Паршиво умереть во цвете лет только потому, что была допущена череда небольших ошибок и чуть-чуть не повезло.

Вообще Игорь был поклонником позитивного мышления, но вот именно сейчас и здесь оно не работало. Потому что это глупо – замёрзнуть в здоровье и трезвости посреди обитаемого города в наше цивилизованное время. И только из-за того, что ты оказался в нём в час ночи. А также не заказал гостиницу, не поймал такси, не достал себе карту и вообще решил зачем-то добираться на перекладных. А ещё потерял в автобусе шапку. И не вернулся за ней, когда стало понятно, что погода совсем не благоприятствует. И не повернул вовремя назад, когда понял, что не отличаешь одну незнакомую заснеженную улицу от другой.

Он уже дозрел до признания своих ошибок и даже был готов публично покаяться в излишней самонадеянности. Вот только не перед кем: город как будто вымер – вывески не горели, а все двери заметала метель. Лишь редкие фонари лили холодный свет, подсвечивая общую безнадёжность. У пальто не было капюшона, поднятый воротник то и дело пытался согнуться обратно, а очки покрылись таким слоем льда, что ещё немного – и будет ледяной шлем.

Игорь даже не пытался прочесть вывески и названия – он лишь искал хоть какое-то работающее заведение. Пусть это будет аптека, роддом или магазин перьевых ручек. Сейчас бы он согласился даже на похоронное бюро – у них точно есть тёплые белые тапочки. Но какие похоронщики работают ночью? И есть ли у них вообще срочные отделения?

Да пусть хоть дровяной склад, хоть встреча анонимных котозаводчиков, хоть микрозаймы, хоть консерватория! Когда есть риск для жизни, уже как-то не до вежливости. Лишь бы до тепла дорваться, а там посмотрим.

На край можно было бы найти кирпич, разнести какую-нибудь охраняемую витрину и дождаться наряда – в КПЗ точно топят. Это глупо и затратно, но всё же не так, как замёрзнуть насмерть. Или можно было бы набрать экстренные службы. Вот только на замороженные пальцы сенсорный экран уже не реагировал, а приклеиться языком к телефону – это только добавлять лишние нотки к своему посмертному образу клоуна.

Игорь поразился, что чувство юмора ещё не отмерзло со всем остальным. Вроде в таких условиях организм должен экономить на второстепенных службах, сосредотачивая усилия на сохранении главных частей. Но пока отказал только слух: уши, кажется, ещё были, но своих шагов Игорь уже не слышал. Да и видел чисто условно – так, цвето-световые пятна. Да и те вполне могли быть миражами среди бело-фиолетового однообразия.

Вот, например, как это продолговатое жёлто-лиловое пятно, что уже сколько времени прыгает туда-сюда. Или не прыгает. Или прыгает. Нет, всё-таки прыгает, но только когда идёшь. И если к нему идти, то оно больше становится. Нет, точно больше.

Ноги неожиданно перестали вязнуть в мягком – а значит, кто-то расчищал пространство перед дверью. Возможно, даже вытоптал своей многоногой массой. А где много людей…

Игорь нащупал ручку и несгибающейся клешнёй дёрнул её на себя. Дверь неожиданно легко подалась, и он едва не рухнул внутрь. И пока он выпрямлялся и ловил равновесие, дверь мягко захлопнулась, слегка поддав ему сзади. Но он не обиделся – гораздо важнее было то, что внутри пахло живым, и было гораздо теплее, чем снаружи.

От резких движений в глазах зарябило, и Игорь окончательно потерялся в пространстве. Но поскольку вежливость – лучшая политика, он поинтересовался:

- У вас открыто было. Есть тут кто-нибудь? – во всяком случае, он хотел это сказать. Но получилось как получилось – мычательно.

Сбоку зашуршало, немного постояло, опознавая в заснеженном столбе человека и подбирая нужные слова:

- Добро пожаловать в бар «Теремок». Позвольте ваше пальто?

