Инту часто называли цветочком. Но только сегодня, по дороге домой с земляничных полян Дальнебора, она глубоко задумалась — но каким именно цветочком она для них, сельчан Зелëной Долины, представляется?

 

Вот есть простенькие ромашки, пушисто-душистый клеверок, совсем уж солнечно-жëлтые и развесëлые братья-одуванчики да сëстры их — белоликие одуванчики. С причëсками наподобие маленьких гвоздиков, только очень лëгких: улетят "гвоздики" эти, лишь дунь!

А ещë ведь были гордые и загадочные тюльпаны, грациозные нарциссы.

"И кто же из них я? Ну, допустим роза, милая ароматная розушка.... а все вокруг видят меня простой ромашкой-дурашкой. Вот же несправедливость какая!"

 

Одновременно грустно и весело было ей. Может, о розах Инту подумалось из-за той алой кепочки, что хотела дать ей мама Ция в дорогу, на случай дождя. Считалось, что алое зверя отпугивает, ведь на огонь похоже.

Инту ходила в Дальнебор сотни раз; с папой, с мамой, с подружками, а в этот год уже и одна. Обычный ход вещей, всë как надо, по меркам Долины.

Инту было двенадцать, алую кепку она не взяла, и вихры волос еë каштановыми маятникаии качались при ходьбе. Лицо Инту было ромбиком в обрамлении этих волос. Говорили, что у неë от рождения умные глазки, изящно раскосые, а кожа что дорогой фарфор из Города Мастеров. Говорили также, что у неë мило вздëрнутый носик. И жить бы ей в высокотронном дворце принцессой, но это всем девочкам такое говорят в моменты нежности родные и близкие, она знала это от подружек, отчего слегка грустно делалось, ведь получалось очень уж много принцесс на один трон!

Шагала она в своих сапожках, брюках, кофте и просто ждала, пока ноги принесут еë к заветному повороту в Зелëную Долину.

 

И тут ожил ветерок, не просто подул, а ожил, Инта знала от мамы Ции, что есть волшебные в этих местах ветерки, они лишь к волосам прикоснутся и мысли твои прочтут, а в ушко нашепчут либо мудрое и сокровенное, либо гадкое и мерзкое; любят играть ветерки — одному будущее откроют, иному душу в тоску введут.

 

Инте же встретился ветерок-забияка, стал дразнить еë шипя в ухо: "А других девочек ягодками сладкими зовут, а тебя только цветочком!"

— Отстань! — Крикнула Инту и припустила прочь. При беге падали из корзинки земляничины, какие-то под ноги, и она сама того не замечая, топтала их в пыль.

 

Когда Инту устала бежать от волшебного ветерка, присела на придорожный камень, хоть он и выглядел противно-серым, старым и злым, а вовсе не троном золотым, как у прекрасной принцессы Меш Ты, о коей девочки долины рассказывают друг другу небылицы, мечтая занять однажды Золотой Трон.

"Не хватит, не хватит на всех нас тронов" — с ледяной ясностью безысходности думала Инту. И поняла, что судьба многих трономечтательниц — такие вот, противно-серые камни.

"Но я поняла это сейчас. Значит, не потеряла время на бесполезные игры в будущую принцессу... "

 

Отдышавшись, Инту прислушалась. Тихо вокруг, хоть убежала от ветерка. А то издевался бы ещё долго, они приставучие, говорила мама...

И что есть у них свой дом, Утëс Ветров, где они встречаются, полетав по миру или даже мирам, и рассказывают друг другу истории о встреченных ими людях и прочих существах, коим морочили головы..

 

"И одной из ветряных историй теперь стану я" - с непонятной тоской подумала Инта.

А взглянув в корзину, увидела там лишь три последние земляничины, а было почти до краëв! Ох, горько. И труд насмарку, и домой пустая прийдëт.

Папа, которого все давно звали на восточный манер просто И, "папа И", точно будет хмур и невесел.

"Какая же я плохая, и сама не ягодка, а какой-то там цветочек, и что собрала потеряла!"

