Валерия Соколовская

Где-то в старой доброй Англии...

По замерзшей октябрьской земле, сгибаясь от пронизывающего, срывающего последние листья ветра, шли трое. Медленно, не разговаривая, брели сквозь редкий лес. А ведь всего несколько часов назад, уверенные в том, что госпожа удача и в этот раз поможет им в ремесле – столь же греховном, сколь и нечестивом, эти трое весело переговариваясь, сошли с поезда на маленькой станции городка Уордфорт, оставив позади покрытый смогом Ландон. Главным в их шайке был тридцатипятилетний Джеймс Хоган – сильный, коренастый мужчина, манерами и внешностью напоминающий мастера завода или управляющего небольшой мануфактурой. Его верного подручного – неудавшегося врача и бывшего студента-медика, Генри Эклза, вечно смешило подчеркнуто уважительное отношение главаря к их занятию, которое он звал не иначе как «работа» или «ремесло». Ах, капризная госпожа удача, почему ты отвернулась на этот раз?

А ведь, если вдуматься, так Хоган перенял свое дело отца, отчего же ему не проявлять уважение? И был бы жив Хоган-старший, так нарадоваться не мог бы на сына, что столь успешно идет по его стопам. Совсем не то, что отец Эклза, его бы удар хватил, узнай добропорядочный отец семейства, чем его неудавшийся сынок зарабатывает себе на пьяную, беспечную и беспутную жизнь. Третий – долговязый, жилистый Магнус О”Рэйли, как нетрудно догадаться – чистокровный ирландец, рыжий и зеленоглазый, примкнул к шайке совсем недавно. Хоган нашел его в одном из невыносимо вонючих кабачков Уайтчепла (а где же еще?), каковая харчевня даже не имела названия, находясь неподалеку от опиумной курильни китайца Ли. Ирландец зашел туда, дабы пропустить пару-тройку пинт пива и возможно, найти лучший заработок, чем работа в красильне. Таковой и был предложен Хоганом, после того, как ирландец честно признался в том, что приехал заработать на дом для него и его невесты, и не гнушается никакой, самой черной работы. Но даже с таким настроем и недюжинным упорством, сил и здоровья его не хватит на двенадцати, а то и того больше рабочий день помощником красильщика. И ведь неизвестно еще, сколько предстоит в подмастерьях ходить... Хоган опасался, что О”Рэйли откажется, узнав, в чем состоит суть ремесла, но ирландец только хмыкнул в усы.

И вот, тем промозглым, уже морозным вечером, когда на небе только-только взошла Луна (лучшее время для работы, по мнению Хогана), все трое, пройдя через крошечный и затхлый вокзал Уордфорта, оказались на сонной, провинциальной улице. Эклз довольно потянулся, констатируя, что за пределами Ландона воздух определенно чище. Оглядевшись, они увидели стоявшего неподалеку мальчика-подростка, и рядом с ним – телегу.

- Что, на этот раз без лошади? – изумился Эклз.

- Чего ради? - пожал плечами Хоган, - только лишние расходы и ненужное внимание. До кладбища топать совсем недалеко, - добавил он.

- И к тому же, теперь у нас есть ломовая лошадь О”Рэйли! - хихикнул Эклз. Сам Магнус на это ничего не ответил, хотя шутки Эклза изрядно задевали его за живое, но он понимал и то, что эти двое еще не вполне ему доверяют, и то, что ему нужны деньги. Даже – таким ремеслом. После того, как заранее оговоренная сумма в две гинеи отправилась в карман мальчика, и он растворился в сумерках, не задав ни одного вопроса, Хоган, попыхивая трубкой, развернул карту. Бубня вполголоса какую-то пошленькую песню, Джеймс также достал из кармана пальто телеграмму, полученную накануне от викария Фишера, жившего неподалеку. «Сожалею Мэри-Энн скончалась возрасте 27 лет могила несчастной северная часть кладбища Уордфорт». Пока Хоган возился с картой, О”Рэйли спросил:

- Почему викарий помогает нам?

- Все просто, друг мой, ответ – лаунданум. Предполагаю, пристрастился за время учебы в Ландоне или другом крупном городе, а теперь бросить – кишка тонка. Я скажу как врач, пусть и неудавшийся – дрянное и поганое дело этот лаунданум, да и опиум ничуть не лучше. Держитесь от него подальше, и как говорится – «Estiam si omnes, egho non», что исключительно ради вас я переведу как «Не будь ослом»! - Эклз противно захихикал.

