Джонни Рэйвэн

Петля

Пение птиц вырвало молодого солдата из зябкой полудрёмы, с которой тот настойчиво боролся последние несколько часов. Протерев глаза, юноша с удивлением обнаружил, что видит ромашки, которые притаились меж зелёных травинок под его сапогами.

“Рассвет... Наконец-то утро! Жуткая ночь выдалась... Давненько я так не трусил... Если вообще когда-либо такое со мной было.”

Окинув взглядом широкое, уходящее вдаль поле, солдат потянулся, прогнал остатки сна и улыбнулся новому дню. Какая-то пара часов, и жуткий, полный врагов чёрный лес вокруг превратился в тихое и благоговейное место.

“Красиво тут. Почти как дома. А ведь прав был Йориг! Чем больше костей страху бросаешь, тем голоднее он на тебя смотрит...”

– Сми-и-и-рна! – раздался вдруг низкий рык. – А ну, паскуда, отвечай, никак дрыхнешь на посту?!

Солдат вытянулся по струнке, вскинул подбородок, упёр копье в землю.

– Никак нет! Я бы не посмел...

Послышался каркающий смех. Солдат обернулся и увидел хохочущего товарища.

– Йориг! Ах ты, плут...

– Расслабься, Каллен! Лучше я, чем сотник.

Йориг встал рядом, смачно отхаркнулся, затем развёл руками и громко вздохнул.

– Хорошо тут, а? Будто и не ждём никого.

– Хорошо будет, если так всё и останется, – буркнул Каллен. – Что там, завтрак ещё не дают?

– Завтрак положен тем, кто бдит врага! – ухмыльнулся в рыжую бороду товарищ. – А мимо тебя, небось, сотня этих паскуд-сигнаритов прокралось. Наверняка уже весь наш завтрак стащили и теперь читают свои дебильные молитвы, вот-вот сядут лопать. Нет, ты представь! Это ж сколько времени они тратят на балабольство с этими их божками? Проснулся – помолись. Сел жрать – помолись. Перед сном – тоже помолись. Интересно, а прежде, чем зад вытереть, тоже молиться надо?

– Не богохульствуй.

– Так ежели боги-то ненастоящие – так и богохульства, почитай, нет. Нормальным богам, им что надо? Дань! Жертву принёс – свободен, гуляй до следующей подачи на все четыре стороны с божьей милостью за пазухой. Вот ты можешь представить, чтобы наш Дарон по пять раз на дню твои блеяния слушал? Будто ему делать больше нечего! Да у него уже на вторые сутки ухи иссохлись бы...

Натолкнувшись на мрачный взгляд товарища, Йориг махнул рукой.

– Ладно, забудь. А вот пожрать, это ты правильно придумал! Слышишь? Как раз трубят сбор. Сейчас харчи раздавать будут...

Каллен, уловив тревожные мотивы в сигнале рога, с беспокойством посмотрел на друга и тихо ответил:

– Кажется... трубят другой сбор. Не на завтрак.

Вскоре они уже стояли на поле, среди однополчан, выстроившись в ровные шеренги. Ярко сверкали наконечники копий на утреннем солнце. Тёплый ветерок развевал разноцветные знамёна. Выше всех вздымалось бело-синее знамя с символом богов-братьев – спираль Эвэра Буреносца переходящая в молнию Дарона Громовержца. Точно такой же знак был на железной пластине, висевшей на шее Каллена, которую он судорожно сжимал.

– Эй, ты как, дружище?

Каллен с трудом оторвал взгляд от знамени и, отпустив оберег, повернулся к товарищу.

– Я... н-нормально.

– Везёт! – хмыкнул Йориг и сплюнул. – А я вот не очень. Жрать охота! Неужели нельзя было нас покормить перед смертью?

– Перед... смертью? – повторил одними губами побелевший Каллен.

– Ха! Шучу. Ну что ты в самом деле? Не знаю, как ты, а я помирать не собираюсь. Меня дома Фалька ждёт, жена моя! Вот помру я, кто её за бока наливные щипать будет, а? Да и детишек кормить надобно... У меня их трое. Вернусь, будет четверо! Я ведь потому в войска и хотел попасть. Тут и кормят, и одевают, и платят. Ты знаешь, сколько деньжищ надо, чтобы такую ораву ртов прокормить? О-го-го! Так что, видят боги, нельзя мне помирать. А они видят, уж поверь! Прямо сейчас на нас смотрят. Ну, а тебя? Ждёт кто дома?

“Матушка... Сестричка... Голубоглазая Делла... Как она там сейчас? У них спокойно. Уже наверняка все в поле, работают. А я тут, стою. Жду... Эх, надо было тем вечером сорвать поцелуй! Она бы не отказала уходящему на войну. Но что теперь? Поздно жалеть. Тогда струсил... и сейчас трушу. Крепись! Боги смотрят.”

Мимо проскакал рыцарь в латных доспехах, придирчиво осматривая солдат. Ржание коня вырвало Каллена из раздумий.

– Ты что-то сказал? – спросил он у Йорига.

– Чего замолк-то, спрашиваю? Скучно тут, на солнцепёке... а врага чёт не видать. Может вообще нас просто так здесь собрали? И не будет никакого боя?

“Хорошо бы... Это было бы славно.”

– Ты вот чем занимался дома?

– Подмастерьем был, – ответил Каллен. – У бондаря.

– А, бочки, значит, делал? Хорошая работа! А я в поле да в поле. Так оно мне уже осточертело, это поле, ты бы знал! А тут хорошо. Наконец на своём месте. Лучше уж воевать, чем опять за плуг.

“А я вот лучше бы за плугом стоял.”

– Ну так что? Есть у тебя девица-то, которой будешь шрамами по возвращении хвастать?

Каллен хотел ответить, как вдруг над полем пронёсся заунывный вой рога.

– Сми-и-и-рна! – раздался крик сотника. – Сомкнуться!

Каллен и Йориг переглянулись. Задние ряды сделали шаг к передним, встав плотным строем плечом к плечу.

– Копья наизготовку-у-у... ставь!

Пятки копий упёрлись в землю.

– Первые ряды... опустись!

Каллен и Йориг вместе с остальными солдатами первого ряда встали на колено. Вторые опустили копья им на плечи. Над полем повисла тишина. Невыносимо долгая. Каллен всё пытался увидеть врага вдалеке, но из этого положения видимость была ещё хуже.

– Твою ж мать, – услышал он тихий шёпот Йорига. – Хреново дело.

– Почему? – так же шёпотом спросил Каллен.

– Я надеялся, мы в атаку пойдём.

– А чем лучше-то самим идти?

– Тем, что... А, сам всё поймёшь.

