Привыкшие к темноте глаза различали темные очертания мебели. Время от времени проезжающие за окном автомобили освещали фарами куски комнаты, и тут же тени, принимая причудливые вытянутые формы, словно проснувшиеся призраки, очертя голову неслись куда-то прочь и исчезали, растаяв без следа. Вета вновь оставалась одна наедине с этой нескончаемой ночью, ее темнотой и тишиной, пронизанной поскрипыванием стен старого загородного дома, таинственными шорохами и прочими еле различимыми звуками, которые начинаешь слышать лишь в темноте.

Она очень любила свой загородный дом. Каждая комната здесь, каждый закоулок тенистого сада были ей хорошо знакомы. Она знала: в углу ее комнаты, на потолке слева от окна во все стороны разбегаются мелкие трещинки. Маленькой девочкой она любила долго смотреть на эту паутину трещин и представлять себе таинственных сказочных существ: оленя с огромными ветвистыми рогами, несущегося прямо по пикам заснеженных гор, огромного паука с мохнатыми лапами, девушку, укутанную с ног до головы в плащ из собственных волос или странных морских чудовищ, выглядывающих из бушующих волн. Она не боялась их. Она придумывала про них сказки и засыпала...

Сейчас спать было нельзя. Вета старалась не смотреть в тот угол, так как опасалась, что воспоминания детства вновь унесут ее в таинственный мир придуманных ею сказок и навеют сон... столь желанный... Но спать было нельзя!

Она с силой ущипнула себя и уже хотела было встать, чтобы немного размяться, но услышала тихий шорох за дверью. Девушка быстро закрыла глаза и постаралась, дышать спокойно и ровно.

Тихо-тихо открылась дверь. Вета не услышала этого, а лишь почувствовала слабое шевеление воздуха. Мама подошла к кровати и несколько секунд стояла возле нее, вглядываясь в безмятежное лицо дочери. Дочь знала, что там в коридоре, прислонившись к дверному косяку стоит отец, который также тщательно прислушивается к каждому звуку. Она знала, что сейчас мама повернется и медленно и тихо пойдет назад. Около двери она поймает на себе вопросительный взгляд отца и отрицательно покачает головой. Маму не обманешь... Потом родители пойдут в свою комнату и будут долго обсуждать, что же им делать со своей бедной дочерью, каким врачам-специалистам ее показывать, куда еще везти... Потом забудутся недолгим тревожным сном... Но ей спать нельзя...

Услышав, как щелкнула, закрывшись, дверь родительской спальни, Вета вскочила на ноги и сделала несколько резких движений руками в стороны и вверх-вниз, пару раз присела, разгоняя кровь, потом все же решила принять таблетку. Она высыпала содержимое пузырька на ладонь и пересчитала белые горошины - оставалось совсем немного... Что будет дальше, когда таблетки закончатся? Вряд ли ей удастся достать еще. Откуда-то из глубины к глазам подступили слезы, она закрыла рот, чтобы родители, не дай бог, не услышали ее рыданий.

"За что это мне все? За что?!" - твердила она про себя, размазывая слезы по щекам. - "Черт меня дернул поехать в эту Индию! Черт меня дернул поехать на экскурсию в Варанаси, а там отправиться на лодке вдоль берега этой вонючей, грязной реки! Священная река! Могучий Ганг! Видели бы вы, что там плавает по волнам этого "могучего Ганга"!"

Она, как сейчас, помнила все, что тогда произошло. Все началось там, на берегах священной реки ...

***

Лодка тихо покачивалась на волнах Ганга. Гхата¹, к которой их привезли больше походила на свалку, чем на место упокоения усопших. Всполохи гаснущих костров ярко высвечивали горы мусора, обгоревшие обрубки деревьев, какие-то каменные развалины, а также множество собак и обезьян, бродивших и прыгающих среди всего этого хаоса. Черноволосые мужчины, с бронзовыми от нещадно палящего солнца лицами были одеты во вполне современную одежду. Они несли носилки, выкрикивая при этом что-то очень похожее на: "Рамнам самнаги"², копошились вокруг помостов, предназначенных для кремации или поспешно строили новые. Туристы начинали подталкивать друг друга и оживленно переговариваться, заметив в толпе людей в оранжевых накинутых на одно плечо накидках, подпоясанных то ли поясом, то ли просто куском такой же ткани. Носилки, как правило, тоже были покрыты оранжевыми покрывалами, под которыми угадывались очертания человеческих тел. Носилки ставили прямо на землю, и все те, кто участвовал в церемонии приступали к омовению в священных водах. Гид привычно комментировал все, что происходило на берегу. Кто-то с интересом, а кто-то с нескрываемой иронией поглядывал на происходящее.

