Две по цене трёх — Исходя из вышеизложенного, предлагаю сменить профиль с похищения барышень на похищение золота, — Горыныч нарисовал на доске поверх женского изображения символ рубля и попеременно взглянул на боковые головы. — Что скажете? Левая голова задумчиво почесала затылок. — Звучит убедительно. Я, конечно, мало что понял, но звучит очень убедительно. — Звучит как развод, — грубо отозвалась правая голова. — Впрочем, как и всё, что я когда-либо слышал от тебя, Горыныч. Средняя голова недоумённо посмотрела на правую. — Поясни, пожалуйста. — Горыныч, ты вечно нас во всякие истории втягиваешь, отовсюду мы едва ноги уносим! Где гарантии, что с новым планом всё будет хорошо? Средняя голова тяжело вздохнула, но ответила спокойно: — Хорошо. Предложи свой вариант. Правая голова открыла пасть, захлопнула, перевела взгляд со средней на левую, с левой на среднюю, посмотрела по сторонам, в небо, на землю и снова на среднюю. — Мне надо подумать. — Отлично, думай. Но пока ты думаешь, мы будем действовать по-моему, а то и этот вариант проморгаем. Из ноздрей Правого пошел дым. — Горыныч, да не хочу я по-твоему! Хватит уже всё за всех решать! Кто тебе такое право дал?! — За всех решать? Ну нет, Правый, я всегда делаю так, как хочет большинство. Вот скажи, Левый, тебе нравится эта идея? — Ой, Горыныч, очень нравится! — восторженно ответил Левый, счастливый, что про него вспомнили. — Ай, да ну вас!.. — бессильно бросил Правый, со злостью наблюдая, как Средний стирает с доски барышню с рублём и рисует что-то новое. — Итак, в ходе минувших налётов на русские княжества я выявил чёткую закономерность перемещения повозок с бюджетным золотом. Если мои наблюдения верны, то завтра рано утром из Мурома выдвигается таковая в сопровождении небольшой дружины, — Горыныч ткнул медным когтем в нарисованную наспех карту. — На них удобно напасть в полдень: они как раз будут проходить мимо нашего леса. После грабежа скрываемся, пережидаем какое-то время близ Киева — там нас точно никто искать не будет, а потом отправляемся к Калину сдавать награбленное: у него сейчас самый высокий курс золота. — Потрясающий план, — прошептала левая голова. Правый язвительно хмыкнул. — Ага, Калин-царь так и ждёт с хлебом-солью трёхголового змея! Глаза разуй, Горыныч! Не в сказке живём! Средняя голова внимательно посмотрела на недовольную соседнюю. — Спокойно, Правый. Не в интересах Калина трогать нас: мы оба союзники, мы оба против русских князей, а когда ему золото принесём, так мы вообще друзьями станем! — он схематично нарисовал внизу карты трёхголового змея, взявшего за руку раскосого усатого человечка. — Ещё возражения? Правая голова раздражённо плюнула и отвернулась. — Вот и славно. А сейчас предлагаю отбиваться: завтра будет трудный день. Спать втроём нынче опасно, потому назначаю караул по два часа: сперва Левый, потом Правый, потом я. Возражения? — Никак нет! — радостно крикнул Левый. Правый молча закатил глаза. — Вот и здорово. Тогда спокойной ночи. *** Левая голова Горыныча бдительно всматривалась в темноту, охраняя сон своих братьев. Из происшествий за время дежурства были только один волчий вой, два крика хищных птиц и три мышиных писка. Всё остальное время заволокла тишина, мерное посапывание братских голов, да их же редкое бормотание сквозь сон. — Пс-с, брат! — вдруг услышал Левый чей-то шёпот, от которого по спине побежал холодок. — Кто?.. Кто здесь? — оцепенев от страха, спросил он. — Дурак, это я! Вниз посмотри! Левая голова наклонилась и встретилась взглядом с Правым. Душа начала медленно подниматься из пяток. — Ох и напугал ты меня, брат… Чего не спишь? — Да вот чего-то не спится, — Правый скосил глаза на среднюю голову и добавил ещё тише: — Тяжёлую думу думаю, Левый… О тебе… Обо мне… О нас… О Среднем… — Чегой-то ты думаешь? — с интересом спросил Левый. Правый вздохнул. — Тяжело мне, Левый, видеть всё это… Видеть, как мы жизнь свою губим напрасно… — глядя брату в глаза, он взял правой лапой левое плечо. — Вот скажи мне, Левый, вот ты такой красивый, такой умный, такой смышлёный, такой хороший… — Ой, да ну что ты, — Левый