Вскоре тишину сменила пока ещё тихая дробь. Каллен всё не мог понять, что рождает этот низкий, грохочущий звук. Когда же начала дрожать земля, а на фоне далёкого леса стали вырисовываться линии всадников, он понял всё. Маленькие точечки превращались в фигурки. Те быстро увеличивались в размерах, преображаясь в несущийся на полном ходу таран смерти.

– Каллен.

– Да?

– Не дрейфь. Им сейчас страшнее.

Всё ближе. Вот уже можно разглядеть каждого отдельного всадника. Много их.

– Это соревнование, Каллен. На смелость. Кто первым дрогнет. Они ждут, что мы побежим.

– А мы... Чего мы ждём?

– Мы? – Йориг мрачно усмехнулся. – Мы ждём их.

Земля сотрясалась так сильно, что Каллен чувствовал дрожь своих зубов и упёртого древка в руке. Солдат уже мог разглядеть вражеские знамёна со знаком в виде двух треугольников. Кажется, они называли его... Сигной? Знак их богов, со странными именами – Эос, Аос и Дэус. За которых эти люди готовы были умереть.

Кони. Рыцари. Мечи и копья. Всё смазалось в хищную, дрожащую на скаку стену, которая через несколько мгновений вонзится в их ряды. Каллен бросил последний взгляд на небо. Затем на решительное лицо Йорига.

– А боги, – прокричал Каллен, едва перебивая грохот копыт, – они правда смотрят?

Йориг посмотрел на него с жёсткой усмешкой. Открыл рот. Но ответить уже не успел.

 

***

 

Ивори было дурно. Она не знала точно, от чего именно: то ли от воплей и стенаний раненых. То ли от удушливого и горького запаха смерти. То ли от вида колотых и резаных ран, вмятых и сочащихся кровью доспехов, обрубков конечностей и сломанных костей. А может, от молчания мёртвых? Которых с каждой минутой становилось всё больше. Нет... Тут нельзя выбрать что-то одно. Всё происходящее единой силой давило на её разум. Как хороший спектакль, когда актёры, декорации и сюжет работают на общее дело – погрузить зрителя, всего, от пяток до кончиков волос, в историю. Чтобы каждое действие производило должный эффект. Только эта история была о смерти. Актёры – живые люди. Декорации – война за веру. А кульминацией здесь были глаза, в которых боль, мольба и отчаяние сменяются ледяным безразличием. Пустотой. Откуда уже нет возврата. Сколько таких глаз она сегодня уже видела? Сколько ещё ей предстоит увидеть...

– Прошу... – из ступора девушку вывел хрип солдата. – Сделайте... что-нибудь...

Ивори опустила взгляд и увидела его руки. Стёганка, которую он отчаянно мял в области живота, была пропитана кровью.

– Мне надо... надо увидеть. Уберите руки.

– А-а-а... мне больно! Прошу...

– Я ничего не могу сделать, пока не увижу рану.

– Пожалуйста... Пожалуйста-а-а! – слова превратились в нечленораздельные звуки, а те – в жуткий вой, сменившийся всхлипами и бульканьем.

“Боги... Боги, я не смогу. Я не выдержу больше этого... Так, хватит. Соберись! Ты должна ему помочь. Ради Света Сигны, будь сильной!”

Ивори сделала глубокий вдох, стиснула зубы. Затем взяла солдата за руки, попыталась убрать их от живота. Солдат взвыл, но не поддался. Тогда она дёрнула изо всех сил. Вой опустился до хрипа. Ивори всё же смогла убрать руки раненого. Чтобы увидеть кровавое месиво из рваной ткани, пакли, кожи и кишок.

– Сейчас, – пробормотала она. – Сейчас я помогу...

Солдат неожиданно крепко схватил её за воротник и резко притянул к себе. Ивори видела бисеринки пота, вперемешку с кровью на его бледной коже. Дрожащие губы и ужас в глазах. Попыталась отстраниться, но его хватка оказалось железной.

– Быстрее-е-е...

Он закашлялся. Прямо ей в лицо. И отпустив, обессилевший уронил голову на лежак. Ивори почувствовала, как дурной ком поднимается снизу живота. Всё выше и выше – к горлу, ко рту.

“Всё... Я больше не могу. Не могу!”

Девушка прижала руки ко рту, приподнялась, готовая выбежать из палатки полевого лазарета. И встретилась глазами с умирающим солдатом. В них уже не было мольбы. Не было отчаяния. Было что-то другое. Смирение? Нет. Жажда спокойствия. Холода. Желание прекратить пытку и просто умереть.

“Вспомни, зачем ты здесь... Вспомни, что ты обещала себе... Им!”

– Молю вас, боги, быть милосердными к нам. Молю тебя, Дэус Всезащитник, защитить своей праведной дланью твоих Воинов Света. Молю тебя, Эос Всецелитель, одарить всех раненых твоей заживляющей благодатью. Молю тебя, Аос Всесудья, покарать всех грешных да вернуть на путь истинный потерянных и заблудших. Молю вас, боги... дать мне сил помочь каждому страждущему, кто будет нуждаться в вашей милости. И тогда победим мы в этой битве за Вас, истину и Сигну Небесную!

Этими словами она обратилась к богам перед началом битвы. Так неужели ей не хватит сил сдержать своё обещание и помочь тем, кто нуждается в ней? Кто прямо сейчас умирает за веру и богов? Ивори с трудом, но все же проглотила ком. Опустилась к солдату. И искренне начала молиться.

Её кисти ощутили тепло. Оно быстро перебралось на руки, плечи, грудь и заполнило всё тело. Ивори почувствовала успокоение и радость, которые трансформировались в мягкий, пульсирующий свет на её ладонях. Нежный и ласковый. Белый и чистый, как небеса.

Она опустила ладони на живот раненого и начала отдавать свет Их милости ему. Безвозмездно. Без остатка. Когда же момент воссоединения с богами закончился, а свет в ладонях иссяк, Ивори улыбнулась... мёртвому солдату. В пустых глазах читалось осуждение. На обескровленном лице застыла гримаса боли. Обиды.

– Нет... – выдохнула Ивори. – Нет, я же смогла... Я смогла!

Девушка всхлипнула.

– Прости. Я пыталась...

А затем её накрыли боль и отчаяние. Ивори спрятала лицо в окровавленных руках и горько заплакала. Но даже на это у неё не было времени – в лазарет продолжали сносить раненых.

Кто-то окликнул Ивори. Она не услышала. Жёсткие пальцы сдавили плечо. Девушка подняла глаза и увидела мрачное лицо одного из лекарей-монахов.

– Сестра, послушай. Он мёртв. Его душа уже в Садах Света. Ты слышишь? Он у богов. Но есть ещё те, чьё время на земле не окончено. Будь сильной и помоги им.

