***

– А ты докажи, что настоящий принц, – Мельфира подала песочную башенку слуге и посмотрела на Цафара. Он молчал и смотрел в морскую даль.

– Когда я принесу тебе это сокровище, мы сможем считать себя взрослыми? – Цафар пискнул, когда большая волна омочила его ноги. С возрастом его голос почему-то становился писклявым, как у детей. Болезнь…

Принцесса продолжала строить песочный замок.

– А там деревья разговаривают? – осторожно вставил Цафар.

– Деревья? – Мельфира подняла голову. – Деревья – разговаривают!

***

Цафар шёл вдоль Красного моря и всё думал о ней. Если он принесёт ей то, чего она хочет, увидит ли её светлые волосы?

Бээт-Шалхат должен показаться на горизонте. Но сухой пустынный воздух скрывал его от лишних глаз. Здесь можно пополнить запасы воды и еды. Цафар посмотрел на последний кувшин с водой. Он очень хотел пить. Но больше – найти её сердце.

– Х-хочу пить, – где-то сбоку заскрипело дерево. Цафар подошёл ближе. Усохшее дерево не выглядело странным. Может, просто послышалось?

– Пи-ить… – дерево зашаталось от лёгкого ветра.

Цафар обошёл вокруг старой смоковницы, но головы видно не было. Смоква молчала. Казалось, что она не сможет больше говорить, если не дать ей воды.

Юноша достал кувшин и омочил землю у её корней. Смоковница сразу оживилась.

– Смоква, ты знаешь, где найти Сердце Принцессы?

Смоковница закряхтела:

– Ещё…

Цафар вылил всё, что было в кувшине, чтобы эта привередливая Смоква указала ему путь. Деревце воспрянуло и расправило ветки. Из морщинистой коры показались черты лица – дряхлого, старческого.

– Ещё бы, артефакта «Сердце Принцессы» не существует, – Деревце говорило теперь быстро, словно человек.

Цафар бросил кувшин в песок и развернулся, чтобы идти.

– Но я знаю, знаю, что тебе нужно! – крикнула Смоква.

– Ты мерзкая, – Цафар окинул взглядом хитрое дерево и пошёл по направлению к Бээт-Шалхату.

– Приходи завтра, – добавило деревце. – Я знаю много тайн.

***

Мельфира сняла арафатку и посмотрела на свои выцветшие волосы. «Ты никогда не выйдешь замуж!» – кричала мама. – «Даже принцы из самых бедных земель не предложат тебе своё сердце». Мельфира вспомнила свои смолистые кудри. В детстве её считали первой красавицей. Но однажды гордость дворца потеряла цвет своих волос. Однажды она пролила на свои волосы заклятую эфирную смолу во время важной церемонии, и теперь её считают отделённой от царского двора. Теперь она не принцесса-наследница.

Мельфира бросила арафатку и побежала вдоль Красного моря. Ей хотелось свободы. Свободы от веры в заклятие, свободы от обязательной арафатки, и ей уже давно не хотелось быть принцессой. Она хотела стать ветром, который гуляет по морям и рассказывает сказки деревьям и мелким зверушкам из далёких земель.

***

– Съешь меня! – пискнуло под ногами.

Цафар посмотрел под ноги. Росток шалфея наклонился к его сандалиям, словно обнимал его.

– Съешь меня, или я больше не могу!

– Ты даже не просишь воды? – удивился Цафар.

Рядом зашевелился большой куст шалфея и упрекнул маленький росток:

– Ты ведёшь себя неподобающе при людях, будь сдержанней, Шалфи!

– Но я хочу, хочу, чтобы меня съели, хоть кусочек!

– Цыц!

Мама-шалфей посмотрела на Цафара и зашевелила передним листком.

– Возьмите мой. Вкусите меня, меня, Шал-фээм, и вы не узнаете свой голос, человек!

Цафар попробовал дар Шалфея. Душу наполнила лёгкая сладость и покой. Цафар наклонился к растению и прошептал:

– Как найти Сердце Принцессы? – Шал-фээм молчала. – Как мне увидеть её золотистые волосы?

