Босая нога осторожно касается ещё сонной травы. Та испуганно пригибается, будто прячась. Встрепенувшись, роняет на землю кристаллы росинок, в которых пляшут радугой первые лучи рассвета. Остатки тумана прогоняет окрепшее солнце. Свет его, пока ещё мягкий и розовый, ласкает поляну, словно защищая её от посторонних глаз. Окончательно привыкнув мерить шагами влажную траву, Лина уверенно шагает к реке. Дышится легко. Разряженный воздух пахнет зелёной свежестью лета. И до чего тихо. Лишь трели влюблённых соловьев, мерное журчание реки и таинственный шёпот листьев на ветру. Симфония летнего утра. Становится зябко. Лина обнимает себя за плечи и ускоряет шаг. Здесь хорошо. Всё-то лучше, чем ранний подъём зимой, когда приходится выходить из дома на растерзание ледяной тьме, и на утро-то непохожей. Вспомнив об этом, Лина ёжится. Она никогда не любила зиму. Река уже совсем близко. Прямо по курсу – прогнивший деревянный мостик. На нём спиной к Лине стоит женщина, облачённая в невесомое белое кружево. Худощавая, в этом тумане почти прозрачная. Коснись – исчезнет. Лина переходит на бег. Она почему-то чувствует, что обязательно должна с ней поговорить. Незнакомка уже совсем близко. Отчего-то Лина уверенна, что она – молодая вдова, которая пришла сюда, чтобы утопиться. Или просто погрустить. Кто ещё попрётся к реке в такую рань? Если она обернётся, у неё будет удивительно знакомое лицо. Известной актрисы, модели или бабушки с молодой фотографии. Лина не знает наверняка чьё, но уверенна – знакомое. «Сейчас и выясним.» — Думает Лина, уверенно, но осторожно протягивая руку к незнакомке, и...

 

— Тимохина! – Возмущенный голос учительницы возвращает Лину в реальность.

— А? — Девочка растерянно хлопает глазами, разочарованно обнаруживая себя в классе. За окном зима. Новый год уже прошёл, а до лета ещё далеко. Над Линой склонилось требовательное лицо Елены Ивановны. Задорные, горящие энтузиазмом глаза кажутся злыми из-за слишком изогнутой формы бровей. Учительница выглядит моложе. Возраст выдаёт лишь тонкая ниточка губ, изрезанная мелкими морщинами.

— Тимохина! — Снова окликнула учительница с подчеркнутым раздражением. — Ты можешь решить этот пример?

— Какой? —Уточнила Лина. Поймав себя на мысли, что пялится на тонкие губы преподавательницы, она смущённо отвела взгляд.

— Я! Я знаю, как его решить, Елена Ивановна! — Нетерпеливо вопит Илья Петров, сосед Лины по парте. Девочка села с ним прямо перед учительским столом только ради календаря, на котором как раз красовалось изображение летнего утра. Вместо урока она отправилась туда, полная решимости поговорить наконец-то со вдовой на мостике, но ей опять помешали. Эта мысль злила Лину.

— Елена Ивановна! — Не унимался Илья. Его лицо покраснело от нетерпения, а рука была поднята так высоко, что мальчик буквально подпрыгивал на стуле. — Можно мне к доске?! — Взмолился Илья. — Там будет...

Глядя на его потуги, Лина поморщилась.

— Тише, Петров. — Осадила Елена Ивановна, строго сверкнув глазами. — Я не сомневаюсь, что ты знаешь ответ. Но сейчас спрашиваю не тебя. Тимохина?

От её взгляда, Лина испуганно втянула шею. Глядя на неё, как на пропащую, Илья махнул на неё рукой.

— Да не знает она ничего! Она опять путешествовала по картинам. А вот я... — Лина вздрогнула, тут же почувствовав, как её лицо заливается краской. То ли от стыда, то ли от злости. И угораздило же когда-то ляпнуть ему о своей способности. Нашла, кому довериться. Этот парнишка всю жизнь живёт в погоне за бумажными звёздочками, которые давали за особые успехи в первом классе, потом за оценками. Это смысл его жизни. Нашла, кому довериться, дура. Покраснев пуще прежнего, Лина отвернулась и ущипнула Илью за локоть.

