Регина Сервус

Заветы императора

Арчибальд проснулся в отвратительнейшем состоянии духа и плоти и не разлепляя глаз, на слух и на ощупь попытался определить, где сейчас находится. Пальцы нащупали плотное плетение кольчуги, которая от неосторожного движения упала и брякнула.

"Ага, - подумал луноликой несравненной Армениэли, хранитель левой подвязки его Величества, первый и единственный летописец Эры Перевоплощений. - Пол не земляной, и это уже радует". Он вздохнул, потянулся и сел.

А когда-то все было так ясно и понятно: ложился в своей кровати, просыпался в своей кровати, изо дня в день выполнял то, что от тебя требовалось и никаких тебе новшеств, изменений и отклонений. Встав поутру, рыцари помогали его Величеству одеться, завтракали в большом королевском зале, заигрывали с чаровницами, разносившими еду и питье и, как водится, выступали в какой-никакой поход. То ли диво заморское раздобыть, то ли взбунтовавшуюся чернь усмирить, то ли его Величество на торжественную встречу с главами других держав сопроводить. Драконы, как полагается летали себе в небе, огнем, когда надо пыхали. Гномы в подземельях копались, в кузнях стучали да золотишко мыли, камнями барыжили. Эльфы... Ну, эти ушастые тоже какими-то своими собственными делами занимались: единорогов пасли или песни им пели собственного сочинения. Красота одним словом! "Пиры да песни, воинов прославленье - так протекала молодость моя!.." 1

Хранитель левой подвязки тяжело вздохнул и покосился на щит, висящий над его кроватью. На щите искусными умельцами была выгравирована надпись: "Заветы императора" и шел длинный перечень этих самых заветов, которые с некоторых пор сильно портили всем жизнь.

"Задрали бы лесные крысы этого императора! И откуда он только взялся на нашу голову?" - с горечью подумал Арчибальд и тут же в страхе огляделся по сторонам - кто его знает, вдруг с некоторых пор во дворце завелись еще какие-нибудь новшества, читающие твои мысли! Надо бы поскорее выяснить, какое королевство нынче у власти, а то не успеешь и глазом моргнуть, как вляпаешься в какую-нибудь неприятность.

Прежде всего он тщательно ощупал и осмотрел себя и свою одежду, внимательно оглядел небольшую комнату, которая на первый взгляд ни чем не отличалась от той, в которой он уснул накануне. Хотя... Накануне они, радуясь тому, что все было на своих местах, так надрались в таверне "Пузо гоблина", что он и не помнил, как добрался до кровати. Впрочем, комната без всякого сомнения была та самая, его родная, в которой он просыпался долгие годы до прихода императора и всех его нововведений.

Закончив свои изыскания, Арчибальд с облегчением выдохнул и принялся одеваться, мечтая о благосклонном взгляде, которым, быть может, наградит его сегодня прекрасная Армениэль. Слава Пресветлому, что подарил еще один благословенный день!

Одевшись, он сел к столу, решив до момента оповещения о пробуждении короля, описать в летописи день прошедший. Тщательно очинив перо он открыл большую тетрадь в твердой обложке, купленную им у контрабандистов (сколько трудов пришлось ему приложить, чтобы придать ей вид древней рукописи! Но игра стоила свеч: писать в ней было одно удовольствие. Вот бы еще выторговать и специальное устройство, которым можно писать без чернил и затачивания, но об этом приходилось пока только мечтать...) Он погладил ладонью приятный на ощупь, словно шелковый лист и в верхнем левом углу начертал: "Осьмнадцатое число, пятого месяца, четвертого года от нового летоисчисления Великого императора, да продлятся его годы".

И тихо выругался.

***

Единорог нетерпеливо всхрапнул и эльфийский принц Ориэл ласково погладил его по шее, призывая к спокойствию. Деревня гномов лежала внизу в долине, и принц ждал, когда гномы начнут выходить из своих домов - нападать на спящих было недостойно благородных детей леса.

Первые лучи солнца уже вовсю позолотили остроконечные крыши, и скоро в окнах гномьих домов заблестят огоньки, из труб повалит дым и лохматые со сна коротышки неторопливо вывалятся на ступеньки крылечек, чтобы узнать, каким будет грядущий день.

Дню предстояло стать жарким. Едва заметив первые признаки пробуждения деревни, принц на своей волшебной свирели сыграл едва слышимую сторонним наблюдателям мелодию, и множество тонконогих единорогов, взмахнув длинными серебристыми гривами, устремились вниз с вершины холма. Эльфы, сидящие на них, издали воинственный клич и натянули тетиву своих луков.

Гномы забегали, поспешно, на ходу натягивая военную амуницию и шлемы, вынимая из закромов мечи, за долгую и верную службу, получившие личные имена, которые были выписаны изящными рунами прямо по лезвию: "Несокрушимый друг золотоискателя", "Дополнительная рука, незаменимая в бою", "Головосшибатель", "Конечностиотрубатель" и прочие.