покраснел и заулыбался. — Ну перестань, перестань! — …и я, такой… такой… такой честный, такой добрый, такой умный, такой красивый… Не как ты, конечно, но тоже умный и красивый. Такие мы с тобой оба хорошие! — Это да! — согласился Левый. — Такие мы с тобой оба хорошие! — Такие мы с тобой оба хорошие, а постоянно в тени Среднего! Постоянно мы на втором плане, постоянно он с нами не считается, постоянно он нас не слушает, постоянно мы всё делаем по-евонному. Вот скажи мне, Левый, разве это справедливо, что Средний постоянно помыкает нами? Из ноздрей Левого пошел дымок, в глазах появился нехороший огонёк. — Нет, Правый, это несправедливо! Это очень несправедливо! — А знаешь, что самое несправедливое? — Что? — выпалил Левый. — Вот тебя, Левый, как зовут? — Левый, — уверенно ответил тот. — А меня как? — Правый. — А Среднего? — Средний! — А ещё как? — А ещё… А ещё Горыныч! — Да! Горыныч! А всех троих нас как зовут? — Горыныч! — возбуждённо ответил Левый. Средняя голова зачмокала и перевернулась на другую сторону. — Тише, Левый, тише! Успокаивайся! Не надо, чтобы он проснулся! Левая голова виновато улыбнулась и пододвинулась ближе к правой. Правый убедился, что Средний спит, и продолжил: — Разве это справедливо, Левый, что у нас с тобой только клички, а имён нет? — Нет, это несправедливо! — А разве это справедливо, что всё наше тело зовут Горынычем? Не Левым, не Правым, а Горынычем? — Нет, это несправедливо! Это… Это возмутительно! — сорвался на крик Левый и тут же закрыл пасть лапами. — Возмутительно — это не то слово, Левый. Это очень и очень возмутительно! Но у меня есть хорошая новость: я знаю, как это исправить! — Как, Правый? Как это исправить? — уже Левый взял Правого за плечо, с надеждой глядя ему в глаза. — Надо перестать ему подчиняться. Надо взять инициативу в свои лапы. Отныне и впредь надо делать только так, как этого хотим мы. — Верно! Надо делать так, как этого хотим мы! — обрадовался Левый такому простому решению, но улыбка быстро сошла с его морды. — А чего мы хотим, Правый? — Насчёт этого не беспокойся, я всегда буду подсказывать, — подмигнула правая голова, мысленно выдыхая. — Сперва мы хотим узнать, что такое замышляет Средний: почему он вдруг собрался воровать не барышень, а золото? Почему он хочет идти к Калину через Киев, когда нам до Киева, как до Индостана на четвереньках. Левый вполголоса рассмеялся. — Какой же ты невнимательный, Правый! Он же всё рассказал: золото со временем растёт в цене, а барышни красивее не становятся. А насчёт Киева, так нас никто там искать не будет. — Если бы всё так было просто, Левый. Это игра слов, пелена тумана! Надо понять, что за ней скрывается. Средняя голова вдруг начала ворочаться из стороны в сторону, морда её скривилась, вполголоса бормоча: — Уйди, уйди, противный богатырь! Я не боюсь тебя! А ну иди отсюда! Кыш! По всей видимости это подействовало на противника, потому что средняя голова успокоилась и, свернув шею калачиком, легла на грудь. Из нагрудного кармана в этот момент выпала какая-то сложенная бумажка. Правый поднял её, развернул, да так и замер. — Что там, Правый? Что? Правый показал бумажку Левому. На листке был изображён трёхголовый змей, а под ним большими красными буквами выведено: «За каждую голову Змея Горыныча киевский князь дарует мешок золота». — Так вот почему Киев… Он нас предать решил… — потрясенно произнёс Правый. — Вот же ж негодяй… — прошептал Левый. — Вот же ж подлец! Надо его связать, пока он спит! — Нет, Левый, отставить связать! — скомандовал Правый, засияв от пришедшей вдруг мысли. — Мы сделаем хитрее! Сперва он поможет нам ограбить богатырей, а потом сдадим его самого киевскому князю! И уже потом отнесём всё золото Калину и обменяем по самому высокому курсу! Левый радостно закивал. — Да, да! Так и сделаем! Потрясающий план! Средняя голова снова зашевелилась и забормотала: — Блянов, да со с маслом… Щец, да со с капусточкой… — после замерла и замолчала. Правый посмотрел на луну, затем перевёл взгляд на Левого. — Ну всё, братик, твое дежурство заканчивается, ложись спать, а я тебя посторожу. — Ой, точно! Хорошего