Эти знаки находили повсюду. Под водой, под землёй, в горах, на широких плато, видимые только с высоты облаков, на древних валунах, заросших мхом и скрытых лесами. Их набралось несколько тысяч.

О них знали с глубокой старины, в самых первых сохранившихся письменных источниках упоминаются «послания богов». Но нигде за всю историю не раскрывается их содержание. Это говорит о том, что даже десять тысяч лет назад никто уже не знал, что в них скрыто. В мифах почти всех народов упоминались сверхъестественные существа, которые будто бы являлись авторами этих письмен, но опять же нигде не объяснялось, что конкретно в них сказано.

Были разные гипотезы, попытки истолкования, которые периодически выдвигались, начиная с античности, но ни одна не имела под собой достаточного основания, чтобы убедить научное сообщество. Попытки расшифровать продолжались до середины прошлого века, и лучшие палеографы потерпели поражение. Хотя в текстах и встречались повторяющиеся знаки, наблюдалась некая периодичность целых словосочетаний, и отдельные символы очень сильно напоминали буквы или иероглифы из других, сохранившихся поныне языков, их смысл оставался не ясен. Не удалось даже расшифровать одно единственное слово. Как будто эти слова, если это были слова, обозначали нечто, вообще не имеющее аналогов в мире людей. Даже когда появились мощные системы вычисления, и к задаче подключился искусственный интеллект, итог был тем же самым – все эти обрывки не имеют смысла.

Но люди, начиная с древних времён, верили, что смысл в них есть. Что они содержат тайну бытия, историю о том, с чего всё началось и зачем происходит, что в них спрятаны ответы на самые главные вопросы.

Доктор Сэверос, как и другие учёные, в это не верил. В настоящее время, когда все попытки дешифрования были уже оставлены и считались пустой тратой времени, полагали, что в текстах содержатся отрывки священных гимнов и описания ритуалов, но в силу особой древности их так сложно расшифровать. Но вот если будут обнаружены промежуточные языки, то дело пойдёт.

Сэверос так не считал. Он не сомневался, что дело никогда не пойдёт. Потому что был уверен: древние тексты расшифровать нельзя, так как они на самом деле не имеют никакого смысла. Это был розыгрыш – розыгрыш какой-то древней цивилизации. Но когда он написал об этом научную статью, с ним почти никто не согласился. Ему указывали на то, что это уж слишком странно – кому могло понадобиться оставлять послания на выдуманном языке по всему миру, да ещё и более десяти тысяч лет назад (а некоторым текстам, судя по данным радиоуглеродного анализа было более двадцати тысячи лет). Он возражал, что, возможно, изначально все тексты были в одном месте, но потом следующие поколения людей, не зная, что это розыгрыш, растащили их повсюду, а может и копировали.

Это кстати ещё одна проблема дешифровки – копирование. Древние переписчики, сами не понимая смысла записей, нередко ошибались, и до нас в ряде случаев дошли только искажения.

 

***

 

Однажды Сэверос увидел странный сон. Будто знаки из «письмен богов» (так их называли в средствах массовой информации) складываются в узоры. Они переплетались между собой, образуя новые символы, выстраивались в неизвестные ему геометрические фигуры, распадались на части и собирались в новом виде. Узоры, частично или полностью симметричные, принимали самые причудливые формы, иногда напоминающие что-то знакомое, вроде снежинок, крон деревьев или горной гряды, но чаще он их не узнавал.

Смысл образованных узорами фраз был ему не ясен, но он видел, что он есть. Он был не в отдельных словах или их сочетаниях, а именно в совокупности рисунков, которые они составляли.

Проснувшись, он сразу вскочил с кровати и сел за стол. Достав таблицы с известными знаками, он стал дополнять их увиденными во сне. Но картинки из сна быстро исчезали и он, рисуя очередной символ, уже не был уверен, таким ли видел его или придумал сейчас.

Вскоре образы сна рассеялись совсем, оставив только смутные очертания. Сэверос отложил ручку. Он уже не мог вспомнить отдельные символы и тем более узоры, но он помнил общий порядок, некий принцип, следуя которому формировались рисунки. Была какая-то закономерность. Смысл был не в словах и их сочетаниях, а в самом порядке...

