«Предисловие»

 

Моя жизнь – это сплошная, ровно, как и невероятная череда событий, которая умудрилась меня сломать и переделать в того, кем я являюсь в данный момент.

Мой мир. Я прекрасно помню сражения, будоражащие кровь, от исхода которых зависела моя собственная жизнь, а балансировать на грани жизни и смерти, знаете ли, смертельно опасное, но, как ни странно, обычное дело в этих покрытых чёрным песком Долинах Ладрун. В этом прекрасном и невероятно грозном краю погода не бывает ни хорошей, ни отличной, – она либо ужасна, либо чудовищна: палящий зной под лучами белой звезды Аден или же, ломящий кости кусачий мороз, покрывающий чёрный песок, слоем снега, пройдясь по которому, эти две поверхности смешивались, образовывая серую и неприятную, грязную и холодную массу, в которой не натренированные молодые эльфы, вполне себе могли бы завязнуть или того хуже, утонуть.

И, разумеется, в данном враждебном ко всему живому краю обычному представителю народа Хэрионель не выжить, поэтому каждый Хэрион, – так нас привыкли называть жители другого мира, – мира Материального. Учёные мужи одного из тамошних государств прозвали его Анаором, в честь великого бога, который по собственной воле раскололся на две половины. Те впоследствии стали божествами, ныне известными как Великий Вран и Владычица Соколов.

Но что-то я далеко ушёл от изначальной темы моего рассказа. Ну так вот, каждый представитель моего рода, дабы выживать в сих гибельных пустынях, обязан уметь обращаться с оружием, умело вести бой и, за редким исключением, с потоками магических нитей, которые простираются аж из самого мира магии, прозванного Средоточием чар. Основой же каждого, даже самого недлительного и незначительного боя, в моём представлении, являлась техника обращения с оружием. Ей меня обучил мой отец. Он же, в свою очередь, был рыцарем при дворе нашего всеми любимого божества Сумрачного Врана, поэтому его мастерство и сила не могли вызывать ни у кого ни малейшей тени сомнений. Услышав об этом, вы наверняка скажете, что он был каким-нибудь чудовищем, подобным населяющим эти бескрайние пустоши. Так оно в целом и было, но проявлял он таковые качества только в пылу боя.

К примеру, во время одной из наших многочисленных тренировок я смог пару раз попасть по нему деревянным мечом. Ничего серьёзного, но один из ударов пришёлся по голове, и удар вышел настолько сильным, что он упал спиною на холодный покрытый моей кровью плитчатый пол. Когда же я подошёл к нему, дабы извиниться и помочь подняться, он впервые за все наши изматывающие сражения сказал: «Подними же меч, сынок, ты готов к тому, чтобы ты перешёл на следующую ступень наших экзерциций, ныне я намерен сражаться всерьёз». Я никогда не думал, что деревянным мечом возможно оставить такие глубокие раны, что всё моё тело теперь покрывали шрамы. Один такой красовался у меня от левого плеча до нижней части груди, ровный и в своём роде красивый, как от настоящего меча. Это был мой первый шрам, и он был оставлен мне эльфом, которого я бесконечно уважал, и на которого я стремился быть похожим.

С тех пор шрамов прибавилось. Каждый из них – это часть моего пути, часть моей жизни, а также, символ принадлежности, как кандидата в «Перья». Мне приходилось изнурять себя; отец не давал мне спуску, но моё обучение прекратилось в тот день, когда я одолел его. Именно тогда я впервые за многие годы жизни увидел в его глазах то, что хотел увидеть когда-то давно в детстве, но сейчас, мне было плевать на его гордость, на мою боль, на сочащуюся из моих ран чёрную кровь. Я понял, чего он добивался от меня на протяжении всех этих лет – он делал из меня оружие; того, кто выполнит приказ нашего бога без вопросов.

Когда я был много младше чем сейчас, я и мой брат, чья связь была неразрывна, подобно геральдитовым цепям, мечтали о том, чтобы мы вместе сбежали из мира нашего жестокого божества и отправились в долгое странствие, которое вполне себе можно было назвать приключением, по прекрасному и вечнозелёному, как писали в книжках, миру Анаора. Наш побег начался под покровом ночи – в час когда большая часть стражей крепости Гленроуд скучали или же спали на посту. Мы проследили за распорядком их дежурств, и когда же открылось окно, мы в ту же секунду проскочили через проклятые и так ненавистные нам тогда городские стены, в которые, я на протяжении долгих лет захочу вернуться…

Всё шло на удивление гладко. Даже слишком. Но когда мы ушли прочь за пределы города, нас уже ожидал один высокий, но уже не такой тощий родич. По его доспехам мы смогли понять, что дело дрянь, ведь перед нами предстал один из опаснейших противников. И нет, это не был какой-либо зверь пустынь, а существо, надрессированное для убийств. Я приказал брату бежать без оглядки, а сам рванул в сторону одного из «Перьев», дабы выиграть Кэд’Нэйлу хоть немного времени. Он всегда хорошо бегал, надеюсь его не смогут догнать, когда я умру. Я был безнадёжно слаб по сравнению с ним. Когда он играл со мной, то с лёгкостью уклонялся и блокировал мои жалкие попытки атаковать его, а когда ему это наскучило, он поставил меня на колени одним чётким ударом под дых, настолько быстрым, что мне показалось, будто ветер сопровождал его, а после обездвижил меня, с помощью какого-то зелёного порошка, что пах как смесь грибов с песком. После я не мог пошевелиться, лишь наблюдать, как он уже протягивал свои руки дабы схватить меня, но к моему же удивлению, подоспели… другие «Перья»? Я был удивлён, а новоприбывшие собратья окрестили его «Живым предателем» и пустились в погоню, а мои глаза показались мне невероятно тяжёлыми, и вскоре их застлала тьма.