дежурства, брат! — Спокойной ночи. Когда Левый закрыл глаза, Правый долго смотрел на него, думая, как бы сдать киевскому князю не одну, а две головы. *** Солнце поднималось медленно, и ни одно даже самое маленькое облачко не встречалось ему на пути. Где-то в лесу пели птички, в поле над поседевшими одуванчиками жужжали жуки, в траве стрекотали кузнечики, — это было самое обычное летнее утро, если бы не жара, каких не знали со времён Рюрика, и ни один, даже самый захудалый ветерок не спешил добавить свежести начинавшемуся дню. Змей Горыныч затаился в тени огромного камня возле дороги. Здесь хоть на чуточку, но было прохладнее, а если обмахиваться лопухами, так и вообще благодать. Вдобавок, отсюда удобно выскочить на богатырей, застав их в врасплох, а внезапное начало сражения — это половина победы. Ожидание в духоте и зное длилось бесконечно, как вдруг Средний прищурился, повёл носом в сторону и зашевелил ноздрями. — Чувствуете? — спросил он. — Чувствуете? Его братья принюхались. — Богатыри! — обрадовался Левый, а Правый поморщился: — Ну и вонь! Даже вы не так воняете! Средний пропустил эти слова мимо ушей и приложил голову к земле. Левый последовал его примеру сразу, а Правый только проворчав себе что-то под нос. Где-то прорывал себе дорогу крот. Чуть дальше вразнобой шли сотни маленьких лапок: одни шагали гулко, увесисто, а другие ступали невесомо, словно бежали на одних носочках — то работяги-муравьи таскали тяжести или налегке возвращались за новыми. Ещё дальше без стеснений храпел большой медведь. Чуть ближе к опушке леса откладывала яйца, судя по кудахтанью, тетёрка. Средний встряхнул голову, перенастраивая диапазон приёма, и снова приложил к земле. Правый и Левый поступили также. — О! Слышите? — Слышу, — отозвался Правый. — Агась, — улыбнулся Левый, — уже двенадцатое яйцо! Во мамаша даёт! — Дурак, бери на восток на три версты дальше! Левый встряхнул головой и вновь припал к земле. — А-а-а! О-о-о! Вот и богатыри. — Надо понять, сколько их. Слушайте внимательно. — «Слушайте внимательно», — передразнил Правый, но всё равно внял слуху. Копыта били невпопад, и, как слышалось по частоте и количеству ударов, коней было немного, от силы двадцать – тридцать. Отдельно доносился такой надрывный, такой печальный скрип колёс, что казалось, то едет не повозка с золотом, а идёт целая похоронная процессия, — а значит золота было много. Но вслед за этими хорошими новостями всплыла одна неприятная. Такая неприятная, что Среднего передёрнуло, Правый покрылся мурашками, а Левый в ужасе сглотнул и чуть не подавился. Эту тяжёлую мерную поступь каждая голова узнала бы из тысячи. Так шагал только Буревестник, конь воеводы Ярополка Ярополковича, заклятого врага Змея Горыныча. И Средний, и Правый, и Левый помнили этого богатыря очень хорошо, настолько хорошо, что от этих воспоминаний становилось плохо. Перед глазами сразу встал его образ: не человек, а скала, не воин, а матёрый волк, не просто противник, а непримиримый преследователь. Его кулаки были так мощны, что проламывали вражеские щиты и наверняка могли проломить даже чешую Горыныча. Его плечи были так широки, что если посадить на них быка, то осталось бы место для целого барана. В его ножнах лежал настолько большой меч, что воевода мог разить им врагов за семь аршинов от себя. — Бой будет непростым, — прошептал Средний. Они продолжали слушать, пытаясь разгадать слабые места богатырей, различить их речь, но дружина шла молча. Это было в духе Ярополка Ярополковича: никаких разговоров в строю, сосредоточенность на цели и полная готовность к бою. Горыныч слышал, как богатыри вдыхают и выдыхают, как у одного урчит желудок, а другой икает, но уловить, что творится в их головах, к своему сожалению, не мог. Шаги становились громче. Уже прослушивались удары сердец и токи крови по венам богатырей. Правый выглянул из-за камня — дружина начала спускаться с ближайшего холма. — Идут. — Действуем по плану, и всё получится, — сказал Средний, и трёхголовый змей принял позу для атаки. С востока поднялся долгожданный ветерок. С одуванчикового поля, кружась, взлетели