Ну, у меня была Любовь

 

В доме напротив, как по расписанию, разразилась семейная ссора. В небольшом окне седьмого этажа, пропитанного приглушенным оранжевым светом, мужчина в растянутом свитере кричал на сконфуженную, испуганную женщину.

Семен курил, равнодушно наблюдая за соседями, выпуская сигаретный дым в холодный февральский воздух. Шел снег, и вся округа приглушенно молчала, прибитая им. Если бы окно квартиры напротив было открыто, то, наверное, двор наполнился бы писклявым неприятным голосом мужчины, кидающего на данный момент тарелку с рисом прямо в женщину.

Семен сверился с часами. «21:43». Еще три минуты, и женщина упадет со стула и, прикрываясь руками от кулаков бушующего мужа, поползет из комнаты. Оранжевый свет мигнул, и, минута в минуту, упал стул. Спустя две минуты комната напротив Семена опустела.

Молодой человек сделал еще пару затяжек и, докурив, закрыл окно. Завтра в это же время все начнется заново. Тот же оранжевый свет, те же актеры, то же действие и все тот же единственный зритель.

Первый раз увидев избиение, Семен хотел звонить в полицию, но подумал, что этим наверняка занялись соседи. Мысли о бледной, угловатой женщине не давали покоя весь день. Он не мог решить, правильно ли поступил, не позвонив. А вдруг соседи молчали? А вдруг с ней что-то случилось? Вдруг его бездействие сгубило жизнь?

Когда вечером он увидел идентично повторяющуюся сцену – все напряжение сменилось глухим разочарованием. Что толку переживать о таких людях, которые сами о себе не переживают? Для нее это словно было нормой – готовить для мужика, который бил ее изо дня в день.

В их ссоре не менялось ничего – ни порядок действий, ни время. Даже еда была вся та же самая. Семен несколько вечеров наблюдал, как раскладывает тарелки и приборы женщина, не отклоняясь от предыдущего дня ни на сантиметр.

Словно мертвецы, запертые в своей тухлой оранжевой комнатушке.

Семен презирал подобное равнодушие к собственной жизни. Что должно случиться, чтобы человек загнал себя в подобные рамки, не пытаясь их покинуть? Хотя, в любом случае, чтобы там не происходило – это не его дело. У него были свои проблемы, куда ему заниматься решением чужих.

На молодом человеке висел долг, взятый по глупости не у тех людей. Отдавать приходилось много, батрачил он все семь дней в неделю, но заработанные копейки едва погашали проценты. Семен взглянул на пустое соседское окно и закрыл шторку.

Ссора соседей напротив стала неотъемлемой частью вечера. Мир словно зациклился сам на себе, повторяя одно и то же. Семен спозаранку уходил на работу, возвращался, ел, смотрел на соседей и ложился спать. Десять минут чужой жизни в его ничего не меняли. Если они наконец перестанут ругаться, то ему просто придется смотреть на что-то другое во время перекура.

Мимо пронеслись еще несколько одинаковых вечеров. Семен открыл окошко и уставился на садящихся за стол мужа с женой. Женщину он про себя называл Любкой, а мужчину – Васей. Он не был уверен, что они женаты, может, сожители или даже родственники, но в его голове сложилась картинка несчастной семьи, где муж, неспособный вытянуть собственную жизнь, тянул на дно и жену.

Внезапно зазвонил телефон.

— Да.

— Сегодняшний платеж не пришел. В чем проблема?

Во рту у Семену пересохло. Он выкинул сигарету в окно и зачем-то пошел к рюкзаку в коридоре.

— Завтра все будет. Не хватило всего ничего, — молодой человек открыл кошелек и пробежался глазами по деньгам. Будто там что-то изменилось и появились лишние. Не хватало половины.

— Это уже в третий раз. Терпение – оно ведь не резиновое. Если завтра не будет денег – будут последствия.

— Я все оплачу, не пере.., - звонящий оборвал звонок, не дав закончить. — Твою мать.

Семен достал новую сигарету и подошел к кухонному окну. Сделал несколько затяжек, но от них стало только горше.

— Да что за херня…

Он уткнулся носом в локоть, уставившись невидящими глазами на дом напротив. Денег катастрофически не хватало. Пришлось взять отгул, чтобы съездить завтра к матери и выпросить у нее нужную сумму. Было стыдно, но маячившие впереди неприятности перевешивали этот стыд. Скорей всего, придется искать жилье еще дешевле, чем нынешнее. И нужно бы найти вторую работу, но он, как собака, уставал от наличия только одной.

