Было что-то тоскливое в небе, пронзенном тысячью капель, словно стрелами, входящими в тело. Все вокруг погрузилось в тишину, только сердце никак не хотело молчать: оно стучало, стучало невозможно сильно, пытаясь прорваться сквозь грудь, неожиданно твердую и очень холодную. Жить не хотелось, но, развернув лицо навстречу ветру, он подумал вдруг о цветке в кармане – кусочке ушедшего лета. Его отдала одна крошечная ладонь и исчезла совершенно внезапно, так же, как появилась – мелькнула за углом, забрав с собой что-то такое, о чем теперь уже невозможно было говорить. Края губ сдвинулись в одну тонкую линию, за которой стоял целый мир слов и улыбок, признаний и долгого-долгого крика. Осень совсем расхлестала их.

Одинокая фигура обернулась и, озаренная светом фонаря, побрела к пристани, шаркая своими большими ногами. На песке оставались беспросветно черные глубокие следы. Море шумело, огромным ртом проглатывая ровную линию берега, тянущуюся за горизонт. Птиц уже давно не было слышно.

- Привет, - поздоровался широкий нос, а за ним – немного раскосые чудные глаза, нырнувшие в пространство круглого трюма.

Хермес говорить не хотел: натянув шляпу, он размеренно чистил лук. Толстые и черные пальцы издавали при этом деле негромкий хруст.

С потолка трюма свисали канаты, тени от них падали на дощатый пол и иногда походили на больших толстых змей, свивающихся в кольца. Их шепот прерывали капли барабанящего дождя. Эм быстро-быстро помотала головой, от чего ее волосы скользнули на шею.

- Знаешь, - протянула она, - мне показалось, я видела солнце - совсем крошечное, как стеклышко, которое ты дал – тусклое и острое, но очень красивое.

Хермес ничего не ответил, он даже не взглянул на нее, только хмыкнул, принявшись за следующую луковицу.

- Может быть, это То солнце? Как думаешь?

Эм схватилась рукой за один из канатов и тут же повисла на нем, как маленькая обезьянка, раскачиваясь из стороны в сторону.

- А вдруг, когда приплывем, - рассуждала она, - всего будет так много, что наши глаза ослепнут? Ведь возможно потерять зрение от красоты? Или вот посмотрим на солнце, а оно окажется совершенно не таким, каким мы его представляли? Такое может быть, Хермес?

- Мо-о-жет, - протянул он тоскливо, качнув головой.

- А если я совсем не обрадуюсь, подумаю, что тут гораздо лучше, чем там? Что тогда случится со мной?..

Разгоряченная переживаниями Эм вдруг тихо вздохнула и спрыгнула на пол.

- Хермес, - позвала она, - расскажи про Птиц….

Эта история звучала так часто, что можно было легко предположить – Эм выучила ее наизусть, но все равно просила старого моряка рассказать еще раз. Это помогало ей не упасть духом в минуты, когда казалось, что берег и небо одинаково далеки друг от друга, а маленький корабль того и гляди упадет за горизонт. Хермес отложил луковицу и вытащил из нагрудного кармана коробочек с табаком. Несколько раз вдохнув его, он начал:

- Птицы – ужасно пугливый и умный народ, им одним открыта суша, море, небо – в их власти сделать так, что однажды мы не сможем узнать, где верх, а где низ, белое или черное, свет или тьма. Когда они поют, облака идут на восток, а когда умолкают – на запад. Весь мир движется по одному их желанию. Один старый моряк рассказывал мне про большую Птицу, которую видел давным-давно, когда солнце еще висело над головой. Она была очень красивой, большой и светлой. Ее перья дрожали от ветра, а клюв ловил капли дождя и, казалось, во всем была свобода – в движении головы, глаз, тела. Наверное, тогда в последний раз видели Птицу. Она сидела на носу совсем недолго, прислушивалась к шорохам, к плеску воды, а затем легко подпрыгнула вверх и улетела далеко-далеко, так, что никто не смог догнать ее. Птицы исчезли, стоило только человеку захотеть поймать их, подчинить своей воле. Это все равно, что пытаться усмирить ветер или море – любую стихию. Она не будет слушать тебя. Человек разве может понять ее? Он столько всего сделал со своим народом, куда ему до чужого? Птицы ушли, с ними пропало Солнце – настоящее, горячее, большое, лучи которого могли согреть океаны. Но если плыть ровно на восток, никуда не сворачивая, удастся найти его.

