Я родился в год восхождения Рюрика на престол. Думаете, я один из этих популярных вампиров, раз помню это? Нет. Я обычная душа. Но я помню свой собственный хриплый писк, руки бабки-повитухи, свет от зажжённой в избе лучины. А затем – тишина. Я умер.

Это была моя первая смерть. Что было потом я помню мало. В основном ощущение счастья, покоя. Между мирами чувствуешь себя в безопасности. Нет чувства тревоги, страха, волнения. Только безграничный покой. А перед тем, как родиться на земле, твою сущность переполняют эмоции. Ты знаешь, что сейчас обретёшь плоть и кровь, будешь сам отвечать за свои поступки, думать, решать, мыслить.

Второй раз я родился в Египте. Где едва достигнув возраста четырёх лет, был убит разрастающейся чумой.

Затем я родился котом. Я полностью осознавал себя в пушистой шкуре. Так что, если обижаете кошек, знайте, они могут отомстить. Они помнят всё. Хотя, возможно, иногда не могут побороть некоторые инстинкты. В обличье кота под именем Василий я благополучно дожил у моей старенькой хозяйки в лесу до трёх с половиной лет. Старушку называли ведьмой. Многие приходили к ней за советом и приносили что-нибудь вкусное. Хозяйка всегда со мной делилась. Разговаривала со мной на равных. Я, по мере сил, отвечал ей взаимной привязанностью. Предупреждал о гостях заранее, когда гуляя по лесу, видел нерешительного человека, будто размышляющего, стоит ли обращаться к ведьме. У этой старушки мне было легко и интересно жить. На чердаке я ловил мышей, а забираясь на крышу, наблюдал за птицами.

Потом меня убили охотники за ведьмами, думая, что чёрный кот, это одно из их дьявольских обличий. В этот раз умирать было больно. Но мяукнул я лишь раз, в момент, когда душа покидала кошачье тело.

Снова было ощущение покоя. Я парил в неизвестности и за кем-то наблюдал. И вот, меня вновь забросило в новое тело. Я был мальчиком в довольно зажиточной семье. Ни в чём не нуждался. Когда подрос, играл с другими детьми.

Мне было тринадцать лет, когда я вновь познал смерть. Это был 1666 год. Меня посчитали новым Антихристом после моих рассказов о моих прошлых жизнях и убили.

После этого я понял, что рассказывать о своих воспоминаниях чревато проблемами. Я стал бояться непонимания, осуждения. А ведь я так хотел жить! Жить и умереть собственной смертью! Понять, для чего я это всё помню. Не бояться того, что однажды утром меня потащат на костёр. Или выследят и пустят стрелу в голову. Я упорно пытался прожить как можно дольше. Хватался за любую возможность выжить, что бы ни происходило. И в очередную мою жизнь я поступил в соответствии со своими желаниями. Благодаря чему навечно запомнил, что муки совести ужаснее, чем смерть.

Это случилось в 1943 году. Мне было уже 20 лет. В тот раз я родился в России. Свою мать я не помнил. Вырос в детском доме. Я не предполагал, что судьба преподнесёт мне на этот раз. Я не хотел убивать, принимать молниеносные решения. Но всё решилось за меня. В один из кровавых военных дней, на меня и моего друга Илью шёл вражеский танк. Мы были одни в окопе, среди мертвых товарищей и врагов. Далеко позади раскинулась мирная деревушка. Наш долг был не пропустить врагов к этому оплоту спокойствия.

С Ильёй мы были друзьями ещё с детского дома, когда он, будучи старше меня, защищал меня от обидчиков. Он единственный, кто знал мою тайну, не высмеивал, не крутил пальцем у виска. Мы вместе строили предположения относительно моей судьбы. Вот только его, в отличие от меня, дома ждала жена, милейшая девушка, которая родила ему сына и дочь, как только он ушёл на фронт. Его ждали, на него надеялись. Его любили. А я смотрел на приближающуюся зелёную махину и знал, что ничего не смогу сделать. Я хотел жить. Пусть меня никто и не ждал. Видимо, Илья всё понимал. Он улыбнулся, пожал мне руку, сказал пару фраз, которые я должен был передать его семье и, вынув гранату из-за пазухи, кинулся под танк. Взрывом меня не задело. Но, моя судьба, видимо, решила, что после такого предательства, такого проявления трусости, я не достоин жизни. И спустя неделю я был расстрелян в плену у врага.