- Хватит, работа не ждет, - отрезал Хоган, жестом указав ирландцу в какую сторону им лежит путь. О”Рэйли подул на руки и покатил телегу вслед за подельниками. Некоторое время они шли молча, впереди Хоган и Эклз, ирландец с телегой сзади них. Вот уже миновали улочки сонного Уордфорта, преимущественно с одноэтажными домами и непременными палисадниками перед ними, нынче представляли собой унылое зрелище, и вышли на дорогу, ведущую к кладбищу. Тут можно было не опасаться сболтнуть лишнего, ведь добропорядочные и законопослушные граждане в такое время дня и при подобной погоде коротают время у камина, дожидаясь ужина.

- Раньше оно, конечно, все проще было, - вздохнул Хоган.

- Пакт? - коротко спросил О”Рэйли.

- Чертов, твою мать Пакт, - согласился Хоган. И продолжил: - Старик мой, царство ему небесное, говаривал мне – Джеймс, поменьше слушай святошей на воскресной мессе, больше своей головой думай. Что бы про наше ремесло с амвона не вещали, а мертвое тело – это мертвое тело и кем оно было при жизни, человеком ли, животным, тут все одно без разницы, души в нем уже нет. Ну а раз так, то коли есть господа, желающие за него платить, отчего бы нам, беднякам, да не заработать себе на жилье да тарелку похлебки? А вот после Пакта все пошло иначе, ведь раньше только с полицейскими-людьми люди нашего ремесла имели дело. Человек может не увидеть, внимания не обратить, а то и просто поленится какой констебль всю ночь ходить с трещоткой по околотку... И уж коли все же случится, встреча или подозрение какое, человека подкупить или еще как договориться полюбовно с ним можно, а вампиры и оборотни – совершенно иное...

- Они у вас (произнеся «у вас» чуть громче) в полиции работают?! - подал голос О”Рэйли.

- Они у нас (презрительно фыркнув) где только не работают, и в полиции тоже, - ответил Эклз, - да и чего бы им там не работать, особенно после того, как они Резника Уайтчеппеловского взяли? Такие сразу стали герои, признанные и обласканные... Сама королева, Боже ее храни, Аурелия награды вручала... - Эклз сплюнул через плечо.

- Нюх что у вампира на трупы, особенно свежие, что у оборотня такой, что нашу добычу за несколько миль чует, подкупить их – лучше не пытаться, а при малейшем подозрении вампиры пользуют свой этот... гипноз или взгляд особый, скорее штаны намочишь, но расскажешь все как на духу. Вот потому то, коллеги дорогие и уважаемые, мы работаем там, где эта погань еще в полиции не служит, и стараемся тело найти поближе к тому месту, куда его доставить приказывает заказчик, - пояснил Хоган, потирая замерзшие руки.

- На что богатым господам трупы? - спросил, громыхая по замерзшей земле телегой О”Рэйли.

- А вот это уже, молодой человек, не вашего ирландского ума дело! - не замедлил с ответом Эклз.

- Дело говорит, - одобрительно хмыкнул Хоган, продолжив, - если есть желание стать добрым копателем, никогда такое не спрашивай. Не нашего ума дело, верно – может на опыты какие в анатомический театр, откуда нашего коллегу благополучно поперли под зад ногой – верно, мистер Эклз? Да хоть сшивать вместе зад к заду, наше дело выкопать и в оговоренное время и место доставить, а денежки – в карман положить.

- А потом в борделе мадам Абель на девочек спустить, или – единожды живем, потратить на одну из китаяночек мадам Мин! - захихикал Эклз.

Так, неспешно беседуя о том, как каждый из копателей трупов распорядится своими деньгами после того, как останки недавно преставившейся молодой женщины будут доставлены одному из постоянных заказчиков Хогана – таинственному мистеру Оуэну, троица дошла до полузаброшенного кладбища. Закрытые ворота не представляли препятствия – Хоган легко открыл их, поскольку за время работы наловчился взламывать нехитрые, хотя и увесистые замки провинциальных кладбищ. Заметно похолодало, что Эклз описал: «Холодина как в могиле или в анатомическом театре», однако, когда Хоган недолго побродив туда-сюда между могил нашел искомую, работа закипела. Несмотря на то, что со времени захоронения несчастной женщины, покоя которой нет и после смерти, прошло совсем немного времени, земля все же успела основательно промерзнуть. Так что О”Рэйли и Эклзу пришлось пустить в ход кирки и лопаты, заблаговременно арендованные опытным Хоганом вместе с телегой. «Если что, дорогие коллеги, то владельцу колымаги я соврал, что мы – геологи и приезжаем из Ландона с отдельным поручением, не терпящим отлагательств» - покуривая трубку поделился Хоган.