- И Птиц….

- И их, конечно, тоже.

- Хермес, ты думаешь, у нас получится?..

Что они могли сказать друг другу, когда столько всего было уже позади? Вместо ответа Хермес снял с шеи большой круглый компас и, постучав по нему двумя пальцами, передал Эм. В дни, когда все небо состоит из тяжелых туч, сливающихся с морем, только по нему можно было идти на восток. Хермес верил своему компасу, а Эм…верила Хермесу.

Еды у них было немного, корабль, если можно было назвать так едва удерживающийся на волнах крошечный парусник, не раз и не два битый о скалы, негромко стонал от льющегося дождя, но они продолжали держаться друг за друга и искать то единственное, что составляло смысл их жизни – Солнце и Птиц, живущих в чудесной стороне, где нет горя и страха. Эм, как и Хермес, никогда не видела живую Птицу, она могла только представить ее большую голову и крылья, одно движение которых могло поднять бурю в море. Ей ужасно хотелось наконец-то доплыть, чтобы почувствовать – вот оно, все было не зря. Что оставалось в голове Хермеса неизвестно, часто он молчал и, когда не знал, что делать, спускался в трюм, чтобы там в свете качающегося фонаря чистить скопившийся лук. Его они ели немного, вкус был просто ужасный – горький, острый, царапающий горло, но звук падающей на доски сухой шелухи успокаивал старого моряка. Эм знала, что до их встречи Хермес очень долго плавал рабом. Сначала он попал к французам, затем к англичанам и только много позже, когда сила начала покидать большое тело, оказался на свободе. Он не знал, что делать с ней. Привыкший к чужому присутствию, к гулу голосов и качке, Хермес подался в моряки. Его не хотели брать из-за прошлого, кожи, похожей на темную ночь и глаз, в которых проскальзывало желание обрести настоящую свободу – не ту, что ему кинули в лицо. Такого запросто не ударишь, таким невозможно командовать. Но мистер Джонс согласился. Раньше он был адвокатом, но как только контора сгорела – выкупил парусник за бешеные деньги (его, конечно, обманули, он мало смыслил в море) и начал набирать команду. Многие хотели попасть к нему, похожему на большого ребенка. В сущности, он и был им в окружении тертых моряков. Но оставалось за мистером Джонсом одно преимущество – он всегда чувствовал в человеке человека, поэтому и взял к себе из многих рожденных свободными Хермеса – свободу получившего. И они пустились в плаванье. Не за тканями, даже не за чаем – ради чего-то большего, ради истории, похожей на сказку. Мистер Джонс верил в нее, а Хермес оказался единственным, способным разделить эту веру. Позже к ним присоединилась Эм.

- О чем думаешь?

Хермес редко говорил, но всегда тонко чувствовал ее настроение. Эм грустно улыбнулась и погладила компас рукой.

- Вспоминала отца.

- Мистер Джонс великий человек.

И он всегда будет так говорить. Эм многого не знала об их отношениях, но видела, сколько они значили друг для друга. Отец ушел в ноябре, незадолго до того, как она сама бежала из дома и нашла парусник в одном из портов к северо-востоку. Тогда ее напугал хмурый Хермес, до сих пор настолько высокий, что долго не мог стоять в трюме. Раньше она видела таких людей только издалека и первое время даже не знала, как с ним общаться. Но и это прошло, стоило им уйти далеко от берега, оставшись среди серых волн холодного моря.

