Андрей Сливка (Андрюха)

Впервые за вечность

Перекресток. Дорога. Вечер. Проскочить хотели оба. Скрежет тормозов. Удар. Крики прохожих. В первой разбитой машине открылась дверца. Кто-то оттуда выполз. Живой. Погиб другой. Водитель. Из второго автомобиля. Значит, самое время. Для Него.

Стало тихо. Это была Его тишина. Крылья сделали еще один взмах. И Он опустился на землю. Как бесконечное количество раз прежде. И вечность потом. Пришло время. Время проводить. Нести высший подарок. Для всех них.

Тишина. Всё вокруг застыло. И все застыли. Кроме Него. И того, кому уходить. Погибший еще не все понял. Но для понимания есть Он. Ангел. Или Демон. Оба варианта правильны. И правдивы.

Погибший пошел к Нему. Как и все другие ранее. Как и все другие потом. Вопросы не нужны. Ответы получены.

Взмахнули крылья. Он снова улетел. Работа сделана.

Суета возле машин возобновилась. Здесь закончилась вечность. И вернулось время. Время и вечность исключают друг друга. И никак иначе. Но об этом никто не думал. Сейчас. Здесь. Как и никогда раньше. Как и никогда потом.

Перекресток. Дорога. Вечер. Авария. Одни пытались помочь. Другие смотрели. Третьи пытались убраться. Прочь. И быстрее. Это их право. Это их жизнь.

А у Него был дар. Для них всех. Высший дар. Даже два.

Первый – это их боль. Как защита. Как ориентир. Как направление.

Но смерть была выше. Она придавала жизни смысл. Она создавала для них время. Она учила их ценить. Ценить сразу все. Вопреки страху. Вопреки лени. Вопреки себе самой. Она уберегала их. От ошибки. Ошибки упасть в вечность. В вечность, где не надо спешить. Где нет смысла успеть. Где их жизнь никогда не наполнится смыслом.

Они не понимали этого. Не могли понять. Не должны. Или им это просто не надо. И они умирали. Вечность до этого. И вечность после. И высшую ценность определяла смерть. Высшую ценность в жизни. Единственный критерий. Критерий, лишенный иллюзий.

 

Дом. Квартира. Кухня. Утро. Мужчина взял в руки чашку. И уронил. Остатки кофе плеснулись по ковру. Мужчины завалился позже. Медленно. Даже как бы нехотя. Рука схватилась за грудь. Туда, в область сердца. Губы что-то шептали. Телевизор продолжал работать. И вновь – самое время для Него.

Многие хотят второй шанс. Многие просто сожалеют. О несделанном. О неначатом. О пропущенном. О забытом. Или казавшемся забытым. Но в этом и суть смерти. И тем ценнее жизнь. Без второго шанса. И только так.

А потом надо уйти. Он им поможет. Они находят понимание. В нем. Находят ответы. Даже если не задали свой вопрос. Потому что ценность имеет то, чего можно лишиться. Безвозвратно. В этом был их второй шанс. Другой второй шанс. Который дарит только смерть.

Ведь можно не ценить жизнь при жизни. Не успеть ценить. Не научиться. Не захотеть. Не понять смысла. И тогда остается смерть. Смерть, как лишение жизни. Как невозможность возврата. Как возможность оценить. Пусть даже впервые. Пусть даже после. Пусть и потерянное. Потому что во всем есть смысл.

Мужчина пошел к Нему. Сквозь свои мысли. Мысли о том, что не успел. Что оставил. Что-то важное. Пусть и только для него самого. И теперь уже никогда не успеет. Но зато он понял. Понял все. Прежде, чем уйти. Понял и вспомнил. Чтобы сначала забыть. А потом снова начать.

Смерть – это не второй шанс. Смерть – это очищение. Чтобы не повторять. Чтобы начать сначала. Повторять, избегая повторений. Избегая вечности. Потому что начало требует конца.

Вечность – не для них. Она для Него. Лишенного ошибок. Иллюзий. Выбора. Эмоций. Не имеющего начала. Не знающего конца. Высшая суть понимания.

Взмах крыльев. И Он вновь улетел. Как вечностью ранее. Как вечность потом.

 

Больница. Коридор. Палата. Девочка. Ей скоро исполнилось бы шесть. Но уже не исполнится. Врач еще бежит по коридору. Медсестра в растерянности. Крики матери ее сбивают. Сбивают больше, чем монотонная прямая на экране. Больше, чем томное пищание в динамике. И чем мигающая красная лампочка.

Иногда эмоций бывает много. Тогда слышны только те, которые громче. А громче всегда страх. Потому что он знает смерть. И еще в нем есть боль.

Врач попытается помочь. Для девочки. Для матери. Для себя. Смысл есть всегда. Даже если нет результата.

Снова самое время. Время для Него.