Но вот наконец-то виднеется совсем свежий гроб... Во время раскапывания могилы О”Рэйли было не по себе – все же одно дело обсуждать ремесло сидя в таверне за пинтой пива, и совсем другое – копать ночью, на кладбище совсем свежую могилу. Ему постоянно мерещилось, что за ними кто-то следит – или из виднеющейся невдалеке, покосившейся церкви, или из чернеющего прямо за оградой кладбища редкого леса... Чтобы отвлечься от смутного подозрения, из-за которого беднягу ирландца била нервная дрожь, он спросил, известно ли Эклзу, от чего умерла покойная. «Да откуда мне знать? Я ее не то что не лечил, в глаза не видел, тут возможно мистер Оуэн разберется, а может, ему и дела до нее нет. Как говорится в медицине, а для вас сугубо, мой недавно прибывший из провинции друг, я переведу – помни о смерти» - отвесил издевательский поклон неудавшийся врач.

Самый опытный из них – Хоган, конечно же видел нервозность О”Рэйли, но отметил про себя, что невзирая на волнение, ирландец неплохо держится, хотя бы не ноет, а ведь это его первая работа... Увидев, что немного подустал и Эклз, время от времени отхлебывающий что-то из припасенной ним фляги (что, в свою очередь, вызывало неодобрительные покачивания головой Хогана – кто же пьет на работе?), главарь решил сделать перерыв. Жестом показав, что Эклз и О”Рэйли вправе перевести дух, прежде чем им предстоит вскрывать гроб (благо, закопали его не очень глубоко – перч и тот не наберется), Хоган предался воспоминаниям: «А ведь, я тот день, когда заключили Пакт, прекрасно помню. Эх, народа тогда было не протолкнуться – когда процессия ехала по Карнаби Стрит на Кингс Роуд, все по обе стороны дороги было заполнено. Само собой разумеется, что полиции было немерено, чуть ли не военные части прибыли в Ландон... Нам с покойным папашей туда не попасть было, ясное дело, но вот на Стрэнд удалось протолкнуться. Не в первый ряд, конечно, но папаша мой, царство ему небесное, посадил меня на шею, а ведь я не маленький был тогда, девять лет как. Да, так вот сижу я и вижу – выезжают несколько экипажей, не сказать что в золоте, но богато украшенные, а какие кони – красавцы, все как на подбор! И тут прямо напротив того места, где мы с покойным папашей стояли, процессия останавливается. И тут же смолкло все, тишина такая упала... А потом в первом же экипаже открывается дверь – и выходит главный вампир... Какой он был? Да вот в том то и соль, что совершенно обычный, с виду человек как человек. Ну небольшого росточка, так и меньше бывают, но в целом – ничего пугающего в нем не было. И он, видимо это понял, улыбнулся (зубов, кстати, не рассмотреть было), и... взлетел. То есть не как птица, а взмыл над каретой на высоту ярда три-четыре – вот тут то, скажу я вам, многие, кто в первых рядах стояли, отпрянули назад, и не сильно преувеличу, если скажу, что половина женской части кто там был, в обморок попадали. А негодяй этот еще шире оскалился, плавненько опустился на землю, обратно в карету сел, так они дальше и покатили. Ну а с оборотнем мне иначе довелось встретиться и скажу я вам, пренеприятнейший был субъект, вот уж кого я был бы счастлив доставить мистеру Оуэну».

Выслушав воспоминания Хогана, Эклз и О”Рэйли спрыгнули в разрытую могилу и начали гвоздодерами (эти инструменты они привезли с собой, обоснованно полагая, что плата платой, но все же у владельца телеги могли при столь странной просьбе возникнуть подозрения в законности «геологических изысканий») орудовать ними. И вот, гроб уже готов отдать покоящееся в нем тело, как вдруг Хогану почудилось движение со стороны леса. Взмахом руки дав приказ подельникам, чтобы те не двигались, он застыл на месте. Что же, чутье не подвело главаря – поняв, что его заприметили, петляя между могил к ним направлялся полицейский, судя по форме – констебль. Когда он приблизился, гробокопатели увидели, что констебль молод, но взгляд его цепких глаз не предвещал ничего приятного от встречи.

- Так-так, очень интересно, - подергивая себя за тонкие, подстриженные по последней моде усики произнес он, - надеюсь, господа, вы не станете молоть чушь о том, что вы из полиции и у вас есть разрешение на эксгумацию? – вел он себя при этом крайне самоуверенно.

- Нет, но мы можем договориться, и все останутся довольны – и мы, и уж тем более, хочу вас уверить, вы, сэр, - несмотря на то, что их поймали на месте преступления, Хоган не терял надежды разрешить все полюбовно. Так уже неоднократно было в его богатом и преступном прошлом. Сейчас полицейский будет отказываться, набивая себе цену, а потом согласится – знакомый театр.

