Для двух подруг, жительниц глухой сибирской деревушки, семидесятипятилетних Аглаи Куприяновны Кузнецовой и Неонилы Феоктистовны Чечулиной этот солнечный июльский день оказался злополучным, а может и нет. Это с чьей точки зрения смотреть.

Деревня-то хоть и стояла в глуши сибирской, но современным комфортом обделена не была. И газ имелся, и водопровод, и, даже, связь сотовая. Располагалась деревенька на взгорке, и вышка из райцентра вполне до неё дотягивалась.

Аглая с Неонилой были женщинами одинокими и доживали свой век девами-вековухами. Дружили с младых ногтей, то есть, с возраста, когда мир вокруг был ярче, трава зеленее, вода в пруду теплее и ранетки слаще. И жизнь прожили одинаковую: школа, библиотечное училище, институт заочно и работа, вроде бы любимая. Жизнь их после училища раскидала по разным весям, а когда вышли на пенсию, свела вновь в родной деревушке.

Подруги радостно воссоединились. Вместе ходили за малиной, грибами и прочими дарами леса. Но к семидесяти годам Аглая с Неонилой в сам лес-то, вообще не ходили. Всё по краешку, по опушке. Веничков для баньки наломать, малины насбирать да в морозилку прибрать, чтобы зимой свеженькой себя порадовать. Тут по краю и грибов можно наломать. Подосиновики, подберёзовики, волнушки, грузди. А уж за клюквой, брусникой да черникой с голубикой состояние здоровья не позволяло, покупали у односельчанок.

В лес-то ни-ни, ни ногой. Даже за опятами, которых там в сентябре полным-полно. Ноги-то уже не те, на ровном месте спотыкаться начинают, а уж в лесу тем более. Валежины на каждом шагу, на коих опята и селятся целыми грядками, не то, что перешагнуть, перелезть не можно. Особливо Неониле с её коротконожестью из-за малого роста.

Внешне подруги были полными противоположностями. Аглая роста высокого, баскетбольного, мосластая, голос низкий, подпорченный курением табачных изделий не лучшего качества. Неонила низенькая, метр пятьдесят шесть, сдобная, с внушительным бюстом. Голос высокий, звонкий. Обе полностью седовласые. У Аглаи стрижка почти мужская, у Неонилы волосы на затылке кукишкой завёрнуты и гребёнкой закреплены. И одевались подруги по-разному. У Аглаи в гардеробе были в основном брючные костюмы и обувь на высоких каблуках за исключением пары сапог да сланцев и тапочек. Неонила предпочитала юбки и высоких каблуков не признавала, не пытаясь добавить себе роста. Аглая губы красила ярко-красной помадой, рисовала стрелки чёрным карандашом и наносила зелёные тени на верхние веки, усиливая зелень глаз. Неонила косметикой не пользовалась, кроме розовой помады.

В тот злополучный, а может наоборот, день подруги отправились в ближайший лесок, чтобы заготовить на зиму по десятку берёзовых веничков. Оделись соответственно: в камуфляжные штаны, ветровки и кожаные осенне-весенние сапоги на удобной низкой платформе, ещё довольно крепкие, но для выхода в люди не годящиеся. Ветровки тонкие, лёгкие – пора, как-никак, летняя, жаркая. У Аглаи ветровка красная, слегка выцветшая, а у Неонилы синяя. Приметные среди лесной зелени ветровки. Платки повязали белые. Под ветровками футболки с интересными принтами. Взяли по куску шпагата, чтобы на месте веники вязать и домой не нести лишнего мусора и тяжести. Ну, и ножи охотничьи номерные, унаследованные от отцов, приобретших в своё время по охотничьему билету. По литровой фляжке с водой да пирожков. У Аглаи с яйцом и рисом, у Неонилы с морковью и изюмом. Каждая на себя и на подругу по паре взяла. Ножи и фляжки в чехлах крепились на ремни под ветровками. Ремни тоже отцовские, широкие, с двумя рядами дырочек. Прихватили по сумке-майке, сунув в карманы, на всякий-який – вдруг грибы подвернутся. Бабы сказывали, что подберёзовики уже вылезли. Правда, редко ещё встречаются, но сыроежек уже полно. Ну, и, по традиции, по горбушке хлеба – гостинчик для лешего. Экипировались с расчётом минимум на полдня, часа на четыре, а там, как получится.

Шли не торопко. Да в семьдесят-то пять лет не шибко разбежишься. В помощь ногам по крепкой палке-посоху у каждой по её росту. У Аглаи шаг размашистый, широкий, Неонила же не шагала, а семенила. По этому поводу у них частенько возникали перебранки, не всерьёз конечно, дружеские поддёвки. Аглая шаг сдерживала, а Неонила старалась шагнуть пошире.