 

Инта заметила, что думает мыслями, от которых сама и бежала. Теми, что ей внушил хитрый волшебный ветерок.

"Чтож, ты можешь гордится победой надо мной... Там, на том вашем утëсе, где вы собираетесь"

И она заплакала. Три, всего три ягодки осталось от прежнего богатства, разбросанного в беге по дороге.

 

Она пошла дальше. Ближе к дому. Родная Долина была и сейчас совсем близко, но недостижима — за горой, что называли Большим Холмом.

Перелезть его у Инту и в мыслях не было, скользкие тропы у него, а в траве коварные колючки, а то и змеи. Потому вот и приходилось обходить эту гору, чтобы прийти в селение.

Инту шла, шла и шла... Пока не увидела трëх женщин впереди.

 

Они смотрели на неë. Инту забеспокоилась о ягодах корзине. Отобрать могут! Мало ли, разбойницы из Озëрного Пояса. Или из Полесья Заячьих Нор... Земляника!!! Еë ведь уже и нет, кроме трëх ягод. Еë всю дороженька уже забрала. Так сложно принять правду, что даже забыла о ней. Горечь вновь посыпала солью глаза. Но плакать перед этими незнакомками вдвойне плохо.

 

Она вытащила три ягодки и положила их в кармашек, бережно прикрыаая ладошкой. Хоть что-то домой принесëт, может из-за всего трëх этих ягодок, мамин торт будет самым лучшим в Долине!

— Приветствуем, несчастная через минуту! — иронично и громко сказала женщина в цветастом халате и платке, низенькая и полноватая, с круглым, румяным лицом.

"Почему это через минуту я буду несчастной? '

— Здравствуйте, — сдавленным голоском отвечала Инту, — можно мне пройти?

— Нет... — ответила Цветастая весело.

 

— Да, можно, но не пройти, а полететь... — уточнила со сдержанной улыбкой высокая женщина в кожанных одеждах, какие охотники вроде носят, у неë были странно растопврены пальцы на левой руке, а лицо будто тëрли бруском для точки ножей: красноватое, широких черт, с сочными губами. Высокая добавила, — и не вперëд, а вниз.

— Почему? — Осторожно спросила Инту. В ответ молчание.

Среди них была и откровенно лохматая, лишь нос целиком виден глаза и губы частично. Лохматая, да ещë в тëмных одеяниях она, местами на лохматья нищенки-бродяжки похожи те одеяния.

"Это, пожалуй, самая опасная. Дикая ведьма лесная!"

Так Инту определила Лохматую.

 

Она пыталась сообразить, что может противопоставить трëм взрослым женщинам, случись сейчас схватка. Пожалуй, только бег прочь. Отбиваться корзинкой такое себе спасение. Но бежать-то придëтся дальше и дальше от родных мест. На неë нашла нелепая тоска по крыльям, по тому, что она не может перелететь эту гору, или хотя бы троицу, преградившую ей путь.

 

— Что бы ты там не прятала в кармане, золото или серебро, ни одной из нас это не нужно, — заговорила вдруг Лохматая. Инту вздрогнула. Заметили, значит, как ягоды прячет.

— А что же вам от меня нужно?

Лохматая отступила в сторону, жестом приглашая Инту взглянуть, что за спиной стоящих.

Там зиял разлом, провал, взгляд Инту нëсся в чëрную эту дыру и не замечал дна. Справа разлом доходил до подножия Большого Холма, слева — исчезал в прилесках Полесья Заячьих Нор, а впереди край его был еле виден вдали.

 

Инту отступила:

— Что же случилось?

"Мы не знаем, может удар небесного молота, может подземные шестерни пришли в движение, но много тьмы теперь льëтся из этой трещины в мир, и каждой из нас был сон — идти к разлому и стеречь вас всех, потерявших отныне путь в свои земли, предлагая выбор... "

— В каждом из наших краëв найдëтся место для новеньких, теперь-то женщины будут часто бесплодны, — сказала Цветастая.