– Я, я знаю, что вам нужно! – выкрикнул Шалфи. Мама закрыла ему рот:

– Только не говори про…

– Золотого Хомяка! – пробираясь сквозь листья Шал-фээм, выкрикнул сын.

– Удивительно, – сказал Цафар. – В Бээт-Шалхат люди молчат, а разговаривают растения.

– Это потому, что они перестали замечать нас, – сказала Шал-фээм. – Ты первый человек, который услышал нас.

Цафар не заметил бы никого, если бы не желание Мельфиры. Когда они впервые увиделись, он почувствовал, что она думает, как он, дышит, как его сердце. Она изменила его глаза – теперь он видел больше, чем просто песок, море и небо. Он видел, как жизнь наполняет собой растения, как свобода дышит ветром. И Цафар должен преподнести ей подарок. Тогда она покажет ему свои золотистые воздушные волосы и он станет взрослым.

***

– Смоква, ты говорила, что знаешь тайны, – Цафар прикоснулся к листьям смоковницы. Дерево было зеленее, чем в тот раз.

– Я знаю мно-ого тайн, человек, – прокряхтел смоква.

– Тогда скажи, кто такой Золотой Хомяк?

Смоква зашевелилась, будто от ветра, и замолчала.

– Ты молчишь, а воду уже не вернуть, – топнул ногой Цафар. – Ты умирала, а я спас твою жизнь, наглая Смоква!

– Деревья умирают, потому что не с кем поговорить, – зашумела смоква.

– Но я же говорю с тобой! – Цафар пнул столб смоковницы.

– Я не закончила, – прокряхтело деревце. – Я расскажу тебе, где найти того Хомяка, но обещай, что перед этим принесёшь мне Орех-Машют.

***

Утром голос Цафара изменился. Он был немного мужественней и слегка напоминал голос Мельфиры. Дар Шал-фээм позволит ему завладеть её Сердцем. Она полюбит его голос!

Юноша поправил куфию и вошёл в амбар с хомяками. Служанки окружили принца. Их смолистые кудри заигрывали с ним, выглядывая из арафаток. Девушки неспешно провели принца к хозяйке грызунов.

– Скажи, юноша, зачем ты пришёл ко мне? – хриплым голосом говорила старушка.

– Я ищу сокровище для неё. Мне нужно Сердце Принцессы!

– Если ты думаешь, что это какая-то безделушка, то выход – прямо и налево.

Цафар возмутился, стиснул зубы и сжал кулаки. Он захотел кричать.

– Но если ты действительно ищешь путь к Сердцу, – не спеша продолжала старуха, – тогда помни: не ты выбираешь хомяка, а он тебя.

– Это как? – нетерпеливо перебил Цафар. – Я проделал такой сложный и изнурительный путь, а мне нужно ждать, когда меня кто-то выберет?

– Юноша, – улыбнулась старуха, – не так важно, что́ ты ищешь. Имеет значение лишь то, для кого ты ищешь это сокровище. И это меняет твой путь.

– Мой путь становится бессмысленным.

– Тем не менее, хомяк ждёт тебя. – Старуха улыбнулась и показала на клетку с хомяками. Их было много.

***

– Что это? – принцесса увидела перед собой огромный орех без скорлупы. Он был размером с голову и умел говорить.

– Я Нумфиель, – послышалось из глубин ореха. – Я связываю людей, с которыми вы больше всего хотите поговорить.

– Тогда позволь мне связаться с ним!

– Кто он?

– Он тот, у кого сердце, как у меня; у него голос, как и мой.

***

Хомяки были словно на одно лицо. Их шерсть была такой пушистой, золотистой, словно волосы Мельфиры – так Цафар их представлял. Он давал орехи и зёрна грызунам, рассматривал их целый вечер, но никак не мог найти того самого. Как ему понять, что Хомяк-Цааль отличается от остальных? А если поймёт, что отличается, то как Цафар поймёт, что хомяк выбрал его?

Цафар присмотрелся к центральному. Грызун сидел на одном месте, и всё время грыз лишь сердцевину грецкого ореха. Он не ел другие орехи, не перебирал зёрна. Он выбрал одно единственное, самое большое ореховое семечко и отдал ему всё своё время.

– Это он, наверное, – прошептал Цафар. – Потому что он отличается.