До лесочка дошли за полчаса. Одна-то Аглая за пятнадцать минут бы управилась, но подругу не бросишь. Вот так, с ехидцей перешучиваясь, уткнулись в молодой осинник, вылезший на опушку леса.

- Ой! – резко остановилась Неонила.

- Нилка, ты что? – обеспокоенно глянула на подругу Аглая.

- Ка-а-акой кра-а-аса-а-авчи-ик, – пискляво пропела Неонила, наклоняясь с полуприсядом и потянувшись рукой в траву.

- Ты смотри, подосиновик! – удивилась Аглая, подойдя к Неониле. – Вроде, рано ещё. Вот ещё один, – наклонилась и срезала гриб с оранжево-красной шляпой большего размера, но ещё не доросшей до «взрослого».

«Вот так и пойдём краешком до берёзок», – решили подруги. По пути ещё попалось несколько подосиновиков, а среди берёзок стали попадаться подберёзовики. Тоже крепкие, ядрёные, с тёмно-коричневыми шляпками. Так, следуя за манящими их грибами, не заметили, как пересекли опушку и углубились в лесок. Даже посохи свои где-то потеряли. Лесок-то сам не велик. Площадью не больше деревеньки с её огородами: два километра в длину и полтора в ширину. Обойти не долго, а вот насквозь пересекать замучаешься.

- О-о-й! – прошипела Аглая, запнувшись за подвернувшийся под ноги корень, чуть ли не пластанувшись во весь рост. Ухватилась за стволик молодой черёмушки, в которую влетела, и скорчилась от боли в лодыжке.

***

Аглая оглянулась посмотреть, за что это она так запнулась, и не увидела Неонилы, идущей за ней следом.

«Странно, – подумала. – Куда она подевалась?». Но поудивляться странностям происходящего не успела.

- Куда прёшь? Под ноги смотри! – раздался скрипучий возмущённый голос.

Развернулась на голос, да никого не увидела. Но тут, чуть не сбив Аглаю с ног, колобком выкатилась Неонила.

- Да твою ж в душу грёбаный валежник, – простонала, пыхтя пытаясь подняться.

- Ещё одна! – констатировал тот же скрипучий голос. – Откель вас нелёгкая высыпала? Вроде, прохода тут нетути, – добавил с сомнением.

Аглая, помогая подняться подруге, дёрнула головой на голос, но снова никого не увидела.

- Глань, а как это мы тут очутились? – завертелась, осматриваясь, Неонила. – Мы же среди берёзок ходили, а здесь ни одной берёзки не видать, только ёлки, сосёнки корявые да, вон, черёмухи.

- Нила, ты только не пугайся, – попыталась успокоить разволновавшуюся подругу Аглая.

Но на Неонилу успокоительная фраза «ты только не пугайся» оказала действие противное. Её окинуло страхом, пустив по всему телу неприятных морозных пупырышек и произведя шевеление волос на голове. Передёрнувшись всем телом, она пошарила глазами в поисках полиэтиленовой сумки-майки, в коей уже было более десятка грибов, но не нашла, а обнаружила нечто другое. Взвизгнула, выпучив глаза и тыча пальцем, показывая Аглае. Та посмотрела в указанном направлении и с удивлением уставилась на, непонятно откуда взявшиеся вместо сумок, опрокинутые корзинки с высыпавшимися из них грибами.

- Ну, и чего визжать-то так громко? Всю живность распугала! – проскрипел голос.

- Ой! – Неонила ухватилась за Аглаю. С детства Аглая, словно старшая, не смотря на разницу в возрасте всего один месяц, покровительствовала над подругой, заступаясь перед обидчиками. Вот и тут Неонила невольно искала защиты подруги. – Кто это, Глань?

- Я не поняла, Нила. Вроде нет никого, а кто-то говорит.

Подруги стали более внимательно присматриваться к окружающей растительности, но никакого движения или подозрительной тени не рассмотрели.

- Ну, чего зенки-то вылупили? Грибы подберите. Зря, что ль, ломали? – проскрипел голос.

- Нил, по-моему, это пень говорит, – прошептала Аглая. – Вон, стоит.

Недалеко от них стоял высокий, обросший мхом и с кривоногими поганками на вершине, пень в рост человека. Человека довольно рослого, на полголовы выше Аглаи.

- Никак глюки у нас, – нервно хихикнув, просипела Неонила.

- У обеих, что ль? – засомневалась Аглая. – Такого не бывает.

- Конечно, не бывает, – проскрипел голос, явственно прозвучавший со стороны пня.

- Эй, кто там прячется? Выходи! – воинственно выкрикнула Аглая.

- Никто тут не прячется, – проскрипел пень.