- Вы что же, любезный, взятку мне предлагаете? Да известно ли вам, что за подобные дела вас если не вздернут, то упекут в тюрьму лет на двадцать, откуда вы вероятнее всего, не выйдете живым, как там вашего брата «любят» даже отъявленные отбросы мне известно. Или, если таковое будет вам больше по душе, то отправитесь в кандалах в какую-либо из колоний и Боже храни королеву Аурелию, сдохнете там не от труда, так от болячек, - произнося это констебль переводил взгляд с одного на другого преступника.

- Зачем же такие крайние меры? – Хоган приподнял руки, показывая констеблю свою готовность к дальнейшим переговорам, и перетягивая его внимание полностью на себе, продолжил главарь. «Сейчас начнется торг» - промелькнуло у него в голове, Хоган начал вспоминать, сколько наличности у него с собой и что ценного он может предложить служителю порядка, как вдруг тишину разорвал визг Эклза. И не успел Хоган что-либо сказать или сделать, как одна за другой две пули сорок пятого калибра, выпущенные Эклзом из непонятно откуда оказавшегося у него в руках шестизарядного «Кобольда» поставили в их беседе точку. Одна пуля в голову, в лоб, и другая – в грудь с правой стороны. Вероятнее всего, констебль мало что понял, он сначала отшатнулся, а после – упал на землю. Что ж, не зря «Кобольда» называют милосердным убийцей – на близком расстоянии он забирает жизнь быстро и без мучений.

«Я сплю, это просто сон, дурной и странный, я просто напился до зеленых чертей и вот мне черти что и снится, это не взаправду, надо только проснуться» - проносилось в голове у О”Рэйли, пока Хоган и Эклз ругали друг друга на чем свет стоит. Первые минуты после убийства Хоган обрушил на Эклза весь богатый словарный запас выходца из трущоб Ландона, Эклз же, в свою очередь, вспомнил все ругательства, коими студент-недоучка обогатился за время работы на копателя гробов. Мало-помалу выпустив пар, Хоган орал, что Эклз, видимо, окончательно утратил рассудок, раз ему взбрело в голову пристрелить полицейского при исполнении, который уже был готов (по мнению Хогана) начать торговаться. Эклз визжал и брызгал слюной, напирая на то, что неизвестно, взял бы взятку констебль или нет, и что уж кто-кто, а он ни в тюрьму, ни в кандалах в колонию отправляться не собирается. Ирландец все это время сидел на корточках, не в силах осознать, в какую пренеприятную и угрожающую ситуацию втянули его подельники.

Однако, сколько бы ни длилась ругань и взаимные обвинения, подельники пришли к единому (правда, без участия ирландца) мнению. В Ландон им дороги нет, помощи от мистера Оуэна ждать также не приходится... А посему выход есть лишь один – разжиться деньгами, достаточными для оплаты дорожных расходов и питания, и попытать счастья в каком-либо среднем портовом городе, а именно сесть на корабль и скрыться в одной из колоний, коими столь богато прирастала в последнее время империя, Боже храни королеву Аурелию! «А повезет с деньгами и можно отправляться хоть в Китай, хоть в Тартарию! Только отправимся мы вторым, а если повезет, то и первым классом, а не закованными в кандалы!» - нервно захихикал Эклз. Благоразумно решив не рисковать возвращением через Уордфорт, Хоган предложил иной путь – пройти пешком до городишка под названием Вестхавен, откуда поездом добраться до порта Инвергордон. Телегу с инструментами было решено бросить тут же, на кладбище, поскольку тащить ее с собой было и нелегко, и рискованно.

Покинув кладбище, троица сначала вышла на освещенную Луной дорогу, но затем, окончательно оставив позади кладбище и окрестности Уордфорда, Хоган предложил сократить путь, пройдя не петляющей среди холмов и полей дорогой, а срезать через лес. Первые пару часов пути это казалось чертовски хорошей идеей, так как лес был редким, а Луна светила достаточно для того, чтобы подельники могли идти со средней скоростью пешего шага, не рискуя переломать себе ноги. Но затем стало еще холоднее, а Вестхавен, куда по расчетам Хогана они должны были уже прийти, никак не обнаруживался, и подельники потихоньку теряли первоначальный настрой. «Черт, неужели я мог выбрать не то направление? Может, за тем чертовым пригорком надо было повернуть не направо, а налево? Да что же за день такой, невезучий...» - проносилось в голове у Хогана. Эклза же кидало то в жар, то в холод, а вдобавок, у него иссяк родник живительного бренди во фляге, ирландец же передвигался молча, с окаменевшим лицом. О”Рэйли мысленно проклинал себя, тот день и таверну, где он познакомился с Хоганом и польстился на легкий и безопасный, как ему тогда казалось, заработок.