Ивори попыталась перестать всхлипывать. Не вышло. Тогда она с силой прикусила губу. Почувствовала вкус крови. Боль отрезвила разум и помогла совладать с чувствами.

– Да, я готова.

– Хорошо. Сражение приближается. Язычники теснят наших братьев. Слышишь? Скоро нам придётся оставить лазарет. Но пока мы ещё можем успеть спасти тех, кого сейчас несут с поля. Ты нужна им. Нужна богам.

Ивори кивнула. Поток раненых и умирающих возобновился с новой силой. Хотя, в отличие от Ивори, он и не останавливался. Она, как и другие, избранные богами Светочи, продолжала лечить тех, кого могла спасти. Либо дарить успокоение тем, кого нет. Воины Света и братья-монахи продолжали носить солдат. Их было слишком много. Ивори уже даже не видела лиц – лишь раны и кровь, которая не успевала запекаться на её руках.

Битва приближалась, а раненых становилось всё больше. В уставших глазах всё расплывалось. Негнущиеся пальцы и обожжённые ладони продолжали заживлять рубцы. Сращивать кости. Останавливать кровотечения.

Ивори уже слышала грохот войны: звон стали, крики сражающихся, топот конницы. Всё это происходило совсем рядом, на расстоянии выстрела из лука, а то и ближе. Носильщики возвращались, едва покинув палатки.

Очередной спасённый ею солдат, выстрадано улыбнувшись, отполз в глубь лазарета, к десяткам таких же. Подле девушки положили нового: его измочаленная и изодранная куртка оказалась пропитана кровью и вывалена в грязи так сильно, что даже цветов было не различить.

– Этот – последний, – выдохнул брат-монах. – Больше нельзя ждать. Враг вот-вот прорвётся.

– А как же они? – Ивори указала на раненых, которых спешно поднимали воины Света, крича, чтобы те уходили. – Что будет с ними?

– Кого сможем – выведем. Жизни остальных в руках богов. Поспеши, сестра.

Ивори в сотый раз прикусила распухшую губу и кивнула. Приступила к осмотру раненого. Молодой солдат с красивым, даже сквозь корку крови и грязи, лицом. И светлыми как пшеница волосами.

“Какой юный... ему, поди, и двадцати нету...”

Солдат напомнил ей брата, которого она потеряла ещё в начале войны. Он тоже был красивым... и таким же молодым.

Куртка раненого была распорота в области груди – туда пришёлся широкий рассекающий удар. Но юноша ещё дышал. Хрипло, глубоко. Но дышал! Ивори увидела на его поясе кинжал. Взяла, распорола куртку, чтобы лучше осмотреть рану... и увидела цепь, на которой висела железная пластина. С изображением спирали, переходящей в стрелу-молнию.

“О, боги милосердные... Это... язычник!”

Носильщики в горячке боя не отличили чужака от своего. Нужно срочно кого-то позвать! Ивори уже обернулась, чтобы окликнуть воинов Света...

“Но, что с ним будет? Его... убьют. Ведь он враг. Грешник и старовер. Враг истинной веры. Враг богов.”

Разум твердил ей, что нужно кого-то позвать. Что юношу нельзя спасать. Однако сердце отчего-то противилось. Не хотело отдавать его в руки воинов. Но оставлять умирать тоже не желало. Словно бы говорило: “не тебе решать, кому жизнь, а кому – смерть. Ты – лишь инструмент Их воли.”

“Но разве не Их воля гласит, что мы должны победить в этой войне?”

“Побеждать – воинам, – отвечало сердце. – А тебе же – спасать. И если они привели этого юношу сюда... значит таково Их желание. Он должен жить.”

Несмотря на зов сердца, Ивори никак не могла заставить себя призвать Свет, когда вспомнила слова из Книги Эоса: “Оставь суд Судье, но не оставь того, кто в тебе нуждается.”

Ещё раз взглянув на железную пластинку на груди раненого, Ивори приняла решение. Молитвой призвала Свет в свои руки. Опустила их на грудь юноши. А затем принялась наполнять израненное тело благословением богов. И в этот момент их осталось только двое: она и страждущий, которого Ивори изо всех сил пыталась вытащить из лап смерти. Не слышала девушка ни стоны умирающих, ни крики воинов, ни грохот боя, который был всё ближе к полевому лазарету. И даже когда брат-монах отчаянно пытался докричаться и умолял её бросить раненого, бежать – ведь враг уже здесь, уже совсем рядом – Ивори продолжала делиться с юношей светом её богов.

Наконец он иссяк. Ивори вернулась. И осознала, что опустошена. В ней не осталось ни радости богов, ни их силы и поддержки. Только усталость. Ивори сильно сомкнула веки, пытаясь прогнать резь из глаз. Огляделась. В палатке были лишь мёртвые и несколько раненых, которые не смогли идти, впав в забытьё. Множество пустых лежаков. Кровь. Оружие. И она с юношей.

Ивори осмотрела его. Широкая рана превратилась в узкий, розовый рубец. Грудь плавно вздымалась и опускалась.

“Неужели... удалось? Пожалуйста, живи. Молю вас, боги, будьте милосердны! Пускай всё это было не зря...”

Юноша открыл глаза. Невидяще уставился в потолок. Затем в его взгляд начала возвращаться осознанность. Ивори вытащила из-под рясы медальон со знаком Сигны, сжала его и устало улыбнулась. Возвела очи к небесам, которые закрывал потолок палатки.

“Благодарю вас, боги... Спасибо. Теперь я точно знаю, что поступила правильно. Теперь я верю, что ваше милосердие – безгранично.”

Ивори опустила голову и взглянула на юношу. Тот как раз пришёл в себя и, приподнявшись на локте, удивлённо на неё смотрел. Она хотела сказать, что теперь всё будет хорошо, но из пересохшего горла вырвался лишь кашель.

Юноша пристально заглянул в глаза Ивори. Затем опустил взгляд на медальон в её руках.

– Ты... – прошептал он.

Удивление в его глазах сменилось ненавистью.

– Враг!

Ивори хотела возразить. Сказать, что она ему не враг. Что она спасла его. Но слова застряли в горле. А юноша схватил лежащий на полу кинжал.

И ударил.

 

***

 

– Постойте... Здесь явно какая-то ошибка.

– Никакой ошибки, ваше магичество. Вот приказ.

– Но там же... там же резня! Бойня. Там люди убивают людей!

– Представьте себе, на войне такое случается.

Малькольм Финн в очередной раз судорожно пробежал глазами по строчкам, не в силах поверить в прочитанное.

 

“Сей бумагой я подтверждаю, что на время сражения передаю всех чародеев Ордена в командование высшему полевому Совету, а именно – главнокомандующему войсками Семирии маршалу Киллиану Сизмару. Любого из чародеев, кто ослушается приказа маршала, заведомо изгоняю из Ордена и разрешаю считать изменником государства, судьбу которого будет вершить военный трибунал по военным законам.


