яхтой, а поедать чайку, как какой-нибудь дикий зверь, с перьями и потрохами... нет, уж лучше я поголодаю денёк.

– Ты хотела сказать "ужин"?

– Обед, ужин... – я прошла туда-сюда, взмахивая руками, как жутко переигрывающая актриса дорожного театра. – Какая разница?

– Уже вечер.

– Тут наверняка есть какие-нибудь фрукты. Ягоды. Кокосы, в конце концов!

– И ты забыла, что еда нужна тебе, а не мне. У меня целый сад за спиной. Свежеиспечённый хлеб, первоклассный бекон, тринадцать видов сыра и лучший на четырёх континентах винный погреб. Так что...

– Ха-ха! Очень смешно.

– Но, полагаю, такие вещи тебя сейчас мало волнуют, а? – он наверняка говорил это с наглой ухмылочкой. Я была абсолютно в этом уверена, хотя смотрела в другую сторону. – Если хочешь расстаться с жизнью, существует очень простой способ.

– Перестать есть? Серьёзно? Я эту шутку слышала, едва только ползать научилась. Не смеши меня, ладно?

Он замолчал. Уж не знаю – из-за моей ли колкости или чтобы дать осмыслить весь этот бред о самоубийстве – но хоть ненадолго стало тихо. Только прибой, ветер в пальмах и вопящее побоище чаек. Их собралось уже несколько сотен, может, тысяча. Ещё бы: не каждый день морское чудовище уничтожает корабль со всем экипажем в придачу. Моей "Летящей", правда, тоже досталось – но, слава небесным пернатым, не стрекательными щупальцами, а обычными. И чисто случайно – я думала, что сумею проскочить между рифами. К счастью, монстр был отвлечён. Иначе чайки сейчас лакомились бы и моей плотью тоже.

Я посмотрела на собеседника. По сути – ничего необычного. Портрет как портрет. Живой, магический, обладающий сознанием и некоторой памятью оригинала – такой вы найдёте в любом крупном городе у птичьего художника, хотя, конечно, дешёвым он не будет. Конкретно этот, похоже, и вовсе писался с настоящего сэра Кеоло, умершего полтора века назад – легендарного путешественника и неординарной личности. Пираты его хорошо запаковали. Ящик – единственное, что вынесло на берег невредимым – на девять десятых был забит соломой и тряпками. Это чтобы картина не пострадала.

Сэр Кеоло на меня даже не смотрел. Он уже вовсю уплетал вкусности. Съест сэндвич с сыром, поправит элегантные усики, чтобы ни крошки на них не осталось, и тут же примется за следующий. Плавно колышется перо цвета индиго на его шлеме, да ярко блестит начищенная кираса – источник света в картину не попал. В окне, за спиной первооткрывателя, зеленеет сад, а сразу за ним идут бесконечные холмы старой Ахиману. Сельская местность – чуть севернее столицы.

Я вздохнула. Конечно, портрет – штука хорошая. Тем более, этот, наверняка созданный признанным художником своего времени. Стоит немалых денег – я даже не сомневалась. Вот только от мыслей о богатстве меня тошнило. Выворачивало наизнанку, едва перед глазами всплывало холёное лицо красавчика Кимо. После всего, что он сделал...

Да и кому я продам краденый портрет? Чёрный рынок, наверное, есть, но я не из тех, кто знает нужных людей. Меня сразу же вычислят. Да и по сути, я – преступник. Я угнала чужую яхту. Да, это своего рода месть Кимо – и если он хоть немного обеднеет, я буду рада – но закон есть закон, и я – его нарушитель. Тут уже неважно, в родную страну я вернусь или нет, меня везде арестуют. Перемирие длится больше десяти лет, все семь крупных и шестнадцать мелких государств подписали кучу бумаг – ну, вроде, выдавать беглых преступников и всё такое – а значит, земли обоих старых континентов, Ахиману и Хаккаа, для меня закрыты. Даже в колониях, на Ланьи, всё более-менее наладилось: никаких стычек, силы равны, всё поделено, то есть, ловить будут меня-угонщицу, а не иноземных шпионов.

Остаётся, конечно, ещё южный континент – Морр. Вот только добровольно соваться в эти проклятые земли, в это Бесптичье... ну уж нет! Туда даже преступников не всяких ссылают, а лишь самых-самых.

Ну и Острова. Волшебные Острова, Магический Архипелаг, мир миллиона опасностей – как только эту территорию (занявшую добрую часть океана) не называют. Не южное бесптичье, но тоже та ещё радость. Раньше, во времена сэра Кеоло, через них думали проложить маршрут, найти сокровища или редкий вид птиц, а потом плюнули – легче ходить в обход, чем соваться в эти воды, кишащие чудовищами, бурлящие от ураганов и подверженные Внезапным Изменениям.

Острова Самоубийц – так их ещё называют. Почему-то мне вспомнилось это только сейчас.

И да, я оказалась на одном из этих островов. Без корабля, без инструментов, без плана дальнейших действий. С одним только болтливым портретом в качестве компаньона.

– Как приятно после тяжёлого дня сытно перекусить! – наконец заговорил сэр Кеоло. – Как считаешь?

Я сидела, уперев в колени подбородок, и смотрела на пиршество чаек. Там, за рифом, только что развалился последний кусок пиратского корабля. Монстр работал быстро.

– Молчишь? А ведь я всё-таки был прав насчёт...

– Всё было не так!

– А как тогда?

Я попыталась ухватиться за первое, что пришло в голову:

– Пузырьки. Должно быть эти ребята их не заметили. Или были бестолковыми пиратами. Морских монстров легко распознать, если увидишь пузырьки на поверхности. Я хотела заманить их, а сама пройти мимо, пока тварь занята кораблём. Я не думала убивать себя!

– Зато убила их.

– Они же пираты.

– Ты уверена?

– Ох, только не надо... в этих-то водах! К тому же ты сам был их жертвой. Можно считать, я тебя спасла!

Он хмыкнул. Да так изысканно, что любой актёр позавидовал бы.

– Я просто предположил. Я не в курсе, кто они. Всё это время я провёл в ящике. Может пираты, а может и нет.