Внезапно в седельной сумке принца заверещало контрабандное устройство. Оно было необычайно удобно, если под рукой не оказывалось какой-нибудь ведьмы, колдуна и прочих умельцев вести разговоры на расстоянии. Ориэл притормозил своего единорога. Тот недовольно затряс головой, но послушно остановился.

- Я чрезвычайно занят! - сердито крикнул принц в аппарат.

- Так-таки я о том же самом, - раздался в ответ хорошо знакомый голос. - Надо бы чуть-чуть приумерить ваш пыл, мил сдарь. У нас еще не все готово!

С благородных губ принца чуть было не слетело грязное ругательство (чему только не обучишься, болтаясь между королевствами!), но он, следуя примеру единорога, сдержался и сыграл на свирели новую мелодию. Она велела наступающим замедлить темп, а тем, кто уже долетел до окраины деревни, мчаться по кругу, внося смятение и неразбериху в ряды неприятеля.

Через некоторое время вдали заклубилась пыль, и показался авангард орчьего войска, возглавляемого настоящим гигантом. Его лысый череп блестел в лучах солнца. Даже издалека был виден этот оскаленный рот, утыканный острыми клыками, и выпученные, налитые кровью глаза. Он размахивал огромными острыми топорами, казавшимися продолжением рук. Чудовищный размер самих конечностей мог бы поразить самое взыскательное воображение.

С шумом и грохотом орки вклинились между армией эльфов, которые осыпали их стрелами, и гномами, забрасывающими на них крюки с веревками и штурмующими их, словно горные вершины.

Солнце уже поднялось высоко над головой, когда принц под прикрытием своих соплеменников, ловко уворачиваясь от ударов гномьих мечей и орчьих топоров, начал упорно пробираться к центру деревни гномов, где стоял неприметный сарай. Его уже давно следовало снести, чтобы на этом месте воздвигнуть памятник павшим в сражениях, разбить сквер или построить фонтан.

Однако здесь принца ждало самое неприятное: гномеллы и гномята. По всему было видно, что они готовы отдать свои жизни, но не подпустить эльфа к этой развалине. Уклонившись от камня, летевшего прямо ему в голову, эльф достал свирель и заиграл новую мелодию. Волшебные, завораживающие звуки полились над деревней, очаровывая и заставляя уснуть всех в радиусе нескольких метров. Как только последний гноменок, яростный защитник сарая, размахивающий крохотным мечом, наверняка еще не получившим громкого имени, заклевал носом и мягко опустился на землю, единорог коснулся рогом ветхой развалюхи. Она тут же обратилась в золотой трон, на котором сидела прекрасная эльфийка.

- Куэйл! - радостно воскликнул принц.

- О, мой господин! - отозвалась девушка.

Он подхватил ее, усадил перед собой на единорога и бросился прочь. Оставшиеся в живых эльфы прикрывали его отход. Завидев это, гномы вскочили на спины единорогов, потерявших своих наездников, и устремились в погоню, попутно отбиваясь от орков. Солнце клонилось к закату.

Никто не обратил внимания на огромного дракона, который, весь день кружил над деревней и ее окрестностями. Казалось, он внимательно наблюдал за всем, что творилось внизу. Когда принц со спасенной им девушкой, преследуемые гномами и орками скрылись в лесу, он еще некоторое время полетал над лесом, но с последними лучами солнца устремился к горам. Там в горной пещере, зарывшись, как и полагается настоящему дракону, в груды золота, серебра и драгоценных камней, он заснул, но перед этим достал большую тетрадь в твердой обложке и осторожно, стараясь не спалить своим грозным дыханием драгоценный документ, вывел когтем, предварительно окунув его в изящную золотую чернильницу: "Двадесятое число, пятого месяца, четвертого года от нового летоисчисления..."

***

Громкое постукивание деревянных башмаков по камням мостовой далеко разносилось по сонным улицам города. Бальди еле поспевал за своей старшей сестрой, Ноеллой, но жаловаться на усталость, хныкать и просить остановиться хотя бы на минуточку смысла не было. Мальчик и сам понимал, насколько опасно ходить по ночному городу, и чем раньше они окажутся где-нибудь за закрытой наглухо дверью, в жарко протопленной комнате, освещенной свечами, тем больше шансов у них дожить до следующего дня. Большая холщовая сумка, что висела у него на плече, больно била его по ногам, но он старался не обращать на это внимания, время от времени придерживая ее свободной рукой.

Внезапно Ноелла резко остановилась, обхватила двумя руками брата и прижалась к стене. Несколько секунд она стояла к чему-то напряженно прислушиваясь, потом осторожно сделала несколько шагов к соседнему проулку, стараясь держать брата позади себя. Все было тихо. Лишь где-то капала вода, шуршали крысы, роясь в помойке за углом, да ветер трепал высоко над их головами вывешенное на ночь для просушки белье.