И он вдруг понял, что нашёл ключ. Всё дело в порядке! Нет, не ключ расшифровки, он по-прежнему не знал, что означают эти знаки. Но он понял, что, по крайней мере, это не случайный набор знаков, а кирпичики, которые можно использовать для сооружения зданий.

Открыв ноутбук, он приступил к написанию статьи.

 

***

 

Открытие Сэвероса впечатлило научный мир. И не только научный. Результаты его исследований, истолкованные журналистами по-своему, заполнили средства массовой информации, и вот уже все знали, что язык богов расшифрован.

Как-то зайдя в магазин, он услышал разговор покупателей.

– Ты видел новости? – сказал один. – Разгадали знаки инопланетян.

– Да?! И что же там?

– Там про смысл жизни. Про то, откуда всё и зачем.

Были и другие версии, например, что в древних посланиях скрыта дата конца света.

Но это было неправдой.

Он не расшифровал тексты. Он даже не подобрал ключ к расшифровке. Он лишь понял в самых общих чертах структуру языка, некие принципы построения фраз, удивительные закономерности, не имеющие аналогов ни в одном из других языков.

Выступая с докладом на конференции, он признал свою прежнюю точку зрения ошибочной – о том, что эти тексты не имеют смысла. Такие сложные, упорядоченные по некоторым, пускай и неизвестным, правилам тексты не могут быть бессмысленными.

Лингвисты и филологи с ним единодушно согласились. Но при этом никакого разумного объяснения, кто мог всё это написать, не было. Очевидно, это не могла быть цивилизация, которая послужила основой для других, существующих ныне – потому что преемственности с известными языками не прослеживалось. В итоге было принято считать, что это сделала древняя изолированная культура, которая пресеклась до того, как другие получили развитие.

 

***

 

За много-много лет до этого существа из верхнего мира обсуждали, что делать с людьми и прочими разумными видами во вселенной. Хотя существами их назвать нельзя, потому что они не были из плоти и крови. И нельзя сказать, что их было несколько, но и нельзя сказать, что был один. Да и слово «обсуждали» не совсем подходит. И совсем уже неверно, что это было за много-много лет до этого, потому что они обитали вне пространства-времени, по крайней мере привычного нам – трёхмерного.

Людей ещё не было, но эти существа (пусть будет так) уже знали, что к чему и что будет, потому что сами были причастны некоторым образом к появлению людей. Совершенно точно они не знали, что конкретно может произойти, этого нельзя знать в принципе, но общую картину видели и понимали, что в большинстве случаев к чему приведёт.

– И всё же людям будет плохо без веры в то, что есть какой-то высший смысл, – сказал один.

– Но никакого смысла нет, всё просто происходит, – сказал другой.

– Да, но понять это не так-то просто. Вернее, сначала легко, потом сложно.

– Но им он нужен, – сказал третий.

– Так давайте дадим им его, – предложил первый.

– То есть обманем их?

– Нет, почему... Просто разыграем.

И они засмеялись. И смех этот привёл к очень серьёзным последствиям. Но здесь важно не это, а то, что они сделали после этого: они написали на своём языке всякую абракадабру и раскидали её по всей вселенной, так что теперь на многих планетах можно найти древние плиты с вырезанными на них символами. Смысла в этих посланиях не было никакого. Получились просто красивые узоры – дело в том, что этот язык устроен иначе, чем большинство человеческих языков, он образует не последовательность знаков, а замысловатые рисунки, похожие на голограмму. Но, как и в обычном языке, в котором из букв и слов можно составить кучу бессмысленных выражений, так и тут – большинство узоров ничего не означают.

 

***

 

После открытия Сэвероса прошла новая волна попыток дешифрования. Но опять безуспешно, учёные не продвинулись ни на шаг, несмотря на помощь десятков миллионов компьютеров и самую продвинутую нейросеть. Казалось, что ключ находится в руках, осталось лишь им воспользоваться, но стоило попытаться это сделать, как выяснялось, что скважина другого размера, или её вообще нет, и ключ не ключ, а река.

И снова попытки были заброшены, продолжали только некоторые, самые одержимые. Эти одержимые относились к тому роду учёных, которые сочетают веру в науку с верой в сверхъестественное, и именно это сверхъестественное давало им силы продолжать.

