Евгения Лесняк

Геометрия лома в хрустальных пространствах

Геометрия лома в хрустальных пространствах1

 

Город был мёртв. Я видела это ещё на подходе к окраинам, но не хотела верить своим глазам и ушам. Пока солнце не ушло за горизонт, можно было поверить, что это лишь совпадение – конечно же, все просто сидят по домам, вот на улице никого и не видно. С приходом ночи эта иллюзия растворилась в чёрных провалах окон.

 

Отражение белого света фонарей мерцало на воде. Они прогорят ещё нескоро, магии хватит надолго – ещё меня переживут, а люди, судя по всему, ушли отсюда всего пару лет назад. Дворцовые сады, которые весной цвели всеми возможными цветами, заросли, но сорняки не успели захватить улицы и крыши. Канал под мостом был чистым и прозрачным впервые на моей памяти. Река ветвилась по городу и вымывала из своего каменного ложа грязь цивилизации. Дайте ей несколько веков, и она сточит гранит, корни деревьев разломают дома и дворцы, и всё вернётся на круги своя.

 

Я поёжилась – с канала ощутимо тянуло прохладой – и бросила бумажную обёртку от конфеты через перила моста. Кто мне теперь запретит? Сразу стало неловко. Конфета была нездешняя, и кто знает, как чужая бумажка повлияет на тонкую материю этого мира?

 

За десять лет путешествий между мирами по хрустальным граням мироздания начинаешь понимать, что малейшая деталь может перевернуть вселенную вверх тормашками. Лишнее слово, невписывающийся предмет или капля неправильной магии. Мирам, выстроенным в кристаллическую паутину, только дай волю, чтобы разлететься осколками и погрузиться в хаос. Впрочем, я всегда была осторожна. Почти.

 

Моя осторожность не помогла моему городу. На улицах я не видела никаких следов сражения, отступления или внезапного отъезда. Двери были аккуратно заперты, на храмах остались золочёные украшения, даже фонари не погасили. Если бы не одуванчики между камнями улиц, могло показаться, что город просто спит. Просто случилось то, что случается иногда в архитектуре космоса – сдвинулись грани. Как тектонические плиты, они врезались друг в друга, треснули, пересеклись, перешли в другую плоскость. Но куда? В ушах звенела тишина и остаточная магия, будто хрустальные пространства всё ещё ломались, стеклянно осыпались на мощёные улицы.

 

Я вздохнула и прикрыла глаза. Всего одно желание – и передо мной выстроится прозрачная стена, по ту сторону которой меня ждёт любой мир. Один шаг – и начнётся новая дорога длиною в вечность, поиски моих людей. Но дорожный рюкзак оттягивал плечо, а усталость, накопившаяся в костях, призывала лечь прямо здесь, на камнях мостовой. Куда отправиться отдыхать, как не в родной дом?

 

Чем дальше я шла по знакомым с детства улицам и переулкам, тем больше видела свидетельств того, что город ушёл за грань. За десять лет можно перестроить всё до неузнаваемости, но что делает этот древний особняк на том месте, где всегда была лавочка со сладостями? Почему на месте старого музея теперь парк с прудом и скамейками? Появились из ниоткуда площади и канули в Лету переулки.

 

Было тихо, не было слышно даже сверчков или ночных птиц. Летняя ночь была тёплой, воздух вокруг обнимал, как кипячёное молоко, глушил звук шагов по камням. Луна лукаво выглядывала из-за высоких крыш и остроконечных башенок, бросала серебристые блики на выгнутые спины мостов. В её призрачном свете и мерцании магических фонариков город казался ещё более чужим. Улицы путались под ногами, извивались, как змеи, и ломались под непредсказуемыми углами.