После этого я проснулся. Как мне позже рассказали, я очнулся аж через три дня с момента побега. Когда я более менее пришёл в себя, мне поведали о том, что мой брат погиб. Погиб от руки одного из тех палачей, к которым принадлежал мой отец, и вскоре стану принадлежать я. Речь идёт о «Перьях». Лишь самые достойнейшие из народа Хэрионэль – эльфов сумрака – могли стать ими, воинами, что по своей воле стали оружием в руках Сумрачного господина. Воители, служившие ему, теряли эмоции и выполняли все приказы без исключений, без сожалений… Идеальные убийцы, ловкие, как хищники равнины Гал’Рид; умные, словно падальщики пустошей Тэль’Рос, и по силе сравнимы со зверьми, которых в этих землях зовут Фэарломами.

Но я не был как они. Во мне пылала ненависть к «Перьям», и жила надежда, что мой брат всё ещё жив; а также, жажда силы, с помощью которой я смогу отомстить тому самому отряду, который, по официальным данным, убил моего дорогого Кэд’Нэйла. Я поклялся в отмщении богам на костях своих предков, моим же собственным именем – именем Кэд’Рэйна Кор’Арати.

Мой брат отличался от многих из нашего народа. Таких, как он прозвали «Живыми»: его цвет кожи был подобен людскому, волосы имели тёплые цвета, и даже кровь у него была красной! Я никогда не видел красного цвета ранее… Обычные же Хэрионы были похожи на погибших тысячу лет назад Орнонэль – эльфов гор, – которые избежали любых признаков разложения: они бледны, как редкий белый снег, а волосы давно утратили цвета. Только оттенки белого, серого или чёрного. Неестественно тощие, но могучие, как их Горные собратья.

Так бы я и стал безвольным инструментом, выполняющим жестокие и невероятно мерзкие приказы в руках Божества, как вдруг в один день вся моя жизнь изменилась.

 

 

Акт первый: «Истина»

Глава Первая: «Воспоминания о прошлом»

Я прекрасно помню тот день: было невероятно холодно – как-никак середина зимы, – ветер пробирал до костей, хоть я и был одет в достаточно тёплые меховые одеяния, из шкур убитых мною горных тварей. Я как будто чувствовал, что сегодня не случится ничего хорошего. День предвещал нечто дурное и, как оказалось, моё предчувствие в очередной раз не обмануло меня – окончательный третий этап моего обучения был завершён. Я шел сквозь недружелюбные леса, что были подобны ночи, так как даже солнечный свет не смог пробиться сквозь могучие кроны многовековых деревьев. Мой путь лежал в место, по которому тосковало моё сердце, ведь мои странствия заняли слишком много времени. Наверняка моя родня посчитала, что я сгинул в тех горах, в которых я прожил слишком долго. Настолько долго, что я успел потерять счёт времени. Как знать, может быть, они будут рады, встретив меня на пороге нашего имения, хотя… зная моего отца, он лишь одобрительно кивнёт, и то в лучшем случае. Мать же… когда началось моё небольшое приключение, в котором не было ничего, как я мечтал, радостного и завораживающего, она чувствовала себя крайне неважно. Я буду не удивлён, если, вернувшись в отчий дом, я не застану её читающей на софе или заполняющую свитки за рабочим столом, как это было ранее, а скорее, навещу её могилу.

Жаль, конечно. Я невероятно тоскую по тем временам, когда я и мой брат читали с ней те сказки о невероятных и красочных местах, захватывающих дух приключениях отважных героев. Как знать, может, герои ещё бродят среди нас, но, зная темперамент моего народа, героев тут и подавно нет. Он бы не позволил. Надежда — это яд, который разрушает идеальный в представлении нашего божества организм общества эльфов сумрака.

Воспоминания о доме вызывают у меня смешанные эмоции: то слабую улыбку по радостному, как мне казалось, прошлому, то скрежет зубов по моему безрадостному отрочеству. Хоть взрослая жизнь проходит и неплохо, было ощущение, что скоро моему покою настанет конец. И вот, к счастью, мой путь окончен. Я вижу вдалеке проблески света нашей одинокой луны, что прозвали Глен’Вароу – с нашего наречья это переводится, как «Белое дитя». Я как-то слышал, мол в Анаоре их целых две, но я думаю всё это байки, ровно, как и живые деревья. Устланная костями и снегом земля начала плавно переходить в бескрайние заснеженные просторы. «Я дома», – пришла ко мне двоякая мысль, ведь я помню, что под этим снегом таится чёрных песок, по которому каждый шаг равен жонглированию мечами, ведь в момент отвлечения или задумчивости здесь можно запросто увязнуть и пропасть на веки в этих песках.

Дорога была необычайно изматывающей, но я прибыл туда, куда поклялся более не возвращаться – к городу-крепости Гленроуд. Он практически не изменился за те десятилетия, что я странствовал: всё такие же рвы, в которых живут серошкурые и зубастые рептилии, всё те же крепостные стены, выполненные из чёрного непрозрачного стекла. Вопреки предрассудкам граждан города, это стекло достаточно прочное и оковано закалённым серым с чёрными прожилками металлом, да и дома всё так же придерживаются мрачного, холодного стиля в купе с невероятной дороговизной и великолепием. Как ни странно, этот стиль придерживается всех построек в городе, но он не является классическим для Хэрионов, так как Гленроуд – это крепость, в которой проживает вся сумрачная элита нашего народа. Как приятно, спустя стольких лет скитаний, наконец пройтись по ровной и ухоженной плитчатой дорожке, а не истаптывать ноги в кровь путешествуя по пустошам Тэль’Рос.

Все эти ошарашенные взгляды, направленные в мою сторону… я чувствую, как они смотрят мне в спину. Не очень приятное чувство – по привычке ожидаю нападения какого-нибудь хищника с равнин Гал’Рида. Надо бы сменить одежду – привлекает слишком много лишнего внимания.