Остальные же, и Сэверос в том числе, переключились на другие задачи, которые представлялись более перспективными.

Прорыв случился на рядовой конференции, посвящённой криптографии и записи музыкальных произведений в раннее европейское средневековье. Никому неизвестная Марта Ауриентис, филолог, доктор философии, занимающая ставку профессора в университете Лимпопо, делала доклад о «письменах богов».

Никто ничего не ждал от него, более того, увидев название доклада «Тексты древних, как музыка богов», большинство участников решило не идти на секцию с её выступлением. Так решил и Сэверос. Он даже сказал коллегам:

– Я думал мы на серьёзной конференции, а тут «музыка богов»! Как вообще этот доклад могли принять?!

И пошёл на другую секцию, по лексическим особенностям указов инквизиции. Но перепутал аудитории, и понял свою ошибку только тогда, когда красивая женщина средних лет, из-за своего носа похожая на хищную птицу, вышла к столу, запустила презентацию и сказала:

– «Тексты древних как музыка богов».

И по какой-то причине, не ясно по какой – может так подействовала внешность докладчицы, или её голос, глубоким и хриплым звучанием предвещающий нечто грандиозное, или какое-то внезапное откровение, вызванное стечением этих и других факторов – тело Северуса охватил озноб, и перехватило дыхание, и он задрожал, как от очень сильного холода.

 

***

 

То, что она рассказала, было поистине поразительно. В это сложно было поверить, настолько невероятно звучал её доклад. И многие насмешливо улыбались, демонстрируя друг другу своё отношение к увиденному и услышанному. Но некоторые, и в их числе Сэверос, поверили. Потому что настоящий учёный чувствует истину, даже если аргументы ему ещё не совсем ясны, и принимает её, может быть не сразу, но постепенно.

Ауриентис рассказала о том, что «язык богов» построен по тем же правилам, что и музыка. И отдельные знаки можно трактовать почти как ноты. Но только не как обычную нотную запись на листе – ведь Сэверос показал, что этот язык создаёт упорядоченные конструкции как минимум в трёхмерном пространстве – а более сложную. Некоторые ноты могли иметь вид геометрических фигур – кубов, тетраэдров, сфер.

– Все эти тексты, – говорила она с кафедры своим удивительным звучным голосом, каким следовало бы рассказывать о последствиях апокалипсиса спустя миллионы лет новым обитателям Земли, – являются обрывками какой-то феноменальный симфонии.

Присутствующие в зале засмеялись, но только не Сэверос. Он снова задрожал.

– Это надо как-то доказывать, – прозвучало в зале.

Это сказал один пожилой филолог, знаменитейший специалист по древним языкам, почётный член Арктической академии и лауреат Марианской премии.

Ауриентис включила на ноутбуке запись:

– Нам удалось частично воспроизвести музыку с помощью электронных систем.

Раздались звуки, в таком странном сочетании, что сначала это показалось издевательством, но чуть позже стало ясно, что они сливаются в нечто целое, в какую-то единую стройную композицию. Она была спокойной и величественной, она звучала как звёздный ветер, как дыхание вселенной, но понять это мог только человек с очень хорошим слухом и знанием музыки. Сэверос, любитель Малера и Бетховена, как раз был таким человеком. И уже спустя пару минут, хотя в зале преобладали смех и недоумение, он был полностью уверен: да, она права, послания древних – это величайшая в мире музыка.

 

***

 

После окончания доклада Сэверос подошёл к Марте Ауриентис.

Она стояла одна, собирая свои вещи, вопросов было мало и все слушатели быстро покинули секцию.

– Позвольте с вами познакомиться, – обратился к ней он.

Нужно было сказать «позвольте представиться» или лучше всего просто «меня зовут так-то», но фразы в его голове часто обретали сложные и необычные формы, из-за чего он не умел их выразить просто (и возможно именно поэтому он был выдающимся языковедом).

Марта взглянула на него с сомнением – маленького роста, некрасивый и покосившийся, как старый дом.

– Вы же доктор Сэверос?

– Да. Я хотел сказать, что потрясён вашим докладом. Всё что вы сказали – правда.