Бар – это лучше, чем проходная консерватории. Или крытый каток. Или выставка ледяных скульптур. И уж точно гораздо лучше, чем вообще ничего. Игорь и рад был сказать ещё что-нибудь, но челюсти смёрзлись, как и всё лицо. И даже кивнуть он вряд ли бы смог, не потревожив образовавшийся слой наледи.

Опытные руки вежливо вынули его из пальто, обтряхнули (кажется) причёску, разжали пальцы и достали из них ручку портфеля. Потом вложили в руку что-то пластиковое – видимо, номерок. Затем мягко подтолкнули вперёд, похоже, через какие-то двери – потому что стало ещё теплее, а вкусным запахло ещё сильнее.

- О, посетитель! Да ещё в такой поздний час! Может, мы забыли перевести часы на зимнее время? Может, коммунальным службам завезли снегоуборочных роботов? Поэтому вы такой заснеженный? Попали под внеплановую очистку крыши?

Обычно подобный пустой трёп Игоря раздражал, но сейчас он был кстати – помогал ориентироваться в пространстве. Со стороны его неуверенные шаги с расставленными руками наверняка смотрелись комично, но больше разведывать пространство было нечем.

Добродушный голос продолжал его притягивать:

- Давайте поближе к стойке – здесь потеплее. А то вы совсем в ледышку превратились – вот-вот звенеть начнёте. А чего это вы в такую погоду и без шапки? Или вы такой франт, что ходите зимой в шляпе? Давно не видел франтов в шляпе…

Выставленная рука упёрлась в массивное препятствие. Поводив рукой влево-вправо, Игорь нащупал что-то похожее на табурет. Подтянувшись, он кое-как утвердился на табурете, и какое-то время просто трясся и стучал зубами. Потом постарался сказать, с усилием сгибая задубевшие мышцы:

- Х-холод с-собачий.

Добродушный голос сказал почти над ухом:

- Я бы даже сказал – заячий.

- Н-не п-пон-нял?

- Для лесных жителей холод куда как ощутимее – всё же собаки держатся поближе к жилью, где хоть немного, но теплее. А в лесу греться нечем – только ты, нора и толстый слой снега сверху. И как хочешь, так и выкручивайся. Так что заячий холод куда хуже собачьего. Глинтвейну?

- Н-не…

Слова «помешало бы» так и не получились. Но бармен его понял:

- Всем не помешало бы. Сейчас нацежу.

Игорь спросил бы, зачем цедить – это же не марочный коньяк, но вспомнил, что настоящий глинтвейн варится со многими специями. И мало кому по вкусу варёная корица с пареным лавровым листом.

По звукам, на стойку что-то поставили и подтолкнули. В ладонь приятно ударила горячая стеклянная стенка. Игорь нащупал ручку и осторожно прихлебнул – глинтвейн, похоже, был только с конфорки. Да и пряностей в напиток не жалели. Так что Игорь пока грел руки, лишь время от времени осмеливаясь на маленький глоток, прожигающий дорожку в горле.

Бармен выждал, пока кружка не опустеет, а клиент не перестанет стучать зубами и передёргиваться каждую секунду:

- Да, бора изрядная. Так что привело вас в наш город в такое негостеприимное время?

- Командировка.

- Куда, позвольте полюбопытствовать?

- Н-никуда, да-дальше перек-ладными – по Игорю то и дело пробегала остаточная дрожь.

- Тогда понятно, чего вы ночью на улице оказались. Но что же вы так непредусмотрительно-то, а? Так ведь и заледенеть недолго.

- Не думал, что так п-получится.

- Ну это достойная причина – по голосу бармена было непонятно, нужно ли на это обижаться или улыбнуться. Пока Игорь шевелил застывшими извилинами в поисках правильной реакции, бармен опять взял инициативу в свои руки:

- Перекусить не желаете? Или вы противник ночного дожора?

- С-сторонник. Г-главное, чтоб горячее и не сырое.

- Горячее сырым не бывает – отозвался бармен и по звукам, поставил что-то небольшое разогреваться.