На месте пня стала проявляться человеческая фигура. Мужская. У подруг по коже мороз прошёл. Они, ухватившись дуг за дружку, неотрывно следили за метаморфозой, происходившей с пнём. Пара секунд – и перед ними стоял рослый мужик в грубой домотканой одежде, обутый в берестяные поршни. На голове, плетёная из сухих стеблей травы, шляпа, из-под которой выбивались стриженые под горшок тёмно-русые волосы. Нижнюю часть морщинистого лица закрывала окладистая борода. Над бородой торчал картошиной нос, из-под густых кустистых бровей смотрели внимательные карие глаза.

- Ну, и как вам удалось проникнуть в мои владения? – спросил строго. Голос прозвучал не скрипуче, а басовито с хрипотцой.

- Откуда мы знаем, как? Сам же видел, – заявила Аглая.

- Мы не специально, – вякнула Неонила, продолжая цепляться за подругу и трястись от страха.

- Да понял я, что не специально. Странно всё это. Прохода-то здесь нет, не вижу. И что прикажете с вами делать?

- Назад нас вернуть, – предложила Аглая.

- Не получится. Говорю же, прохода здесь нет.

- Так верни там, где проход есть, – подсказала Неонила, почувствовав толику смелости.

- Там его тоже нет, – развёл руками мужик.

- Как это – есть и нет? – в голосе Аглаи прорвалось раздражение.

- А вот так: и есть, и нет, – мужик переступил с ноги на ногу, но к женщинам шагу не сделал. – С годину, как по величайшему указу государей наших Горынычей проход на запоре.

- Почему? – осмелевшая Аглая склонилась, собирая грибы в корзинку, пропустив мимо ушей «государей наших Горынычей».

К ней присоединилась Неонила, споро работая руками. Грибов, почему-то, оказалось больше.

- Участились случайные попадания, – объяснял причину запора прохода мужик, наблюдая за женщинами и мысленно посмеиваясь. – Не все попаданцы могут прижиться в нашем мире, приспособиться к здешним условиям.

- И вы их назад отправляете? – спросила Аглая, закончив собирать рассыпанные грибы.

- Уфф! – выпрямилась следом Неонила, потирая поясницу. – Откуда столь грибов-то взялось? – спросила, с недоумением глядя на полные корзины.

- На хорошую грИбницу хватит, – прикинул мужик. – Идём ко мне, там поговорим. Я вас с женой познакомлю.

Он подхватил обе корзины вместимостью не менее полтора ведра каждая и направился по тропе вглубь леса. Подружки пошли следом.

- А ты кто будешь-то? – спросила Аглая, дивясь, что нога не болит, и таща за руку буксиром Неонилу, едва успевающую перебирать ногами, коей было совсем не до разговоров. – Леший, что ль?

- Леший – это мой прадед, а я Лесовик, – не оборачиваясь, проговорил сопровождающий.

- А имя у тебя есть, Лесовик? – не удержалась, пропыхтела Неонила.

- Есть, конечно. Как не быть? Без имени, как без души, жить не можно. Душой мы к Создателю привязаны, а именем к Роду. Оторвётся человек от своего Рода и трепыхается в жизненной круговерти без поддержки, с пути истинного сбивается. Имя его уже пустым звуком становится. Ладно, иной за ум возьмётся да новый Род, свой зачнёт. Тогда имя ему крепостью становится, ибо от него новые имена растут. Вот и пришли.

Выпетляли из ёлок и оказались перед добротной усадьбой, расположившейся на обширной елани. Усадьба обнесена крепким частоколом с глухими воротами в две створины и калиткой, с железным кольцом вместо ручки. Лесовик повернул кольцо и толкнул калитку.

- Проходите, гостьюшки.

Взору подруг открылось широкое подворье с настоящим теремом в три этажа. Высокое крыльцо с перилами, опирающимися на резные фигуристые балясины. Над крыльцом нависает балкон, поддерживаемый двумя столбами, завершающимися фигурами медведей, стоящих на задних лапах и подпирающими передними и склонённой головой несущие балки балкона, словно атланты небо. Балкон тоже обнесён периллами с фигурными балясинами.

Поднялись по крыльцу. Дверь по мановению руки хозяина открылась, впуская в дом.

Вошли в сени, рубленные заодно со всем теремом. Размер сеней невелик, не более десяти квадратов. Против уличных дверей вход в жильё. По бокам входной двери по большому сундуку, окрашенных и расписанных цветами и птицами невиданными. Сбоку ещё одна дверь, закрыта.

Дверь в жильё открылась сама.

- Входите, гостьюшки, не робейте, – пригласил Лесовик.

