Жан Кристобаль Рене

Лесная богиня и меч Шаха

 

По желтовато-белому пергаменту раскалённой пустыни бежал человек. Полы бурнуса развевались, словно крылья диковинной бабочки, капюшон сполз, обнажив смуглое лицо беглеца, его поджатые губы, перевязанные шнуром волосы. Юноша выписывал зигзаги, оставляя на песке извилистый след. Такой след оставляет пустынная змейка, пытаясь убежать от парящего в вышине беркута. Если бы в карамельно-голубом небе сейчас нарезал круги остроглазый хищник, он бы приметил и того, от кого убегал житель юга. Тварь можно было бы назвать ящерицей, если бы не восемь лап вместо четырёх. Да и не бывает ящериц размером с верблюда. Чёрная хищница обежала бархан, молнией метнулась на вершину песчаной гряды и торжествующее зашипела. Юноша встал как вкопанный. На лице ни тени страха, только сосредоточенность. Это поведение было тем более удивительно, что при себе беглец не имел ничего, что даже отдалённо напоминало оружие.

Руки смельчака задвигались, губы зашептали слова на древнем языке.

Монстр замер, прислушиваясь, ударил хвостом, взметнув песок. Похоже, что он передумал бросаться сразу на подозрительную добычу. Раздвоенный язык быстро-быстро выстреливал из пасти, словно щупая воздух.

Между жертвой и охотником возник частокол из языков пламени. Роли поменялись. Восьминогая тварь бросилась было прочь, но огненный забор пришёл в движение, образовав вокруг неё круг. Злобное шипение, потом почти щенячий скулёж, в котором явственно слышались нотки паники. Бросаться на стенки западни монстр не стал. Вжался в землю, выжидая и прожигая противника взглядом. Огненные кинжалы ещё больше выросли, изогнулись, соединились над головой твари, заключая её в некое подобие клетки. Секунда, и на месте восьмилапой жертвы возникла обнажённая девушка. Пряди чёрных волос рассыпаны по ослепительно белым плечам, спелые груди с яркими сосцами неумело прикрыты изящными ладошками, бёдра стыдливо прижаты друг к другу.

Красавица испуганно отпрянула от пламени, потом умоляюще взглянула на мучителя. Юноша поджал губы, шепнул заклятие. Клетка стала сжиматься, огонь лизнул нежную кожу. Бедняжка издала отчаянный вопль. Нежданная жалость на миг помутила разум. Секунды, на которую колдун замешкался, хватило, чтобы хитрая тварь обратилась в угольно-чёрного скорпиона, проскользнула в щель между прутьями и удрала, медведкой зарывшись в песок бархана.

Юноша досадливо крякнул.

— Ловко же он подобрал к тебе ключи, Имран.

Неудачливый колдун вздрогнул, оглянулся. Он надеялся, что учитель отстал во время погони и не видел его позора.

— Я виноват, аффанди Кирам…

Старик, которого он называл господином, снисходительно ухмыльнулся.

— Ничего страшного, Имран. Пустынный дух — сложный в поимке и подчинении демон. Думаю, что я бы в твоём возрасте кинулся щупать прелести распутницы, в которую он обратился. Этот вид потусторонних существ умеет читать мысли и эмоции жертв, подстраиваясь под их страхи и желания.

Имран вздохнул, потом, приложив ладонь к сердцу, благодарно поклонился Кираму.

— В следующий раз я не подведу, учитель.

— Это я виноват. Вызвал демона из высших. Будем считать, что ты почти справился. Пожалуй, я поступил правильно, взяв с собой лучшего ученика.

Юноша тут же позабыл о проваленном испытании. Глаза загорелись фанатичным огнём, пальцы сжались.

— Меч Аль Халим Шаха! Неужели мы удостоимся чести подержать его в руках?

Кирам хохотнул:

— Ты наслушался сказок, которыми любят потчевать внуков старухи. Меч Шаха совсем не то, что о нём думают простые жители султаната.

Ирман обиженно засопел.

— Так его лет тысячу никто не видел. Многие считают, что это великое оружие древних — всего лишь легенда.

— Нет, мой недоверчивый ученик. Меч существует. Последний владелец артефакта, тот самый Аль Халим Шах, когда-то использовал его против врагов. Мудрый владыка и величайший из известных мне магов. Мне выпала честь ознакомиться с его свитками. Поверь, это настоящая сокровищница знаний.

— И там было про меч?

— Было. Я уже неделю, как отыскал нужные заклятия. Слава всемилостлейшему султану, он вовремя допустил меня к хранилищу. Теперь я уверен, что северяне будут повержены.

***

К берегу речки брат и сестра вышли нежданно-негаданно. Вот лес стеной стоял, а сделали пару шагов, и чуть с невысокого крутояра в хрустальные воды не покатились. Извилистая в самой дальней чащобе пряталась. Тихарилась, словно невестушка молодая. Ни всплеска, ни рокота.