Когда после этого я родился в России в 1989 году, то посчитал это великодушным подарком судьбы, возможностью искупить свою вину. С малых лет я пугал родителей тем, что постоянно твердил о неведомом им Илье. Я часто повторял, что мне нужно найти Григория и Тамару, сына и дочь Ильи. Имена – это всё, что я о них знал. Но даже не представлял как узнать, где они и живы ли. Всё решил случай.

Мне было пятнадцать лет. Я ходил по летнему городскому парку, раз за разом вглядываясь в лица прохожих. Ни на один день я не терял надежды найти детей Ильи. Устав от бесконечно мелькающих людей, я нашёл скамью, стоящую под раскидистым дубом и удобно устроился на ней. Сидел в одиночестве я недолго. Через несколько минут ко мне подсела женщина. Её рыжие волосы сверкали под палящим солнцем. А зелёные глаза насмешливо сощурились, стоило ей поймать мой взгляд.

- Ну, привет, котик, - бросила она небрежно.

Я недоверчиво взглянул на неё. Мне не хотелось разговаривать с незнакомыми, а уж тем более с сумасшедшими. И я уже подумывал встать и уйти, как вдруг...

- Что, Васька, аль не узнал свою старушку-хозяйку?

Сказать, что моё дыхание в тот момент перехватило, а тело бросило в озноб – это ничего не сказать. Я смотрел на частичку своей прошлой жизни, смотрел на душу, которая меня знает, с которой могу говорить обо всём на свете, не скрывая свою тайну, не прикидываясь обычным человеком!

- Мяу, - еле выдавил я.

Она рассмеялась. Это был не смех той старушки-ведьмы, а обычный смех женщины лет сорока.

- Ну, что ж, вижу, что ты всё тот же баловник, - улыбаясь, проговорила моя бывшая хозяйка, - как ты живёшь в этот раз, Васенька?

- Как вы меня узнали? – я никак не мог поверить в случившееся.

Она снова рассмеялась.

- Ты жил у меня почти четыре года и не понял? Я же ведьма. Как и ты, я помню все свои воплощения. И каждую смерть. Но, в отличии от тебя, я ещё иногда и в будущее заглядываю. Ты же знаешь, что у ведьм есть свои личные животные? Их нынче называют фамильярами. Обычно они очень умны, изворотливы, проворны. И сильно привязаны к хозяйке. Знаешь, почему?.. Потому что все они бывшие люди. Коты ведьм – это воплощения людей, обращённых в этой жизни в кошачье тело. Поэтому не зря ты попал тогда именно ко мне. И сейчас мы не случайно встретились.

Я затаил дыхание.

- Вы можете мне помочь? – прошептал я.

- В чём? – удивлённо вскинула брови моя собеседница.

- В поисках детей Ильи!

- Зачем?

Настал мой черёд удивляться.

- Но, Илья перед смертью сказал мне, чтобы я передал его детям его последние слова!..

Взгляд ведьмы затуманился. Некоторое время я смотрел в её глаза, наблюдая, как зрачки медленно исчезают, сливаясь с радужкой. Потом она моргнула и наваждение исчезло.

- Ты их найдёшь. Но не так, как планировал. Твоя миссия в этой жизни не в этом. Я должна помочь тебе в другом деле.

Я непонимающе покачал головой.

- Пятнадцать лет думать об этом, искать, чтобы оказалось, что это не то, что мне нужно? Вы не ошиблись?