Иветта повернула голову и отыскала глазами Ваську. Та жадно вглядывалась в лица собравшихся на траурную церемонию, пытаясь отыскать малейшие признаки печали и грусти. Еще в отеле она поспорила с Веткой, что похороны есть похороны, и людям там "по-любому" должно быть грустно. Теперь было ясно, что те, кто провожал покойника в последний путь, вообще не имели к нему никакого отношения, а, скорее всего, просто были работниками агентства ритуальных услуг, но Василина не привыкла так быстро сдаваться. Рядом с ней сидел Сашка, который терпеливо снимал весь процесс на телефон. Иветта уже представляла себе, как в сотый раз они пересматривают это невеселое зрелище... Она поморщилась. И как можно устраивать "зрелище" из похорон!

После омовения и чтения положенной по такому случаю молитвы - Ветка не знала, есть ли молитвы в буддизме, но искренне полагала, что то, что бормотали, местные монахи в оранжевых накидках, прохаживаясь рядом с носилками, и было молитвой. Затем носильщики ставили носилки на уже заранее подготовленный помост со сложенными под ним дровами. Не успевал один покойник заняться пламенем, как со стороны города уже несли другие носилки с новым усопшим и все повторялось заново.

Иветта отвернулась и рассеянно посмотрела по сторонам. Вся эта церемония не вызывала ровно никакого отклика в ее душе. Она не знала усопших, не была знакома с собравшимися здесь, их друзьями и родственниками, поэтому никак не могла да, в общем-то, и не хотела проникнуться их скорбью и выразить какое-никакое сочувствие по поводу кончины их близких.

- ... ритуал сожжения на берегу священной реки, - вещал меж тем гид. - Приносит вечное упокоение уставшей от реинкарнации душе, поэтому индуисты считают его скорее радостным событием. Женщины, которые своим плачем и криками могут испортить ритуал, на него не допускаются, так как душа...

"Ну, теперь все понятно... опять дискриминация по половой принадлежности!" - скорее устало нежели раздраженно подумала Ветка. Вся эта затея с поездкой в Варанаси нравилась ей все меньше и меньше - и как только она позволила Ваське уговорить ее! Лежала бы сейчас на пляже, потягивала какой-нибудь вкусный и не очень крепкий коктейльчик и наблюдала, как волны Аравийского моря не спеша облизывают берег у ее ног.

Судно, с которого они наблюдали за ритуалом кремации, было вовсе не той комфортабельной яхтой, что привезла их из Мормугао³, а всего-навсего небольшой лодочкой с сооруженным на ней помостом. На нем вплотную друг к другу стояли лавки, и не было никакой возможности встать, размять ноги или каким-то другим способом отвлечься от церемонии.

Иветта отвернулась и принялась упрямо смотреть за борт на темные, величественно покачивающиеся воды Ганга. Что-то белое, слабо шевелящееся в воде привлекло ее внимание. Сначала она подумала, что это, вероятно, белый платок или шарф, сорванный с головы какой-нибудь зазевавшейся туристки. Он то погружался в воду, то всплывал, расправляясь по поверхности реки, и тогда больше походил на упущенный некой неумехой моток шерсти или ниток. Вскоре Вета поняла, что уже давно слышит еще и какое-то странное постукивание в борт лодки, на которое она, занятая своими мыслями, не обращала внимания. Теперь она обнаружила, что это постукивание было определенно связано с погружением и всплытием платка... или шерсти... или...

Иветта пристальнее вгляделась в глубину, как можно ниже наклонившись к воде. Внезапно вновь раздался глухой удар в борт, и прямо перед собой девушка увидела сморщенное, словно печеное яблоко, почти черное лицо, в ореале длинных седых расплывшихся по воде волос. Кое-где над ним поработали рыбы, и кости черепа зловеще обнажились. В тот момент, когда лицо показалось на поверхности, глаза утопленницы, на удивление оставшиеся нетронутыми, раскрылись. Иветта, и без того напуганная появлением из-под воды мертвеца, в ужасе закричала и вскочила с места. Лодку качнуло, девушка, потеряв равновесие, полетела за борт прямо на всплывший труп. Ей показалось, что тысячи острых игл вонзились в ее тело. Она замолотила руками и ногами не столько для того, чтобы выплыть, а для того, чтобы избавиться от утопленницы, которая, казалось, крепко вцепилась в нее. Все вокруг заметалось, закружилось, Вода и небо поменялись местами. Сквозь пелену смыкающейся над ее головой волны ей удалось увидеть расплывающийся дым костров, и на какое-то мгновение ей показалось, что в его причудливых извивах она видит очертания лиц и протянутые к ней руки усопших и слышит чей-то многоголосый шепот: "Апни баги ку сви ка каро..."