Эм никогда не могла признаться себе, ради чего живет. Все казалось ей пустым и неправильным. Дом, школа, нравоучения гувернеров, незнакомый жених, приковывающий к себе хуже самых крепких цепей. Убежать было непросто, но одновременно с этим очень легко. Чувство свободы оказалось неожиданно пьянящим и сладким, как пена у свежего пива. Она ни о чем не жалела – да и как можно было, когда они вдвоем, похожие друг на друга, плыли на восток за очертаниями мечты. И не важно, сбудется она или нет, если сейчас рядом не было ничего, сдерживающего их движения.

Дождь заканчивался, дробь звучала все реже. Эм тихонько поднялась на палубу, чтобы глубже вдохнуть свежий мокрый ветер. Они плыли очень давно и сегодня ей даже показалось, что в левом краешке неба тускло блестит осколок. Может быть, солнца? Прищурившись Эм достала короткую трубу и подняла ее вверх. Но кроме растянувшихся туч ничего не увидела. Та же картина, что и вчера, и много дней раньше. Со злости она почти швырнула трубу в море, но вовремя остановилась, почти до треска сжав ее пальцами.

Сколько Эм простояла так, окруженная порывами ветра, она не знала, ее внимание привлекли звуки далекой песни.

Птичий край, край полета –

Там, где море качается вдаль.

Я найду свое яркое солнце,

Я найду тебя, так и знай.

Пусть звезда горит в этом небе,

Ее свет озаряет нам путь,

И, быть может, тогда мы встретим

Тех, кого не смогли вернуть….

Хермес достал маленькую гитару и пел, играя на ней легкий перебор. А Эм прикрыла глаза, чтобы не заплакать от его голоса.

Неожиданно раздался короткий свист, затем еще один и еще. Эм вскинула трубу и увидела, как к ним на всех парах приближается чужой корабль…на черных парусах. Вскрикнув, она бросилась вниз.

- Хем…Хермес, - ее ноги подогнулись.

Хермес поднял голову так резко, что шляпа почти упала с нее. Не задавая вопросов, он тут же выскочил на палубу, где его схватили сильные руки.

- Капитан! – закричал кто-то. – Тут старый раб. Похоже, он один.

Эм словно парализовало от страха. Она чувствовала, как по палубе ходят чьи-то ноги, как переворачиваются тюки с припасами.

- Отвечай, - тот же голос, - ты один здесь?

Звук глухого удара. Эм крепко зажмурилась.

- Адын, - Хермес умело изображал акцент.

- Не верь ему, Крыс. Я видел на палубе девчонку. Обыщите трюм!

Эм могла убежать и спрятаться, может быть даже могла догнать потом корабль и спасти Хермеса, но она продолжала стоять с бешено бьющимся сердцем. Ее нашли очень быстро. Человек с перекошенным лицом грубо выволок ее на середину палубы, где уже сидел связанный Хермес.

- Это все?

Спрашивал высокий с гладко выбритым подбородком. Эм начинало казаться, что все вокруг не больше, чем кошмар, пока ее грубо не пихнули носком ботинка.

- Кажется, да.

Судя по голосу, это был тот самый Крыс. Низенький, плотный с мелкими черными глазками под нависающим лбом.

- Отлично. Все, что нашли – на корабль, этих – к Капитану.

Пираты утащили их, оставив позади крошечный, дорогой сердцу парусник. Эм трясло. Она не хотела верить, что все кончится именно так, что они с Хермесом окажутся в западне и, может быть, даже умрут в ней.

- Отпустите нас!

- Молчать.

Перед ней возник скалящийся Крыс, по одному выражению его маленьких глаз Эм все поняла. И это лишило ее последних сил. Повиснув на чужих руках, она могла только смотреть в спину тяжело идущего связанного Хермеса.

Пока их вели по кораблю, Эм успела рассмотреть других пиратов: каждый из них выглядел хуже предыдущего. Но самым неприятным оказался Капитан. Один огромный уродливый шрам пересекал его лицо от бровей до самого подбородка, словно кто-то хотел раскроить ему голову.