тысячи белых пушинок и полетели в сторону дороги, и одна из них залетела Левому в ноздрю. Стало щекотно, он выпучил глаза, по морде побежали слёзы. — А-а… — запрокинул он голову. — Не смей! — прикрикнули Средний и Правый. — А-а-а… — вырвалось громче. Дружина подходила к камню. — А-а-а-а… Передние лапы сдавили горло Левого. Его шея напряглась, задрожала, сосуды в глазах полопались, по морде побежали уже ручьи. — Апчхи! — подобно грому жахнул Левый, освобождаясь от хватки и отбрасывая трёхголовое тело далеко из укрытия. — Засада! — как второй раскат грома раздался крик Ярополка Ярополковича. — Противник сзади! Дружина, к бою! — Ну молодец, Левый! — зло прошипел Правый. — Вся подготовка насмарку! Средний, чувствуя нерасторопность братьев, молниеносно отдал команду крыльям и поднялся в воздух. Только тогда остальные головы включились в происходящее, и змей, проливая вниз тройной огненный шквал, со страшным рёвом пронёсся над дружиной. — Вспышка с фронта! — прогремел воевода, и сам мгновение спустя прыгнул на землю, увлекая за собой Буревестника. Гонимые ветром, всполохнули и погасли одуванчиковые пушинки; богатыри одновременно прыгнули в одну сторону, кони — в другую. Горыныч развернулся, надеясь увидеть быструю победу, но картина открылась совсем не та. — Встать! — проревел Ярополк Ярополкович, одним могучим прыжком возвращая себя и Буревестника на ноги. — Луки на изготовку! Огонь! Огонь! Огонь! Богатыри дружно вскочили, одновременно натягивая тетивы и отправляя в трёхголового змея стрелу за стрелой, а их кони, поднявшись, ровным клином отбежали к лесу. Горыныч без страха бросился навстречу стрелам, а на подлёте к ним остановился и быстро замахал крыльями. Стрелы развернулись и полетели обратно наконечниками вперёд. — Поднять щиты! — рявкнул воевода. — Сомкнуть строй! Стрелы врезались в защиту. Не тратя времени, Средний вдарил пламенем вперёд, а Правый и Левый по своим направлениям. — Дружина, воздух! — проорал воевода, и меньше чем за мгновение все богатыри снова оказались на земле. Горыныч продолжал ещё какое-то время поливать огнём и отлетел в сторону, только когда опустошил все лёгкие. — Встать! Приготовиться! — гаркнул Ярополк Ярополкович, а сам тем временем достал из колчана какую-то особенную стрелу размером с телячью ногу, натянул тетиву и прицелился. Змей отдышался и снова ринулся вперёд. — Огонь! — грянул новый раскат, и десятки стрел зловещей тучей устремились навстречу Горынычу. Подлетевшие первыми обычные лёгкие стрелы со звоном отскочили от его брони, а толстую стрелу воеводы, скрывавшуюся за ними, трёхголовый заметил только в паре аршинов от своего сердца, и она не показалась такой безобидной. Горыныч дёрнулся вправо, но стрела, вместо того чтобы просвистеть мимо, каким-то неведомым образом изменила направление и помчалась за ним вдогонку. Он рванул влево — стрела развернулась и взяла курс вослед. Левый задрожал в испуге, Правый замер, а Средний решил рискнуть. Сложив крылья, он камнем полетел вниз, прямо в середину дружины, и только когда до богатырей оставались считанный аршины, резко взмыл в небо. — Ложись! — заорал Ярополк Ярополкович и снова вместе с Буревестником упал ничком. Стрела не успела изменить направление и врезалась в землю недалеко от воеводы. Грянул гром, гигантская огненная волна пронеслась над полем и, достигнув опушки леса, дотла сожгла первые деревья. Наступила тишина, которую нарушали только громкие хлопки крыльев Горыныча, зависшего в вышине. Богатыри неподвижно лежали на выгоревшем поле, и даже Ярополк Ярополкович вместе с Буревестником не шевелились. — Что, всё? Они того? — спросил Правый. Левый всхлипнул. Вместо ответа Средний рванул вниз к телеге с золотом, но, когда до неё осталось меньше сажени, его кто-то схватил и дёрнул за заднюю лапу. Падая, Горыныч увидел Ярополка Ярополковича, вцепившегося одной рукой, а другой опускающего огромный меч поперёк всех трёх шей. Средний моментально выставил навстречу удару переднюю лапу. Раздался звон, скрежет металла, тройной крик боли — Горыныч отвёл удар в сторону, но воевода отрубил ему медный коготь на