В эти края не то что селяне — даже охотники наведываться не рисковали. Места тут дикие, медвежие. Да что там медведи. В Старонежской гущине и не такое водится.

Златица Стефану вцепилась в рукав, засмеялась звонко. Брат-близнец улыбнулся в ответ. Давно, ох давно сестрица так не веселилась. Как отбыли мужчины к южным рубежам, как стали оттуда вести чёрные приходить — угас смех первой красавицы Предгорья. Ходила грустная, сама не своя. Бывало, целые дни из отцовской комнаты не выходила — древними свитками все столы завалила. А позавчера позвала его, велела срочно в путь собираться. Стефан сестрице не возражал. В их семье она даже главнее, чем отец. Всё потому, что боги её даром ворожбы наградили. А это товар редкий, да ценный. Мало того, что только у близнецов он пробуждается, так и то раз в сотню лет. Златицу и Стефана, детей верховоды, хранили как зеницу ока. Они — самое ценное, что у Предгорья есть. Жаль, что ворожить выпало Златице. А ему…

— Глянь, Стефан, какие рыбки ручные! Видать никогда людей не видали. А ну помогай!

Брат поспешно кивнул, сосредоточился. Сила протянула щупальца от него к сестрице, впиталась в хрупкое девичье тело.

Златица довольно мурлыкнула, протянула ладонь. Речка отрастила прозрачный рукав, внутри которого, словно птицы среди веток, мелькали разноцветные рыбёшки.

Экая сестрица лентяйка. Нет чтобы к воде спуститься.

— Глянь! Вон та, зелёная, словно изумруд переливается.

Стефан ахнул восхищённо. Взошедшее солнце пробивалось сквозь листву, подсвечивая водяной столб. Красиво…

— Мы пришли в гущину, чтобы на рыбок любоваться? — подмигнул парень.

Златица звонко засмеялась, откинула со лба локон рыжих, как и у брата волос. Стефан, почувствовав, как мягко отстранилась от силы, расслабился, тряхнул ладонями, сбрасывая излишек. Ожившая вода с плеском упала обратно в речку. Ворожея внимательно посмотрела на брата. Хоть Златица и улыбалась, но взгляд был серьёзный-серьёзный.

— Знаешь, братец, я вот подумала, что нехорошо единственным колдунам Подгорья дома на печи сидеть, когда наши у южных рубежей с врагом бьются.

Стефан удивлённо хмыкнул. Мысли о походе и в его голову приходили. Но Старонежкая гущина — на севере.

Словно прочитав его мысли, Златица продолжила:

— Мы тут Стефан, на свидании. Не догадываешься с кем?

Брат вздрогнул, вспомнил о легендах, что из уст в уста передавали уже добрых тысячу лет.

— Вельма?

— Точно! — подмигнула сестрица. — Уж у богини силёнок поболее, чем у нас с тобой. Темнокожие южане, я уверена, и ей не по нраву. С чего бы владычице леса не помочь нам?

— А ты уверена, что она отзовётся?

— Ещё как уверена. Про Вельму Лесную я теперь ой как много знаю. Папка и не подозревал, какие сокровища в его сундуках хранятся. Я нашла свиток с призывом. Странно… Сто раз на глаза попадался, а всё недосуг было глянуть. Экая я ротозейка.

Стефан присвистнул. Слуг лесной богини в гущине было много. Если бы не дар, который от близнецов нечисть отпугивал, они бы до этой речки живыми не добрались. Но саму Вельму никто из редких спасшихся не видел.

— Тебе виднее, сестрица. Что делать-то?

Златица засучила рукава:

— Дай мне побольше силы. Заклятие очень сложное.

***

Имран сбился с ног, выполняя поручения учителя. Нужно было выложить на песке сложный узор, использовав целый мешок чёрных камешков. Кирам заставлял переделывать пентаграмму раз десять, цокал языком, измерял углы, то и дело сверяясь с пожелтевшим листком древнего пергамента. Наконец кивнул, принимая работу.

— Отведи подальше верблюдов, Ирман. И возвращайся побыстрее. Мне не терпится начать.

Юноша и сам сгорал от любопытства. Он до сих пор не был уверен, что меч Аль Халим Шаха окажется не сказкой. Тем не менее, ученик колдуна выполнил приказ со всем тщанием. Ирман любил и почитал старика, как отца, коего у него никогда не было. Учитель щедро делился знаниями и за пять лет ученичества воспитал из юноши достойного мастера колдовского ремесла.

Кирама в столице считали старым чудаком. Колдуны, коих в султанате было не больше сотни, терпели его только ради дара. Он совсем не походил на них, жестоких и злобных боевых магов. Книжный червь Кирам никогда не повышал голоса на учеников, не окружал себя роскошью, не обзаводился десятком рабов. Весь смысл своего существования мастер видел в науках, коим отдал много десятков лет.