Очнулась она уже на борту яхты по дороге в Мормугао. Васька с озабоченным видом сидела около ее кровати и что-то сердито шепотом выговаривала супругу, стоящему чуть поодаль. Санек покорно склонив голову, терпеливо выслушивал критику своей половины и тихо поддакивал, соглашаясь.

Ветка никогда не могла понять, как эти двое решили соединить свои жизни: он - такой терпеливый, меланхоличный, законопослушный, был готов следовать всюду и делать все, что взбредет в голову его взбалмошной жене, и Васька - взрывная авантюристка, которая сегодня плавает с аквалангом, а завтра уже прыгает с парашютом, Васька, у которой на все есть свое мнение, нерушимое и непоколебимое. Вероятно, они повсюду таскали Ветку с собой именно потому, что она несколько уравновешивала их обоих, являлась неким психологическим буфером этих непростых взаимоотношений. Иначе зачем еще она им могла понадобиться во время медового месяца? Ветка закашлялась.

Василина тут же вскочила и командным тоном отправила Александра за врачом.

- Как ты нас напугала! - скорее с упреком, нежели сочувствующе проговорила подруга.

- И я вас обоих люблю... - просипела Иветта, не узнавая собственного голоса.

***

Потом начались эти сны... По началу Ветке даже нравилось...

Она никогда раньше не помнила своих снов. Да, что-то, вроде бы снилось, а, может быть, и не снилось... Однажды она прочитала роман, где люди, воюя против некоего темного лорда или императора (да кого только не придумают эти писатели-фэнтезийщики!), связывались друг с другом во сне, и даже немного расстроилась. Если бы вот так кто-то явился ей во сне и передал какие-нибудь важные сведения или назначил свидание, она бы точно наутро обо всем позабыла, задание было бы провалено - и прости-прощай, свобода! Здравствуй, вечная кабала...

Но эти сны не шли в сравнение ни с чем. Проснувшись утром, она какое-то время приходила в себя, вспоминая, кто она есть, где она находится и убеждала себя в том, что то, что происходило с нею во сне, было лишь сном.

Первый такой сон она увидела накануне экзамена по философии после того как просидела до поздней ночи за конспектами, потом решила посмотреть, что пишут по этому поводу в учебнике, поняла, что одно с другим совершенно не сходится, плюнула на все и тут же за столом отключилась.

Вопреки всякому здравому смыслу ей вовсе не приснился Роденовский "Мыслитель", досократики, вопрошающие: "Что есть бытие?" или сам великий философ, изучающий внутренний мир человека. Она видела себя маленькой девочкой, гуляла по чудесному саду и собирала цветы. Здесь были похожие на павлиньи перья цветы гульмохар, желтые горны тевеции и золотые соцветия амалты, словно искры пламени покрывали ветви оранжевые цветы дхак-агни и радовали глаз своим разнообразием белые, розовые, сиреневые бугенвилии. Обычно во сне все воспринимается как должное, но она была настолько поражена тем, что знает названия всех этих растений, что тут же проснулась. Сладкий аромат цветов все еще витал в воздухе, и она долго не могла отделаться от мысли, что сжимает в руке ручку корзины, куда складывала цветы.

Следующий сон пришел лишь спустя месяц, когда впечатление от первого уже почти забылось. Он тоже был полон красок и ароматов, знаний, неизвестно как появившихся в ее голове. В этом сне рядом с ней находилась старая женщина, она учила ее готовить целебные снадобья из цветов кассии и коры кустарника чинай-медхн, рассказывала ей, что из плодов лабурнума можно приготовить лекарство от подагры и ревматизма, показывала, как правильно сварить краски для праздника Холи⁴. Это занятие очень понравилось Иветте, то есть той маленькой девочке, которой она была в своем странном сне с продолжением. Она так старалась, что не заметила, как перемазалась красками. Где-то в самом конце сна, когда от пронизанного горечью пара стало щипать глаза, и она проснулась, старушка повернула к ней смуглое, покрытое морщинами лицо и проговорила: " Апни баги ку сви ка каро..."