Ноелла совсем успокоилась и вновь перешла на быстрый шаг, но, едва она поравнялась с проулком, как чуть было не врезалась в невысокого незнакомца в широком черном плаще. Он появился буквально из неоткуда: как будто мрак сгустился и произвел на свет эту худощавую фигуру, укутанную в черный плащ, а, может быть, незнакомец так и стоял, прижавшись к стене, поджидая припозднившихся путников.

От неожиданности девушка вскрикнула. Бальди дрожа от страха прижался к сестре. Незнакомец откинул скрывающий пол-лица капюшон, и в свете Луны блеснули его белоснежные, рассыпавшиеся по плечам волосы. Остроконечные уши, выглядывающие из-под них окончательно успокоили детей - эльф. Оба облегченно вздохнули. Поняв, что опознан, эльф церемонно раскланялся:

- Разрешите представиться: Ориэл. Что заставило столь молодых особ ночью бродить по улицам города? - мелодично и довольно приветливо проговорил обитатель лесов.

- В нашей деревне начался мор, - принялась объяснять Ноелла. - Родители отправили нас в город к маминой сестре, но лошадь крестьянина, с которым мы ехали, захромала. Он свернул к кузнице, а мы пошли пешком, надеясь, что вскоре он нас нагонит. Увы, он так и не появился. Пока мы добирались до города, стемнело, а в темноте очень трудно искать нужный нам дом. Не знаете ли вы, милостивый господин, где мы могли бы пересидеть эту ночь, чтобы утром вновь начать поиски?

- Вам очень повезло, - улыбнулся эльф. - Я как раз шел в одно прекрасное заведение, чтобы тоже переждать там темное время суток. Этот город, знаете ли, не лучшее место, где можно разгуливать по ночам.

Бальди и Ноелла согласно закивали.

- Если не возражаете, можем пойти вместе, - закончил их новый знакомый.

Дети вновь радостно закивали и последовали за Ориэлом.

В таверне, куда привел их эльф, было тепло и уютно. Горели свечи, пахло чем-то вкусным. В центре стояли несколько столов, сдвинутых вместе, и за ними уже сидела довольно шумная компания. Дети были рады увидеть здесь не только эльфов и гномов, но и несколько человек, сидящих вперемешку между ними. Все при их появлении повернулись к дверям и загомонили, приветствуя вновь прибывших. Их сопровождающий с легким поклоном, указал на стол, приглашая присоединиться к трапезе. Ноелла с Бальди не заставили себя просить дважды. Уже при входе в зал они почувствовали, как у них потекли слюнки и жалобно заурчали голодные животы.

Хозяйка таверны, весьма крупная женщина, при взгляде на которую приходила мысль: "А не было ли у нее в роду орков или великанов?", вынесла огромное блюдо, накрытое крышкой и водрузила его в центре стола. По залу разнесся божественный аромат, и сидящие за столом одобрительно зашумели.

Дети тоже заулыбались в предчувствии сытного ужина. Однако, когда подняли крышку, кровь застыла в их жилах, и от охватившего их ужаса они не могли двинуться с места. На блюде лежал запеченный целиком единорог. Жирный, густой соус, словно кровь, стекал по его бокам. Рог грустно свесился на бок, глазницы были забиты оливками, а в рот вставлено большое яблоко. Ноелла почувствовал, как к глазам подступили слезы. В своей деревне она часто бегала за околицу, чтобы на рассвете полюбоваться этими прекрасными белоснежными существами. Они грациозно выходили из леса и неспешно щипали траву на самой опушке. Как можно было умертвить это волшебное создание, не говоря уже о том, чтобы его съесть?! Бальди понял, что его сейчас стошнит. Он перемахнул через скамью и кинулся в угол, где скрючился за высоким стулом, мучимый сильнейшими спазмами в желудке.

Все остальные радостно набросились на угощение, отрезая себе огромные куски и с жадностью вгрызаясь в ароматную плоть. Сидящий рядом с Ноеллой гном повернул к ней голову. Его измазанная соусом борода и рот показались ей испачканными кровью.

- Что? Тебе не нравится наше угощение, крошка? - злобно просипел он, обдавая ее каплями слюны, смешанной с соусом. - А не хочешь ли занять его место?

Девочка в страхе отшатнулась. Ей показалось, что рот его как-то странно вытянулся, а на лбу и щеках появилась серая шерсть. В поисках защиты она кинулась туда, где сидел их провожатый. Он обнял ее за плечи и широко улыбнулся. Ноелла лишь успела заметить два острых клыка, сверкнувших у него во рту, как ощутила острую боль в шее.

Бальди выпрямился, отер рукавом рот и оглянулся. В таверне творилось нечто совершенно невообразимое: эльфы, оказавшиеся вампирами, сосали кровь своих жертв. Два оборотня рвали прямо на столе человеческие останки, другие гномы-оборотни гоняли вокруг стола еще пару уцелевших людей. Ноелла, бледная и недвижимая, лежала на коленях у эльфа. Того самого, что привел их в это страшное место. Бальди схватился руками за голову и что есть сил закричал от отчаяния, боли и ужаса. Вампиры и оборотни обернулись на его крик и начали медленно приближаться.

