- Ну что, сорванцы, хотите услышать страшную сказку? Да? Тогда слушайте. Слушайте внимательно и зарубите себе на носу, запомните раз и навсегда: в сказке этой все, что кажется небылицею, случилось на самом деле. Лес дремучий хранит много похожих историй, но эта - самая жуткая из всех, потому как повествует она о Баюке!

Лупоглазый мальчик с копной светлых волос ахнул и беспокойно заерзал на коленях сестры.

- Тшш! - шикнул мальчишка постарше, сидящий рядом на полу.

- Да-да, - продолжала старуха, - все верно, дитя. Сегодня я поведаю вам сказку о Баюке. И да упаси вас Господь угодить к нему в лапы.

Жил да был на окраине деревни кузнец с молодой супругою и бед да несчастий не знал. Трудился он, рук не покладая, денно и нощно, так что порою даже забывал Господу жертвовать и молитвою поминать, пока и вовсе не стал тем среди соседей знаменит, что полагал, будто удача и богатства его не милостью Божьей даны, а из собственной заслуги происходят.

Вскоре у кузнеца родилась дочь. Младой ее нарекли. Девочка она была распрекрасная. Локоны, как червонное золото, глаза, что бирюза, лицо светлое и ясное. Никогда она не болела и не приносила отцу с матерью лишних хлопот.

Но шли годы. Млада росла, и жителям деревни все чаще стала бросаться в глаза её нелюдимство и молчаливость: никто ни разу не слышал голоса дочки кузнеца. А между тем ей восемь лет исполнилось. Играм со сверстниками предпочитала она одинокие прогулки по лесу или посиделки дома за пяльцем, где плела кружевные узоры, что паук свои сети.

Отец ее на расспросы соседей ничего не отвечал, да только становился хмур, сердит и сильнее бил по наковальне, снопами искр прогоняя любопытных прочь. Мать же и того паче едва сдерживала слезы. Стало ясно тогда, что и с родителями Млада совсем не говорит, и никакими посулами или угрозами страшными не удается им заставить дочку вымолвить хотя бы слово.

Однажды мальчик соседский, кожевника сын, по лесу гуляя, увидел случайно Младу. Та сидела на полянке, под собою ноги по султански скрестив. Вот точно так же, как ты сейчас.

Старуха ткнула корявым пальцем в мальчишку, что устроился на полу. Тот вздрогнул. Другие дети взглянули на брата со страхом.

- Она мурлыкала песенку себе под нос, а потом взяла да и заговорила. Кожевника сына дрожью пробрало, когда он услышал слова ее. Но не от того, что они оскорбляли Господа или рассказывали о чем-то ужасном: он не мог уразуметь их смысла и раньше никогда не слышал. Ведь слова эти пришли из змеиного наречия, говора гадов подземных и языка пауков.

Так они звучали: дикие, что волчий вой, шипящие, как шепот гадюки, зловещие, точно вороний грай. И когда мальчишка тот, сын кожевника, страхом подгоняемый, хотел уже удрать, заметил он тень черную в можжевеловых кустах рядом с Младой, куда смотрела она и куда обращена была речь ее странная. На мгновение луч солнца упал на ту тень, и в потёмках блеском изумрудным сверкнули восемь маленьких глаз!

Раздался оглушительный плачь. Светловолосый мальчик горестно взвыл и уткнулся в сестрину грудь.

- Да не реви ты! - вскричал старший брат, швырнув в младшего ночной колпак.

- Отвали, дубина! - встала девочка на защиту малыша, и в комнате поднялся страшный гам. А старуха сидела и посмеивалась.

Вскоре на шум прибежала запыхавшаяся женщина и, окинув детей строгим взглядом, остановила на бабке.

- Ну ты совсем из ума выжила, мать?!

Та пожала плечами и виновато опустила глаза.

- Не плачь, Мирчик. Иди-ка сюда, - поманила старуха костлявыми руками. - Ты чего ревешь-то? Большой такой, а все ревешь. А мамку защищать от Баюка чем будешь? Слезами чтоль?

От упоминания чудовища мальчик взвыл еще громче.

- Так, никаких больше сказок на ночь! - отрезала женщина и погрозила пальцем всем троим. Младшего забрала с собой.

Она вышла, хлопнув дверью. Взяла на руки сына. Тот все еще громко плакал.

- Мила! - донеслось из столовой. - Успокой ребенка!

“Вот сам возьми и успокой. Раскомандовался!” - возмутилась Радмила про себя.

- Ну-ну, все хорошо, - легонько похлопала она малыша по спине, погладила по головке, поцеловала.

Вскоре он притих и засопел. Радмила спустилась в столовую, в свет ламп и свечей. Уложила сына на печку и села за стол рядом с мужем.

- Что у вас там стряслось?

- Да мать твоя снова детей сказками стращает.

Он понимающе кивнул, мол, поговорю с ней, и повернулся к гостю.

Напротив четы гончара сидел мужчина средних лет. Высокие скулы, длинное лицо, смуглая кожа, не говоря уже о курчавой черной бороде и одеждах, выдавали в нем чужеземца. На коротко остриженной голове он носил цветастый тюрбан, а тело прятал под пусть и порядком поношенном, но красивом халате. На скамье у входа лежал широкий пояс с серповидной саблей в ножнах, что выдавало в нем отнюдь не торговца.

Радмила с тревогой уставилась на гостя. Тот произнес на местном наречии почти без запинки:

- Мне сказали, вы видели чудовище в лесу.