Какое-то время он бездумно пялился на снег, но нечто привлекло его внимание. Семен сфокусировался на окне напротив – все тот же оранжевый свет. По неопрятному на вид коридору ползла женщина. Из дверного проема слева вышел мужчина. Он много кричал и махал руками. После чего поднял какой-то вытянутый предмет и ударил им женщину несколько раз.

Семен испуганно отпрянул от окна. Сердце быстро заколотилось, а ноги будто онемели. Молодой человек смотрел, как мужчина, забрызганный кровью, медленно поднимался, словно не понимая, что только что произошло. Он посмотрел на свои руки, затем на тело под ногами и, отпустив продолговатый предмет, подошел к окну.

Семен сделал несколько шагов назад. Лишь бы его не увидели, лишь бы ему не пришлось участвовать во всем этом…

Пепел с тлеющей сигареты упал на дешевую футболку и прожег ее.

— Твою мать!

Пока Семен отряхивался, потерял из вида соседа. Когда его взгляд вернулся к окну – того уже не было видно. Окно напротив было распахнуто. Предчувствуя худшее, Семен осторожно подошел к подоконнику и, упершись на него, выглянул. На черной, припорошенной снегом дороге, лежало тело. Семен не видел лица, но был уверен, что лицо мужчины смотрело прямо на него.

Молодой человек набрал номер скорой помощи, но остановился, не нажав кнопку вызова. Стоит ли ему во все это влезать? Сколько времени он потеряет? Крики Любки наверняка слышали соседи, а тело Васи вскоре обнаружат.

Семен осторожно выглянул в окно – внизу все еще чернела изломанная фигура. Выключив телефон и затянув шторы, молодой человек заперся внутри своей квартиры.

Всю ночь он не мог уснуть, а утром, ближе к десяти, решил разведать обстановку перед тем, как поехать к матери.

Непрекращающийся последние дни снег завалил дороги, если какие-то следы самоубийцы и были, то из-за снегопада превратились в сплошное белое пятно. Странная белизна, словно тело испарилось. Из-за беспокойной ночи Семен прислушивался к улице, ожидая услышать сирены, звуки хлопающих дверей автомобилей и крики, но двор оставался безмолвным.

Молодой человек посмотрел на экран телефона – время перевалило за десять. Если он уедет в одиннадцать, то к ночи вернется. Нужно торопиться, но произошедшее не давало покоя. Неужели никто не заметил? Или все разрешилось так тихо и быстро?

Семен отошел от подъезда и закурил, выжидая. Спустя десять минут в металлической двери подошла грузная женщина с тяжелой сумкой и, недовольно оглянувшись на парня, вошла внутрь. Семен подбежал к закрывающейся двери и юркнул внутрь.

Дома были типовые, вычислить нужную квартиру седьмого этажа не было сложно. Молодой человек пошел на лестницу, пройдя мимо женщины, стоявшей у лифта. Пока он поднимался, она осуждающе сверлила глазами его спину.

На седьмом этаже, как и в его доме, располагались четыре квартиры. Было тихо. Семену подергал дверь, за которой находилась квартира с мертвой женщиной. Та была закрыта.

Все выглядело так, словно ничего не происходило. Может, никто ничего не услышал и не заметил? Тело мужчины не опознали, а сразу увезли, не разбираясь? Семен взглянул на экран телефона и, решившись, позвонил в соседнюю квартиру.

Залаяла собака.

— Цыц, говорю! Тихо! Кто?

— Здравствуйте, — сказал парень, пряча в карманы вспотевшие руки. — Я ваш сосед снизу, хотел спросить… у вас ничего вчера вечером не случилось? В смысле, некоторое время было шумно и…

Дверь открылась и из узкой щели показалось красное вздутое лицо. Неприятного вида старуха осмотрела Семена. Между ног у нее моталась и надрывалась мелкая собачонка.

— Не помню тебя. Что надо?

— Я говорю, что шум вчера был сильный. Ничего не случилось?

— Что за шум? Не было шума, не сочиняй!