 

Я плутала уже около получаса, когда вышла к рынку. Деревяные навесы и прилавки покосились и заросли мхом и вьюнком. Обычно такая шумная и людная, площадь замерла теперь в недвижном тёплом воздухе. Один из прилавков оказался густо покрыт кустами клубники – наверное, проросла здесь из оставленных ягод. Для урожая был не сезон – кусты призрачно мерцали в темноте белыми цветами. Я всё равно поворошила рукой листья в поисках ранних ягодок.

 

Из-под клубничного прилавка вышла серая гладкошёрстная кошка. Она подошла и потёрлась боком об мою штанину. Я наклонилась погладить её, но кошка увернулась и отошла в сторону. По её грациозной самоуверенной походке было видно – она хозяйка этого места, ей хорошо здесь и одной, а по людям она не скучает. Она прошла несколько шагов, обернулась на меня. Я помедлила секунду и пошла за ней.

 

Кошка с лёгкостью распутывала безумный клубок улиц, и вскоре я стояла перед домом, где провела детство. Кошка махнула хвостом и растворилась в темноте какой-то подворотни.

 

– Спасибо, – запоздало сказала я ей вслед.

 

Дом был всё тот же. Даже дверь, массивная, выкрашенная в пыльно-зелёный, была такой же облупившейся. И рядом с ней в стене светилось окошко. Перила крыльца обвил вьюнок, он же карабкался к подоконнику, стелился по стенам, гуще, чем любое растение успело бы всего за пару лет. Я поднялась на крыльцо и подёргала ручку. Заперто. Я постучала.

 

Мне открыли почти сразу. В узкой цели, пересечённой цепочкой, стояла фея. Выглядела она как обычная девушка, но в ней было что-то неуловимо нечеловеческое. По фее всегда видно, кто она такая, так же как, смотря на искусно сделанную скульптуру, понимаешь, что это не живое существо.

 

– Здрасте, я ваша тётя, – ляпнула я от удивления.

 

Фея пискнула и захлопнула дверь.

 

Я глубоко вздохнула и прислонилась лбом к крашеным доскам, едва удерживаясь от того, чтобы постукаться головой. Ох уж этот добрый народец. Они заселяют брошенные места, как сорняки, появляясь на любом плане реальности и заполняя пространство древней магией природы. По крайней мере, город теперь будет стоять, пока им не надоест здесь жить.

 

– Сударыня, – позвала я без особой надежды. – Я не хочу причинить вам никакого вреда. Но это мой дом. Я здесь живу.

 

Дверь приоткрылась, и я не удержала равновесие, всё-таки приложившись лбом. Фея подозрительно смотрела на меня.

 

– Я не знала, что здесь кто-то живёт.

 

– Технически меня не было здесь десять лет, но этот дом всё ещё принадлежит мне и моей семье.

 

А значит, это моя территория, и я имею власть над феей. И она это знает. Интересная получится ситуация – войти во владения доброго народца, как к себе домой, и иметь право уйти.

 

Фея снова закрыла дверь. Я не успела расстроиться, как звякнула цепочка и дверь распахнулась, на этот раз широко и приглашающе.

 

Я вошла. Я не помнила, как пах наш дом, но теперь здесь пахло по-другому, незнакомо – травой, цветами, нагретой солнцем древесиной, как в полуденном лесу.

 

Фея наблюдала за мной.

 

– Как тебя зовут? – спросила я, чтобы скрыть неловкость.

 

Она расплылась в улыбке.

 

– Жасмин. И твоё имя? — спросила она, протянув руку.

 

– Зови меня Филиппа, – буркнула я, предлагая первое, что пришло в голову.

 

Не стоит давать доброму народцу своё имя, особенно когда они вот так подставляют ладонь, будто просят тебя положить туда всю свою сущность.

 

Жасмин надулась. Я сделала вид, что не заметила, и начала стягивать потёртые кеды. Хотелось подняться на второй этаж и упасть в кровать, которая была моей столько лет назад, но сначала нужно было задать фее несколько вопросов.

 

– А где остальные ваши?

 

– Я одна.