- Брехня, - отмахнулся хозяин, подливая себе пива в кружку, и предложил собеседнику. Тот отказываться не стал. - Саму тварь я не видел, только логово.

- Поподробней, пожалуйста.

Супруги переглянулись. Радмила толкнула мужа в бок локтем: давай рассказывай.

- Ну, дело было два месяца назад, чуть больше, может. Пошел я на охоту с друзьями, да что-то как-то и не задалось. Хватанул лишка и повздорил с одним, зацепился. Нас, понятное дело, разняли, но я что-то совсем расстроился и ушел. Говорю: домой пойду, не хочу с вами ни минуты больше оставаться.

Брел по чувствам долго. Злился. Так и не заметил, как тропа из-под ног уползла. Вижу, на небе смеркается, скоро ночь. А я без понятия, где вообще оказался. Смотрю по сторонам: вроде все знакомое вокруг, а вроде и нет. Лес какой-то другой: густой, темный. А в чаще это знаете, как оно: все деревья на одно похожи, тем более ночью, на пьяную голову. Ежели тропинки или каких особых примет не видно, то и заплутать легко даже там, где днем бывал тыщу раз.

В общем, стал я на месте. Солнце хоть не село еще, но в чаще тьма-то она намного раньше наступает. Мрачно, страшно. Не зная толком, что делать и не разбирая дороги, зашагал я куда глаза глядят. Думаю, если через час-два не выйду на тропу, то лягу как есть и обожду до утра. Там меня, может, того и гляди, самого искать начнут. Ну вот так я и набрел, значит, на логово.

Гончар отхлебнул.

- Описать его сможете?

- Жуть! По-другому и не скажешь. Ничего страшнее в жизни своей не видел! - повысил голос хозяин и повернулся к спящему не печке сыну.

Продолжил тише:

- Я в подлесок забрел. Чу! Кто-то прошмыгнул позади. Может, лань, а может, и что похуже. Я выяснять не стал. Струхнул порядочно, честно скажу. Шагу прибавил, да толку: кусты проходу не дают, ветки в лицо тычут, как живые. А потом опять сзади зашумело, но ближе. И - это я нутром почуял, - кто-то большой. Точно крупнее лани или даже вепря.

Ну, тут я уже с жизнью распрощался и побежал вперед, считай, вслепую. Свалился в овраг, чуть шею не свернул. Да, видать, повезло - яр неглубокий оказался. Смотрю - тень какая-то черная наверху. Сердце у меня прям там и упало. В миг протрезвел. Хотя, может, это ветви деревьев так чудно сплелись? Кто знает. В общем, от страху я даже встать не смог. Пополз ужом, как вдруг раз! - и провалился в нору. А там, дальше по ней вперед двинулся, ни о чем не думая, лишь бы сбежать. Так и оказался на скраденной прогалине.

- На какой?

Гончар хлопнул глазами.

- Скраденной. Ну, потайной, то есть.

Чужеземец задумался на секунду и дал знак продолжить.

- Земля там каменистая, ни травинки вокруг. Деревья стоят, но стволы голые: ветви обломаны, может, в три моих роста ввысь или того больше. Смотрю - наверху сплошь паутина раскинулась, а сквозь нее лунный свет падает. Звезды сверкают странно, будто во сне. Зачарованное это место, колдовское. То тут, то там белые коконы висят, точно ледяные сосульки. Одни меньше, другие больше. Я как глаза поднял, чуть не умер от страха. Сразу смекнул, что к чему и куда меня нелёгкая завела. Так и стоял, оцепенев.

- Что было потом?

- Ничего. Уполз тем же путем обратно и убежал. Пил три дня, не просыхая, лишь бы забыть, - гончар осенил себя знамением и залпом осушил кружку.

- Девочку видели?

- Видел. Так же ясно, как вас сейчас. Это точно она была - Малуша. Висела в коконе, завернутая до лица. А я что-что, но на зрению не жалуюсь. Узнал сразу. Я Невзору тут же об этом рассказал, как протрезвел: мол, дочка твоя там висит, в логове у Баюка. Я же ее еще с детства знаю. Мы с ней, считай, одного возраста. Да вот только она не изменилась ничуть. Выглядит так же, как в тот день, когда ее чудище похитило. А между тем сколько лет прошло? Тридцать? Больше? Уже и не вспомню.

Гость с сомнением улыбнулся.

- Это Невзор вас прислал? - вступила в разговор Радмила.

- Он меня нанял. Сможете проводить до логова?

Хозяин отрицательно мотнул головой.

- Не-е, мил человек, это вряд ли. Я когда пошевелиться смог, в нору сиганул, что твой лис. Как по ту сторону вылез, бросился прочь сквозь чащу. Исцарапался. Всю ночь бежал. А на рассвете набрел на тропу. Так и вышел. Не помню я дороги. А если б даже и вспомнил, возвращаться туда нет никакого желания. Вы уж не обижайтесь.

- Невзор думает, Малуша все еще жива? - не унималась Радмила.

Гость лишь коротко кивнул:

- Он верит в это.

- И что вы хотите спасти ее? В деревню привести?

- Там некого спасать. Девочка мертва. Мое дело убить чудовище.

Супруги переглянулись.

- Гиблая затея, - с видом знатока заметил гончар. - Многие ловчие искали и Малушу, и монстра этого, да только тщетно.

