- По тропкам Ларедо бродил я без боя,

Плутал и петлял целый день по весне,

Как вдруг повстречал молодого ковбоя,

И саван на нем был белее, чем снег...

- Заткнись, старый черт, – рявкнул Нейт. – Беду накличешь.

Дряхлый Джо сжал струны потертого банджо. За домом прокатился рокот – точно с горы сорвались камни. То дикие лошади, давеча пойманные зятем Джо Нейтом, метались по загону. Нейт собирался объездить их, а затем продавать. Но парочку наверняка оставит, чтобы блеснуть на родео в округе Йеллоустоун, штат Монтана. Джо подобное трюкачество не одобрял. Настоящие наездники – не клоуны из цирка. В годы его юности за такое фиглярство старики хорошенько бы всыпали пижону хлыстом.

Теперь и сам Джо стал стариком. И в тоскливом 1933-м он казался безнадежным пережитком прошлого. Со своими древними ковбойскими балладами, выцветшими чапсами и верным шестизарядным кольтом, в полтора раза старше этого придурка Нейта. Джо едва исполнилось двадцать, когда полвека назад он стащил его с трупа одного техасского рейнджера. В те времена он был обычным бродягой, знай себе таскался по городам и весям от Эль Пасо до Доусона. Ловил бобров в верховьях Миссури. Промывал песок на Юконе. Накачивал индейцев кукурузным виски и обменивал дешевые дамские побрякушки на бизоньи шкуры, пропахшие дымом далеких костров.

Но однажды в компании охотников за головами Джо отправился в погоню за преступником по прозвищу Везунчик Сэм. Рейнджер был одним из них. Он стоял на страже, когда душной луизианской ночью Везунчик бесшумной тенью нагрянул с болот. Рейнджер рухнул с разрубленной шеей. Другие охотники даже проснуться не успели. Зазубренное мачете погрузило их в бессрочные грезы. Джо, правда, пробудился – последний из убитых в судороге дернул рукой и задел его по лицу. Но при виде перепачканного кровью Везунчика он не растерялся. Сказал, что и сам был пленником: наутро его, дескать, собирались повесить за конокрадство. Везунчик поверил. И пригласил присоединиться к нему.

Недолго думая, Джо содрал с тела рейнджера кожаный ремень с кобурой и стал счастливым обладателем блестящего армейского кольта выпуска 1875 года. По вечерам рейнджер тщательно драил его промасленной тряпкой в малиновых лучах заходящего солнца. Теперь эта почетная обязанность перешла к Джо. Везунчик первым делом показал ему, как на скаку прошивать пулей кролика, а затем обучил и прочим полезным вещам. Плести веревки из воловьей кожи, мастерить из тиса и бизоньих сухожилий лук не хуже индейского, подмешивать карты в покере. Еще Везунчик познакомил Джо с членами банды, с которой тот и ограбил свой первый банк. А потом – второй, третий, четвертый...

Хмурый мексиканец Алехандро чересчур налегал на текилу, зато ловко управлялся с метательными ножами. Индейцу Ястребиному Когтю не было равных в стрельбе из лука. За провиант и лекарства отвечал пожилой негр с экзотическим именем Карузо. А правой рукой Везунчика оказался седовласый джентльмен Хромой Хэнк, потерявший два пальца на Гражданской войне, но без промаха бивший из винчестера образца 1866-го.

Разношерстная, в общем, шайка подобралась. И одним осенним днем эти молодчики решили провернуть крупное дело: обчистить дилижанс, который вез с Клондайка в Мексику партию золотых слитков. Некий англичанин обогатился на приисках и намеревался осесть в асьенде близ Мехико, плюя в потолок, покуривая трубочку и не заботясь более о завтрашнем дне. Путь дилижанса пролегал через городок Ларедо в Техасе. Везунчик узнал об этом от доверенного лица, работавшего в почтовой компании.