Но вот впереди между деревьев мелькнуло нечто похожее на... Нет, не улицу, а ограду и за ней – очертания двухэтажного дома. Дом прямо в лесу? Кому взбрело в голову жить здесь? А между тем, когда троица подошла ближе, стало ясно, что перед ними жилой дом – за витой оградой виднеется выложенная белыми плитами дорога к фруктовому саду, и добротному, новому дому. «Возможно, тут найдется чем поживиться – в доме не горит свет, возле не лают собаки... Чем черт не шутит?» - подумал Хоган. «Погреться и переждать ночь – и то хорошо. Не хватало еще заболеть...» - Эклз чувствовал себя совершенно разбитым. «Мне это кажется очень и очень подозрительным...» - пронеслось в голове О”Рэйли. Подельники решили обойти дом, чтобы лучше его рассмотреть и убедиться, что он пуст. Новая и видимо совсем недавно покрашенная ограда огибала дом только с трех сторон, с четвертой же стороны здания, где стояло еще пару строений вспомогательного назначения – амбар и нечто, похожее на мастерскую (не зря же на крышу выведена труба, как в кузнице), ограды не было. Вместо нее троица увидела плетенную деревянную изгородь, как в простом крестьянском доме.

Первым через нее перебрался Хоган, затем ирландец и последним – Эклз, который умудрился еще и порвать штанину. Неуклюже перевалившись через забор он чертыхнулся, что вызвало недовольное шипение Хогана. Дом был тих и безмолвен – подельники осмелели и начали пробираться к особняку, как вдруг распахнулась незамеченная ними дверь и в проеме возникла фигура человека со свечей, но ахнули и отпрянули гробокопатели не столько от неожиданности, сколько от удивления – человек, выглядывающий из дома, был просто исполинского роста!

- Не знаю, какая нужда вынудила вас, добрые путники, бродить по лесу, но видимо, она велика и значима. Кто бы вы ни были, прошу вас войти, - и незнакомец отступил в раскрывающийся за дверью полутемный коридор. Один за другим подельники вошли – в первые минуты им казалось, что вокруг темнота, но спустя пару минут они уже смогли разглядеть уходящий вглубь дома коридор, где незнакомец зажигал одну свечу за другой. Сам он выглядел на удивление странно – высокий рост его сочетался с такой же диковинной стройностью (если не сказать худобой), длинные волосы были собраны в два хвоста - совсем как у маленькой девчушки! Одет субъект был в весьма неопрятно выглядящие даже при столь скудном освещении штаны и блеклую, вылинявшую рубашку, подпоясанную тем, что при ближайшем рассмотрении оказалось простой веревкой. Вдобавок ко всему, он был бос! «Должно быть, парень – не владелец дома, а всего лишь нанятый на зимнее время сторож» - подумал Хоган, и жестом показал Эклзу и О”Рейли следовать за ним. Прследовав полутемным коридором, троица оказалась в просторном, полутемном зале, где этот странный молодой человек принялся не только зажигать свечи, но и разжигать камин. И как только свечи осветили темноту, их взорам предстала привычная гостиная дома, стены которой были заполнены полками с книгами. Их были сотни! Впрочем, на одной стене висел портрет юной леди.

- Ах, где же мои манеры, простите великодушно, и позвольте представиться, меня (тут субъект странно запнулся, вспоминая или подбирая слова) зовут Морхан Бэлэг, Морхан Бэлег младший, если точнее, приветствую вас в моем доме, - произнес впустивший их в дом человек. «Имя под стать субъекту, и говорит странно – что за акцент такой, француз он паршивый, что ли?» - подумал Хоган. У Эклза большее удивление вызывал весь вид субъекта, он сразу же предположил, что у мистера Бэлега, которого, впрочем, из-за странной манеры говорить неудавшийся медик записал в норвежцы, какой-то врожденный недуг. Что же касается ирландца, то он не мог отвести взгляд от странной (а что не было таковым в мистере Бэлэге?) прически и манеры время от времени поглаживать свои хвосты руками, неудивительно, что волосы у субъекта выглядели откровенно засаленными.

- Прежде чем мы с вами продолжим беседу, хочу сказать вам, что пусть мой вид и манеры не пугают вас – я страдаю от неизлечимой, врожденной болезни... И недуг мой помимо внешних отличий, налагает на меня жесткие ограничения, отличающие меня от большинства людей и вынуждающие вести уединенный образ жизни здесь, в городе мне было совершенно невыносимо, - вздохнул Бэлэг.