Радмила смутилась, представив себе бледную девочку из сказок, не постаревшую ни на день с момента похищения. Вообразила, как она пробудилась от тридцатилетнего сна, распахнула глаза и ходит по деревне, мурлычет песни под нос. Это казалось неправильным.

Мила вернулась памятью в детство, когда она не отступала от старшей сестры, ходила за ней, словно тень. И вспомнилась ей Малуша, самая красивая девочка в деревне.

Неправда в сказках. Не была она молчуньей и прям таки затворницей. Играла во дворе, как и все дети. Вот только дружить с ней никто особо не хотел: дразнить девочку было куда интересней и веселее. А все потому, что разговаривать нормально не могла и лепетала как младенец. Никто ее толком не понимал, кроме родителей.

Люди говорили, Малушу петух напугал, когда та ребенком была, вот и стала заикой. Другие, что она на языке духов разговаривает и прочили ей ведьмовскую судьбу. Видать, оттуда сказки и пошли. Но то, что в лесу гулять любила, это истинная правда. И с годами все больше предпочитала проводить время в чаще в одиночестве.

Живо перед глазами встала картинка одного дня, когда сестра Радмилы с подружками решили слишком уж зло подшутить над Малушей. Та расстроилась от их издевательств и громко зарыдала. А плач у нее очень неприятный и жуткий оказался, как будто немой гогочет. Совсем эти вопли не вязались с ее красотой и ясным лицом, что от такой противоположности на нее стало страшно смотреть.

Сестра с подругами испугались, разозлились и напали на Малушу с удвоенной силой. Тогда-то из кустов выскочил черный Баюк и преградил им путь. Он угрожающе поднял передние лапы и, раззявив пасть, зашипел. Сестра упала навзничь и закатила глаза. Другие девочки бросились прочь. А сама Мила остолбенела, пялясь в восемь изумрудных зенок Баюка, как зачарованная.

Малуша обняла чудище, что-то пролепетала и убежала в лес. Тот засеменил вслед за ней, словно пес. И размером он был не больше цепной собаки.

- …хотя бы примерно объяснить сможете?

- Вы убьете ее? - встряла Радмила и тут же смутилась. Две пары глаз обратились к ней. - Если она жива окажется? Ведь коль так, значит, колдунья.

- Вам не о чем беспокоиться, - заверил гость, и было заметно, как тщательно он подбирает слова. - Жителям деревни ничего не угрожает. Я здесь, чтобы избавить вас от опасности.

Хозяин покосился на обеспокоенную жену и замялся. Чужеземец добавил.

- Нужно вернуть дочь отцу и предать тело земле. Иначе ни ее душа по смерти, ни его при жизни не найдут покоя.

- Ну, разве что примерно на карте могу показать, где было. Но я бы вам все равно не советовал туда соваться. Гиблое дело, - повторил гончар.

- Уже поздно, - заметила Радмила, глянув на мужа и опустевшую кружку. Перевела взгляд на гостя. - Можете у нас заночевать, если желаете.

Чужеземец, приложив руку к груди, благодарно кивнул.

Мила взяла сына с печки и пошла наверх, оставив мужчин наедине. А перед глазами все еще стояли убегающие в лес Малуша и Баюк.

Ноги стали ватными. Она не верила в сказки, но ощущала, как внутри разрастается пустота, и отвратительный липкий страх тут же заполняет ее.

Радмила крепче прижала ребенка к груди.

 

* * *

 

- А вы откуда к нам? Из Кислима?

- Из Хильката, - отвечал чужеземец, не сводя глаз с подшитого шелковыми нитями фолианта. Немного погодя добавил:

- Фарис - мое имя.

Хранитель задумчиво кивнул, будто своим собственным мыслям.

- У вас есть другие записки о пауках из Криволесья?

- Все, чем богаты, перед вами.

На дубовом столе возвышались стопки книг и кучи свитков: гримуары, жизнеописания знаменитых ловчих, дневники охотничьих миссий разных лет, письма в Орден от деревенских старост, переписки и грамоты, приказы и тому подобное. Но в этих документах почти не было упоминаний о Баюке.

- Можно вас спросить?

Хранитель кивнул, казалось, одной бородой.

- Вы слышали когда-нибудь о Баюке?

Старик секунду помолчал, затем заговорщически улыбнулся и сел напротив чужеземца.

- Так вы за этим прибыли. Невзор вас нанял?

- Да.

- Бедолага. Столько воды утекло, а он все надеется Малушу вернуть.

Фарис отложил в сторону фолиант.

- Вы что-то знаете?

- Да. Я был там тогда ещё в роли мастера-ловчего. В дневниках все записано. Миссия Варнавы, - архивариус ткнул черным ногтем в одну из книжиц в кожаном переплёте. - Это глава наш нынешний. Он руководил охотой в тот год, когда Малушу Баюк утащил. И меня взял с собой. Вот только ничегошеньки мы не нашли. Целый месяц лазали по чаще. На тридцать верст вглубь забрели, да все без толку: одни лишь следы встречались, да и те вели не пойми куда, а потом и вовсе исчезли. Хитрая тварь попалась. Ушла с концами. Но почему сейчас?

- Возгарь - гончар из Веток, случайно нашел логово.

Старик секунду помолчал и нахмурился.

- Нам ни о чем таком не сообщали.

- Невзор не захотел.

- Понятно. До сих пор обиду на нас держит за то, что Малушу не нашли. Он и в молодости тяжелым характером отличался, а сейчас уж подавно. Получается, отомстить хочет.

