— Бездонная пропасть, — подумал Лиол.

Хоть ямы на проторенной тропе и не были похожи на пропасть, но фантазия — это единственное, что выручало от скуки в постоянных поездках. Особенно в последнее время, когда заказов все больше, а лошадь с возрастом не становилась разговорчивей. Ветер сдул капюшон и, играя рыжими локонам, свисающими до плеч, обнажил шею и немного заостренные на концах уши, а потом перепрыгнул на болотного цвета плащ, из-за чего тот начал развеваться на плечах молодого полуэльфа. Вирав устало цокал копытами по сухой земле.

— Видимо, не один я утомился сегодня, — грустно осознал Лиол. — Пожалуй, стоит сделать привал, иначе до Салакея мы не доберемся и через круг.

После этой фразы Вирав издал одобрительное ржание.

— Хотя пару месяцев назад, — продолжил Лиол, — ты мог за день пройти это расстояние без проблем. Знаю, ты не молод, но то ли я тебя откормил, то ли и вправду стоит уменьшить нагрузку.

На этот раз реакции от коня не последовало.

Солнце было почти на пике. Шёл двенадцатый день круга, завтра последний — тринадцатый, а важное письмо надо доставить крайний срок к утру, поэтому предыдущая ночь прошла в дороге и, по всей видимости, эта будет такой же. Лиол никогда не любил важные заказы, но за них больше платили, тем более, что остальную часть последнего дня круга, именуемого «круглым днём», можно потратить на отдых и поиск заказов в Изс, ведь ему все равно туда возвращаться, так как надо доставить заказчику расписку о получении письма. Лиол сам придумал такую услугу и был очень горд собой за это. После удачной реализации этой задумки к нему потекло больше клиентов. Кто-то даже осмелился назвать его воришкой, мол, у больших почтовых экипажей уже давно есть такая услуга, но что ему до крупного аристократического бизнеса? Тем более, что они работали в основном в больших городах и у них были свои кареты, охрана и даже ячейки в банках. А у Лиола один конь, старая поношенная одежда, такие же сумки, работает он максимум с нелегальными ростовщиками, развозит только по небольшим городишкам да селам и из охраны у него только вера в Бога. Хвала Ютану, что дорога в этот раз спокойная: ни бандитов, ни непогоды.

Всматриваясь в даль, Лиол почесал рукавом черной рубахи начинающие пробиваться рыжие усы.

Большая часть дороги из Изса в Салакей представляла собой широкий Главградский тракт, на котором спокойно могли разминуться две кареты. Но это до перехода через Континентальную реку, которую назвали так потому, что это была якобы одна река на всем континенте, поэтому для удобства каждому рукаву реки дали своё название. Этот, к примеру, беря своё начало из Пустых земель и впадая в океан, именовали Варжда в честь главного Королевского картографа человека Бано Варжды. Лиол с детства слышал обо всем этом по несколько раз, даже однажды видел этого Королевского картографа, но все равно отказывался верить в то, что на всем материке нету больше ни единой речки. Как бы там ни было, после перехода через мост, который занимал минут пять, широкий тракт разрастался в сеть более мелких дорог, ведущих в разные селения. По одной из таких сейчас вместе с конем и продвигался Лиол. Идя по Главградскому тракту, можно увидеть редкие деревья, так как их вырубают для нужд государства, а также, чтобы уменьшить количество разбойничьих засад. Но на мелких дорогах ситуация совсем иная: тут деревьев куда больше, да и ямы на дорогах засыпают землей намного реже, если вообще засыпают. И хоть количество разбойников увеличилось после неразберихи со смертью Короля и ужесточением военных действий на границе с дварфийским государством Вехтур Агнарх, тем не менее Лиола это не пугало. Кто-то скажет, что он наивный дурак и будет неправ. Кто-то скажет, что Лиол молодой и жадный к деньгам полуэльф и будет частично прав. Ведь кому в такое тяжелое время не нужны деньги? Но правда в том, что больше всего на свете Лиол любил, когда ветер, прокатываясь по кронам деревьев, вздымал его плащ. Любил тот невероятный запах свежести по утрам в лесу, который не ощутишь в городской суете. Любил сладостное чувство тревоги перед надвигающимся дождем, когда небо охватывали темные тучи, все вокруг пронизывала вибрация грома, а каждый вдох вызывал приятный трепет, который бывает только в такую погоду.