- Сочувствую вам, я знаете ли, врач, еще не доучившийся, но сразу предположил нечто в этом роде, - произнес Эклз, присаживаясь в кресло поближе к камину.

- Простите мою наглость, но вы один тут живете? - поинтересовался Хоган.

- Нет, небеса великодушные наградили меня самым большим подарком – моей прекрасной женой, моей Эмили, вы можете увидеть ее портрет. Кстати, писал его я, - Бэлэг взмахом руки указал на висящее на стене изображение. Хоган поднялся и приблизился, желая рассмотреть его яснее – девушка была самой обычной. Миловидная, приятной полноты и с ярко-рыжими глазами, одетая в бело-голубое платье – но это все ерунда... А вот необычное колье у нее на груди и кольца на руках, ба, да они стоят целое состояние! В голове Хогана постепенно складывался план...

- И я так понимаю, ее сейчас нет дома? – с совершенно невинной интонацией спросил главарь шайки.

- Все верно, вчера она отправилась погостить к родне и скорее всего, решила задержаться.

- Но вы не знаете точно, мистер Бэлэг? – уточнил Хоган.

- Очевидно это так, иначе она приехала бы раньше, - судя по невозмутимому виду Бэлэга, отсутствие жены его не волновало.

- Я бы жену вот так вот запросто непонятно куда не отпустил бы, и наказал бы, чтобы перезвонила и дала о себе знать, - буркнул из угла О”Рэйли, которому все это нравилось меньше и меньше.

- Видите ли, мой неожиданный гость, как я уже сказал, мне выпала доля страдать серьезным недугом, который не позволяет мне элементарные и привычные для вас вещи, например – электрическое освещение и телефон, - вздохнул Бэлэг.

- Это как же так? – изумился Эклз, пытаясь вспомнить, успел ли он за свою недолгую учебу услышать о столь загадочной болезни.

- Такова природа болезни, что от включения электрического света у меня начинается жесточайшая мигрень, а разговор по телефону вызывает ужас и панику, ведь я слышу голос, но не вижу самого человека. Помимо этого, мне противопоказаны звуки, привычные для вас – например, заводская сирена, да что там говорить, даже привычная для вас музыка оперы невыносимо громкая для меня, - пояснил хозяин дома.

- Видимо, повышенная чувствительность и восприимчивость... - Эклз задумчиво подергал себя за усики, - а что у вас с руками?

- Простите? – недоуменно спросил Бэлег.

- Как я уже сказал, я почти дипломированный врач, так вот извините меня, но я заметил, что ваш левый мизинец неправильно сросся – вероятнее всего, в результате перелома, на правой руке средний и безымянный палец лишены ногтя, а кроме этого у вас на правой руке след серьезного ожога. И это если не считать еще шрамы поменьше... - Эклз довольно прищурился. «Черт меня побери, а ведь недоучка прав, у этого странного типа не холеные руки бездельника-аристократа, а человека знакомого и с тяжелым трудом, и увечьями» - подумал ирландец и у него начало просыпаться уважение к Бэлэгу. Сам же хозяин дома выглядел очень удивленным, глядя на свои руки как будто впервые.

- Да, верно, вы очень наблюдательны, видимо, как и следует лекарю... И вы совершенно правы – в раннем детстве мне не повезло упасть с лошади, а я так боялся наказания за свою неуклюжесть, что упав, тут же вскочил как ни в чем ни бывало и попросил моего наставника продолжать. Я никому не сказал о том, что у меня болит палец, и вот – мизинец у меня кривой. Что же касается ногтей, то как-то я и мой друг излишне расшалились в кузнице, и мне по руке попало молотом, а ожог – о, не стоило носиться как дикому оленю по кухне, - пояснил Бэлег. «Надо же парень, какое у тебя было странное детство и забавы...» - подумал ирландец.

- Простите и не сочтите за наглость, но не найдется ли у вас глотка чего-то горячительного? Не знаю как остальные, а я чертовски замерз! – поежился Эклз. Хоган презрительно фыркнул.

- А, вы имеете в виду алкоголь? Сам я не пью по причине моего недуга, но есть запас для моей любимой жены, сейчас посмотрю что смогу вам предложить, - Бэлег встал во весь рост, - и поищу что-то съедобное на кухне. Кстати, господа, будет ли вам интересно посмотреть мои поделки? Это мое скромное увлечение, равно как и живопись.

- Конечно, очень интересно, - произнес Хоган, а про себя подумал: «И как ты еще не свихнулся окончательно, сидя тут в лесу?», а вслух спросил: «Это все – ваши книжки?».