- И это тоже.

Хранитель выжидающе замер. На мгновение Фарис задумался.

- В последнее время из окрестных деревень никто не пропадал? Девушка лет тринадцати?

- Нет. Почему спрашиваете?

- Гончар утверждает, что в логове видел кого-то похожего на Малушу.

- Как же он это понял?

- Сказал, совсем не изменилась со дня похищения.

Лицо старика вытянулось от удивления.

- Разве может такое быть? Живая?

Чужеземец пожал плечами, откинулся на спинку и протер уставшие от чтения глаза.

- Невзор верит в это. Я нет. Но кто знает? Возгарь был пьян и напуган. Может, померещилось. Все произошло ночью. С другой стороны, - Фарис задумчиво погладил бороду, - это единственное, о чем он говорит с уверенностью.

- Странно все. Очень странно. С тех пор, как Малуша пропала, никто Баюка больше и не видел за столько лет. Ни жертв, ни очевидцев, ни следов. Тишь да гладь. Быль вон сказками успела обрасти.

Несколько минут собеседники обдумывали услышанное. Наконец Фарис нарушил молчание.

- Я собираюсь прочесать лес в указанном месте. Варнава даст мне людей?

- Отчего же нет? Вы из Ордена, свой человек. Только на мастеров не рассчитывайте. Нынче все по миссиям разбрелись. А неофитов хоть бы и армию собирайте. Вон их целые казармы бездельников. Скоро кормить нечем будет.

Хранитель встал из-за стола, смахнул пылинки с темной рясы.

- Как вернетесь, копию с записок дайте сделать. Шибко интересно.

Старик сдержанно поклонился и ушел вглубь хранилища. Фарис остался один с ворохом бесполезных книг.

 

* * *

 

Записки миссии в Криволесье.

Двенадцатый день месяца Ташрит. 6462 год от сотворения Мира.

Златогорское княжество. Село Ветки.

Во имя преблагого и милостивого Творца!

Вверяя свое дело воле Всевышнего, я, Фарис ибн Форуг аль-Хилькати, посетил сегодня Дом Ордена ловчих в десяти фарсахах от села Ветки и там, в поисках сведений о чудовищном Баюке беседовал с Хранителем Знаний, а также говорил с Варнавой, местным главой над ловчими, прося людей в миссию. Он дал добро, и в силу этого я набрал группу из пяти неофитов. По милости Всевышнего в поход выступаем завтра с рассветом.

История нахожу странной. Если гончар Возгарь сказал правду и не ошибся, то в логове мы найдем Малушу, дочь местного плотника Невзора: либо живую и ни постаревшую ни на день с момента похищения, либо ее очень хорошо сохранившийся труп. Может ли быть, что Баюк каким-то образом сделал из нее мумию и бережет в таком состоянии, как некий талисман?

По словам Невзора, девочку с чудовищем роднит обоюдная привязанность. Вот что мне удалось выяснить из его рассказа.

Малуша была заикой с рождения и никогда не ладила с деревенскими детьми, которые побаивались ее и считали ущербной. Только отец и мать могли понять ее речь.

Однажды к Невзору пришли соседи, требуя выдать дочь, и рассказали ему, что та натравила паука на их детей, а одна из девочек едва не умерла от страха из-за этого. Невзор, впервые услышавший такое о дочери, не поверил их словам и в гневе прогнал со двора. Но позже расспросил ее, выяснив следующее.

Когда ей было пять лет, Малуша нашла на опушке раненого детёныша-паука, пожалела и спрятала на чердаке сарая, никому об этом не сказав. После исцеления она отпустила чудовище и с того дня повадилась приходить в лес и играть с ним. Так прошло три года. А потом случилось то, о чем Невзору рассказали соседи. Только, по словам Малуши, это не она и Баюк напали на детей, а наоборот.

На следующий день к дому плотника явились ловчие, и был суд. Хранитель из Ордена не признал в Малуше ведьму. Она прошла все испытания и избежала казни, но впредь ей запретили ходить в лес. Невзор выплатил возмещение семье пострадавшей девочки, а для поимки сбежавшего Баюка была собрана миссия, но закончилась неудачей, и на время о чудовище забыли.

Когда же Малуше исполнилось тринадцать лет, она внезапно заболела и стала очень быстро чахнуть и увядать, словно цветок, оставленный на морозе. Никто не знал, что с ней случилось и какой недуг поразил ее, и ничего не мог с этим поделать. И в один из вечеров, когда Малуша была совсем плоха, в дом прокрался Баюк и утащил девочку прямо из постели. С тех самых пор ни девочку, ни чудовище никто не видел.

То, что было дальше, известно из записок миссии Варнавы и по рассказам Хранителя.

 

* * *

 

- Баюк-шмаюк. Сказки это все для детей, чтобы по лесу на шастали. А вы верите.

- Да? А кто тогда Малушу утащил?

- Мамка твоя!

Вся компания громко рассмеялась. Даже Фарис, к собственному стыду, не смог сдержать улыбки. Неофиты, они такие: юные сердца, горячие головы, острые языки. Первое легко разбить, второе остудить, а третье отрезать. Но не за подобные шутки.

Хотя для чужеземца имя матери было священно, он не выказал неодобрения. Среди ловчих, как новичков, так и мастеров, в большинстве своем сироты. Откуда им знать о святынях?