мизинце. Со всех сторон с мечами наперевес бежали поднявшиеся богатыри. Горыныч взмыл в небо вместе с продолжавшим держаться за лапу воеводой. Тот снова замахнулся мечом, но уже Левый отбил удар второй задней лапой, и начал пинать воеводу по бокам. Правый дыхнул огнём на богатыря, и тот разжал пальцы. Средний снова рванул к повозке с золотом. — Защищать обоз! — в падении рявкнул воевода. Под его тень уже подбежал Буревестник, и Ярополк Ярополкович с громким шлепком приземлился прямо в седло. Конь без промедлений бросился наперерез змею. Горыныч изрыгнул во все стороны огонь, и богатыри одновременно уткнулись в землю, а воевода прикрыл лицо рукавом кольчуги и бесстрашно промчался сквозь полыхающую стену до самой телеги, взмахнул мечом, но лезвие просвистело в считанных вершках от зелёного туловища. Схватив телегу задними лапами, Горыныч полетел с поля боя. — Огонь! Огонь! Огонь! — орал воевода. Но ни одна стрела не достигла цели. *** Из срубленного когтя капала кровь, но Горыныч остановился обработать рану только в нескольких верстах от места ограбления. Свалив мешки в кучу, он промыл её в ближайшем ручье, затем приложил громадный лопух и перемотал палец надранным лыком. Мизинец продолжал ощутимо пульсировать, но кровь бежать перестала, и змей вернулся к золоту. — Сколько же здесь мешков, а? — радовался Средний. — Я даже не ожидал, что их столько много! Сколько же на них можно будет блянов да щец купить, а? Левый и Правый молча переглянулись, но ничего не ответили. — А, братцы? — ничего не подозревая, переспросил Средний. — Как думаете? — Пора, — едва слышно произнёс Правый, и в ту же секунду Левый змеёй обвился вокруг шеи Среднего и сдавил её со всех сил. — Ну что, мерзавец, не ожидал? — возликовал Правый. — Перехитрили мы тебя! Средний начал дёргаться, извиваться, но вырваться из удушающих объятий никак не получалось, как и произнести что-нибудь, кроме мычания, и завладеть лапами с крыльями. — Думал мы всегда у тебя на побегушках будем? За дураков нас принимал? — За дураков нас принимал, да, гад? — зло прошипел Левый. — Ну и кто теперь дурак? Средней едва смог прошептать сквозь зубы: — Пустите! Что вы делаете? — Хотел нас киевскому князю сдать, да? Так мы сами тебя сдадим! — торжествовал Правый. — Будешь знать, как с нашим мнением не считаться! — Да мы же с вами одно-о-о… — начал Средний, но Левый снова сдавил его со всех сил. — Помалкивай тут! Наслушались уже тебя, настал наш черёд говорить! — Правый заложил передние лапы за спину и начал важно расхаживать взад-вперёд. — Значит так, Средний. Если хочешь жить, то запоминай условия. Они простые, и их всего три. Первое: командую отныне и впредь только я. — И я! — вставил Левый. — Нет, только я, а тебе я буду иногда подсказывать, что командовать. — Согласен! — довольно отозвался Левый — Второе: мы больше не зовёмся Горынычем, отныне и впредь мы зовёмся Правым! — И Левым! — важно добавил Левый. — Отныне и впредь — Правым, после этого — Левым! — Согласен! — И третье: никаких больше твоих блянов, да со с маслом, и никаких твоих щец, да со с капусточкой! Больше никакой травы! Отныне и впредь только сало, да посолёнее, и борщец, да со с мясом! — И галушки с крамбамбулей! — Когда мы станем Левым, то хоть вода с сухарями, а пока мы Правый, только сало, да борщец! — Согласен! Средний наблюдал за всем этим огромными, полными непонимания глазами, и даже если бы его не сдавливал Левый, то от потрясения навряд ли смог что-нибудь сказать. Правый остановился. — Я змей милосердный и справедливый, и поэтому если ты согласен на такие условия, то мы оставим тебя в живых, если же нет, то мы завтра же сдадим тебя киевскому князю. Левый, ослабь хватку. Левый с удовольствием исполнил приказ. — Ну? Что скажешь? Средний перевёл полный непонимания взгляд с Правого на Левого, с Левого на Правого. Затем медленно-медленно замотал головой и также медленно ответил: — Нашего деда звали Горынычем, нашего отца звали Горынычем, я родился Горынычем, я и смерть свою встречу Горынычем. Правый фыркнул. — Что ж, ты сделал свой выбор. Левый, отгрызть ему башку. — Есть «отгрызть