 

* * *

 

Солнце было в зените, когда Лиол сквозь густой хвойный лес, окружающий тропу, приметил опушку по правую руку за первым рядом деревьев. Он не торопясь спешился и медленно подошел к одному из деревьев, чтобы осмотреться. Он не пытался быть скрытным, ведь понимал, что наездника на коне давно бы услышали, но и недавних следов пребывания кого-либо в этом месте тоже обнаружить не хотел бы. К счастью, на первый взгляд, Лиол не увидел никаких следов ни от копыт, ни от обуви, поэтому более уверенно прошел между возвышающихся сосен и ступил на зеленую опушку, освещенную ярким летним солнцем, от которого тут закрывали только два дерева. Опушка находилась на небольшой возвышенности и оказалась маленькой: всего одиннадцать широких шагов потребовалось, чтобы дойти до центра. Лиола это необычайно обрадовало, так как одиннадцать было его любимым числом.

Вернувшись на тропу, он забрал Вирава, который за время разведки успел подойти к краю дороги и начать лениво щипать траву, и привел его на опушку. Из сумок, расположенных на коне, Лиол достал морковь, которую сразу скормил скакуну, а также хлопковую веревку длиной метров пять и привязал Вирава в тени одной из сосен на опушке. Сам же свалился около ствола на траву. В этот самый момент Лиол ощутил, насколько он на самом деле устал. Хоть это была и не первая его почтовая поездка, но долгие, а особенно ночные странствия заставляли болеть все тело. От длительной езды верхом все мышцы ныли, а из-за дешевого седла таз хотел забыть, что такое конь и что на нем можно передвигаться. Лиол был невероятно вымотанный, кроме как лежать он не хотел ничего более — ни есть, ни пить. Но именно в момент, когда он осознал, что лежит без сил посреди леса, ему стало хорошо. Именно в этот момент он почувствовал, что может расслабиться. Вокруг него трава медленно покачивалась на ветру. Даже будучи в одежде, он ощущал мелкие прикосновения сотни травинок, чувствовал холод земли под собой. В воздухе витал тонкий аромат хвои, который источали ближайшие сосны. Внезапно ему так захотелось спать, так захотелось заснуть прямо на этой опушке, в окружении природы, так безразличен стал тот важный заказ, который надо доставить ближайшим утром, что он уснул… Уснул, если бы не шишка, упавшая на живот с качнувшейся над Лиолом ветки. Моментально придя в сознание от боли, полуэльф согнулся пополам и скорчился, сидя на траве. Когда боль немного прошла, он одарил ветку взглядом, в котором смешались благодарность и ненависть одновременно и заодно убедился, что никакая предательская шишка больше не собирается на него падать.

Как бы там ни было, усталость не прошла, но спать больше желания не было, поэтому, сидя на траве, Лиол снял с пояса свой ничем не примечательный кожаный бурдюк и сделал три больших глотка прохладной воды. Вставая, повесил бурдюк обратно и подошел к коню, который спокойно ел свежую траву. Лиол понимал, что Вираву наверняка хочется пить, но надеялся, что тот протянет до завтра. Он скинул с коня сумки и седло, положил их под дерево, а из сумок достал пару ломтей говяжьей солонины, прямоугольный сверток размером с ладонь и небольшую деревянную коробочку.

Лиол сел, опершись спиной к сосне и вытянув ноги, снял плащ и аккуратно положил рядом с собой, расстегнул пуговицы на рубахе. Разместив коробочку и сверток у себя на коленях, съел один из купленных в Изсе кусков солонины, которая, на удивление, оказалась не пересоленой и, отложив второй кусок, вытер руки о штаны, чтобы взять коробочку, и снял с нее крышку. Внутри неплотно лежали грифельные стержни, ровно семь штук, Лиол мог отличить каждый. Это было самое дорогое, что он мог позволить себе купить. Во времена, когда все еще пользуются чернилами, иметь грифели считалось роскошью, поэтому порой приходилось прибегать к услугам контрабандистов. Лиол опустил открытую коробочку на траву рядом с ногой и очень нежно взял в руки сверток. Он начал разворачивать мешковину, когда периферийным зрением заметил чалант. Не поверив своим глазам, Лиол повернул голову в сторону одной из сосен, находящейся в глубине леса за поляной. И вправду, ему не показалось, там на самом деле рос чалант. Не думал Лиол, что в этих лесах сможет обнаружить эти деревья-паразиты, но присмотревшись, увидел, что глубже в лесу около сосен виднеется еще несколько таких же деревьев без листьев.