- Ну как вам сказать, мои? Не совсем, ведь не я их написал, а читать я и вправду обожаю, ведь это одно из немногих, доступных мне удовольствий! – и как только Бэлэг вышел из гостиной, Хоган взмахнул руками, призывая подельников приблизиться. «Мы прикончим этого типа и поищем чем можно поживиться – как минимум украшения его женушки, не думаю что она укатила в них, а кроме того что на портрете, может еще что найдем...» - прошептал главарь, глаза же Эклза при этом нехорошо блеснули и он кивнул в знак согласия. «Нет, это совсем ни в какие ворота, он сам нас пригласил в дом, да вдобавок прибить его – это как ребенка или юродивого, не по-христиански!» - прошипел ирландец. На что Эклз молча ткнул ирландца в грудь «Кобольдом».

Бэлэг отсутствовал некоторое время, а когда бесшумно возник в дверном проеме, то оказалось, что он катит перед собой небольшой столик на колесах. И вот подельники уже жуют на скорую руку приготовленные приговоренным ними к смерти хозяином бутерброды, запивая их отменным виски. Но внимание привлекли не только еда и питье, но и привезенные Бэлэгом фигурки из дерева и кости. Среди них были как знакомые подельникам лиса, заяц, медведи и пара волков, вырезанные с удивительной точностью, так и фантастические существа – драконы, русалки, какие-то невиданные существа. «Это просто невероятно – такая анатомически выверенная точность! Черт меня подери, но существуй русалки в действительности, думаю, примерно такой мышечный каркас у них и был бы! А вот это – будто химера человека и дракона, а какой прищур – будто с натуры!» - подумал Эклз. «Что же, немного жаль парень, но пора с тобой прощаться...» - и неудавшийся врач приготовился незаметно вытянуть револьвер.

- Очень зря, - вздохнул Бэлэг и не пойми откуда оказавшимся у него в руке кинжалом полоснул Эклза по руке. Брызнула кровь и взвизгнул Эклз, выронив револьвер и зажимая рану, в то время как Хоган потянулся к «Кобольду», но Бэлэг наотмашь ударил его рукой по шее. Главарь упал, и в этот момент ирландец решил, что пора бы ему вступить в схватку на стороне хозяина дома – и вовремя, так как Эклз, несмотря на сильное кровотечение, схватил одну из фигурок и попытался швырнуть ее в Бэлэга, но О”Рэйли сшиб его с ног. И пока ирландец и Эклз боролись на полу, причем студент-недоучка слабел все сильнее, до О”Рейли донесся неприятный звук, он понял, что Бэлэг свернул Хогану шею. А затем все поплыло у него перед глазами, так как слабеющий Эклз все же умудрился приподнять бывшего коллегу, ударив его головой об пол...

Пару дней спустя стояла прекрасная осенняя погода – то время, когда все вокруг замерло в преддверии и ожидании зимы. Но это потом, а пока высокое серо-голубое небо, с редкими облаками, посылало на землю последние теплые лучи солнца... В воздухе витал неуловимый аромат чуть схваченной первыми заморозками листвы, а по лесу резво ехал запряженный двумя лошадьми экипаж. И судя по их легкому бегу, пассажиров в нем было немного, а когда кучер остановился на развилке и предупредительно распахнул двери, из экипажа вышла молодая рыжеволосая женщина, судя по характерной походке и осторожным движениям было ясно, что она ждет ребенка. Выйдя из экипажа, который также быстро поехал вдаль по дороге, женщина оглянулась. Она засмеялась, и закрыв глаза произнесла: «Пустые холмы, я к вам взываю, Пустые холмы, повелеваю – да придет ко мне суженный, дарами груженный, да будет так!» - и когда она открыла глаза, рядом уже стоял Морхан Бэлэг. Поцеловавшись и обнявшись, пара неспешно пошла лесной тропинкой к дому.

- Что сказал лекарь? – заботливо спросил Морхан.

- О, дорогой, он сказал, что ребенок крупный и чтобы я не пыталась родить сама, а приехала в город заранее и ты представляешь, он предложил мне обезболивание при родах! Доктор Кинси заверил меня, что это новая и безопасная процедура, избавляющая роженицу от болей, но сохраняющая способность мыслить и реагировать! Не прекрасно ли, что наша медицина стала столь совершенной – я всего лишь буду как в легкой дреме, и тебе не за что волноваться, ведь сама королева Аурелия, Боже храни ее, так рожала трех из пятерых своих детей, единственное что меня беспокоит, это цена... - прощебетала Эмили.

- Любая плата нам по силам, лишь бы ты была счастлива, моя дорогая, - Морхан легко сжал локоть Эмили.