- Все?

- Да, Капитан.

- Так-так-так. Девчонка и старый раб на полусгнившем паруснике. Скитальцы, - на последнем слове он усмехнулся, обнажив ряд острых зубов.

Эм вздрогнула. Ей было страшно.

- Бросьте их в трюм, сначала добыча, потом пленники.

Пираты заулюлюкали, обжигая их масляными взглядами. Эм и Хермеса грубо кинули вниз.

В трюме было очень темно. Эм попыталась подползти к Хермесу. Сделав несколько движений, она уткнулась в его горячий тяжело вздымающийся бок. Он словно задыхался.

- Хем….

Слезы душили ее.

- Не плачь, маленькая мисс Джонс, - прошептал он в макушку. – Я не дам тебе погибнуть здесь.

- Мне так страшно, - всхлипнула Эм.

- Ничего. С тобой все будет хорошо.

Хермес говорил отрывисто, веревки сдавили ему грудь, но он все равно старался поддержать ее. Эм дрожала. Кажется, они здесь одни, других пленников не было слышно – ничего, даже дыхания.

- Может, нам удастся…уговорить Капитана, - Эм сама не верила в то, о чем говорит.

- Вы – женщина, мисс Джонс, - вот и все, что сказал Хермес.

Эм почти зарыдала, но вовремя остановила себя, сильнее прижавшись лицом к чужому боку. Она ничем не могла помочь.

- Скорее всего, Вас продадут в порту, - помолчав, продолжил Хермес. – И тогда будет всего одна попытка, чтобы сбежать.

- Нет-нет, я не смогу оставить тебя!..

- Сможешь. Эм, ты должна быть свободна.

Что сказать ему? Так некстати вспомнилось случайно увиденное клеймо на смуглом теле. Эм с силой сжала зубы, чтобы не закричать от бессилия, охватившего ее.

Где-то сбоку от них послышался шелест, затем раздалось странное щелканье.

- Кто здесь? – напрягся Хермес.

Ответом ему послужило чье-то тихое курлыканье. Эм удивленно приподняла голову. Она совсем ничего не видела в темноте, но Хермес, привыкший к ней, застыл.

- Что…ты видишь?

- Это Птица, - шепотом ответил он ей.

Птица?! Эм вскочила бы на ноги, если бы не была связана.

- Она в клетке. Но ран я не вижу, - продолжал Хермес.

- Откуда у пиратов Птица?

- Не знаю, Эм, но это точно она. Все, как рассказывали – большая голова, крылья, длинные светлые перья и глаза…умные.

В ответ на его слова снова послышалось щелканье. Эм постаралась приглядеться и…увидела. Птица на самом деле была огромной, едва ли не больше самого Хермеса. Она стояла и смотрела на них черными глазами, раскрывая длинный клюв. Через мгновение удалось различить:

- Лю-ди, еще лю-ди.

Птица говорила!

- Вы то-же хо-ти-те мо-их крыль-ев?

- Нет, госпожа Птица. Мы хотим свободы, - Хермес попробовал медленно кивнуть ей в знак уважения.

Птица ответила ему движением большой головы.

- По-че-му вы здесь?

- Нас схватили пираты…другие люди.

- Дру-ги-е? А чем вы от-ли-чае-тесь от них?

- Мы уважаем народы и больше всего на свете ценим свободу.

Птица задумалась над его словами, Эм видела, как она наклоняет голову в разные стороны перед ответом.

- Все лю-ди оди-на-ко-вы. Вы не-на-ви-ди-те се-бя, унич-то-жае-те дру-гих.

- Мы никому не причинили зла! – воскликнула Эм. – И мы искали Вас, искали Солнце!

Птица перевела взгляд на нее.

- Солн-це? За-чем оно вам?

- Мы хотели найти сторону, в которой нет зла, печалей, страхов, где все равны друг перед другом.