Ну ничего… Наше поместье, если я правильно помню, находится чуть дальше центральной площади, аккурат у замка его превосходительства Великого Врана. Как-никак я отношусь к аристократии, а не к этим мелким представителям элиты. Меня, разумеется, не пустили в аристократический квартал. Я был спокоен, постарался всё объяснить местным блюстителям закона, но мне не особо верили, от чего моё терпение начало понемногу иссякать, а моя жажда крови двигала меня к тому, дабы утопить мои старые, закалённые в боях клинки, в их крови. Благо их от этой участи уберегла моя мать. Её лик нужно было видеть: сначала она как будто призрака увидела, что было не далеко от истины, а после её лицо озарила счастливая улыбка – как-никак её сын вернулся живым. Тут даже моё лицо озарилось своеобразной радостью. Отдав приказ, дабы стражи пропустили меня, моя мать, урождённая Гаэль’Лейн, отвела меня в всё такой же прекрасный дом, в котором прошла вся моя и моего брата юность.

Порой мне его сильно не хватало – мы всегда поддерживали друг друга. Помнится, его часто задирали другие дети аристократов, из-за отличного от них цвета волос, глаз и кожи. Его внешность была единственным светлым пятном в этом тусклом, мёртвой мире: прекрасные волосы, цветом, как я узнал позже, тёмного каштана, глаза подобны блеску изумрудного камня, а кожа была налита жизнью, или же, как говорили в Анаоре, румяной. Я же совершенно был на него не похож, разве что чертами лица. Выглядел я совершенно обычно: невероятно чёрные губы, глаза как будто были выполнены из цельного мрамора, посреди которых выделялись мои сероватые зрачки. Волосы же были достаточно длинными, от чего мне приходилось собирать их в высокий хвост, цветом же они были подобны снегу, ровно, как и моя мертвецки бледная кожа. Так же, в отличии от брата, я был крупнее и от того сильнее. Поэтому я, как и полагается старшему брату, оберегал его от последующих нападок. Другого способа я не знал, поэтому пригрозил им самой жестокой расправой, которую только знал на тот момент, а именно сажанием на кол. Они прекрасно знали, что моя семья стоит выше поэтому вскоре их издёвки, спустя время, прекратились. Осталось лишь вынужденное уважение, от которого моему брату становилось не по себе ещё больше.

Спустя месяц такого к себе отношения, он попросил родителей дабы его перевели на домашнее обучение, и его просьбу исполнили, но ему пришлось тренироваться с нашим отцом наравне со мной. Ему было сложно, ведь он был предрасположен к другому. Я считаю, что он унаследовал некоторые навыки от нашей матери, а я же, наоборот, от нашего отца, Кэд’Сарко. Подобно ему, я был крупнее и сильнее остальных Хэрионов, а мой брат отличался более, чем хорошим обращением с луками, арбалетами и метательным оружием, а также, он был необычайно умён и проницателен. Практически ничего не могло уйти от его взора – разговоры, слабости и тайны.

Его излюбленным местом была наша старинная родовая библиотека, в которой были собраны, казалось, тысячи книг. Наш дедушка постарался на славу, коллекционируя полезные книги в различных отраслях. Там было всё: от стратегии и военного дела до магических трактатов и исследований о других мирах. Именно из-за книг последней касты он и пришёл ко мне. На дворе стояла ночь. Я, как и всегда в это время, отдыхал в тренировочном зале, выполняя, в отличии от тренировок отца, более простые упражнения. Я даже не заметил, как Кэд’Нэйл вошёл. Для меня было неожиданностью услышать его голос в процессе ходьбы на руках. Разговор давался ему тяжело, но я видел в его глазах уверенность в каждом слове. Он поведал мне о мире, который, по его рассказу, был похож на чудное и невероятно красивое место – место, в котором не было этой монотонности в цветах, где живущие там существа могли говорить и делать всё что угодно. Воздух там был всенепременно чистым и разносил ароматы цветов. Я даже не сразу поверил ему, что такое место не сказки, из разряда тех, которые мы слышали в детстве, но вскоре, я поверил в то, что каждое его слово правда. Он показал мне то, чего в этих землях невозможно найти – цветок, имеющий красный, подобный его крови, цвет.

После этого разговора, я пообещал ему, что мы сбежим туда вместе и начнём жить свободно и без страхов. У нас с ним хватало навыков и знаний чтобы выживать в дикой местности, а значит, в Анаоре мы и подавно выживем. По слухам, которые он подслушал из зала заседаний в королевском дворце «Его Божественности», далеко в умерших лесах Зар’Лаар обитала ведьма, способная на необычное колдовство. Она могла оживлять деревья, которые не смог вылечить ни один из наших чародеев или учёных мужей. Нам с братом показалось, что она сможет нам помочь, хоть мы и не были в этом уверены, но внутри нас вновь ожила надежда на спокойную жизнь, без сражений с Мицелием, ненависти к другим расам и без жестокой дрессировки, которая делала безвольных убийц.

Мы собрали все необходимые нам в путешествии вещи и провиант на неделю пути. Благо с едой у нас никогда не было проблем, в отличии от городов, которые находились на ещё большем отдалении от столицы – славного города Гленроуд. Мы незаметно проскользнули сквозь стражу через городские ворота. Нашему удивлению не было предела… наконец-то свобода.

Нам оставалось лишь уйти подальше от города, как вдруг мой братец показал жест, призывающий к остановке. Я насторожился и уж потянулся за оружием, как вдруг за спиной Кэд’Нэйла оказалась высокая и тёмная фигура. Лица не было видно, как, впрочем, и всего остального. Длинный плащ мешал определить этого незнакомца. Выхватив свои мечи, я стремглав рванул в сторону потенциальной проблемы нашего замысла, и когда сталь должна была пронзить противника, последовало движение настолько быстрое, что даже я не смог его уловить. С характерным металлическим звоном увело мои клинки в сторону, а сам я был отправлен в полет сильным ударом ноги по моему брюху.