Мальчик больше не испытывал страха лишь жгучую ненависть и желание расправиться с ними со всеми. Его отец был старым контрабандистом, и в их доме водилось много интересных вещиц. Одну он прихватил с собой. Когда ближайший вампир подобрался к нему почти вплотную, он выхватил из сумки заветную железяку и включил ее, надавив на маленький крючок в петельке. Она ожила в его руках: затряслась, загрохотала - кровь брызнула во все стороны, и вампиры, и оборотни, и все оставшиеся в живых люди принялись падать на пол с застывшим выражением удивления и непонимания на бледных лицах, мохнатых мордах и клыкастых харях... А он водил железякой из стороны в сторону, пока последний оборотень не рухнул замертво у его ног.

Оставшись один, Бальди подошел к столу и широким жестом скинул на пол все, что попалось под руку, расчищая место на углу. Потом достал из сумки толстую тетрадь, острое перо и, окунув его в ближайшую лужу крови вывел на очередном тетрадном листе: "Два и двадесятое число, пятого месяца, четвертого года..."

***

Ориэл в очередной раз прополоскал рот и с силой сплюнул в стоящую рядом миску из-под чечевичной похлебки.

- Еще один день этого проклятого королевства мрака, и я на самом деле перегрызу кому-нибудь глотку! - пожаловался он и выразительно посмотрел на "Заветы императора", висящие на стене в золоченной рамке. Остальные, сидящие за столом зашикали на него.

- Можно подумать-таки ему одному трудно приходится! - проворчал седовласый гном с длинной бородой, заплетенной в аккуратные косички. - Я вас умоляю! Мы прошлый раз только-только набрали золота для трона его возлюбленной, да еще сколько пришлось местной ведьме отдать, чтобы чарами его укрыть - мама моя! Пока торговались с ней, еле-еле успели...

- Это твоя идея была усадить Куэйл именно на золотой трон! - парировал эльф.

- Зато украсть твою перепелку 2, мил сдарь, было исключительно твоей идеей! И получается, что это ради нее я в леса поперся, да еще на этом проклятом единороге, после которого потом и сидеть-то толком не мог!

- Ага, наверное, было бы лучше, если бы я прихватил золотой трон, - ехидно проговорил принц.

- Вот именно, что лучше! - назидательно ответил гном.

- Так, по-твоему, я ради какого-то трона должен был на твою деревню нападать и своих соплеменников под орчьи топоры подставлять? - рассердился Ориэл.

Сидящий рядом орк оторвался от бычьей ляжки и что-то проворчал. На орчьем языке это вполне могло означать: "А я, вообще, видал вашу деревню, и вашу девку, и ваше золото!" Перед ним тут же поставили кружку эля размером с небольшой бочонок, и он сразу угомонился.

- Ладно, ладно! - прекратил начинающуюся ссору Арчибальд. - Согласен, что-то не додумали в прошлый раз. Каждый гнул свое, но все каноны были соблюдены, а это главное! Сейчас надо решать, что с оставшимися королевствами делать. Хорошо, если еще одна передышка, а то как зарядят подряд, придется импровизировать...

- Ты уже сымпровизировал! - хором проговорили эльф и гном, неприязненно передернув плечами. А принц еще и потер грудь, на которой под тонким шелком нижней рубахи скрывался огромный синяк.

- Вот узнает пресветлый, что ты запрещенными штучками балуешься... - гном благоговейно посмотрел вверх. - Пресветлый он почище любого императора будет...

- Ладно, - прервал его эльф. - Что там еще в этом цикле из незапрещенного осталось? - Он взглянул на "Заветы" и схватился за голову.

Гном проследил за его взглядом и лицо его налилось кровью. Он пробормотал что-то нечленораздельное и с укором посмотрел на Арчибальда. Тот только развел руками.

***

К лесному замку короля эльфов со всех концов стекались многочисленные гости. Здесь вышагивали преисполненные своей значимостью ведьмы и колдуны, семенили нежные нимфы и дриады, степенно выступали суровые глашаны и гвиллионы, носились туда-сюда озорные пикси и спанки, задирая и подначивая множество других обитателей леса.

Келпи и фуа 3

, принявшие на этот вечер свое человеческое обличие были несказанно удивлены, почувствовав рядом с собой гномов. Известно, что эти лесные оборотни, населяющие заболоченные ручьи и речушки крайне чувствительно относятся к кузнечных дел мастерам и стараются держаться подальше от тех, кто умеет обращаться с огнем и железом. Однако, поскольку все лесные обитатели были в разных масках и маскарадных костюмах, келпи только посмеялись над опасением одного из фуа, высказанным шепотом, хотя и поспешили удалиться подальше. На всякий случай.

Гномы, а это действительно были они, удачно миновали эльфийскую стражу и пробрались в бальный зал, где устраивался прием по случаю помолвки принца Ориэла с прекрасной Куэйл. Конечно, они не были приглашены на данное мероприятие, и проделали это лишь для того, чтобы немного развлечь своего предводителя, известного рубаку и воина Дильсдура, который в последнее время был чем-то крайне опечален и хмур.