- Та-кой для лю-дей нет. Вы долж-ны сде-лать ее са-ми. А Солн-це гре-ет толь-ко тех, кто его дос-то-ин.

Больше Птица не произнесла ни слова. Она спрятала голову в крыле и отвернулась от них.

Эм глубоко вздохнула. Теперь ее мысли занимала только пленница, нужно было постараться спасти ее.

- Хермес, мы не можем бросить….

- Знаю.

В трюме стихло. Эм ожидала пиратов, прислушивалась к шагам наверху, но вскоре, как бы ни старалась, погрузилась в сон. Хермес тяжело дышал рядом.

Она пришла в себя от грубого тычка куда-то под ребра. Застонав, Эм открыла глаза. Она была теперь в комнатке, освещенной качающимся фонарем. Неподалеку расположился Капитан. Раскуривая трубку, он равнодушно смотрел, как напоследок руки Крыса прошлись по груди.

- Представьтесь, мисс?..

- Вам не к чему знать мое имя!

- Ну, разумеется. Сначала хамство, потом слезы – ничего нового.

Отошедший к стене Крыс ухмыльнулся.

- Подумайте хорошенько, мисс «ничего-вам-не-скажу», сейчас ваша судьба в моих руках.

Капитан крутил в пальцах небольшую монетку, похожую на ту, какой расплачиваются англичане. Возможно, недавно они ограбили их.

- Что вам нужно?

- Ничего особенного. Видите ли, мы, пираты, народ нехитрый. Деньги, женщины и выпивка – вот и все, что может скрасить наше путешествие. Что из перечисленного у вас есть?

Эм закусила губу, но тут же одернула себя под затуманившимся взглядом Крыса.

- Возможно, деньги.

- Ну-ну, мисс. Не хотите же вы сказать, что мои друзья проглядели их, когда согласились доставить вас сюда?

Капитан откровенно смеялся над ней. Он знал: ничего, кроме тела, Эм предложить не могла. Но соглашаться на такое…лучше смерть.

- А…а кто сказал, что вам удалось заполучить все деньги с корабля?

- Что вы имеете в виду?

- На моей шее, - Эм немного дернулась, чтобы компас соскользнул на пол, - есть это.

- Компас?

Капитан поднялся из-за стола и медленно подошел к ней.

- Он даже не из золота! – фыркнул Крыс.

- Мой друг прав. Не держите нас за дураков, мисс, - чужая рука обманчиво ласково погладила Эм по щеке.

- Что вы, как можно, я всего лишь хочу сохранить свою жизнь.

- Тогда в чем особенность этого компаса?

- Ах, Капитан, все-то вам расскажи, - мило улыбнулась Эм. – Не думаете же вы, что девушка вроде меня просто так плывет одна?

- С рабом! – пискнул неподалеку Крыс.

Эм едва ли посмотрела в его сторону. Она упорно ловила взгляд Капитана.

- Продолжайте.

- Этот компас достался мне с трудом. Но, что важно: вместе с ним была история….

- Какая?

- Ну-ну, терпение, мой Капитан.

Эм снова улыбнулась незнакомой для себя улыбкой. Ее голос звучал теперь ниже и мягче.

- Думаю, вам известна история пропавшего корабля из Королевского флота: множество драгоценных камней, украшений, золота – всего этого хватило бы на несколько безбедных жизней. Или, может быть, даже на покупку пары островов….

- Да, да, Капитан, я слышал! – жадно забормотал Крыс. – Этот корабль ищет каждый уважающий себя пират! Он один – настоящее сокровище….

Его оборвал тяжелый взгляд Капитана. Затем он повернулся к Эм с очаровательной улыбкой:

- И вы хотите сказать, что знаете его местонахождение?

Она ответила ему жарким взглядом:

- Не я. Компас – знает.

Руки Капитана мгновенно с силой сдернули его с шеи, оставив на ней розовеющую полосу.

- Замечательно, - холодно сказал он, - но не думайте, что это спасет вас. Или вы поверили пирату?