башку»! — раздался радостный крик, и спустя мгновение Левый самозабвенно впился в горло брата. Залязгали огромные зубы, зазвенела медная чешуя, во все стороны полетели брызги слюны. Левый кряхтел, сопел и давился, но Средний решил так просто не сдаваться и, высоко подняв голову, со всех сил напряг шею. — Получается? — поинтересовался Правый. Выпустив жертву, Левый отчитался: — Никак нет, не получается! — Кусай сильнее! Левый впился с удвоенной силой и от старания даже застонал, потом одновременно раздался особо громкий звон и полный боли крик. Он выпустил шею и открыл пасть — вся она была в крови, и половина его зубов валялась на языке. — Фот ше ш шкотина! — прошипел Левый. Правый задумчиво почесал нижнюю челюсть. — Ладно, оставим этот вопрос на богатырей: у них оружие острое, пусть сами и рубят. — А наш не отлубят жаодно? — Не отрубят, я договорюсь. «Обе ваши башки бестолковые отрубят, а мне ещё и золото дадут», — злорадно подумал Правый, но вслух сказал: — Давай, Левый, сперва припрячем все мешки ветками, а как получим награду за Среднего, вернёмся, всё заберём и полетим к Калину. — Как шкашешь, блатик! Средний протестующе замычал, на что Левый сдавил его так, что тому оставалось только беспомощно хлопать пастью. Правый направил лапы к ближайшему дереву, Средний поначалу пытался мешать управлять конечностями, но Левый в ответ начинал сжимать ещё сильнее, да и сам помогал отдавать команды, и Горыныч вскоре сдался. Одну за другой два брата ободрали несколько лип и спрятали все мешки под зелёными ветками. — Отлично, теперь летим в Киев. *** В тот самый час, когда тем, кто спит, спится слаще всего, а тем, кто не спит, сильнее всего хочется спать, когда караулу важнее не сомкнуть глаз, чем различить кого-то во тьме, а тьма вот-вот начнёт рассеиваться, недалеко от стен киевского кремля опустился трёхголовый змей. Две его головы неподвижно сплелись одна вокруг другой, а третья внимательно смотрела по сторонам, стараясь не упустить ничего из виду. Ранние пташки, начавшие готовиться к утренним выступлениям, в испуге разлетались при виде змея; трудолюбивые жуки, проснувшиеся пораньше, чтобы побольше поработать, в панике прятались в укрытия; начавшие раскрываться жёлтые одуванчики поспешно закрывались обратно, и даже солнце, казалось, перестало подниматься. Среди угрюмого безмолвия раздавалась только поступь змея по мокрой от росы траве, да его тяжёлое дыхание в холодном воздухе, настолько холодном для лета, что со времён Рюрика таких и не знали. Когда Правый ступил на мост через ров перед самыми стенами кремля, с дозорной вышки прозвучал вопрос, вполне ожидаемый, но всё равно неожиданный: — Стой, кто идёт? — Правый, — коротко ответил змей, даже не думая останавливаться. На вышке послышалась какая-то возня, суета, неразбериха. — Стой, стрелять буду! — твёрдость в голосе караульного пропала, уступая место страху. — Да не надо стрелять, — ответил трёхголовый, остановившись. — Меня зовут Правый, я несу голову Горыныча на отрубание. За вознаграждение. — Как голову Горыныча? — страх в свою очередь уступили место удивлению. — Да вот так. Не брат он мне больше. На несколько мгновений воцарилась тишина, во время которой часовой видимо приглядывался к картинке в ночи, а потом зазвенел караульный колокол и последовал истошный крик: — Караул! Тревога! Дружина, в оружие! Горыныч у ворот! На других дозорных вышках тоже забили в колокола, отовсюду послышались топот, крики, свист, треск зажигаемых огней. — Что началось-то? — Правый сокрушённо развёл лапы. — Я с миром, Горыныч уже повержен, надо только его башку отрубить. Из ворот выбежали богатыри со щитами и мечами наперевес и быстро рассредоточились вокруг змея, на стенах кремля появились лучники, готовые выстрелить зажжёнными стрелами. — Горыныч, сдавайся! Ты окружён! — крикнул один из дружинников. — Да не Горыныч я, братцы! Я правый! А Горыныч вот, — он ткнул в Среднего пальцем, — я веду его на отрубание за вознаграждение, которое князь обещал. Есть тут среди вас князь? Дружинники зашептались, заговорили между собой, наконец один крикнул: — Князя здесь нет, но