Вошли в уютную, квадратов на пятнадцать, прихожую с дощатым крашеным полом, застеленным домоткаными полосатыми дорожками и с четырьмя дверями, кроме той, что вошли. Две двери с одной стороны и две с противоположной. Все четыре двери из светлого полированного дерева. Прямо по ходу – арочный проём в просторный светлый зал. Виднелась лестница на второй и третий этажи. Рядом с входной дверью расположилась вешалка с полочкой для обуви внизу и для головных уборов и всякой мелочи на верху. Там сразу же материализовалась шляпа хозяина, внизу – берестяные поршни. На ногах у него оказались кожаные без пятые тапки-шлёпки.

Откуда-то появился мужичок на голову ниже Неонилы. В красной рубахе, полосатых штанах и в лаптях с белыми онучами, аккуратно намотанными поверх штанин до середины голени и закрепленными цветными пестрыми шнурами, отходящими от запяток лаптей и заканчивающимися красными кистями. Мужичок подхватил у женщин корзины и исчез.

Аглая с Неонилой оторопело посмотрели друг на дружку.

- Это что было? – спросила Аглая.

- Домовой, – ответил Лесовик. – Не обращайте внимания – он часто мелькать будет. Он у нас мужик деловой, хозяйственный.

Лесовик обошёл вокруг женщин, встал перед ними и окинул критическим взглядом.

- Мда-а-а, – протянул с сарказмом, потеребив бороду одной рукой, а другую уперев в бок. – Красотки, – хмыкнул. – Ну, ничего, всё ещё поправимо. Милистея, – позвал кого-то.

Одна дверь приоткрылась и из неё, вместе с вырвавшимися кухонными запахами, выглянула женская голова в белом платке, прячущем волосы.

- Чего тебе, Ставр? – недовольно спросила высоким, но не писклявым голосом.

- Вот, посмотри на них своим особым взглядом, – не обращая внимания на недовольство женщины, предложил Лесовик. – Можешь что-то сделать?

- А чего надо? У меня зелье на плите варится, – женщина вышла из кухни, плотно прикрыв дверь, подошла к подругам и, как и Лесовик, критически осмотрела со всех сторон.

Подруги тоже, не стесняясь, разглядывали женщину. Худая, почти плоская, ростом вровень с Аглаей, в длинном до косточек щиколоток шёлковом тёмно-синем сарафане, облегающем фигуру, в белой рубахе с обережной вышивкой по горловине и рукавам на три четверти, в кожаных шлёпках, надетых с тонким носком или чулком.

Одежда не удивила, удивила сама женщина. То, что тощА, тоже не удивило. Аглая, вон, тоже не фигуристая. А вот лицо притягивало внимание. Кикимора – мысленно, не сговариваясь, определили подруги. Лицо не вытянутое, ожидаемо в соответствии с телосложением, а сердечком с острым подбородком. Бровки короткие, глаза обычные, серые, а вот нос тонкий, длинный с задирающейся кверху пипкой.

- Ну-у-у, как-то в божеский вид привести, – вывел из оцепенения подруг голос Лесовика.

- Так они и так ничего, – пожав плечами, определила внешний вид женщин кикимора.

- Ну, так это для их тамошней жизни ничего, а для нашей местности хуже, чем ничего. Их же надо пристроить в хорошие руки, к любящему сердцу.

- Не надо нас никуда пристраивать! – в голос возмутились подруги.

- Нас домой надо вернуть, – пискнула Неонила, оказавшись снова за спиной подруги.

- Не получится, – словно приговор вынесла, махнув дланью с длинными тонкими пальцами, произнесла кикимора.

- Как это не получится?! – испуганно пропищала Неонила.

- Почему не получится? – посмотрела на Лесовика Аглая. – Ты сказал, когда мы попали, что проход заперт по велению ваших Горынычей. Ну, так можно же их попросить, чтобы нас выпустили домой. И у вас что? не один правитель, то есть, государь?

- Долгая песня, – опять махнув дланью, произнесла кикимора. – Пока сделаем запрос на разрешение открытия прохода для двух единиц попаданок – сегодня уже не получится. Связь с секретариатом только завтра утром будет. Да и то не факт, что линия свободной окажется. Пока запрос рассмотрят, пока до одури наспорятся – открывать или не открывать – не один день пройдёт. И да, государей у нас три.

- И тут бюрократия, – проворчала Неонила.

- Так мы подождём, – согласно проговорила Аглая.

- Ага, подождём, – поддержала её подруга.

- Толку-то что? Да за три дня мир вас к себе привяжет, и проход не откроется. Хотя он так и так в обратную сторону для попаданцев не открывается.

- А для кого открывается? – спросила Неонила.

- Для местных жителей, и то не для всех и не в каждое место вашего мира, – ответил Лесовик.

В дверь, ведущую на кухню, постучали.