Сам Фарис пусть и жил в нищете, но имел родителей, трех братьев и сестру, пока отец не отправил лишний рот в Орден по исполнению девяти лет. Там мальчика поселили в теплой казарме среди двадцати таких же, как он, бедняков и беспризорников. Кормили, тренировали, учили и готовили к ловле.

В Ордене Фарису жилось даже лучше, чем дома. В этом он временами убеждал себя, когда скука наводила на праздные мысли.

Потом родители ушли из Хильката и поселились в Джахане. Отец и мать, сестра и братья - все они писали Фарису, пока Город Семи Дворцов не пал под пятой кочевников. С тех пор вестей не было.

Прошло двадцать четыре года, и ловчий не знал точно, сгинули они в великом пожаре, оказались вырезаны или уведены в рабство. Какая разница. Главное он понимал: больше никогда их не увидит и не стоит лишний раз питать несбыточных иллюзий. Но проклятый Невзор со своей несгибаемой надеждой растревожил душу Фариса, и частичка веры старого плотника проникла таки в сердце мастера-ловчего и заняла в нем свое место. А что, если Малуша жива? Что, если кто-то из родственников спасся?

- Не стоит бояться, - произнес чужеземец, привлекая внимание неофитов. - Он такой же паук, как и все другие. К тому же очень старый.

Зоран - юноша, пошутивший про мать, хотел было возразить, но смутился и промолчал.

- Мастер, вы верите, что в логове нас действительно ждет Баюк? - спросила Пола, единственная девушка в отряде.

- Насколько я знаю, в Криволесье таких, как он, больше не осталось. Всех истребили много лет назад.

Неофиты переглянулись.

- Я хотел спросить, - кашлянул робкий Вацлав. Похоже, он говорил сейчас за весь отряд.

Фарис поманил рукой, позволяя продолжить.

- Я… то есть мы слышали, что гончар видел в логове Малушу. Ну, ту самую, из сказок. Это правда?

Фарис заметил, как неофиты непроизвольно потянулись ближе и обратились в слух. Он не стал увиливать, хотя догадывался, к чему ведёт разговор. Круглые и блестящие, словно болотные озерца, глаза младших соратников выдавали все их тревоги.

- Да.

На мгновение поднялся тихий ропот. Ловчие заерзали на своих местах.

- Мы слышали, она совсем не изменилась, - осторожно добавила Пола.

- Что еще вы слышали?

Видимо, в голосе чужеземца прозвучала угроза или раздражение, и неофиты как-то сразу поникли. Все, кроме Зорана.

- Что Малуша была ведьма и могла говорить со змеями, пауками и лесными духами. Что ее отравили из страха. Но Баюк спас свою хозяйку, и с тех пор она спит в его логове и ждет, пока не войдёт в полную силу. А для этого ей нужна человеческая кровь. Желательно детская.

Фарис, потягивая длинной трубкой, осмотрел неофитов.

- Он обычный паук. А она обычная мертвая девочка, которую мы вернём отцу, чтобы он похоронил дочь, как положено. Вот и вся правда.

- А что если…

- Никаких если! - отрезал чужеземец, и его глаза гневно сверкнули в отблесках костра. - Все эти годы вас обучали ловле или болтовне? Вы неофиты, младшие члены Ордена. У вас есть работа. Это единственное, о чем следует думать.

Вдоволь насладившись воцарившейся тишиной, Фарис продолжил:

- А сейчас отбой. Вацлав и Пола в первую стражу.

 

* * *

 

Записки миссии в Криволесье.

Четырнадцатый день месяца Ташрит. 6462 год от сотворения Мира. Златогорское княжество.

Во имя Творца, всемогущего и милосердного!

С именем Всевышнего на устах я, Фарис ибн Форуг аль-Хилькати, разбил лагерь в четырех фарсахах от села Ветки, откуда мы с отрядом неофитов, мною набранных, вышли в путь не ранее, чем утром прошлого дня.

Для меня не явился неожиданностью ропот младших соратников. Ведь в здешних местах живут люди суеверные, а мрачные предания и страх перед лесом с детства впитываются в их кровь, плоть и кости. Изучая поэзию калик, словесность сочинителей и монашьи летописи, можно заметить, что в сюжет их историй, пусть даже и далеких в основе своей от выдумки и фантазии, часто вплетаются волшебные мотивы. В силу этого неудивительно, что люди здесь очень серьёзно относятся к сказкам.

Надеюсь, воображение моих спутников не станет причиной малодушия в момент, когда мне потребуется помощь в бою. Ведь оно способно порождать призраков даже там, где их нет.

В подтверждение этого вот что говорит один из поэтов:

 

Но ум беспокойный не знает различий
Меж сна порождением и тенью чинары.

Я постарался успокоить неофитов убеждением и порицанием. Они смирились, но мне видно: страхи и сомнения не покинули их сердец. Все или только некоторые из них считают, что в логове Баюка нас ждет ловушка и Малушу нельзя вызволять из плена, поскольку она колдунья, а ее тело - обиталище демонических сил, требующих человеческой крови для пробуждения. В этом они видят причину того, что девочка не стареет и выглядит спящей.

Признаюсь, и в моей душе неспокойно. С каждым днем, пока не станет известна разгадка этой тайны, скверные предчувствия будут множиться, подпитываемые суеверной убежденностью моих спутников. Как утверждал один мудрец: Сокрытое в тени тревожит человека более, чем видимая угроза, пусть даже в там нет ничего, что стоило бы таких беспокойств.