– Ты уверен, что Цааль выбрал тебя? – за спиной сидела старуха.

– Да. Потому что он единственный, кто не обращает на меня внимания.

***

Хомяк-Цааль прижал ушки. Та старуха говорила, что когда Цааль выходит на охоту, все деревья молчат. Но это пустыня, тут не должно быть деревьев. А ещё говорила, что когда хомяк придёт, он всё съест, поэтому береги самое дорогое. Ну как такая маленькая зверушка может съесть всё?

Дул южный ветер. В эту лунную ночь открывается путь к Ореху-Машюту, и только хомяк, которого избрал Цафат, может найти его.

– Нумифейла, – послышался голос ветра.

– А кто это говорит? – Цафар стоял посреди пустыни к востоку от Бээт-Шалхата и смотрел на луну. – Хомяк-Цааль?

– Цааль не умеет говорить. Это я, Нумифейла.

Юноша развернулся и увидел огромный орех без скорлупы, размером с голову. Он висел в воздухе и умел говорить.

– Я так долго искал Сердце Принцессы... Скажи, что это ты!

– Пусть так и будет, это я Сердце Принцессы, – послышался голос из Ореха. – Это я Орех-Машют, я исполнение всех желаний!

– Тогда я должен вернуть тебя Смокве. Она хотела поговорить с тобой.

Орех засмеялся, перекувыркнулся и сказал:

– Та, с кем ты больше всего хочешь поговорить – кто она?

– Мельфира.

– Нет, не Мельфира. Потому что это имя. Я хочу знать, с кем именно ты хочешь говорить.

– Что ты имеешь в виду?

– Имя – как арафатка. Оно скрывает то, что тебе нужно, но не расскажет обо всём. Однако помни, что твой выбор нельзя будет изменить. Ты будешь говорить с ней всегда.

Цафат задумался. Хомяк насторожился, а ветер утих.

– Я хочу поговорить с девушкой с золотистыми волосами, у которой одинаковое сердце…

Орех засиял и превратился в красавицу. У неё развевались блестящие пушистые волосы с золотистым оттенком, без арафатки, и стояла она в белой длинной рубашке до пят.

– Я та, с которой ты больше всего хотел поговорить. Всё, что ты скажешь мне – услышит она. И что скажет она – услышишь ты.

***

– Я превратился в дерево, спаси меня! – Нумфиель-Орех показал мираж смоковницы, утомлённой зноем. Мельфира подошла ближе к артефакту. – Скажи самые ценные слова, которые ты хотела бы мне сказать, но не сказала!

Мельфира задумалась. «Ты сможешь вернуть свои волосы, только если тебя полюбят такой, какая ты сейчас», – говорила ей мать. – «Но тебе нельзя ошибаться. У тебя будет только один шанс».

Его голос так напоминал Цафара…

***

– Я отдам всю себя только тебе, Цафар! – говорила она сквозь Нумифейлу-Орех. – Только скажи, когда ты станешь взрослым, ты сделаешь то, о чём я тебя попрошу?

– Проси всё, Мельфира! – отвечал Цафар.

– Подари мне кольцо. Золотое. И вложи в него часть твоего сердца. Хорошо?

– Я обязательно подарю его, когда увижусь с тобой!

Её золотистые кудри так напоминали волосы Мельфиры…

 

Мельфира сказала самые ценные слова. Цафар начал влюбляться в неё. Это был Цафат? И это ли была Мельфира? Это были Нумфиэль и Нумифейла – артефакты, заколдовывающие сердца. Они поставили души этих людей рядом. Мельфира и Цафар теперь сидели друг напротив друга.

– Как это произошло? – удивилась Мельфира.

– В эту лунную ночь Цааль просто творит чудеса! – улыбнулся принц.

Они пододвинулись поближе. Эта ночь была так прекрасна и светла. Хомяк чистил ушки; ветер гладил их лица. Первым начал Цафат:

– Ты можешь снять свою арафатку.

– Но… как я могу? – спросила Мельфира. – Она спасает меня от заклятия.

– Нельзя верить заклятиям. Тогда они начинают сбываться.

– А ты, ты веришь?

