Дурга

 

Боль…

Бесконечная. Непрекращающаяся.

Словно в мире не осталось ничего, кроме боли.

И Шанти обречена на нее вечность.

Было так больно, что не хватало сил ни плакать, ни стонать, даже приподнять веки. Да и зачем? Чтобы увидеть то, что страшнее любой боли?

Почему она не умерла? Не сошла с ума после всего случившегося?

Тьма, поглоти ее, не дай свету обречь на еще большие страдания!

Но вопреки мольбе Шанти все же открыла глаза. Над ней, словно в жестокую насмешку, нависло яркое синее небо, солнечные лучи пронзали листву деревьев. В ветвях беззаботно щебетали птицы. Прекрасный день наполниться счастьем. Она же была полна смертью.

Медленно, словно ворочала старый мельничный жернов, Шанти повернула голову.

В пяти шагах от нее лежал муж. С перебитыми ногами, топором в спине. Даже мертвый он продолжал тянуть к жене руки в тщетной попытке защитить, отстоять от своры негодяев, явившихся в их дом под видом гостей. Но вынужденный, умирая, смотреть, как ее насилуют раз за разом. Эх, Амар, Амар. Не сразу ты понял, что эти люди пришли не с миром, а забрать твой дом, твою землю.

- Бери сына и убегайте, - успел шепнуть он ей, когда "гости" стали вести себя развязно.

Но было поздно...

Шанти заставила перевернуться истерзанное тело. Всхлипнула, заметив маленькую скорченную фигурку у порога сгоревшего дома. Кама. Сынок. Она заскребла ногтями по земле, принуждая себя ползти. Шажок... И еще шажок... Под эту песенку Шанти когда-то учила сынишку ходить. Как давно, кажется, это было. В другой, прошлой жизни. Сейчас она ползла медленнее улитки. То-то бы Кама засмеялся звонким колокольчиком, схватившись за животик. Мама-улитка.

Очень упрямая улитка. Потому что ей удалось добраться до ребенка. Она обняла его тельце, покрыла поцелуями присыпанное золой личико, погладила сломанными пальцами непослушно торчащие волосы.

- Не бойся, малыш, мама рядом.

И притянув к груди, долго качала его, напевая колыбельную.

- Спи, моя крошка, усни, все плохое исчезнет в ночи. Духи тебя защитят. Зверям будить не велят.

Шанти чувствовала, как жизнь вытекает из нее, покидая оскверненное тело. Она ненадолго переживет мужа с сыном. И скоро уйдет вслед за ними. Догонит на тропе Покоя, чтобы взять за руки и вместе шагнуть в мир, не ведающий зла.

Только перед уходом...

У нее осталось мало времени. Силы на исходе. Но ненависть поддерживала в ней жизнь. И плевать, отрава каких темных богов наполняет тело, заставляет двигаться, лишь бы она помогла продержаться еще немного. Шанти потянула за собой ребенка, подтащила к мужу, уложила рядом. Прощально вгляделась в их лица, запоминая дорогие черты. Затем накрыла изодранным в лохмотья своим сари. Это все, что она могла сделать для них, чтобы муж и сын вместе вошли в новую жизнь. Но возродятся ли они без осыпания тел рисом и бетелем, погребального огня и скорбного путешествия по реке на плоту? Боги милостивы, поймут, не оставят несчастные души вечно скитаться между мирами.

Шанти вытянула из ладони Амара нож, подтолкнула себя в сторону Спящего леса. Как же далеко. Прежде добежала бы быстрее, чем муж вытащил ведро с водой из колодца, а теперь путь кажется непреодолимым, будто через вершину горы Кангра. Хотелось заплакать от усталости и отчаянья. Но она вчера уже выплакала все слезы. Собрать - озеро получилось бы. Теперь глаза жгло только желание мести.

Земля влажно чавкнула под руками. Болото близко. Осталось совсем немного. Серый, лишенный листвы, лес тянул ветви к Шанти, точно подзывая. Она идет... идет. Теперь лес уже не пугал ее как раньше, когда они только поселились здесь. Как Амар договорился с ним, так и осталось тайной. Но они уважали лес, а он не трогал их. Прочие, забредшие в него в глупой самоуверенности, не возвращались никогда. Место считалось проклятым, и люди обходили его стороной, страшась руин, оставшихся от древнего неизвестного народа. Амар говорил, тут прежде жили чародеи. Как же они, такие могущественные, позволили злу уничтожить их? А, может, сами и были злом? Хотя, какая теперь разница. Пусть остаются в прошлом. Она и сама скоро станет прошлым.