Красота, украшенного цветами и огнями зала, на некоторое время лишила гномов дара речи, но затем их больше заинтересовала мозаика из драгоценных камней, тянувшаяся вдоль стен парадного зала. Постепенно, один за другим, увлекшись ее созерцанием (и даже больше, надо честно признаться, ковырянием), они оставили своего друга у входа в зал, где он с мрачным видом стоял, привалившись спиной к стене.

- Дай факел мне. Я огорчен и не плясун. Я факельщиком буду 4, - пробормотал Дильсдур в спину одному из своих друзей.

Но тут какой-то болван налетел на него и сбив с него маску во весь рост растянулся на полу. Выругавшись про себя, гном решил все же проявить чувство сострадания и протянул бедолаге руку, желая помочь ему подняться на ноги. Тот с благодарностью посмотрел на него. Их глаза встретились...

- Я ваших рук рукой коснулся грубой...[4.2] - неожиданно для самого себя пролепетал гном.

Незнакомец какое-то время помедлил, не сводя с гнома глаз, затем вскочил и бросился прочь. Дильсдур пустился в погоню. Не помня себя они пронеслись по залу, выбежали на галерею, спустились вниз по винтовой лестнице, побежали по узкому петляющему коридору...

- Милый... - ошарашено пролепетала Куэйл, появляясь из дамской комнаты, и только и увидела, как спина ее возлюбленного скрылась за углом.

Принц Ориэл даже не услышал ее, он совершенно не понимал, что с ним произошло. Минуту назад его будущее ни чуть не волновало его: женится ли он на Куэйл или отправится воевать с орками - все было единым. Но теперь взгляд этого седого незнакомца перевернул всю его жизнь. С одной стороны ему хотелось исчезнуть, никогда не видеть его, а с другой он мечтал, чтобы его догнали. Он слышал за своей спиной топот тяжелых сапог и громкое сопение, которое казалось ему слаще пения соловья. Он выскочил в сад. Светила Луна. В ее неверном свете все казалось призрачным и загадочным. Все сулило новые ощущения и новое восприятие бытия. Услышав, как хлопнула входная дверь, принц вздрогнул.

"Предать свой род? Опозорить его? Отказаться от всего, что было ему так знакомо, так дорого?.." Эльф подпрыгнул и ловко полез по стеблям плюща, опутывающим стены.

- Как ты сюда пробрался? Для чего?... [4.3] - неуверенно пробормотал он, повернувшись к преследователю.

Незнакомец попытался схватить принца за ногу, тот ловко выдернул ее. Один прыжок - и он уже был на балконе.

- Тебе здесь неминуемая смерть, когда тебя найдут мои родные, [4.4] - пояснил он гному.

Тот попытался последовать примеру принца, но оказался слишком тяжел. Ветка плюща оборвалась, и он свалился на землю.

- Меня перенесла сюда любовь! - вскакивая воскликнул он. - И потому: что мне твои родные?.. [4.5]

- А как же я? - раздался сердитый рев, и из тени деревьев, росших под самым балконом выступил единорог. В свете Луны глаза его яростно сверкали, серебристая шерсть была взъерошена. Он сердито размахивал своим белоснежным хвостом и грозно раздувал ноздри.

- Я ничего тебе не обещал... - растерянно пробормотал эльфийский принц.

- О, принцы! Всем вам имя - вероломство! 5 - яростно воскликнул единорог, вставая на дыбы.

Гном не растерявшись выхватил меч, гордо именуемый "Жуткоопасный", и немедля пронзил сердце единорога, но тот успел пробить копытом ничем не защищенный череп противника.

"Как глупо, что я не надел на этот раз шлем..." - умирая подумал гном.

- О, горе мне! - воскликнул Ориэл и кинулся вниз с балкона прямо на торчащий рог своего поверженного боевого товарища.

Скрипнула дверь. Куэйл с порога оглядела место побоища, вздохнула, села на порог и извлекла из складок своего праздничного маскарадного наряда толстую тетрадь...

***

С первыми лучами солнца истерический смех Ориэла огласил своды эльфийского замка. Обеспокоенные король и королева кинулись к покоям принца. Здесь уже заламывая руки их поджидала прекрасная Куэйл.

- Что происходит? - нервно вопросил король.

Куэйл лишь развела руками.

- Я еще не жена, - скромно потупившись проговорила она. - Я не смею войти в комнату принца без вашего позволения...

Последние ее слова вновь утонули в громком хохоте принца. Король решительно открыл дверь. Ориэл лежал в кровати и был поглощен чтением какого-то древнего фолианта, который покоился на его согнутых коленях. Услышав, как открылась дверь, он оторвался от своего чтения и с веселой улыбкой на губах оглядел вошедших.

- Вы только послушайте, - радостно воскликнул он и уткнувшись в свой фолиант процитировал:

- "... единорог коснулся рогом ветхой развалюхи. Она тут же обратилась в золотой трон, на котором сидела прекрасная эльфийка.