Грабители прибыли на место заранее. План выстроили безупречный, продуманный до мелочей. С тремя запасными вариантами. Но в детали его вдаваться нет смысла, поскольку все равно дело пошло наперекосяк. Причем самым глупым образом. Накануне ограбления Везунчик отправился в салун – поглазеть на местную певичку, перекинуться в кости да пропустить стаканчик. И взбрело ж ему в голову приударить за девицей, разносившей по залу бурбон. Она все подливала и подливала Везунчику, а денежки брала через раз.

Бандит быстро нагрузился. Девица предложила ему принять ванну, и он покорно позволил увести себя на второй этаж. Сидевший в баре Алехандро наблюдал за передвижениями главаря краем глаза, точно в полусне. Текила совсем затмила его разум. Но мексиканец мигом протрезвел, когда наверху сухо щелкнул пистолетный выстрел. А в салуне откуда ни возьмись объявился десяток мужчин с жестяными звездочками на груди.

И вот как оно вышло. Расслабившись в горячей ванне, Везунчик ослабил и бдительность. Пока девица намыливала его в укромных местах, он сдуру брякнул: почему бы ей не уехать с ним? Ведь завтра он разбогатеет. Она тоже может разбогатеть, если бросит никчемную работенку и станет его спутницей. И как же это, интересно, ему удастся? Таков был ее резонный вопрос. На что Везунчик, приближавшийся к пику блаженства, и вывалил свои намерения насчет дилижанса.

Рука дамочки молниеносно выскользнула из теплой воды и метнулась в складки платья. А в следующую секунду из них выглянул крошечный, но вполне смертоносный револьвер. Предупредительный выстрел в потолок подтвердил серьезность намерений его хозяйки. Дамочка оказалась из тех, кого принято именовать агентами под прикрытием. И чистосердечного признания Везунчика хватало, чтобы привлечь его к ответственности за несовершенное злодеяние и прегрешения прошлых лет.

Стуча тяжелыми сапогами, в салун вошел шериф. Чуть позже Алехандро сбивчиво рассказывал товарищам, что лицо его было поистине жутким. Густо заросло всклокоченной бородой, чернущей, словно сажа. В глазах клубился дым. В дыму сверкали угли. Испепеляющая ярость затаилась в них. И дьявольская ненависть.

- Давненько я за тобой гонялся, – процедил шериф. Везунчик в чем мать родила спускался на лестнице под надежной охраной. А ствол у него имелся лишь тот, что уныло болтался между ног. – И гонялся бы еще дольше, если бы не твоя алчность. Но никакого дилижанса не существует. А своим шестеркам надо было больше платить – тогда они бы не направили тебя по ложному следу. Слушайте все! Властью, данной мне штатом Техас, за разбой, убийство, мошенничество и прочие преступления против Бога и человека я, шериф Том Остин, приговариваю Везунчика Сэма Левинсона к смертной казни. Приговор будет приведен в исполнение лично мной. Сегодня в полночь без отлагательств.

- В полночь? – переспросил Хромой Хэнк, когда Алехандро закончил. – К чему такая спешка?

А шел, между тем, девятый час вечера.

- Белые часто спешат, – изрек Ястребиный Коготь и потеребил висевший на шее медальон с высушенной лапкой ястреба. В честь нее-то он и получил свое прозвище – этого ястреба подбил на охоте его сын. Которого на следующий день зарезали индейцы из враждебного племени во время налета на становище Ястребиного Когтя.

- Не в этом случае, – отозвался Хромой Хэнк. – Ночью толпу не собрать. А казнь – ее же всегда напоказ устраивают. В назидание другим. И шериф это знает.

- Сводит счеты, должно быть, – вставил Карузо.

Все покивали и согласились с утверждением негра. А заодно постановили, что бросать Везунчика нельзя. Он бы наверняка пришел на выручку любому из них. Поскольку Алехандро все видели в салуне, в Ларедо наведался Джо. Остальные ожидали его в рощице неподалеку. Лошадей покормили, оружие привели в боевую готовность. Чего-чего, а этого добра хватало. Даже динамит был. Хотя пускать его в ход Везунчик не планировал без экстренной нужды. Что ж, теперь нужда появилась.