Я все размышляю о природе отношений между Малушей и Баюком. Мне не ведомо ни одной истории из ученых книг или хотя бы предания, где рассказывалось бы о дружбе человека с пауками. Напротив, известно о существовании в прошлом колдунов, чьи знания позволяли им навязывать чудовищам свою волю. Но и это не похоже на случай Малуши. Она была ребенком из семьи простого плотника и не могла обладать ведьмовскими умениями, обучение которым занимает многие годы.

Не вижу причин воспринимать всерьез и домыслы о врожденных наклонностях Малуши к магии, ее одержимости духами или демонами и способности общаться на паучьем языке. В пользу этих слухов говорит единственно нелюдимость и заикание девочки, которые не могут служить доказательством истины. А на другой чаше весов вывод Хранителя, оправдавшего Малушу на Божьем суде.

Загадка распаляет моё любопытство.

Завтра к вечеру с благословения Всевышнего мы достигнем той части леса, где находится логово Баюка.

 

* * *

 

- Ну, кто первый?

Зоран ухмыльнулся и локтем подтолкнул Вацлава. Все остальные угрюмо молчали, столпившись на вершине оврага, вблизи норы. Они бы и не нашли ее, если не знали, что искать.

Пять дней минуло с тех пор, как ловчие выступили из Веток в поисках логова Баюка. Разбив лагерь в той части леса, куда указал гончар Возгарь, утром отряд разделился на группы по два человека в каждой и отправились на разведку в трех направлениях. Но едва солнце поднялось над кронами, как Пола и Вацлав подали сигнал. Оставшиеся бросили поиски и примчались на зов рога.

В чаще, куда забрели ловчие, царил сумрак. Почти непроходимые заросли стояли вокруг, ощетинившись низким буйным подлеском, а ветви деревьев смыкались над головой в густой полог. Нора пряталась под валежником, на дне неглубокой лощины, окруженной кустарником и взбегающей склоном к вершине холма.

- Получается, - заметил Фарис, вспоминая рассказ Возгаря, - здесь гончар попал в логово.

- Может, берлога медвежья, - произнес Вацлав и виновато улыбнулся, когда все взгляды обратились к нему.

- Это вряд ли, дурень, - огрызнулась Пола.

Нервозность неофитов явственно ощущалась. Прелый воздух оврага звенел от тревожного ожидания, сковавшего отряд: не сдвинуться с места, не отступить. Каждый из юных ловчих молился в душе, чтобы Вацлав оказался прав, но знал - это не так. Впереди лежит логово Баюка, и будь на месте чудовища из сказок любая другая тварь, ни один из них не стал бы мешкать и трепетать перед ней.

Фарис повернулся к Ростиху.

- Пойдешь первым. Младан и Вацлав, вы останетесь здесь. Держитесь ближе к норе. Если услышите рог, лезьте за нами. В случае чего, дайте сигнал. Ясно?

- Да, - хором ответили неофиты.

Фарис, Зоран, Пола и Ростих сняли плащи и бросили все лишнее на поверхности, оставив при себе самое необходимое: охотничьи рогатины, мечи, кинжалы, арбалеты, факелы, склянки со снадобьем против паучьего яда на случай ранения.

Когда все было готово, Ростих, низко пригнувшись и выставив перед собой горящий пламенник, нырнул в темный тоннель. Похлопав Вацлава по плечу, Зоран грустно улыбнулся, будто навеки прощаясь, и полез следом. За ним Фарис и, замыкая цепочку, Пола.

Нора оказалась достаточно просторной, чтобы передвигаться по ней на четвереньках. Впереди, играя красными бликами на земляных стенках, разгоняя пугливых сороконожек и других гадов, маячило пламя факела. Фарис слышал тяжёлое дыхание Зорана. Похоже, главный забияка отряда чувствовал себя не очень уверенно в тесноте, но посчитал ниже своего достоинства сообщить об этом мастеру. Позади пыхтела Пола и что-то тихо шептала себе под нос. Только Ростих оставался невозмутим, но Фариса настораживало его сосредоточенное молчание.

Вскоре появился выход. Группа очутилась в маленьком помещении, вроде ниши в стене храма. Только вместо расписного купола и стрельчатых окон в разноцветной мозаике перед ними лежала большая пещера, чей свод украшали кружева белесой паутины, будто сотканной из лунного света. От нитей исходило серебристое сияние, и легко было представить, что Фарис с соратниками оказались на улице в ясную белую ночь.

Возгарь очень точно описал логово Баюка. Только то, что он спьяну принял за скрытую прогалину с облезлыми стволами деревьев, оказалось подземной каверной с каменными колоннами и группами причудливых люминесцирующих грибов по стенам. Возможно, то было тайное, давно заброшенное святилище. Похоже, в заблуждение гончара ввело луноподобное сияние паутины и отблески, напоминающие мерцание звезд.

Вооружившись копьями, ловчие подожгли факелы и вышли из укрытия ниши в пространство подземного зала. Рассредоточившись, они осторожно продвигались вперед широкой цепью.

С потолка свисали белые коконы. Сквозь паутину проглядывали очертания кабаньих и оленьих туш. Некоторые были наполовину съедены. Но в пещере не воняло мертвечиной. Только затхлостью и землей.