Чудовищная сила… Никогда я не был так близок к тому, чтобы потерять сознание, лишь мой гнев и азарт битвы позволял мне стоять на ногах, а тем временем перед моими глазами брат с присущей ему ловкостью умудрялся уклоняться от его мгновенных атак. Тренировки матери не прошли даром. К моменту, когда я взял себя в руки и устремился к фигуре с парой ятаганов на перевес, Нэйл уже успел воткнуть в его грудь парочку стрел. Я же провёл несколько молниеносных атак, но, к сожалению, большая их часть была заблокирована шипованной цепью из узорчатого чёрного металла.

Те же удары, что попали в цель, лишь поцарапали его доспех. Я был удивлён, так как мало какой кожаный материал способен выдерживать такие нагрузки. Я видел, как устал брат, и чувствовал, как ослабеваю сам. Я приказал Нэйлу бежать к месту встречи, а сам собирался задержать противника, на котором я заметил символику «Перьев». Дело было дрянь, если бы не наша подготовка, мы были бы давно мертвы. Брат отказывался оставлять меня одного, но и я не собирался уступать. Неизвестный же тем временем сконцентрировался на Нэйле, а любые мои попытки атаковать «Перо» были сведены к нулю. В конце концов, я отчаялся настолько, что набросился на него с голыми руками, и мне даже удалось схватить и обездвижить его. Мои приказы перешли на крик: «БЕГИ!» Кэд’Нэйлу пришлось послушаться, и вскоре он скрылся из виду в густом тёмном лесу Зар’Лаар. Я тем временем пытался разговорить нападавшего, но все мои попытки были безрезультатны, он не издал ни звука. Вскоре на мой крик начала сбегаться стража, от чего неизвестный с лёгкостью высвободился из моего захвата, невероятно быстрым ударом поставил меня на колени. Я пытался жадно поймать ртом воздух, чем он и воспользовался, одним ловким движением вытащив из нагрудного кармана своей куртки и кинув в меня горсть какого-то порошка с ярко-выраженным грибным запахом вперемешку с чем-то ещё. Я почувствовал невероятную слабость, тяжесть своего тела, а после и вовсе начал засыпать. Последними словами, что я слышал, был приказ другого «Пера»: «Схватить живого предателя!» Не успел я удивиться, как провалился в сон, настолько крепкий и странный, что я был объят сном на протяжении трех дней. А что насчёт сна, он заставил меня испытать настоящий неподдельный ужас. Все, кого я знал, скандировали лишь одно слово: «Предатель!» С каждым разом оно было всё громче, а после всё затихло. Сладостная тишина, однако продлилась не долго, оглушительные крики вороньей стаи сопровождались огромным золотым оком, которое смотрело лишь на меня, даже когда я закрывал глаза.

Когда же я наконец очнулся, я был счастлив, что всё это наконец закончилось, даже не обратив внимания на неприсущую мне слабость. Рядом со мной сидел и дремал старый, если, конечно, не древний, эльф сумрака, который служил нашей семье в качестве лекаря. Мы с братом называли его Ролли, из-за части его имени, которая относила его к своему роду. Полное же имя, звучало как Рол’Малсар. Когда-то он учувствовал в войне Мицелия – древнем сражении с неисчислимыми ордами Аманитов, отголоски которого оставили свой след на его лице – огромный ожог покрывал правую половину его лица. Он как-то рассказывал, как получил его. Малсар выносил раненных солдат с поля боя, как вдруг из-под земли на него выпрыгнул один Аманитский солдат: большое, белое отвратительное существо, пасть которого была усеяна рядом острых клыков, с которых стекал желтоватый яд, а из его туловища торчало множество отростков, с помощью которых оно перемещалось под землёй. От макушки до пят Аманит был покрыт шипами, а глаз не имел вовсе. Противник сбил Ролли с ног и пытался растерзать его своими многочисленными конечностями, но тот ловко уворачивался. После этого чудовище плюнуло в старика кислотой, попутно разъев сероватую почву возне него. Он корчился от боли, но сжёг эту тварь заживо заклинанием. По полю боя разлетелся отвратный запах, от которого Малсару было не по себе, поэтому он снова продолжил свою спасательную операцию, пытаясь не думать о жгучей боли, которая охватила его лицо. Если я правильно помню, он является одним из героев-медиков, сражавшихся в те времена, так что он достаточно уважаемая персона нашего народа.

Как только я попытался встать с кровати, то услышал немного заспанный, мягкий и по-доброму строгий голос: «Ну что, хорошо поспал? У тебя был жар. Приходилось несколько раз давать тебе настойку, дабы сбить температуру, а также менять компрессы и повязки. Как я вижу, тебе немного лучше, раз с кровати поднялся. Но я настоятельно рекомендую оставаться в постели, у тебя три ребра сломаны, особо не побегаешь». Он произнёс этот диагноз-рекомендацию, казалось, на одном дыхании, а также тщательно стараясь не показывать своей тревоги, но у него не получалось. Я с детства его знаю. Ухмыльнувшись, я уж было снова упал на кровать, как вспомнил о событиях перед потерей сознания, от чего в этот раз поднялся резче. Рёбра дали о себе знать. Я осмотрел лазарет, и, не увидев Нэйла, с явным переживанием о участи брата в голосе, спросил у старика, что же с ним стало. Тот старался уйти от ответа, ссылаясь на важные дела, но я попросил его… даже нет… буквально умолял его дать мне знать о нём хоть что-то, ведь я бы просто-напросто не смог уснуть, не ведая о его судьбе.