— Но разве же трещина эта тянеться до края мира? Я могу обойти еë через Полесье и вернуться в родную Долину!

— Наш богоугодный вождь Хаметаи отпустит тебя домой через пять лет, но ты не будешь работать на виноградниках и заниматься тяжëлой работой, наоборот, все будут рады тебе услужить, будут учить премудростям... отношений, и ты сама потом уходить не захочешь, шелка, изысканные вина, знакомства, близкое общение с самим Хаметаи, — льситво ворковала Цветастая.

Резковатый, кашляющий смех Высокой вырвал Инту из гипнотического очарования описанным, шëлково-винным будущим.

 

Высокая грубовато сказала:

— Ну ты поняла, да? Девицей будешь для утех господ, Хаметаи этот их нет-нет, да и зарежет в припадке одну из своих наложниц. А счастлива будешь, да, но и безумна, глупышка! Дурман в еде, воде, всюду! Вот и не захочешь от них уходить. На поводок душу сажают!

 

Инту с ужасом смотрела на Высокую во все глаза не в силах вымолвить слово. Цветастая фыркнула:

— А ты ей что предложишь, рыбацкая дочь! Согнись-разогнись над чисткой рыбы что ваши мужчины ловят?

— У нас и женщины сети закидывают! У нас природа и чистый воздух! Недаром сегодня тот парень выбрал именно наш озëрный пояс, а не вашу жизнь в тумане, школу пажей или что ты там ему впаривала...— возмутилась гневно Высокая, и повернув лицо к Инту мягко добавила, — милая, у нас девушки плавают и рыбачать наравне с мужчинами, уверяю тебя! Пойдëм в мой прекрасный, блестящий озëрами край, да?

— И от холодной воды у неë однажды перестанут сгибаться пальцы, как у тебя вон, а то и вовсе отваляться. Так что лучше ковыряться в рыбьих кишках на чистке от чешуи. Но мужики их всë же предпочитают запах парфюма и манеры, а не рыбьих кишок, вот и гоняют втихаря к нам в дома увеселений.

 

Лохматая тихо сказала, но еë услышали все:

— Всë одно — чужбина. Пока не возвысишься над собой, прежней...

— А вы что предлагаете? — Инту спросила Лохматую.

— То, что сейчас за моей спиной. Холм.

— Холм?

— Да, Инту, холм.

— Вы знаете моë имя?!

 

Цветастая заголосила:

— Не слушай еë, она сумашедшая ведьма.

Следом и Высокая запричитала:

— Упадëшь, убьëшься, лучше уж рыбка, рыбка!

 

Инту спросила Лохматую:

— Откуда знаете моë имя?

— В селении все так называют девочку, что ушла за земляникой.

— Вы были в селении?

— Я умею покорять холм. Умею спускаться с него. Но это не значит, что тебе станет сильно легче одолеть его. Я просто поведу тебя по самой безопасной тропе наверх.И знай, ты можешь упасть и разбиться. Да, многие так почему-то и сделали, чья-то кость обязательно хрустнет под твоим сапожком у подножия этого исполина, холма, как вы все зовëте его..

— Я согласна! Иду! Не надо лишних слов, тëтенька!

— Меня зовут Жытта или Жытуха. И, признаюсь, я ведьма.

Неодобрительно загудели соперницы в борьбе за людей: "У-у, Жытуха душу увела... "

 

И они пошли к Холму. И потом по склизким тропам того. Инту падала коленями в грязь, локтями в грязь, лицом... Поднималась, спотыкаюсь, рычала, ползла. Потом пошла травка, Инту выглядела ожившие мертвецов в могильной погосте. Жытуха же шла спокойно, ритмично меняя шагами пространство, будто ничего не весила, была мираж пустоты.

И ещë, она молчала и не оборачивплась на свою спутницу. Инта чувствовала нечто сумеречное по отношению к Жытуха, отнюдь не светлое... Не понимала смысла молчания и сути способностей своей проводницы.