Утром мама, столкнувшись с ней в коридоре, с усмешкой заметила:

- Чем ты занималась ночью, Ивушка? Посмотри, на кого ты похожа!

Взглянув в зеркало, девушка действительно увидела на лице разноцветные разводы.

- Наверное, наволочка линяет, - пожала она плечами и побежала умываться.

Однако на душе стало тревожно. Мама не знала, что только вчера Ветка застелила кровать белым бельем.

Потом сны стали приходить все чаще, события в них развивались с немыслимой быстротой. Очень скоро Иветта из маленькой девочки превратилась во вполне взрослую, умудренную опытом женщину. Она не только лечила разные хвори, но и гадала на круглых картах Ганджифа, предсказывая будущее, искала потерявшихся в джунглях детей и даже разговаривала с духами усопших. Все это начинало все больше и больше пугать девушку, но самые кошмары начались, когда соседи, которых лечила ее ночная альтерэго, которым она всячески помогала, не прося ничего взамен, внезапно ополчились против нее. Все чаще и чаще во сне слышала она за спиной злобное шипение:

- Ведьма! Она изведет весь наш скот. Она питается сердцами младенцев, которых объявляет умершими при родах. Она развратничает с нашими мужьями...

Однажды во сне в окно ее дома кто-то бросил горящую бутыль. Деревянная хижина в мгновение ока вспыхнула, а задыхающаяся Иветта проснулась от удушья и еще долго не могла отдышаться. Врач, которого вызвали перепуганные родители, с удивлением констатировал отравление угарным газом.

- Такого просто не может быть! - категорически заявила Василина. - Ты просто слишком впечатлительная, и тебе надо проконсультироваться с хорошим психологом.

Конечно, она не замедлила поделиться своим мнением с родителями Иветты, а те, в свою очередь, поспешили воспользоваться ее советом.

С этих пор Ветку ждал настоящий ад не только ночью, но и днем: психологи, психоаналитики, психотерапевты, психиатры и сомнологи - казалось, в Москве не осталось ни одного специалиста, у которого бы она не побывала. Теперь она категорически отказывалась спать. Один раз уснув, она проснулась исхлестанная бичом. Во сне ее хотели привязать к хвостам двух лошадей, чтобы разорвать надвое. И снова она слышала голоса, которые кричали ей: " Апни баги ку сви ка каро..."

Но даже ее окровавленная исполосованная спина не смогла убедить Василину в правдивости Веткиных снов. Она "сочувствующе" покивала подруге, а родителям сообщила, что когда человек начинает сам себе наносить увечья для того, чтобы доказать истинность своих иллюзий, он нуждается в срочной госпитализации. К счастью, родители решили с этим повременить, а добрый Сашка где-то через знакомых своих знакомых раздобыл для Ветки пузырек риталина⁵ и передал его ей по секрету от Васьки.

- Только больше не смогу, - честно признался он. - Если Васюша узнает...

Иветта, как могла, заверила его в своем молчании и даже прослезилась от благодарности.

- Ну, что ты... - смущенно протянул Санек. - Мы же с тобой друзья... Кстати, я тут погуглил, что означает это "Апни баги ку сви ка каро." На языке хинди это значит: "Прими свою судьбу".

Иветта еще раз искренне поблагодарила Сашку и грустно улыбнулась ему - все еще больше запуталось: какую судьбу она должна принять? От кого? И почему такое "счастье" выпало именно ей? Они попрощались.

- Только Васюше не говори! - снова напомнил на прощанье Санек.

И вот таблетки подошли к концу, а она все еще не знает, что должна сделать, чтобы все это прекратилось... Да и можно ли все это прекратить?

***

- Присаживайтесь, - голос донесся откуда-то со стороны окна. Иветта немедленно повернула голову. Невысокая женщина в сиреневом брючном костюме стояла к ней спиной и смотрела в окно. Ее черные волнистые волосы были уложены в большой пучок на шее, руки чуть согнуты в локтях, как будто она что-то держала перед собой. Когда она повернулась, в руках ее действительно было что-то очень похожее на четки: крупные темные бусины, нанизаны на черный шнурок, связанные концы которого болтались в воздухе.

Она внимательно посмотрела на девушку своими черными, словно бездонными, глазами и почему-то покачала головой. Черты ее лица показались Ветке знакомыми, но она была точно уверена, что они никогда не встречались. Где она могла ее видеть?