Ролли тяжело вздохнул и посмотрел на меня взглядом, который я узнаю из тысячи. Я практически полушёпотом сказал: «Нет, не может этого быть, он не мог…» Тот кивнул, с грустью в голосе он молвил: «Мне очень жаль, сынок, о его участи было доложено твоему отцу. Я слышал их разговор – отряд «Перьев» настиг его и убил без суда, посчитав предателем. Как они посмели… Их настигнет кара, мальчик мой, будь уверен! Казнь члена аристократии без приговора тоже своего рода преступление! Они забрали у нас наше солнце, а мы отнимем их го…» – не успел он договорить, как в комнату вошёл отец, он грозно, даже злобно посмотрел на Малсара и спросил: «Что же мы отнимем у них? Жизнь? Думай головой старик. Он нарушил комендантский час, бежал из города в сторону леса, где по слухам, что пустили «Перья», обитает добрая колдунья, способная помочь сбежать отсюда, из мира Сумерек! Только наивный идиот поверил бы в эти россказни, а ты не лучше, Кэд’Рэйн. Вместо того, чтобы переубедить своего брата, пошёл с ним. Ты тоже хотел умереть? Тебе чудом удалось выжить, если бы я знал, что вы совершите попытку предательства нашего божества, я бы самолично прикончил вас, чтобы позор не пал на мой род. Вы двое – моё разочарование. Пригляди за ним до полного выздоровления, а после я заключу его узилище лет на десять, чтобы он хорошенько подумал о том, что совершил». Я, преисполненный гневом, закричал на отца: «Я не предатель! Я верен своему роду и, что важнее, своей семье! Я защищал брата ценой своей жизни, как ты и учил меня!» «Я учил тебя сражаться за то, что нужно; за то, что важно; за Великого Врана и народ Хэрионэль, но никак не за семью. Ты солгал мне, когда заявил, что завершил свою экзерцицию. В тебе остались эмоции. Придётся вернуться к тому, с чего мы начинали. Запомни раз и навсегда: эмоции – ровно, как и привязанность, –бесполезный мусор, из-за которого однажды ты можешь пасть, во мне нет этих слабостей, а в тебе их с лихвой. Увидимся в казематах, маленький предатель». «Ты не сможешь держать меня там вечно, сколько бы ты меня не муштровал! Во мне всё так же будет пылать ненависть к Врану и тебе в частности! Любовь к тем, кто мне дорог, и жажда знаний и странствий!» «Поверь, я научу тебя преданности, ты забудешь про любовь и жажду знаний, ты забудешь обо всём кроме служения Великому. Разговор окончен». Отец покинул лазарет, а Ролли поклонился, не из уважения, а в дань этикету.

После он обернулся ко мне и с жалостью и грустью обратился: «Я постараюсь отсрочить день твоего выздоровления, настолько, насколько это понадобится. Ещё раз прими мои соболезнования, Нэйл был лучшим из нас. Надеюсь ты справишься. Я знаю, как он был дорог тебе… Мужайся, дитя», – после чего поклонился, выразив уважение ко мне. Я тоже не остался в долгу, навряд ли у меня вышло что-то толковое, сидя в кровати, но попытку старик оценил, слабо улыбнулся и вышел из комнаты. В его глазах читались так знакомые мне на тот момент чувства скорби и боль утраты по малышу Нэйлу… Ха! Ему никогда не нравилось, что я зову его так, а мне нравилось, как он реагирует, это было мило, мне будет не хватать этого. Куда меня занесло? Я абсолютно уверен в способностях брата к выживанию и ориентированию, он точно смог сбросить «Перья» с хвоста. Как только я выберусь из темницы, тотчас же отправлюсь на его поиски, чего бы мне это не стоило…

Когда прошёл к порогу собственного дома, меня неостановимой волной захлестнула река воспоминаний о прошлом, настолько сильная, что из раздумий меня смогла вытащить лишь матушка Лейн, коснувшись моего плеча и спросив: «Что-то не так? Почему ты застыл на пороге? Ты в порядке?» В её взгляде читалась некая тревога, но я постарался развеять её опасения и попытался изобразить улыбку, но получилось скверно – слишком уж долго я не был в социуме. Та же, лишь сдержав смешок, пригласила меня к столу, за которым сидели две фигуры: одна из них олицетворяла чуждую мне чрезмерную верность идеалам Врана: жестокость, несчастие и, в какой-то мере, скудоумие. Этой фигурой был мой отец. Вторая же: мои стремления к познанию и изучению, юношеские грёзы о неведомых далях и захватывающих дух приключениях, а также, светлую часть моих детства, отрочества и молодости. Этим вечно молодым с виду, но невероятно старым духом хэрионом был Ролли. Порой казалось, что я скорей забуду его настоящее имя, чем то прозвище, что дали ему мы с братом.

Сняв с себя портупею с закреплёнными на ней ножнами, я передал её служанке, после чего уже собирался садиться рядом с Малсаром, как вдруг старый врач, опередив меня, встал и направился в мою сторону. Я видел, как он был рад мне. Наверняка больше, чем мой отец, который вёл себя так, как будто я странствовал не семьдесят лет, а отсутствовал сутки или двое. Ролли обнял меня; чувства у меня притупились со временем, но я был доволен тем, что кто-то рад моему возвращению, и поэтому обнял его в ответ. После он, отпустив меня, с явным уважением в глазах и удивлением вперемешку с гордостью в голосе сказал: «Я вижу, ты практически не изменился, кроме нескольких шрамов у тебя на лице. Уверен этих боевых трофеев у тебя поднакопилось, ровно, как и историй с ними связанных. Я бы с радостью послушал их». Я лёгкой ухмылкой на лице я ответил: «Обязательно, но позже. Ролли… давно же я не произносил твоего прозвища вслух». После чего Малсар рассмеялся, но, поймав на себе взгляд отца, виновато потёр шею и сел на место. Взгляд после поймал уже я. Долго же мы смотрели друг на друга. Уверен, если бы сверчки водились в нашем мире, они бы наверняка затрещали. После довольно долгой паузы, наконец молчание первым решил нарушить Сарко – мой отец. Всё так же, обыденно поинтересовавшись как мне предпоследний этап посвящения в «Перья», я же в ответ промолчал, решив отдать предпочтение обычной, нормальной еде, которую я не пробовал уже десятки лет. «Я спросил тебя, так будь добр ответить, дрянной мальчишка», – удивительно, хоть какая-то пародия на эмоции или мне показалось? «За едой не надлежит вести бесед, сам же вводил это правило. Память подводит?» «За годы странствий ты совершенно забыл, как себя следует вести, может тебе напомнить?» «При всём уважении, сэр, ты не попадёшь по мне, как бы ты не старался». «Поглядим, ты слишком зазнался, малёк». Молча встав из-за стола, я вышел из дому, где ожидал Сарко на заднем дворе. Когда же он пришёл, то нас окружила сплошная тишина. Тишина, которую могли нарушить лишь лязг наших клинков и порывы ветра. Как всегда, недооценивает меня – дал фору в две секунды. Этого бы хватило, чтобы убить Кэд’Алара – зверя, что олицетворял наш дом.

