Покинутый замок Замок появился в середине октября. Из ниоткуда. В пятницу его еще не было и ничто не намекало на возможное появление. Неспешная рябь заводи отражала пробивавшийся сквозь тучи солнечный свет, ребристый рельеф известнякового склона и высокий ельник на его вершине. Только в субботу после обеда, когда солнце заволокло непроницаемыми тенетами серых облаков, деревенские жители и круглогодичные дачники заметили, что пейзаж пополнился неожиданной деталью. Степаныч, крепкий предпенсионер советской закваски, замер с зажигалкой в руках. Неприкуренная сигарета повисела несколько секунд на его губе и сорвалась вниз. - Готично, - сказал он, глядя на непривычное для деревни явление. Характеристика Степаныча замку подходила. Стоя на пригорке в окружении хвойного леса, он обладал некоторыми признаками готической архитектуры, среди вековых елей смотрелся внушительно и органично, как и положено старинному европейскому замку, и совсем не напоминал новодел вроде Ласточкина гнезда. - Раиска-стерва, выходит, наврала, что водка не паленая. - Дядь Петь, причем тут водка? – заступился за ни в чем не повинный напиток племянник Степаныча. - Ваня, ты тоже видишь эту аномалию? - Ее сложно не заметить. Так ловко соскочившее с языка Степаныча определение спустя несколько дней подхватят все новостные каналы. Известие о непонятно откуда возникшем самострое разнесется далеко за границы края. Уральскую аномалию будут обсуждать по всей стране и за ее пределами. А пока Степаныч, Ваня и другие обитатели деревни бродили по прибрежной песчаной полосе, разглядывали замок и шумно делились предположениями откуда в их краях взялась такая невидаль. В воскресенье дачно-деревенское сообщество направилось обследовать новоявленную достопримечательность. Группа мужчин и женщин двинулась в лес. Путь по раскисшим от дождя грибным тропам занял не больше двадцати минут, половину из которых люди карабкались по склону, съезжая по мокрой глине, хватаясь за голые ветки облетевших кустов и друг за друга. Предположение, что замок – коллективная галлюцинация, вызванная некачественным продуктом, не подтвердилось. Для чистоты эксперимента накануне решили не пить, чтобы не сбивать настройки восприятия, но не всем хватило выдержки соблюсти уговор. Кое от кого ощутимо попахивало, но даже эта незначительная погрешность не могла повлиять на результат. Замок существовал в объективной реальности и аннигилироваться не планировал. Пузатые башни щурились черными провалами бойниц, крепостная стена с неровными зубцами опоясывала внутренние строения, над донжоном развевался выцветший стяг, на котором угадывалось изображение диковинного зверя, едва ли когда существовавшего в природе. Подвесной мост был поднят и закрывал проход. - Заперто. Без спецтехники внутрь не пробраться, - авторитетно заявил Степаныч. Многие с облегчением выдохнули. Любопытство отступило, и мысль проникнуть в приблудный замок казалась теперь безрассудной. Соседи делились впечатлениями и опасениями. Кто-то даже чувствовал радиационный фон, испускаемый каменной стеной. «Заперто, и слава богу... Оно и к лучшему... Не буди лихо» - зашелестело тут и там. И в тот момент, когда общественное мнение склонялось к тому, что неплохо бы разойтись по домам и пес с ним, с этим замком, тяжелый подвесной мост с грохотом обрушился на землю, подмяв пару молодых елей. Земля под ногами содрогнулась. В небо с громким карканьем взвилась воронья стая. Проход приглашающе дыхнул сыростью и тленом. Люди попятились, поддавшись безотчетному страху перед его темным шипастым зевом. - Вроде проблема разрешилась, - послышался неуверенный голос. – Поглядим, что внутри? Желающих набралось не так чтобы много. Костяк добровольцев состоял из дачниц, еще в прошлом тысячелетии вышедших из возраста невест. Пара говорливых деревенских мужичков вызвалась составить им компанию. К группе смельчаков неожиданно присоединилась баба Нюра, бывшая доярка, ударница, ветеран труда. - Жизнь прожила, а нигде, кроме Перми не бывала. Ничего, почитай, не видела. Хоть одним глазком поглядеть, как в Европе живут, раз уж Европа сама к нам в деревню пожаловала, - смущенно