Ветка привычно устроилась в большом мягком кресле - за последнее время она уже повидала такое количество кушеток и кресел, что, скорее, удивилась бы, не обнаружив в этом кабинете, нечто подобное. Хозяйка кабинета села в такое же кресло напротив, продолжая молча разглядывать пациентку.

Молчание затянулось. Ветка нетерпеливо поерзала в кресле, представляя, как сейчас мама, прильнув к двери, пытается услышать то, что происходит внутри, а отец хмуро меряет шагами коридор, недовольно поглядывая по сторонам.

- Ты не хочешь принять свою судьбу, - внезапно произнесла женщина. Она сказала это, скорее, утвердительно, но при этом, чуть склонив голову и приподняв левую бровь, вопросительно посмотрела на Иветту. Та вздрогнула - что-то такое сказал ей Сашка, но больше она ни с кем не говорила об этом, да и сама не придала большого значения его словам.

- Апни баги ку сви ка каро, - проговорила женщина и усмехнулась. Ветка сразу поняла, почему ее лицо показалось ей знакомым - она очень походила на старушку из снов, что учила ее варить зелье и краски, а также многому другому.

Слезы брызнули из глаз. Захлебываясь, Вета начала объяснять, что и понятия не имеет, какую судьбу она должна принять, что сделать, чтобы это все кончилось, что таблетки на исходе, а у нее больше нет никаких сил, чтобы не спать, а во сне ее, наверняка, убьют и, вообще, зачем ей все это... Почему ей?!

Врач медленно подняла руку, на которой весели четки и начала медленно, одну за другой перекидывать бусины по кругу. Стук. Стук. Стук. Бусины издавали глухой звук, ударяясь друг о друга. Где и когда она слышала подобный звук?

Что-то неуловимо изменилось... Пахнуло гарью и какой-то тухлятиной, неизвестно откуда взявшийся ветер разметал ее волосы...

Лодка тихо покачивалась на волнах Ганга. Гхата, к которой их привезли больше походила на свалку, чем на место упокоения усопших... Стоп!

Иветта огляделась. Вот Васька, внимательно наблюдает за церемонией кремации, Сашка снимает все это на телефон, вот она со скучающим видом разглядывает что-то за бортом лодки... Она?!

Ветка поспешно наклонила голову и посмотрела на свои руки, выглядывающие из длинных рукавов панджаби⁶ - чужие смуглые руки с тяжелыми, словно кандалы, браслетами со множеством разноцветных камней, кольца... Она никогда не носила колец! Ноги прятались в широких шароварах - это были не ее ноги, она коснулась лица - чужого лица... Она была совсем другим человеком, и в этом не было никакого сомнения!

"Это я ... Я должна была получить священную силу!" - раздался голос в ее голове. - "Это я погубила самую сильную дайен⁷, которая рождалась на берегах Индии со времен Богини Кали. Я устроила так, что ее тело утопили вместо того чтобы кремировать. Я своей волей ослабила путы камней, что держали ее у дна... Откуда ты взялась, безродная глупая чужеземка?! Как ты посмела коснуться тела дайен и забрать ее силу себе?! Ты даже не понимаешь, что получила! Тебе это не нужно! Отдай ее силу мне..." - голос стал вкрадчивым, даже ласковым. - "Ты ведь не хочешь этого дара! Не понимаешь, что с ним делать... как принять его... Это не твоя судьба! Смирись и отдай мне силу, полученную тобой по ошибке".

Иветта чувствовала, как трясутся ее ноги... чужие ноги, как пот катится по ее лицу... чужому лицу... Она попыталась открыть было рот, но голос шепнул: "Думай!"

"Я не знаю, как отдать тебе эту силу," - подумала она, но тут же откуда-то из глубины сознания пришла другая мысль: "А почему, собственно, я должна отдавать ее тебе? Я могу и сама научиться управлять ею... И, может быть, это вовсе не было ошибкой... Дайен сама выбрала меня..."

"Отринь все посторонние мысли! - потребовал голос. - Ты должна четко и ясно подумать: "Я отдаю тебе силу по собственному желанию и согласию подарившего ее мне". Повторяй за мной!"

"Но я не знаю желания и согласия подарившего..." - робко подумала Иветта.

"Тогда ты умрешь! - услышала она. - Ты хочешь быть разорванной дикими лошадьми, затоптана стадом быков или, может быть, предпочитаешь заживо сгореть на костре? А хочешь послушать, что с тобою сделают до этого? Как вырвут твои волосы, как засунут тебе в рот горящие угли, измажут все твое тело...