На привале Жытта дала Инту кушать горькие травы. Очень горькие, аж слëзы на глазах. А ягодки чудом сохранились в кармашке за этот сложный такой день. При мысли об их сладости, Инту зажмурилась и слëзы потекли у неë из глаз. Нет, она не сьест их!

Ведьма спросила, почему Инту плачет и та солгала:

— Тьфу, горечь, ы.

Ведь плакала она от невозможности сладкого, а не от горечи...

Жытуха веско сказала:

— Без горького тут нельзя. Но это даëт силы.

 

На утро всë тело у Инту болело и вставать не хотелось.

Но увидев спину Жытухи, что удалялась прочь, в заросли травы, Инту мгновенно вскочила, просто забыв о всякой боли в теле и последовала за своей загадочной проводницей, которая за ночь вроде как сменила наряд и прически...

Скользнув рукой в кармашек брюк, Инту порадовалась целости ягод. Еле догнав Жытту, чуть не накричала на ту, ведь ей без Жытухи тут верная смерть на Холме, трава-то уже по горло, куда идти неясно... Но девочка лишь стиснула зубы и кулачки, молча терпя выходку ведьмы.

"Может, Жытуха внутри просто заведëнная кукла, раз шаги еë так точны, как у маятника часов на стене... "

Эта мысль испугала еë.

Если ей путь чертит бездушная кукла, то она здесь просто одна!

"Но сердце ведь тоже лишь маятник, у каждого свои часы груди... "

 

Инту вся ободралась о колючки в траве, на первые кровяные полоски накладывались вторые, их вдруг перечëркивали наискось третьи.

Она не плакала лишь потому, что знала: здесь и теперь это просто бесполезно, слëзы вытянут из тела последнюю влагу...

 

А когда им встретится источник, она не знала. Может и никогда! В кармашке же она нежно сжимала три последние земляничины, не хотела ни в жизнь испортить их. Иначе и всë еë прошлое станет иным, почти чужим, ягоды оттуда и они хранят его. А прошлое часто становилось словно бы щитом для души. Шлемом для головы. Шпагой в руке.

 

Инту становилась всë оборваней и ободраней.

Ведьма Жытуха, наоборот: всë краше, сильнее, шла гордо, несмотря под ноги, колючки враз вяли при касании об еë ноги,. Даже причëска ведьмы стала пышнее, Инту же шаталась от усталости и откровенно ненавидела Жытуху... и свою слабость, саму эту ненависть, и грязь на себе, местами уже и кожи-то не разглядеть,.

Шли, шли...

Жытуха уже была похожа просто на принцессу Меш Ту, какой Меш Ту часто рисовало воображение Инту ранее, в солнечно-дремотных буднях Долины.

И горячка ненависти к Жытухе спадала у Инту - разве можно ненавидеть Меш Ту; нарубить кубики воздуха; наколоть облако на иголку; сон на вилку? Нет.

 

Близилась ночь и тени гнездились повсюду.Сделали привал.

- Ты очень устала, Инту. Сьешь хоть одну ягодку.

- Нет. Они нить...

- Но ты не сможешь идти тогда дальше. Сейчас ты похожа на увядший цветок, Инта.

- Буду идти, пока держусь на ногах. Потом, всë. Иду, пока ходится! - с новой для себя уверенностью в душе и твëрдостью в голосе сказала Инту.

Ведьма в ответ промолчала. Еë улыбки в сумерках девочка не разглядела.

 

С неба вдруг сорвались три звëздочки, прочертили свой путь искорками и стали виться у Инты над головой, будто отблески короны. Сама Инта не знала об этом, она уже крепко спала на траве, словно весь мир отныне стал еë комнатой в отчем доме.

 

На утро солнце ослепительным бриллиантом горело в облаках, а роса охлаждала раны. Спать просто невозможно.

Жытуха была уже на ногах - сильная, красивая, мудрая; дала Инту съедобных стебельков. Горечь их казалась теперь почему-то сладостью.

- Спасибо, - сказала Инта.