Встав посреди пентаграммы, старик возвёл руки в стороны и зашептал заклятие. Сначала ничего не происходило. Потом возле правой руки колдуна образовалось синеватое поблескивающее облачко. Трансформация длилась несколько секунд. И вот туман превратился в изящный слегка изогнутый меч. Ирман осторожно заметил:

— Он очень даже похож на обычный меч, учитель…

Старик хихикнул, подмигнул заговорщически, потом медленно поднял руку с мечом вверх, словно собираясь проткнуть небо.

Тихий шорох. Ирман обернулся и застыл, поражённый. С шуршанием расплескался песок и к небу устремился…

Меч Шаха и правда не походил на обычные мечи. Скорее на коготь или клык, длиной с двадцать локтей.

Краем глаза юноша заметил движение руки учителя. Меч Шаха повторил финт, проделанный туманным мечом. Коготь рассёк пустыню со скоростью самума, оставив глубокую борозду в песке. Хорошо, что они верблюдов убрали. Древнее оружие запросто могло перерубать пополам скалы, не то что живых существ. Учитель ещё долго отрабатывал удары. Меч всё время находился основанием в песке, что не мешало ему повторять движения учителя.

***

Рубашка на Стефане потом пропиталась, хоть отжимай. Сложное заклятие — это не фокусы с водяным столбом. Златица и сама еле на ногах держалась, но всё тянула и тянула из брата силу, словно кружева плетя узор заклятий.

Извилистая отражала своей гладью всполохи, что разноцветными змеями вились над водой, листва на деревьях то зло шуршала в ладонях поднявшегося ветра, то замирала, словно на картинке. Куда-то исчез птичий гомон, рыбки тоже не появлялись — то ли от лиха на дно удрали, то ли вниз по течению уплыли.

Наконец последнее слово было произнесено. Златица откинула со лба сбившийся локон, в струи речные вгляделась.

— Утопленника ищете?

Стефан вздрогнул, оглянулся. Русоволосая девчушка в домотканном мешковатом платьице была ненамного младше брата с сестрой.

— Ты откуда такая выискалась? От деревни за нами следила?

Сказал это парень, да язык прикусил. Чем-то напугала его нежданная гостья. Может тем, что совсем Старонежской гущины не боялась? И ворожеи…

Пригляделся Стефан, похолодел. Девица босыми ногами на траве стояла, да не совсем. Не бывает так, чтобы человек травинки не подминал, а опирался бы на них, как пушинка.

Поднял взгляд парень, глянул на улыбающуюся физию пришелицы, а ноги аж подкосились. Ни зрачков, ни белков. Чернота промеж век плещется, в пучину затягивает.

— Вельма…

Девица хихикнула, шагнула к Стефану. Протянула узкую, словно детскую ладошку, потрепала по непокорной шевелюре.

— Какого молодца привела. Хорош!

Златица губу прикусила, вымолвила, стараясь страх не показать:

— Какое дело богине до моего братца? Богиням богами любоваться положено, а не смертными.

Вельма фыркнула, всё ещё рассматривая замершего Стефана, словно зверушку диковинную.

— Не смертным указывать, что богиням делать. Зачем меня звала, ворожея?

Златица воздуху в грудь набрала, чтобы рассказ начать, и поняла, что не знает, о чём речь вести. Темнокожие, война, отцово войско — всё показалось таким мелким. Откажет лесная владычица! Ой, откажет…

— Смелее, девочка.

Вельма молнией скользнула к ворожее. Только на пальчик кудри братца наматывала, а миг спустя уже лицом к лицу со Златицей стоит.

— Пришлые люди с юга. Девок наших в полон увели, две дальние деревни сожгли. Это же и твои владения. А ну как придут лес жечь и слуг твоих беспокоить. Среди них колдуны есть. Жестокие.

Злата вспомнила, как с Радмилой южные маги поступили, поёжилась.

Вельма кивнула, понимающе. Ворожея чувствовала, как в голову залезла, как мысли читает. Было противно и страшно, но Злата терпела. Ради папки, ради брата, ради своих всех.

Терпела и всё глубже проваливалась в омут глаз без зрачков. Ещё секунда — и сомлела ворожея.

Очнулась от холода. Богиня никуда не ушла. Сидела рядышком и в раздумье губу покусывала. Личико сосредоточенное. Лоб морщила и глазками то и дело в сторону Златицы зыркала. Чернота из них пропала. Зеленоглазая деревенская простушка. Кабы не знать сущность, вжисть богиню не разглядишь.