— Мне показалось, что женщина кричит. Поднимался сюда, но тут все тихо было. Вы ничего не слышали? Я сначала подумал, — парень доверительно наклонился к щели, впившись в серые выпученные глаза и понизив голос, — что это вот из этой квартиры. Но что-то никто не открывает дверь. Не знаете, что у них там?

— Вынюхивает, ходит тут, посмотри! Пшел вон отсюда! Или полицию вызову, - старуха под громкий собачий лай исчезла за дверью.

Семен помялся с ноги на ногу, взглянул на дверь квартиры с предполагаемо мертвой Любкой внутри и вышел из дома.

На улице расходился снег, большими хлопьями усеивая землю. Закурив, Семен побежал на вокзал.

Встреча с матерью была тяжелой. Возвращаясь к себе с переведенным за месяц платежом, молодой человек всеми силами старался отогнать гнетущие мысли и нарастающий в груди дискомфорт. Женщина не расспрашивала его, не ругала, не стыдила – молча дала денег, едва удостоив сына парой предложений. Как она выглядела – Семен не мог вспомнить, перед глазами все время были его неровные ногти.

— Все пройдет, — промямлил он, но легче не становилось.

Вернувшись ночью, он осмотрел темные окна соседей напротив и пошел спать. В голове крутилась мысль, которая к утру приобрела четкие очертания – если мертвеца с дороги тихо забрали, а о женщине не слышно ни слова, то их квартира сейчас в каком-то роде пустая. Если удастся незаметно открыть дверь и тихо взять что-нибудь себе…

Семен ударил себя по щекам и направился на работу, где мысли о соседской квартире только крепли. Возвращаясь домой, молодой человек прошел мимо подъезда соседского дома и взглянул наверх – на седьмом этаже в нужной ему квартире горел тусклый оранжевый свет.

Перепугавшись, парень поднялся к себе и осторожно выглянул в окно. Забитая темноволосая женщина расставляла на столе посуду. Как всегда в это время. В комнату вошел мужчина, который позапрошлым вечером мертвым лежал на асфальте.

Во рту у Семена пересохло. Он выпил воды на кухне и ополоснул лицо. Вернувшись, увидел ссору. Когда на экране телефона цифры сложились в «21:46», женщина упала со стула.

И как он не обратил на это внимание раньше? Все как по часам столько вечеров подряд. Как будто зацикленная запись. Перед ним и не люди словно, а заведенные куклы.

В «22:14» окно напротив кухни Семена открылось, на подоконнике показались ноги и туловище. Мужчина наклонился, вывалив туловище вперед, будто осматривая землю внизу. Затем залез в карман, достал окровавленными руками телефон и, не отрываясь от разглядывания улицы, ответил на звонок. Сказав всего пару слов, он выкинул телефон и обернулся назад, словно его позвали. Спустя мгновение мужчина летел вниз, не отрывая взгляда от темноволосой женщины, вытолкнувшей его.

Мужчина не кричал. Упал он также беззвучно, будто ничего не весил. Его обращенное к небу лицо накрывал непрекращающийся снег. Молодой человек посмотрел напротив и столкнулся глазами с женщиной. Семен отпрянул от окна, заметив странную улыбку на ее лице. Женщина же развернулась и исчезла в глубине квартиры.

Молодой человек зашторил все окна, проверил заперта ли дверь и обложил ее стульями, после чего лег в кровать, спрятав под подушку нож. Даже убегая когда-то от кредиторов, он так не трясся от страха как в эту ночь. Ему все слышались шаги в коридоре и стук в дверь. Будто эта странная петля явилась за ним, требуя расплаты за зрелище.

Будильник вывел Семена из кошмарной полудремы. Весь день прошел как в тумане, мысли то и дело возвращались к оранжевому окошку.

Как только захлопнулась входная дверь, Семен тут же прилип к окну, постоянно сверяясь с часами на телефоне. Все повторилось. Снова ругань и смерть. На следующий вечер и через день ничего не изменилось. Молодой человек быстро к этому привык, отвлекаясь на собственные проблемы.

Он смотрел на очередную ссору, выдыхая сигаретный дым в промерзший заснеженный воздух, и уже ничего не чувствовал – ни страха, ни сочувствия. Странная петля принималась им как часть жизни, в которой сильно не хватало денег.