Глава Ордена магов, Магистр Бурь
Мариас Аскель”

 

Пока Малькольм пытался прийти в себя, маршал Сизмар склонился над столом, на котором лежала карта, бегло осмотрел расставленные по ней фигурки с флажками, затем начал быстро говорить:

– Итак, слушайте, ваше магичество. Мы тесним врага с восточного фланга, здесь и здесь. Однако центр даёт слабину, и сигнариты прошли гораздо глубже, чем мы рассчитывали их пропустить до прихода подмоги. В нескольких местах линия обороны уже почти прорвана, фланг растянулся, а разведчики донесли, что враг формирует ударный отряд, с помощью которого они рассчитывают прорвать центр. Если это случится, они зайдут нашим войскам в тыл, и всё, можно складывать оружие и готовиться принимать новую веру в этих их так называемых богов... Ваше магичество! Вы меня слушаете?!

Малькольм поднял глаза от приказа магистра и наткнулся на колючий взгляд худого и жёсткого как стальной прут главнокомандующего Сизмара.

– Д-да, прошу прощения. Я слушаю.

– Вы понимаете, что от вас зависит судьба всего сражения?

– Понимаю.

– Лучше бы, чтобы это было так. Ибо, клянусь, если вы не выполните возложенную на вас миссию, то лучше не возвращайтесь, а достойно умрите на поле боя. Ибо здесь вас будет ждать гораздо менее завидная судьба.

– Что я... должен сделать?

Спешно собранный отряд лёгкой кавалерии, состоящий из тридцати лучников, двадцати копейщиков, двух рыцарей и одного чародея, скакал вдоль леса, скрываясь в тени высоких деревьев. Где-то за ними, на широком поле, вовсю бушевало сражение – пока ещё далёкие крики солдат, звон железа и топот тяжёлых коней становились всё громче. И от этих звуков у Малькольма всё сильнее сосало под ложечкой.

“Боги... Не верю, что всё это взаправду происходит... Как до этого могло дойти? Я не должен был здесь оказаться. Это просто несправедливо!”

Впрочем, теперь чародей начал понимать, что иначе быть и не могло. Это началось ещё там, в его захолустной Башне, затерянной на границе с южными княжествами, где он последние годы жил в спокойном одиночестве, занимаясь любимыми опытами с Тонкими материями, ворожбой, астрологией и кропотливыми записями исследований. Счастливый покой был прерван срочным приказом отправляться в столицу – на всеобщий сбор. Малькольм не любил покидать своё уютное гнёздышко, но всё же поездка должна была стать приятным развлечением в череде приевшейся рутины. Он всего-то хотел увидеть старых знакомых, поесть от пуза, услышать столичные сплетни, да может, если повезёт, сбросить накопившееся напряжение с одной из знакомых чародеек.

Однако столица встретила мрачной атмосферой и множеством солдат, покидающих городские ворота строевым шагом. Традиционный пир не состоялся. Вместо него Магистр Бурь что-то долго вещал об идеалах нации, истинных и ложных богах, вере предков и свободе чародеям заниматься тем, чем они всегда занимались – магией. А магии-то как раз они могли в скором времени лишиться! Вместе с головами, если эти глупцы с востока, которые поклоняются своим чудным богам, которые не приемлют любое её проявление, оккупируют их родину и насадят здесь свою извращённую веру.

И даже в тот момент, когда, как говорится, “уже запахло са'алладарским перцем”, Малькольм всё ещё не относился к угрозе серьёзно.

“Да что они могут, эти глупцы-сигнариты? – думал он тогда на собрании, пока Магистр Бурь монотонно бубнил, как ему казалось, воодушевляющую речь. – Да с даром Эвэера каждый из нас вмиг уничтожит любого их солдата, стоит только пальцами щёлкнуть! В наших руках сила Богов Братьев! Мощь Дарона! История и культура, мудрость поколений. А что есть у них? Жалкое королевствице, которому едва сотня лет исполнилась, да чудные божки, жадные до странных молитв и запретов. А что взамен-то дают, эти ваши Боги Света? Ха! Да ничего! Шиш с маслом!”

Однако, как оказалось, новые боги всё же награждали своих приверженцев. Чудной и неизученной, однако от того не менее опасной силой. Которую захватчики называли Светом Вечным. И что самое страшное – в отличие от них, чародеев, кто родился с даром Богов Братьев – магией, которую никак по-другому не обрести, эти захватчики получали свою силу... просто так! За какие-то молитвы и следование определённым постулатам.

“Чушь собачья!” – сказал бы на такое любой здравомыслящий человек. Вот только эта чушь оказалась правдой. И могла она не только лечить, но и отнимать жизни. Всё тем же белым, холодным светом.

“И в ближайшее время я могу столкнуться с одним из них... Как они себя называют? Светочи? Бр-р-р-р... Что же это за светоч такая, что может в одно мгновение нутро человеку выжечь?”

Звуки битвы становились всё громче, всё ближе. Как быстро приближающаяся гроза, которой ты ещё не видишь, но слышишь раскаты грома и понимаешь – надвигается буря.

“Угораздило же меня оказаться здесь... в самом её центре!”

Малькольм глядел на спины скачущих впереди солдат. Интересно, а кого-нибудь из них терзают страх и сомнения? Хотя, какая разница! Они-то наверняка знали на что шли, вступая в армию. А вот Малькольма затащили сюда подлым обманом! Когда пришёл приказ отправляться на восток, никто ему не сказал, что он едет прямиком туда, где пройдёт главное сражение всей войны! И даже когда его и остальных чародеев уже на месте поставили перед фактом, мол, дескать, да, будете наблюдать, как мы прогоним клятых захватчиков с родной земли, ни одна живая душа не обмолвилась, что им тоже придётся... в этом участвовать!

“Лжецы... все магистры, весь Высокий Совет! Вы сказали, что мы будем охранять главнокомандующего! Что будем далеко от сражения. Просто наблюдать! И что? Где теперь этот сукин сын главнокомандующий, а где – я?!”

Малькольм, сгорбившись в седле, прикусил губу и бросил взгляд на солдат. Затем на плотный строй деревьев, всего в каком-то фурлонге от них.

“Я не боевой маг. Не защитник и не воин. Я учёный муж, которому здесь не место!”

Спасительный лес, который мог скрыть его от солдат, увести подальше от битвы, был совсем рядом.

“На меня никто не смотрит. Нужно всего-то ещё чуть-чуть отстать, затем развернуть коня и всадить ему пятки в бока. Не думаю, что меня хватятся, пока не станет слишком поздно... А даже если хватятся, не посмеют они погнаться за мной! У них приказ есть, который нельзя нарушать...”