– Ну-ну, – кивнула я.

Честно говоря, мысль, что это могли быть люди из Хемы или даже из Академии, люди, которые рисковали жизнью чтобы поймать меня (спасти?) – сводила с ума. Глупая идея! Даже отец Кемо, богатый и влиятельный лорд – даже он не станет рисковать кораблём из-за какой-то яхточки и своенравной девчонки. Скорее, он отправит сына в армию – особенно после того, что тот сделал.

Я хотела вывалить всё это на сэра Кеоло, но он атаковал первым:

– Я, вообще-то, не это имел в виду.

– То есть?

– Когда говорил, что знаю, как всё было. Про твою попытку покончить с собой.

– Только не надо снова!

– У восточных рыбаков есть традиция. Когда всё плохо или когда ты уже слишком стар и немощен, и не можешь о себе позаботиться – тогда ты уходишь в море. И больше не возвращаешься. Считается, что закончив жизнь таким способом, ты сливаешься с...

– "Мужская смерть"! – не выдержала я. – Так это называется! "Мужская смерть!". Смерть настоящего мужчины! Плыть, плыть, плыть, пока море не поглотит тебя, пока шторм, скалы или какая-нибудь подводная тварь... да что ты знаешь!..

Я швырнула в сэра Кеоло песком. Попадись под руку камень – я и камень бы бросила. Не знаю, как он отреагировал. Я сорвалась с места и побежала. Сначала по пляжу, перепрыгивая через камни, ветки и обломки, потом – в темнеющий в сумерках лес. Прочь!

 

* * *

 

В ту ночь мне снова хотелось умереть. Хвала небесным пернатым, я теперь знала, что это чувство проходит, надо лишь перетерпеть. Но тогда, в тот момент, желание было невыносимым. Как после позора в Академии, а может даже сильнее.

Всё-таки раньше, когда я, в испорченном платье, сбежала по крутым улочкам Хемы к частному порту, это ощущалось по-другому. Тогда я жаждала мести. За всё: за эти несколько месяцев притворства, за позор на людях, за растоптанные мечты. Стражник знал моё лицо – Кемо пару раз приглашал на морские прогулки – а на то, что от меня воняло, как от выгребной ямы (да и вид был не лучше), видимо, закрыл глаза. Стоял густой туман, я вывела "Летящую" в бухту, каким-то чудом ни с кем не столкнувшись. А там...

Первым делом мне хотелось просто утопить яхту и пойти ко дну вместе с ней. Пусть помучается. Как он хвастался этим отцовским подарком! Так превозносил его – словно не на свидании с девушкой был, словно не добивался её сердца, а... Впрочем, почему – "словно"? Я ведь могла догадаться уже тогда. Небесные пернатые, какой дурой я была! Поверила, что сын известного лорда влюбился в деревенскую девчонку, да так, что готов отдать ей руку и сердце! Что за глупости! И ладно бы, красавицей была или успешной в учёбе. Но нет. Ещё в деревне меня пацаном дразнили – хотя прошли годы и я изменилась – и даже поверила, что изменилась...

Впрочем, какая теперь разница? Да, я хотела покончить с собой. Чисто на эмоциях. Но море лечит. Мой отец всегда так говорил, когда мы выходили на морскую охоту. Лечит. На берегу ты можешь быть последним неудачником, жить в бочке и питаться отбросами, но стоит тебе выйти под парусом хотя бы за пределы бухты...

Я всё плыла и плыла. Сначала в надежде на столкновение с кем-нибудь в тумане, потом решив, что если замечу погоню сразу же пущу "Летящую" на дно, а потом – просто по привычке. Вошла во вкус. Я вышвырнула испорченное платье (знала бы, с какой целью его дарит мне Кемо, ни за что бы не приняла), искупалась, отыскала в рундуках простую мужскую одежду. Пацан так пацан – пора возвращаться к истокам. Я даже волосы состригла (им тоже досталось от помойного сюрприза моего бывшего) – коротко, как в детстве, когда отец ещё был жив.

Ну а дальше – долгое путешествие через океан. Ведь это на самом деле хорошая смерть. Мои предки верили, что люди вышли из воды. Что водные боги их сотворили.

Самоубийство? Может быть.

Но я выжила. Конечно, скоро мне предстоит умереть. Это нетрудно, особенно на необитаемом острове, когда у тебя нет ничего, а данный кусок суши – один из тысяч, которые люди по известным причинам обходят стороной. Но пока что я была жива.

И даже ночь протянула. Не сорвалась со скалы, не попала в лапы хищному зверю и даже глаз о какую-нибудь ветку не выколола. Я осталась поблизости. Убегать от портрета, не умеющего даже ходить? Не смешите!

Я провела ночь под кустом, свернувшись калачиком и рыдая. Было холодно и мерзко. Мне на самом деле хотелось сдохнуть. Но настало утро и, как во всех сказках – или в книжках для романтичных дамочек – явился Принц. "Ха-ха – скажете вы – как смешно, не надо над нами издеваться!" А я и не издеваюсь. И говорю на сто процентов откровенно. Нас посетил Принц.

Правда, жизнь моя сказкой тоже не была.

 

* * *

 

Я вернулась в лагерь под утро. Лагерь – это я так называю тот участок берега, куда я выбралась после кораблекрушения и где планировала обустроить жильё на первое время. Хижина, костёр – и всё прочее, что полагается в таких случаях. В первый день я ничего не сделала. Разве что распаковала портрет сэра Кеоло (уж больно громко он вопил) и прислонила к облепленному водорослями валуну, как на уличной выставке. А чуть позже с истерикой скрылась в кустах.

Живот начал урчать уже с рассвета. Я отыскала в лесу родник, напилась и умылась, но никаких фруктов и ягод там не было. На берегу хотя бы крабы водились. Рыба. Я неплохо управлялась с гарпуном, кстати. А сэр Кеоло, каким бы подлецом он ни был – как-никак, великий путешественник. Вдруг он знает, как добывать огонь методом трения? Или поможет мне соорудить лодку. А если удастся насобирать перьев (пусть даже убив пару чаек), можно сотворить магическое заклинание. Я всё-таки в Академии училась, а не под забором милостыню просила.