Один из коконов, вытянутый и аккуратный, сильно отличался от остальных. Жертва была бережно спелёната, паутина лежала нитка к нитке, и Фарис, даже еще не разглядев лица, понял, что в нем заключен человек: девочка лет тринадцати, мертвенно бледная, как луна.

- Малуша, - послышался рядом шепот Зорана.

Последовал шум брошенных на землю факела и копья. Чужеземец повернулся на звук. Ростих, освободив руки, достал из-за спины арбалет, оттянул тетиву, вложил болт, опустился на колено, прицелился. Все произошло быстро.

Молнией сверкнул наконечник рогатины, отводя стремя орудия в сторону, но стрела уже покинула паз. Резкий свист пронзил воздух, и снаряд вошел в кокон чуть левее груди девочки.

Ростих вскочил. В глазах его читался испуг и смятение. Фарис в мгновение оказался рядом и, яростно зарычав, пнул стрелка в живот. Тот сложился пополам и сдавленно вскрикнул. Чужеземец вынул из ножен шамшир и занес для удара.

- Мастер, стойте!

Он метнул взгляд за плечо, на голос. Побледневший, как мертвец, Зоран стоял сзади с копьем наперевес. Чуть дальше Пола, крепко сжимая в руках арбалет, растерянно хлопала глазами.

- Как ты смеешь! - вскричал Фарис.

- Мы не хотим зла, - примирительно подняв оружие вверх, отвечал Зоран. - Но Малушу нужно убить. Нельзя дать ей проснуться.

- Что ты несешь?

- Вы не местный. Вы не знаете, кто она. Но мы знаем. Беды пришли вместе с ней. Малуша и ее колдовство отравили эти земли, леса и поля. У матерей рождались младенцы без глаз. Коровы и козы давали молоко с кровью. Скорлупа на куриных яйцах стала мягкая и скользкая, а внутри зеленая жижа. Из-под земли повылазило столько змей, что нельзя было по полю спокойно пройти, чтобы тебя не укусили. И все это время она гуляла по лесам и шепталась с духами, чудовищами и бог знает с кем еще.

- Вы все с ума посходили со своими сказками!

Ростих отполз в сторону и поднялся, опершись на рогатину.

- Посмотрите, она не постарела ни на день с тех пор, как пропала! - вскричал он. - Баюк охраняет ее, пока она спит и набирается сил, чтобы вернуться и погубить нас!

- Это всего лишь мертвая девчонка, - прошипел Фарис. - Я не потерплю ослушания! Еще одно слово и все вы понесете наказание, как отступники!

- Мертвая, говорите? Взгляните! - Ростих указал копьем на Малушу.

Чужеземец поднял глаза и увидел: паутина на коконе, в том месте, куда попала стрела, окрасилась в ярко красный.

- Покойники не истекают кровью. Она жива!

Будто подтверждая только что сказанное, веки девочки поднялись, а рот раскрылся в мученической гримасе. По пещере прокатился душераздирающий, болезненный вопль.

- Мы должны покончить с ней, пока…

Но Ростиху не удалось завершить свою речь. Огромный черный силуэт метнулся к нему из тени за спиной и прижал, обхватив шею щупальцами. В следующую секунду паучьи челюсти сомкнулись на голове неофита, превратив лицо в кровавую кашу. Послышался скрежет железа, хруст кости, и череп бедняги лопнул под натиском острых клыков прямо внутри шлема.

- Баюк! - взревел Зоран.

- К оружию! - скомандовал Фарис, отскакивая назад, и спрятал саблю обратно в ножны. Взял копье обеими руками. - Пола, рог!

Девушка замешкалась, шокированная смертью собрата, но уже в следующую секунду бросилась в нишу к норе и затрубила сигнал. Покрывая безумные вопли Малуши, пространство пещеры заполнил утробный зловещий зов.

Бросив бездыханное тело Ростиха, чудовище двинулось на Фариса и Зорана. Ловчие выставили перед собой копья, не подпуская.

Баюк был стар и не мог двигаться быстро. Зловещие изумрудные глаза из сказок давно покрылись желтоватой пленкой и походили на подернутые тиной болотца. Но Фарис никогда еще в жизни не встречал такого большого паука. Он лишь немногим уступал в размерах слонам, которых чужеземцу доводилось видеть при дворе Хилькатского эмира. А неудержимая ярость и сила компенсировали Баюку недостаток в ловкости.

С воинственным воплем Зоран сделал выпад, пытаясь уколоть паука в морду. Но удар вышел поспешным и неточным. Чудовище, легко увернувшись, передней ногой оттолкнуло противника, и тот повалился на спину. Еще мгновение и неофит бы распрощался с жизнью, но Фарис вовремя подоспел на помощь. Подскочив к Баюку, он поразил его в брюхо и, выдернув копье, нанес еще один молниеносный удар. Рядом, рассекая полумрак, пролетел стальной болт и вонзился в морду паука, угодив в глаз. У ниши Пола уже перезаряжала самострел. Зашипев, чудовище отступило от распростертого перед ним Зорана и яростно щелкнув клыками бросилось на Фариса. С большим трудом чужеземец ушел от смертоносных щупалец.

В пещеру с арбалетами в руках вбежали Младан и Вацлав.

- Господи Боже! - взмолился последний и, прицелившись, нажал на спусковой рычаг.

Младан тоже выстрелил. Два болта один за другим вонзились в лапу и голову чудовища. Баюк попятился в тень.

- Не дайте ему сбежать! - скомандовал Фарис, помогая Зорану подняться. Но вместо того, чтобы броситься к большой норе у дальней стены пещеры, паук взобрался на потолок и пополз к притихшей Малуше.