- Вот и обед готов. Хватит лясы точить, попусту языком молоть, – завершила разговор кикимора. – Вам в уборную, наверно, надо сходить, да руки помыть, так это сюда, – приоткрыла противоположную от кухни дверь, расположенную ближе ко входу. – И приходите ужинать.

Аглая с Неонилой зашли в уборную вдвоём. Уж очень Неонила трусила остаться одной. Вошли и обомлели.

- Глань, это как? – удивлённо разглядывала Неонила современное фаянсовое творение. – Смотри, и бачок с пипочкой для пуска воды для слива. Ой, сейчас описаюсь! Едва дотерпела, – проговорила, снимая штаны и усаживаясь на унитаз.

- И раковина тоже современная, а на полочке мыло жидкое. А пахнет вкусно-то как! – комментировала обозреваемое Аглая. – И полотенце бумажное, розовое. У меня в туалете такое же.

- Глань, так мы что, тут застряли? – вставая с унитаза, расстроено спросила Неонила.

- Так по ходу, получается, что застряли, – Аглая тоже устроилась облегчиться.

- Как ты думаешь, мы в какую-то сказку угодили? - потянулась на цыпочках Неонила, чтобы лучше себя видеть в зеркале над раковиной. Раковина была ей на уровне груди. – И чего это у них так высоко раковина приделана? – возмутилась. – Неудобно же!

- Это тебе неудобно, а им в самый раз, – оттеснила Аглая подругу. – А попали мы вряд ли в сказку. Слишком всё современное.

- Так и сказка может быть современной, – возразила Неонила.

- Ага, фэнтези называется, – съехидничала Аглая, – которыми ты дома целый шкаф забила.

Помыли руки и, скинув на вешалку ветровки и сменив сапоги на шлёпки, любезно приготовленные хозяевами, заспешили в кухню. В животах заурчало, напоминая, что пироги остались не съеденными. Увлёкшись грибами, женщины и не вспомнили о них, да вроде бы и не проголодались, а тут вот на тебе – рулады голодные раздаются.

После уборной, кухня не удивила, но впечатление произвела. Сенсорная электроплита, белого кафеля фартук, стол для разделки продуктов с мраморной столешницей, на штангах кастрюли блестящие, сковороды с антипригарным покрытием, на специальных креплениях крышки стеклянные. Не кухня – мечта.

- «Понятно. Проход в наш мир открывается только для местных жителей», – сделали подруги для себя определённый вывод. – «Интересно, покупают или воруют? Или товарообмен практикуют?».

Зашли, оказалось, не в ту дверь. Нужно было в соседнюю, в столовую. Оно и тут бы можно пройти, но через кухню идти в одежде, что по лесу шарохались, не совсем прилично. Хотя столовая от кухни отделялась всего-то короткой барной стойкой, оставившей свободный доступ в столовую половину.

Подруги развернулись и прошли в соседнюю дверь. Столовая тоже оказалась на высоком уровне. В центре стол овальный, не большой – персон на шестнадцать. Хотя стульев стояло у стола восемь. Стулья гнутые, из орешника, на сиденьях подушечки из зелёной плотной ткани, набитые чем-то мягким и упругим.

- У вас и электричество есть? – поинтересовалась Аглая, усаживаясь за стол.

- Конечно есть, – ответил Ставр.

- А откуда оно у вас? – спросила осмелевшая Неонила. – Что-то столбов с проводами мы не заметили.

- Так у нас солнечные батареи в кровлю встроены, – пояснила хозяйка.

Подруги многозначительно переглянулись, но больше вопросов не задавали, уделив внимание блюдам, представленным на столе.

Оттрапезничав главными блюдами, продолжили разговор за кружкой чая с мёдом, вареньем вишнёвым, крендельками глазурованными. Подруги подивились на то, как домовой убрал лишнюю посуду со стола: махнул рукой, а тарелки, ложки с вилками, супница и хлебница отправились в полёт в след за ним.

- Солнечную батарею тоже из нашего мира притащили? – глядя Ставру в глаза, в лоб спросила Аглая.

- Нет, на весь мир не натаскаешь столь ценные предметы, – усмехнувшись, ответил Лесовик. – Для нашего дома сын смастерил. Он у нас физик многопрофильный. В вашем мире образование получил и здесь Магическую Академию окончил по специализации артефактор с классификацией высокого уровня. Горынычи-то наши – мужики умные. Таких правителей поискать ещё надо. Ни в одном королевстве да царстве, да что там, – махнул ладонью, – во всех мирах окрест не найдёте. Они, когда к власти пришли после отцов, Указ издали, чтобы талантливых ребят и девчат отслеживали и потом направляли на учёбу в ваш мир. Сами-то они тоже в вашем мире образование получали.

- Но, чтобы в наши ВУЗы поступить, наше школьное образование надо иметь, – категорично проговорила Неонила.

