Lee Dante

Старухи

Вера Аркадьевна проводила взглядом сутулого мужичка, что перебегал двор и воровато оглядывался по сторонам.

- Ну, и чё дальше-то? Аркадьевна! Уснула чё-ли?

Интеллигентная старушка с пинчером на коленях встрепенулась и уставилась на соседку.

- Да ничего, забрала Севу и пошла домой.

Она погладила по голове саквояжеобразное черное существо с глазами навыкате, сидевшее у нее на коленях.

- Севушка, иди погуляй, мальчик.

Вера Аркадьевна ссадила на землю старого пинчера. Тот недовольно стоял рядом на тонких дрожащих лапах и гулять не собирался. Если верить заверениям Веры Аркадьевны, Севе было двадцать девять лет. Но ей никто не верил. Мало ли чего могла напутать старуха.

- Ты Магдалену Петровну не видела? Чегой-то не выходит уже второй день, - спросила Анисья Фоминична, а попросту баб Аниса.

- Уехала она, к сыну. Вечерком вернется.

- А, хорошо. А то она мне банки обещала, под варенье, - Анисья Фоминична похлестала себя по полным ногам веточкой, отгоняя комаров.

-А ты все варишь и варишь свое варенье? Куда столько-то?

- Урожай у меня в огороде видела какой? Вот! Крыжовник просто загляденье! Грех же не закатать. В погреб опущу, зимой чай пить будем с вареньем, пирогами заедать, да в окошко смотреть!

Вера Аркадьевна заулыбалась.

- Ну да, хороший урожай, не спорю... О чем я сказать-то хотела?.. А! Сын-то у нашей Магдалены, ну красавец - глаз не отвести.

- Это да, чистая правда. Познакомить бы их с Валюшкой из седьмой квартиры. Да? Как думаешь? Вот пара бы была!

- Да уж! Валюша наша чудо. И медсестра в семье не помешает! И выслушает, и давление измерит. И собой хороша - пышная, сдобная! Не то, что эти девки нынешние, тараньки сухие.

Придя к согласию в этом вопросе, старухи, довольные друг другом, вернулись к своим занятиям - Анисья Фоминична задремала, а Вера Аркадьевна развернула газету на странице с народными рецептами от всех болезней.

- Саня-я-я! - разнеслось по двору, - Санька! Домой!

Загрохотала железная дверь старого гаража, и через минуту оттуда выкатились желтые Жигули - соседи собирались на дачу. Старухи оживились, с интересом наблюдая за сборами. Через минуту багажник и заднее сидение были забиты домашним скарбом на все случаи жизни. Соседи везли на дачу любимого внука, который с чупа-чупсом во рту выглядывал в боковое окошко. Кот Тимофей на его руках испуганно таращился на старух - вот уж кто не хотел ехать на эти ваши дачи, да кто ж его спрашивал.

Духота стояла невероятная. Август гудел пчелами, разливался дурманящими ароматами разнотравья, грел солнцем так, что хотелось прикрыть глаза и просто млеть.

- Баб Аниса, ты Саньку не видела?

Анисья вздрогнула, просыпаясь. Веры Аркадьевны с Севой уже не было.

- Утром видела, в огороде у меня лазил, крыжовник рвал, я его прогнала.

- Куда подевался чертенок? - мать устало оглянулась. - Уже четыре, а он не обедал еще.

Анисья Фоминична тяжело поднялась со скамейки и, переваливаясь с ноги на ногу, пошла домой. Пора пить чай.

 

***

Магдалена Петровна сидела на переднем сидении, пристегнутая ремнем безопасности, и судорожно сжимала на коленях потертую старомодную сумку.

- Господи, не гони так!

На повороте она вцепилась в петлю над окном. Опель, шурша по гравию, въехал во дворик ее старого трехэтажного дома. И словно в другой мир попал. Неизвестно каким чудом, почти в самом центре мегаполиса, уцелел этот островок соцреализма. Потрескавшийся асфальт с проросшими в нем пучками травы, железные гулкие гаражи, деревянные покосившиеся двери подъездов, палисадники с сиренью и яблонями. Здесь всегда было тихо и уютно, теплыми вечерами трещали сверчки и самозабвенно пели неизвестно откуда взявшиеся соловьи.