Ворожея села, с удивлением огляделась. Солнце к закату клонилось, посверкивало между стволов. Стефан рядом с Вельмой стоял, мял в руках шапку и ножкой шаркал. Странно. Весёлый раздолбай куда-то пропал, превратившись в немого раба. Благоговейно на богиню смотрит, вздыхает. Охмурила зеленоглазая. Укол ревности удивил Златицу. Хоть Стефан и братец, а не жених, но сестрица всё равно не хотела его на потеху древней богине отдавать. Уж почти пожалела о просьбе.

— Конечно я вам помогу, девочка. Злые люди в наши края пожаловали. Увидела я всё в голове твоей. И в сторонке не останусь. Дай мне руку.

Несмотря на мысли, что роем в голове жужжали, Златица послушно ладонь протянула. Коснулась богиня запястья, сжала слегка. Словно иглы кожу проткнули. Выдернула ворожея руку, а на ней, в том месте, где пальцы Вельмы были, алеет шрам в виде листка дубового.

Боль ушла так же быстро, как появилась. Лист на запястье словно настоящий. Каждая жилка видна.

— Как доберётесь, позови меня. Просто ладонь на знак положи и имя моё произнеси. Не могут боги незванными в дела смертных вмешиваться. Мигом откликнусь. Ветром, водой, землицей сырой приду на подмогу. Только позови…

Сказала это владычица лесная, да растворилась в вечерних тенях. Словно и не было её. Только листик на руке остался, да братец, осоловело озирающийся в поисках новой хозяйки.

— Стефан, балда такая. Хватит уже влюблённую овцу изображать. Аж противно.

Парень головой тряхнул, кивнул, приходя в себя от наваждения.

— Видала, какая она!

— Какая «какая»? — передразнила сестрица. — Вас, мужиков, хлебом не корми, дай только себя охмурить.

Братец рот раскрыл, чтобы возразить, потом рукой махнул, помог сестрице от налипших листьев отряхнуться. Надо было спешить, чтобы засветло к опушке выйти.

***

Тонкая резьба покрывала белоснежное тело мёртвого фонтана. Султан ещё с детства полюбил этот дальний уголок сада. И если много лет назад он, ещё не будучи правителем, прятался здесь от нянек и учителей, то сейчас приходил сюда, чтобы остаться наедине со своими мыслями. Давным-давно жизнь перестала казаться бесконечной, а фонтан умер. Больше не было прохладных струй и неумолкающего шума. Сухой, местами потрескавшийся камень. И высохшие деревья, которые правитель строжайше запретил рубить.

Пустыня наступала. Давно пора было оставить столицу. Но несколько поколений оседлой жизни дурно повлияли на народ. Никто не хотел садиться в сёдла и менять надёжные стены из песчанника на юрты. Да и зачем искать новые пастбища и источники, если на севере есть полноводные реки и густые леса? Пора кончать с редкими набегами и навалиться всей мощью султаната на белобрысый народец. У этих жалких подгорцев даже колдунов нет.

Султан вздохнул, прошёлся тонкими пальцами по узору, созданному безвестным мастером. Назойливая мысль не давала покоя. Не то чтобы ему было жаль северных варваров, да и бояться он их не боялся. Но подленькое «А правильно ли мы поступили?» вот уже третий день лишало сна. Далеко на западе, в сотне переходов было всё, чтобы основать новый город. Леса, хрустальной чистоты родники и реки, безлюдие. Но народ рвался в бой, предпочитая отобрать то, что под самым носом.

Конечно, у султаната есть магия. Но колдуны не всесильны. В бою им надо подойти почти вплотную к врагу, чтобы не потерять связь с вызванными демонами. И тогда стрела или копьё, запущенные меткой рукой, могут запросто лишить армию ценного мага.

Может зря он послушал совета Рашида? Зря разворошил осиное гнездо, напав на окраинные деревеньки Подгорья? Ведь никому неведомо, какой мощью обладают северяне. Какую армию соберут.

Рашид клялся, что в Подгорье нет колдунов. Что он не чувствует всплесков силы. Султан, конечно, верил архимагу, но на душе всё равно было неспокойно.

***

— Радмила?

Златица не стала распахивать дверь настежь. Единственная выжившая после набега южан селянка боялась яркого света. Вот и сейчас ворожея заметила движение в дальнем, самом тёмном углу. Радмила жалась к бревенчатой стене, словно хотела пройти сквозь неё. Бедняжка…

Сердце Златицы сжалось от жалости. Сотвори кто с ней такое — наверняка бы на себя руки наложила. Но Радмила, что греха таить, была самой обычной, слегка глуповатой деревенской простушкой. Не ровня дочери верховоды. Потому к облику своему привыкла, только побаивалась на люди показываться.

— Я одна. Даже Стефана отослала. Принесла тебе медку.

— Медкушшш… — донеслось из угла. Что-то царапнуло доски пола, Радмила осторожно вышла на свет.

Златица, хоть и успела насмотреться на неё, всё равно вздрогнула. Щёки девицы ввалились, глаза закатила — одни белки видны, из уголка рта слюна капает.