 

Пора снова в путь. Вокруг покатый склон Большого Холма, высокая трава и в ней - коварные, низкие кусты с колючкаии.

 

Инта ещë вчера заметила, что идти ей легче вообще не думая о себе, а наблюдая за бабочками, а когда те не порхают поблизости, высматривать жучков на травинках. Ну или просто пытаться услышать стук своего сердца. Тогда само время словно сжималось, можно было пройти милю словно за миг, в полусне....

 

Но вдруг что-то изменилось, ногам стало легче, ветер подул - Инту огляделась и поняла, что они идут по плато, значит, впереди теперь только спуск... Жытуха шла чуть впереди, правее.

 

"На вершине, а такая слепая..." - заплескался в еë волосах ветерок, растрëпывая их.

Жытуха резко обернулась:

- Отстань от неë, не твоя забота!

Ветерок мгновенно стих. Инту подумала - "И зачем она так на него, что мне ныне эти ветерки в голове, там они парусов не найдут... "

- Затем, - ответила ей ведьма, хотя Инта не произнесла вслух ни слова, - нечего им с нами путаться, даже если запутать уже не могут.

 

На удивлëнный взгляд Инты, ведьма пожала плечами, сказав: 'Здесь правила меняются, но я твои мысли услышала, потому что долго шли вместе. Это даже не волшебство. "

Скоро они стояли у края плато, внизу зеленела родная Долина. Сердце кольнуло, дыхание перехватило. Сколько же им спускаться до низа Большого Холма?! А ей так хочется быть сейчас уже там, со своими людьми!

"И будешь, если захочешь, теперь тебе подчинено многое."

- Хм. Ну если только ты дашь мне крылья....

 

"Просто возьми горизонт за руку!"

Когда Жытуха ответила это - на еë месте была уже пустота.

- Ты бросаешь меня? - с неожиданным для себя страхом крикнула Инту.

"Нет, просто мы настолько теперь похожи, что не отличимы друг от друга, как вода от воды."

 

Но она же высокая, красивая как принцесса грëз Меш Та, а я ободраная, грязная....

 

"И у моря бывают приливы и отливы, и солнце у края зари лишь хиленький свет..."

 

Но что с ягодками, почему они такие твëрдые, аж пальцы жмут! Я испортила их? Всë зря?

 

"Они затвердели от решительности твоей, Инту! И не просто затвердели, за эти алмазы ты теперь сможешь купить целое поле ягод. Помни, во что может превратиться обычная земляника... "

 

Это точно какое-то волшебство. Но взять за руку горизонт, хм. Разве не большее волшебство...

 

Инту закрыла крепко-крепко глаза, зашептав нечто из глубины души идущее. Там дом, мама Ция, лечебные источники, всë бесконечно знакомое и доброе.

Стань гора камешком, чем и являешься, по сути!

 

Она резко открыла глаза и ни о чëм больше не думая, взяла за руку горизонт и через шаг стояла уже у ворот родного дома. Здесь по прежнему пахло деревом изб, полевыми цветами,

 

- Инту, Инту вернулась, - закричали откуда-то издали давно ею не слышимые, но никогда не забываемые голоса соседских друзей-непосед.

 

Двери дома распахнулись, на пороге стоял папа И. Неподвижной статуей стоял он недолго. Усатый, в холщовой рубахе и белом фартуке, он всплеснул руками:

- Ты!

- Я.

- А мы уж думали... Волки задрали.

- Нет. Ягод вот нет с собою только.

- Да какие ягоды, заходи, что ты стоишь там! Ция! Она вернулась!

 

Из-за плеча папы И показалось почти уже и немолодое, усталое лицо матери, но увидев дочь, оно стало больше, чем просто молодым, но откровенно счастливым...

- Пойдëм сейчас же к источникам и смоем с тебя грязь и кровь, а отец принесëт еды тебе прямо туда...

- Хорошо, мам.

- Идите, я принесу, принесу...

 

Инту, И, Ция всегда хорошо ладили меж собой, словно рифмы одного стиха.