То ли Игоревы уши оттаивали вместе с остальным организмом, то ли ещё что, но в баре становилось всё более шумно, хотя вроде дверь не скрипела и не стучала. Конкретных слов он не разбирал, но общий фон говорил, что здесь не меньше пары десятков клиентов. В другое время это бы его заинтересовало, но сейчас он был занят куда более важным делом – впитывал наружнее тепло.

А вот с внутренним было сложнее – перекусь что-то запаздывала. Игорь несколько потерялся во времени, поэтому бармена пока не спрашивал – вдруг прошла всего минута-другая, а он тут раньше времени трепещет. Но только он собрался спросить, как из-за спины донёсся хрипловатый женский голос:

- Сегж, три шота за четвёгтый столик.

Бармен пробормотал что-то нелицеприятное, но заказ всё же отнёс. Когда он вернулся, Игорь поинтересовался, где его перекусон. Бармен удивился и позвенел блюдцем, стоявшим рядом с Игорем. Видимо, его поставили уже давно, но звон потерялся в общем шуме. Быть полуслепым Игорю не нравилось, но очки ещё оттаивали. Под ним наверняка уже натекла стаявшая лужа, но бармен никакого недовольства этим не выказал. Видимо, в этом заведении это было вполне обычное явление.

Странно, но мясной рулет был так горяч, будто его только вынули из духовки. Но он был вкусный – а остальное мелочи. Но доев и собрав крошки (действительно вкусный рулет), Игорь понял, что морозные галлюцинации всё ещё не оставили его в покое. Уже какое-то время он видел, что над головой бармена всё время болталось что-то длинное и серое. Да и голова у работника общепита была какая-то бледная и выпуклая. Очки до комнатной температуры ещё не нагрелись, но для чистки уже подходили.

Игорь пощупал уши – они болели, были горячими, но уже не представляли одно целое с дужками. Он закрыл глаза, достал из внутреннего кармана салфетку из микрофибры и принялся полировать очки – лёд и слёзы оставили на них густые разводы. Закончив с этим тонким и важным мероприятием, Игорь вернул окуляры на их привычное место и предупредительно улыбнувшись, повернулся к бармену, чтобы продолжить светскую беседу.

И в ужасе отшатнулся – на месте бармена стоял огромный заяц. Шерстяной, со стоячими усами, длинными ушами и непрерывно шевелящимся кончиком носа. Одетый в рубашку короткого рукава и фирменные штаны низкой посадки. Впрочем, у зайцев другая конституция и наверно, они были ему как раз по талии. И занят одетый заяц был тем, что протирал винный бокал.

- Вы… вы…

Огромный заяц с любопытством рассматривал испуганного посетителя блестящим чёрным глазом:

- Бармен Заяц, очень приятно.

Игорь с ужасом обвёл взглядом бар. Увы, большая часть посетителей, хоть и была антропоморфна и одета, но тест на гуманоида явно бы не прошла. У кого-то было многовато конечностей и глаз, у кого-то их, наоборот, был некомплект. Кто-то был покрыт шерстью и чешуёй, кто-то не утруждал себя гравитацией и свободно парил над столиком.

И за четвёртым столиком людей тоже не было – три мшистых пенька и рослая фигура в платье явно женских форм. Впечатление портили только треугольные уши торчком, острая мордочка и роскошный хвост, высовывающийся из-под платья и увлечённо бьющий по полу.

Игорь затравленно озирался, ожидая, что на него вот-вот накинутся и начнут есть сырым. А ещё без соли и лука.

Сзади донёсся рассудительный голос Зайца:

- Ну а какой ещё бар будет открыт в два часа ночи, да ещё в метель? И опять же – вам шашечки или ехать?

- Мне греться – не поворачиваясь, чтобы было не так страшно, ответил Игорь.

- Вы плохо согреваетесь?

- Нет.

- Тогда в чём проблема?

Мысль оказалась настолько простой и освежающей, что Игорь несколько растерялся. Ища ответ, он нащупал оказавшуюся у локтя рюмку и опрокинул её в рот. В рюмке оказалась полынная настойка, выбившая слёзы из глаз и скукожившая лицо похлеще лимона.