Но одно его интересовало – куда ушла женщина? Спустя неделю после поездки к матери Семен после работы пошел не к себе, а в дом напротив. Полчаса ему пришлось ждать кого-нибудь, чтобы проскользнуть внутрь. Наконец появился курьер, которому было все равно на парня, вошедшего за ним.

Семен поднялся на седьмой этаж и сел на лестницу. На экране горело «21:40». Оставалось более получаса. Молодой человек неотрывно следил за меняющимися цифрами, прислушиваясь к каждому звуку. Где-то в подъезде заплакал ребенок, и тут же зашлась надрывным лаем мерзкая собачонка из здешней квартиры. За нужной ему дверью все было тихо.

В «22:14» он встал и подошел к двери. В «22:16» позвонил.

Послышались шаги и дверь открылась. За ней темноволосая девушка испуганно уставилась на Семена. Она, словно поняв, что неправильно так открывать дверь всем подряд – попыталась закрыться, но парень ее остановил.

— Подожди! Я только спросить, — он поймал девушку за руку и удивился, насколько она худая. А кожа так вообще была белющая, словно перед ним неживой человек.

— Что вам надо? — тихо спросила девушка, пытаясь выдернуть руку, что у нее не выходило.

— Вы здесь живете? Одна? Или с родителями? С вашими родителями все в порядке? — Семен попытался заглянуть внутрь, но в коридоре не было света.

— Вам какая разница?! – голос девушки надломился. Она явно хотела кричать громче, но выходило наоборот – едва слышно.

Пугать ее дальше не хотелось. Он отпустил руку, и девушка тут же закрылась.

— Извини, я не хотел пугать, — сказал Семен закрытой двери, — я просто видел в окне напротив ссору, какой-то мужик явно ударил женщину. Мне показалось, что это было в этой квартире. Я хотел проверить, все ли в порядке… Я Сема. Из дома напротив. Квартира двадцать восемь. Если что-то и правда случилось – можешь сказать мне.

Немного постояв, он повернулся к лестнице и встретился с выпуклыми глазами. Соседка тут же спряталась, хлопнув дверью.

— А сама-то не лучше…

Как ни странно, но после знакомства с жительницей квартиры, петля из ссор и убийств исчезла. Теперь Семен видел в окне напротив девушку с коротко стриженными волосами, которая тут же пряталась за шторами, заметив его. В какой-то момент, когда уже перестал бесконечно валить снег, стало чаще появляться солнце и улицы покрылись слоями весенней грязи, шторы перестали их разделять.

Девушка стала ему робко улыбаться, что было приятно, конечно, но совсем ему не нужно. Его долг почти не уменьшался, и он едва с ним справлялся. Устроившись на вторую работу, он мало спал, много злился и ненавидел весь мир, живущий лучше, чем он сам. Неловкие заигрывания девушки, которая попадалась ему все чаще во дворе, только раздражали.

После очередного платежа он вдруг осознал, что выплачивать будет еще много лет. Сбежать? Он уже пробовал, попался и подставил мать. С двумя же работами не оставалось времени на личную жизнь. И что теперь, батрачить, потом помирать? С какой-то остервенелой злостью он схватился за девушку – грубо ухаживал, торопил события и наседал так, что она полурадостно-полуиспуганно сдалась. Ее звали Люба. Как символично.

Через пару месяцев он уже переехал к ней, часть денег высвободилось и будто стало легче дышать. Постепенно они налаживали быт, он раскрыл перед ней свое положение, а она смиренно его приняла – стала отдавать ему часть своих денег. Молча, не смотря в глаза – как мать. Деньги он брал, но вперемешку с благодарностью чувствовал себя оскорбленным, задетым. Почему ему приходится все это выносить?..

Шли месяцы, затем годы. Семен из-за долгой тяжелой работы осунулся, ссутулился, перестал обращать какое-либо внимание на свой внешний вид и образ жизни. Люба отрастила волосы, стала более замкнутой и шуганной. Она чувствовала на себе злость Семена, который все больше и больше выказывал ее на единственном человеке рядом, но не уходила, не бросала, а как послушная собака – терпела и ждала редкой ласки.

Умерла соседка с мерзкой собачонкой, ее родственники быстро продали квартиру какой-то паре, влюбленно воркующей при каждой встрече. Семен ворчал, как только их видел – мало работают, много говорят, одеты не понять как и вообще - чересчур и напоказ счастливы. Это он высказывал и Любке, которая согласно кивала, а сама поглядывала на соседей с завистью.