Закончив всматриваться в лес, Лиол отвёл взгляд и, найдя себя застывшим в позе разворачивания свертка, решил, что вернется к чалантам позже. Он снял ткань и положил ее на колени, а в руках у него оказался карманный блокнот. Блокнот был оббит крашеной в оранжевый цвет кожей с металлическими вставками. Аккуратная зеленая ленточная закладка, прикрепляясь к внутренней стороне корешка, была заложена где-то посередине блокнота. По потертым краям и корешку можно было понять, что блокнот не новый, но Лиол так тщательно о нем заботился, что за столько лет это были все дефекты, которые тот приобрел. Лиол открыл блокнот на пустой странице и нежно держа его в одной руке, провел второй по белоснежному листу. Его пробрала дрожь. Мелкая дрожь воспоминаний. Это была самая дорогая для Лиола вещь. Он закрыл глаза, и пара слезинок потекли по его щекам.

Воспоминания навсегда засели в его голове, а эмоции даже спустя пару месяцев все еще не угасли. Лиол пытался успокоить себя, пытался забыть, но каждый раз, держа в руках блокнот, он мысленно возвращался в отчий дом и вспоминал родителей, которых так любил. Отец подарил ему этот блокнот два года назад на двенадцатилетие. Он возлагал на Лиола большие надежды…

Глубокий вдох привел Лиола в чувство. За последнее время он научился хотя бы немного контролировать эмоции.

Он открыл промокшие глаза. За время раздумий ветер перевернул пару листов, обнажив старую зарисовку леса и стих. Стих был написан в любимой манере Лиола — с применением тавтологий и плавным перетеканием слов в строках. Еще с раннего детства он не понимал, почему тавтология считается чем-то неприемлемым и некорректным, для Лиола она была не более, чем еще одним художественным приемом. Полуэльф аккуратным движением вернул прежнюю страницу, достал из внутреннего кармана пальто бурую кожаную перчатку, одел ее на правую руку и трепетно тремя пальцами взял из коробки тот грифель, который был меньше остальных. Он занес руку с грифелем над блокнотом и посмотрел на деревья, чьи кроны колыхались на усилившемся ветру. Лиол знал этот ветер. Этот ветер приносил дождь, а значит надо выдвигаться, но у него еще было время. Широко улыбнувшись, он зарисовал в нижней части страницы кроны деревьев, затем, переведя взгляд на небо, увидел белоснежное пухлое облако и несколько пролетающих птиц, а между ними находилась серая дождевая туча, чей силуэт был удивительно похож на корабль. Лиол был поражен. Увидев ее, он отложил блокнот, аккуратно положил грифель на место и левой рукой швырнул недоеденный кусок солонины в сторону дороги, снял перчатку и резким движением засунул ее обратно в пальто.

— Почему?! — вскакивая, завопил Лиол. Его баритон эхом разнёсся по поляне, и, перейдя на шепот, он произнес. — Почему?

Стоя около дерева, он закрыл лицо ладонями и зарыдал. Через пару минут вытер слезы рукавом и опустил обмякшие руки. Лиол завернул блокнот, двумя руками приложил его ко лбу, вздохнул и вернул в боковой карман сумки. Все остальные вещи также не спеша разложил по местам. Накинул пальто. Оторвал Вирава от трапезы, отвязал от дерева, одел на него сумки и с прикованным к земле взглядом вывел на дорогу.

— Дождь надвигается, — печально произнес Лиол, глядя на то, как развивается его незастегнутый плащ.

Погладив Вирава, Лиол оседлал его и, дернув поводья, двинулся по узкой дороге, не оставив за собой ничего, кроме мятой травы и забытого куска солонины.

 

* * *

 

Небо сгущалось, кроны деревьев сгибались сильнее прежнего, в воздухе витал аромат, который можно почувствовать только в такую погоду. Ветер вздымал рыжие локоны и опускал на пальто, но Лиолу это было безразлично. Его мысли были заняты случившейся трагедией. Он прокручивал в голове все те события: смерть матери от болезни, нелюбящую мачеху, внезапную весть о смерти отца во время праздника на корабле. А Лиол повел себя как трус. Почему он бежал? Возможно, он пытался убежать от самого себя. Мысленно произнеся эту фразу, он вмиг все понял. Он два месяца бежал сам от себя, от своих проблем, с которыми не мог справиться. Да, мачеха хотела его смерти, но он же единственный наследник престола. Отец любил его, а Лиол шел на поводу у эмоций. Всегда! И все эти импульсивные действия делали только хуже. Лиолу стало так противно от себя самого. Он резко пришпорил коня и склонил голову. Ветер дул на встречу Лиолу и развевал гриву Вирава. Могучие древа, уподобляясь траве, гнулись под мощью ветра. Дождевые капли разбивались то о листья, то о землю, а попавшие на узкую дорогу образовывали в ямах мелкие лужи. Сухая ветвь величиной, как рука Лиола сорвалась с середины ствола ближайшей сосны и, подхваченная ветром, приземлилась около ствола соседнего дерева. На время они с Виравом стали единственными, кто замер в окружающей предгрозовой погоде, будто они вдвоем против всего мира, против мира, с которым раньше гармонировали.