Когда часть лица с глазами раскукожилась обратно, Бармен Заяц уже не пугал. Да и остальные воспринимались… нормально. Потусторонним личностям тоже где-то нужно культурно выпивать в хорошей компании. Игорь вытер выступившие слёзы и просипел:

- Вас так и называть – Бармен Заяц?

- Можно просто Заяц – Заяц протянул мохнатую лапу.

После секундной заминки Игорь догадался её пожать. Лапа была пушистая, мускулистая и с глубокими проймами между подушечками. Туда вполне помещалась ручка от пивной кружки или горлышко бутылки. Зато стало понятно, почему раньше выглядело так, будто бармен вставляет посуду прямо в ладонь.

- Игорь. Командировочный Игорь.

Похоже, есть его пока никто не собирался: За столиками мирно и чинно выпивали и закусывали разномастные потусторонние личности. На маленькой сцене что-то негромко намурлыкивала в микрофон амфибия в розовом платье. На свободном пространстве между столиками переминались с конечности на конечность несколько разномастных пар в медленных обжиманцах.

Судя по тому, что на него бросали быстрые взгляды и отводили глаза, люди были здесь гостями нечастыми. Но злых морд или кислых физиономий в свою сторону Игорь не разглядел. Зато заметил, что многие посетители были в спецовках, а некоторые даже в форме – правда, явно старого образца.

Заяц, видимо, проследил за его взглядом:

- Большинство из них привязано к своим местам обитания, так что если и могут сюда прийти – то только в периоды минимальной нагрузки. А это обычно в будни по ночам с полуночи до четырёх утра.

- То есть сейчас у вас сейчас самое горячее время?

- Мы за известностью не гонимся.

И как хочешь, так и понимай. Игорь собирался было переспросить, но его отвлекла суета у двери:

- Это там…

- Да.

- А может?..

- Я бы даже сказал, с них всё и писали.

А посмотреть было на что – в двери очень медленно и величаво вползало живое дерево, пронзительно скрипя с мороза. В ветвях метался здоровый дымчатый кот, уворачиваясь от хлещущих веток. Одной большой ветвью дерево придерживало красивую хиппи с кокетливым чешуйчатым хвостом, другой – какую-то ледяную глыбу. Явно хищный швейцар придерживал дверь с пружиной, стараясь прикрыться ей, чтобы не получить веткой по морде.

- То есть…

- Александр свет Сергеич был большим баламутом и много куда захаживал. В том числе и к нам.

- А чего он голый? В смысле - лысый? В смысле – без листьев? Дань моде?

Заяц посмотрел на Игоря, как на идиота:

- Что сейчас на дворе?

- Метель… а, ну да.

- Думаю, вас сбила с толку его золотая цепь. Тут Дуб действительно был раньше любого мейнстрима. Хотя и в смутные времена он тоже успел поучаствовать…

Дуб разместился на мягком диване перед сварным металлическим столом, уже не казавшимся таким большим. Кот спрыгнул прямо на стол, недовольно встряхнулся и жадно ухватил ломтик балыка. Дуб наклонил ветвь, и русалка съехала в заботливо подставленное Волком водяное кресло. Игорь отвлёкся от этого зрелища и вновь стал слышать, что говорит Заяц:

- …В девяностые приподнялись. Кот замутил совместное предприятие, русалка была секретаршей, а Дуб… Дуб решал все прочие вопросы. Перестрелок не боялся - по понятным причинам, а огнемёты на перестрелку тогда не носили даже полные отморозки. А чуть что – мог кликнуть поддержку. А когда на стрелку прямо из реки выходят тридцать четыре бронированных водолаза… это внушает. Да и связи у него...

- Корневые?

- Именно – улыбнулся Заяц – и он этим активно пользовался, чтобы находить партнёров.

- А что именно они продавали?

- Неприлично спрашивать у бизнесмена, чем он занимался в девяностые.

Повисла пауза, в течении которой Игорь пытался уложить стопкой новые впечатления. А заодно и выхватить из глубины какую-то мелкую и юркую мысль.