Вскоре Джо вернулся и сообщил невероятную весть. Кроме Шерифа, Везунчика больше никто не охранял. Прочие законники разбрелись кто куда. Везунчика швырнули в камеру, и Шериф просто сидел возле нее за столом, потягивая виски да шурша бумажками. Джо выведал это, мельком заглянув в решетчатое окно тюрьмы, маленькой глинобитной постройки на окраине.

- Какая погода завтра? – спросил Хромой Хэнк у Ястребиного Когтя.

- Быть дождю. Но начнется он уже сегодня.

- С чего ты взял? – засомневался Карузо. Все, как по команде, взглянули на небо, разрумяненное стыдливой краской заката.

- Ковыль к облакам тянется, – спокойно ответил Ястребиный Коготь. – А жуки в норы уползают. Значит быть дождю.

- Найди хоть одну тучу, – гнул свое Карузо. – Мои старые кости говорят, что дождя мы долго не увидим. Вон как припекает.

- Брешут твои кости, – осадил его Хромой Хэнк. – Индейцу видней. И дождь нам как раз в помощь. Больше шансов незаметно подойти, а потом свалить. Все следы размоет.

- А какой у нас план? – Джо осторожно присоединялся к разговору старших.

Хромой Хэнк задумался, подбросил в костер полешек. Мужчины мирно сидели у огня. Карузо жарил рябчика. Так и не скажешь, что еще немного – и грянет свинцовый гром.

- Можешь перешибить стрелой веревку? – Хэнк вновь обратился к Когтю. Тот кивнул. Тогда Хромой изложил свои соображения. – Над виселицей, если вы заметили, скала нависает. Ястребиный Коготь притаится там и выстрелит из лука, когда шериф заткнется. Уж поверьте, он обязательно пропесочит Везунчика напоследок. Мы с Алехандро спрячемся неподалеку. В низине. Со стороны виселицы нас не видать, ну а мы до нее добежим в момент. Хватаем Везунчика и мчим сюда. Если кто помешает нам – им же хуже. Вторая стрела предназначена лично шерифу. Слышишь, Коготь? Ну а ты, Карузо, ждешь здесь с лошадьми.

- А мне что делать? – осведомился Джо.

- Околачивайся рядом с тюрьмой. Следи, как Везунчика на казнь поведут. Если что покажется подозрительным – крикни соколом. Умеешь?

- Умею, – Джо продемонстрировал свои навыки. Хромой Хэнк одобрительно хлопнул его по плечу. Карузо снял рябчика с обуглившейся ветки, что заменяла вертел, и компания приступила к ужину. Но Джо кусок не лез в горло. Слишком гладко все выходило у Хромого Хэнка. А реальность – она куда как сложнее. Хотя спасают они не кого-нибудь, а самого Везунчика. Когда, если не сейчас, должно подфартить?

В надежде на это Джо чуть позже и опустился на песок напротив тюрьмы. Прислонился к колышку, где еще недавно, судя по солидной кучке, изнывал от скуки чей-то конь. Сунул в рот травинку, надвинул на нос шляпу. Спящим притворился. Но на самом деле он не отдыхал, а переваривал слова одного местного, горбатого старика. Столкнувшись с Джо возле тюрьмы, тот схватил его за рукав, вплотную приблизил к его лицу небритую физиономию с фиолетовыми прожилками на щеках и прошипел, жуя воздух беззубым ртом:

- Ты же не отшюда? Вы вше не отшюда. Я жнаю. Я видел. Уежжайте, пока можете. Оштавьте вашего парня и не швяжывайтешь с шерифом. У него ешть шекрет. Штрашный шекрет. Таких, как вы, он не переношит. Ешли ужнает, что вы ждешь, вам неждобровать.

