Мистраль уже несколько часов блуждал по темному бескрайнему лесу. Таверна «На перепутье» возникала каждый пятый день – и всегда в разных местах. Даже такому древнему, искушенному духу как Мистраль пришлось потрудиться, чтобы отыскать ее.

Черным бесформенным облаком он рыскал по чаще, выскакивая на любой перекресток, который ощущал поблизости. Мистраля вели отточенное чутье и непреклонное желание во что бы то ни стало отыскать таверну. Ведь именно сегодня туда должен прийти человек, столь необходимый духу. Такой шанс Мистраль не мог упустить.

Как оно частенько бывает, «На перепутье» возникла совершенно внезапно. Стоило Мистралю просочиться сквозь густейшие, непролазные заросли, как на перекрестке трех дорог он увидел хлипкое деревянное строение с покосившейся вывеской. Две лошади с потрескавшимися седлами лениво лакали воду из стойла. Чуть в сторонке, на одной из дорог стояла повозка с задремавшим кучером.

Проносясь мимо него, Мистраль сбил с недотепы шляпу и до ужаса перепугал запряженных лошадей. Это подействовало отрезвляюще: путник очнулся, в растерянности хватаясь за вожжи.

Мистраль подлетел к таверне и принял более подобающий облик. Он обратился высоким мужчиной с тяжелым прямоугольным лицом человека, готового принять любой жизненный опыт. Из одежды на нем материализовался черный камзол с торчащими белоснежными кружевами манжет, короткие черные штаны с подвязками для чулок и сапоги с огромными раструбами голенищ. На голове появилась черная широкополая шляпа с пучком темных перьев, в широкой перевези у бедра – длинная шпага. С плеч на крыльцо упала ткань черного плаща.

Мистраль был готов к встречи с тем, кого ждал бесконечно давно.

Поправив камзол, дух в человеческом обличье толкнул деревянную дверь и вошел в таверну. Он окунулся в плотную и вязкую какофонию разнообразных звуков: задорная духовая музыка, речь сразу на нескольких языках и диалектах, скрип деревянной мебели. Таверну еще не наводнили завсегдатаи, потому при желании можно было отыскать свободный стол.

И все же, гулящего народу было достаточно, чтобы поразиться многообразию времен, эпох и миров, из которых пожаловали выпивохи. Жрецы Древнего Египта делили алкоголь и хмельную радость с рейнджерами далеких галактик, а подобревший орк вполне мог угостить кружечкой эля выходца с Тральфамадора.

Музыка, алкоголь и веселье слились в единую бурную реку, но выдержанный и хладнокровный Мистраль не позволял ее волнам захватить себя. Он помнил, ради чего посетил «На распутье». Точнее, ради кого. Искомого человека дух заприметил сразу же, едва переступив порог таверны.

Одинокий мужчина с нечесаными светлыми волосами занимал столик возле самой стены, вдали от кутежа и плясок. Он был одет в несвежую белую рубашку с закатанными рукавами, красный галстук, уныло повисший на расстегнутом воротнике и черные брюки. На высокой спинке его стула висел легкий бежевый плащ, сплошь усеянный мелкими пятнами грязи.

Сгорбившись, блондин сосредоточенно вглядывался в дно полупустой кружки с пивом, будто лишь там и таилась непреложная истина. Рядом лежала помятая пачка сигарет и зажигалка.

Продравшись сквозь шумную, кутившую толпу, Мистраль остановился возле столика одиночки, и, слегка наклонившись, с достоинством в голосе поинтересовался:

– Я могу составить вам компанию?

Грустивший мужчина отреагировал не сразу. Нехотя, словно взгляд его был физически приклеен ко дну кружки, он поднял голову и посмотрел на Мистраля. В зеленых глазах не было ничего, кроме усталости.

– Сорян, Д`Артаньян. Не сегодня.

Ответив на вопрос, блондин вновь уткнул тусклый взгляд в кружку. Мистраль же, пропустив возражение мимо ушей, сказал более твердо:

– Я настаиваю.

– Пардоньте...– мужчина быстренько пробежался глазами по наряду мистического существа, – ...сударь, но я бухаю в одинокого. Так, знаете ли, полнее ощущаются холод одиночества и пустота непроходящего творческого кри...

– Меня зовут Мистраль, – быстро перебил дух.

Теперь выпивоха посмотрел на него так, будто видел впервые.

– Серьезно, что ль?

Мистраль кивнул. Блондин рассмеялся.

– Блин, я знал, что сегодня – мой день! С самого утра знал! Когда прорвало трубу на кухне, а потом какой-то лихач окатил водой из лужи – так сразу и понял. Ну, садись тогда. Пивко здесь отменное.

Мистраль выдвинул второй стул, медленно, взмахнув длинным плащом, опустился напротив блондина в красном галстуке. Дух смотрел сосредоточенно и цепко, начав сомневаться, тот ли перед ним человек, которого он ждал. Выпивоха же точно очнулся ото сна. В зеленых глазах заплясал дерзкий огонек. Он неспешно взял пачку сигарет, достал одну, закурил от зажигалки с гравировкой «KGB». Выпустил в потолок густую струю дыма и сказал:

– Итак, ты – Мистраль? Тот самый Дух-мертвого-писателя, что уже хренову сотню лет шастает по фантастическим мирам и сбивает спесь с Молодых Талантливых Авторов?

Мистраль кивнул.

– И теперь приперся ко мне?

Второй кивок.