- Куэйл! - радостно воскликнул принц.

- О, мой господин! - отозвалась девушка.

Он подхватил ее, усадил перед собой на единорога и бросился прочь. Оставшиеся в живых эльфы прикрывали его отход. Завидев это, гномы вскочили на спины единорогов, потерявших своих наездников, и устремились в погоню, попутно отбиваясь от орков". Правда, смешно?

Он поднял голову и вновь радостно посмотрел на всех. Король с королевой растерянно переглянулись, Куэйл вспыхнула.

- Что здесь такого смешного? - сердито спросила она. - Это описание твоего подвига. Ты спас меня из лап злобных гномов...

- "Злобных гномов"! Ой, не могу!.. - в приступе смеха принц схватился за живот и повалился на спину.

- Я думаю, надо немедленно позвать лекаря, - шепнула королева на ухо королю.

- "Куэйл! - О, мой господин!" - на разные голоса пропел принц и вновь захохотал.

Куэйл, оскорбленная, выскочила из опочивальни.

Весть о недуге принца вскоре разнеслась по всему лесу и выкатилась далеко за его пределы. К замку потянулись лекари всех мастей, начиная от заслуживающих доверия ведьм и заканчивая простоватого вида жуликами, которые косили под святых и лечили пациентов заряженной своим взглядом водой и прикладыванием к больному месту картинки с собственным изображением.

Несмотря на все усилия, лечение не приносило плодов. Из покоев Ориэла то и дело доносились взрывы хохота и хихиканье, прерываемое всхлипами и еле сдерживаемым прысканьем. Желая объяснить окружающим, над чем он так смеется, принц то скакал на стуле по комнате, изображая гнома, вскочившего на единорога, то принимался размахивать подушкой, изображая бой гномов с орками, то взахлеб описывал состояние единорога, которому пришлось нести на себе принца, его невесту, удирать со всех ног от своих же собратьев, подгоняемых гномами и уворачиваться от ударов орков.

Уже глубокой ночью в покои принца зашел убеленный сединами старик. Он приказал никого не пускать, запер дверь, забрал у принца фолиант, сел к столу и принялся что-то неторопливо в нем писать, поскрипывая остро отточенным пером.

Принц сначала вновь принялся истерично хихикать, так как воспоминания о прочитанном не давали ему покоя, но мало-помалу успокоился и заинтересовался действиями очередного лекаря. Вернее, его полным бездействием. Старик невозмутимо продолжал сидеть за столом и что-то писать в отобранном у эльфа фолианте. Ориэл осторожно подкрался и заглянул лекарю через плечо.

" Ориэл осторожно подкрался и заглянул лекарю через плечо", - прочитал он и в недоумении воззрился на странного старика. Тот поднял голову от своего труда и грустно усмехнулся:

- Это пройдет, - тихо сказал он. - С первыми лучами солнца...

***

Эльфийский принц, уронив перетянутую полотенцем голову на дощатый стол в таверне "Пузо гоблина", тихо постанывал. Дильсдур, откинувшись на спинку стула, хмуро ковырял контрабандной вилкой в зубах. За соседним столом сердито переругивались орки. В углу гномы играли в какую-то азартную игру. Рыцари в глубине зала что-то праздновали и то и дело произносили громкие заздравные речи. Еще один посетитель этого заведения, седой старик в остроконечной соломенной шляпе в одиночестве сидел у окна и неторопливо пил принесенный ему напиток из маленькой кружечки более похожей на наперсток.

- Где тролли носят этого Арчибальда? - простонал принц. Гном ничего не ответил, продолжая свое увлекательное занятие. - Я хочу жить одной жизнью, но своей собственной... Без оглядки на какие-то правила и рамки, - жалобно проговорил эльф. - Неужели ничего с этим нельзя поделать? - он в очередной раз зло покосился на золоченную рамку с "Заветами".

Гном хотел что-то сказать, но, очевидно, по неосторожности больно ткнул себя в десну острым зубцом, разозлился, отбросил вилку в сторону и сел, скрестив на груди руки, обиженный на весь белый свет.

- Можно всю жизнь проклинать темноту, а можно зажечь маленькую свечку 6, - донеслось из угла, где сидел старик.

Эльф и гном одновременно повернули к нему головы. Старик встал из-за стола, поднял вилку, упавшую около его ног и с поклоном протянул ее гному. Гном принял вилку и автоматически поклонился в ответ. Он презирал все эти дворцовые церемонии, но вид старика: его изборожденное морщинами маленькое личико с темными раскосыми глазами, длинные седые спускающиеся до плеч из-под соломенной шляпы волосы и белая, словно лебяжий пух, борода; странное одеяние, пропыленное долгими странствиями; его неторопливые движения и добродушная улыбка - все это подспудно внушило ему уважение к страннику. Эльф, вероятно вполне разделял его чувства, так как, поспешно вскочив на ноги, проговорил:

- Не угодно ли присоединиться к нашей трапезе?