объяснила она свой порыв. Но мечте бабы Нюры не суждено было сбыться. Замок не принял делегатов. Дойдя до ворот, они уперлись в незримую стену. Преграда не пропустила внутрь. Неожиданное препятствие раззадорило односельчан. Недавний страх сменился азартом. Люди по очереди пытались одолеть сопротивление замка. В результате выяснилось, что капризный самострой рад видеть в своих стенах молодых, не обремененных узами брака мужчин. Причем сожительство, галантно прозванное в народе гражданским браком, он препятствием не считал. Остальными жителями деревни, включая женщин всех возрастов и семейных статусов, замок побрезговал. Всего насчиталось пять везунчиков: Димка – девятнадцатилетний безработный балбес, бегавший от военкомата, Мишаня – Димкин приятель и ровесник, разнорабочий на ферме, Илья – ветеринар двадцати семи лет, Сергей Владимирович (обычно он так и представлялся, протягивая для пожатия руку) – недавно отметивший тридцатилетний юбилей и давно проживавший в гражданском браке учитель географии и Ваня – двадцатипятилетний племянник Степаныча, городской житель, приехавший провести пару дней на лоне увядающей природы. Холостяки, подбадривая друг друга шутками, торопливо миновали зияющую пасть крепостных ворот, над которой опасно скалились проржавелые зубья решетки. Двор устилали неровные, грубо подогнанные каменные плиты, в стыках которых уныло проглядывала пожухлая и почерневшая от ночных заморозков трава. Сырой и стылый осенний воздух пах гарью, но запах этот доносился со стороны деревни, где жгли на свалке мусор. Гости вертели головами, рассматривая внутреннюю часть стены, тяжеловесные башни барбакана и покосившиеся от времени деревянные хозяйственные постройки. Не сговариваясь, мужчины направились к основательному сооружению, в котором, по общему мнению, должен был проживать владелец замка с семейством. Темное из-за скудного освещения здание казалось заброшенным. Не раздавалось привычных для жилого помещения звуков, не витало тех запахов, которые обычно пропитывают обжитой дом, каким бы большим он ни был. В доме давно не топили, и внутри холод досаждал сильнее, чем на улице. Когда глаза привыкли к полумраку, мужчины смогли разглядеть изморозь, тонким панцирем покрывавшую каменные стены. Висевшие кое-где гобелены почернели от сырости и времени, рассмотреть, что на них изображено, было невозможно. - Мрачновато как-то, - озвучил общее впечатление Сергей Владимирович. Он старался говорить как можно тише, словно опасался, что громкий звук разбудит древнее зло, дремлющее в старых стенах. Но не все разделяли его страхи. - Есть кто живой?! – дурным голосом заорал Димка. - Живой... Вой... Ой... - откликнулись коридоры покинутого дома. На Димку зашикали, а Мишаня не поскупился на подзатыльник. Мужчины замерли, ожидая реакции на Димкино сумасбродство, но после того, как смолк протяжный гул эха, воцарилась тишина, нарушаемая лишь деликатным скрипом новых Ваниных кроссовок и сдавленным покашливанием Сергея Владимировича. - Может, пройдемся, осмотримся? – предложил Илья. – Давайте разделимся на две группы. На этих словах он осекся. Предложение разделиться запоздало. Пока Ваня, Илья и Сергей Владимирович крутили головами, оглядывая незнакомое место, Димка и Мишаня успели испариться. И непонятно было, решили они тайком оторваться от группы или с ними хитро расправился замок. Шумно захлопали истлевшие гобелены, заскрипела входная дверь, заухало жерло камина. - Предлагаю держаться вместе, - дрогнувшим голосом сказал Сергей Владимирович. – По крайней мере, пока парни не найдутся. - Может, лучше того? Обратно, наружу, от греха подальше, - предложил Ваня. - Ребят вначале надо найти, потом можно и наружу, - неуверенно возразил Илья. – И правда, как-то не по себе здесь. Ваня через силу кивнул, соглашаясь с аргументом про ребят и понимая, что любые возражения и вполне весомые доводы будут расценены как малодушие и подлость. Хотя внутренний голос вопил, что надо делать ноги из этого гиблого места. В ответ на Ванины мысли раздался протяжный многоголосый вой, словно замковые стены брала в кольцо огромная стая волков. - Ветер в