— Медкушшш?

Язык вывалился из пасти, раздвоенный конец почти до груди свесился. Радмила затопала всеми восемью паучьими ногами. Ноги человеческими ладонями оканчивались. Обычными, только грязными не в меру и с ногтями нестриженными. Полупрозрачный мешок брюха волочился сзади. Сквозь матовую кожу было видно, как слизь в животе плещется, а в ней парочка нерождённых паучат с человеческими головами. К брюшкам жгуты пуповин тянутся.

Радмила, до того, как в руки южных колдунов попала, на сносях была. Видать двойней должна была разродиться. Не судьба…

Ярость в душе вскипела, пеной ядовитой разлилась. Какими нелюдями нужно быть, чтобы такое сотворить! Словно мысли прочитав, листок на руке болью уколол. Глянула Златица на запястье, зубами скрипнула. Почувствлвала ворожея, как издалёка, со стороны леса, потянулась мыслями богиня, словно ладонь на плечо положила.

«Мы отомстим, Златица! За всё с южными тварями рассчитаемся»

Кивнула девица, соглашаясь. Время не терпит. Нужно в путь-дорожку собираться. Пожитки в мешок сложить, распорядиться, чтоб за Радмилой присматривали, братцу со сборами помочь. А поутру к бате отправиться. Не опоздать бы.

***

От раздумий султана отвлёк сам Рашид. Худой, словно щепка, одетый в вычурную ярко-алую мантию, он деликатно кашлянул, выглянув из-за ствола одного из дальних высохших деревьев.

— Ты-то мне и нужен, — благосклонно кивнул правитель. — Иди поближе. Хочу расспросить тебя кое о чём.

Колдун довольно улыбнулся, зашагал к повелителю, то и дело останавливаясь и отвешивая церемониальные поклоны. Только сейчас султан заметил, что архимаг явился не один. Двое — старик и юноша — топтались возле того самого дерева, не решаясь последовать вслед за Рашидом.

— Хватит уже, — поморщился султан, жестом останавливая поток славословий. — Объясни, лучше, как ты думаешь захватить Фазаний Зоб? Я не собираюсь положить там половину своих воинов. Только на вас, колдунов, надежда.

Было видно, что и самому архимагу не терпится доложить о чём-то. Повернулся, поманил спутников:

— Досточтимый султан. Ещё день назад я не был до конца уверен в нашей победе. Но сегодня боги даровали нам великую мощь. И принёс её не боевой маг, не я, твой верный слуга, а один из наших учёных мужей.

Подошедшие старик и юноша поклонились повелителю. Затем седовласый колдун вопросительно взглянул на Рашида.

— Действуй, Кирам, — кивнул архимаг.

В ту же секунду над ветвями мёртвого сада взметнулся в небо изогнутый меч Аль Халим Шаха.

***

Дружина верховоды Драгослава расположилась так, чтобы лучники могли всё время держать под прицелом узкое горлышко ущелья — единственную дорогу из долины в предгорья. Вправо и влево от Фазаньего Зоба тянулись иззубренные стены неприступных скал, с незапамятных времён охранявшие покой жителей Предгорья. Внизу, в долине, укоризной чернели два пятнышка. Всё, что осталось от Доброчина и Боговиц. Ещё неделю назад это были самые зажиточные сёла. Всё больше купцы там жили, да искатели лёгкой поживы. Торговали с южанами, пили с ними за здравие и за сделки удачные. Давным-давно переселившиеся с той стороны хребта подгорцы, убедились, что нет опасности с юга. Что жителям жарких пустынь их леса и даром не сдались. Потому всё реже дозоры выставляли, деревни вот в долине строили. Кого теперь винить? Сами виноваты.

Хорошо, что Радмила хоть в таком виде успела весть принести. Войско южан лагерем в десяти полётах стрелы расположилось. На что рассчитывают? Здесь, в узком горлышке Фазаньего Зоба, найдут темнолицые свою погибель.

Драгослав ещё раз окинул взглядом горы и долину. В сотне шагов водопадом извергалась вниз Извилистая. Возле хребта, там, где речка выбиралась из Старонежской гущины, она разливалась широко, одаривая селения подгорцев рыбой и вращая жернова мельниц. Но здесь, у Фазаньего Зоба, сжатая ладонями скал, злее становилась. Шумела и плевалась пеной. Единственный проход на плоскогорье Извилистая и пробила. Уступы водопада ступенями спускались в долину. Отличная мишень. Вражины как на тарелке — знай на стрелы нанизывай. А магам надо ближе подойти.

— Батя?

Драгослав обернулся, охнул.

— Златица? Стефан? Я же велел вам дома оставаться!

— Прости, бать, — отмахнулась ворожея, — мы помочь пришли.