Тут Малькольм понял, что этот приказ касается его самого не меньше, а может даже и больше, чем солдат.

“Плевать! Я не нанимался в армию. Не присягал на верность короне и не клялся отдать за неё жизнь. Я простой чародей, который любит свою тихую Башню, старые книги и одиночество. И не моя вина, что вы уже отправили всех чародеев на убой, а теперь остался только я, кто должен расхлёбывать вашу кашу! Это всё не про меня... Но как быть, если всё же решусь? Куда мне податься? Найдут ведь потом... Хотя, если захватчики победят, им всем будет не до меня.”

Чародей задумался о будущем, где магия запрещена законом. Готов ли он отступить и позволить этому будущему произойти?

“А я-то что? Я всего лишь капля в море. Со мной или без меня, уготованное богами наступит. А я просто вернусь в свою Башню. Продолжу тихо жить, не высовываясь. Кто из них найдёт к ней путь?”

Они продолжали скакать, а звуки битвы становились всё тише и дальше. Кажется, отряд объезжал поле сражения по широкой дуге. А значит, у чародея оставалось всё меньше времени на побег.

“Давай же... Всего-то надо натянуть стремена, стукнуть пятками и послать всё к черту! А что, если... меня всё же поймают? Конец. Казнят на месте, не посмотрят, что чародей... Но разве это хуже, чем подохнуть как простой вонючий солдат, исполняя идиотский, самоубийственный приказ?”

Битву уже почти не было слышно – так, лишь далёкие отголоски долетали до этого тихого местечка. Малькольму было страшно. Бежать или остаться? Что лучше, что хуже? Кто бы дал ответ?

“Боги... Могучий Дарон, великий Эвэр... Помогите мне. Дайте сил. Подскажите, как быть! Я не хочу предавать вас. Но разве, избежав битвы людей с людьми, я предам?”

Малькольм наконец решился. К чёрту. Всех – богов, людей, защитников и захватчиков. Не для того он был рождён и посвятил столько лет наукам, чтобы сложить голову в каком-то поганом лесу вдали от дома. Его хозяйка – магия. И только ей он будет верен.

“Сейчас или никогда!”

Чародей уже готов был натянуть стремена, но... какая-то неведомая сила его остановила. Не дала это сделать, на мгновенье сковав руки и чресла невидимыми путами. Тем временем отряд начал снижать скорость и сворачивать в лес. Идеальный момент! Надо всего лишь повернуть коня и мчаться в противоположную сторону. Но почему, почему же он не мог этого сделать? Вдруг Малькольм увидел командующего солдатами рыцаря, который ехал от головы колонны. Прямо к нему.

“Нет... Проклятье, нет! ”

Могучие кроны сомкнулись над их головами. Отряд, сбавив ход, шёл сквозь лес, укрытый под сенью вековых деревьев.

– Ваше магичество, – сказал рыцарь, подняв забрало. – Вы помните приказ главнокомандующего?

Малькольм, казалось, не слышит. Лицо чародея, застывшее, напряжённое, покрылось испариной. Глаза уставились в одну точку. Но всё же он кивнул.

– Славно! – ответил рыцарь. – Разведчики укажут путь. Будьте готовы.

Вскоре кони перешли на шаг. Затем и вовсе остановились. Один из разведчиков уехал вперёд, оставив товарищей в окружении гнетущей тишины.

Лес. Тень. Деревья шелестят над головой. Тихо ржут и фыркают кони. Откашливается один из лучников. И ритмичная песнь кукушки.

Ку-ку. Ку-ку. Ку-ку. Сколько жить тебе осталось, чародей? Ку-ку. Недолго! Ку-ку! Ку-ку!

– Да когда же ты, тварь, заткнёшься, – прошипел себе под нос Малькольм.

Наконец послышался тихий топот. Из-за деревьев выехал разведчик. Кивнул. Рыцарь-командир извлёк меч из ножен. Конные лучники и копейщики приготовились.

– Вы знаете, что делать. Покажем врагу, чего стоит земля семирийская и чего стоит народ, что на ней проживает. Вперёд!

Второй рыцарь возглавил ход. Колонна двинулась, постепенно наращивая темп. Командир дождался Малькольма, поравнялся с ним.

– Не лезьте на рожон, ваше магичество, и делайте своё дело. Я буду вас защищать.

Малькольм кивнул. Рыцарь опустил забрало. Вскоре между деревьями показался просвет. Лучи солнца на мгновение ослепили Малькольма. Затем он вслед за остальными солдатами выскочил из леса на поле. И увидел врага. Пехотинцы сигнаритов – судя по нацеленным в небо копьям, снимались с привала. Несколько сотен. Двести, быть может, все триста. Они почему-то стояли на коленях. В центре войска находились двое людей в черно-белых рясах. Один из них, судя по обрывкам фраз, которые едва долетали до леса, о чём-то проповедовал.

“Они молятся! – неожиданно понял Малькольм. – Готовятся идти в бой.”

– Пли! – раздался крик рыцаря.

Враг заметил их в тот момент, когда лучники дали первый залп. Тридцать стрел взлетели в небо, на мгновение закрыли собой солнце, а затем опали смертельным дождём. Послышались крики боли и гнева, призывы к оружию. Лучники, управляя лошадьми с помощью бёдер, растянули строй, объезжая противника по широкой дуге и продолжая обстреливать пехотинцев. Те судорожно хватали щиты, копья и мечи, бежали конным наперерез, но падали один за другим. Из стана врага полетели редкие стрелы.

Наконец, противник пришёл в себя, организовал некое подобие обороны. Конные лучники начали заходить на второй круг, когда случилось неожиданное – их стрелы стали сгорать прямо в воздухе, в ярко-белых вспышках, не долетая до целей.

“Что это? – подумал Малькольм, заворожённый невиданным прежде зрелищем. – Неужели, это тот самый дар света?”

– Чародей! – окликнул его рыцарь-командир. – Гляди!

Проследив за рукой, Малькольм увидел ту самую пару людей в чёрно-белых рясах, что стояли посреди вражеского войска с воздетыми к небу руками. В которых пылал белый свет.

– Подберёмся на расстояние атаки, и тогда врежешь по ним своей магией! – рявкнул рыцарь. – Мы расчистим путь, а ты не мешкай. Копья-я-я, за мной!

Оставшаяся часть отряда подстегнула коней и рванула за рыцарем. Малькольм, на мгновение промедлив, поскакал следом. Вражеские сотни быстро приближались. Сердце забилось всё быстрее. Малькольм скорее почувствовал, нежели увидел, как в паре дюймов от его головы просвистела вражеская стрела. Судя по крику, она настигла кого-то позади.

“О, боги всемогущие, что же творится! Я не хочу умирать!”