– Но остальные, похоже, так не думают, – улыбнулась она.

– Остальные – те, чьё мнение имеет вес – даже не пришли на вашу секцию. Я и сам, признаюсь, попал сюда по ошибке. Но как только выйдет ваша статья, весь мир об этом заговорит.

Марта не любила, когда ей льстили, но глядя на него, она поверила, что он говорит честно.

Сделав паузу и решив, что прелюдии соблюдены, он перешёл к делу:

– Давайте пойдём в кафе и обсудим ваш доклад.

Но в это время подошёл какой-то сильно загорелый молодой человек и, перебив его, спросил Марту:

– Как вы думаете, а как в оригинале звучала эта музыка? Вам ведь известно, что на разных музыкальных инструментах итог будет разным.

– Конечно, нам совершенно неизвестно, на каких музыкальных инструментах она исполнялась. Всё что в наших силах – сделать электронную реконструкцию...

– А я думаю, – вдруг резко сказал Сэверос, – я думаю, что никаких музыкальных инструментов не было. Это чистая музыка и даже сейчас она звучит у меня в голове. Инструменты – это не более чем костыли для глухих!

Молодой человек впервые взглянул на него и поклонился:

– Позвольте представиться, Алонзо Рахимов, космолог, специалист по теории струн.

– О боже, – засмеялась Марта, – как вы сюда попали?

– По ошибке, – улыбнулся он. – Тут рядом конференция по бранам. Но я не пожалел! Послушав ваш доклад, я лучше понял, что такое этот «язык богов» и как на самом деле он должен звучать...

– Чрезвычайно интересно послушать вашу версию, – сказала Марта. – Мы как раз собиралась в кафе обсудить мой доклад. Присоединяйтесь! Вы не возражаете, доктор Сэверос?

 

***

 

Молодой специалист Алонзо Рахимов, постдок университета Океании, предположил, что музыка богов (теперь они так называли древние тексты) на самом деле звучит не в обычных трёх пространственных измерениях, привычных нам, а в большем их числе. Возможно, сказал он, в девяти. Поэтому та реконструкция, которую они сегодня услышали, есть сильно урезанная версия симфонии – как, например, имитация трёхмерного мира видеоигры на плоском экране компьютера. Только в этом случае всё ещё хуже – сокращены не одно, а шесть измерений!

Они простояли вокруг маленького столика до самого заката, и видели как солнце погружалось в море, и Сэверосу казалось, что он слышит этот звук – уход светила за горизонт, и он был великолепней любой симфонии. Они стояли так долго, что к ним успели привыкнуть чайки, и одна из них, особенно крупная, села на столик между ними и стала клевать остатки торта, но они были настолько увлечены разговором, что не обратили на неё никакого внимания.

И только когда совсем стемнело и выплыла луна, уже с совсем другой мелодией, и хозяин кафе стал всё чаще на них вопросительно поглядывать, они вышли на улицу и направились в отель, продолжая обсуждать свои идеи.

 

***

 

По итогам обсуждения было решено написать совместную статью про многомерную музыку богов и характер её исполнения. Статья была написана, отклонена двумя журналами, принята третьим, отрецензирована, возращена на доработку, отредактирована и вновь послана, и наконец, спустя полтора года принята к печати, а спустя ещё почти полгода увидела свет.

Сэверос, Марта и Алонзо с волнением ждали реакции. Сколько сил был затрачено, сколько дней и бессонный ночей! За это время Сэверос успел сделать предложение Марте, но она его отвергла и приняла ухаживания Алонзо. Это не повлияло на их дружбу – Сэверос принял это, как что-то вроде закона природы. Они продолжали часто встречаться и засиживаться допоздна – в доме у Марты над Крокодиловой рекой, где она жила теперь с Алонзо.

И вот статья вышла – в очень уважаемым в мире лингвистов, филологов и языковедов журнале «Акта филологика».

Никакой реакции не последовало. Ни одного отзыва, ни одного упоминания в социальных сетях ни в этом месяце, ни в следующем, ни в потом. Авторы ломали головы – в чём причина? Было решено сделать серию докладов на конференциях, чтобы привлечь внимание к публикации.