трубах гуляет, - успокоил себя Ваня, чувствуя, как трясется подбородок. – Ну да что на одном месте стоять? Идем, посмотрим, как в европах живут. В европах, как показалось Ване, жили кучно и небогато. Вроде бы замок такая здоровая махина, а везде понаставлено, понавалено, намусорено. Создавалось впечатление, что хозяева и челядь покидали свое обиталище в спешке. Возможно, их перебили во время осады. Хотя, какая осада в двадцать первом веке? С другой стороны, неизвестно откуда этот замок приблудил и по каким краям его мотало. Может, он к нам прямиком из средневековья вывалился. А то и вовсе из другого мира. Может, и правда, держал там осаду. Но по дороге не попалось ни одного мертвеца или, на худой конец, скелета, из чего следовал простой вывод: обитатели бросили свой дом. Встали и ушли. Непонятно куда, правда. В деревне посторонние не появлялись. Тайна «Марии Целесты», одним словом. Мужчины торопливо поднимались по лестнице, которая очень ненадежно крепилась к стене. Деревянные ступени разного размера, расположенные на разном уровне, местами прогнили и пугающе покрякивали под гнетом человеческой стопы. Перила кое-где развалились, трухлявые столбы и балясины веером топорщились внутрь и наружу, опираться на сохранившиеся поручни было боязно. Забираться выше второго этажа не рискнули, никто не хотел встретить вечер в травматологии или, хуже того, на прозекторском столе. Коридор второго этажа оказался узким, с давяще низким потолком, от чего мужчинам представлялось, что не по коридору они идут, а крадутся гуськом по подземному ходу. И снова вдалеке заулюлюкал, завыл ветер, а может и не ветер вовсе, а волки или еще какая зубастая жуть. Кто знает, не пришел ли замок в чужой мир с собственной фауной. Тяжелые отсыревшие двери открывались с трудом. В промозглых комнатах, судя по вполне достойному убранству принадлежавших домочадцам, пахло погребом. Тусклый свет еле пробивался сквозь щели в стене, которые здесь считались за окна. - Мда, депрессивная атмосферка, - высказался Сергей Владимирович. – Может, они все того... Дружненько наложили на себя руки. Из-за нехватки витамина дэ и от тоски по комфорту. - А трупы куда делись? – задал резонный вопрос Илья. – Ты, это, Сергей Владимирович, не нагнетай, пожалуйста. И без того неуютно как-то. Накаркали. Когда распахнулась четвертая по счету дверь, разведчиков ждал сюрприз. В центре комнаты на укрытом плешивым ковром постаменте стоял гроб. И не какой-нибудь дубовый или ясеневый, а, как и полагается в приличной сказке, самый что ни на есть хрустальный. Его ограненные боковины преломляли свет, проникавший сквозь узкое окно, в котором торчали осколки разноцветного витражного стекла. Мужчины, сохраняя почтительное расстояние, делились предположениями, кого и почему обитатели замка поленились упокоить традиционным способом. Крышка, покрытая толстым слоем пыли и птичьих экскрементов, не позволяла разглядеть останки. Первым безрассудство проявил Илья. Он отважно шагнул навстречу гробу и попытался сдвинуть крышку. - Парни, подсобите! Сергей Владимирович послушно взялся за противоположный край. - Ребята, может, не надо? – пролепетал Ваня. – Кто знает, от чего он скопытился. Ване пришли на ум истории о гробницах фараонов. О проклятье тех гробниц, разграбленных жадными до сенсаций авантюристами. Они искали славы, а нашли ужасающую детскую впечатлительную душу погибель. Ребенком Ваня зачитывался подобными историями с пугливым восторгом, от которого колотилось сердце и проступала испарина на коже. Но одно дело читать о стародавних экспедициях в далекую страну, которая вдруг оказалась удивительно близко и была по карману даже Ваниным родителям, и совсем другое – собственными руками рыть себе могилу. Ребята справились без него. - Глянь-ка, баба! – ахнул Илья. – Ты смотри, как живая! - Может это статуя или манекен? – предположил Сергей Владимирович. Илья приложил пальцы к запястью предполагаемого манекена. - Надо же, пульс есть! Живая, но в коме. Или это летаргический сон. Ваня понял, что бояться поздно. Проклятье фараонов, если оно и существовало, уже протянуло костлявую пятерню к беззащитной