Солдат, опередивший Малькольма на полкорпуса, неожиданно рухнул вместе с подстреленным конём. Чародей весь сжался, боясь, что в любую секунду стрела ударит и его.

Сшибка! Рыцарь вместе с первыми копейщиками вонзился в ряды врага. Крики, звон, бешеное ржание! Их клин будто ножом прорезал ряды врага, вгрызаясь всё глубже. Вокруг творился сущий хаос. По ушам било так, что Малькольм боялся оглохнуть. А вокруг – пляска людей, животных, и кровь, кровь, которую земля так алчет. Малькольм увидел очередные вспышки в небе, там, где сгорали стрелы лучников. И это помогло ему вспомнить зачем он здесь.

Судорожно рыская взглядом по оскаленным лицам, он наконец отыскал людей в рясах. Не так далеко, в каких-то тридцати шагах! Призвав внутренние энергии, Малкольм ощутил холодные и трескучие молнии на своих ладонях, придал им форму шара, катая, будто снег. А затем поднял руки над головой и, вторя крику всех находящихся на поле солдат, метнул заклинание во врага.

Бз-з-з-з-ыть! Высокий звук, нечто среднее между треском и визгом кольнуло слух, а затем оглушительно громыхнуло. Да так, что аж земля содрогнулась!

Малькольм увидел, как его действие принесло плоды – задние ряды врага попадали на землю, некоторых подкинуло в воздух на десяток футов, а те, кто стоял ближе всех к людям в рясах, просто исчезли в голубой вспышке.

– Ха-а-а-а! – опьянённый своей силой завизжал Малькольм. – Будете знать, как...

Неожиданно вспышка рассеялась. Сменилась обжигающе-ярким светом. Малькольм вскрикнул, закрыл глаза рукой. И в следующее мгновение по их отряду ударила широкая волна белого света.

Чародей почувствовал, как невидимые руки подхватывают его, вырывают из седла, поднимают над землёй, словно пушинку, всё выше и выше... А затем отпускают. Малькольм, как и остальные солдаты, тяжело рухнул на землю. От падения у него потемнело в глазах, тело прошила боль.

Малькольм лежал на боку, хватая воздух ртом, изгибался, словно выброшенная на берег рыба и силился понять, что это было. Наконец ему удалось встать на колени. Со лба на лицо стекало что-то горячее. Чародей увидел рыцаря-командира, который пытался дотянуться до меча... Когда подбежавший вражеский солдат одним резким ударом копья пригвоздил его к земле.

“Будто бабочку...”

Затем Малькольм увидел вдалеке лучников из своего отряда. Тех атаковали какие-то летающие сгустки золотого света, чем-то похожие на рой ос.

“Или... светлячков?”

Чем бы ни являлась эта странная магия, но она с голодным остервенением бросалась на лучников и коней, обжигая их вспышками белого света. Ни о каком сопротивлении и речи не шло. Вокруг лежали, ползли или безуспешно пытались встать копейщики. Их потуги вернуться в бой быстро прерывали вражеские пехотинцы.

“Неужели мы проиграли? Но как? Как это возможно?”

Малькольма накрыла тень. Подняв глаза, он увидел человека в обгоревшей чёрно-белой рясе. От него шёл пар. Мужчина, уже старик, с белоснежной бородой и обритой наголо головой, был изуродован. Левую сторону лица покрывала жуткая сетка ожогов. Ухо вплавилось в кожу. Половина верхней губы почернела и съёжилась, приоткрыв зубы в сардонической усмешке. Вот только глаза старика не смеялись. Они были полны спокойствия. Решимости. Мощи. И белого света.

– Прости их, Аос, ибо не ведают они, что творят, – громоподобным голосом произнёс он. – Упокой тела, да прими души в Садах Света...

“О, боги всемогущие... Да что же это за сила такая?”

Старик опустил сухую, горячую ладонь на лоб Малькольма.

“Надо было бежать, пока мог...”

В следующую секунду голову чародея испепелил холодный белый свет.

 

***

 

Войдя в палатку, солдат увидел высокого пожилого мужчину в бордовой рясе, поверх которой был надет позолоченный панцирь с витыми узорами. Он стоял на коленях подле стола, на котором возвышался кованый знак Сигны. Солдат почтительно дождался, пока мужчина не закончит молитву и не подаст знак, что можно говорить.

– Ваше святейшество... Ситуация такова, что... Нам не удалось прорвать центр. Полк епископа Коина был атакован лёгкой кавалерией врага на подходе к основным силам. Потери среди Несущих Слово оказались небольшими, но неожиданная атака задержала их. Сам епископ был ранен колдовством одного из демонов. Чародея, как и отряд врага, уничтожили, но... они выиграли время. Язычникам удалось продержаться до подхода подкрепления. Они выдавили нас из центра. Воины Света ещё держатся, но восточный фланг прорван. Вот-вот падёт и западный. И тогда...

– Мы проиграем.

Хранитель Света – главнокомандующий Святого Воинства Ансель Санс, встал на ноги и обернулся. Вестник, что принёс дурные новости, виновато шмыгнул носом, опустил голову и тихо ответил:

– Да. Боюсь, вы правы.

Хранитель мягкой походкой подошёл, поднял его подбородок. Миловидный юноша, годившийся ему в сыновья, ответил прямым взглядом, не сдерживая слёз.

– Отчего ты плачешь, сын мой?

– Мы не справились. Подвели вас... Весь Атерос... Богов.

– Ну что за глупости, – добродушно усмехнулся Хранитель. – Я, как и боги, видел всё. Аос видел вашу силу и упорство! Эос – энергию и искренность. Дэус – истинную веру в сердцах, с который вы несли Их слово на эту грешную землю. И видят боги, наше дело правое. А значит, мы не можем проиграть.

– Но... ваше святейшество... Мы не выполнили возложенную на нас миссию. Эта земля останется в руках язычников.

– Это не поражение. Всего лишь временные трудности. Рано или поздно, но мы приведём заблудшее стадо к истинной вере. Я верю в это всем сердцем. Поверь и ты.

Юноша улыбнулся. Смущённо вытер слёзы и прошептал:

– Я верю.

– Вот и славно, сын мой. Идём.

Они вышли на воздух. Палатка находилась на небольшом холме, откуда можно было видеть весь театр боевых действий. Вдалеке бушевало сражение двух армий. Отсюда тонкости битвы оставались неразличимы для глаза, но было ясно, что центральный фланг отступает всё дальше от линии врага, всё ближе к штабу главнокомандующего Святым Воинством.

– Так значит, наши братья сдают позиции... Хм... Это печально.

Хранитель прошёлся взад-вперёд, пока молодой вестник, покорно опустив голову, ждал.

– А фланги вот-вот падут... Хм... Как же быть нам?