— Ай! — Возмутился парнишка. — Ты чего? Правда же...

Елена Ивановна снисходительно покачала головой.

— Опять витаешь в облаках, Тимохина?

 

Лина закусила губу. А что плохого в том, чтобы витать в облаках? Облака хотя бы меняют форму, превращаются в причудливых зверят, складываются в целые сюжеты. Да они в тысячи раз интереснее математики. И эта картина на календаре тоже интереснее. К тому же важнее. С тех пор, как Лина заметила эту женщину на мостике, она каждый раз боялась, что однажды придёт в школу, а её там уже не будет. Мостик опустеет. Или того хуже, в реке появится мрачная фигура утопленницы в кружеве. Это, безусловно, испортит всю картину. Но разве можно её винить? Такая любовь бывает только раз в жизни. Нет. Только не вдова. Если такое произойдёт, она, Лина будет виновата, что так с ней и не поговорила.

 

После уроков класс закрыли, а вместе с ним и летнее утро. Лина сидела внизу и ждала маму. Опять будет ругаться. К ней подошёл Илья.

— Тимохина... — Неуверенно протянул он, Лина подняла голову. Илья виновато потёр шею. — Ты, это, извини, ладно? Я же помочь хотел, за тебя ответить.

— Угу. — Буркнула Лина, надув губы.

— Правда! — Заверил Илья, неловко коснувшись её плеча. — Ну это, я пойду, ладно? Пора мне. Пока.

Сказав это, мальчик побежал к выходу. Лина не ответила. Когда школьные коридоры опустели, за ней наконец-то пришла мама. Её шаги эхом разнеслись по притихшему зданию.

 

Они вышли на промёрзшую улицу уже в сумерках. До чего же быстро темнеет зимой. Белые мушки снежинок бесновато носятся под фонарём. Девочка с мамой шли и разговаривали.

— А что, если она хочет утопиться, потому что плохо училась и не смогла устроиться в жизни? — Съязвила мама, не перебивая, дослушав бурное оправдание дочери.

— Да нет же! — Возмутилась Лина, топнув ногой. — Она его любила. И все ещё любит, а его больше нет. И она не знает, как дальше жить. Я хочу помочь ей, а Елена Ивановна отвлекает. — Лина обиженно надула губы, скрестив руки на груди. Мама знает о её даре. Но иногда ей кажется, что она ей не совсем верит. Глядя на реакцию девочки, мама снисходительно покачала головой, не сдержав улыбки.

— Думаешь, вру? — Раздражённо спросила Лина, недоверчиво глядя на мать. Женщина ласково погладила её по щеке.

— Думаю, у тебя доброе сердце и богатая фантазия. — Призналась она. — А ещё я думаю, что, если бы ты лучше учила математику, ты бы вышла к доске, быстренько решила тот пример и смогла бы вернуться в картину, и помочь той женщине.

Глаза Лины загорелись надеждой, такого ответа она не ожидала.

— И правда... — Растерялась девочка. Она не смогла вернуться в картину, потому что была смущена. Зла, расстроена... что-то между. Эта сильная эмоция якорила Лину в реальном мире. Где вместо летнего утра был зимний полдень, а вместо прогулки по росе — урок математики. Вот если бы она знала всё так же безупречно, как Илья... Лина вздохнула. С другой стороны, Илья не умеет путешествовать по картинам. И в его жизни нет ничего интересного, кроме учёбы. Лина скривилась. Нет, она определённо не хочет быть похожей на Илью. Но учёбу стоило бы подтянуть. Хотя бы, чтобы от неё все отстали и не мешали действительно важным делам.

— О чём задумалась, родная? — Ласково спросила мама, приобняв дочь.

— Холодно. — Отмахнулась Лина, выдохнув густой клуб пара.