- Я – ошибаться могу. А вот те, у кого я спрашиваю – нет, - отрезала она, - ты правильно сделал, что не забыл о прошлом. Но выводы сделал не те. Я помогу тебе направиться на истинный путь. Ты должен сосредоточиться на своём развитии. Ты и так большую часть жизней потратил впустую. Теперь нужно всё наверстать.

- Впустую? – взвился я, - я умирал ребёнком раз за разом, меня убивали!

- Да, не кипятись. Но, согласись, в некоторых случаях у тебя были шансы выжить.

Я опустил голову.

- В прошлый раз не было. Если бы собой пожертвовал я, а не Илья, то всё равно бы переродился. Хотя, может, уже без настойчивых мук совести.

- Не кори себя, - улыбнулась ведьма, - это бы ничего не изменило. Та война не была предначертана рукой Судьбы. Но стала великим, ярким, одним из самых жутких кровавых пятен в истории. Тогда умирали великие. Те, кому по судьбе было написано изменить мир. Ты не стал исключением. Я не знаю, что именно тебе предначертано. Но рассказываю всё, о чём сообщили мне. Займись собой. Ты должен много учиться. Один из твоих талантов нужен нашей Вселенной. Но поторопись. У тебя осталось всего четыре попытки жить.

- Что это значит? – хрипло спросил я, не в силах совладать с голосом.

- Девятая твоя жизнь станет для тебя последней.

...Почти три часа мы ещё беседовали. Я спрашивал о тайнах мироздания, о жизни, о смерти. Узнал, что я совсем не один такой, помнящий. Что многие скрывают это от людей. Ещё, что мы не случайно рождаемся тем или иным существом. Всё это зависит от грандиозного, немыслимого по своей колоссальности плана Вселенной. В каждой жизни, кем бы мы ни родились и когда бы не умерли, мы приобретаем бесценный опыт. В какой-то степени нам, помнящим, повезло. Мы помним то, что повторять в следующих жизнях не стоит. Но то, что нам доступны все наши памятные злодеяния – очень тяжело осознавать. Кто-то сходит с ума от осознания своего превосходства, начинает делать всё, что вздумается. Переродившись, они испытывают муки совести, делают всё, чтобы загладить вину, и, иногда, становятся самыми добрыми и щедрыми меценатами. И у каждого из нас определённое количество попыток на рост души. Если после последнего шанса душа не сделала того, чего от неё ждали, она пропадает. Возвращается в низшие миры. И там заново учится существовать, жить, взаимодействовать. Только всё это сопровождается безумно сильными душевными муками. В муках душа очищается и когда через сотни лет её вновь включают в «план», то это уже не то существо, что было. А новое, улучшенное и готовое к великим свершениям. Это похоже на переработку. Старого, злого сырья, на новую, чистую и добрую душу. Такое случается редко, но в некоторых случаях необходимо.

Почему для меня выбрано именно девять жизней – моя собеседница не знала. Сказала только, что это как-то связано с кошками. И именно поэтому в одну из моих жизней я был котом. Чтобы понять натуру животного изнутри, чтобы встретиться с ведьмой, чтобы умереть от рук человека.

...Мы беседовали бы ещё, но на улице стемнело. И за мной пришли родители, зная, что я почти каждый день бываю в этом парке. Когда я повернулся, чтобы представить им свою знакомую, её уже не было...

Ведьма сказала, что один из моих талантов нужен Вселенной. Но какой? Да и есть ли у меня талант? И кто такая – Вселенная?.. Я представлял её в виде сгустка энергии, моей бывшей хозяйке она виделась в смешанном образе всех матерей, которые у неё были. Я был почему-то уверен, что у каждого человека своё представление о ней. Наверное, у каждого и талант был свой. Кто-то его развивал, кто-то забрасывал, кто-то делал способом пропитания. Мне вдруг стало страшно разочаровать Вселенную. Она ведь в меня верит. Значит, я для чего-то нужен. Для чего-то я явился на эту планету. Уже шестой раз я рождаюсь здесь и умираю, не дожив и до тридцати лет. Но в этот раз я должен оправдать надежды. Но как же понять, на какой талант делать упор? Что в себе развивать? И я решил развивать всё. Я стану учёным. Изобретателем. Заведу полезные знакомства, чтобы быть во всеоружии, когда понадобится то, ради чего я живу.