 

Она отвела взгляд. Любое другое существо я бы заподозрила во лжи, но феи не умеют врать. Они могут хитрить, недоговаривать, плести кружево полуправды, но неспособны напрямую соврать.

 

– Выгнали? – посочувствовала я.

 

– Сама ушла, – процедила Жасмин.

 

Ну да, с гордо поднятой головой, а вслед летели помидоры. Впрочем, личные дела доброго народца интересовали меня мало.

 

– Ты знаешь, что случилось с городом?

 

– Да. Эта грань перешла в другую и утащила за собой людей со всеми их жизнями. Они едва ли заметили. Тебе это и так известно.

 

Я кивнула.

 

– Но мне неизвестно, куда их утащило. Ты знаешь?

 

Она снова улыбнулась, самодовольно и хищно, как кот, увидевший залетевшую в клетку канарейку.

 

– Знаю. Но тебе не скажу.

 

– Что ты хочешь взамен?

 

– А что у тебя есть?

 

Сердце забилось быстрее. Я стянула и поставила на пол рюкзак, присела перед ним на корточки.

 

– Смотри, – на всякий случай сказала я, чтобы нельзя было интерпретировать это как предложение взять всё, что я достану.

 

Я начала потрошить содержимое. Складной ножик с чёрной костяной ручкой. Фляга. Раковина с берега самого глубокого во вселенной океана. Кусок кристаллической памяти компьютера с космического корабля. Три древние золотые монетки, блестящие свежим металлом. Горсть сливочных «коровок». Остатки вяленого мяса, завёрнутые в промасленный пакет. Жасмин оценивающе оглядывала мои сокровища и молчала. В рюкзаке оставался только один предмет. Я помедлила и вытащила и его.

 

Жасмин ахнула. В руках я держала яйцо, размером со страусиное, но куда тяжелее. Оно сияло тёплым светом, как будто внутри была маленькая свечка.

 

– Откуда оно у тебя? – спросила Жасмин, не отрывая широко распахнутых глаз от яйца.

 

– Упало с астероидным дождём. Кратер горел неделю, прежде чем местные смогли подобраться достаточно близко. Мудрецы сказали, что это яйцо дракона, и отдали его мне в награду за спасение деревни. Мы путешествуем вместе уже больше года, он должен скоро вылупиться.

 

– Отдай его мне, – голос феи был жадным, в нём я услышала шелест травы, рёв ветра, журчание воды, а с ними – неукротимое желание получить то, что я держала в руках.

 

– Зачем он тебе? – я даже немного испугалась, прижала яйцо к груди, как будто она могла отобрать его. Я уже пожалела, что показала малыша-дракона.

 

– Существует легенда, – неохотно сказала Жасмин. – Древняя легенда, старше, чем ваша цивилизация. – Это «ваша» царапнуло меня. Давно я не ощущала себя частью хоть какой-то цивилизации. Жасмин тем временем продолжала: – По легенде, однажды, ещё до начала времён, Солнце и Луна повстречались в небе и заключили союз. Они объединили силы – ночь смешалась с днём, лёд с огнём, свет со светом, и на Землю упала лишь одна серебряно-золотая капля. Земля взрастила её, как своё дитя, и из этой капли, как из яйца, вылупилось существо, обладающее неизвестной до сей поры магией, – она помолчала. – На самом деле на языке фей это рифмуется, получается неплохая маленькая баллада.

 

– Интересно, – я нахмурилась. – Я исходила космос вдоль и поперёк и никогда не слышала ничего подобного.

 

– Ну конечно, – фыркнула она, не отводя взгляда от яйца. – Легенда принадлежит моему народу, её никогда не было необходимости записывать. Я рассказала тебе только потому, что я думаю… – она перевела дыхание, – я думаю сегодня мы видим доказательство того, что это правда. Я чувствую. Я проведу тебя к твоим людям, тем, что ушли из города. Никаких хитростей и уловок. Только отдай мне дракона.