— Помочь? Доча, уж не магией ли? Неужели ты не понимаешь, что твои умения ничто против южных колдунов? Ничего не хочу слышать. Убирайтесь! Мама ваша, коль жива была бы, никогда бы не позволила вами так рисковать. Я сказал!

Упрямством ворожея вся была в отца. Упёрла руки в боки, ножкой притоптнула.

— Да послушай, наконец! Мы с Вельмой договор заключили.

— С кем?..

Ответить Златица не успела. Где-то внизу, в долине, загремели барабаны. Южане пошли в наступление.

***

Когда авангард войска выдвинулся из леса, у подгорцев челюсти отвисли. Они никогда с южанами не воевали, потому не знали чего ждать. Сразу стало понятно, для чего барабаны. Враги не шли строем, а прятались за широченными телегами, толкая их в такт ударам. Обшитые толстыми досками сараи на колёсах двигались медленно. Видать, тяжеленные. Зачем им эти дурацкие гробы? Пехоту от выстрелов сверху не прикроют. Уже сейчас можно внавес стрелять.

Драгослав недолго размышлял. Заметил, как в одну из повозок впрягся нелюдь. Здоровенный демон, похожий на медведя с козлиными рогами, пыхтел, старательно натягивая лямку. Доски толстые… стрелой не пробить…

Рука верховоды вверх вскинулась. Заскрипели луки.

— Бой!

Рой стрел взметнулся ввысь, потом смертельным ливнем обрушился на толкающих. Кого повозка спасла, кто щит вскинул. Но и первые раненые да убитые появились.

Пока лучники новые стрелы накладывали, Драгослав успел крикнуть:

— В повозках колдуны! Не подпускайте их близко!

— Бой!

Шелест оперения, крики снизу. Сразу после выстрелов южане вновь упёрлись в телеги, толкая изо всех сил. Колдуны приближались слишком быстро. Людей не жалели — на место павших становились новые воины. Похоже, что из прирученных демонов только одному было под силу тянуть повозку. Остальные сидели на облучках, мелькали острокрылыми тенями над войском, тащились вслед за толкающими. Их умения не сводились к грубой силе. Кто-то мог отнять разум, кто-то сжечь врага, кто-то отравить. Про этих тварей Драгослав многонько из рукописей вычитал. Не гадал, что вживую увидит.

Не успеем… Не истребить всех…

Идея яркой звёздочкой в голове мелькнула. Крикнул:

— Повозки жги!

Объяснять по второму разу не пришлось. Паклю на наконечник, огонь, скрип луков, залп.

Огненные птицы обрушились на крыши. Дерево у южан было сухое, занялось со второго залпа.

Атака не захлебнулась, но двигаться к Фазаньему Зобу враг стал медленней. Только здоровенный демон упрямо тащил вперёд хозяина в коробчонке.

Скоро догадка верховоды сбылась: первый из колдунчиков не выдержал жара и дыма, рванул из убежища и упал, нашпигованный стрелами. Демон, похожий на ворона летун с собачьей пастью, заверещал и исчез в яркой вспышке.

Воодушевлённые подгорцы ни огня ни стрел не жалели. Всё чаще колдуны сбегали, окружив свои драгоценные тушки стеной из тел сородичей.

— Эти пожиратели сусликов со своей магией совсем драться разучились, — хохотнул Драгослав.

Дружина отозвалась радостным гоготом. Похоже, нужную слабинку нащупали подгорцы.

***

— Аффанди Кирам, пора. Бейте!

Старик ухмыльнулся, покатал в ладони рукоять призрачного меча.

Учитель и ученик, воспользовавшись тем, что подгорцы были заняты Рашидом и его колдунами, подошли к скале поодаль от места битвы. Тут, конечно, никаких дозоров не выставляли. Отвесная стена, по которой ни один маг не взберётся, даже верхом на пустынном демоне, не внушала обороняющимся никаких опасений.

— Ты прав, Имран. Пора попробовать меч Шаха в деле.

***

Златица и Стефан, увлечённые боем, не отводили восхищённых взглядов от долины. Им, обладающим даром, события виделись немного в другом свете, чем простым подгорцам. Магия южан, хоть и питалась той же силой, что и их умение, отличалась, как ёж отличается от лисицы. Вроде у обоих четыре лапы, а совсем разные звери.

Незримые нити тянулись к потусторонним тварям, оплетали их тела паутиной. Почти никто из колдунов не использовал силу напрямую. Не создавал огненные шары, не крушил скалы и не управлял водой и ветром. Южане предпочитали делать всё через слуг. А ещё им не требовалось черпать от кого-то силу, как это делала Златица, взяв в помошники брата.

Дольше всего держался под огнём маг из повозки, которую демон тащил. Но и он, задрав полы красного балахона, припустил обратно, спрятавшись за спиной слуги, которому стрелы были ни по чём.

Победа?