Время от времени во дворе появлялись чиновники с озабоченными лицами. Их очень тревожила судьба живущих здесь людей, а вовсе не лакомый кусок земли под застройку. Когда они оглядывали старый дом, в глазах их отражались то торговые центры, то высотные элитные дома с подземными паркингами. Но дворику как-то удавалось выжить несмотря на старательную «заботу» со стороны власть имущих.

Но в последнее время к ним стал наведываться некий господин Петрушин В. Н., чиновник из мэрии. Старухи, которые раньше весело встречали подобных визитеров, напряглись. Он очень отличался от остальных: тучный, с одышкой, постоянно сжимал и разжимал бульдожью челюсть, сверля всех вокруг холодным серым взглядом. Увидев чужого, Сева Веры Аркадьевны спрыгнул с рук и, заливаясь визгливым лаем, метнулся к нему. Но тут же встал как вкопанный. Затем недоуменно оглянулся на хозяйку. Старухи переглянулись. Они вдруг почувствовали тревогу.

 

Магдалена Петровна с трудом выбралась из машины. Сын открыл багажник и достал сумку с гостинцами для матери. Подхватив старуху под руку, повел к подъезду. Медсестра Валюша вздыхала, прячась за занавеской.

- Саня! Саня-я-я! - послышался из-за палисадника встревоженный голос отца мальчишки.

Магдалена Петровна оглянулась.

- Санька куда-то запропастился, - вылезла из окна первого этажа Анисья Фоминична. Уютно расположившись грудью на подоконнике, она разглядывала красавца-сына, прикидывая, как бы ладненько и незаметно сосватать ему Валюшку.

- Здравствуй, Аниса, - поздоровалась Магдалена. - Найдется, чертенок, заигрался где-то.

Но в голосе слышалась тревога.

Вообще-то, дети боялись Магдалену Петровну. И стихали, как только она появлялась во дворе. Статная, с жестким профилем когда-то красивого лица, сухая и неприветливая, всегда одетая в черное, она вызывала у детей жуткий интерес, смешанный со страхом. Кто-то из детей рассказывал, что по ночам баба Магда выходит на крышу, превращается в большую черную птицу и летает над городом, заглядывая в окна и пугая жильцов человечьим лицом. Вранье, конечно, но дети охотно верили.

- Зайду к тебе позже, - сказала Магдалена Петровна и скрылась в подъезде.

- Банки не забудь! - закричала ей вслед Анисья.

 

***

Утром Анисья Фоминична встала рано, часов в шесть. По привычке включила старенькое радио, висевшее на стене над столом, раздвинула занавески с самоварами и кренделями, которые крепились на веревочках и закрывали окна наполовину, по моде 70-х годов прошлого века. Смачно зевнула и открыла настежь окно, впуская утреннюю прохладу. Ее маленькая квартира располагалась на первом этаже, под окнами которой Анисья разбила собственный сад-огород, где с удовольствием копалась до самых заморозков.

В огороде, за кустами крыжовника, был вырыт погреб, где она хранила свои варенья-соленья. Изогнутая труба-воздуховод торчала из земли и подозрительно взирала на прохожих, как перископ подводной лодки. Тяжелая крышка закрывалась на старый навесной замок. Большой ключ от погреба выделялся на связке, которую Анисья Фоминична всегда носила на поясе. У нее была целая связка разнообразных ключей, которые таинственно позвякивали на ходу. Интересно, что за замки они открывали?

 

Сегодня Анисья собиралась варить малиновое варенье. Она достала любимый, начищенный до зеркального блеска медный тазик, высыпала туда ягоды, добавила сахар-песок и поставила на огонь. Приготовила большую ложку с длинной ручкой и выглянула в окно. Во дворе гуляла Вера Аркадьевна с Севой.

"Пых!" - сказало варенье, и баба Анисья, схватив длинную ложку, принялась собирать на блюдце ароматную пенку. Добавила в кипящее варенье несколько веточек душистого чабреца, немного лимонной цедры. У нее было припасено много вкусных секретиков.

В окно, привлеченная чудесным запахом, влетела желтая оса. Попав в поток горячего пара, спикировала вниз, Анисья успела подхватить ее в ладонь:

- Куда ты, дурёха?!