Тогда Джо отпихнул старика и направился к своим. А теперь, едва первые капли защелкали по полям шляпы, он призадумался. Может, надо было рассказать? И не стоило принимать это предостережение за пьяные бредни? Эх, поздно уже. К тому же Джо понимал, что Хромой Хэнк и остальные подняли бы его на смех. А он не для того выслуживался, смиренно выполняя любые поручения, чтобы перечеркнуть заработанную репутацию одной глупой выходкой. Нет, все он сделал правильно. Пускай старый кретин убирается к дьяволу.

Дождь усиливался. Тучи сдавили небо стальными тисками. Закатилось солнце над Ларедо, только в окошке темницы дрожал огонек. Вот и он погас. «Началось», – понял Джо. Он перебежал улицу и прижался к стене тюрьмы. Нервно скрипнула дверь. Шериф, не говоря ни слова, вытолкнул кого-то под ледяной ливень. Узник споткнулся и плюхнулся в грязь. Джо осмелился выглянуть из убежища.

Везунчик Сэм стоял на коленях в слипшемся от влаги песке. Над ним возвышался шериф Том Остин в черном сомбреро и длинном, до пят, наглухо застегнутом плаще. Видимо, Везунчик сказал ему что-то. За шорохом капель Джо не расслышал ни слова. Но услышал законник. И остался не очень доволен. Он двинул Везнчика ногой в грудь. Униженный главарь опрокинулся навзничь. Его руки были связаны за спиной – ни уклониться, ни защититься. Шериф нагнулся, намотал грязно-лунные пряди на кулак и волоком потащил Везунчика прочь. И только тогда Джо поймал себя на мысли, что шериф шлепал по утопающей в дерьме улице Ларедо... босиком.

Хромой Хэнк лежал поверх пестрого индейского одеяла в пятидесяти метрах от виселицы. Деревянная конструкция тоскливо маячила в сырой техасской ночи. Они с Алехандро вымокли до нитки. Зато оружие – карабины и револьверы – держали в тепле, закутав в другие одеяла. Там, где они притаились, россыпь холмов образовала естественное укрытие, и можно было наблюдать за виселицей без риска быть обнаруженным.

Но сколько ни наблюдали они – не приметили ни души. Никто не хотел проводить Везунчика Сэма Левинсона в последний путь. Это показалось Хэнку странным. Неужели шериф настолько уверовал в собственные силы? И ни помощники, ни зеваки ему не нужны? Но слишком много думать Хэнк не любил. Он оценивал обстановку и действовал. А складывалась эта самая обстановка следующим образом. Едва Алехандро заикнулся, не сбегать ли к Карузо за виски, как из дождливого мрака выплыли двое призраков.

Высокий человек в сомбреро подгонял более низкого, чьи волосы будто отражали сияние невидимых звезд. Хэнк отметил, что оружия при шерифе не было. Хотя под полами плаща мог запросто скрываться целый арсенал. Не зря же он такой балахон нацепил. Хромой выдернул из груды одеял карабин. Проверил заряд. Убедился, что два револьвера надежно припрятаны в кобурах у левого и правого бедер, а нож с широким лезвием по-прежнему хранится в потаенном кармашке на сапоге. Рядом с ним, словно двойник из зеркала, те же манипуляции проделывал Алехандро.

Везунчик, подталкиваемый в спину шерифом, взошел на эшафот. Том Остин накинул ему на шею петлю. Эти двое не произносили ни слова, не совершали резких движений. Казалось, они отыгрывают тщательно отрепетированные роли в спектакле бродячей театральной труппы. Шериф не волновался, что Везунчика могут отбить. Везунчик не расстраивался из-за перспективы быть вздернутым. И тот, и другой – само хладнокровие.

Даже с веревочным ожерельем Везунчик держался с достоинством короля. Шерифу же требовалось лишь дернуть рычаг, чтобы шея приговоренного переломилась, а сам он застрял меж небом и землей. Но палач не торопился. Напротив – отступил на несколько шагов и оценивающе взглянул на виселицу с ее единственным обитателем.