Златица почувствовала всплеск силы ещё до того, как та обрушилась на край скалы, где сгрудились лучники. Ослепительная вспышка спущенной с поводка магии, видимая только ворожее. А потом огромный коготь вспорол камень, обрушив вниз уступ с людьми.

Кверху взметнулись клубы пыли, снизу раздались стоны и проклятия. Добрая треть дружины оказалась под завалом.

Драгослав недолго медлил. Закричал, отдавая команду. Подгорцы вовремя отступили. Грохотнуло. Коготь вновь полоснул по скале, обрушивая вниз ещё один её кусок.

Снизу раздался рёв тысяч глоток. Южан было раз в десять больше, чем воинов Драгослава. Прятались до поры. Теперь пёрли вперёд вперемешку с колдунами, которые и не думали прятаться в коробчонки. Снизу стрелять нападающим было не с руки, но они всё же иногда выпускали стрелы. Ответить подгорцы не могли, только всё дальше от края отступали.

Чуть позже стало понятно — коготь для своих в камне дорогу вырубал. Целый тракт.

Златица уже в себя пришла. Прикусила губу, задумалась:

Обманули. Отвлекли на себя внимание первой атакой — к гадалке не ходи. Значит хозяин этой штуки поблизости.

— Стефан!

Повторять не пришлось. Сила потекла в тело. Братец сразу столько выдал, аж голова закружилась. Мир отчётливей стал, нити магии как на ладони. Вот — зелёные. От пальцев Стефана к ней тянутся. А там, у края — красный отсвет. Южная магия.

Шагнула к пропасти, отмахнулась от отцовского окрика. Вон они, голубчики. Старик и парень чернявый. Сейчас им не поздоровится!

Ветер повеление ворожеи выполнил. Осколки скалы сдул, бросил, словно из пращи во врагов. Конец бы старику, да молодой учуял опасность, стену огненную взметнул. Ни один камень до врагов не долетел. Досада.

Ударило что-то Златицу, да так, что шагов на пять отлетела. Не сразу сообразила, что это батя её толкнул. Спас. Себе на погибель спас. Тварь летучая, вся в шипах, вцепилась в верховоду. Доспех когти как бересту проткнули. Махнула крыльями, в пропасть сбрасывая.

— Нет!

Слёзы по щекам ворожеи в два ручья. Вскочила, к обрыву бросилась. Драгослава в мешанине тел внизу не разглядеть. Колдуны и южные воины уже у самого Фазаньего Зоба.

Боль в руке. Глянула, ахнула. Дура! Совсем про Вельму забыла. Дубовый лист огнём горит. Видать богине самой не терпится в бой вступить, да без зова не может. Ладонь приложила, зашептала призыв. Дрогнул камень под ногами. Все — подгорцы, пытающиеся в карабкающихся южан стрелять, колдуны, демоны, коготь — застыли на миг. Холодом могильным дохнуло.

— Умница! Наконец-то!

Струи водопада вспучились, скрутились клубком. А потом из струй этих свилась Вельма. Не такая, какую брат и сестра видели. Огромная.

Богиня, из воды по пояс высунувшись, вниз смотрела. Внутри её прозрачного тела рыбёшки поблескивали, ил речной клубками перекатывался.

Стефан рядом ахнул. Мельком в его сторону сестрица взглянула, сердито фыркнула. Глаза осоловевшие. Смотрит влюблённо, про всё позабыв. Словно не он только что отца потерял.

Отец!

Слёзы на глаза навернулись.

— Помоги, владычица лесная! Изничтожь их!

Вельма обернулась, улыбнулась хищно. Зачерпнула лапищей каменных осколков, вниз швырнула. И ещё…

Брат и сестра смотрели, как обломки скал врагов давят, как кровь южан с кровью подгорцев перемешивается, реку внизу окрашивает.

«Так им! Пусть все до одного сдохнут!» — билась мысль в голове ворожеи.

Демоны, повинуясь хозяевам, пытались на Вельму напасть. Кто вскарабкался на кручу, кто с небес упал.

Богиня их прозрачными ладонями в грязь смолола. Враги, те, кто ещё до Фазаньего Зоба не добрался, бежали, да недалёко. Земля вспучилась сотнями прозрачных копий. Брат и сестра не сразу поняли, что снизу лёд огромными сосульками выстрелил. Южане, насаженные на них страшно кричали, а душа Златицы ликовала. Отец отомщён!

А потом всё изменилось. Земля в который раз затряслась. Прямо из обрыва коготь проклятый вырос.

Богиня с любопытством на него посмотрела. А ещё на две фигуры — старика и юноши там, внизу.

***

Имран был напуган. Как и учитель, он мало интересовался битвами. Аффанди Кирам смог привить ученику любовь к наукам. И юноша, будучи ещё совсем молодым, почти превратился в книжного червя.