Шанти подползла к обломку плиты, наполовину ушедшей в землю. Странные письмена покрывали гладкую поверхность, в центре на троне восседала с величественным видом неизвестная богиня. Говорят, глупо бояться камня. Он мертв и не страшен. Но от плиты веяло жутью и холодом. А еще ощутимым чужим присутствием и силой. Амар относился с почтением к памяти сгинувшего народа, за молчаливое позволение поселиться по соседству, приносил их богине по праздникам в дар петуха. Шанти оставляла у камня зерно, кунжут и молоко. Но сегодня древняя богиня получит иную жертву. Шанти на последних силах поднялась на колени, протянула в мольбе руки к плите.

- Я не знаю, как тебя зовут. Но знаю, ты до сих пор тут. И твоя сила по-прежнему велика. Заклинаю, услышь меня, помоги отомстить за мою семью. И пусть месть та будет страшна. В оплату отдаю свою жизнь и душу.

Шанти прислушалась. Тишина. Ничто не говорило, что ее слова услышаны. Она в отчаянии опустила голову. Надеяться больше было не на кого. Неужели их жизни так и останутся забытыми, неотомщенными? И вдруг спящий лес зашевелился, заскрипел, словно ветер пронесся по верхушкам деревьев. Это было невероятно. В Спящем лесу никогда не гуляли ветра, не пели птицы, ни одна ветка не качнулась от капель дождя, не дрогнула от пробивающегося из почки листка.

- Договорено, - долетел до Шанти шепот.

- Благодарю, - поклонилась она. И перерезала ножом себе горло.

***

Боль…

Противная, ноющая, засела занозой в плече и не давала уснуть.

Шанти заворочалась, устраиваясь поудобнее, попыталась вновь заснуть, но пришедшая в голову мысль прогнала подбирающуюся дрему. Странно. Она не помнила, когда поранилась, и что было вчера. В голове лишь плавали смутные обрывки кошмара, переплетение образов, голосов и запахов. Шанти приподняла голову, принюхалась. Пахло и впрямь неприятно. Что за вонь? Она огляделась. Пещера. Свет едва проникал в нее, почти не разгоняя темноту. В углу валялись смердевшие останки козленка. Как она тут оказалась?

Последнее, что сохранилось в памяти - ощущение ножа в ладони, а затем, хлещущая из перерезанного горла кровь. Или это был просто сон? Ее прошиб холодный пот, ужас сжал сердце. Не сон! Картинки воспоминаний замелькали перед мысленным взором. Мертвые тела мужа и сына, горящий дом, гогочущие рожи насильников, плита разрушенного храма и договор с древней богиней. Но почему она тогда жива? Как такое возможно?

Кама! Амар!

Шанти вскинулась, бросилась к выходу пещеры. А вдруг они ждут ее дома, живые и здоровые? И застыла на полпути, ошарашено уставившись на ноги. Что это?! Наваждение? Почему ног четыре? И они покрыты густой полосатой шерстью? И тело тоже. Она закричала в ужасе. И тут же шарахнулась в угол пещеры от раздавшегося тигриного рыка. Длинный хвост хлестнул по бокам. Шанти казалось, что сходит с ума. Она - зверь?! Что ты наделала, древняя богиня? Какой хитроумный план преследовала, поместив ее разум в тело тигрицы? Разве этого она просила?

Новый рык разорвал тишину пещеры. И теперь в нем звучали ярость и ненависть.

Два дня Шанти просидела в укрытии, обдумывая свое бедственное положение и свыкаясь с новым телом. Когда потрясение прошло, ей пришлось смириться и принять себя в новом виде. Был ли у нее выбор? Теперь хоть плачь, хоть кидайся на стены, ничего не изменить. Но как ужиться с двумя сущностями сразу? Или она со временем навсегда утеряет человеческую и останется только звериная? Шанти стало страшно. Она поймала себя на мысли, что порой путается, чьи привычки и воспоминания берут над ней верх. То ощущение тигрицы, то женщины. Но через два дня обе эти сущности взвыли от голода, и Шанти вынуждена была выйти из убежища.

Вначале она остерегалась и промышляла недалеко от логова. Но с каждым днем уходила все дальше, доверяя инстинктам. Первоначальное отвращение к сырому мясу пришлось позабыть, сущность животного перевесила принципы человека, сохранившиеся лишь в ненужной памяти. Но именно память не давала ей покоя, манила к дому.

Места, где она сейчас обитала, были незнакомые, но странное чутье вело ее в нужном направлении. Шанти возвращалась домой.