В их времени в палате был шум. Но в Его миге не было времени. Там была тишина. И девочка. Которую Он проводит.

Но в этот раз что-то не так. Потому что она уже помнила. Или просто не успела забыть. И она понимала. Понимала без Его ответов. И это понимание поставило вопрос. Вопрос перед Ним самим.

Он не несет ей ответа. Потому что в ней уже есть понимание. Но тогда зачем ей Он?

Уходя, они не говорили с Ним. Никто. Никогда. Она стала первой:

- Бери.

Без уточнений. Просто. Словно знала.

В Нем нет сожалений. Нет боли. Нет страха. Нет страданий. Потому что Он чист.

Провожать ее Ему не надо. Поэтому Он просто улетел. Она справится. Без Него. Но...

Время не оставляет места для вечности. Снова крики матери. Укол успокоительного. Чья-то боль превратилась в чей-то страх. Все снова продолжается. Как и прежде.

 

Смерть учит. Боль направляет. Страх гнетет. Суть смерти дарит смысл. Смысл их жизням. Страх смерти мешает им жить. Но – если он хозяин. Тогда страх заменяет жизнь. Этот страх можно обмануть. Можно переселить. Или можно жить.

Но в итоге Он встретит их всех. И проведет. И даст ответы. И понимание.

«Бери»...

Им даровано время. А оно конечно. Как конечно их понимание. Потому что истинное понимание требует вечности. Так, как у Него. Так, как было вечность назад. И так, как будет вечностью позже.

«Бери»...

Без Него их жизнь неполна. Именно Он дает им окончательный смысл. Времени недоступна вечность. Но и вечности недоступно время. И есть ли у них смысл друг без друга? Кто и в ком нуждается больше?

«Бери»...

Он мог понимать их. Понимать их суть. Суть, которую они не могли постигнуть. Суть, которую они думают, что понимают, не понимая. Как и он свою.

«Бери»...

Но можно ли понять сомнения? Понять так, чтобы не сомневаться? Не сомневаться даже Ему?

«Бери»...

 

Миг – это всего лишь часть вечности, наполненная собственным смыслом. Пересечение времени и вечности. Вопреки тому, что они не пересекаются. Бесконечно много. И бесконечно мало.

Для Него всегда был миг. Для Него и для них. Чтобы они поняли. Или чтобы понял он.

И в этот миг Он понял. Понял то, что помнила эта маленькая девочка. Он понял, что никого и никуда не провожал. Никого и никогда. Они уходили сами. Без Него. Он просто был рядом. Рядом для того, чтобы ощутить. Запах эмоций. Которые есть только у них. Которые они ему давали – «Бери»...

Миг всегда длиннее вечности. И это был Его миг. Сейчас он понял и ощутил, как уколола тревога за маленького рыжего дворового котенка, который испуганно прятался за старыми гаражами и которого теперь больше некому будет подкармливать. Он ощутил перемешанную с болью и нежностью заботу о маленьком сынишке, которому еще вчера обещал подарить удочку, но теперь уже никогда больше не сможет выполнить это обещание. И это бесконечно глубокое чувство сожаления о письме, спрятанном среди старых конспектов вместо того, чтобы быть наконец-то отданным кому-то такому близкому и любимому. Боль о картине, так и оставшейся лишь прекрасной задумкой и никогда не дождавшейся воплощения...

Чувства и эмоции ворвались в Него, разбили Его сущность на бесконечность осколков и в каком-то безумном хороводе собирали эту сущность вновь. Это все принадлежало им. Тем, кто уходил. А он лишь соприкасался.

То, чему даровано начало, непременно получает свой конец. Тепло морского песка под ногами и легкость тела в морской волне – лишь так, вырванные из вечности, они дают всю прелесть своих ощущений. Нежность от легкого прикосновения тела к телу, запах дыма от вечернего костра, радость от какой-то мелочи, столь бессмысленной с точки зрения вечности... Ему, лишенному всего этого, было дано лишь в отдельный миг прикоснуться, пусть даже и сразу ко всему. Даже не осознавая, не понимая, не помня. Превращая в единое целое то, что никогда частями этого целого не было.

Вечностью раньше Он думал, что знает свою суть. Но все оказалось совсем иначе. Все, что было Его истинным смыслом – это получить возможность прикасаться к их мыслям и чувствам. Прикасаться почти неуловимо даже для Него самого. И все это происходило в миг, когда они получали смерть – то высшее, что наполняло смыслом их жизни. То, что давало смысл Ему самому.

Время было Ему по-прежнему неинтересно. Достаточно было лишь мига. И понимания. И в этот миг он заплакал. Заплакал впервые. Впервые за вечность.

 


Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 4. Оценка: 4,25 из 5)
Загрузка...



Оцените прочитанное:  12345 (Ещё не оценивался)
Загрузка...