Но Эм совсем не потеряла самообладания, она терпеливо ждала, пока Крыс и Капитан осматривали стрелку компаса, которая, по счастью, ходила ходуном.

- Обманщица!

Тяжелая толстая рука больно ударила ее по щеке. Дернувшись в сторону, Эм почти заплакала, но вовремя успокоила дрожащий голос:

- Не думаете же вы, что все так просто?

- Разумеется, должна быть загадка, - в отличие от Крыса, Капитан прекрасно владел эмоциями. – Позвольте предположить: только вы можете указать дорогу?

- Возможно. Но для чего тогда мне раб?

- Для защиты?

- Вовсе нет. Я – англичанка из приличной семьи, мне неизвестна магия африканских племен.

- Ах, ну конечно! Компас не успокоится, пока темнокожий раб не возьмет его в руки. Остроумно! Но, что, если вы врете нам?

Эм улыбнулась и медленно облизала губы.

- Мы можем заключить сделку.

Когда все было кончено, Крыс повел ее в трюм, но уже как королеву: он не пихал и не торопил Эм, только маячил за спиной, чтобы не убежала. Компас надежно лежал за рубашкой. А руки…руки наконец-то были развязаны. Вскоре веревок лишился и Хермес, как единственный, кто мог «управлять» стрелкой чудного компаса. Первые шаги к побегу были сделаны.

Однако, стоило помнить о пристальном внимании Капитана и охране у трюма.

- Тебе удалось, - прошептал Хермес, - не могу поверить, маленькая мисс Джонс!

- Тише, пожалуйста, никто не должен знать!

В общих чертах Эм описала легенду.

- Да-а, - протянул Хермес, - с одной стороны очень умно, а с другой – невероятно глупо. Тебе удалось отсрочить нашу…участь, но бежать с такой охраной…и куда?

- Знаю, но, быть может….

На этих словах Эм прервалась и кивнула в сторону клетки. Хермес задумался.

- Если нам удастся….

- Я понял.

- Лю-ди шеп-чут-ся – жди бе-ды, - оказалось, Птица совсем не спала.

- Госпожа, - обернулась к ней Эм, - мы хотим бежать вместе с Вами и для этого…нам нужны Ваши крылья.

Птица тут же раскрыла их в угрожающем жесте.

- Я зна-ла! Я зна-ла!

- Тише, тише, прошу! – взмолилась кинувшаяся к ней Эм. – Обещаю, мы улетим вместе. Никто не будет держать Вас!

- Вы, лю-ди, всег-да дае-те обе-ща-ния, но ни-ког-да не дер-жи-те их, - грустно пророкотала Птица.

- Даю Вам слово, госпожа, - Хермес подошел ближе, положив руку на плечо Эм, - я первый кинусь в море, если захочу превратить Вас в пленницу. Посмотрите – на моей груди шрам. Это клеймо раба, оно всегда будет со мной, тогда как Вы должны быть свободны. Вы и мисс Эм.

Птица внимательно посмотрела на уродливое подтверждение его слов. Затем перевела взгляд на Эм.

- Ты пла-чешь?

- Да, - сглотнула она.

- Те-бе его жаль?

Эм смогла только кивнуть. Слезы мешали ей увидеть, как Птица медленно сложила крылья и наклонила голову вперед.

- Хо-ро-шо.

Хермес благодарно кивнул ей и прижал к себе плачущую Эм.

План побега появился не сразу: сначала нужно было завоевать доверие Капитана. Для этого Эм стала часто появляться на палубе в сопровождении Хермеса и каждый раз, стоило ему отстать от нее или засмотреться на море, она немедленно била его по спине, как раба. Пираты с удовольствием наблюдали эту картину, находя, что маленькая англичанка обладает не меньшей жестокостью, чем они сами. Иногда она била Хермеса просто так, за его дыхание или походку.

Мало кто знал, насколько часто и горько она извинялась перед ним в трюме. Только Птица смотрела на это умными черными глазами.