Ваниной шее. Да и любопытство взяло верх. Баба, точнее девица, была хороша. Наверное, большую долю очарования следовало приписать ее облачению, в отличие от обстановки комнаты не тронутому тленом. Платье из зеленого бархата, расшитое по подолу золотой нитью, с опоясывающими корсаж жемчугами говорило о высоком статусе коматозницы. А хороший доход обычно добавляет очков даже обладателю самой заурядной внешности. Впрочем, без платья девица тоже смотрелась бы неплохо. Длинные рыжие пряди кольцами разметались по шелковой подушке, высокий лоб был безмятежен, нежные щеки цвели персиковым румянцем, аккуратный носик украшала едва заметная горбинка, сочные манящие губы выпрашивали поцелуй. «Поцелуй, Ваня» - зашептал невесть откуда взявшийся вкрадчивый голос. «Один поцелуй и принцесса очнется». «Это совсем не сложно». «Посмотри, как она хороша». «Только представь, какое ждет тебя счастье». Голос, зачаровывая мистическими модуляциями, живописал картины счастливого супружества, и не только его. Ваня оказался вдруг правителем неведомой страны. Он упивался безграничной властью, единолично повелевал судьбами подданных. Он видел себя произносящим вдохновенную речь перед многотысячной армией, уходившей на праведную войну с соседями, а по правую его руку стояла редкой красоты женщина – законная Ванина жена, приветливая и угодливая, послушная мужниной воле. Та, что сейчас безмятежно покоилась в хрустальном гробу. Впервые в жизни Ваня ловил настолько качественные глюки. Он готов был поддаться соблазну и уже оторвал от пола ногу, чтобы шагнуть к гробу и припасть, так сказать, поцелуем к устам сахарным, но здравый смысл ледяной крещенской водой окатил разомлевшее сознание, смывая морок. Принцесса-то проснется, сомнений нет. Не зря же они, претенденты на семейное счастье, оказались здесь. Вот только счастье это представлялось сомнительным. Шел от него какой-то подозрительный душок. Возникал закономерный, требующий разъяснения вопрос: с чего вдруг замок уперся за тридевять земель от фундамента? Почему девица не глянулась кавалерам по месту прописки? Может, она дефективная? Или характер у нее паршивый настолько, что замку пришлось мотать не только в другую страну, но и в другое время, где о ней или знать не знают, или давно позабыли. - Да нахрен она мне сдалась, твоя принцесса! – озвучил Ванины сомнения Илья и замахал перед лицом ладонями, разгоняя незримых советчиков. – Обычная баба, только с гонором. Какая от нее польза? И куда я ее дену? Где мы с ней жить-то будем? Не в этом же памятнике архитектуры! И на что жить? Доход у меня скромный, а она, поди, привыкла ни в чем себе не отказывать. Да и работать у нас вряд ли сможет, даже если захочет. Куда ее без образования и документов возьмут? Нет уж, спасибо, мне такой чести не надо. - Простите, уважаемые голоса, но я тоже не могу, - развел руками Сергей Владимирович. – Даже не уговаривайте. Я почти женатый человек. У меня дети есть. Если не верите, могу паспорт предъявить. Ваня еще раз взглянул на спящую деву и помотал головой. Мысль привести принцессу в родительскую двушку вызывала отторжение. С одной стороны, перед девушкой неудобно, с другой – что мама скажет? Голоса утихли. Но тишина держалась недолго. Вдалеке раздался грохот, сопровождаемый пронзительным нечеловеческим воплем, в одной ноте которого слились ужас, боль и обреченность. Мужчины бросились на звук. Оказалось, лестница не выдержала нагрузки и пролет между вторым и третьим этажом обрушился на пол. Там же, на полу, среди деревянных обломков, хватаясь за отбитые бока, постанывал Димка. Вокруг него суетился Мишаня. - Сильно поломался? – спросил Илья, осторожно спускаясь по ступеням. За ним след в след, держась за стену, шли остальные разведчики. Илья – единственный из всей компании был причастен к медицине. Несмотря на то, что диплом давал ему право лечить только животных, Илья привык оказывать посильную помощь жителям деревни, которых такие нюансы мало беспокоили. - Да нет, придуряется, - успокоил Мишаня после того, как подергал Димку за ногу, проверяя насколько надежно она прикручена к телу. – Мы почти спустились, когда верхний этаж