— Я вернусь, — прошептал Лиол сквозь стиснутые зубы. — Я не позволю этой женщине править государством. Я уже не мальчик, пора вести себя как мужчина! Я — истинный наследник. Отец хотел, чтобы я занял этот престол... Я этого хочу!

Усталость как рукой сняло из-за нахлынувшей ярости. Лишь когда та поутихла, Лиол заметил, что ладони налились в цвет спелой вишни — настолько сильно он сжимал поводья. Теперь он точно знал, чего хочет. Ветер не успокаивался и нагонял тучи. Одна из капель, попав на щеку, скользнула к шее. Лиол осклабился — это была его любимая погода. Дернув поводья, он вдохнул полной грудью, вобрав в себя аромат надвигающейся грозы. Лиол был уверен в себе, ему нужно было направляться в родной замок. Но его взгляд упал на седло и подсумок, где лежал блокнот, и он вспомнил, что в пылу своих смешанных чувств забыл обернуть его от дождя. Лиол мог сделать это и на ходу, но решил ненадолго остановиться и, сидя в седле, достал из сапога лоскут гладкой ткани бирюзового цвета. Отточенными движениями, чтобы не промочить, достал блокнот и перепаковал его в новую защиту. Если бы Лиол мог, то не снимал бы ее, но это была фун — водонепроницаемая ткань, которую возят в небольшом количестве из эльфийских земель только дальние торговцы. Секрет изготовления окутан тайной, и поэтому она представляет большую ценность. У Лиола могут быть большие проблемы, если кто-то случайно ее заметит. На самом деле, была бы нужда он бы и грифели перевозил в сапоге, но они хоть и стоили дорого, но не пользовались спросом, и о них мало кто знал. Лиол спрятал блокнот обратно в подсумок, благо, что за важное письмо в потайном отделении не приходилось беспокоиться: оно было небольшого размера и плотно упаковано в несколько слоев тряпичной ткани и кожи, дождю будет сложно его промочить. Продолжив путь, полуэльф взглянул на верх, откуда накрапывал мелкий дождь. Он прикинул, что до ночи не доберется в столицу. Лиол не хотел больше идти на поводу у эмоций, поэтому решил, что ночью путешествовать опасно, а Салакей как раз по пути. Он сможет там выполнить поручение, переночевать и с утра отправиться в путь. Такой план наполнил Лиола необычайным душевным спокойствием, которого не было уже несколько месяцев, спокойствием, которое сулило что-то хорошее. В душе Лиолу не легко было расставаться с путешествиями по лесам, с этой близостью к природе, а также с почтовой работой, которая благоволила этим поездкам. Но эмоции так часто подводили Лиола, так часто не приносили ничего в его жизнь, кроме недолговременных радостей и утех, что он не стал зацикливаться на этой утрате, а подавил это чувство. Сейчас он был в совершенно ином расположении духа и мыслей.

Медленно ведя коня, Лиол успокаивался, осматривая окружающую непогоду. Озорной ветер срывал с крон деревьев листву, а обеспокоенные белки и птицы прятались в стволах этих деревьев. Лиол только начал задумываться о том, что в таком темпе он не успеет до темноты и стоило бы ускориться. А также о том, что намокнуть ему бы не очень хотелось, ведь кроме мокрых вещей и возможности заболеть можно простудить коня, что более страшно. И именно в этот же момент дождь усилился. Пока еще не ливень, но смотря на темные тучи, протянувшиеся через весь небосвод и застилающие свет, Лиол понял, что ливень просить не придется. Хорошо, что он успел перепаковать блокнот. Дернув за поводья, полуэльф собрался перейти в галоп, как внезапно с рассекающим свистом стрела угодила через подсумок прямо в правый бок коня. Вирав резким движением встал на дыбы, издавая при этом истошный звук. Если бы не крепкий хват за ремень в этот момент, то Лиол вылетел бы с седла прямо на грязную тропу.

— О, Ютан всемогущий! — выкрикнул Лиол.