Попадавшиеся по пути деревни она обходила стороной. Опыт тигрицы подсказывал, что там ей будут не рады. Уворованный с привязи козленок, толпа орущих людей с факелами и град камней, пронесшиеся в голове картинками, были тому лучшим подтверждением. Вот откуда у нее боль в плече.

На рассвете показались знакомые вершины гор. Еще несколько дней, и она окажется в родных местах. Ее одолевало двоякое чувство: и нетерпение, и страх ждущей там боли. Шанти то неслась бегом без отдыха, то тянула время, боясь встречи с прошлым.

Но, если ты сам жаждал этой встречи, поздно отступать. Шанти вышла к месту, где когда-то жила, кружным путем, прячась в зарослях высокой травы. Она ожидала увидеть чужой дом, других людей, возделывающих ее огородик, но не представшее глазам странное серое полотно дороги, по краям которой высились столбы. От ее прошлой жизни не осталось ничего, ни дерева, у которого любил играть Кама, ни колодца, где она набирала воду. Ничего! Голая расчищенная земля. Ради этого умерли муж с сыном?! Ее счастливую жизнь смяли, растоптали и развеяли в пыль. И кто ответит теперь за это? Кому мстить? Ее жертва оказалась впустую.

Озираясь, Шанти подобралась к самой дороге, обошла участок, где прежде был ее дом. Принюхалась. Пахло травой, прячущимися в норках мышами, проползшей недавно коброй. Но ни единого следа родного запаха, даже проклятой гари от пепелища. Ни отпечатка от былых построек и загонов для животных. Природа заполнила пустоту, поглотив и перемолов ее счастье и горе. В потрясении она направилась к Спящему лесу. Он был на месте. Такой же серый, голый и молчаливый. Но болото исчезло. Повсюду сновали люди в необычной одежде, тянули какие-то трубы, крутились возле непонятных приспособлений, вокруг стояли удивительные крытые повозки из железа, чуть поодаль матерчатые домики. Шанти, заинтересовавшись, затаилась в траве. Ей стало любопытно, что делают все эти люди? Она всматривалась в их лица и ни в ком не узнавала тех чужаков, что пришли в их дом. А потом разглядела руины, имевшие еще более жалкий, заброшенный вид и совсем покосившуюся, покрытую зеленым мхом плиту с обликом богини. Время не пожалело даже тебя? Сколько же лет прошло?

Шанти двинулась прочь. Здесь не было больше для нее места. Куда идти, как жить дальше? Она шла бесцельно, не разбирая дороги. Когда стемнело, забралась в густую поросль лиан и попыталась задремать. Придушенные всхлипы и попискивания заставили ее насторожиться. Рядом кто-то был. Она выбралась из укрытия и тихо двинулась на звук. В груди полыхнуло жаром от увиденного. Какой-то грузный мужчина, зажимая девчонке рот, сдирал с нее одежду. У Шанти потемнело в глазах. Она вновь ощутила на теле чужие липкие руки, тяжесть потного тела, мерзкое дыхание и боль. Ненависть и жажда мщения затопила сознание.

Девчонка заметила ее, вскрикнула, дернувшись в руках насильника. Тот возбужденно хохотнул, посчитав ее страх игрой, но тяжелое дыхание за спиной заставило мужчину все же обернуться. Куда сразу делась его храбрость? Заверещав свиньей, он бросился наутек. Шанти настигла его в пару прыжков, сбила на землю и в ярости стала рвать когтями. Ненавижу! Будьте прокляты! Мужчина давно перестал двигаться и дышать, а она не могла остановиться. Очнулась, только услышав шорох за спиной. Она с рыком развернулась к следующему врагу, распаленная желанием убить. Но наткнувшись взглядом на испуганную девчонку, остыла, мысленно выругалась. А эта дура что здесь делает, почему не сбежала? Шанти устрашающе зарычала и кивнула в сторону еле приметной тропинки. Убирайся, пока цела. Девчонка будто поняла, бросилась бежать, но вдруг остановилась, сложив ладони лодочкой на груди, поклонилась ей, а потом припустила наутек.

Шанти чувствовала себя прескверно. Ее мутило от запаха крови и трусости насильника. Такую смердящую дерьмом падаль и есть не охота, но теперь она знала, что будет делать и как мстить. Ей не удалось воздать должное тем чужакам, что пришли в их дом. Значит, за них расплатятся их потомки... Все, кто заявился на их с Амаром землю. Это ее дом.