— Дома сварю тебе какао. — Пообещал мама, сильнее кутая Лину шарфом.

— С зефирками? — С надеждой спросила девочка.

— С зефирками. — Заверила мама.

 

***

Ненавистный звук будильника бесцеремонно вырывал Лину из сна, распугав остатки грёз. Очень жаль. Ей снилось что-то интересное. Издав раздражённый рык, девочка нырнула под одеяло с головой и крепко зажмурилась, агрессивно пытаясь доспать, чтобы завершить или хотя бы вспомнить сюжет. Но, увы, с каждой секундой ночное наваждение неумолимо проваливалось всё глубже во тьму её подсознания. К тому моменту, когда открылась дверь, а настойчивые мамины шаги сотрясли половицы, Лина помнила только одно: ей снилась вдова с картины. Она даже обернулась, и у неё было действительно знакомое лицо, но Лина его забыла. Кажется, они говорили. Но о чем?

— Котёнок, вставай, в школу опоздаешь. — Ласково позвала мама. Заглянув под одеяло, она запустила туда неприятную волну утреннего холода. Лина поджала губы и, не открывая глаз, свернулась клубком.

— М-м-м...— Капризно протянула девочка, сдвинув брови. — Может, ну его? — Спросила она с надеждой. За окном всё ещё темно, лишь тусклый свет оранжевых фонарей освещает улицы. Ещё и холодрыга. Это никак не ассоциировалось с утром. Нормальное утро – оно как на том календаре у Елены Ивановны. С туманом, росой и розовеющим краешком неба. А это... Какое-то издевательство. Почему зимой не могут перенести занятия на попозже? Или, ещё лучше, вовсе их отменить.

— Лина. — Позвала мама уже строже, тронув её за плечо. — Вставай.

— Не хочу. — Капризно заявила девочка. — Холодно, темно, ещё и сон убежал. Настроение никакущее. Начинать день в таком настроение нельзя.

Мама улыбнулась.

— Хочешь остаться дома? — Лина кивнула. — А как же та женщина на картине? Вдруг ты придёшь завтра, а она уже утопилась? — Услышав это, Лина мигом взбодрилась и вскочила, забыв о холоде. Мама знала, на что давить.

— Вот и умница. — Женщина одобрительно кивнула, наблюдая, как дочь судорожно натягивает носки.

 

***

На первую парту ей сесть не удалось. Сегодня место рядом с Ильёй занял Дима. Хитрый троечник, который упросил его дать списать домашку в обмен на новенькие карточки с покемонами.

Лина вздохнула. Приняв поражение, девочка села на третью парту. Бороться за место у календаря было бесполезно: слишком взаимовыгодный союз.

Весь первый урок Лина щурилась и тянула вперёд шею, точно гусёнок, стараясь разглядеть картину достаточно детально, чтобы туда перенестись, но увы: отсюда летнее утро было лишь набором цветных пятен, в центре которого печальным белым облаком стояла она.

Прозвенел звонок. На время перемены Елена Ивановна попросила всех выйти из класса. После того случая с водяными пистолетами и баррикадами из парт, она не рисковала оставлять своих подопечных здесь в одиночестве. У учительницы как раз настало время завтрака.

— Быстрее! — Подгоняла она. Шумные дети смеялись, бегали по классу и разбивались на кучки.

В этой суете Лину осенило. Бесшумной тенью скользнув за шкафчик с поделками, Лина представила себя ниндзя и прильнула к стене.

— Все вышли? — Уточнила Елена Ивановна, окинув сонным взглядом учеников, стоя в коридоре. Лина затаила дыхание. Вдруг быть ниндзя недостаточно? Тогда она зажмурилась и представила себя частью стены. Она всегда была тут: пережила несколько покрасок и облуплений, повидала не одно поколение поделок в шкафу, больше... Не одно поколение учеников. У старших из них уже дети. Даже внуки. Лина представила себе маленькую Елену Ивановну. В школьной форме, со смешными косичками. Она сидела на первой парте и усердно переписывала задание с доски. Лина – стена. Она повидала многое...