- Ты меня не помнишь, конечно, – крикнул он, стараясь пробиться сквозь шум дождя.

- Зачем он отошел? – прошептал Алехандро. – Мог и ближе подойти. Зрителей-то нет. Чего выделываться?

- Нет. Зрители есть, – медленно проговорил Хромой Хэнк. Холодная вода заливалась в сапоги, но кольнувшая тело дрожь объяснялась не этим. А пронзившим стрелка тревожным предчувствием. Ощущение присутствия на странном спектакле сохранялось. Только сейчас он усомнился в том, что постановка была спланирована им, Хэнком. У шерифа явно имелся свой замысел. И Хромого впервые за много месяцев царапнул отдаленный намек на испуг.

- ...не помнишь славную добрую женщину, и двух прелестных дочерей ее тоже не помнишь, – продолжал кричать Остин. – Но я тебя помню. Тебя – и то, что ты сделал.

- Прости, если обидел, – проорал Везунчик. – Я совершил немало зла. И раскаиваюсь в этом. Но свои грехи я готов искупить. Десяти тысяч долларов хватит, шериф?

- Ты забыл, что случилось в прошлом году в Оклахоме? – вопросом на вопрос ответил законник. – Забыл сожженное ранчо? Угнанных лошадей? Убитых людей?

Везунчик промолчал. Лишь ветер трепал его рваную рубашку, обнажая бледную грудь.

- Да, забыл, – шериф перешел на шепот, но Хромой Хэнк с Алехандро все еще его слышали. – Так я освежу твою память.

Шериф отшвырнул сомбреро и сбросил плащ. В призрачном сиянии Луны, круглой, словно донышко рюмки, блеснуло голое тело – оружия под плащом не оказалось. Стрелки высунулись из укрытия. Что бы ни демонстрировал шериф, они были обязаны это видеть. Как и Везунчик Сэм. И, Бог свидетель, он узрел. Ибо глаза его распахнулись от ужаса, а лицо, на миг освещенное вспышкой молнии, стало белее снега на вершинах Кордильер. Все видел и Джо – он следовал за мужчинами по пятам и притаился за массивной бочкой рядом с виселицей. И, в отличие от Везунчика, юноша не сдержался. Ветер подхватил его крик, покружил над Ларедо и выплеснул в лицо Хромому Хэнку. То был не крик сокола, но плач ошалевшего мальчишки, в присутствии которого ожил пугающий ночной кошмар.

Грудь шерифа представляла собой сплошную гниющую рану. В кровавых прорехах виднелись кости, серые, точно потускневшие ружейные стволы. Кожа висела грязными клочьями, и повсюду, от шеи до лодыжек, мерзкими иероглифами нарывали жуткие шрамы. С подобными отметинами обычный человек бы и шагу не ступил. Джо с такой силой вцепился в мокрое дерево бочки, что щепки вонзились под ногти. Но он не чувствовал боли. Не чувствовал ее и шериф. Давно переставший быть обычным человеком.

- Каждое полнолуние, – провозгласил тот, раскинув руки, – на мне проступают напоминания о нашей последней встрече. Но кое-что ты не учел, когда ломал мне ноги и бросал в том поганом лесу. Волки обглодали меня на совесть. А сожрать так и не смогли. Я умер. Я воскрес. И стал одним из них.

Сонный, отяжелевший от дождя воздух Ларедо хлестким кнутом рассек оглушительный вой. Шериф упал на колени и выгнулся назад. Раздался отвратительный хруст. На секунду Джо подумал, что позвоночник обнаженного законника сейчас переломится. Но вместо этого он вытянулся и будто зажил собственной жизнью внутри тела, которое затряслось, закрутилось, рухнуло в грязь...

...и начало покрываться густой жесткой шерстью.