того... Димка струхнул, прыгнул раньше времени, вот и растянулся на полу. Больше с перепугу заблажил. Мишаня протянул приятелю руку, помогая подняться. Димка встал и принялся отряхивать штаны странным образом побрякивая и позванивая при движениях. Ваня заметил, что стройные до прихода в замок парни как-то удивительно округлились в районе живота и талии. При этом внезапно образовавшийся лишний вес выпирал неровными буграми, в которых угадывались очертания различной кухонной утвари. Из карманов у парней торчали ручки то ли ложек, то ли вилок цветом напоминавшие серебро. Поздно вечером, когда деревня утихомирилась, Ваня сидел на дядиной кухне и рассматривал свое отражение в черном проеме незашторенного окна. Голову двойника венчала золотая корона. Хоть Ваня и понимал, что на самом деле в стекле отражается свет от лампы, он не мог удержаться и принимал разные величавые позы и нравился сам себе. Ваня долго не мог уснуть, а когда сон все-таки сморил его, он видел, как ему бьют поклоны вельможи. Перед ним изящно сгибались в реверансах придворные дамы. Он ловил их влажные, полные истомы и обещания неземных наслаждений взгляды. Где-то на периферии сознания мелькал дивный рыжеволосый образ. Ваня вернулся в город, но тревожные сны не оставляли его. Мысли о спящей красавице и прилагающемуся к ней профиту не отпускали даже на работе. Чтобы как-то отвлечься Ваня ударился в загул. Первый же визит в ночной клуб принес неожиданный улов. Ваня познакомился с Машей, да так удачно, что на третий день она пришла к нему с вещами. Ванина мама на пополнение семейства отреагировала на удивление спокойно. Выделила молодым полку в холодильнике со словами, что раз у Вани хватило наглости привести в дом постороннюю женщину, пусть сам ее кормит, и себя заодно, а она не нанималась их обслуживать. Смирная первую пару недель Маша стала нашептывать Ване, что неплохо бы поменяться с родителями комнатами, мол, Ванина совсем маленькая, вдвоем не развернуться, а родители свое пожили, теперь пусть дадут пожить молодым, а то подруг пригласить некуда. - Нет, вы только гляньте что делается-то! – взорвалась от первого же намека на смену локации мама. – Завелась в доме снохуя, дустом не вытравишь! Если тебе что-то не нравится, милости прошу отсюда. Родители заждались, наверное. Все глаза у окна проглядели. Маша насупилась и притихла, но в квартире стало неспокойно. Желая отдохнуть от позиционной войны, которая превратила некогда дружную семью в два противоборствующих лагеря, Ваня собрался на выходные к Степанычу. Батя, которого в обычное время не сдвинешь с дивана, вызвался составить компанию. В женские дела он благоразумно не вмешивался, ему в общем-то без разницы было в какой комнате на диване лежать, но женщины то и дело приглашали его на приватный разговор, пытаясь заполучить в союзники. От этого он в собственном доме чувствовал себя неуютно. У Степаныча же оказалось по-холостяцки спокойно. Пока батя общался с братом, Ваня наведался в замок. За время его отсутствия там произошли глобальные изменения: замок обнесли подчистую, оставив лишь каменные стены. Уволокли не только изъеденные плесенью гобелены, представлявшие разве что научную ценность, но и растащили всякий хлам в надежде приспособить в хозяйстве. Старая лестница окончательно развалилась. Ее заменила приставная – две длинные палки с прибитыми перекладинами. По ней, иззанозив ладони, Ваня вскарабкался на второй этаж. Перемена, произошедшая с комнатой принцессы, резанула по сердцу. Прежняя обстановка, включая хрустальный гроб, исчезла бесследно. Принцесса лежала на засаленном продранном диване, из которого опасно выпирали металлические пружины и от которого отчетливо несло кошачьими метками. Видимо, гробокрадам совесть не позволила положить спящую девушку на промороженный пол, и они взамен прежнего, драгоценного, притащили со свалки другое ложе, неоднократно бывшее в употреблении. Шелковую подушечку увели вместе с гробом, и теперь девичья голова покоилась на свернутой старой спецовке, рваный рукав которой свешивался с дивана. Наряд принцессы тоже изменился. Бархатное платье испарилось, повторив