Я не был отличником до этого. Стараться я не видел смысла, думая, что найдя родных Ильи, долго не проживу. Но то, что у меня осталось три жизни, не считая этой, меня подстегнуло. Неизвестно, что будет там. А вдруг, я натворю что-то ужасное и меня отправят на «переработку»? Наверное, её и называют здесь адом. А что потом? Я начну цикл жизней заново, с чистой душой, не помня, что было до этого. Нет, я хочу выделиться, стать лучше и перейти на следующую ступень развития, всё хорошенько запомнив. И я начал учиться.

Все, кто знал меня в этой жизни лишь удивлённо ахали, когда я обнаружил в себе способности ко всему, чем бы серьёзно не занялся. Математика, языки, химия, физика были мне по плечу. А мне по душе было одобрение окружающих. И я с удовольствием конструировал, придумывал, чинил. Мои родители старались не отказывать мне в просьбах. Они покупали нужные мне книги по электронике, радио и роботостроению, а я радовал их оценками. Кто бы мог подумать, что для счастья родителей достаточно хорошо учиться и быть примерным ребёнком. В одной из моих прошлых жизней важнее было воспитание.

Я рос, развивался, учился. И, когда пришло время, поступил в университет. Моим соседом по комнате в общежитии стал мой сверстник. По странному стечению обстоятельств, его звали Ильёй. Моё сердце даже ёкнуло, когда мы с ним знакомились.

- Почему тебя назвали этим именем? – как можно спокойнее спросил я.

- А, это в честь прадеда, дедушка настоял, - отмахнулся Илья.

- Дедушку не Григорием зовут? – я даже замер в ожидании ответа.

- Откуда ты знаешь? – удивился мой сосед, - ты с ним уже познакомился на подготовительных курсах?

- Что? Почему именно там? – не понял я.

- Так он здесь историю преподаёт! Я поэтому сюда и поступал. С родным дедом и учиться проще.

... Стоит ли говорить, что на первую пару по истории я шёл с замиранием сердца. Мы с Ильёй заняли места сразу перед кафедрой преподавателя. И когда тот вошёл... я будто наяву увидел своего боевого товарища, который так и не посмотрел на своих детей. Григорий Ильич был намного старше своего отца, который погиб молодым. Но глаза, улыбка, черты лица – всё у него было от моего друга.

После беглого знакомства, преподаватель начал лекцию. Слушать было безумно интересно. Григорий производил впечатление мудрого, рассудительного старичка. И когда после лекции Илья подошёл к деду и представил меня, как своего соседа по комнате, я решился.

- Здравствуйте. Я знал вашего отца, - выпалил я и сам испугался своих слов.

Но Григорий Ильич усмехнулся.

- Ну, это вряд ли, юноша. Не думаю, что вы старше меня, а в ином случае, знать моего отца вы не можете.

- Но это так, - просто сказал я.

- Чем докажите? – улыбнулся преподаватель.

Илья недоумённо смотрел на меня, видимо, прикидывая, стоит ли просить другую комнату и не опасно ли жить рядом с психом.

- Вы очень на него похожи, - произнёс я.

Григорий Ильич задумался.

- Не будем считать это за безусловное доказательство. Многие дети похожи на своих отцов.

- Он рос в детском доме.

- Что ж, это уже ближе, хотя, это не такая уж и тайная информация, - покачал головой Григорий.

- Я знаю, где он погиб, - у меня дрогнул голос, когда я это сказал.

Илья быстро вскочил с места.

- Дед, ты же говорил, что неизве...

- Цыц! – прикрикнул на него родственник, - и где же? Где погиб мой отец?