Иветта попыталась заткнуть уши, замотать головой, чтобы избавиться от навязчивого голоса, но чужое тело не слушалось ее.

"Хватит!.." - взмолилась она.

"Значит, ты отдаешь мне силу?" - прозвучало в ее голове.

"Да..." - четко в уме произнесла она.

"Нет," - тут же откликнулось ее подсознание.

"Но почему?!" - взвыл голос в ее голове.

"Потому что... потому что ты - злая! Я чувствую это... А великая сила не должна быть направлена во зло..."

"Тогда ты сдохнешь, и я так или иначе получу ее".

И тут раздался третий очень тихий голос, почти шепот:

"Нет..."

Иветта (настоящая Иветта из прошлого), низко склонившаяся над водой, резко вскочила. Лодку качнуло, и высокая волна окатила всех сидящих поблизости. Ветка почувствовала, как взмывает над лодкой, над священными водами Ганга, оставляя позади себя тело какой-то темноволосой красавицы, очень похожей на ее последнего психотерапевта.

Она снова была в кабинете врача. Та лежала в кресле напротив, обессилено откинувшись назад и широко раскинув руки. Четки выпали из ее руки, шнурок порвался и деревянные бусины раскатились по всему полу.

Вета встала и приблизилась к ней. Голова ее была запрокинута и глаза широко открыты. Девушка осторожно коснулась ее руки, но тут услышала позади себя тихий смешок. Она обернулась. Женщина все в том же сиреневом костюме, целая и невредимая, стояла позади нее и криво усмехалась.

- Все кончено, - с горечью в голосе проговорила она. - Бабушка была великой дайен!

В темном углу около двери, куда не достигал свет из окна, что-то шевельнулось, и из тени вышла та самая старушка из первых снов Иветты. Она подошла к женщине и крепко взяла ее за руку.

- Прости, Джани, - просто сказала она, обращаясь к ней. - Я должна была так поступить. Прежде чем ты реинкарнируешь я осветлю твою душу, помогу тебе стать достойной дайен в будущем.

Иветта в полном недоумении оглянулась на психотерапевта, лежащего в кресле. Заметив это, врач снова усмехнулась.

- Привыкай теперь, - все с той же кривой улыбкой проговорила она. - Сама напросилась. Теперь ты у нас "говорящая с призраками"! Видала такой фильм?

Ветка продолжала недоуменно хлопать глазами. Бабушка из снов подошла к ней и обняла за плечи.

- Апни баги ку сви ка каро, - сказала она. - Прими свою судьбу, потому что я выбрала тебя. Все то, чему ты научилась, останется с тобой. Используй это во благо.

- Теперь я смогу спать? - осторожно поинтересовалась Иветта. - Со мной ничего не случится?

Бабушка сердито взглянула на внучку, та смущенно потупилась.

- Теперь все будет в порядке, - заверила Ветку старушка. - А нам пора.

Она вернулась к врачу-психотерапевту и снова взяла ее за руку. Их силуэты стали прозрачными, затем заколебались, словно подхваченные ветром, и исчезли.

***

- Какая женщина! Какой врач! Какая самоотверженность! – мама говорила шепотом, чтобы ни в коем случае не нарушить сна ее измученной дочери. Едва опустившись на заднее сидение отцовского автомобиля, Иветта начала засыпать. Она все еще инстинктивно боялась сна, поэтому сквозь сон слышала все, что происходило вокруг. – Подумать только: она так хотела помочь нашему ребенку, что даже когда ей стало плохо, не прервала сеанс. Это, как погибнуть на поле боя! Как умереть на сцене!..

Мама еще что-то говорила, но Вета больше не слушала, она думала о том, что теперь может все: лечить людей, помогать потерявшимся, разговаривать с душами умерших... Как? С этим еще предстоит разобраться, но она согласна принять такую судьбу.

Девушка сонно улыбнулась – сейчас надо просто наконец-то позволить себе сладко уснуть. Она крепко заснет. И не будет видеть никаких снов.

1. Гхата -- каменная лестница, спуск к воде.
2. Мантра, которую поют перед обрядом кремации.
3. Мормугао - порт в штате Гоа.
4. Холи - праздник весны в Индии.
5. Риталин - стимулятор центральной нервной системы.
6. Панджаби - длинная туника индийской женщины, составная часть национального женского костюма сальвар камиз.
7. Дайен - ведьма (хинди)