Но на пятый месяц молчания в другом журнале – по космологии – вышла статья известного физика, внёсшего весомый вклад в создание «Теории всего», в которой он ссылался на их статью. Он упоминал их работу трижды и назвал настоящим прорывом в разработке единой теории, описывающей мироздание.

Другие физики вскоре откликнулись и уже спустя год их статья стала самой цитируемой в области космологии. Это было забавно, учитывая, что собратья-филологи молчали. Сэверос объяснял для себя это тем, что они просто не понимают теорию скрытых измерений, которую предложил Алонзо. Она действительно была очень сложна и требовала больших познаний в математике, и самому Сэверосу понадобилось много времени, чтобы правильно понять её содержание.

 

***

 

Услышать многомерную музыку для человека невозможно, потому что люди – всего лишь трёхмерные существа из трёхмерного мира. Но Сэверос слышал. Не ушами, а разумом. Он воспринимал музыку древних в её чистом, абстрактном виде, как математическое выражение. Он мог часами сидеть на терассе, смотреть на океанские просторы и внимать феноменальной симфонии, звучащей в его голове, и перед его внутренним взором вырастали конструкции, которые никак нельзя изобразить.

Но, по правде, хотя ему и казалось, что он слышит эту музыку во всей её полноте, это было не так. Даже он воспринимал менее одного процента. Как если бы человек, слушая большой и сложный оркестр, слышал только скрипичную партию, и был уверен, что это и есть весь оркестр.

Но другие слышали и того меньше, и всё равно были потрясены.

Появилось множество подражаний – все популярные исполнители хотели теперь играть и петь в стиле древних. Ставили балеты, оперы и мюзиклы на основе мелодий, позаимствованных из реконструкций группы Марты.

И настал день, когда и филологи признали значимость работы Сэвероса и его друзей. Все в итоге согласились: это музыка, а не хроники древних. Для учёных это стало облегчением – больше не нужно было искать смысл текстов. Во всяком случае теперь было ясно, что это не тексты в обычным смысле, и в них ничего не зашифровано. Разумеется, музыку бессмысленной не назовёшь, она тоже имеет содержание, но она как бы говорит сама за себя и не нуждается в расшифровке. Для того чтобы слушать Моцарта нужно всего лишь иметь слух.

И все успокоились, и сочли величайшую задачу мира решённой, и многие прочили Сэверосу и его коллегам премию Алефа, которая вручалась раз в десять лет за самые выдающиеся достижения.

Успокоились все, кроме Сэвероса.

 

***

 

Днём было тихо. То есть звуки были и много: проезжали машины, смеялись люди, пролетали самолёты – и всё это как раз заглушало музыку вселенной. Поэтому для Сэвероса было тихо. Но ночью, когда его и без того не шумный островной городок погружался в сон, всё менялось. Сначала еле-еле, по мере того как город стихал, потом громче и громче, и наконец во всю оркестровую силу начинала звучать вселенная. Это была совершенно фантастическая музыка и каждый раз разная. Затихала она только к рассвету, так же постепенно, как и начиналась. Он понимал, что это и есть музыка древних, но никому не рассказывал о том, что слышит её, потому что его бы, вполне вероятно, сочли сумасшедшим.

Правда, из-за неё он теперь не спал ночами. Не потому что она мешала спать – он сам не хотел спать, когда слышал её.

Самое удивительное было то, что хотя эта музыка и была той самой музыкой древних, всё же звучала она как-то по-другому, и Сэверос не находил для неё нужных знаков из уже известных.

Как-то, сидя ночью в кресле-качалке на террасе, он ждал, когда стихнет город и начнётся музыка. В ожидании он наблюдал как паук ткёт паутину над его головой. С дерева падали листья, кружась в воздухе. Муравьи бежали по столбу террасы. Ухала сова. Зажигались и гасли огни над болотом в отдалении – это мелькали светлячки. Мотыльки облаком вились вокруг фонаря. Мир стихал и загорались звёзды, и тихо-тихо, как будто очень издалека нарастала знакомая и в то же время новая мелодия.

И вдруг Сэверос, глядя на всё это, понял, что видит чёткое и ясное послание, которое нельзя описать словами обычного языка, но можно выстроить в структуру из знаков древних.