В ту ночь она убила еще одного, вышедшего по нужде из лагеря на болоте. Тело бросила нетронутым, а голову оставила у плиты с богиней. В дар. До рассвета в лагере стоял крик, полыхали факелы, для устрашения стреляли из ружей. Она наблюдала за ними из темноты, спрятавшись за одним из камней разрушенного храма. Когда шум стих, пробралась в заранее присмотренное укрытие в джунглях. Полдня Шанти проспала, потом подзакусила пойманным кабанчиком и вновь отправилась к бывшему болоту. Ее неудержимо влекло туда. Пробудившаяся вчера в ней ярость требовала крови.

Она кралась между деревьями, когда почувствовала знакомый запах, а потом и услышала легкие шаги. Вчерашняя девчонка. Бежит по тропинке, опасливо озирается. Ей-то что тут опять надо? Шанти с удивлением поняла, что сама пришла к месту убийства, хотя направлялась в другую сторону. Это все человеческая сущность, обремененная ненужной совестью. Тигрице не о чем сожалеть и стыдиться. Она прижалась к земле, следя за девчонкой. Тела насильника уже не было на тропе. Видимо, забрали селяне для похорон. Но девчонка зачем явилась? Ей было лет пятнадцать, не больше. Худенькая, остроносая, глаза, как агаты сверкают. На руках простенькие браслеты.

- Великая Дурга, я знаю, ты слышишь меня. Потому что боги слышат каждую мольбу. Я молила тебя о помощи, и ты пришла, спасла меня. Прими мой скромный дар в благодарность, - она положила какой-то сверток на землю, поклонилась. Помявшись, добавила: - Я видела вчера боль и страдание в твоих глазах. То был плохой человек. Он не заслуживает сочувствия.

Девчонка хотела еще что-то добавить, но передумала. Умчалась быстрой ланью.

Шанти хмуро смотрела ей вслед. Глупая девчонка. Что понавыдумывала? Сравнила с Дургой! Дурехе просто вчера повезло, что она очутилась рядом и пожалела ее. Их с Амаром и Камой никто не пожалел. Шанти со злости рыкнула, покосилась на сверток. Запах подношения дразнил нос. Шанти приблизилась, не веря, втянула пьянящий аромат свежего, только что испеченного хлеба. Чапати. Она уже и позабыла его вкус. Осторожно откусила, прикрыв от наслаждения глаза. Девчонка ладила с тестом. Чапати получилась мягкой, вкусной. Кама тоже обожал чапати, еле дожидался, пока тот остынет после тандыра. От мысли о сыне в горле встал ком. Никогда она не испечет больше Каме хлеба. Это навсегда осталось прошлым. Теперь она зверь, тигрица, явившаяся мстить. И все человеческое ей чуждо. Больше у нее нет имени. Она стала Дургой, богиней мщения.

В гневе тигрица разметала лапой на мелкие крошки чапати. Не нужны ей подношения! Она пришла за другими дарами.

Вокруг лагеря выставили охрану, но ее это не остановило. Как только наступила ночь, она убила двоих, а потом ушла в Спящий лес. Несколько дней не показывалась, давая людям успокоиться. Затем снова навестила их, перехватив одного у реки, и двух за сбором дров. На нее началась охота. Но тигрицу только забавляли попытки убить ее. Она была умнее, хитрее, отлично знала эти места и легко уходила из ловушек. А потом возвращалась и убивала, пробираясь даже в палатки. Спящий лес скрывал ее от преследователей. Люди по-прежнему боялись заходить в него, а те, кто входил, просто растворялись туманом. Вот шел человек - и уже его нет. Тогда люди попытались загнать ее собаками, но что могли сделать шавки против зверя, что обладал человеческим умом? Они чуяли силу, дарованную Шанти древней богиней и страшились ее лютой ярости.

В один из дней она заметила в лагере нового человека. Он был в другой одежде, чем все рабочие, да и ружье за его спиной отличалось от обычных винтовок людей из лагеря. Тигрица сразу ощутила опасность. За неторопливыми движениями и немногословностью крылись острый ум, наблюдательность и хитрость. Она поняла, что теперь у нее появился серьезный враг. Что ж, еще интересней. Охотник, так назвала его тигрица, действовал необычно, устраивал западни, где и представить трудно. Порой ей с трудом удавалось их обходить. Пару раз едва не попалась. Но и она не оставалась в долгу, водя его кругами, появляясь в неожиданных местах и подбрасывая головы в напоминание о себе.

Это противостояние, где каждый пытался обыграть другого, становилось все напряженнее. Охотник подпалил ей шкуру, она в отместку забрала демонстративно его ружье, когда он проводил омовение в реке. Они словно соревновались в изощренном коварстве. Три дня Охотник гнал ее без отдыха по джунглям, не давая времени ни на сон, ни на еду в надежде, что она ослабнет. Только у нее были другие планы. Притворившись, будто его замысел удался, и она движется навстречу стрелкам в засаде, тигрица в итоге юркнула в пещеру и по туннелю выбралась в другом месте. А потом вернулась в лагерь. Теперь был ее ход.