Я назвал место.

- Там сейчас пустырь, - недоверчиво покачал головой Григорий Ильич.

- Он там и тогда был, - кивнул я, - но в нескольких километрах была большая деревня.

- И что же произошло? – спросил сын моего друга.

- Он погиб как герой, пожертвовав собой.

Преподаватель закрыл лицо руками.

- Пойдём-ка, сынок, ко мне в кабинет, поговорим, - через минуту проговорил он, - а ты, - кивнул он внуку, - иди учись! Скажи, я твоего соседа на общественные работы забрал.

Илья надулся, но сделал, как ему велели. А меня завели в небольшой кабинет. Григорий усадил меня на стул, сел сам, достал из ящика стола небольшой штоф с жидкостью цвета чая и две рюмки. Налил в одну, в другую и вдруг одумался.

- Что же это я делаю, ребёнку наливаю, - пробормотал он, одну за другой выпивая обе рюмки, - ты меня извини, парень, не знаю, откуда ты это взял, но моего отца не нашли. Он считается пропавшим без вести. Последним местом, где следовала его рота зафиксирована именно та деревня, о которой ты сказал. А на том пустыре будто бы ничего и не было. Так, холмики, ямки.

- Ямки, - усмехнулся я, - от окопов. И взрыва.

Преподаватель вскочил с места.

- Но по данным, которые были получены мною по запросу об отце, его рота даже не должна была идти в сторону того пустыря!... Какого взрыва?

- Когда мы пришли в деревню, наши разведчики донесли, что ночью через деревню пройдёт небольшой отряд. Но с танком. Наш взвод остался на охране. Остальные ушли дальше. Ещё до темноты мы изрыли пустырь окопами. Бог знает, как успели. Первыми пришли человек тридцать. Мы увидели их по нескольким огонькам. И были готовы. Но никогда нельзя быть готовым к смерти. Силы были почти равны. И из всех, наших и противников – остались лишь мы с Ильёй. Через полчаса мы увидели в лунном свете приближающийся танк, на котором сидели несколько человек. И ваш отец решился на геройский поступок. Он спас деревню, пожертвовав собой, подорвав танк вместе со всеми, кто в нём и на нём находился.

Я выдохнул. Григорий прошёлся по кабинету. Потом сел, уставившись на меня.

- Почему вы говорите «мы», молодой человек?

- Позвольте, я не буду отвечать на этот вопрос. Когда-то я очень дорого заплатил за длинный язык. Но Илья был моим другом и не рассказать вам о том, что случилось, я тоже не мог.

Преподаватель испытующе взглянул на меня.

- Что вы хотите, если ваша информация окажется верной, юноша?

Я устало вздохнул.

- Ничего, просто поверьте и никому не говорите, откуда вы это знаете. А ещё, я хотел бы передать вам и, конечно, вашей сестре, последние слова вашего отца. «Великим становится не только тот, кто совершает подвиги, но и тот, кто воспитывает хороших людей. И прежде всего - в себе».

Григорий кивнул, улыбаясь.

- Так мама говорила, - произнёс он, отстранённо глядя в стену, - сказала, что это любимая фраза отца. Тамары не стало год назад.

Мы помолчали. Затем, хлопнув себя по коленям, Григорий Ильич встал.

- Поедете со мной на раскопки?

- Какие ещё раскопки?

- Видите ли, я нашёл спонсора, который оплачивает университету поездку на раскопки военных мест. Я всё никак не мог выбрать место. Но, вижу, вы вполне можете служить проводником. Вы поможете мне найти место, где погиб мой отец?

- Я согласен, - твёрдо решил я и протянул руку Григорию. Он серьёзно пожал её. Не так, как жмут руку молодым неопытным юнцам, а как взрослому мужчине, которого считают равным себе.