судьбу прочего замкового имущества. Поверх тонкой белоснежной рубашки на принцессу натянули синий, не по размеру халат, который обычно носят уборщицы. Несмотря на ужасающие перемены принцесса по-прежнему поражала красотой, от которой замирало дыхание. Ване пришла на ум мудрая фраза про то, что не место красит человека, а как раз наоборот. Это был именно тот случай. Уже на выходе из замка его прошило холодом от мысли, что красотой принцессы могли воспользоваться не слишком порядочные индивиды. Сама она по причине вынужденной неподвижности отпор дать не могла. Защитить ее было некому. Снова тяжелые думы и мрачные предчувствия терзали Ваню. Ночью он ворочался без сна, укоряя себя за малодушие. Разыгравшееся воображение рисовало картины одну страшнее другой. Он не раз порывался вернуться в замок и пробудить его хозяйку к жизни. А с Машей как-нибудь объяснится, думал он, с содроганием представляя будущую драму. Маша была девушкой бронебойной, готовой бороться за женское счастье до последней капли крови. Не своей, правда, а Ваниной. Обычно утреннее Машино лицо - по утрам у нее было скверное настроение - заставляло его менять принятое ночью решение. Скоро Ванины муки прекратились. Из новостей он узнал, что власти (местные ли, краевые или федеральные, Ваня в этом не сильно разбирался) взяли замок под контроль и посторонних внутрь не пускали. Его под защитой Росгвардии исследовали ученые. Теперь Ваня лишился выбора и мог спать спокойно. Информацию о замке засекретили, но она окольными путями просачивалась в социальные сети. Однако ни в одном из постов, посвященных Уральской аномалии, не появилось ни слова о том, что подразделение ОМОНа направилось проверить подземный ход, да там и сгинуло. Лишь на исходе зимы объявился один из пропавших бойцов - командир взвода. Одетого не по моде омоновца поначалу приняли за ролевика, которые дневали и ночевали у замковых стен. Свои же росгвардейцы собирались попинать его маленько, для острастки, и выпроводить на воздух, но комвзвода твердой рукой, не вынимая ни меча, ни кинжала, раскидал самых ретивых, а когда в ходе битвы возникла пауза, исхитрился вытащить из голенища высокого сапога служебное удостоверение. После этого возвращенца доставили куда следует. - Докладывайте, лейтенант Орлов, - усталым голосом велел полковник, которому после пропажи взвода высокое руководство натрясло молотого перца в подштанники. - Слушаюсь, ваша светлость, - по-военному коротко кивнул командир сгинувшего взвода. - Штааа? - Простите, ваше сиятельство! - Тебя там по голове что ли били, Орлов?! – багровея взвыло «сиятельство». - Ваша милость... - В дурку захотел?! - Никак нет, товарищ полковник. Прошу меня извинить. Растерялся немного. Готов докладывать. Лейтенант Орлов обстоятельно доложил о происшествии. С его слов выходило, что старый замок привязан к своему прежнему месту обитания подземным ходом, как привязан пуповиной к матери не рожденный еще младенец. Подземный ход вел в средневековую Хранцию. «Может, во Францию?». «Никак нет, ваше сия... товарищ полковник, в Хранцию. Так там называется эта страна». Злополучное строение, со слов комвзвода, в Хранции и окрестностях давно примелькалось. Утомившись стоять на одном месте, оно время от времени совершало променад. С единственной целью – найти того, кто поцелуем разбудит хозяйку. Эту замковую причуду хорошо изучила правящая династия – дальние родственники коматозной принцессы, которым пробуждение законной наследницы престола было совсем ни к чему. Злонамеренных вредное здание внутрь не пускало, поэтому король, отчаявшись извести конкурентку, издал указ о том, что любому преступившему ворота замка голову с плеч. Количество желающих разбудить красавицу в родном ее королевстве сошло на нет. Правители соседних держав успели породниться с новой династией Хранции и, по понятным причинам, издали указы аналогичного содержания. Что до взвода ОМОНа, попавшего на территорию условно враждебного государства, то его история оказалась куда более воодушевляющей. Выучка и смекалка бойцов не осталась незамеченной и им нашли достойное применение. А заодно и достойное