Но всё изменилось, когда я вернулась к "лагерю". Там я увидела ЕГО. Птичьего Принца.

Шутки шутками, но это – плохая примета. Скверная, паршивая и почти всегда ведущая к гибели наблюдателя. Птичий Принц, в данном случае – видовое название существа. В легендах он – повелитель всех пернатых; в научно-магических трудах – катализатор Внезапных Изменений или сдвигов.

Как описать этого раптора? Понятия не имею. Наверное, вы видели фрески в птичьих храмах, искусные витражи или рисунки в многотомных трактатах. Там они изображены более-менее похожими. Но не до конца.

Почти всё тело покрыто перьями – ярко-синими, что аж смотреть больно, и только на животе – бледно-бирюзовыми. Глаза как у соколов: большие, жёлтые и умные. Длинный горизонтальный хвост, вместо крыльев – что-то вроде рук, с ловкими когтистыми пальцами. Ноги толстые, когти там раз в десять страшнее, чем на руках. А голова... тоже жуткая. Клюва нет, щёк нет, поэтому острые, как крючки, зубы, торчат во все стороны даже при закрытой пасти. Укусит – без руки останешься. Правда, случаи нападения Птичьих Принцев на людей неизвестны, но кто их знает, этих полуящеров.

Так вот, я вышла на пляж и оказалась лицом к лицу с этим монстром.

Он поднял голову. До этого момента Птичий Принц рассматривал портрет, а сэр Кеоло что-то отвечал (я слышала его издалека, но почему-то решила, что путешественник болтает сам с собой). Я отступила, под ногой хрустнула ветка. Гость чуть наклонил голову. Так мы и стояли – молчали и неподвижно разглядывали друг друга. Птичий Принц, подобно соколам, мог смотреть на предмет обоими глазами – и когда он глядел прямо на тебя, мурашки бежали по коже.

– Проснулась! – воскликнул сэр Кеоло жизнерадостно. – Что ж, я счастлив, что тебя не съел какой-нибудь аллигатор. Смотри, у нас гость! Знаешь, возможно, нам повезло.

Возможно. Хорошее слово. Вот только я даже выдохнуть боялась, глядя в морду этой твари. Смешно, да? Пройти на яхточке над головой жуткого кракена – не струсила, а тут коленки затряслись? Пусть будет так. Только я не желала, чтобы эта полуптица вспорола мне живот своими когтями.

Тут я вспомнила факт из биографии сэра Кеоло. Незадолго до смерти – ему тогда было сорок с небольшим – он около года прожил среди Птичьих Принцев. В те времена они ещё обитали в новом свете, на Ланьи – позже, с переселением людей, эти твари оттуда ушли, но сэру Кеоло повезло. Именно благодаря ему мы и знаем об их повадках так много: что это не животные, а разумные существа, что они появляются незадолго до сдвига, что им подвластны перемещения между мирами – и так далее и тому подобное.

А значит, чисто теоретически, я смогу это использовать. Сэр Кеоло – ходячая энциклопедия. Ну, как ходячая – носить его придётся мне, ног у портрета нет. Но это мелочи.

– Не бойся, он тебя не съест, – сказал портрет путешественника. – Как, говоришь, тебя зовут?

– Коа Кэйлани.

– А его...

– Птичий Принц?

Сэр Кеоло пожал плечами:

– Можешь и так называть. Вряд ли ты верно изобразишь его имя.

– Изобразишь?

– Язык жестов. Язык тела.

Я осторожно кивнула. Птичий Принц утратил ко мне всякий интерес. Он вновь повернулся к портрету, пританцовывая, как ворона перед зеркалом. Шаг влево, два кивка, шаг вправо, раскачивание, пара сложных гортанных звуков – и всё по новой.

Это и правда разумные существа. Может, не по-человечески – тут я имею в виду цивилизованных людей двух старых материков – но как какие-нибудь дикари бесптичьего Морра – вполне.

И вдруг меня осенило.

Птицы! Это же – Птичий Принц!

Вот в чём моё спасение! Я позволила себе улыбнуться. Перья! Если удастся раздобыть хотя бы парочку, я состряпаю неплохое заклинание. Может, даже смогу прогнать морское чудовище, всё ещё пирующее за рифами – а там, на простеньком плоту, вернусь на материк. Заклинание скорости, опять же. Мы всё это проходили в Академии, и хоть училась я так себе (и всего два семестра), но кое-что запомнила.

Птицы – главный источник магии, связующее звено нашего мира. Насчёт других не знаю – в них только Птичьи Принцы и бывают, а людям, известно об этих планах лишь теоретически – но в нашем мире дело обстоит именно так. Птицы – источник магии. Особенно их перья. Люди знают об этом с древности; шаманы во все времена носили шапки из перьев и всевозможные ожерелья, но только пару веков назад за исследования взялись всерьёз. Именно тогда была основана "Академия изучения магических свойств Хемы имени Святейшего Императора Оа" или Алое Перо. Ну или просто – Академия. Одна из лучших, между прочим.

Тем временем, сэр Кеоло разговаривал с Принцем. Правда, больше это походило на кривляния: он кряхтел, скакал, по смешному размахивал локтями, будто крыльями и что-то улюлюкал, но гость, кажется, всё понимал. И отвечал тем же. А может, просто обезьянничал.

– Он молодой принц, – сказал сэр Кеоло.

Мне их танцы успели наскучить, а страх перед синим пернатым ящером прошёл. Я устроилась неподалёку и пыталась добыть огонь с помощью трения. Ничего не получалось.

– Я знаю. Это название вида.

– Принц своего племени. Что-то вроде... ну, лорда, богатого наследника...

От мыслей о Кемо меня замутило. Опять! Небесные пернатые, неужели вы послали мне ещё одного богатенького сопляка? И, кстати, ни одно перо из шкуры Принца так и не выпало – после всех его дурацких танцев это было обидно.

– И он совершает Обход.

– А?