встречу мы устроить можем. — Вот, другой разговор. Приятно иметь дело с толковыми людьми. — Но с условием! — Каким? — В Киев ты войдёшь только под арканами! Средний замотал головой, дёрнулся в сторону, и на несколько мгновений ему даже удалось вырваться из плена Левого, но тот быстро схватил его снова и сдавил сильнее прежнего. Правому не понравилось такое предложение, но на кону стояло два мешка золота. — Чёрт с вами, раз такие недоверчивые, — наконец ответил он, — но клянитесь, что как отрубите Горыныча, так все верёвки и снимите. — Клянёмся! На Правого накинули с десяток арканов, на Среднего и Левого вместе — в два раза больше, и повели в Киев. Когда они вошли в город, Правый кивнул Левому в сторону и шепнул: «Глянь, какая церковь!», а сам наклонился к тому дружиннику, с которым общался: — Пс-с, брат, вы не только среднюю голову рубите, но ещё и левую, она мне тоже ни к чему. Богатырь понимающе кивнул. — Сделаем, не беспокойся. — Спасибо. Начало светать. Из укрытий повылезали и жуки и, видя, что страшный змей скован верёвками, смело зажужжали над землёй. Одуванчики пораспускались, запели птички. Из окон домов повыглядывали сонные люди, кто-то тут же в испуге запирал ставни, кто-то радовался, увидев пленённого змея, поднимал над головой кулак или кричал что-то вослед, а кто-то многократно протирал глаза, всякий раз им не веря. Они остановились у терема в два этажа. — Что, здесь князь живёт? — Здесь, здесь, идём. Стражники у входа в дом, улыбаясь, убрали скрещённые топоры и расступились в стороны. Богатыри и Правый ступили внутрь и прошли по длинному коридору до лестницы. — Нам вниз, — сказал дружинник, приглашая змея вперёд. — Внизу что ли князь живёт, не наверху? — удивился Правый. — Да, да, внизу. Идём. Средний замычал, рванул в сторону, но Левый держал его крепко, да ещё и богатыри посильнее сдавили арканы. Правый ступил на лестницу первый раз, второй, третий, затем одновременно с десяток сапог с силой ударили ему в спину, и змей с криками кубарем полетел до самого низа. По лестнице следом загремели сапоги, и, не давая опомниться трёхголовому, богатыри тут же пропихнули Правого в открытый дверной проём, тут же захлопнули дверь-решётку и тут же навесили замки. — Жди здесь, мы за князем! — крикнул один из дружинников, и они все дружно поспешили наверх. Правый поднялся. Тело стонало. Крылья едва не сломались об лесенки. Со срубленного когтя слетела повязка и на каменный пол закапала кровь. Огляделся. Темно и сыро. Четыре стены. Свет просачивался только из небольшого окошка с решётками под самым полотком. Тишина. — У наш фшё по шплану ивёт? — поинтересовался Левый. Пытаясь сам поверить своим словам, Правый ответил: — Да, брат. Сейчас обождём здесь, а князь сюда и спустится. — Как шкашешь, блатик. «Не будут же русские обманывать, тем более богатыри», — обнадёживал себя Правый. Прошло какое-то время. Кровь из пальца капать перестала, но закапала вода с потолка: кап-кап, кап-кап — на улице начался дождь. Никто так и не появлялся, и даже на лестнице не слышались никакие шаги. Правый подошёл к двери и взялся за решётку. — Эй, есть здесь кто-нибудь? Кап-кап, кап-кап, шум дождя и ничего в ответ. Правый попробовал раздвинуть металлические прутья, но они не поддались. — Э-эй? Кап-кап, кап-кап. — Эй! Кап-кап. — Блатик, у наш тошно фшё ховошо? — Заткнись! Правый отошёл вглубь комнаты и, разбежавшись, со всех сил врезался плечом в дверь. Она загудела, но только и всего. — Э-э-эй! Ау! — он снова схватился за решётку и просунул голову наружу, покуда позволяла шея. — Произошло недопонимание! Я пришёл сдать среднюю голову, а не себя самого! Прошу отпустить! Эй! Ау! Кап-кап, кап-кап, шум дождя, завывания ветра. Правый разбежался и ударил по решётке изо всех сил, чуть не вывихнув плечо. Он застонал, скорчился и опустился на пол, но затем резко вскочил. — Так, Левый, отпусти этого гада! Сейчас я ему устрою! Левый моментально размотался вокруг шеи Среднего, тот сразу же рыкнул: — Что, Правый, доскакался? — Молчи, гад! Тут вопросы задаю я! Из-за тебя сюда попали! Зачем нас князю хотел сдать, а? Отвечай! — Да с