И вот однажды, когда пираты расслабились, Капитан позвал к себе Эм.

- Вы прекрасны, - сделал он комплимент, - ваша жестокость забавляет моих друзей.

- Я жестока? – удивилась Эм, занимая стул напротив. – Мне казалось, с рабами иначе нельзя. Они, знаете ли, начинают считать, будто бы равны с нами.

Капитан рассмеялся, вытащив трубку.

- Мне нравятся ваши мысли, мисс. Еще недавно вы сами были рабыней, но теперь…. Знаете, очень жаль, что в пираты не берут женщин. Вы бы неплохо вписались.

- Пожалуй, но есть во мне один недостаток.

- Какой же?

- Не люблю ром.

Капитан расхохотался. От движений его тела задрожал стол.

- Очаровательная, - всхлипнул он. – Вы – очаровательная.

Эм польщенно улыбнулась.

- Скажите, как вас зовут?

- Джонс.

- Мисс Джонс, - он медленно прокатил ее имя на языке, насладившись звуком, которое оно вызвало, - вам идет.

- Пожалуй.

- Одинокая, красивая, - продолжал Капитан, накрыв ее руку своей.

Эм зарделась, жадно уставившись на сверкнувший в вороте чужой рубахи ключ. Такой мог подойти к…клетке. Но как выманить его?

- Есть ли у вас на корабле что-нибудь…помимо рома?

- Водка, - хмыкнул Капитан, продолжая гладить ее руку.

- И…что же, ее никто не пьет?

- А вам нравится водка, мисс Джонс?

Эм посмотрела ему в глаза и жарко выдохнула:

- Очень.

Стоило ли говорить, что Капитан потребовал у появившегося в дверях Крыса несколько бутылок? Эм совсем не хотела напиваться, но это был единственный шанс заполучить заветный ключ.

Капитан пил водку как воду. Его взгляд оставался трезвым, тогда как Эм уже вело в сторону, но она продолжала наливать.

- Вы потрясающая девушка, Джонс, - улыбнулся мужчина, проследив, как дрожит в руках очередная стопка.

Эм прикрыла глаза всего на секунду, как тут же ее губ коснулись чужие – властные и жесткие, ужасно неприятные, потому что этого поцелуя она не хотела. Но другого выхода не было. Капитан целовался так же, как вел себя – сначала обманчиво ласково, а затем очень грубо, до крови кусая нежную плоть. Эм жалобно застонала и уперлась руками в грудь.

- Еще, Капитан?..

Он ухмыльнулся, не скрывая загоревшейся темной страсти в глазах.

- Я начинаю думать, Джонс, что ты напиваешься, чтобы я не был тебе противен.

- А если так, то что? – Эм уже не понимала, что говорит.

Капитан рассмеялся. Прозвучавшие слова только раззадорили его.

- Тогда выпьем еще пару бутылок, мисс!

И они выпили. С внутренней дрожью Эм ожидала нового поцелуя, но, казалось, Капитан действительно хотел как можно скорее напиться. Теперь и в его глазах стоял пьяный туман.

В какой момент они оказались в кровати, Эм так и не вспомнила, она очнулась от движений рук у себя под рубашкой. С трудом подавив крик отвращения, она изобразила стон удовольствия, на который мужчина ответил сдавленным рыком. Они кувыркались на кровати, Капитан зацепил рукав, отозвавшийся глухим треском рвущейся ткани. От страха у Эм закружилась голова. Капитан сел сверху, сжав ее бедра ногами. В этот момент удалось заметить стоящую неподалеку едва початую бутылку. Схватив ее, Эм с силой ударила Капитана по голове. Последнее, что она увидела – распахнувшиеся в удивлении глаза, перед тем, как они закрылись, а капли крови прочертили шрам на лице. С трудом выбравшись из-под тела, Эм сорвала с шеи ключ и, покачиваясь, бросилась прочь.

Скорее, скорее к трюму. Редкие пираты, встретившиеся ей на пути, противно ухмылялись, завидев порванную рубашку.