Я оказался слишком быстр: одного рывка хватило для того чтобы я выбил из его рук украшенную чистейшим чёрным золотом рапиру. Его глаза расширились от удивления. Он отпрыгнул назад и подхватил улетавшее оружие, после чего встав в свою привычную стойку – мастер оборонительного стиля – полная противоположность мне. Я всегда надеялся на свою скорость и мощь, поэтому бой оканчивался быстро, в случае с отцом придётся повозиться. Мой натиск не выдерживал никто, но этот старик способен парировать удары такой мощи? В очередной раз удивляюсь его мастерству, хоть и личность он скверная, но дело своё знает.

Серия сокрушительных и точных ударов обрушилась на Сарко. Я уже был уверен в своей победе, как почувствовал, как каждая моя атака была ловко парирована и отброшена в сторону. Один мой иссечённый в боях ятаган был выбит из моих рук. Глаз за глаз, так сказать, и я на мгновение потерял равновесие. Секунды моего замешательства хватило, чтобы точный удар в грудь поразил меня. Острая боль захлестнула мое тело. Боль, сколько себя помню, на протяжении моих странствий помогала мне выживать. Это чувство пробуждало во мне более сильное и зловещее, которое я не боялся использовать себе во благо в дали от других, но здесь под удар могут попасть Ролли и Лейн. Я не могу этого допустить – придётся сдерживать это внутри.

Бой не шёл мне на руку: я пытался попасть хотя бы одной атакой по Сарко, но то, что я сдерживаю свой гнев мне совершенно не помогает, а скорей наоборот, мешает. Я сражаюсь с двумя противниками: с ним и со своей жаждой крови.

«Что такое? Ты же говорил, что я и удара по тебе не нанесу, а ситуация показывает обратное. Неужто ты ничему не научился? Бедный маленький Кэд’Рэйн». Ярость всё ещё кипит в моих жилах, я с трудом могу держать себя в руках. Лучше бы я выбрал путь контроля над эмоциями, но тогда бы я стал подобен ему! Никогда такому не бывать. Ролли… я всегда знал, что он необычайно умён и наблюдателен. Он понял, что мешает мне, поэтому решил помочь и увёл мою мать в дом. Это развязало мне руки.

Первый же удар, который был обращён к Сарко, в дребезги разбил клинок отца и, пройдя дальше него, вошёл в плечо. Момент истины – я могу отомстить ему за всё, что он сотворил со мной: за заключение в узилище и изнуряющую смертельную муштру. Его жизнь в моих руках. Как бы я хотел, чтобы Нэйл узрел мой триумф, но его нет рядом. Хотя нет, брат бы этого не одобрил. Даже за все его злодеяния он бы простил его. «Я буду наверняка жалеть об этом, но вставай, бой окончен», – я протянул ему руку, дабы подняться, но тот отринул её и, странно глянув на меня, молча ушёл в сторону лазарета.

Из моих ран всё ещё лилась кровь, обагряя землю и растущую на ней серую траву под ногами в чёрный цвет. Я, пошатываясь, пошёл было за Сарко, но раны давали о себе знать. Всё-таки странно было разменивать один сокрушительный удар на десяток глубоких уколов. Мои веки стали закрываться от усталости и слабости, после чего пал навзничь. Что было дальше скрылось от меня во тьме и заглушено криками матери.

Пришёл в себя я позже, в комнате что ранее принадлежала моему брату. Я узнал это по характерным для него рисункам на стенах – он любил рисовать, и когда у него кончались листы, то, окрылённый вдохновением, он переходил на стены. Вышло настолько хорошо, что Лейн распорядилась не закрашивать его творения – хоть какая-то память о нём осталась.

Подле меня, как и в момент после побега, сидел старик Ролли. Казалось, что его судьба – это вытаскивать меня с того света. Ну, он всё же лекарь.

Первая же мысль, которая ненароком посетила мою голову: «Почему же я очутился не в своей спальне?» В поисках ответа я обратился к Малсару: «Почему я здесь, что случилось с моей комнатой?» Старик же издал какой-то в своём роде виноватый смешок и рассказал мне о том, что я долгое время считался погибшим, поэтому в данный момент место, которое служило мне опочивальней, занято шкафами с различными тканями и ткацким станком – новое занятие моей матери; всё-таки она не была уверена, что я вернусь. «Это место навевает воспоминания. Частенько я заставал тебя с братом за чтением. Вы любили делать это вместе». Это было настолько давно, что я уже успел позабыть о тех вечерах. Нашей любимой книжкой был учебник, который ведал о других мирах. Из всех восьми нам приглянулся только мир смертных, но лично Нэйл хотел побывать в каждом из них и лично запечатлеть их красоты и особую суть. На его месте, я бы точно не стал отправляться в странствие по одному конкретному измерению, что зовётся Вечной Пустотой. Рано или поздно каждый окажется там, поэтому нет смысла стремиться туда, будучи живым. Оттуда ещё никому не удавалось вернуться, поэтому трактатов о хотя бы примерном описании этого места не существует. А жаль, хотелось бы узнать о мире, где я проведу свою вечность после гибели.