Цафар снял её накидку. Ночью всё блестело, и её волосы – без арафатки – казались самыми золотыми на свете. Мельфира дрожащей рукой поправила свои кудри.

– Ты принёс то, о чём я просила?

Спустя несколько часов солнце показало свои первые лучи. Мельфира и Цафат строили песочный замок, сами, без слуг. Они были счастливыми людьми.

Но их сердца очень устали.

Цафат посмотрел на волосы Мельфиры. Они не были золотыми.

– Так вот почему ты просила золотое кольцо.

Голос Цафата постепенно становился обычным, таким, каким был в последнюю их встречу. Ему бы ещё вкусить листков шалфея.

– Твои волосы лишены краски, – у Цафара стал ком в горле. – Ты меня обманывала!

– Я тебе никогда не врала. Никогда! – возразила Мельфира. – Ты снял мою арафатку, а теперь бросаешь меня!.. – глаза принцессы покраснели.

– Иногда ты меня раздражаешь, – процедил принц.

– Так ты принёс то, что я… – Мельфира осеклась.

– Я принёс! – пискнул Цафар. – Но я заберу его лучше себе!

– Отдай мне его! Где твоё сердце? – её голос дрожал.

– Оно всегда было у меня. А теперь – оставь меня в покое.

Голос Цафара был таким писклявым.

***

– А теперь – снова по кругу! – Нумифейла вернула Цафара к Бээт-Шалхату. Нумфиэль перестал передавать голос Цафара, и Мельфира осталась одна.

Цафар посмотрел на Хомяка-Цааля. Быть грызуном и ни о чём не беспокоиться – такое счастье… Если бы её волосы не были его сердцем, он бы не испытывал таких мучений.

Мельфира осмотрелась. Её волосы ещё не были так ужасны, как раньше. Казалось, они полностью выцвели. Она подошла к одинокой смоковнице. О, если бы стать этим деревцем и забыть обо всём! Но разве забывается его голос?

Цафар покрылся золотистой шерстью.

Волосы Мельфиры стали напоминать ветви зеленеющей смоковницы.

Я – это всё равно он. Она – это же моё сердце. Я не хочу так больше жить. Уж лучше стать деревом и забыться. Забыть её, забыть его. Все мы, деревья, знаем, что одиночество и забытье – истинное счастье, в котором нет мук.

Нет, нет, мы – одно целое. Я стану хомяком – у него очень маленькое сердце, которое не сможет так сильно болеть. Мы – одно. Мы станем природой и будем вместе всегда.

Она обернулась Смоквой, а он – золотистым Хомяком, который поселился у подножья этого дерева. Внутри норы было темно, прохладно и спокойно. А хомяк теперь был сердцем этой Смоквы. Она жила им, а он не мог жить вне коры её дерева.

***

– Отпусти Хомяка-а-а! – возле Смоквы послышался знакомый писк Шалфи.

Хомяк-Цафар словно очнулся из глубокого сна. Смоква встрепенулась. Кто разбудил их? Ведь так сладко спалось этой ночью под именем «вечность».

– Кто говорит? – сказали они одновременно.

– Говорит Шалфей, – росток расправил листья – он выглядел мужественнее, нежели в первую их встречу.

– Но если его отпустить, он съест самое ценное! – пискнул Хомяк-Цафар.

– Неправда. Самое ценное всегда с тобой. Отпусти Хомяка-Цааля и будешь свободен.

– Не слушай его, – прошуршала Смоква. – Я расскажу тебе сказки о заморских землях, о птицах и небе, и золотые волосы распущу для тебя.

Цафар выглянул из норки, которую прогрыз у основания Смоквы. Напротив стоял Хомяк-Цааль и чистил свои зубки.

– Когда ты выходишь на охоту, это правда, что все деревья замолкают?

Пушистая шерстка хомяка так напоминала волосы Мельфиры… И Цафар снова захотел увидеть её.

– Съешь меня, – напомнил Шалфи.

– Я уже съел лист Шал-фээм, и мне этого хватило.

– У неё была другая жизнь, – Шалфей наклонился к земле. – Ты съел её листок, но ты не готов был стать взрослым, как она, поэтому не переварил её листьев.