 

– Ты не ответила на вопрос. Зачем он тебе? Думаешь, что, если принесёшь своим легендарного зверя, они примут тебя обратно с распростёртыми объятьями?

 

Жасмин бросила в меня убийственный взгляд и промолчала.

 

Я погладила тёплую скорлупу. Мне нужна была эта информация. После долгих лет я хотела, очень хотела вернуться домой, а ведь дом – это не стены вокруг, не крыша и не зелёная дверь. Дом – это люди, которых ты любишь. Но этот дракон… его я тоже любила, как собственного ребёнка, как подарок вселенной, как спутника и соратника, пусть он ещё и не родился. И я была совсем не уверена, что фея сможет о нём позаботиться.

 

Я начала собирать вещи в сумку.

 

– Я подумаю, – наконец сказала я. – Но сейчас я иду спать. Утро вечера мудренее.

 

Я повернулась и поплелась в спальню. Я почти услышала, как фея у меня за спиной скрипнула зубами.

 

– Может, выпьешь чаю перед сном? – спросила она, когда я уже одолела пол-лестницы.

 

– Нет, спасибо, своего погрызу.

 

Не хватало ещё наесться фейской еды.

 

Наверху я заперла дверь и повесила на ручку колокольчик. Потом стянула куртку и, не раздеваясь, рухнула на всё ещё заправленную кровать. Глаза слипались, но и сквозь закрытые веки я видела мягкое сияние из уютного гнезда, которое устроила в своём рюкзаке.

 

Когда я только нашла малыша – когда мы с мудрецами нашли его в кратере – он ещё не светился, но был горячий, как чёрная чугунная сковорода. Земля вокруг тоже была горячей – мы пришли сюда, едва она остыла настолько, что на ней можно было стоять, не оплавляя подошв. Пепел кружился в воздухе, лез в волосы, в глаза, под тряпку, которой было замотано лицо, но было всё равно, мы все уставились на чудо жизни в самом центре выжженной дотла поляны.

 

– Это яйцо дракона, – сказал один из мудрецов, и его пепельно-седая борода, казалось, дрожала от благоговения.

 

Я поверила сразу, хотя и видела на своём веку драконов, и яйца их были совсем другими. Есть вещи, которые существуют на всех гранях, в разных отражениях и преломлениях, иначе люди стали бы придумывать о них легенды и сказки.

 

– Что вы будете с ним делать? – спросила я, прикасаясь к закопчённой скорлупе.

 

– Без понятия, – покачал головой старец. – Впервые в истории яйцо дракона появляется вот так… – он замялся.

 

– По правде, не в сказках? – пришла я на помощь.

 

– Да, – я почувствовала, что он улыбнулся под защитной повязкой. – Книги говорят, что на то, чтобы созреть и вылупиться, ему нужно семь лет и семь дней. Что будет дальше – загадка даже для древних.

 

В тот раз я ушла от них с пустыми руками. Продолжила свой путь по воздушным рельсам, скоростным шоссе и стеклянным лестницам мироздания. Я проходила мимо древних гробниц, неоновых вывесок, доисторических ледников, сверхскоплений галактик за толстым стеклом иллюминатора. Вокруг меня порхали звёзды и планеты, пока я шагала по лесной тропинке, удивительные существа ели с моей руки, на моём пути строились и разрушались города. Я была юна, в каждый момент времени я была младше, чем когда-либо буду ещё, и я наслаждалась этой юностью и свободой.

 

Я не считала себя одинокой. Но иногда, оказавшись под чёрным бездонным небом в бесконечном пустом пространстве, я вспоминала дракона. Я думала о том, как мы были похожи, оторванные от корней, одни такие во всём мире. О том, как было бы здорово разделить с кем-то вселенную.

 

Я была осторожна. Старалась слушать, а не говорить, смотреть, а не брать. Даже дети понимают хрупкость космоса, но, когда тебе двадцать и карта всего сущего светится на обратной стороне век, просто невозможно устоять и не кинуться в звенящее переплетение стеклянных нитей. Со временем я поняла, или, скорее, самонадеянно думала, что поняла сложную структуру космоса. Тешила себя надеждой, что знаю, какую струну тронуть, чтобы резонанс не разрушил мироздание.