Квартира обветшала. Разумеется, никаких ремонтов Семен не делал, сливая деньги на свой долг. Как только тот уменьшался, он все грезил, что еще немного – и он заживет. Вот-вот и начнется его настоящая жизнь. Осталось чуть-чуть, и он столько наворотит, вылезет из этой опротивевшей норы…

А потом он пришел с работы домой, разделся, потянув носом и услышав запах подгорелого риса, посмотрел в зеркало и увидел лысеющего мужика в старом растянутом свитере, с желтыми глазами и зубами. И жизнь беспощадно ударила его под дых, показав, что ничего он уже не сделает.

Пришибленный, он вошел в комнатку, освещаемую одной тусклой лампочкой, и сел за стол. Подгорелый рис, немного курицы и хлеб. Напротив сидела бледная, тощая женщина, которая не смела поднять на него глаз. И зачем это все?

Семен сунул пару ложек в рот и его чуть не вырвало.

— С тобой все в порядке? – робко спросила Люба.

Внутри Семена что-то надулось и взорвалось. Не в силах сдержаться, он закричал.

— Все ли в порядке? Я пашу, как черт, а жру как скотина! Даже гребаный рис не можешь приготовить! Глупая, никчемная, — мужчина кинул в Любу тарелку с рисом. Та попыталась увернуться, но большая часть попала в нее, что разозлило его сильнее. – Даже увернуться не можешь! Что ты вообще можешь?! Чего добилась? Почему отворачиваешься? Смотри на меня! На меня смотри!

Люба попыталась встать, но Семен схватил ее за плечо, поймал за лицо и хотел повернуть к себе, н она вырывалась, что злило его еще сильней. Он ее ударил. Потом еще раз и еще. Люба упала вместе со стулом.

— Да что ты можешь! Да разве это жизнь?! – яростно кричал Семен, выплескивая на ползущую от него женщину свой гнев.

Он остановился, чтобы отдышаться. Почему все это… почему все так… Если бы не Люба, если бы не долг, если бы не…

Гнев застилал глаза. Семен вышел в коридор за женщиной, взял с тумбы первое, что попало под руку – старый складной зонтик – и ударил ее по спине. Затем перевернул женщину и стал бить по всему телу – туловищу, рукам, лицу. Что-то попало в глаза, и он замер, взглянул на руки и тело перед собой – все было в крови. Он уже видел все это, знал, но предпочел выкинуть из головы.

— Да что же я…

Семен, словно пришибленный, поднялся и осмотрелся. Тусклый, страшный коридор, грязные стены, потертый пол и мерзкий человек с безумными глазами в зеркале. Все к этому и шло с самого начала. Выхода не было в любом случае…

Выпустив из рук зонт, он подошел к окну. Открыв его, залез на подоконник и выглянул наружу. Все вокруг застилал падающий снег. Все как в давно забытом сне - знакомо до щемящей, бессильной боли в груди.

Зазвонил телефон.

— Опять просрочил платеж, Семен. Сколько можно? Так дела не делаются…

— Пошел в жопу.

Семен выкинул телефон и, проследив за его падением, хотел прыгнуть следом, но услышал за спиной шорох. Обернувшись, он увидел поднявшуюся Любу. Избитая женщина с перекошенным окровавленным лицом стояла прямо за ним.

— Сволочь, — одними губами произнесла она и выпихнула мужчину за окно.

Казалось, что мир затих и замедлился. Хлопья снега замерли, удивленные его падением. Удар, и по телу прошлась невыносимая боль. Вместе со стоном изо рта полилась теплая кровь.

Семен смотрел на черное небо, на снег и угасающим сознанием понимал, что сам себя до этого довел. Своим безразличием к себе же. Он перевел глаза направо и увидел в окне дома напротив курящего молодого человека, равнодушно смотрящего на него с седьмого этажа. «Аукнется тебе эта бесчувственность, сполна ею упьешься», - с какой-то болезненно злой издевкой подумал Семен.

И что у него в итоге было в жизни? Было ли что-то светлое? Все испортил, что мог, ничего не нажил, еще и сам себя проклял.

Кто-то поднял его руку и сжал теплыми ладонями.

Ну, с приятным облегчением подумал Семен, по крайне мере, у меня была Любовь.

 


Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 3. Оценка: 3,33 из 5)
Загрузка...