– Простите, ваше святейшество... Но разве есть выбор?

– Конечно, сын мой. Он есть всегда. Неисповедимы пути Их... Боги могут вмешаться в любой момент, изменить каждое событие. На всё их воля. Никогда не забывай об этом.

Из леса выскочила фигура на коне. Всадник быстро приближался, яростно подгоняя животное. Наконец, взмыленный конь достиг подножия холма, но, не доехав совсем чуть-чуть, рухнул. Всадник успел соскочить и, не оглядываясь на павшего скакуна, побежал наверх. По разрешению Хранителя, охраняющие вход паладины не стали препятствовать, и гонец упал ниц перед главнокомандующим.

– Ваше... святейшество... докладываю с западного фланга...

– Тише, сын мой, не торопись. Весть твоя никуда не денется, мы подождём. Отдышись сперва.

Гонец благодарно кивнул. Наконец, собравшись, вскинул разгорячённое лицо и быстро заговорил:

– Западный фланг прорван. Язычники использовали силу демонов! Светозарный Торен погиб от удара проклятой магией. Командование принял кардинал Фольтест, но долго он не выстоит. Язычники окружают наших братьев, многие уже пали. Но те, кто ещё способен сражаться, будут стоять до конца! Врагу не сломить их дух.

– Вот, значит, как... Спасибо, сын мой. Пройди в палатку и попей воды. Отдохни немного.

Гонец благодарно кивнул и удалился. Молодой вестник испытующе посмотрел на главнокомандующего.

– Ваше святейшество... Как нам быть?

– Я не знаю, – ответил Хранитель с грустной улыбкой. – Но знают Они. Мне нужно немного времени.

Лидер Святого Воинства опустился на колени и сложил руки на груди. Вестник почтительно отошёл в сторону, оставив Хранителя наедине с богами. Тот тихо прочитал молитву, затем воздел руки над головой и обратил лицо к небу. Долгое время ничего не происходило. Вестник, к своему позору, засомневался, что на этот раз боги ответят поводырю людей... как вдруг облака на небе расступились, и яркий луч солнца озарил Хранителя. Чудо длилось недолго, всего несколько ударов сердца.

Главнокомандующий Ансель Санс поднялся. Его лик был преисполнен силы, умиротворения и... чистой божественной благодати.

– Боги говорили со мной, – произнёс он без тени печали в голосе. – Мы всё сделали правильно. Они довольны нашими стараниями.

Сердце вестника забилось быстрее. Он шагнул вперёд.

– Так значит, мы продолжим...

– Нет, – мотнул головой Хранитель. – Не сегодня. Впереди ещё много сражений. Великое множество битв за Их волю. Но эта битва окончена. Сколько солдат у нас в резерве?

– Около трёх сотен, ваше святейшество. И каждый из них готов отдать жизнь за нашу веру.

– Чудесно. Труби отступление, сын мой. Весь резерв переходит под моё командование. Отдай приказ Несущим Слово выстроиться внизу холма, на пути к лесу. Солнечные Стрелки пускай располагаются прямо здесь, где сейчас стоим мы. Это хорошая позиция. Я лично поведу их в бой. Остальные войска должны немедленно отступать и возвращаться домой. Священная земля Атероса ждёт своих сыновей. Пускай же каждый, кто ещё стоит на ногах, постарается вернуться на родину.

– Но ваше святейшество... – ужаснулся вестник. – Неужели вы решили...?

– Я буду сдерживать врага до тех пор, пока наши братья не окажутся в безопасности. Хватит с вас сегодня. Достаточно крови пролили. Теперь моя очередь.

– Простите мою дерзость, но... это слишком самонадеянно для вас! Позвольте мне возглавить защиту отступающих. Вы ещё нужны нам... Нужны Атеросу!

– Нет, сын мой, – улыбнулся Хранитель, опустив юноше руку на плечо. – Боги изъявили свою волю. Я принимаю их решение покорно, как и следует доброму сигнариту... И остаюсь здесь.

Молодой солдат припал на колено и впился устами в сухую кисть Хранителя. Затем поднял глаза, полные слёз, и прошептал:

– Я счастлив был служить вам, ваше святейшество. И буду счастлив продолжить в Садах Света.

Эти слова тронули сердце Хранителя. Он поднял вестника, прижал к груди, как родного, и выдохнул ему на ухо:

– Пускай же этот день наступит не скоро, сын мой. Живи долго и счастливо. А теперь ступай.

– Да хранят вас боги!

– Да хранят они всех нас.

Горнисты уже давно перестали трубить сигнал. Основные силы отошли за холм и скрылись в лесах, отступая медленно, но уверенно, прикрывая своих братьев и не позволяя врагу-язычнику перейти в прямую атаку.

Главнокомандующий Святым Воинством и три сотни Несущих Слово стояли возле леса, прикрытые с одной стороны холмом, на котором расположились Солнечные Стрелки, а с другой – плотной стеной деревьев.

Враг не пройдёт. Точнее, не сделает этого легко и быстро. Воины Света, бесстрашные молодцы, что остались на смерть, будут стоять до последней капли крови, но не дадут язычнику нагнать отступающих братьев.

Главнокомандующий видел, как на той стороне поля собирается армия врага. Он не различал формирований, но знал, что рыцари в стальных латах уже седлают коней и выстраиваются в шеренгу, готовясь пуститься в галоп. Удар тяжёлой кавалерии будет жёстким. Но Воины Света не дрогнут. Хранитель видел неподдельную решимость в их лицах.

– Братья мои! Отныне все вы, как один, избранные любимцы наших богов. Сегодня мы потерпели поражение, но не проиграли войну! И ваша жертва доказывает, что всё это было не напрасно. Я знаю точно, что, благодаря нам, наши соотечественники ещё вернутся на эту землю, вернутся совсем скоро. И принесут они Слово божье этой грешной земле. И наступит счастье, мир и благодать для каждого, кто живёт под этим солнцем. Так давайте же докажем врагу, что наша вера крепка! А желание отдать жизни за наших богов, гораздо сильнее, чем желание врага – жить. Я люблю вас, братья! Боги любят вас! Не бойтесь! Ведь врата Садов Света уже открыты. Покажите всему миру, чего стоит наша вера! За Аоса, Эоса и Дэуса!

– За Аоса, Эоса и Дэуса!

Триста Воинов Света ответили ему радостным криком. Хранитель закинул на плечо двуручный меч. Взглянул на длинную линию всадников, что уже взяли разбег и быстро приближались к остатку Святого Воинства. А затем перевёл взгляд на небеса и улыбнулся.

Ему не было страшно. Ведь он знал, что исполняет волю богов.

 

***

 

Пять величественных фигур сидели на стульях с высокими спинками по обе стороны от глубокого овального стола – трое с одной стороны и двое с другой.