Осторожно посадила осу на подоконник и накрыла стаканом. Она знала, это оса-разведчик и если ее отпустить, то через десять минут все ее родственники и знакомые будут на кухне, снимать пробу с малинового варенья.

- Посиди пока тут, - ласково приговаривала Анисья, поглядывая, как оса кружит под стеклом.

Ну вот, варенье готово. Анисья Фоминична разложила рубиново-красные ягоды по банкам, залила тягучей сладкой жидкостью, закатала и поставила их вверх донышками. Так положено. Так делали бабушки и прабабушки, испокон веков.

Затем, выпустив осу, взяла блюдце с пенкой и выставила его за окно. Оса, внимательно обследовав угощение, взмыла вверх и поспешила домой. Сегодня она добытчица.

Анисья вышла во двор. На скамейке сидели старухи, к ним она и поковыляла.

Магдалена Петровна крючком вязала очередную свою салфетку.

Клубочек белых ниток подскакивал и кружил рядом на скамейке. Пальцы мелькали, перебирая край, крючок ловко нырял в петли, протягивая за собой нить.

Магдалена Петровна вязала всегда и везде. И не варежки с шарфиками, как советовала практичная баба Анисья, а кружевные, похожие на диковинные снежинки салфетки. В ее доме все было в этих салфетках. Столики, спинка старомодного дивана, телевизор, полки. И она гордо восседала среди них, слушая любимого Магомаева на старом проигрывателе и попивая чай из тонкой фарфоровой чашки.

Вера Аркадьевна что-то встревоженно рассказывала Магдалене Петровне. Баба Анисья ускорилась - хоть бы не пропустить ничего интересного!

 

***

- Ох, неспроста он повадился к нам, чует мое сердце, - говорила Вера Аркадьевна, прижимая разомлевшего Севу к груди. - С ним будет не так просто, как с остальными...

- Чего говоришь? - переспросила баба Анисья, подходя поближе.

Магдалена Петровна, не прекращая вязания, повернулась к ней.

- Да вот Вера говорит, что Петрушин этот, В. Н. который, что он "крокодилец".

Анисья Фоминична охнула, переведя встревоженный взгляд на Веру Петровну. Та молча кивнула головой в знак подтверждения.

- Дела-а-а, - протянула она, тяжело опускаясь на скамейку.

- А ты уверена?

- Да проверила я! Сыпанула ему под ноги молотый имбирь. Он аж подпрыгнул, когда наступил. Я едва ноги успела унести, пока не заметил.

- Дела-а-а, - опять протянула Анисья.

Старухи немного помолчали, каждая думала о своем.

Во двор въехал полицейский уазик.

- Саньку-то так и не нашли, - проговорила Вера Аркадьевна, провожая глазами двух людей в форме, направляющихся в подъезд, где жила семья Саньки Скворцова.

И старухи снова встревоженно переглянулись.

 

***

Глубокой ночью в старом доме горело три окна. Старухи не спали - им предстояла тяжелая, выматывающая работа.

Анисья Фоминична перебрала целую корзину крыжовника. Он был спел до прозрачности, с румяными боками, чуть шершавый от мягких щетинок. Высыпав его в знакомый медный тазик, Анисья привычно добавила сахар и поставила на огонь. Но в этот раз вместо пряных трав на столе оказался пучок странного, кроваво-красного мха. На минутку задумавшись, она решительно бросила его в закипающее варенье.

В это же время, этажом выше, Магдалена Петровна разложила перед собой клубочки ниток и серебряный крючок, который хранила в специальном футляре и доставала только по особым случаям. Вздохнув, взяла в руки крючок, готовясь сделать первую петлю.

А Вера Анатольевна нервно ходила по комнате у себя, на третьем этаже старого дома. Сева невозмутимо взирал на нее со своего любимого кресла.

- Ну что, лапушка моя, поработаем? - она наконец успокоилась и присела рядом с ним.

Пробило три часа пополуночи.