– А твои – чем твои листья круче? – спросил Хомяк-Цафар.

– Я был молод, точно как ты, а теперь воспрянул и стал крепким шалфеем. И ты так сможешь.

Смоква Мельфира подняла голову. Перед ней стояла её мать.

– Зачем ты меня прокляла, мама? – без укора произнесла Мельфира. Ей, по сути, уже было всё равно – что было в прошлом, не исправить.

– Ты сама себя сделала заклятой, моя Смоквочка.

Мильфара вернулась в себя. Я Смоква? Нет, это звучит некрасиво!

– Ты сказала, что я никогда не выйду замуж! – выкрикнула Смоква-Мельфира.

– Нет, это ты сама поверила в это, – с печалью улыбнулась мама. – Я много чего тебе говорила, о чём теперь жалею, но именно эти слова тебе въелись в сердце. Отпусти их.

– Я не могу тебя бросить, ма-ам! – Смоква прослезилась.

– Прощай, моя дочь, прощай! – Мельфира перестала видеть маму. – Ты сама знаешь, как дальше жить.

– А последнее слово? – взмолилась Мельфира. – Ты же вернёшь мне мои волосы?

– Идите в Бээт-Шалхат, там вы найдёте всё, что вам нужно.

Она исчезла и больше не появлялась.

Хомяк-Цааль вышел на охоту. Сегодня будет прекрасный улов.

– Принеси мне Орех-Машют, – Смоква-Мельфира отделила свои корни от земли, и в её верхушках показалась человеческая голова из веток и листьев.

– А мне – Нумифейлу! – Хомяк-Цафар уже был размером с человека, но ещё был покрыт золотой шёрсткой, а голова ещё была похожа на хомячью.

Хомяк-Цааль вернулся к вечеру. В его пасти торчали два грецких ореха без скорлупы.

– Хо-о-о, а в прошлый раз вы не были так решительны! – попрекнула Нумифейла. – Ну, скажи, Цафар, я же краше Мельфиры в сто раз! Я и есть твоё сердце. Неужели ты отдашь меня в пасть дикому зверю?

Цафар оскалился.

– Я Нумфиель, – сказал второй орех. – Я исполнял твои желания…

– Ты – Орех-Машют, и единственное, чего я желаю – это полностью уничтожить тебя! – Выкрикнула Смоква.

– Отдай мне, Цааль! – крикнул Цафар. – Я сам съем эту Нумифейлу!

– Я поглощу этот Орех!

Цафар и Мельфира, не заметив, как стали людьми, подбежали к Хомяку-Цаалю и вырвали осколки орехов. Хомяк почти съел их.

– Если съедим мы, орехи больше не возродятся, – сказали они. – А ты, хомяк, иди в свои норы и ешь не наши орехи.

***

– Простишь ли ты меня? – Цафар опустил глаза. Они стояли на берегу моря возле Бээт-Шалхата и встречали рассвет.

– Я всегда тебя прощаю. Это ты меня…

– Нет, не нужно, – перебил принц.

– Я хочу, чтобы ты на мне женился, Цафар.

– А я просто хочу быть с тобой вечно.

– Цафар, это важно. Где моё кольцо? – принцесса улыбнулась.

– Я отдал половину моего богатства на эти золотые кольца. Но твоё кольцо потерял. Прости, – он протянул Мельфире своё.

– Большего и не нужно, – улыбнулась она. – Мы возьмём это кольцо и разделим его надвое – тебе и мне. Та́к ведь нужно делить свою жизнь на двоих? – Она засмеялась.

– Знаешь, почему я хотел стать взрослым? – сказал Цафар. – Я просто думал, что нам не нужно будет просить разрешения, чтобы увидеться друг с другом.

Она засмеялась. Её золотистые волосы были краше солнечных бликов. А его голос не был по-детски писклявым. Он возмужал. Она набрала цвет своих волос. Мельфира и Цафар повзрослели. Теперь им суждено стать царями в Бээт-Шалхате и ухаживать за орехами, смоквами и хомяками, взращивать шалфейные плантации и указывать людям путь.

– Мы будем встречать рассвет каждое утро! – воскликнула принцесса.

– Я буду носить тебя к морю на руках, моя Мельфира.