...Лишь весной мы приехали к предполагаемому месту раскопок. Я сидел в машине, смотрел на окружающую природу. Чувствуя невероятный прилив сил, корректировал место остановки. И вот, теперь всё готово. Я стоял перед нашим окопом. Почти видя нас с Ильёй. Голос Григория развел иллюзию.

- Здесь что-то было? – тихо спросил он.

- Наш окоп. Тут мы простились. А вон там ... - я махнул рукой на место гибели друга.

- Я понял. Молодые люди, копаем здесь! Работаем аккуратно! Неизвестно, что осталось здесь со времён войны! В этом месте никогда не проводились никакие работы.

...Прошло несколько суток, прежде чем я услышал долгожданные слова.

- А здесь ещё и какой-то жетон, Григорий Ильич! – молодая студентка держала в тонких пальцах блестящую пластинку.

Я оказался быстрее преподавателя. И трепетно взяв в руку жетон, прочитал хорошо различимые слова.

- Петров Илья Васильевич...

- Где врач?! Человеку плохо! – крикнул кто-то.

...С места раскопок Григорий Ильич попал сразу на больничную койку с сердечным приступом. Его дочь и внук Илья, навестили его и ушли, купив всё необходимое. И теперь, спустя две недели, я сидел рядом с ним в палате.

Сын моего друга в тяжёлом состоянии. Неужели я снова виноват в этом?.. Но ведь я просто хотел донести последние слова...

- Это ведь ты был котом в одной из жизней? – вдруг тихо спросил Григорий.

Я скрипнул зубами.

- С чего вы взяли?

- Мама рассказала.

- Ну, Илья и трепло, - беззлобно проворчал я.

- Нет, нет, только не обижайся на нас! По рассказам мамы, он всегда защищал тебя и твои воспоминания. Да и как утаить что-то от любимой женщины... Мама говорила, что папа иногда шутил, что вернётся после смерти. Может, именно поэтому я настоял, чтобы внука назвали в честь его прадеда. А теперь, когда его останки найдены и опознаны... Мне кажется, это то, ради чего я жил. Ради чего учился. И ради чего преподавал столько лет. Я ждал тебя и твоих слов. После этого и умереть не жалко.

...Когда после этого разговора я сидел в комнате общежития, то задумался. Интересно, а я сделал то, ради чего жил? Или всё это время просто исполнял волю погибшего друга? Я не чувствовал радости. Только, пожалуй, чувство удовлетворения. Но ощущения законченного дела не было.

Выйдя перед сном на улицу подышать воздухом, я увидел в тени дерева знакомую фигуру и подошёл к ней.

- Здравствуйте, хозяйка.

Ведьма улыбнулась.

- Привет, котик. Что у тебя стряслось?

- Я не готов умирать. Но и не знаю, что делать дальше. Моя миссия выполнена. А иных у меня пока нет. И жить без цели мне в тягость.

- Поверь, так живут многие люди. Правда, даже не задумываясь об этом. Они просто существуют. И это нормально. Это их жизнь. Ты достиг многого за ещё короткую жизнь. У тебя впереди могут быть ещё множество приключений.

- Я не хочу быть человеком, - вдруг медленно произнёс я.

Ведьма удивлённо захлопала глазами.

- Ну, это не мы решаем, котик. Бывает такое, что два существа меняются душами. И тогда окружающим кажется, что человек очень изменился. Но это не в наших силах.

- И не в твоих? Уверена? – почему-то загорелся я.

Она прислонилась спиной к дереву.

- Ох, ну что ты такое говоришь. Конечно, не в моих.

- Что ж.. значит, не судьба. Спасибо, хозяйка, - я развернулся и пошёл обратно в комнату.

На улице совсем стемнело. Илья уже спал. Я тоже лёг. Долго ворочался. Наконец, уснул.

Я проснулся от того, что на мой хвост наступила чья-то лапа. Что?! Хвост?!

- Какой хорошенький! – восторженно вскрикнул детский голосок, - можно его?

- Оставьте нам этого, серенького, - добродушно проговорил мужской бас, вот предоплата.