Его пробрала ледяная дрожь. Дрожь холоднее, чем мчащийся ветер. Дрожь мрачнее, чем грозовые тучи. Стрела прошла через подсумок в том месте, где лежал блокнот.

Лиол не мог понять, что случилось, его охватил ужас. И только он хотел повернуть голову, чтобы осмотреться, как конь резким рывком устремился вперед. Свист. Стрела попала прямо в голову Вираву. Все происходило очень быстро. Лиол застыл, он не смог ничего произнести или сделать, мысли запутались. За несколько секунд конь на полном ходу всем своим весом рухнул на левый бок вместе с наездником. Ветер вместе с усилившимся дождем и пробудившимися раскатами грома заглушили звук падения. Пыль, не успевшая намокнуть, разлетелась вокруг.

Спустя мгновение боль заставила прийти в себя — ужасная боль в ноге. Неужели Лиол ее сломал?! Он совершенно не понимал, что произошло. Стрела! Стрела в голове, Вирав мертв. Лиол все ещё в седле, он лежит на боку под конем. Он не успел выпрыгнуть, и теперь его левая нога под ужасно тяжелым конем.

Боль распространилась по всему телу. Пытаясь что-то предпринять, Лиол не спеша начал вытаскивать из стремени вторую ногу. Молния. Гром. Взгляд Лиола упал на пробитый подсумок, метавшиеся мысли застыли. Его одолел ужас. Сквозь острую боль, потянувшись вверх к правому подсумку кончиками пальцев, он дотянулся до пуговицы. Закричал, что-то щелкнуло в ноге и его окутала нестерпимая боль. В последний момент он откинул петлю с пуговицы, вернулся в прежнее положение и попытался сдержать крик. Он не чувствовал ноги, ощущал лишь сгусток боли в том месте. Вопль пронесся сквозь дождь. Он открыл сомкнутые глаза и внутри сумки отчетливо увидел стрелу, пронзившую то, что он берег больше всего на свете. Лиола пронзило следующей волной боли, от которой его скорчило. Молния. Гром! Дождь барабанил по шерсти Вирава, светло-коричневой с седыми вкраплениями. Лиол не знал о чем думать. Его мысли смешались в одно: невероятная боль, блокнот, письмо, жизнь, возвращение в столицу. Синяя молния! Гром! Лиол почувствовал, что начинает терять сознание от боли, но у него еще есть силы. Нужно выбраться, нужно спастись. Лиол не мог убежать.

— Я отдам вам все деньги! — Лиол заорал из последних сил, пытаясь перекричать бушующую природу и перебороть агонию. Он знал, что на этой дороге могут быть только разбойники, а им зачастую нужно только одно. Но зачем они убили коня? — Вы слышите?! Я отдам вам деньги!

Он кричал вправо, туда, откуда летели стрелы, но ответа не последовало. Надо выбираться, но конь очень тяжелый. Притвориться мертвым не вариант — он потеряет сознание. А если у него открытый перелом? Он же не доживет до утра, тем более в такую погоду. Что-то потекло по его ноге. Кровь, все еще теплая кровь Вирава, вытекая из живота и смешиваясь с ливнем, обильно стекала по телу прямо на ногу полуэльфа. Лиолу подступил ком к горлу, его согнуло пополам и начало тошнить. Спазмы усилили боль в ноге.

— Наконец-то мы его нашли, — чей-то грубый бас раздался позади Лиола.

Лиол не в силах был что-либо сказать, но услышав голос позади, тошнота немного отступила, и он попытался выгнуть шею так, чтобы увидеть того, кто разговаривает. У Лиола промелькнуло воспоминание:

— Зрительный контакт важен, — говорил отец, обучая его общению при дворе, но Лиолу никогда не нравилось это высшее общество. Тем не менее, даже когда редко удавалось провести время с кем-то из городских ребят, он пользовался наставлениями отца.

Повернув голову, Лиол увидел перед лицом натянутый лук со стрелой. Тетиву отпустили. Молния. Гром…

Крупные капли дождя стеной падали с неба, очерчивая силуэты двух крупных людей, которые тянули кого-то в глубь леса. По среди дороги лежало тело коня, дождь полностью промочил его шерсть, седло, подсумки. В тот самый момент над той лесной дорогой по пути в Салакей небо было поглощено темными тучами. Можно было ощутить сладостное чувство тревоги перед разрастающейся грозой, когда все вокруг пронизывала вибрация грома, а каждый вдох вызывал приятный трепет, который бывает только в такую погоду.