Он широким жестом указал на стол, уставленный тарелками с остатками еды и опрокинутыми пустыми кружками из-под эля. Поняв всю нелепость своего предложения, эльф лишь слегка приподнял одну бровь, и тут же трактирщик в сопровождении двух дочерей подбежали к столу и навели на нем образцовый порядок. Жена хозяина и один из поварят немедленно поставили перед своими завсегдатаями по большой кружке эля, тарелку с закусками и маленькую чашку размером с наперсток для старика. Эльф чуть заметно улыбнулся и повторил свое приглашение. Старик вновь поклонился.

- Обращайся с другими так, как хочешь, чтобы обращались с тобой, [6.2] - сказал он, садясь на отведенное ему место.

Он пригубил напиток из своей крохотной чашечки и в восхищении зачмокал губами, покачал головой из стороны в сторону, всем своим видом показывая хозяевам трактира, как они ему угодили.

- Вы, наверное, издалека?.. - попытался завести застольную беседу Ориэл. Старик лишь утвердительно несколько раз не спеша кивнул. - И, наверное, не знаете, что у нас тут творится? - продолжил принц. Старик степенно отрицательно покачал головой, продолжая прихлебывать из своей чашечки. - А у нас тут мир и покой! - с издевкой в голосе громко объявил эльф и с вызовом оглядел всех.

Орки лупили друг друга дубинками по головам, вероятно, проверяя их на крепость. Хозяйка трактира с дочерью спешно подметали черепки от разбитой посуды. Один гном купал другого в миске с похлебкой. Хозяин при помощи вооруженного большим ножом повара пытался выставить на улицу одного из рыцарей, пытавшегося доказать, что с одного удара снесет голову каждому, кто посмеет дерзко отозваться о его возлюбленной. Поварята, выглядывая из-под стойки, с восторгом наблюдали за действиями своего шефа и хихикали в кулачки.

- Все живут в мире и полном согласии в соответствии заветам Императора, - продолжал принц. - И все мы свято соблюдаем правила каждого королевства, завещанные нам.

На его слова, впрочем, никто не обратил внимания, и лишь гном, поняв сарказм, сердито засопел.

- Ненавижу... - прошипел эльф и еле удержался, чтобы не плюнуть на позолоченную рамку. Он рывком пододвинул к себе кружку и сделал большой глоток.

- Если ты ненавидишь, значит, тебя победили, [6.3] - степенно изрек гость.

- Что же делать?! - воскликнул принц. - Ведь дальше так продолжаться не может! Мы никогда не знаем, кем мы окажемся на следующий день и что с нами произойдет в соответствии с этими "Заветами"... Когда возможно, мы, естественно, пытаемся договориться о каких-то нюансах, которые помогут нам остаться самими собой, но это не всегда получается.

- Никому неведомо то, что готовит нам день грядущий, [6.4] - возразил ему старик.

- "Неведомо" - не то слово, - буркнул гном.

- Не стоит бояться перемен, - продолжил старик. - Чаще всего они случаются именно в тот момент, когда они необходимы. [6.5]

- Точно! - обрадовано воскликнул эльф. Он одним глотком осушил свою кружку и, подняв ее высоко над головой кинулся к ненавистной рамке с "Заветами Императора", гном попытался остановить его, но внезапно тот сам застыл перед ней в немом удивлении. Затем он медленно повернулся и в упор уставился на старика.

- Притча, значит? - прищурив глаза, проговорил он. Старик как ни в чем не бывало продолжал пить свой напиток, не обращая на него ни малейшего внимания. - Ну, я покажу вам притчу... - зло прошипел Ориэл.

Он резко повернулся к стене и сорвал рамку - ошметки золоченого багета полетели на пол. Все, кто оказался в эту минуты в обеденном зале таверны, замолчали и в недоумении уставились на эльфийского принца.

Одним прыжком он вскочил на стол и потрясая в воздухе вырванным из рамки документом принялся говорить. Речь его опьяняла одних и отрезвляла других, разжигала в сердцах огонь и остужала слишком горячие головы. Каждый делал свои собственные выводы и неизменно приходил к тому, что принц прав. Конец его речи был встречен шумными одобрительными возгласами. И как только Ориэл под шум громких оваций разорвал ненавистный документ, все радостно бросились вон рвать, крушить и ломать проклятые заветы, написанные на пергаменте, выцарапанные на коже, высеченные в камне, выгравированные на щитах, развешанные и расcтавленные повсюду.

Таверна опустела. Даже хозяева ее тоже куда-то поспешно удалились. Единственным, кто остался за столом, был старик. Из заплечной сумки он достал толстую тетрадь, в которой после обязательной даты принялся во всех подробностях описывать все, что произошло на его глазах.

По мере того, как подходил к концу его рассказ, с ним происходили странные перемены: морщины разглаживались, седые волосы становились все короче и темней, пока не обратились в рыжие кудри, белая борода совсем пропала, уступив место густой рыжей щетине. Весьма заметные изменения претерпел и его наряд, который теперь полностью соответствовал одежде хранителя левой подвязки его Величества, первого и единственного летописца Эры Перевоплощений.