Это сработало. Услышав заветный щелчок ключа в замке, она отошла от стены и, снова став Линой, торжественно уселась на первую парту и принялись гипнотизировать календарь.

Спустя пару мгновений зима и класс с запахом чернил, мокрой тряпки и мела отошли на второй план и растворились где-то в далёкой реальности, уступая место заветному летнему утру. Застывший в картине очаровательный момент.

Свежесть тумана, бусины росы, приветливо сияющие в первых лучах солнца... Сейчас всё это мало заботило Лину. Некогда наслаждаться видами. Нужно поговорить с вдовой.

Девочка бежала со всех ног к прогнившему мосту, где стояла грустная фигура белой дамы, облаченной в невесомое кружево.

— Эй! — Закричала девочка во всё горло. — Она так торопилась, что поскользнулась на мокрой траве. Попытки удержать равновесие оказались тщетными, и Лина неуклюже растянулась прямо перед мостиком. Колючая ветка рассекла локоть. Больно. Губы непроизвольно задрожали. Кажется, она вот-вот разревется.

— Ушиблась? — Заботливо спросил голос, похожий на тихое журчание реки. Подняв голову, Лина увидела лицо вдовы. Девочка расплылась в улыбке, тут же позабыв о боли. Она отрицательно мотнула головой и, поднявшись на ноги, отряхнулась.

— Славно. — Коротко ответила женщина, подав ей руку. Лицо у неё и правда было знакомое. Только вот чьё? Может, так будет выглядеть сама Лина, когда вырастет? Вряд ли. Она почему-то сразу отмела эту теорию.

— Слушай... — Она набралась смелости и дёрнула вдову, которая снова отвернулась к реке, за кружевной рукав. — Я хотела спросить... — Женщина смотрела на неё так пристально и участливо, что Лина снова смутилась. — Почему ты всегда здесь?

Вдова улыбнулась.

— Здесь славно, правда? Так спокойно...

Лина кивнула.

— У тебя умер муж? — Бесцеремонно выпалила она. Незнакомка переменилась в лице.

— Как ты узнала?

— Я волшебница! — Гордо ответила Лина, мысленно восхваляя свою интуицию. — Ты хочешь утопиться? — Продолжила девочка.

— Вовсе нет. — Заверила вдова.

— Врёшь. — Лина недоверчиво прищурилась, сверля её взглядом. — Иногда ты об этом думаешь.

— Разве что изредка. — Задумчиво изрекла вдова, сдержанно улыбаясь. — С тех пор, как война забрала моего Андрюшку, всё стало каким-то бессмысленным, ненастоящим. Точно я не человек, а просто персонаж с картины.

Лина вздрогнула.

— Послушай... — Сказала она, взяв вдову за руку. — Я понимаю: такая любовь бывает только раз в жизни, но поверь, в ней есть ещё много прекрасного, кроме любви и этой реки. Тебя ждёт ещё куча приключений и счастливых моментов. Я знаю. Я волшебница.

— Обещаешь? — Спросила вдова, снисходительно улыбаясь. В этой улыбке читались насмешка и скепсис: с ней говорит ребёнок, но, в то же время, их разбавляла надежда. В плохие моменты каждый хочет встретить волшебницу вроде Лины и услышать от неё такие слова. А слыша их, очень хочется верить, что это правда.

— Обещаю. — Заверила Лина. В камышах раздался шорох. Оттуда вальяжно вышла толстая трехцветная кошка и с гипнотическим мурчанием потерлась о ноги вдовы. Странно. Лина никогда её тут не видела. Впрочем, нет, ничего странного. Поговорить с облачённой в кружева незнакомкой ей раньше тоже не удавалось. Сегодняшний визит в летнее утро особенный. Всё-таки мудро она придумала: стать стеной.

— Даю тебе слово. — Заверила девочка, абсолютно уверенная, что если волшебница верит в данное ей обещание, то так тому и быть.