- Так они и имеют. К нам сюда не вы первые попали и не последними будете. Вот у вас какая-то специальность есть? – Ставр вопросительно воззрился на женщин.

- Библиотекари мы, – ответила Аглая. – И институтское образование имеем.

- Ну, вот, – удовлетворённо произнёс Ставр. – Так и учителя попадают с разной специализацией и степенью образованности, и врачи. Три года назад хирург из ваших краёв появился. Охотничал на болотах, да в тумане и заблудился. Тоже где-то вашего возраста.

- Был такой случай, – подтвердила Аглая. – Помнишь, Нил? Из райцентра он. На пять лет старше нас.

- Ну, да. Он мне аппендицит вырезал. Первый год после института работал, – припомнила Неонила.

- Мы хотим вам предложить принять участие в Смотринах невест для Горынычей. Мужики они надёжные, порядочные, но не женатые, без наследников. А время уже поджимает.

- Да и красавцы хоть куда, – добавила Милистея. – Но громогласные уж больно. Так это опять-таки, когда сердятся.

- Если они такие, что хоть на божничку сади, что же с женитьбой-то затянули? Слишком переборчивы? – с долей ехидства поинтересовалась Аглая. – Сколько им? Лет сорок?

- Сто восемьдесят пять, – буквально огорошил женщин Ставр.

Нет, они конечно знали из фэнтези-романов, что и по тысяче и больше лет представители некоторых рас живут, но оказались не готовы воспринимать цифры возраста настолько бо́льшие человеческих своего мира.

- И нет, они не переборчивы, – продолжил Ставр. – По завещанию их предка Змея Горыныча во главе государства всегда должны стоять трое. Их родовое имя – Горыныч. Они должны быть или тройняшками, или двоюродными братьями, рождёнными в один год, в один месяц и в один день. И жениться они должны тоже в один день. Но вся заковыка в жёнах.

- Они, что? Тоже должны быть сёстрами? – удивлённо спросила Аглая.

- Нет. Но обязательно ровесницами. Они не должны быть скандальными, интриганками, завистницами и дружны меж собой. Даже если не были знакомы ранее, то подружиться на Смотринах, кои длятся до трёх месяцев. За это время характеры хорошо проявятся. Как только сложится такая троица, Смотрины будут завершены.

- Почему такие условия? – спросила Неонила. – Ну, чтобы были ровесниками?

- Чтобы никто из них не возомнил себя старше, – ответила Милистея.

- Но, бывает и так, что на пятнадцать минут старше, права начинают качать, – возразила Аглая.

- Так кандидаты в Правители проходят годичные испытания. Всё это не так-то просто. Нынешние Горынычи, кстати, тройняшки, правят пятьдесят лет. За это время престиж нашего государства в мире поднялся на довольно высокий уровень.

- Жёны должны быть ровесницами мужьям или не обязательно? – спросила Неонила.

- Не обязательно, – ответила Милистея. – Жёны могут быть много моложе, но меж собой ровесницами. И желательно не только с одного года, но и, хотя бы, с одного месяца. Вот у вас разница в возрасте какая?

- Я на месяц Нилы старше, – покосившись на подругу, ответила Аглая. – Мы с ней чуть ли не с пелёнок дружим.

- А верховодит у вас кто? – продолжала выяснять что-то для себя Милистея.

Подруги посмотрели друг на дружку, усмехнулись.

- У нас как-то так сложилось, что затейница, выдумщица – Нилка.

- А заступница моя и защитница – Гланя.

- Конечно. Она же маленькая, да хрупкая была, а я кобыла здоровая, – словно оправдываясь, объяснила Аглая.

Супруги меж собой многозначительно переглянулись.

- Вот выбрали Горынычи будущих жён, а... кстати, – оборвала сама себя Аглая. – Ставр, как так получилось, что потомками Змея Горыныча люди оказались?

- Почему ты решила, что Горынычи – люди? Оборотни они.

- Оборотни?! – пискляво выкрикнула Неонила. – Кккаккие оборотни?

- Обыкновенные. Две ипостаси имеющие: человеческую и звериную. Чего ты так испугалась-то? Горынычи наши – драконы. И предок их был драконом. Только несчастным, потому и злобствовал.

- И в чём же его несчастье было? – с ехидцей спросила Аглая.

- А кто же будет себя счастливым чувствовать с тремя-то головами? – сердито нахмурясь, проговорила Милистея. – Он же и в человеческой ипостаси был трёхголовым.

- Ужас какой, – передёрнула плечами Неонила. – Кто ж за такого замуж пойдёт? За мутанта.

- Так он и не мог никак жену себе найти. Только почти к старости нашёл. Пошла за него одна сердобольная сиротка Варвара Разумница. Родила Горынычу тройняшек. Нормальных. Вот с тех пор и стало у нас три государя. Они себя сами так назвали. Вокруг всё королевства да царства, а у нас государство, – закончил исторический экскурс Лесовик.