– Обряд взросления. Молодой мужчина их племени, чтобы стать совершеннолетним, должен на какое-то время покинуть дом. Совершить Обход, пожить какое-то время самостоятельно.

– Ну так пусть живёт самостоятельно где-нибудь в другой части острова. Ты можешь его об этом попросить? Мне от этой крокодильей морды не по себе.

– И ещё...

– Только пусть оставит пару-другую перьев. Для заклинаний. Если я добуду огонь, то смогу...

– И ещё – заглянуть в лицо смерти. Слышишь?

Деревяшки в моих руках сломались. Обе сразу. Я, конечно, надеялась, что ему хватит смерти пиратов (чайки всё ещё носились над берегом, но по какой-то причине огибали Птичьего принца по широкой дуге), и моя гибель ему не понадобится. Но кто их знает, этих пернатых.

– Не бойся, людей они не убивают.

– Утешил.

– Ты слышала про сдвиги?

– Внезапные Изменения?

– Да. Когда несколько планов сталкиваются в локальной точке. Это приводит к гибели всего живого, но Птичьи Принцы всегда оказываются рядом и выживают. Это – цель его Обхода. Заглянуть в предстоящее Внезапное Изменение и повзрослеть.

Хоть я и сидела на песке, а сверху припекало солнце, весь мир вдруг внезапно закружился, и я почувствовала, будто падаю в бездну. Вот он – конец. Ты хотела смерти, девочка, её ты и получишь. Желания исполняются.

– Что?

– Ты хоть меня слушаешь, Коа?

– Прости, видимо на солнце перегрелась. Что ты говорил?

– Что это наш шанс. Мы можем спастись. Надо только следовать за ним, держаться вплотную и попытаться оказаться в той точке, где Внезапное Изменение будет безвредно. Такая всегда есть, поверь.

– Рядом с этим?

– Не бойся, он не против.

– Угу.

– Надеюсь, ты передумала умирать? Потому что без тебя мне не спастись, а я, как ни странно, тоже хочу жить.

– Передумала? – я всё пыталась нащупать твёрдую почву, но пляж под ладонями до невозможности качался. – Я и не мыслила...

– Отлично! Тогда будь готова исполнять все мои приказы. У нас не так много времени.

Я сонно встала. Головокружение ещё не прошло, но мне было наплевать. Сдвиг так сдвиг. Умру так умру. В конце концов, не этого ли я ждала? Апатия накатила дичайшая, но какое-то иррациональное желание подтолкнуло меня к этой странной парочке – Птичьему Принцу и портрету сэра Кеоло.

– Что я должна делать?

 

* * *

Мировосприятие – странная штука. Вот например, хотелось ли мне жить? Сейчас, прямо в этот момент, когда я продиралась сквозь заросли вслед за Птичьим Принцем и таща не такой уж лёгкий портрет сэра Кеоло? Да ещё и в гору, к тому же?

Да, хотелось. Было трудно, но почему-то мне это нравилось. Азарт, преодоление препятствий – наверное, во мне и правда было что-то от мальчишки. И дохнуть здесь, на этом острове, казалось сущей бессмыслицей.

Но стоило мысленно перенестись на континент, как вновь опускались руки. Куда я пойду? Чем буду жить? До конца дней скрываться от властей? Сменить имя, выйти замуж за отшельника? Академия была моим единственным шансом чего-то добиться, и я этот шанс упустила. А возвращаться в родную деревушку...

Потом мысль уходила к приятному этапу моей жизни, и я понимала, что не всё так плохо. Даже апатия куда-то отступала. Например, детство – мама умерла рано, я её совсем не помню, и отец женился на красивой, но невзлюбившей меня женщине. У неё была дочь (толстая и неопрятная), которая тоже относилась ко мне с презрением. Видимо, с тех пор я и возненавидела женские компании. Но я с теплотой вспоминала ту часть жизни – из-за морской охоты. В нашей деревне мужчины выходили в море, добывать всяких жутких монстров, а женщины занимались торговлей и бытовыми делами. Девочек на охоту не брали, но как-то повелось, что я стала выходить вместе с отцом. И мне это нравилось. Хоть я выполняла там работу для маленьких мальчиков (подать гарпун, распутать сеть – к битвам с чудовищами меня не допускали), эти путешествия будоражили фантазию даже сильнее, чем рассказы о первооткрывателях прошлого века. Впрочем, они тоже радовали.

"Когда-нибудь – говорила я себе. – Придёт время, и я буду как они. Как сэр Кеоло и другие отважные путешественники".

Были и трагические случаи. Однажды на моих глазах ракоскорпион в щепки разбил соседнее каноэ. Отец вонзил ему копьё между сегментами, но тот всё не сдавался, и потопил ещё одну лодку, а потом едва не пустил на дно нашу.

Когда мне было двенадцать, отец погиб. Я лежала с простудой, и он вышел в море без меня. В тот день утонули ещё пять человек. Мачеха не стала церемониться и чуть ли не на следующее утро сдала меня знахарке.

– У тебя способности к магии, Коа, не губи этот дар.

Я бы с радостью его загубила, но выбора не было. Другие охотники не желали брать девчонку, даже помня мои заслуги. С тех пор я переехала под большой крабовый панцирь, перестала коротко стричься и даже приноровилась к женской одежде. Ну и конечно же – постигла основы магии. Без этих знаний меня вряд ли бы взяли в Академию. Перья, перья, перья...

Я не хотела вспоминать следующий этап, но он то и дело всплывал сам, о чём бы я не думала. Поначалу всё шло гладко. Мне нравилась жизнь в Алом Пере, хотя от показной роскоши некоторых учащихся и от всех этих вечерних посиделок, сводило с ума. Первые полгода я чувствовала себя беспризорником, оказавшемся при дворе императора. И лишь когда Кемо стал уделять мне внимание, я привыкла.

Впрочем, финал был закономерным. Я, наверное, не забуду его до конца жизни: облитая помоями, на глазах у всех, кого ещё вчера считала друзьями. И слова-то какие: "бабомужик", "свинопас", "деревенщина" – вот что они кричали.