Старика монстр подгорцев скорее удивил, чем испугал. Было видно, как Кирам внимательно отслеживает нити силы, как восхищается мощью твари. Даже когда погибали Рашид и его колдуны, он вспомнил о мече не сразу. Но всё-таки вспомнил.

Колдун примерлся для замаха, махнул призрачным подобием меча. Настоящий меч даже не шелохнулся. Ещё один замах. А потом произошло страшное. Огромный костяной коготь обрушился на Кирама, в один миг превратив его в кучу костей и мяса.

— Аффанди! — юноша, ещё не осознав всего ужаса случившегося, упал на колени. — Аффанди Кирам!

Многострадальная скала снова разверзлась, выпуская на свободу…

Мечом Шаха оканчивался хвост подгорской твари. Наполовину женщина, наполовину скорпион исчезла за краем обрыва. Двинулась в сторону подгорцев.

***

Златица в ужасе зажимала себе рот, словно боялась крикнуть. Вельма отряхнулась от камней, приблизилась.

— Какие же вы людишки наивные. Каждый раз на одни и те же уловки ведётесь. Стоит у одних чего отнять, а другим прибавить, например источники высушить, как друг на друга кидаетесь, да меня зовёте.

Сказала, фыркнула презрительно и рванула в сторону убегающих подгорцев. Сразу троих сбила, разорвала. В магическом свете видела ворожея, что не просто плоть жрёт — души высасывает, становясь всё сильнее.

— Стефан, кого мы привели на свою погибель?

Брат не ответил. Восхищённо богиню рассматривал. Дурак!

— Убирайся! Я тебя позвала, я тебя и прогоняю! Убирайся!

В один миг рядом Вельма оказалась. В облике девчушки-простушки. Пощёчина щёку обожгла. Зашипела древняя прямо в лицо:

— Ты не одна меня звала, чтобы сейчас гнать! За дерзость я тебя…

Поняла ворожея, что в шаге от смерти оказалась. Отца помянула, когда богиня хладное заклятие швырнула.

И тут между Златицей и Вельмой нежданно Стефан встал. Видать последнюю волю в кулак собрал. Шаг сделал и упал, как подкошенный.

— Дрянь! — сказала, как выплюнула богиня. — Игрушку мою испортила, дрянь!

Златица застыла от ужаса. Не за себя страшно. А за то, что нет больше у неё никого родного. Смотрела, как Вельма, вновь в монстра обратясь, душу и тело Стефана пожирает, а у самой на сердце пустота. Длилось это недолго. Потом клокочущая ненависть разум захлестнула. Позабыв, что некому ей силу дарить, что нет в живых братца, вскинула руки, заклятье зашептала.

Вельма голову подняла, недобро, прищурившись глянула, в злой улыбке окровавленные губы растянула.

— Ты следующая, дрянь. Уж дождись очереди, не спеши.

— Сдохни!

Замахнулась, словно мечом Златица. Понимала, что глупо. Что, будь даже жив братец, не справилась бы с богиней, которую так бездумно позвала.

Полыхнуло. Красно-зелёный клинок глубокую рану на боку скорпионихи оставил.

Сила! Странная, обжигающая, чужая сила потекла к ворожее, наполняя заклятия магией, перемешиваясь с ненавистью.

Вельма взревела, бросилась на обидчицу, ещё одну рану получила. Теперь Златица по лапе полоснула. Богиня отпрыгнула, оскалилась заострёнными гнилушками зубов, но поостереглась снова нападать. Закружила вокруг ворожеи, хвостом-клинком камень круша.

Оглянулась Златица. Чуть поодаль чернявый парнишка стоял, который с южным колдуном пришёл. В глазах такая же, как у неё, ненависть. Не к подгорке, к Вельме.

Красный поток силы от юноши к ней тянется.

— Убирайся, владычица леса. Мы тебя позвали, нам тебя и прогонять.

Нежданный помощник брови вскинул:

— Какая она владычица, северянка? Демон из высших.

Потом повернулся к озверевшей Вельме:

— Убирайся! Наши народы тебя видеть не хотят.

Для острастки Златица на тварь мечом замахнулась, да та уже и так дымом развеялась.

Отпустило. Заревела ворожея в голос, как девчонка малая. Парень рядом топтался, руку на плечо положил, успокаивая неуклюже.

— Похоже, всех наших колдунов демон в пустоту отправил. Да и вы сейчас слабы. Может, султану с вашим повелителем миром всё решить? А то накликаем ещё одну беду.

Златица хотела ответить, потом передумала, кивнула только.

Уцелевшие люди и с той и с другой стороны к остаткам Фазаньего Зоба подтягивались. Никому собачиться не хотелось.

***

Далеко на юге, в каморке колдуна Кирама и на севере, в доме верховоды исчезли до срока два одинаковых свитка. Исчезли, чтоб дожидаться.


Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 1. Оценка: 5,00 из 5)
Загрузка...