- А в наших-то сказках Змей Горыныч так и остался врагом номер один, – в голосе Аглаи прозвучало сожаление. – Я вот о чём хотела спросить. Ну, выберут Горынычи себе жён, а остальные девушки ни с чем домой вернутся? – вопрос из уст Аглаи прозвучал как-то каверзно.

- Так и окромя Горынычей женихи достойные найдутся, – парировал Ставр, держа в мыслях уговорить женщин остаться. Понравились они. – Да, вон, хотя бы Илюха Муромцев, маршал войск нашего государства, чемпион Мира по тяжёлому многоборью. Тоже всеми положительными качествами обладает. Или взять Никиту Кожемякина, министра лёгкой промышленности и дружка его Николая Селянинова, министра сельского хозяйства.

- А Серёженька Волков, – вставила в перечень самых видных женихов Милистея, – Главный прокурор. Красавец из красавцев.

- Это что ж они все не женатые-то? – удивлённо спросила Неонила. – Такие-то хорошие-расхорошие?

- Так вперёд дружков своих, государей Горынычей, не спешат жёнами обзаводиться. Да и моложе они кто на двадцать лет, кто на тридцать, – ответила Милистея.

- Так что вы это зря от счастья-то отказываетесь, – не сдержался от упрёка Лесовик.

- И что? Нам, прям, так уж обязательно здесь замуж выходить? – возмутилась Аглая. – В этих Смотринах участвовать?

- Ну, вернётесь вы домой и что? Что вас ждёт? Ну, протянете вы ещё самое большее лет десять, а и того меньше, и всё. А здесь лет сто жизни счастливой, семейной. А то и того дольше. Неужто деток своих иметь не хотите? – ударил Ставр по больному. – Мужа надёжного?

У Аглаи с Неонилой дух перехватило, словно и впрямь под дых ударили. Самое потаённое наружу выхлестнули. Аж, до слёз. Сдержали, не пролили, но слова произнести не могли.

- Ставр, – тихонько окликнула Милистея мужа, поднимаясь из-за стола. – У тебя дела какие-то ещё были? Я пойду, баньку проверю.

Хозяева тихонько вышли, а гостьюшки остались, переваривать информационную пищу. Выдохнули, застрявшее внутри то самое, наболевшее, и посмотрели дуг на дружку.

- Они что это, всерьёз? – выдавила из себя Неонила.

- Похоже, что так, – тихо проговорила Аглая.

- Нет, Глань, у меня в голове не укладывается! – повысила голос Неонила. – Мы же старухи! Нам о смертном думать надо, а не о мужиках и детях.

- Не шуми, Нила – голова что-то разболелась. Что там, в твоих книжках, коими шкаф забит, про попаданок-то пишут?

- Там разные попаданки. Одни душами в молодые тела попадают, другие прям как есть, живьём. Вот среди них есть и старухи, молодеющие под воздействием магии.

- Может, и с нами такое произойдёт? – с надеждой прошептала Аглая.

- Ты что?! – Неонила уставилась на подругу широко распахнутыми глазами. – Ты решила остаться? – просипела сдавленно.

- Нилка, а вдруг... вдруг удастся новую жизнь прожить... – ухватила Аглая подругу за плечи. – Ведь впустую... – не договорила, захлебнулась воздухом.

- А жить на что будем, если замуж не выйдем? Где работать? – вопрос Неонилы был из разряда насущных.

- Так у них библиотеки должны быть. Как я поняла, у них тут сплошная грамотность. Даже у нас учатся. Так что работа найдётся, – с уверенностью проговорила Аглая.

- Как вы тут? – с доброжелательной улыбкой в столовую вошла Милистея. – Что надумали?

- Мы решили смириться с положением, принять реалии случившегося с нами, – за обеих отвечала Аглая. – Только, ведь, старые мы в Смотринах-то участвовать. Поезд-то наш давно ушёл, – развела руки и хихикнула, втянув голову в плечи.

- То, что старые, так это поправимо. Главное, чтоб душой молоды были. Желание жить не угасало и перемен не бояться. Банька уже поспела. Пока моетесь, комнату вам приготовлю. Пока одну на двоих, чтоб не переживали почём зря. А потом видно будет. В баньке-то не пугайтесь. Там Банница с помощницами. И помыться поможет, и попарит, и массаж сделает. Она у нас строгая, так что слушайтесь и не сопротивляйтесь, если что-то необычным покажется. И Бабушка Банная травки полезные запарила, зелья нужные приготовила. Полотенца и халаты банные там на вешалке висят. Ступайте.

- Спасибо, Милистея, – поклонились подруги и отправились в баню.