Тут бы любая не выдержала. Тем более я – ведь я только-только перестала сомневаться в собственной женственности, только-только осознала, что могу нравиться другим.

И в один миг это рухнуло.

Нет, я не умерла. И мир не развалился – хоть я этого и не видела, но Академия продолжила работу. Даже больше: были моменты, когда я радовалась – если, конечно, удавалось забыться. Например, когда я прямо на ходу штопала стаксель или когда вытащила на палубу здоровенную рыбину с радужными плавниками. А в одну из ночей я наблюдала звёзды. Это невероятное зрелище – особенно посреди океана. Небо было похоже на врата в другой мир.

Во мне ещё теплилась искорка жизни. Она то разгоралась, то угасала – в зависимости от того, о чём я думала.

А поскольку подъём был трудным, мысли всё чаще приходили плохие. Ну выберешься ты из этой передряги, ну вернёшься на континент – дальше-то что? Я гнала их прочь, но они не отступали. Сэр Кеоло молчал – даже не знаю, была бы его болтовня лучше того хаоса, что творился в моей голове.

Так продолжалось долго. В какой-то момент в деревьях за спиной возник просвет, и я увидела море. Неглубокая лагуна, риф и бьющие в него волны – высоковато же мы забрались! Я чуть не упала. Вот было бы весело – покатиться вниз по склону, как мешок с требухой.

– Осторожнее! – подал голос сэр Кеоло.

– Да знаю я.

– И побыстрее! Он ждать не будет.

Я поспешила за Птичьим Принцем – нырнула в очередные кусты и оказалась совершенно в другом мире.

 

* * *

 

Остров был тем же. Гора посреди моря, окружённая рифами. Наверное – потухший вулкан.

Но всё остальное изменилось. Исчезли растения – вообще все. Деревья, трава, лианы – ничего из этого не осталось, только голая каменистая поверхность бледно-зелёного цвета. Звуки пропали. Это как зайти из летнего сада, с запахом цветов и пением птиц, в холодный погреб и крепко запереть за собой дверь, чтобы ничего не слышать и не обонять. Очень похожие ощущения.

Даже небо изменилось. Оно стало полностью чёрным, солнце исчезло, и лишь непонятно чем подсвечиваемые облака быстро пересекали его с одного конца в другой. При этом ветра не было. Вообще никаких звуков, кроме наших шагов – моих и Птичьего Принца.

Он остановился, принюхался. Я тоже замерла. Обернулась.

Море было гладким и, казалось, светилось изнутри. Странное зрелище: море с источником света на глубине, абсолютно чёрное небо и голая бледно-зелёная почва. Даже теней не было.

– Это оно, – то ли спросил, то ли заверил сэр Кеоло.

– Внезапное Изменение?

– Да. Один из чужих миров.

– Как-то скучно здесь, – я, измотанная и ободранная после зарослей, поспешила за Птичьим Принцем. Он стоял на месте всего пару мгновений. – Я думала, оно опаснее.

Сэр Кеоло ответил не сразу. Мы набрали скорость – подниматься по голому склону было чуть проще, но всё ещё тяжело – и он справедливо рассудил мне не мешать. Когда Птичий Принц снова остановился, портрет напомнил:

– Не отходи от него далеко. Если при следующем сдвиге не будешь рядом, то навсегда здесь останешься.

– Навсегда?

– Пока не умрёшь. А произойдёт это очень быстро.

Как в подтверждении его слов, пошёл дождь. Одна из тех быстрых ярко-белых туч обволокла гору, и в нас зарядило крупными каплями. Не задумываясь, я подняла портрет над головой, как доску.

Слава небесным пернатым, на меня почти не попало. Дождь был кислотным. Обожгло пальцы, досталось штанам, но лицо уцелело – не хватало ещё ожоги глаз получить, как один парень в Академии. Но там ему хоть птичьим заклинанием помогли.

– Переверни! – завопил сэр Кеоло. – Переверни, дура! Скорее!

А я и не сообразила, что подняла его лицом к небу. И тут же перевернула, чтобы краска не растворилась – зажмурившись, но продолжая идти. Пальцы жгло; через штанины тоже начало пощипывать. Ну и погодка здесь!

– Ты как?

– Бывало и лучше.

В тот же момент я налетела на дерево и выронила портрет. Ударило тропической жарой, со всех сторон обрушились звуки: птицы, ветер, море далеко внизу. Мы вернулись!

– Быстрее, он уходит!

Я подхватила портрет и ринулась в заросли, как отважный воин. К счастью, Птичий Принц ждал нас. Уж не знаю, сработали уговоры сэра Кеоло или дикарско-аристократическое воспитание запрещало бросать женщин в беде – но он ждал нас.

Подъём продолжался. Джунгли здесь были не такими густыми, а склон – более пологим, так что идти стало легче. Правда, я уже порядком вымоталась. Мышцы болели, пальцы жгло – и это не говоря о десятках мелких царапин, ссадин и синяков.

– Кто-нибудь переживал сдвиги? – спросила я вдруг.

– Ты же умереть хотела, – буркнул сэр Кеоло.

– Я слышала, Морр таким стал из-за этого. Из-за Внезапного Изменения.

– Пф! Всего лишь легенда.

– Но...

– Он всегда был Бесптичьем.

Я запыхалась, а сэр Кеоло после купания в кислоте сделался неразговорчивым, так что наш диалог на том и завял. Я мельком глянула на него. Чуть не упала, обо что-то запнувшись, но убедилась, что портрет пострадал слабо. Правда, в нескольких местах его размыло, но облик путешественника всё ещё просматривался.

Интересно, каково быть портретом? Мы так привыкли к птичьему колдовству, что даже не задумываемся о подобных вещах. Художник-маг берёт кисть из перьев, краски с добавлением волшебных веществ (опять же, из организма пернатых), рисует. Но что получается в итоге? Копия, слепок души, пародия на оригинал? Что думает сам портрет? Вообще, может ли он думать? А чувствовать, мечтать, влюбляться?