- Погодите, если это Теремок, вы Заяц, она Лиса, Лягушка…

- Квакадьевна – поправил Заяц.

- Квакадьевна мурывчит в микрофон, а Волк швейцар и по совместительству вышибала, то где тогда мышка?

- Норковна-то? В кабинете, вестимо. Год-то заканчивается, отчёты надо сдавать, итоги подбивать. Планы, опять же, на будущее – с ревизией вместе. Это мы живём, в общем-то, одним днём, а ей без запасов никуда. А для чего нужен запас, если нет плана, куда его потратить?

Логика показалась Игорю какой-то обратной, но спорить он не стал. Он всё пытался вспомнить, но сказки из детства слиплись в один ком, и отделить одно от другого уверенно не получалось. Но Игорь был точно уверен, что в сказке был кто-то ещё.

- А где тогда…

Заяц на секунду скосил глаза в угол. Игорь всмотрелся и с удивлением обнаружил в углу за Дубом и компанией ещё один столик, а за ним странно одетого человека, совершенно терявшегося на фоне выразительной троицы. И если бы Заяц не обратил его внимания, он бы так и принимал его перьевое убранство за сорочье гнездо в дубовых ветках.

- Это что, индеец?

- Тихо вы, это Топочущий Медведь. Он, конечно, не из обидчивых, но в такую ночь и у него может накипеть. И хоть я его знаю не первую сотню лет, даже мне неизвестно, что именно у него на душе. Потому как трудно русскому духу понять душу шайена. Особенно если он не разговаривает.

- А…

- Не все сказки стоит понимать буквально. Да, с ним было трудно, особенно поначалу. Одно время даже казалось, что он сам вразнос пойдёт и остальных прихватит. Но ничего – постепенно устаканился и теперь представить без него это место уже не получится.

Игорь замолчал, не зная как продолжить беседу. Подобный поворот в его воображение как-то не вписывался.

Из ступора его вывел вновь вспыхнувшая ссора за четвёртым столиком. Похоже, один из пеньков проигрался по-крупному и выражал этому большое неудовольствие. Лиса развернула карты наподобие веера и делала вид, что происходящее её не касается.

Заяц грустно опустил усы:

- Патрикия у нас штатный шулер. И иногда она слишком увлекается.

- Но зачем с ней играть, если точно известно, что она шулер?

- А зачем ходят в казино и заключают пари? Ради азарта, состязания умов и времяпрепровождения. Опять-таки, обыграть её – хороший повод для самоуважения. Патрикия это знает и порой прихватывает партнёров за мошну слишком чувствительно.

К ссорящимся плавно подплыл Волк и несколько предупредительно склонился над столиком. Полминуты – и игра возобновилась, будто ничего и не было, а Волк вернулся ко своему месту у входа.

Игорь обратил внимание, что Волк вовсе не торопится вытаскивать наружу ледяную глыбу, которую притащил с собой Дуб. Более того, сейчас он даже заботливо обчищал её веничком, сметая снежные обломки в совок.

Формы у глыбы оказывались странными.

- А это ещё зачем?

- Это не зачем, это водоканальный. Видимо, шёл наш счётчик проверять и, видно, не дошёл.

- Ночью?

- Возможно, что шёл ещё днём, но схватился где-то неподалёку. А Дуб его заметил и по доброте душевной захватил с собой.

- Но если он водоканальный, то чего он не по трубам?

- Мы краны открытыми не держим, а ему надо как-то выливаться. Да сами представьте, сколько у него на это времени уйдёт, если он через обычную полудюймовку будет сочиться? К тому же трубы - это не река – в них вообще света белого не видишь. А от движения по стальной кишке, пусть и разветвлённой, кто хочешь взбесится. Можете сами как-нибудь попробовать и убедиться, как это весело. А здесь, видимо, близко протечек не случилось. Пришлось вылезать где придётся и идти как придётся. А у него с самообогревом не очень. Вот и…

Тут Заяц отвлёкся на закипевшую кастрюлю. Наощупь нашёл какой-то пакетик, сорвал зубами верх и одним броском закинул всё содержимое в кастрюлю и тут же придавил сверху крышкой. Просунул туда ложку на длинной ручке и начал размешивать, вращая ложку по всему периметру – эффектно, но неудобно.