- И ты знаешь, доктор конечно же не может знать наверняка, но столь богатый опыт как у него позволяет строить предположения и это не точно, но... Скорее всего – у нас будет девочка! – даже от небыстрой ходьбы лицо Эмили покраснело и она остановилась перевести дух.

- Какое счастье – первое дитя двух миров, нам уже пора придумывать ей достойное имя! И это очень-очень ответственное дело – заявляю это тебе как один из Принцев Полых холмов! – произнес Морхан.

- Конечно, но у нас еще есть на это время, - засмеялась Эмили, - а как ты, мой супруг, не скучал ли в мое отсутствие, и не скрасила ли твой досуг какая-то лесная нимфа? – Эмили ревниво прищурила брови.

- Не нимфа, но кое-кто нанес мне неожиданный визит... - Морхану не хотелось вдаваться в подробности, но Эмили настояла на том, чтобы он рассказал ей о случившемся. Конечно, он смог поведать только о том, как ночью вокруг дома начали шастать какие-то проходимцы, но нет нужды переживать – он уже расправился с ними. По мере его рассказа миловидное лицо Эмили становилось бледнее и бледнее, а в конце она и вовсе опустилась на пенек.

- Морхан, не могу поверить – ты впустил их в дом?!! Ты понимаешь, что рисковал не только собой и нашим будущим, Морхан, ты рисковал Исходом!! Неужели ты не понимаешь, насколько важен Исход для обоих наших миров, и что мы с тобой уже важны не просто как пара, а как первый брак между вами и нами! – на глаза Эмили навернулись слезы.

- Понимаю твое волнение, моя любимая, но выслушай и пойми меня. Да, я впустил их в дом, потому что согласно нашей мудрости лучше иметь врага перед собой, чем за спиной. Но двое из этих проходимцев мертвы, а третий был настолько напуган, что вряд ли расскажет кому-либо о событиях той ночи, если не совсем тронется умом... - но договорить ему не дал стон Эмили.

- Морхан, ты отпустил одного из этих бандитов??? Как ты мог, ведь по согласию между нашими мирами Исход должен оставаться в тайне, ты не представляешь себе, как трудно было нам принять Пакт и сколько яростных и ожесточенных споров он вызвал, до сих пор не все люди одобряют его! Было бы жестоко и бесчеловечно обрушить на людей еще и известие о том, что совсем рядом с нами обнаружен иной мир. Морхан, мы годами, да что там, мы столетиями скрывались, выполняли старинные обряды не видя в них смысла – еще одна диковинка из нашей старины, всего лишь красивая легенда. А потом – вы вдруг взяли и ответили, между мирами стало возможно не только общение, но и Исход! И ты, Морхан, тебя избрали первым, кто попадет в наш мир! – негодованию Эмили не было предела.

- Я помню про возложенную на меня ответственность и долг между мирами, Эмили, - посуровел Морхан, - но уверяю тебя, я нигде не поставил под угрозу Исход. Тот бедняга, которого я отпустил, его неслабо приложили головой, да и супруг твой, даром что Принц Полых холмов, а способен приготовить отвар, искажающий воспоминания... - добавил он.

- Ох, Морхан, прошу тебя и умоляю – больше никогда так не рискуй! Ты ведь все-таки королевских кровей, а ведешь себя как уличный драчун! – не унималась Эмили.

- Увы, увы, моя дорогая супруга, но позволю себе напомнить, что королевских кровей я только наполовину, мать моя умерла рано и правду сказать, я всю жизнь слышал о ней недоброе... И правда это или ложь, что она была сейканна – по-вашему, колдунья, и сила ее была таковой, что пугала многих даже в нашем, полном разных богов, существ и волшбы мире. Так что когда я остался наполовину сиротой при дворе моего отца, то безродность матери лишила меня прав на престол, а слухи о ней и ее даре (или проклятии...) сделали изгоем даже в многодетной среде бастардов. Что же мне оставалось? Только примкнуть к тем, кто был таким же презренным – к заплечных дел мастеру и его семье. Так что уж поверь, воспитание у Принца эльфов вышло очень... как правильно сказать... - замялся Морхан.

- Выпороть бы тебя как в детстве, несмотря на то, что ты Принц! – Эмили легонько толкнула Морхана в грудь, давая понять, что уже почти успокоилась. А между тем, они уже почти дошли до дома и отпирая калитку Эмили произнесла: «Только обещай мне, Морхан, что ты согласишься на собаку, и я заведу самую большую и кусачую сторожевую собаку, какую только смогу найти!». Морхан вздохнул и закатил глаза, когда Эмили распустила ему волосы, обнажив островерхие уши.

 


Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 2. Оценка: 5,00 из 5)
Загрузка...



Оцените прочитанное:  12345 (Ещё не оценивался)
Загрузка...