Каково жить, когда весь твой мир ограничен небольшим пространством, а окошко в реальность совсем крошечное – и ты не можешь пройти сквозь него, только наблюдать? Что будет, если это окошко погибнет? Размоет кислотой краску – что случится: сэр Кеоло умрёт или навсегда захлопнется в личном незамысловатом мирке? А может он – только иллюзия жизни, как всякий голем, сотворённый с помощью птичьей магии? Ну, как обычная немагическая картина или отражение в зеркале – ведь они тоже не живые?

От подобных мыслей мне стало не по себе. И почему-то расхотелось соприкасаться со смертью. Пусть Птичий Принц соприкасается, раз это цель его Обхода – я как-нибудь воздержусь.

А мысль, пришедшая как раз перед следующим сдвигом, меня даже порадовала. Если я переживу всё это – Внезапные Изменения, взгляд в лицо смерти и прочие неприятности – то проблемы мира людей покажутся мне ничтожными. Неужели я не смогу двинуть Хемо по его красивому личику? Чисто по-мальчишески, а?

Я даже улыбнулась, как это представила. Его сломанный нос, крики, возмущения. Конечно, до этого не дойдёт – я вряд ли вернусь в Академию и вообще в Хему. Если начинать новую жизнь, то лучше в другой стране. Пусть думают, что я утонула, погибла "мужской смертью", сгинула на Сказочных Островах – пускай. Я сменю внешность, возьму другое имя, напрошусь в ученики к какому-нибудь волшебнику. Я не слышала, чтобы способные к птичьей магии голодали.

Тут мы снова оказались в другом мире.

 

* * *

 

Птичий Принц остановился, и я налетела на него в темноте. Да, небо снова почернело, солнце исчезло, но, в отличие от кислотного мира, земля и море здесь не подсвечивались. Я вообще их не видела. Единственным источником света был огненный фонтан на вершине горы.

Лава?

– Ждём, – сказал Птичий Принц.

Я кивнула. Из-за сухого горячего воздуха глаза слезились, было трудно дышать. Едва привыкнув к темноте, я заметила деревья. Чёрные, обугленные, мёртвые. Задрала голову, чтобы рассмотреть их кроны, едва видимые в свете лавы. И даже вскрикнула от неожиданности. Звёзды! Тут были звёзды! Только не белые, как в нашем мире, а красные – и не мерцающие точки, а светящиеся немигающие кляксы. Самые яркие были соединены линиями, как созвездия в учебниках астрономии.

– Идём, – сказал Птичий Принц.

Уж не знаю, что мы пережидали, но это что-то закончилось. Он с невероятной лёгкостью двинулся в темноту. Снова наверх, взяв курс чуть левее фонтана лавы.

Я поспешила следом. И тут меня осенило:

– Стой, ты умеешь гово...

Ох, не вовремя я шлёпнулась! Тут была ложбина, куда свет магмы не попадал, и дно её сплошь устилали камни. Большие и острые – я едва не налетела на один. А вот сэру Кеоло не повезло.

Хрррясь!

– Идём, – подошёл ко мне Птичий Принц. В свете этого мира он казался светло-серым, а не синим. – Время.

Я посмотрела на него снизу вверх. Рот этот пернатый не открывал – слова возникали прямо в моей голове. Я ободрала локти и колени, а когда вставала поняла, что ударилась сильнее, чем думала.

– Сэр Кеоло!

– Идём, – повторил Птичий Принц.

– Но как же...

Я сняла портрет со скалы, на которую тот наделся. Всё оказалось даже хуже, чем я предполагала. Дыра посередине, сломанная рамка, измазанные в саже края, на которых что-то смутно шевелилось. Картина была уничтожена.

– Сэр Кеоло... – всхлипнула я.

– Время, – повторил Птичий Принц.

– Он... он...

– Птицы не умирают.

– Он не птица!

Мой собеседник не стал спорить. Просто пошёл дальше – и мне пришлось за ним помчаться. Я по привычке несла портрет – то, что от него осталось – но сэр Кеоло не отзывался, а вещь была всё-таки тяжёлой. В какой-то момент лава выплеснулась чуть ли не до зенита. Я споткнулась, портрет выпал из рук. Птичий Принц не стал ждать. Я смотрела, как он удаляется в тусклом красном свете, и не знала, что делать. Казалось, это длится вечно. Но я спохватилась, прислонила мёртвый портрет к большому камню, и помчалась вслед за королём птиц.

– Стой! Подожди!

Я бежала как сумасшедшая. Склон был крутым, а обгоревшие деревья появлялись из ниоткуда, словно по волшебству. Птичий Принц удалялся; я пару раз падала, но продолжала бежать на четвереньках, потом поднималась, хваталась за ветки, камни, расшвыривала пепел и грязь – вперёд, только вперёд! Я не хотела умирать. Только не здесь, только не под этими адскими звёздами!..

Я едва успела. Сначала мне показалось, что он ждёт именно меня. Нет – Птичий Принц ждал следующего сдвига. Я налетела на него в тот момент, когда это случилось. Раз – и мы снова в иной реальности.

Тут всё было по-другому. Кроме острова: гора оставалась горой, разве что лава не текла. Мрачное небо, размытые звёзды, светящийся серый туман, похожий на ауру, обволакивающий всё вокруг. Тут были редкие деревья, и я видела, как жизненная сила струится по ним, как кровь по артериям. Они словно светились изнутри, хотя назвать это физическим свечением я не могла.

Здесь всё излучало свет. Каждая травинка, каждая букашка. Птичий Принц переливался всеми оттенками синего – на фоне серой прослойки тумана он казался драгоценным камнем. Очень ярким и очень дорогим. А то, что в первое мгновение я приняла за звёзды, оказалось...

– Это... – я не могла отдышаться после стремительного подъёма. Любое лишнее движение било ножом под рёбра. – Это же...

"Звёзды" носились по небу, как снежинки. Каждая, окружённая аурой, будто пухом, и оставляющая за собой медленно гаснущий хвост. "Это же души!" – хотела крикнуть я. Заметив у пролетевшей прямо надо мной крылья, захотелось поправить – "это же птицы!". И высказать предположение, что мы – в мире мёртвых.

Но я ничего не сказала. Не смогла.