Вера Аркадьевна взяла Севу на руки, поцеловала в нос, вздохнула, и стала пристально вглядываться в его черные выпуклые глаза. Вот блеснула первая маленькая искорка, затем еще одна. И вот в глазах пинчера закружились, переливаясь, целые созвездия. Она смотрела в них не отрываясь, видела, как рождаются и умирают вселенные, словно заглянула в зеркало Мироздания. Вера Аркадьевна всматривалась в глубины черных блестящих глаз, стараясь понять скрытые тайны бытия, найти ответ на безмолвно заданный, очень важный вопрос.

И вот оно! Вера Аркадьевна вздрогнула. Теперь она знает!

В эту минуту, словно получив сигнал, Магдалена Петровна начала вязать. Клубок на столе запрыгал как сумасшедший, отпуская нить. Пальцы перебирали край салфетки, крючок нырял в петли все проворнее, все быстрее. Глаза старухи остекленели. Взгляд ушел внутрь себя. Салфетка кружила, как фантастическая большая снежинка, все увеличиваясь и увеличиваясь в размерах. Затем бешеный ритм стал замедляться - вот уже можно разобрать пальцы, мелькающие в воздухе, и наконец белоснежная, удивительно красивая узорная салфетка медленно осела на колени.

Готова. Дорога запутанная, но верная!

Настала очередь Анисьи Фоминичны включиться в эту странную игру. Она стояла у плиты, помешивая варенье длинной ложкой. Варенье вдруг стало изумрудно-зеленым, засветилось изнутри магическим светом. Тут же ложка, помешивающая его, замедлила свой ход. И как будто все вокруг замедлилось - пространство и время. Тяжелые пузыри медленно поднимались со дна таза, смачно пыхали, лопаясь на поверхности. Ложка все медленнее и медленнее кружила, пока наконец не остановилась совсем. Тяжелый, дурманящий аромат разнесся по кухоньке, поднялся прозрачным туманом и устремился невидимым потоком в приоткрытую форточку.

Вот и все. Он сделает то, что должен!

 

Старухи устали. Скоро рассвет, надо отдохнуть.

Крокодилец был опасен, он подобрался чертовски близко. Унюхав добычу, он ни за что не отпустит ее. А дворик был лакомым кусочком.

Крокодильцами старухи называли демонов алчности, мерзких тварей, жрущих все подряд и не знающих жалости. Их сейчас развелось немало, особенно среди чиновников. Уж больно почва благодатная. И этой ночью старухи собирались разделаться с одним из них, скрывавшимся под именем Петрушин В. Н.

Но Санька! Чертенок пропал очень некстати, хотя пропажа ребенка никогда не бывает кстати. Надо было найти мальчишку, и чем скорее, тем лучше. И старухи решили, что демон никуда от них не денется. Такие дела быстро не делаются - вот уж когда бюрократия играла на руку. И пока Петрушин В. Н. будет хлопотать и готовить бумаги, старухи отдохнут, накопят сил, и тогда уж разделаются с ним.

***

Утро началось с криков во дворе. Саньку нашли. В подвале заброшенного дома, на другом конце города. Что хотел сделать с ним сумасшедший, который его похитил, осталось тайной. Он внезапно умер, у перепуганного Саньки на глазах. Вдруг схватился за горло, позеленел, как варенье из крыжовника бабы Анисы, отчаянно захрипел, задергался, пытаясь вдохнуть, и рухнул замертво. Зареванного мальчишку нашли волонтеры, которых неизвестная сила занесла в тот подвал. Как они очутились там, они так и не смогли объяснить. Из невнятных рассказов стало понятно лишь то, что дорога как будто сама стелилась под ноги.

Чего только не придумают молодые романтичные люди.

Но сам Санька, когда выбрался из подвала, увидел вдруг большую яркую звезду, висевшую прямо у него над головой. Словно убедившись, что с мальчишкой все в порядке, она вспыхнула напоследок и исчезла.

Мать Саньки рыдала, стоя перед ним на коленях, все обнимала и целовала его грязное личико. Отец украдкой смахивал слезу и счастливо улыбался. Соседи свесились из окон, радостно переговариваясь между собой.

А старухи сидели на скамейке. Анисья Фоминична дремала, Вера Аркадьевна играла с Севой, а Магдалена Петровна, как и всегда, вязала салфетку.

 


Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 1. Оценка: 4,00 из 5)
Загрузка...



Оцените прочитанное:  12345 (Ещё не оценивался)
Загрузка...