- Santa Madre de Dios, – пробормотал Алехандро. Пелену ливня ласточкой прошила стрела. Ястребиный Коготь решил, что пора вмешаться. Веревка лопнула. Везунчик грохнулся на эшафот, но встать не успел. Громадный волк одним прыжком достиг виселицы, поднял Везунчика, точно бревно, и швырнул в сторону низины, где Хромой Хэнк и Алехандро замерли соляными столбами. Треснули ломающиеся кости. Конечности Везунчика неестественно искривились. Он завопил от боли и сразу смолк – потерял сознание.

Душераздирающий вопль подействовал на Хэнка как оплеуха. Колоссальным усилием воли он стряхнул оцепенение и пальнул волку в грудь. В последний момент тот дернулся, и пуля просвистела мимо, чуть растрепав шерсть над левым плечом. Волк запрыгнул на эшафот и встал на задние лапы. Из оскаленной пасти капала слюна, ядовитыми змеями растекаясь по черным лужам. Неожиданно из его левой лапы выросло древко с дрожащим на ветру оперением. Ястребиный Коготь не терял времени даром. Волк зарычал, обломал стрелу и гигантскими скачками принялся взбираться на скалу, ловко цепляясь за щели в камнях.

- Вперед, живо, – тихо скомандовал Хэнк. – Эй, я кому сказал?!

Затрещина вернула Алехандро в строй. Стараясь на обращать внимания на теплую жидкость, вдруг забурлившую в штанах, мексиканец вслед за Хэнком поспешил к Везунчику. Они потащили главаря туда, где скрывался Карузо. С вершины скалы донесся протяжный крик. Ястребиного Когтя больше не было. Мужчины прибавили ходу. Их нагнал Джо, и они поволокли Везунчика втроем. Не произнося ни слова. Пытаясь не паниковать.

Волк налетел смертоносным вихрем из непроницаемой ночной темноты. От резкого удара мужчин раскидало в разные стороны. При падении Хэнк выронил карабин, но тут же выхватил револьверы и разрядил их в огромную серую массу, воняющую псиной и порохом. Волк оскалился, глухо заворчал, приподнял бесчувственного Везунчика и оторвал ему голову. Кровавый фонтан устремился в рокочущие небеса. Зверь наклонился и припал к отверстию на обезображенном трупе, после чего отбросил его в направлении Алехандро. Тот истошно визжал и беспорядочно палил из ружья.

Если пули и попадали в волка, то не причиняли ему вреда. А вот Алехандро, когда в него врезалось тело Везунчика, шлепнулся на спину и застонал. Затем застонал громче – волк опустился сверху. Изловчившись, Алехандро извлек из-за пояса нож и вонзил волку под ребра. С лающим кашлем тот перехватил руку мексиканца, дернул и вырвал из туловища. При виде дыры, из которой торчала белоснежная кость, Хэнк едва не лишился чувств. Но все же собрался, прицелился и прострелил волку левый глаз.

Джо стоял в нескольких метрах от них, дрожа и рыдая, сжимая армейский кольт выпуска 1875 года и намереваясь запихнуть его ствол себе в рот. Но руки не повиновались ему. Поэтому он мог лишь наблюдать, как разъяренный волк набросился на Хромого Хэнка и принялся рвать его на куски лапами с длинными кривыми когтями. Добравшись до внутренних органов, волк начал пожирать кишки, потом выковырял сердце и впился в него багровыми от крови клыками.

«Ад существует», – подумал Джо, осознав что сейчас умрет. Волк втоптал в проклятую землю Ларедо жалкие останки Хромого и развернулся. На месте одного глаза зияла бездонная пропасть. А в другом, помимо слепой звериной ярости, Джо распознал кое-что еще. Он понял, что Том Остин после превращения в чудовище не утратил рассудок. Но даже в плену одержимости этот законник, муж изнасилованной жены, отец растерзанных дочек, продолжал все понимать. Помнить. И свирепо, люто, беспощадно ненавидеть тех, кого угораздило в тот вечер оказаться рядом с Везунчиком.