– Это порог, – пояснил Птичий Принц. – Кто-то идёт дальше, кто-то возвращается.

– Мы... мы пойдём дальше?

– Это трудно обойти. Никто не может избежать смерти.

Поскольку говорил он не словами, а мыслями – вернее, слова возникали прямо в моём сознании – я немного недопоняла последнюю фразу. Слово "смерть" могло интерпретироваться как "Внезапное Изменение". Наверное, оно даже так и звучало. Поймав мои мысли, Птичий Принц сказал:

– Смерти нет. Птицы не умирают.

Я открыла рот, чтобы ответить, но только вдохнула снова – первый раз полной грудью. Потом ещё и ещё – пока голова не закружилась.

– Почему мы друг друга понимаем?

– Всё взаимосвязано. Мы – птицы. Мы можем летать.

– Что?

– Когда миры соприкасаются, это воспринимается крайне чётко. Буквально. Это одна из целей Обхода. Понять, что всё взаимосвязано. Неужели... неужели ты не видишь?

Я покачала головой. Конечно, в некоторых легендах этим рапторам приписывали необычные свойства – что, например, они могут повелевать птицами, ходить сквозь миры и прочее. Но легенды это легенды, а реальность, она...

Тут Птичий Принц не выдержал и сделал нечто такое, чему я не нахожу слов. Он будто собрал из внешнего тумана всё искрящееся и мерцающее, сгустил в яркую спираль и силой вложил мне внутрь. Знание, озарение, мистический опыт – называйте как хотите.

И я всё поняла.

Небесные пернатые, какой же дурой я была! Какими идиотами мы выглядим, если смотреть свысока. Как же странно не осознавать этой простой истины!

Всё взаимосвязано. Птицы – магические существа, краеугольный камень не только нашего мира, но и всех остальных. И магия отнюдь не в перьях, хотя мы выращиваем многие виды только для того, чтобы свернуть им шею и ощипать. Конечно, это подаётся как достижение магических наук, а в храмах ставятся памятники птицам, курятся священные перья, поются псалмы. Но всё это не то. Реальность намного сложнее и проще одновременно.

Магия – в нас. Потому что мы тоже птицы. И я даже не о веровании примитивных народов говорю, которые считали перерождения естественным ходом вещей. Хотя и это тоже: умирая, мы можем стать птицами, и наоборот. Всякая живая тварь, от таракана до Птичьего Принца (который, по идее, должен быть на вершине этой пирамиды, но нет), от камушка до далёкой звезды – всё это взаимосвязано. Магия есть во всём. Она нас пронизывает, и не нужны никакие специальные ухищрения, чтобы оценить это. Мы соединены со всем миром, мы часть его и одновременно – целое.

А значит, ничто не умирает. И все погибшие живы: мой отец, сэр Кеоло, те пираты, морские чудовища, на которых мы охотились, каждая пальма и каждое не туда упавшее семечко...

– Поняла? – спросил Птичий Принц.

Я помотала головой. Наверное, поняла. Хотя, вывали на меня это всё словами, а не волшебным заклинанием, как сейчас, я бы хохотала похлеще, чем над комиками в уличном театре.

Мы пошли в гору. "Души" с меланхоличным любопытством окружали нас, разглядывали, плыли дальше. Я видела в каждой из них разное. Где-то это были люди, их жизни и судьбы. Чаще попадались животные, птицы (эти светили особенно ярко), растения, камни, облака, звёзды. Почти всегда встречались отголоски других миров – нечто далёкое и непонятное, но, вместе с тем, близкое и родное. В каждой душе, в любой из этих подлетающих пушистых комет, я видела себя. Какой же наивной и смешной я выглядела! Как глупо переживала из-за полнейшей ерунды!

Тут мир вновь сдвинулся. Мы оказались в первой реальности, почти у вершины горы. Как я хотела, чтобы на этом всё закончилось! Но Внезапные Изменения потому и называют главным бедствием Островов – что бесследно они не проходят.

У горы было две вершины, и я видела, что одна из них превратилась в вулкан. В то же время я понимала, что лава извергается не в нашей реальности – они будто наслоились друг на друга. А вот и третья добавилась: с быстрыми облаками и кислотным дождём. Пшшш! – зашипело совсем рядом. Пффф! – вспыхнули деревья на пути лавового потока.

– Реальности ненадолго сольются, – сказал Птичий Принц, и его "голос" звучал как из-под одеяла. – Если останемся внутри круга, то уцелеем.

"Кругом" он назвал клочок нашей вершины – той, куда Птичий Принц всё это время стремился, а не той, откуда извергалась лава. Мы уже почти добрались. Осталось совсем чуть-чуть.

Тут гора взорвалась. Нас опрокинуло на склон, я даже немного скатилась. Лава лилась теперь бурным потоком – и как раз там, где мы недавно проходили. Горели деревья, дым заслонял солнце. Сверху что-то капало, но я уже не соображала, кислота это или нет.

Птичий Принц вскочил на ноги вместе со мной. Скоро этот участок тоже поглотит лава – мы должны подняться выше. Каких-то сто шагов, может, сто пятьдесят. Последний рывок – и мы спасены.

Тут я вдруг поняла, что бегу одна. Остановилась, обернулась. Птичий Принц задержался у рухнувшего дерева. Крона кого-то придавила, и мой спутник решил освободить несчастного. Вот уж чего от него не ожидала, так это любви к ближнему! Думала, он эгоист и заботится только о себе – меня-то он не всегда ждал.

Но я могла смотреть на мир его глазами. Пока – могла. Это всё тот светящийся сгусток энергии, что он вложил мне в сердце. Благодаря которому я видела, что всё взаимосвязано.

Так вот, Птичий Принц задержался ради орла – Светлой Души – который до последнего не хотел покидать гнездо. Единственное поблизости дерево его придавило, но не убило. А дальше – развилка. Либо Светлая Душа отойдёт в другой мир сейчас, тогда целая цепочка хороших событий прервётся, будет только хуже, вплоть до войны. Не спрашивайте, почему я так решила – я лишь видела взаимосвязь. Или же Светлая Душа на какое-то время останется с нами, тогда мир тоже сделается немного добрее и лучше.