Затем Заяц вдел лапы в прихватки и с усилием переставил кастрюлю на стойку. Выдохнул и громко взвизгнул, кого-то призывая.

К стойке вразвалочку подошёл Волк и оценивающе окинул взглядом съёжившегося Игоря бледно-жёлтым взглядом. И если Заяц был симпатичен и даже в чём-то кокетлив, Волк дружелюбием явно не страдал. И, в отличие от Зайца, Волк своих немаленьких зубов не скрывал. Да, наверное, и не мог – в силу анатомии. И буянить при таком уже не хотелось.

Отсканировав посетителя и не найдя в нём ничего интересного, Волк прихватил поднос с кастрюлей и переставил его поближе к глыбе. Потом приподнял верхнюю часть ледовой глыбы так, чтобы она нависала над кастрюлей, снял крышку и тут же накинул на глыбу прозрачную накидку, чтобы пар от кастрюли попусту не расходился по залу.

Какое-то время ничего не происходило – лишь запотевала накидка, да обтекала глыба. Потом по глыбе вдруг побежала трещина, другая, и на свободу вырвалось прозрачное щупальце и упало в кастрюлю.

После этого трансформация пошла куда активнее. Вслед за формой менялся и цвет - с бледно-голубого на цвет речной воды. Потом цветение закончилось, и щупальце втянулось обратно. После чего водоканальный встряхнулся, сбросив с боков оставшуюся наледь, и вновь застыл в раздумьях.

- Реанимация завершена успешно.

- Только первый этап – покачал головой Заяц – Это ещё надолго.

Игорь задумался:

- Слушайте, а как я вообще к вам?.. У вас же не так чтобы прям просто с улицы можно было зайти, верно?

- А что, вы попали просто? Или же всё-таки хоть ненадолго, а забрели на нейтральную территорию в экстремальном состоянии? И были готовы к решительным действиям, морально приготовившись к принципиально новому опыту?

- Ну… э… вроде как.

- Ну вот. И по первому разу так со всеми. Потом это становится достаточно привычным, и найти нас сложности не составляет. Если, конечно, вы хотите это сделать.

- То есть с вами было то же самое?

- Не так и не совсем, но если вы читали сказку, то вполне знаете и всю историю. Сначала Норковна нашла Теремок и приспособила его под склад. Потом задружилась с Квакадьевной, которая в то время баловалась торговлишкой. Собственно, они все так или иначе с торговлей связаны – она же всё больше по рекам и морям раньше шла. А кто лучше земноводных могут договориться и с теми и с другими? А где торговля, там и контрабанда. И тихое место Квакадьевне бы очень не помешало. Ну и где контрабанда, там и тост за успех. Так здесь появился я – позарился на дармовую капустку, да так и остался. Но какую тогда Норковна капустку квасила… мм… - Заяц восторженно закатил глаза. – сейчас такую уже не делают. Да и такой клюковки уже днём с огнём… так о чём это я? Да, потом времена смягчились, многое из контрабанды было можно завозить уже свободно, и тайный склад стал как бы не очень и нужен. Зато с горячительным дело пошло хорошо и сначала одна комната, а потом и весь этаж переделали для этого. Ну а где выпивка, там игры, а затем и драки. Так что Патрикия с Вульфычем появились здесь почти одновременно.

Игорь потёр лицо – мысли что-то расплылись, да и рот после аперитива открывался весьма лениво:

- То есть сначала Норковна построила себе склад…

- Нет-нет-нет. Вы так сути и не уловили: Теремок личность ничуть не меньше, чем я или, скажем, Вульфыч. Другое дело, что таких как он, очень немного и отношение к жизни у них совсем другое. И хоть он рад посетителям, но отнюдь не всем – иначе бы давно стал обычной ночлежкой. У него свои соображения, кого пускать, а кому показываться глухой бетонной стеной. Ну а мы в меру сил обеспечиваем ему поток…

Тут Зайца прервал очередной клиент, подсевший к стойке. Кроме Игоря, это был первый клиент, подошедший к стойке, поэтому Игорь внимательно его рассмотрел.