Из моих долгих раздумий меня вывела новость от моего давнишнего наставника, которая, если быть честным, повергла меня в шок, а после и вовсе в ярость. Он сказал мне о том, что скрывал на протяжении многих лет – о том, что мой брат может быть жив, ведь обычно «Перья» возвращаются с чистки с добычей, но в тот раз они вернулись с пустыми руками. «Как ты мог скрывать это от меня? Судьба моего брата тяготила мою душу долгое время. Когда ты сочувствовал мне в день потери, ты лгал мне?» «Мне был дан приказ твоим отцом, чтобы я рассказал тебе об этом после ритуала посвящения, но я не хочу, чтобы ты становился подобным им. Беги из дома и отправляйся на поиски малыша Нэйла. Я знаю, что сейчас ты планируешь именно это. Желаю тебе удачи с этим, твои родители считают, что ты всё ещё оправляешься от полученных ран, но мои мази залечили их, поэтому ты можешь на этот счёт не переживать». Меня, хэриона, что почти утратил эмоции, всё равно тронули его слова «Спасибо тебе, Рол’Малсар. Я никогда не забуду об этом». Тот, слабо улыбнувшись, встал со стоящего рядом с кроватью стула, после чего, когда дошёл до двери, повернулся ко мне и спросил: «Как официально, ты что, повзрослел? Больше не будешь звать меня Ролли?» «В другой раз, возможно. Знаешь, мы можем больше не увидеться, я буду скучать по твоему ворчанию». Невольно усмехнувшись, он попытался состроить серьёзное лицо, но вышла какая-то странная помесь тоски и гордости.

Напоследок, перед тем как уйти и не увидеть меня вновь, он сказал мне: «Тогда бы мне стоило доложить о тебе страже, дабы ты не покинул сих прекрасных мест, но рано или поздно детишки должны улететь из родительского гнезда, верно?» Не дожидаясь моего ответа, он ушёл. В тот день, ровно, как и на протяжении будущих лет странствий, я не видел его более.

Собрав всё необходимое для вылазки за стены, я теми же путями, что и в день потери братца, отправился в путь по сокрытым временем следам. Куда я иду? Верно ли? Не знаю; какое-то непонятное мне чувство вело в направлении чащи. Раньше бы я не доверился ему, но сейчас я последовал за ним. В каждом моём шаге я видел его, пробирающегося вглубь леса. Непонятно как, но мне казалось, что я знаю, куда нужно идти, знаю, что он делал, о чём думал. Мистика… никогда бы не поверил в подобное, если бы не столкнулся с этим сам. Одинокое сгоревшее дотла древо привлекло моё внимание. Поддавшись чувству, я протянул к нему руку, нащупал трещину в нём и нашёл то, чего не ожидал. Обычный сложенный вдвое лист бумаги, пожелтевший с течением лет, как он не обратился в прах за это долгое время? С замиранием сердца я раскрыл его и прочёл содержимое: «Дорогой брат, надеюсь, ты в скором времени нагонишь меня. Уверен, что какому-то там «Перу» с тобой не тягаться, не будь ты Кэд’Рэйном. Отправляйся от этого дерева-ориентира на северо-восток. В глубине леса живёт Аманитская колдунья. Не удивляйся, но она действительно согласилась помочь мне. Вокруг её дома царит иллюзия грибного леса, но пройдя дальше, ты увидишь цвета, что я так давно хотел увидеть! Удачного пути, Брат. К’Н. К.»

Я узнаю этот почерк! Он был здесь, всенепременно это был он. А самое главное, что Нэйл жив! Моей радости не было предела, у меня нет причин не доверять моему брату, так что путь мой лежит к грибным лесам, где-то у меня была настойка Ролли, она поможет защититься от спор.

Чувство опасности не покидало меня на протяжении всего времяпрепровождения в этом месте. Я отчётливо ощущал на себе чужие взгляды – они были пропитаны желанием убивать, но за всё время на меня никто ни разу не напал. Не знаю, можно ли это называть благословением местной колдуньи или же аманиты просто ожидают, когда я пройду глубже в лес и не смогу сбежать от них.

В любом случае, вскоре средь огромных аманитских лесов начали проглядываться неведомые мне раньше растения. Они имели более прочное покрытие, и были устремлены к небесам, нежели огромные грибы, которые зачастую выбирают более причудливые направления для роста. Растения имели ветви, подобные тем, что я видел на умерших от энергии этого мира деревьях, но они имели приятный неизвестный мне цвет и запах, даже при всём желании я бы не смог описать его. Прикоснувшись к этим ветвям, я провёл по ним пальцем и почувствовал лёгкое покалывание и лёгкий аромат свежести… Нет времени на любование красотами, я и так достаточно задержался, он наверняка устал ожидать меня.

Я старался пробираться вглубь этих волшебных мест – мест, в которые я хотел попасть ещё ребёнком. Особо не отвлекаясь на новые необычные цвета и запахи, вскоре я нашёл древо, что было сокрыто в этих местах, покрытых лёгким утренним туманом. Титанических размеров дерево, на ветвях которого, казалось, можно жить, но, приглядевшись, я понял, мне не показалось. В великом множестве хижин горело пламя очага. Я удивлён, как не было замечено это замечательное место. Покровы забытых заклинаний скрывали это поселение от глаз моих родичей. У них было полное на это право – беженцы искали укрытие от нелёгкой жизни в городах, что были удалены от столицы. Когда же я подошёл ближе к древу, на меня напали местное подобие стражи – слишком слабые, чтобы остановить меня. Я даже не стал доставать оружие, дабы не убить этих несчастных, лишь ударил дважды, по удару на каждого. Первому пришлось не легко – он ещё долго не сможет встать; второй же отделался ударом в живот, не особо сильным, но он пал от него на колени. Хотел было я расспросить, где их так называемая колдунья, но она нашла меня первой. Бледная, но молодо выглядящая женщина, не похожая на эльфа народа Хэрионэль, с длинными белыми, словно снег, волосами. Одета она была в странные одеяния, не привычные для жителей нашего мира. Одежды были сотканы, будто бы из множества различных оттенков листьев и цветов. Она была высока, но не выше меня. Смотрел я на неё сверху вниз; она подняла свои невероятно-прекрасного цвета глаза на меня, это немного смутило. Женщина обратилась ко мне громким, низким и властным голосом: «Что забыл член аристократии в таком месте? Не верю, что ТЫ тоже можешь быть недоволен властью Врана над твоим народом. Вам никогда не было до их судьбы дела». В её глазах читалась злость и ярая немилость к приближённым Вороньего бога, что смог бы заметить даже незрячий. Я же невольно ухмыльнулся, обнажив свои острые зубы, после чего рассказал ей о цели своего странствия: «Дело в том, что я ищу здесь своего братца, которого до недавнего времени считал погибшим. Он выглядит не так как мы с тобой, он живой Хэрион, такого ты точно не могла не заметить». Та же, поправив пару локонов, что спали на её лицо, позвала меня за собой – в древо-обитель, которое достигает самих чёрных облаков.