Птичий Принц ни секунды не сомневался, что поступает правильно.

Я же застыла. Ну же! Давай, скорее доставай этого орла и побежали! Скоро сюда хлынет лава!

Он действовал максимально быстро. Ветка, другая, третья – вот показались светло-коричневые крылья, орёл взмахнул ими ("Спасибо, Принц!" – я могу поклясться, что слышала его мысли) и тяжело поднялся в небо. Если он что и сломал, то мой товарищ вылечил его прямо на ходу. Потрясающе!

Тут гора снова дрогнула, и со скалы – где ещё недавно стояло дерево – рухнул здоровенный кусок. Бабах! – он придавил Птичьему Принцу ногу. Не уверена, что на фоне всеобщего грохота я слышала хруст костей – может, мне показалось.

– Убегай, – сказал Птичий Принц. – Спасайся.

Я бросилась к нему – не могла не броситься. Между нами установилась мистическая связь, и я чувствовала не только его мысли и желания, не только видела мир сквозь призму его опыта – я также ощущала его боль. Сильную, чудовищную – он терпел, просто отправив её в другое измерение. И смотрел на меня умными жёлтыми глазами.

– Что же ты не убегаешь? – спросил он, когда я пыталась столкнуть камень с его ноги. Казалось, что лежит тот неустойчиво, и один хороший толчок освободит моего друга. – Скоро здесь будет лава.

– Птицы не умирают!

– Я не умру. Ты не умрёшь.

– Да не в этом смысле!

До невозможного хотелось жить. Теперь я знала, что смерти нет, что мы не исчезаем, когда погибает наше земное тело – но я не желала торопить события. Я хотела жить. Сильно, очень сильно. Куда сильнее, чем мне хотелось умереть после позора в Академии. Но я не могла оставить своего друга на этой скале.

Гора тряхнула ещё раз – наверное это, а не мои усилия, сбросили камень в пропасть. Птичий Принц освободился.

– Светлая Душа, – сказал он.

Я ухватилась за ветки дерева, чтобы не полететь вслед за камнем. Вот только дерево заскользило тоже – мгновение, и вот я уже лечу в зеленеющую внизу листву. Ну только не это!

Я крепко зажмурилась. Листья, ветки, удары по лицу и по остальным частям моего несчастного тела. Боли не было – я тоже каким-то образом отправила её в параллельную реальность. Кроны смягчили падение, "моё" дерево примяло их, но так и осталось висеть в скольких-то шагах над землёй. Я закашлялась от пыли, и только сейчас поняла, что жива.

Жива. Вот только надолго ли?

Мне удалось развернуться. Каким-то чудом я удержалась на дереве – подо мной было ещё порядочно пространства, и упади я сейчас, то точно свернула бы шею. Вот уж чего не хотелось, так это погибнуть. Не так скоро.

Сквозь стоящую пыль я разглядела вершину. Обе вершины. Птичий Принц – его яркое оперение я не спутала бы ни с чем на свете – стоял на нашей, спасительной. Повреждённая нога темнела от крови; а весь вес приходился на здоровую.

С другой вершины извергалась лава. Души животных и растений взмывали в небо, соприкоснувшись с ней – я всё это видела. Более того, даже у самой лавы, как у и вулкана, была душа. Скоро я тоже воспарю. Небо мигало, становясь то серым, то синим, то чёрным, а то одновременно всем сразу. Со стороны моря быстро приближалась кислотная туча. А я висела, раскорячившись, на старом дереве, и ждала, пока меня поглотит лава.

– Светлая Душа, – раздалось в голове.

Я снова посмотрела на Птичьего Принца. Наши взгляды встретились, сцепились, слились. Я больше ничего не видела: только его жёлтые глаза с большими чёрным зрачками – так близко, словно смотрела на них в бинокль. Возникло чувство полнейшего единения, слияния. Я стала им, он стал мной. Потом мы снова разделились.

Только поменялись местами. Я стояла на вершине – той, где Внезапное Изменение тебя не тронет – а он, с раздробленной ногой, висел на дереве.

– Нет, зачем? – шёпотом запротестовала я. – Зачем?

Лава плеснула по скале с орлиным гнездом. Воздух между мной и Птичьим Принцем дрожал от жары, загорелись ближайшие деревья.

– Светлая Душа, – сказал он. – Великое будущее.

Я вдруг осознала, что держу в руках несколько перьев цвета индиго. Его перьев.

– Но зачем? Ты же...

– Птицы не умирают. Скажи всем бескрылым, что они тоже птицы. Теперь ты это знаешь. Знаешь...

Я хотела что-то ответить, но не смогла. Не успела. Просто стояла и смотрела, как поток лавы выливается в ложбину, сжигая деревья, поглощая их, как море – следы на песке. Секунда – и от моего друга ничего не осталось. Гору тряхнуло ещё раз, сильнее всех предыдущих. Я упала, смутно осознавая, что вокруг ураган, кислотный шторм и что я нахожусь на крошечном островке, окружённом бурей. Перья трепетали в моих руках, но я сжимала их очень крепко.

В один миг всё кончилось. Ветер стих, тучи рассеялись, и только пожар да остывающая лава никуда не делись. Впрочем, скоро угомонятся и они.

Я больше не видела призраков, не чувствовала связь со вселенной. Знала, что она есть, но не чувствовала – и вряд ли вновь почувствую при нынешней жизни. А мне так хотелось убедиться, что Птичий Принц не умер. Увидеть его хотя бы раз – пусть даже в образе пушистой кометы с ярко-голубым хвостом. Получить ещё одно напутствие этим странным голосом в голове.

Желание было таким сильным, что мне показалось, будто я и правда его слышу. Наверное, это был мой собственный внутренний голос. Теперь я знала, что это очень близкие понятия.

– Твой Обход закончен, – сказал этот голос. – Пора возвращаться к людям.

 

 


Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 2. Оценка: 4,00 из 5)
Загрузка...



Оцените прочитанное:  12345 (Ещё не оценивался)
Загрузка...