Он вскочил с кресла и бросился к телефону, налетел во тьме на раскрытую дверь и сильно ударился лбом об острый торец – боли не было, но он почувствовал, что рассёк кожу. Добежав до телефона, он набрал номер дрожащими пальцами.

– Марта, это я!

– Сэверос? Ты с ума сошёл, сейчас четыре утра...

– Алонзо с тобой? Приезжайте немедленно! Я всё понял!

 

***

 

Алонзо не приехал. У него была запланирована партия в гольф и он не хотел её отменять из-за невероятных идей Сэвероса. Он не сомневался, что всё самое существенное про язык древних они выяснили, остальное – детали, которые можно оставить другим. Его и так уже наградили престижной премией наряду с Мартой и Сэверосом, а теперь пригласили с циклом лекций по зеландскому континенту, за который обещали очень приличный гонорар. Из бедного постдока с неопределёнными видами на будущего он превратился во всемирно известного и преуспевающего учёного, и теперь ему приятнее было ходить на ток-шоу и сниматься в рекламе, чем сидеть до рези в глазах за компьютером и писать закорючки.

Он подозревал, и отчасти справедливо, что Сэверос ревнует к нему Марту. Но он не считал себя вправе удерживать кого-либо, потому что полагал, что быть свободным – значит давать свободу другим.

– Езжай одна, – спокойно сказал он ей. – Потом расскажешь, что придумал этот гений!

И Марта полетела.

Прямо с самолёта она поехала к нему, потому что было уже поздно, а заселение в отель отняло бы слишком много времени.

Сэверос открыл ей и сказал с порога:

– Марта, древние говорили правду про тексты богов. В них действительно скрыта информация о смысле всего, о жизни, смерти, о прошлом и будущем! Возможно, нам потребуются тысячелетия, чтобы полностью их расшифровать, но главное, что это можно сделать. И кое-что я уже понял – я услышал гармонию вселенной!

Видя его красные глаза, воспалённые от недостатка сна, разбитый лоб, растрёпанные волосы, щетину, халат и тапочки разного фасона, она сказала:

– О боже, Сэверос, как вы прекрасны!

И сказала она это без тени иронии, потому что за этой его, казалось бы, нелепой внешностью, она увидела то самое, о чём он говорил – гармонию вселённой.

 

***

 

В это время боги (а на самом деле не совсем в это, поскольку они обитали вне времени) пили нектар – можно назвать это так, если попытаться провести аналогию с тем, чем занимаются иногда люди на досуге, хотя аналогия совершенно неверная, но ничего лучше не придумать.

– Вы конечно уже знаете, – сказал один, – Сэверос показал, что, оказывается, в наших бессмысленных посланиях содержится смысл вселенной?

Он на самом деле это не сказал, теперь уже известно, что это были не слова, а музыка, но и нельзя сказать, что она «прозвучала», потому что это была чистая абстрактная музыка, которая звучит порой в голове у великих композиторов, даже глухих.

Их речь (на любую тему) приводила к очень интересным наблюдаемым следствиям во вселенной, например, возникновению новых звёзд, зарождению жизни, а бывало что и к взрывам сверхновых, которые уничтожали близлежащие миры. Но подлинная арена действий, разворачивалась, конечно, в мире, недоступном человеческим органам чувств.

– Да, – ответили другие, – это поистине удивительно. Учитывая, что мы сами считали, что никого смысла нет.

– Действительно, – продолжил первый, – но Сэверос оказался прав! Как ему удалось?!

– Наверно понял, что любая пылинка во вселенной является ключом ко всему, если посмотреть на неё под правильным углом.

Остальные боги закивали (назовём это так).

– А что там, кстати, Марта? – спросил кто-то, желая сменить тему.

Из-за этой смены темы в Туманности Андромеды на одной из прежде безжизненных планет элементы соединились в живой организм, способный размножаться и передавать информацию по наследству.

– Марта теперь с Сэверосом. И они пригласили в свой новый проект лучшего композитора Земли, чтобы сочинить симфонию на нашем языке.

– А Алонзо?

– А Алонзо сменил тему.

И боги замолчали, чтобы не беспокоить слишком сильно мироздание и не заставлять часто меняться композицию.