Выбор пал на серую палатку. Разрезав когтем полог, она ворвалась внутрь...

На коврике сидел ребенок, совсем еще крошка, мальчик лет двух. И он так походил на Кама. Те же глаза, непослушные волосы, ямочки на щечках. Мальчонка весело что-то лопотал, а его мать мастерила тряпичную куколку. Похожая была и у Кама. При виде тигрицы улыбка сползла с лица женщины. Побледнев, она вскрикнула, запихнула ребенка себе за спину и раскинула в стороны руки. Взгляд был полон ужаса. Женщина понимала, что ей некому помочь, и она один на один с хищным зверем, жаждущим крови. А за спиной крошка сынок. Сглотнув, женщина медленно сделала шаг навстречу тигрице.

- Меня. Меня рви. Не его.

Шанти словно подбили под ноги. Когда-то она также молила в попытке спасти сына. И также была готова умереть ради его спасения. Но ни люди, ни боги не вняли ее мольбе. Мир жесток. Кого умоляешь ты, женщина? Тигрицу? Лютого зверя? Но что мешает ей убить и ребенка, после того, как разорвет тебя? Что мешает?! Ты не в силах его защитить. Как бы ни кричала, ни сражалась за его жизнь... И как бы ни мстила потом.

Что-то мокрое потекло по морде. Соленое и давно позабытое.

Тигрица и женщина стояли напротив и смотрели в глаза друг другу. О чем сумела мать малыша догадаться по ее взгляду, что почувствовала сердцем? Она несмело протянула руку. Шажок. И еще шажок... Душа Шанти устремилась навстречу, но тигрица, испугавшись возвращения боли, рванула из палатки, сбив по пути кого-то на улице.

Она умчалась в Спящий лес, забилась в неглубокий овражек и выла от отчаянья и горя, раздирая когтями землю. Два ворона опустились рядом на ветку. Шанти приподняла голову, задрожала. Это души Амара и Кама. Обычные птицы сюда бы не залетели. Во взглядах пернатых застыло осуждение.

Простите, мысленно обратилась к ним Шанти. Я не смогла ни воссоединиться с вами, ни даже отомстить за ваши смерти. Лишь приумножила чужого горя. Все впустую, все зря. Я устала так жить, забирать жизни, но тигрица требует крови. Договор не нарушить.

Вороны встопорщили крылья, прокаркали и взмыли в небо. Шанти проводила их прощальным взглядом. Она хотела бы умчаться вслед за ними и обрести покой. Но заслуживает ли она его после всего, что натворила? Месть, должная быть расплатой за убийство родных, стала уроком для нее самой. В великой мудрости твоя сила, древняя богиня.

Палатка Охотника стояла в стороне от общего лагеря. Он не любил суеты и шума. Просыпался до рассвета, когда все остальные еще спали. И шел к реке для омовения. Тигрица изучила все его привычки. Скрывшись в тени обломка колонны древнего храма, она терпеливо ждала, пока Охотник не вышел из своего жилища. Тогда тихо появилась из-за укрытия и села на открытом месте, чтобы он ее заметил. Мужчина заметил, дернулся было в палатку за ружьем, но что-то в поведении тигрицы его остановило, заставило задуматься. Зверь не убегал, не нападал. А будто намеренно дожидался чего-то.

Он был хорошим Охотником и умным человеком, должен догадаться, чего Шанти ждет от него.

Тигрица поднялась и, кивнув, словно зовя за собой, направилась в сторону дороги. Сделала несколько шагов, оглянулась, опять кивнула и двинулась дальше. Заинтересованный, мужчина пошел за ней.

Шанти привела его к месту, где когда-то был ее дом. Вытянув из травы ружье, подпихнула к охотнику, сама отступила назад. Где все началось, пусть тут и закончится. Ее душа вернется домой и останется тут навечно. Мужчина с опаской и недоумением склонился, поднял оружие. Он все еще не понимал. Шанти вскинула голову, расправила грудь, чтобы точно в сердце. Оно устало болеть. Охотник с сомнением смотрел на нее.

Давай же, стреляй! Избавь от страданий!

Тигрица рыкнула, подталкивая его. И он все понял, прочел в ее глазах, как вчера мать ребенка, засевшую занозой боль и желание смерти.

 


Оцените прочитанное:  12345 (Ещё не оценивался)
Загрузка...