– Тогда вынужден огорчить, папаша! – с ухмылкой развел руками блондин. – С меня тебе нечего взять. Я спекся. Выдохся на старте. Большой Русский Роман приказал долго жить и теперь, недоработанный, покоится на кладбище под названием «Встоле». Моя битва за будущее отечественной литературы проиграна в первом же раунде. Теперь вот думаю в сетературку податься. Буду ваять, знаете ли, бесконечные циклы про...

– Как вас зовут, юноша? – снова перебил Мистраль.

«Юноша» неспешно хлебнул пивка, стряхнул пепел на деревянный пол.

– Зови меня... Зови меня Константин.

– Как скажете, Константин. Именно потому, что вы – писатель в глубочайшем кризисе, я и заявился к вам.

Константин сделал глубокую затяжку, с интересом изучая тяжелое, но несомненно притягательное лицо духа. Мотнул головой:

– Я не понимаю... Ты же злобный дух творчества. Носишься по задумкам неопытных авторов и пожираешь их вдохновение. Чем я, измученный сомнениями и опустошенный литературными марафонами, могу тебе помочь?

– Это я помогу тебе, Константин.

– Поможешь? Как? Подкинешь бюджет на рекламку в соцсетях?

– Я помогу тебе написать главную книгу твоей жизни. Настоящий роман, который восхитит твоих современников. И их детей. И детей их детей. Он будет волновать умы и сердца сотен поколений.

– А-а..., – протянул Константин, отхлебывая пива. – Это бестселлер типа?

– Да, – терпеливо кивнул Мистраль. – Типа бестселлер.

На пару затяжек писатель глубоко задумался. Потом спросил:

– А какой резон тебе мне помогать?

Храня достоинство и самообладание, Мистраль одернул камзол, с некоторым апломбом произнес:

– Благодаря твоему труду я обрету бессмертие.

Такой ответ явно обескуражил писателя.

– Но ты и так бессмертен, разве нет?!

– Что тебе известно обо мне, Константин?

– Ну... Во времена Алигьери ты считался крутым автором. Рвал топы. Мнил себя алхимиком, магом слова. Как Алан Мур. А потом написал не тот текст и пробудил дьявола. В благодарность за это он сделал тебя бессмертной писательской химерой.

Тонкие губы Мистраля тронула грустная улыбка. Впервые за беседу он отвел взгляд.

– Бессмертие... Значит, это ты считаешь бессмертием, писатель? Я обречен скитаться по чужим мирам, насыщаться чужим вдохновением. Это не бессмертие! Это – непрекращающееся наказание.

– Ладно-ладно, папаша, я понял! Не заводись, а то давление скакнет.

Константин сделал последнюю затяжку, бросил окурок на пол, затер давно не чищенной туфлей.

– Допустим, я соглашусь. О чем хочешь, чтобы я написал?

– Об истинной природе происхождения Мистраля, – гордо вскинув подбородок, огласил дух. – Никаких больше легенд. Я устал от вранья. Отныне – только правда.

– А, тру-стори, значит? Блин, это, наверное, не ко мне. Неспешная космоопера – за милую душу. Разухабистый боевичок про попаданцев – легко, одной левой. Даже про властных пластилинов под бабским псевдонимом можно – один хрен, ниже падать уже некуда. Но вот эти ваши «по реальным событиям» и прочий нонфик... Нет, не интересно.

– Константин, эта история должна быть написана. Ведь ты прав: я действительно создал не тот текст. Но не дьявол явился ко мне. То была ведьма, помутившая разум юной девушки. В молодости я противостоял ей, а потом написал роман о нашей борьбе. Спустя десятилетия ведьма отыскала меня – и наложила проклятье. По ее воле я мчусь по призрачным мирам и не видать мне истинного бессмертия. Но ты, Константин, станешь моим спасителем! Ты напишешь великий роман о моей судьбе и развеешь проклятье старухи!

Услышав это, Константин приуныл. Он вновь уставился на дно кружки, где еще бултыхалась четвертинка нефильтрованного.

– Э-э... послушай, папаша. Ты говоришь со второсортным писакой, застрявшим в фантастическом гетто. Есть ребята покруче. Водолазкин, например. Еще Геласимова хвалят...

– Я передам тебе все свои умения, все свое мастерство. Насыщу силой твой текст. Мой голос станет твоим голосом!

– Так, стоп. Что-то тут гоустрайтингом запахло. А с этой темой – точно не ко мне. Знаю, гоусты могут хорошенько заработать, но я, понимаешь ли, даже в авторах книжки про Олю Бузову предпочел бы видеть свое имя, а не Оли Бузовой.

– Эта книга откроет перед тобой новые двери!

– Извини, папаш, я лучше продолжу стучаться в старые.

Одни махом Константин допил пиво, поднялся из-за стола.

– Ладно, Мистраль, ты извини, но мне пора. Прода, знаешь ли, сама себя не напишет.

Писатель сгреб со спинки стула бежевый плащ, ловко накинул на плечи.

– Не отвергай мое предложение, Константин.

– Без обид, но уже отверг. Вот если запустите серию супергеройской фантастики – тут я точно не подведу! А строчить биографии жутко занятых дядек – нет уж, баста.

Не дав Мистралю возможности сказать еще хоть слово, Константин развернулся и направился к выходу. Он изо всех сил старался позабыть странный разговор. Однако в голове уже сложилась первая строка.

«Мистраль уже несколько часов блуждал по темному бескрайнему лесу ...».