Где-то в другом мире раздался звонок. Крепко вцепившись в руку вдовы, Лина приложила усилие, чтобы задержаться в картине и попросила.

— Но, чтобы всё так сложилось, ты тоже мне обещай.

— Что? — Спросила вдова с любопытством, гладя кошку.

— Что никогда больше сюда не придёшь! — Выпалила Лина, слушая, как ключ учительницы предательски щелкнул в замке. — И что перестанешь думать о смерти. Ты обещаешь?

— Тимохина! — Возмущенный крик Елены Ивановны грубо вернул девочку в реальность. Обнаружив себя за партой Ильи, Лина растерянно уставилась на учительницу. — Ты что здесь делаешь?! Я же просила всех выйти.

— Простите. — Пролепетала Лина, виновато опустив голову. — Я задремала.

Елена Ивановна покачала головой.

— Ну что за ребёнок? Ладно. Вернись на свое место. Урок начинается.

Послушно встав из-за парты, Лина бросила беглый взгляд на календарь. К её удивлению, женщины в белом кружеве там не было. Вместо неё на прогнивших бревнах моста гордо восседала упитанная кошка черепахового окраса, та самая.

К парте подбежал Дима и толкнул Лину в бок.

— Кыш отсюда! — Скомандовал он, с грохотом водрузив учебник на стол. — Мне ещё математику списывать.

Проигнорировав его, Лина обратилась к учительнице.

— Елена Ивановна, извините...

— Что ещё? — Устало спросила женщина.

— А где женщина с календаря?

— Какая ещё женщина? — Непонимающе уточнила Елена Ивановна.

— Ну та, что стояла на мосту...— Уточнила Лина. Учительница с любопытством взглянула на календарь и разочарованно вздохнула.

— А этот... Да что ты к нему привязалась, Тимохина? Не было там женщины. Там всегда была кошка.

— Но... — Растерянно протянула Лина.

— Да кошка там была. — Вклинился Илья, подтверждая слова учительницы. — Я всегда здесь сижу и точно помню. А ты сама сказала, что задремала. Приснилось, наверное.

— Разве? — Лина оглядела свои зелёные от падения на траву коленки, потёрла ссадину на локте и, с заговорщицкой улыбкой кивнув Илье, добавила:

— А, да, точно...

— Садись уже на место, Тимохина. Весь класс задерживаешь. — Буркнула Елена Ивановна.

«Я и правда волшебница!» — Думала Лина, в припрыжку возвращаясь к одинокой третьей парте. Душа её ликовала, упиваясь безграничностью обретенных возможностей. Сколько ещё картин она может починить? В скольких местах побывать?

— Откройте учебник на странице сорок три. — Скомандовала Елена Ивановна, когда девочка, наконец, уселась. На странице сорок три оказалась басня про ворону и лису, сопровождаемая соответственной картинкой. Глядя на неё, Лина сосредоточенно прикусила карандаш.

— Ты же не можешь проглотить этот сыр. Тебе столько много. Вот если бы вы разделили его пополам, все были бы довольны.

— Что ты там бормочешь, Тимохина? — Спросила учительница.

— Ничего-ничего, Елена Ивановна! — Отозвалась Лина своим самым невинным тоном.

Сфокусировавшись на картинке, она отправилась в путешествие.

 

***

— Достаточно, Дима. Илья, продолжай. — Попросила Елена Ивановна, когда Лина, осуществив свой коварный план, вернулась в реальность.

— Голубушка, как хороша!

Ну что за шейка, что за глазки!

Рассказывать, так, право, сказки! — Воодушевленно подхватил Илья, водя пальцем по странице.

Текст басни оставался прежним, но вот картинка перестала ей соответствовать. Теперь на ней ворона и лисица сидели вместе под деревом. Пернатая длань птицы щедро протягивала плутовке половинку лакомства, но никто в классе будто не заметил перемен, списав такую иллюстрацию на изначально странный учебник.