- Да, конечно, я позвоню, когда они подрастут, - прощебетала какая-то женщина.

Как я ни силился открыть глаза, не мог этого сделать. И наконец понял почему. Я – новорожденный котёнок. Чувства были знакомые, но настолько давние, что вогнали меня в панику. И я замяукал. Мама-кошка немедленно принялась меня вылизывать.

Что же произошло? Почему я здесь? А где же та душа, что должна была родиться в этом котёнке? Ведь там, в том теле, я не умирал. Такое бы запомнилось. Значит, ведьма всё-таки помогла! Или Вселенная услышала?.. Я был благодарен обеим за исполнение моего такого спонтанного желания. Не знаю, почему, но почему-то его исполнили. Значит, здесь я смогу принести пользу! Пока непонятно, какую именно, но я вырасту и узнаю.

... Спустя три месяца я услышал, как хозяйка моей кошки-матери куда-то звонит.

- Здравствуйте! Ну что, не передумали насчёт серенького?.. Он один остался. Вас ждёт... Хорошо, ждём!

И за мной приехали мои хозяева. Прекрасные родители замечательных близнецов, мальчика и девочки. Маленькая хозяйка смотрела на меня восторженными глазами. Я подошёл и закинул лапы ей на ногу.

- Смотри, он к тебе на ручки просится! – засмеялся маленький хозяин.

Меня прижали к себе и это было самым лучшим ощущением, которое я испытывал за все свои жизни.

... За тот год, что я прожил у моих хозяев, я только и делал, что играл, ел, спал, мурлыкал и ластился. Правда, как-то показал, что умею ловить мышей, поймав одну и с тех пор стал героем семьи. Я очень привязался к детям. А они – ко мне. Когда мои маленькие хозяева засыпали, я приходил в их комнату и охранял их сон. Когда они плакали, запрыгивал на колени и мурчал. Как-то, не сдержавшись, даже зашипел на старшего хозяина, который за что-то ругал ребятишек. Все рассмеялись, когда я выгнул спину и распушил хвост.

- Ну вот, защитник какой у вас! – улыбнулась мама семейства.

И вот, спустя год это и произошло. Моих... да, именно моих малышей сбила машина.

Мы гуляли вчетвером. Дети, хозяйка и я. На мне была шлейка. Но я привык и она не доставляла мне неудобств. Маленькие хозяева бегали вокруг. И, заигравшись, выбежали на дорогу. Машина вынырнула словно ниоткуда. Хозяйка и крикнуть не успела, выпустив из рук мой поводок.

Я услышал хруст и дикий визг тормозов. Кинувшись к детям, я молился «только бы живые». Но даже невооруженным кошачьим глазом было всё ясно. Хозяйка металась от одного ребёнка к другому и не до конца осознавала, что она делает.

«Пусть заберут мои жизни, пусть! Только бы они были живы! Пожалуйста, Вселенная! Пусть это будет моей последней просьбой! Я хочу, чтобы они были живы! Отдай мои оставшиеся две жизни им! Вселенная, прошу!...».

Я зажмурил глаза, прижавшись к окровавленной руке маленькой хозяйки. И вдруг почувствовал невыносимую боль.

- Котик! Мой котик! – крикнул детский голосок.

Спасибо тебе, Вселенная...

Я вновь умирал. Умирал котом. Я знал, что с детьми всё теперь в порядке. Они будут жить. И вдруг увидел мою старую знакомую, мою бывшую хозяйку, ведьму, Вселенную. Она подошла ко мне, нежно погладила по мокрой от крови шерсти и грустно прошептала:

- Ты был мне нужен. Ну что же ты наделал, котик, возвращайся быстрее...

И я умер.

... Я родился в год восхождения Рюрика на престол. Думаете, я один из этих популярных вампиров, раз помню это? Нет. Я обычная душа. Но я помню свой собственный хриплый писк, руки бабки-повитухи, свет от зажжённой в избе лучины. А затем – тишина...