"В его голубых глазах светилась надежда на то, что теперь все всегда будет так, как должно быть, - торопливо писал он. - И, вполне может быть, что в скором времени он заслужит право просить руки прекрасной Армениель".

Поставив точку, Арчибальд задумался. "Надо бы поместить сей фолиант в библиотеку, дабы уберечь будущие поколения от ошибок предков, - подумал он. - Но как можно уберечь молодую поросль от ошибок дедов, не показав им, с чего все началось?"

Он покосился на обрывки документа, разбросанного по всему полу.

- Не дрейфь! - раздался голос откуда-то сверху.

Арчибальд вздрогнул, ибо единственный, кто мог вот так заговорить с ним был...

- Пресветлый! - воскликнул летописец. - Ты ли это говоришь со мной?

- Пресветлый... - хмыкнул голос, очевидно, ему не очень-то нравилось это имя. - Ну, да. Я это. Так, по крайней мере, вы меня привыкли здесь называть. Хотя в других краях у меня есть и другое имя... да и не одно...

- Ничего удивительного! - осмелился вставить Арчибальд. - Но подскажи мне, как я должен поступить? Могу ли я сохранить этот документ для потомков, как пример, дабы они не совершали наших ошибок? Или же, если я сохраню его, не начнется ли все с самого начала, и мы вновь станем безвольными куклами в руках судьбы?

- Оу, оу, оу, как высокопарно, - в звуках голоса послышалось недовольство. - Как с вами однако трудно! Вы все понимаете слишком буквально. Это все писалось как памятка... И вовсе не для вас. А вы тут все приняли за чистую монету. Все королевства могут существовать сами по себе, и вовсе не обязательно объединять их в нечто единое целое и ограничивать какими-то рамками. Главное не перебарщивать с взаимопроникновениями.

- Прости нас, Пресветлый!

Арчибальд опустился на одно колено и смиренно склонил голову. Спустя несколько секунду он решил, что уже достаточно продемонстрировал свое смирение и покорность и подняв голову поинтересовался:

- Значит можно теперь посещать вампирский бабершоп и кататься на моноколесе?

- Ну, вы даете! - рассмеялся Пресветлый. - Вам палец в рот не клади! Нет. Все, что касается реала под запретом. Я не закрываю эту дверь совсем, но достаточно того, что я делаю вид, что не вижу, как вы таскаете оттуда разные вещицы, которые вам кажутся занятными. Учтите, все ваши соприкосновения с реалом буду рассматривать под лупой. 7

Так и знайте!

Арчибальд вновь смиренно опустил голову.

 

- Но, что касается этого документа, - продолжал голос Пресветлого. - Как сказал великий Конфуций... Кстати, ты был неотразим в его образе.

Арчибальд скромно потупился.

- Так вот. Как сказал великий Конфуций: "Нельзя увидеть цветов, не ухаживая за корнями дерева". Можешь изложить документ в летописи своими словами, а это я пожалуй, возьму с собой.

Невесть откуда появившаяся рука собрала с пола обрывки заветов и тут же исчезла. Арчибальд еще некоторое время стоял на одном колене, потом оно начало потихонечку ныть, он огляделся и тихо позвал:

- Пресветлый!..

Не получив ответа, он поднялся, сел за стол и написал: "Последний день Эры Перевоплощений. Нельзя все понимать буквально и перебарщивать с взаимпроникновениями, но нужно помнить, с чего все началось. Затем по памяти вывел:

"Заветы императора. Памятка по королевствам.

Если в рассказе эльфы, гномы и единороги - это классика.

Если гном на единороге гоняется за эльфом, попутно отбиваясь от орков - это авантюра.

Если эльф ещё и ржёт над ситуацией - это юмор.

Если эльф - это вампир, гном - оборотень, а единорога съели - это мрак.

Если оборотень ходит стричься в вампирский барбершоп, а единорог катается на моноколесе - это город.

Если оборотень ходит стричься в вампирский барбершоп, а единорог катается на моноколесе, но не в современном мире - это авангард.

Если гном влюбился в эльфа, а единорог против их свадьбы - это лирика.

Если во всём этом есть мораль и Конфуций - это притча". 8

 

 

 

Примечания

  1. Кельтский бард Ливарх "На кончину короля Уриена" (пер. Т.Зельдович).
  2. kweil (англ.) - перепелка.
  3. Глашаны, гвиллионы, пикси, спанки, келпи, фуа - персонажи британского фольклора в соответствии "Энциклопедии фейри" Катарины Бриггс.
  4. У.Шекспир "Ромео и Джульетта" (пер. Б.Пастернака).
  5. У.Шекспир "Гамлет" (пер. Б.Пастернака) (искаж.).
  6. Конфуций "Беседы и суждения" (пер. Л.Переломова)
  7. Не смею назвать по имени! (не произноси всуе и т.д и т.п.)
  8. Император "Пролет фантазии. Весна 2021".

Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 2. Оценка: 4,00 из 5)
Загрузка...