Волк метнулся к Джо. Но вдруг перед ним распустился огненный цветок, а сапоги Джо завибрировали от лихорадочной дроби копыт. Карузо возник из сумрачной мглы верхом на крепком вороном скакуне. Вечность назад тот принадлежал Хромому Хэнку. Теперь бедолаге скакать было некуда. Зато Джо внезапно обрел в себе силы сдвинуться с места. Он тряхнул головой, прогоняя остатки наваждения, и трижды стрельнул от бедра.

- Надо бежать! – заорал Карузо. – Залезай!

Джо заметил, что Карузо в одной руке сжимал бутылку с зажигательной смесью, а другой с трудом удерживал поводья гнедого коня с бешеными глазами. Коня Везунчика Сэма. Волк прыгнул сквозь ослепительно яркую завесу и взмахнул лапой. Джо отшатнулся. Щеки опалило каленым железом. Острые, точно мачете, когти прочертили на его лице три косых дуги. Отшвырнув бесполезный кольт, Джо влетел ногой в стремя, подтянулся, плюхнулся в седло и двинул гнедого в бок каблуком. С диким ржанием тот ринулся в пустоту.

В этот миг негр метнул вторую бутылку.

Пронзительный вой вырвался из глубин преисподней и низвергнулся на грешную землю с карающим кровавым дождем. Не успев далеко отъехать, Джо натянул поводья и обернулся. Зверь, о грудь которого разбилась бутылка, превратился в объятый пламенем шар. Но пока его отравленная плоть обугливалась на задворках Ларедо, ненасытная пасть жаждала напоследок почувствовать на зубах хрустящий вкус смерти. Резким рывком волк оттолкнулся, преодолел немыслимое расстояние и опустился на круп лошади Карузо. Тот пришпорил ее, но волк всей массой обрушился на вороного, и конь повалился наземь.

- Карузо! – крикнул Джо, едва удержавшись на перепуганном гнедом, который взвился на дыбы. Придавленный лошадью негр сделал ему знак – беги, не останавливайся! Огненный волк полосовал страшными лапами стенающего вороного. Клыки тянулись к горлу человека. И в тот момент, когда они лязгнули, а шея Карузо обвисла беспомощным лоскутом, повар завершил приготовление финального блюда.

Рецепт был предельно прост: динамитная шашка и удачно высеченная искра. Шашек в седельной сумке оказалось предостаточно. Оставалось лишь ткнуть одной из них в бок пылающего волка. Который не хотел признавать поражение даже в те бесконечно долгие секунды, когда мощный взрыв катапультировал его слабеющее тело к нахмуренным небесам.

Джо развернул гнедого и помчался прочь. Он тяжело дышал, припав к напряженной шее жеребца, зажмурился и не оглядывался, предоставив коню самому прокладывать путь. Разумеется, жители Ларедо знали о мрачной тайне шерифа. Знали – и мирились с его присутствием, пусть и запирали двери, стоило Луне войти в определенную фазу. Ведь шериф защищал их. Устранял опасных преступников вроде Везунчика Сэма Левинсона. А если кто попадал под горячую руку... Лес рубят – щепки летят.

Но обо всем этом Джо поразмыслил позже. Сейчас же он просто скакал. Скакал. Скакал до тех пор, пока гнедой не пал в изнеможении, а сам Джо, скатившись с коня и ударившись черепом о камень, не отдался блаженному забытью. В которое вдруг ворвался чей-то знакомый голос со знакомым вопросом...

- ...какая погода завтра?

- Где...Что?

Дряхлый Джо открыл глаза.

- Какая, говорю, погода завтра? – спросил Нейт. – Ты утверждал, что каждой косточкой чуешь, если ветер переменится.

Дряхлый Джо посмотрел на цветущее фиалками безмятежное небо. Далеко в прериях по нему прокатилось чуть заметное серое облачко. Если окинуть его зорким индейским взором, оно напоминало крошечную голову волка. Дряхлый Джо вздохнул в унисон с ветром, провел узловатыми пальцами по струнам банджо и прошелестел еле слышно:

- Быть дождю.