 

Я ушла в горы и провела колесо года, от весны до весны, среди стаи драконов. Изучала их повадки и обычаи, их странный змеиный язык, то, как они ухаживают за своими детёнышами.

 

Когда я вернулась в деревню, меня приняли с распростёртыми объятиями. Старец, поседевший ещё сильнее, помнил меня и не бросил надежды вознаградить за помощь тогда, пять лет назад. Яйцо достали из кратера, счистили с него гарь и сажу, и теперь оно лежало в здании совета мудрецов на специальной подставке, переливаясь золотым и серебряным блеском.

 

– Его, – сказала я, и мой голос прозвучал тише, чем я ожидала. – Я хочу его.

 

И дальше мы пошли – по рельсам, шоссе, лестницам, по мостам и эстакадам – вместе. Я хотела привести его в место, которое было когда-то моим домом. Как долго ни путешествуй, нельзя жить без места, которое называешь домом, в которое когда-нибудь вернёшься. Мне хотелось дать и малышу такое место, разделить с ним дом так же, как мы делили дорогу. Но вот что получилось.

 

Когда я проснулась, первые лучи пробивались в окно между домами напротив, как и десятилетие назад. Я быстро собралась и спустилась в прихожую.

 

– Пока! – я помахала фее рукой, вышла за дверь и зашагала по залитым рассветным солнцем улицам.

 

Город ощущался совсем другим. Он всё ещё был чужим, но пелена загадки слетела с него, когда высохла первая утренняя роса. Я шла к окраинам, к выходу, и чувствовала, как он кладёт мне под ноги улицы. Он не прогонял, нет. Просто указывал мне путь, который я выбрала, и радовался моей решимости.

 

Жасмин бежала за мной.

 

– Стой! Вернись! Филиппа, или как тебя… Как же твои люди? Я знаю, где они!

 

– Я передумала, – ответила я, не оглядываясь. – Мне не нужна твоя информация. Я найду их сама.

 

– У тебя уйдут годы. Десятилетия!

 

Я промолчала, продолжая оставлять за собой дома и кварталы.

 

– Но дракон, – не унималась фея. – Он принадлежит народу фей! Он – наша легенда.

 

– Он никому не принадлежит. Он не легенда, а живое существо, а я его опекун.

 

– Но он мне нужен! – я услышала, как она остановилась. – Я не могу быть одна… – мне показалось, или это был всхлип?

 

Я обернулась. Жасмин стояла на улице, босая, с низко опущенной головой. Всё её существо выглядело в городе неуместно, она была создана, чтобы танцевать в лунном свете среди деревьев, ступать по мягкой траве и зачаровывать лесных зверей. Вместо того, чтобы впитываться в плодородную землю, её слёзы разбивались о камни мостовой. Звонко, как обломки хрустальных пространств.

 

– Ну так пойдём со мной, – сказала я, и сама удивилась, каким лёгким и естественным было это решение.

 

– Что? – она подняла взгляд, вытирая слёзы со щеки.

 

– Пойдём со мной, – повторила я. – Ты не будешь одна, а я найду свой город. Мы обе останемся в выигрыше, а малышу компания будет не лишней.

 

Я протянула руку, точно ребёнку перед тем, как переводить его через дорогу. Она сделала три неуверенных шага вперёд – раз, два, три – и взяла меня за руку.

 

Оставались за спиной такие родные и такие чужие улицы, а мы шагали, плечом к плечу, навстречу неизвестности. Вслед нам смотрели черные окна и жёлтые кошачьи глаза.

Примечания

  1. Песня «Ещё один упавший вниз», альбом «Радио Африка», группа «Аквариум»

Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 3. Оценка: 5,00 из 5)
Загрузка...