- Эм!

Хермес буквально поймал ее.

- Что с тобой?

Он увидел, в каком состоянии была одежда на ней и потемнел от гнева.

- В-все п-потом, Хем, - взмолилась Эм, передав ему ключ.

Хермес еще раз внимательно осмотрел ее и, только убедившись в отсутствии синяков, направился к клетке. Птица тревожно заметалась, услышав звук отпирающегося засова.

- Прошу Вас, госпожа.

Сначала она неуверенно вышла, затем расправила крылья и вскинула голову в гордом жесте. Эм невольно залюбовалась ей.

Втроем они направились к выходу. Первой шла Эм, за ней вооружившийся непонятно где найденным ломом Хермес и в конце – Птица, воинственно распушившая перья и хвост. Пираты еще не знали, что их Капитан так бесславно повержен, однако времени все равно было мало. Эм осторожно выглянула и, убедившись, что у трюма никого нет, а на палубе совсем немного людей, подала сигнал остальным.

- Эй, Крыс, - лениво протянул один из пиратов, - а ты сам не хотел бы…попробовать англичанку?

Стоящие неподалеку мерзко захихикали от вида заулыбавшегося Крыса. Они еще не успели увидеть, как из трюма кроме Эм и ее «раба» медленно выходит Птица. Но вот этот момент настал.

- Пленники! – не своим голосом заверещал Крыс.

Пираты бросились к ним. Но Птица уже расправила крылья. Поднявшись в воздух на высоту около метра, она крепко схватила лапами Хермеса и Эм. Вместе они взлетели. В этот момент на палубу выскочил окровавленный Капитан. Глаза его горели от ярости.

- Джо-о-онс, - прогремело им вслед.

Эм посмотрела на него сверху и, расхохотавшись, крикнула:

- Неужели, вы поверили женщине, Капитан?

Они улетали, такие же свободные, как Птица. Эм хотелось плакать от счастья, как вдруг прозвучал выстрел. Охнув, она медленно посмотрела на грудь, где уже расплывалось красное пятно….

- Скорее! – не своим голосом закричал Хермес.

Птица услышала его и, несколько раз взмахнув крыльями, оказалась очень далеко. Так далеко, что корабль и пираты на нем исчезли за горизонтом. Эм показалось, они летели совсем недолго, пока Птица не начала снижаться. Доски, на которые ее бережно уложил Хермес, показались очень знакомыми.

- Мы здесь, Эм, - прошептал он. – Взгляни: наш корабль. Птица нашла его.

Эм слабо улыбнулась и посмотрела в его испуганные глаза.

- Ты чего, Хермес? Со мной все хорошо.

Казалось, она не чувствует, с какой силой сердце выталкивает кровь из тела, как она пропитывает рубашку, дрожащие чужие руки и капает на палубу их корабля. Птица улетела сразу, ее уже не было видно.

- Пожалуйста, - твердил Хермес, отчаянно не желавший, чтобы слезы застилали глаза, - посмотри, как много Птиц здесь.

Эм немного повернула голову. Будь она хоть немного сильнее, непременно удивилась бы: откуда столько гордых Птиц? Казалось, они прилетели вместе с их знакомой и теперь смотрели на нее умными глазами. А затем взмыли вверх и крыльями начали гнать корабль вперед.

- Мы плывем, - тихо улыбнулась Эм.

- Да, да, они везут нас к Солнцу. Слышишь? В сторону, где нет зла, печалей, страхов, где все равны друг перед другом.

Хермес дрожал, не желая отпускать бледные пальчики, ужасно холодные, лишенные сил.

- Посмотри, - всхлипнул он, - уже видно Солнце.

Глаза Эм всего на секунду вспыхнули знакомым озорством, а затем потухли, став почти черными. Больше она не двигалась, так и не увидев, как их корабль проходит сквозь пелену облаков, взмывает вверх и достигает огромного, сияющего Солнца.