чего ж вы взяли, что я хочу вас кому-то сдать? — Бумажку у тебя нашли в кармане, гад! Не отвертишься теперь! Средний ответил настолько возмущённо, что у него даже дым пошёл из ноздрей. — Да я её специально сорвал и спрятал, чтоб меньше народу видело! Чтоб меньше на нас богатырей охотилось! Я что, дурак по-твоему, самого себя рубить? — Давай рассказывай тут! А где ж мы тогда с Левым были, почему не видели, как ты её срываешь? — А я почём знаю? Вы постоянно где-то витаете! Ты вечно какие-то козни строишь, а Левый то на бабочек, то на пчёл смотрит! — Это да, — вставил Левый, довольный, что про него вспомнили, — нашекомых я люблю! Правый вдруг изменился в лице. — Так это что, я напраслину на тебя надумал, получается? — Думай теперь, как отсюда выбираться будем. На лестнице послышались шаги и голоса. — …пришёл сам поутру и говорит, чтоб мы ему две головы поотрубали. Левый насмешливо шепнул: — Вот, дурачок невнимательный! Чем слушал? Одну ж голову хотели срубить! Средний и Правый зашипели на него. — …Я сразу понял: хитрит, окаянный, что-то замышляет, ну в темницу его и упрятал, зачем две-то рубить, когда можно и все три сразу? А тут и вы как раз. — Молодец, богатырь, по-мудрому поступил. Получишь сегодня повышение, — второй голос был подозрительно знаком. — Служу земле русской! Шаги раздавались всё ближе и ближе. — А на нас он напал по дороге из Мурома. «Воевода!» — пронеслось во всех головах Горыныча. — …Всё поле понавыжег, все деревья пообжёг, всё золото обобрал, да улетел восвояси. А я же ему рану оставил, и по следу его кровавому преследовал, пока след не прекратился. А как прекратился, так решил к князю в Киев-град направиться, чтоб доложить о им содеянном, а тут уж и вы его поймали. Перед решёткой появилось одно широкое плечо Ярополка Ярополковича, второе в обзор не попадало. Забряцали ключи, заскрипели петли, решётка отворилась, и внутрь темницы сначала занырнуло левое плечо, а затем и весь воевода. Кап-кап, кап-кап. — Не ожидал меня увидеть, супостат проклятый? — воевода вытащил из ножен огромный меч и резким движением приставил к сердцу Горыныча. — Не убежишь уже отсюда, не улетишь! Смертушка твоя пришла! Левый задрожал, Правый оцепенел, в голове Среднего проносились тысячи мыслей, но никакая из них не была толковой, кроме как тянуть время. — Подожди, Ярополк, давай поговорим. — Не о чем мне с тобой разговоры разговаривать. Встречай смерть свою поганую! Воевода замахнулся, Левый и Правый зажмурились, а Средний сказал: — А хочешь знать, где лежит золото муромское? Воевода снова приставил меч к груди Горыныча. — Говори! — А ты меч сначала опусти, а потом скажу. — Говори, говорю! Кап-кап, кап-кап. — Ну как хочешь. Значит Калин найдёт твоё золото и против тебя же и направит. Воевода опустил меч. Правый и Левый сразу же выпустили в Ярополка Ярополковича по огненному шару, а Средний налетел следом, сбил с ног, выбежал из темницы и, повалив поджидающего на лестнице дружинника, устремился вверх. Сзади донёсся истошный крик: — Караул! Тревога! Побег! Средний выбежал с лестницы в коридор, сбил ещё несколько богатырей, выскочил из терема и взмыл в воздух. — Огонь! Огонь! Огонь! Затрещали луки, полетели стрелы, но ни одна не достигла змея. *** Калин-царь встретил Горыныча очень радушно и обменял всё золото по самому высокому курсу. После Горыныч улетел домой за реку Смородину, и первым делом устроил себе такой пир, каких свет не видывал. На столе были и бляны, да со с маслом, и щцы, да со с капусточкой, сало, да посолёнее, и борщец, да со с мясом, были также галушки, да и крамбамбуля; сверх того, вареники, да со с творогом, пельмешки, да со с телятинкой, пироги, да со с разными начинками, окрошечка, да на квасике, и окрошечка, да на кефирчике. Двоюродный брат прислал Горынычу посылку из-за моря-окияна с диковинным фруктом-ягодой путэйтой, и из этой путэйты наготовил змей драников и клёцок, да и просто пожарил с грибочками, и очень всем понравилоь, особенно Левому. Пир стоял горой три дня и три ночи, и твёрдо решили братья никогда больше не ссориться, жить мирно и зваться Горынычем. Обсудить на форуме