Поднявшись наверх, к ветвям этого могучего дерева, я ощутил на себе огромное количество злых взглядов. Пара из них мне знакомы – бедолаги из стражи. Я был сконцентрирован на своих ощущениях, дабы не дать застать себя врасплох. Это очень мешало мне наслаждаться здешними видами. Такая чудовищная потеря!

В скором времени мы пришли в её обитель, которая представляла собой некое подобие храма, созданного из дерева, проросшего на ветвях другого, то что побольше. Весьма странная картина: в некоторых произведениях рассказывалось о странных эльфах, что жили в стволах деревьев, подобно этим беженцам. Какой же это бред! Ни один, уважающий себя эльф, не стал бы жить в стволах древ. Наверняка это всё сказки, а не научные работы.

Внутри всё было украшено цветами, которые сами создавали свет, от чего удавалось разглядеть остальное убранство: вросшие в пол скамьи и алтарь из того же материала, что и сам храм. Здесь царил приятный запах целебных трав, а из уст местных доносились мольбы другим божествам. Воистину странное место.

Мы прошли дальше, в комнату, что всецело принадлежала знахарке, возможно, это её рабочий кабинет, так как все шкафы были заполнены либо книгами, либо какими-то необычными травами. На столе лежали алхимические принадлежности. Она, усевшись на кресло, сплетённое из корней сказала: «Он действительно был здесь, прошло по меньшей мере около ста лет. Ты совершенно не торопился, так ведь?» «Я был заключён в темнице, по приказу моего отца, после, не знав о судьбе брата, я отправился в Мертвые леса, дабы завершить испытание-посвящение в «Перья». Я прибыл сразу, как узнал, что он жив, так что не тебе меня судить, колдунья». «Повежливей, малец, я старше тебя, а также я нужна тебе чтобы найти Нэйла, так что, прояви хоть малую толику уважения и извинись за грубость». «Кхм… Не хочу этого признавать, но ты права. Прошу простить, мисс…» «Шелара Ралоура, друид народа Улсонэль, эльфов лесов. Знаю, моё пребывание здесь весьма необычно. Я здесь по велению своего божества – Аэроморна, дабы помогать сбежать творениям Врана из этого ужасного места. Твой брат был в числе тех, кто прошёл через портал в мир Анаор, тебе наверняка он известен». «Ближе к делу, друид, как мне попасть на Анаор?» «Всё очень просто, ты просишь меня, а я отправляю тебя и ещё несколько персон в мир смертных, как вы его зовёте». «В чём подвох, ты явно не стала бы помогать мне, без причины». «Защити остальных, тогда мы будем в расчёте, я хочу, чтобы они выжили». «Хм…Пойдёт, хоть мне всё это и не нравится». «Ну-ну, кто-то с твоими талантами наверняка сможет защитить группу из пяти человек». «Не совсем то, к чему я привык, но я выполню твою просьбу».

Женщина одобрительно кивнула, встала и, после того, как потянулась, достала пару мелков и необычную пыль. Она измельчила кусочки мела и смешала их со светящейся водой вперемешку с этой самой пылью. Запах стоял не лучший, конечно, но потерпеть можно было, как-никак я вскоре попаду на Анаор – в мир, где находится мой брат. Я буду на шаг ближе к тому, чтобы отыскать его.

Друид начертила на полу неизвестные мне слегка светящиеся символы, которые были вписаны в круг из того же материала. Когда же она окончила с приготовлениями, слова заклинания наполнили комнату. Казалось, что её голос раздвоился и накладывают чары двое, а не одна она. По окончании этой магической мантры, пред мной, как будто постепенно прорисовывающийся круг, стал воплощаться настоящий портал, о котором раньше я мог только слышать от волшебников или вычитать в книгах. Я уж было хотел войти, но вспомнил о нашем с Шеларой договоре, и попросил её позвать остальных путешественников. Та кивнула и в мгновение ока исчезла за дверью. Звуки её шагов постепенно отдалялись, а я оставался ждать на месте.

Она не заставила себя долго ждать, её шаги, идущие впереди, перемешались с шагами остальных идущих с ней. В комнату, помимо моей новой знакомой, вошло пять эльфов. Все они были одеты в крестьянские одежды, хоть и выглядели слишком хорошо для черни, что меня удивило. Друид представила меня как их защитника и велела войти следом за мной в портал. Не думал, что после испытания, я вновь за эти две недели смогу ощутить столь яркие эмоции, ожидание встречи, радость за судьбу брата и восторг от красот этого места. Уверен, что она меркнет в сравнении с красотой мира смертных.

Что же, вперёд. Я не знаю, что меня ждёт, но я ни о чём не жалею. Уверен, что найду брата, и мы сможем странствовать вместе. Чем бы всё это не обернулось. Я уверен, что приключение будет интересным.