Двое были похожи друг на друга, как братья – белоснежная кожа, высокие скулы, орлиные носы и светло-голубые глаза. На этом сходство заканчивалось. Старший был одет в кожу и меха, голову его венчал высокий шлем с закрученными рогами, а нижняя часть лица скрывалась за густой и длинной бородой, цвета перца с солью. Младший кутался в широкий серый балахон с глубоким капюшоном, из-под которого выбивались пряди длинных, серебристых волос. Его лицо было красивым, мужественным и не таким суровым, как лицо брата, благодаря обритым щекам и нежному, почти женскому подбородку. Из украшений он носил на правой руке лишь один перстень с голубым камнем.

Выяснить, есть ли схожесть между троицей их оппонентов, было невозможно. Все трое были одеты в длинные и широкие накидки в пол, а лица их скрывали стальные маски. Накидки, как и маски, различались. Одежды первого – того, который сидел слева – имели золотистый оттенок, как и маска, что сверкала ярким блеском. Черты этой маски могли бы принадлежать человеку с добрым и открытым, сострадающим сердцем. Накидку второго из троицы – что сидел по центру – делили между собой белый и чёрный цвета. Маска была лишена каких-либо эмоций или выражений, как закрытое и бесстрастное лицо статуи. Третий – который сидел справа – был одет в бордовое. Его маска оттенком напоминала красное золото, но темнее и краснее, чем способен быть этот металл. Черты её были резкими и грозными, как черты судьи, кто привык выносить жёсткий, но справедливый приговор.

Именно третий и нарушил затянувшуюся тишину:

– Жалкое зрелище, – произнёс Аос низким, металлическим голосом. – Я был о них лучшего мнения.

– Стоило ли жертвовать Хранителем? – мягко поинтересовался сидевший слева Эос. – Этот человек был предан нам всем сердцем. И он не был глуп или жесток. Он стал бы прекрасным правителем, а прикрытие мог бы возглавить любой из них...

– Этот человек был слаб! – прогрохотал Аос. – Он привёл Святое Воинство к сложившемуся исходу. И поэтому должен был заплатить.

– Но разве платой обязательно должна быть жизнь?

– Не тебе учить меня, какую плату взимать с них, целитель! Если бы вы изначально послушали меня, исход мог быть другим! Это ваша вина.

– Судить гораздо проще, чем рассуждать, Аос.

– И это мне говоришь ты? Кто рассуждал о том, что войны можно избежать?!

– Тише, – прервал перебранку сидевший по центру Дэус. – Оставьте пустые пререкания. Что сделано, то сделано. Поражение нужно принимать достойно.

Младший из их оппонентов поднялся, облокотился о край и обвёл рукой поляны, леса, луга и тысячи маленьких точек, что копошились там, внизу, глубоко внутри овального стола.

– Значит, вы признаёте поражение? – улыбнулся Эвэр. – И согласны оставить эти земли?

– Мы признаем поражение в битве! – ответил ему Аос. – Но не в войне. Сейчас мы отступим, но обязательно вернёмся. И тогда увидим, чья сторона возьмёт верх.

– Давайте, желаю удачи! – грозно расхохотался старший из братьев, Дарон, и грохнул кулаком по ручке кресла. – Только не ждите, что в следующий раз мы пощадим ваши игрушки. Поломаем все, не остановимся. А следом возьмёмся и за вас...

– А чего ждать? – поднялся со своего кресла Аос. – Ваше время и так уже вышло. Можем ускорить и приход вашего конца.

– Твои дерзкие слова я затолкаю прямиком в твою глотку! – зарычал Дарон, вторя Аосу. – Вместе с этой нелепой маской...

– Прекратите. Сейчас же. – Сказал бесстрастно Дэус, но его слова удивительным образом остановили Аоса, в то время как младший брат придержал Дарона рукой.

– Сейчас мы уйдём, – продолжил Дэус, поднимаясь с кресла. – Но я не дам вам обещания, что это конец. Мы продолжим экспансию нашего влияния. Такова судьба людей.

– Договорились, – ответил с улыбкой Эвэр. – Мы будем ждать.

– Мы тоже. Прощайте, старые боги. До встречи.

Они уже почти растворилась среди звёзд, когда богов нагнал голос Эвэра:

– Могу я задать вопрос?

Троица обернулась.

– Спрашивай, – сказал Дэус.

– Почему вы оставили свой прошлый мир и пришли в наш?

– Тебя это не касается, – отрезал Аос.

– Возможно. Но что-то подсказывает мне, что дело в... стаде, чьими поводырями вы назвались. И кого завели совсем не туда, куда собирались.

Аос, дыша гневом, подался вперёд, но его остановил Дэус.

– Зачем задавать вопрос, ответ на который тебе известен?

Эвэр вновь обвёл рукой далёкую землю в глубине стола и вкрадчиво заговорил:

– Мы с вами похожи больше, чем может показаться. Судьба смертных всегда была в наших руках. И мы, точно так же, как и вы, ведём их тем путём, который считаем правильным... для них. Ведь мы же не хотим, чтобы наши любимые игрушки заблудились, верно?

Никто не ответил на смешок и Эвэр, пожав плечами, продолжил:

– Вы пришли в этот мир недавно, однако мы с братом, как и остальные старые боги, живём здесь очень-очень долго. И всё, что сейчас происходит, все эти разыгрываемые партии, повторяют сами себя. Петля судьбы замкнута. Змей пожирает свой хвост. Кто бы из нас не победил, это всё уже было. Это всё вновь повторится. И будет продолжаться до тех пор, пока... не закончится так же, как закончилось там, откуда вы явились.

– Что же ты предлагаешь? – спросил Дэус.

– Я предлагаю разорвать петлю. Отдать судьбу смертных им в руки. И посмотреть, что будет.

Аос, Дарон и даже мягкосердечный Эос начали бушевать от столь нелепого предложения, однако Дэус молчал. Наконец испытующе посмотрел на Эвэра.

– Ты правда веришь, что смертные смогут жить самостоятельно? Без нашей воли?

– Я не знаю, – честно ответил Эвэр. – Но мне очень интересно это проверить. Да и что мы теряем? Если ничего путного из этого не выйдет... всё вернётся на круги своя.

– С судьбой шутки плохи, старый бог. Даже для нас. И петля может не замкнуться обратно.

– Пусть так, – улыбнулся Эвэр. – Но я готов пойти на риск. Интерес мой выше. Ну так... что скажешь?

Дэус посмотрел на стол, в глубине которого смертные бушевали в своих маленьких страстях. Перевёл взгляд на протянутую руку.

А затем протянул свою.

 

 


Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 6. Оценка: 4,83 из 5)
Загрузка...



Оцените прочитанное:  12345 (Ещё не оценивался)
Загрузка...