Добравшись до пленницы, он отцепил кокон от паутины, прижал к себе и только тогда направился к проходу. Младан, Вацлав и Пола вновь выстрелили из своих самострелов по чудовищу. Было ясно видно, что, спускаясь, оно старается не уронить и прикрыть собой Малушу, вовсе не заботясь о своем собственном благе. Два снаряда из трех попали монстру в голову, один в ногу. Фарис подхватил рогатину мертвого Ростиха и метнул. Копье вошло глубоко в паучье брюхо.

Когда Баюк спустился, ловчие уже поджидали внизу. Очередной залп. Чудовище прикрывало Малушу и отмахивалось лапами от жалящих выпадов Зорана и Фариса. Потеряв в атаке копье, чужеземец вынул шамшир и отсёк монстру часть передней ноги. Смертоносное лезвие рассекло старый хитин и плоть так, будто прошло сквозь тростник. На пол пещеры потекла густая голубая кровь. Паук отступал к стене. Движения его становились медленными и вялыми.

Ловчие окружили Баюка. Расстреляв все болты, Младан, Вацлав и Пола взялись за копья и встали рядом с Фарисом и Зораном. Они кололи, резали, били, попадая и в Малушу. Кокон стал алым и голубым от крови девочки и чудовища.

Осмелевший Зоран с ревом ударил паука рогатиной в бок между лап и тут же, получив мощный толчок, отлетел, как набитое соломой пугало. И больше не поднимался.

Баюк лишился половины глаз, а в тех, что остались, читался страх и бессильная ярость. Он прижимал к себе Малушу щупальцами, из-за чего не мог драться в полную силу. Защита девочки требовала большого внимания. Исход схватки был предрешен. Истекая кровью, пятясь на обрубках лап, паук прижался покрытым стрелами брюхом к стене пещеры и медленно сполз на землю. Ловчие шаг за шагом подступали ближе, но Фарис скомандовал прекратить избиение чудовища.

Баюк выпустил Малушу из ослабевших щупалец, отгородил покалеченными лапами и накрыл головой, заключив в еще один кокон, на сей раз из собственного тела. Чужеземец заглянул в глаза чудовища. Жизнь затухала в них. Спрятанный глубоко под болотистым бельмом и на время вспыхнувший в схватке изумрудный блеск быстро мерк и утопал в темноте.

Фарис забрал у Полы копье, намереваясь скорее покончить с делом, но когда замахнулся, понял, что опоздал. Баюк умер.

 

* * *

 

Записки миссии в Криволесье.

Утро двадцать первого дня месяца Ташрит. 6462 год от сотворения Мира.

Златогорское княжество. Дом Ордена ловчих.

Во имя вездесущего и великодушного Творца!

По провидении и милости Всевышнего, я, Фарис ибн Форуг аль-Хилькати, живым и невредимым вернулся из охотничьей миссии. Совсем скоро я отправлюсь домой.

Накануне я передал плотнику Невзору тело девушки, найденной в логове Баюка, и тот признал в ней Малушу. По приглашению я остался в его доме и мог видеть, что он всю ночь провел в бдении у тела дочери, а утром повез ее на вершину ближайшего холма и попросил пойти с ним. Он выкопал яму, отказавшись от моей помощи, и опустил завернутую в белый саван Малушу на дно могилы. Я же подождал немного и ушел, полагая за лучшее оставить его в одиночестве в эту минуту.

По прибытии в Дом Ордена я во всех подробностях отчитался перед Варнавой о миссии. Повторяя сказанное, сообщу здесь, что Баюк убит и обезглавлен. Голова чудовища доставлена в хранилище. Двое из пяти неофитов, Ростих и Зоран, погибли в бою.

Все описанное мной немало удивило Хранителя Знаний. Имея в виду свечение паутины и размеры паука, он предположил, что тот попал под влияние магических чар. Также он сообщил мне, что полученный из клыков чудовища яд имеет необычную особенность: он не сковывает и не убивает свою жертву, но вгоняет ее в глубокую спячку сродни смерти, сильно замедляя сердцебиение и дыхание, что те почти невозможно заметить. И говоря таким образом и вспоминая о судьбе Малуши, Хранитель по раздумью решил, что яд Баюка останавливает старение тела.

Но все же загадкой остались узы, связывавшие Малушу и Баюка. Была ли то дружба, привязанность сродни преданности пса к хозяину или власть колдуньи над чудовищем? Возможно ли, чтобы человек предпочел монстра обществу людей, а монстр выбрал защищать человека, пусть даже ценой собственной жизни?

То, как Баюк вел себя перед смертью, наводит меня на такие мысли, высказать которые вслух - все равно, что усомниться в замысле Всевышнего. Потому я и оставлю их при себе. Ведь намного проще и правильней было бы поверить, что Малуша силой магии поработила убогий разум чудовища и заставила служить. Тогда ее смерть - не иначе как величайшее благо и спасение. Но правда ли это?

Слава Творцу, Милосердному Царю и Создателю Вселенной, поднявшему небесный свод без столбов и, словно ложе, рассеявшему землю. Вверяя свою судьбу в руки Всевышнего, я, Фарис ибн Форуг аль-Хилькати, уповаю на милость Его и молю: да снизойдет долгое и прочное благословение и мир на земли, оставляемые мной позади, и людей, что населяют их.