 

В сенях была приоткрыта дверь, ведущая во двор. Прямо от крылечка проложены деревянные мостки, ведущие к домику, нарядному, словно теремок. Прошли по мосткам, вошли в предбанник. На лавке сидела худощавая встрёпанная женщина в серой исподней рубахе, с распущенными волосами такого же цвета, что и рубаха, и болтала ногами.

- Ой! – соскочила с лавки. Роста женщина оказалась ниже Неонилы на голову. Руки и ноги тонкие, а ладони и ступни крупные. Широко поставленные чёрные миндалевидные глаза на худом лице, в форме близкой к треугольнику. – Раздевайтесь и проходите в моечную. Бабушка уже вас ждёт, – проговорила, как пробулькала, и скрылась в моечной.

Подруги недоумённо переглянулись, осмотрелись. На вешалке висели два розовых махровых халата и два таких же больших полотенца. К стене против входа одним краем прикреплён небольшой столик, вторым опирающийся на две ножки. На столике самовар, чайная посуда. Над столиком небольшое оконце, освещавшее помещение. Разделись и вошли в моечную.

В моечной, она же и парная, окошек не было, но всё равно было довольно светло. Вместо полка были две высокие и широкие лавки с приступочками. Между лавками стояла Бабушка. Роста небольшого, грузная и похожая чертами лица на встретившую их женщину. Босая, в тёмно-серой юбке поверх белой рубахи. Бабушка окинула их оценивающим взглядом, хмыкнула и вышла. Встретившая подруг женщина, а это и была Банница, велела ложиться животом на лавки. Тут же откуда-то появились ещё две, моложе, заговорили на тарабарском языке, то ли запричитали, то ли запели. Окатили подруг слегка горячей, вполне терпимой температуры, водой, плеснули в каменку кипятка, настоянного на каких-то духмяных травах.

У подруг головы закружились, перед глазами всё поплыло. «Никак с дурманом водичка-то», – мелькнула мысль одна на двоих. И дальше они уже ничего не соображали и мало что помнили. Их ворочали, растирали мочалками, парили, окатывали водой и снова парили, растирали вениками и мочалками. Разминали руками, словно тесто и, кажется, вроде, потоптались по ним. Это, когда показалось, что косточки захрустели. Очнулись, когда их распаренные тела окатили холодной водой.

Вышли в предбанник и с удивлением уставились друг на дружку.

- Ггглань, эттто ккак? – вытаращившись, заикаясь и с трясущимися губами промямлила Неонила?

У Аглаи застрял тот же вопрос. Она смотрела на помолодевшую подругу. Стройненькую, какой была та в двадцать лет, крепкую, сбитую, натуральную блондинку с васильковыми широко распахнутыми глазами. Только вот грудь не пятого, а третьего размера.

Неонила смотрела на подругу с удивлением и восторгом. Аглая не только помолодела, но и изменилась. Нет, она была легко узнаваема, но не так мосласта, как в юности, да и всю жизнь. У неё появились приятные глазу выпуклости в нужных местах. Грудь не первого, а третьего размера. Фигура её стала более обтекаемой, женственной. Каштановые волосы ниспадали вдоль спины до поясницы, как и у самой Неонилы. А в карих глазах появились золотые искорки.

Они смотрели друг на дружку и понимали, что ни о каком возвращении и речи быть не может. И теперь будь, что будет.

 

***

Деревня всполошилась только на следующий день около полудня. Соседка Аглаи ещё вечером, встретив из стада корову, заглянула к той, поинтересоваться – стоит ли за грибами завтра сходить. Но, увидев замок, решила, что та у подруги задержалась. Утром, провожая в стадо корову, снова зашла во двор Аглаи, и опять увидела замок.

«Видать, грибное место подвернулось – с утра пораньше умотала», – решила соседка. Но к обеду Аглая не пришла. Женщина решила проведать Неонилу. У той тоже замок висит. Поспрашивала соседей. Вот тут-то и выяснилось, что подруги как ушли вчера с утра, да так и не вернулись.

А через пару часов прибежали ребята, гостившие у кого-то из стариков и ходившие за грибами. Они наткнулись на висевшие на берёзке синюю и красную ветровки, две палки, приставленные к ней и две сумки-майки с десятком грибов в каждой. В карманах ветровок были обнаружены пирожки.

Администрация организовала поиски. Из райцентра приехал полицейский с собакой. Та покрутилась, покрутилась вокруг да около, да и зарычала, оскалившись и вздыбив шерсть в сторону леса. Потом села и, задрав морду вверх, завыла, да так горестно, что людям не по себе стало.

Лесок всё же прошли вдоль и поперёк несколько раз, да без толку.

Что там власти надумали, не известно, а деревенские решили промеж собой: «Лешак увёл бабок, не иначе».