вознаграждение. Попаданцам пожаловали титулы и земельные наделы с зарекомендовавшими себя с лучшей стороны крепостями, не склонными под настроение срываться с насиженных мест. Бойцам благоволили прекрасноликие не порченные феминизмом девы, безропотно подчинялась челядь и доверенные королем дружины, да и пиво местного производства было куда лучше отечественного. Одним словом, кроме комвзвода никто не выразил желания вернуться на родину. - А ты кто у нас теперь по званию будешь, Орлов? - Граф, ваше сия... товарищ полковник. - Кхм. Так ты, выходит, сам «ваше сиятельство». Что же ты тогда, граф Орлов, сияшкаешь без остановки? - По старой привычке, - потупившись ответил граф, простой, в сущности, парень, еще не привыкший к дворянскому чину. – Пока местное руководство разобралось в нашей профпригодности, в холопах ходили. А там не больно-то поерепенишься. Сразу управу найдут. Доклад с грифом «секретно» сдали куда полагается. Сам комвзвода пропал через несколько дней, оставив пропитанную горечью записку, которая начиналась с обращения «Милостивый государь товарищ полковник» и заканчивалась торжественным «С глубочайшим почтением имею честь быть вашим покорнейшим слугой. Граф Орлов». Из записки следовало, что в Хранции графу живется привольнее, чем на исторической родине. Что начальство ценит его заслуги и всячески способствует развитию его перспектив, даже на титул и замок не поскупилось, а здесь его который год не повышают в звании и денежном довольствии. И вернулся комвзвода в родной мир лишь для того, чтобы доложить о провале операции, а заодно забрать в Хранцию невесту, которая, поддавшись соблазну сделаться аристократкой, последовала за женихом, оставив на родине два потребительских кредита: на айфон и шубу. Айфон и шуба исчезли из нашего мира вместе с будущей графиней Орловой. - Дались им эти замки! – нервно рыкнул полковник, ознакомившись с прощальным рапортом лейтенанта. Архитектурному сооружению, непривычному для российских просторов, меж тем быстро нашли применение. Губернатор края не первый день получал заманчивые предложения местных предпринимателей. Рассудив, что в ситуации временной неопределенности следует действовать стремительно, пока московские дельцы не подмяли сказочный самострой под себя, организовал тендер и вскоре замковую стену украшали вывески и рекламные баннеры известных брендов. В барбакане установили банкоматы, донжон реконструировали под бизнес-центр, в жилых помещениях разместили магазины. Опасный проход в неведомую Хранцию словно ядерный саркофаг залили бетоном. Проделать все это удалось лишь благодаря тому, что коматозную принцессу вывезли из замка. Эвакуировать девицу пришлось вертолетом по причине того, что выносу тела наземным путем замок категорически препятствовал, подстраивая разнообразные каверзы. Лишившись же владелицы, он какое-то время похлопал дверями, погремел цепями, повыл дымоходами, да и угомонился. Из короткой новостной сводки Ваня узнал, что спящая красавица стала музейным экспонатом. Ее, накрытую колпаком из пуленепробиваемого стекла, разместили в московском музее изобразительных искусств имени Пушкина в одном зале с мумией. Правда от мумии принцесса отличалась роскошным убранством старославянского кроя. И зачем-то на голову ей нахлобучили кокошник. Решение поместить живого человека в музей вызвало нешуточный общественный резонанс. Гремели правозащитники, плевали ядом блогеры, вводили очередные санкции западные партнеры. Информационная волна взъярилась, поднялась угрожающим валом, но так и схлынула, благо других поводов для обсуждения было более чем достаточно. Довольно скоро о принцессе забыли. И только Ваня иной раз, дождавшись, когда Маша уснет, пролистывал в телефоне фотографии. «Ну а что я мог сделать? – успокаивал он себя, глядя на увешанную аппаратурой бронебойную капсулу и девичье тело внутри нее. - По крайней мере, теперь она в безопасности». Непонятная тоска, в причинах которой Ваня даже не пытался разобраться, бередила его душу. Порой тоска сменялась сладостными мыслями, что ему предлагала жениться самая настоящая принцесса, но он отказал ей в любви. Обсудить на форуме