Клиент был худ. Худ настолько, что даже скелет был бы шире него. Раньше бы Игорь принял его за сильно необычного человека, но сейчас он вполне мог оказаться каким-нибудь вентиляционным или стетоскопчим – в потусторонней урбанистике Игорь был не силён.

- Кровавую Мэри.

Заказ у Зайца восторга не вызвал, но возражать бармен не стал. Достал из-под стойки бокал, выверенным движением толкнул его под конус с томатным соком и повернул кран. Подхватил бутылку со специальной насадкой и закрыл кран, когда соку оставалось чуть-чуть до половины бокала. Наклонил бутылку так, чтобы струйка водки стекала по стеклу, не тревожа поверхность томатного сока. Долив бокал на пять шестых, Заяц плавно повёл его по стойке до худого. Худой выпил его залпом, посидел, бессмысленно моргая, затем со стуком поставил пустую ёмкость на стойку:

- Кровавую Мэри.

Второй бокал провалился в него так же, как и первый – безо всякой реакции. С впечатляющим упорством худой поставил бокал на стойку и сделал петлю пальцем, на излёте ткнув им в ёмкость:

- Кровавую Мэри.

Третий бокал шёл с усилием – худому приходилось напрягать кадык, чтобы протолкнуть по пищеводу очередной глоток. Но он справился, хотя и видно было, что томатно-водочная смесь теперь булькала у него где-то в груди.

Повисла неловкая пауза – худой явно чего-то ждал. Игорь засомневался, не от него ли ждут какого-то участия, и пытался подобрать какие-нибудь слова, чтобы ненавязчиво завязать разговор. И только открыл рот, как между ним и худым втиснулась дородная женщина-вамп в облегающем красном платье. Настолько облегающем, что мало что оставалось доступным только воображению:

- Случайно не меня ждёшь, красавчик?

Дальше происходящее можно было додумывать только по движениям её спины – вамп закрывала худого как канапе - шпажку. Недолгий разговор, хихиканье и женщина встала и освободила обзор. Но табурет уже был пуст – видимо, худой ушёл вместе с кустодиевской… Игорь не помнил, как будет большая форма слова «пышка».

- У каждого свои способы знакомиться – философски заметил Заяц.

- А что, это и вправду работает?

- Только если вы способны выпить три стакана залпом за две минуты. А вы, как я вижу, не любитель.

Игоря и вправду развезло, хотя обычно такой порции ему было маловато. Но мороз и бессонная ночь укатали бы и не такую сивку-бурку. Он клюнул носом и понял, что пропустил начало истории Зайца.

- …тогда каждый день заходили революционные матросы и требовали балтийского чаю. Хлопали стакан без закуски и вновь на баррикады. Потом прекратили – видимо, идея кончилась и они вместе с ней. А может, просто забыли волшебные слова.

- Сезим, Сезам, откройся?

- Кто-кто в теремочке живёт – в голосе Зайца не было и тени улыбки – Потом, во время войны Патрикия с Вульфычем ушли в разведку. Норковна с Топочущим двинули склады от мародёров и расхитителей защищать. Остался один я за всех крутиться. Но как-то получалось. Да и заходило тогда всего ничего - все у станка тогда стояли, хоть и не всех видно было…

Тут заснувший водоканальный решил встрепенуться, схватил кастрюлю и вылил в себя остатки содержимого. Игорь полюбопытыствовал:

- А что у него там?

- Его любимое жидкое шило. Горячий спирт с желатином.

- Ну спирт понятно – не даёт ему замёрзнуть. Но желатин?

- Мешает спирту вымываться раньше времени. Вообще-то ему антифриз положен, но до него часто не доходит – оседает по гаражам. А он добрая душа и лишний раз напоминать не будет. Через это и страдает по сугробам, пока не найдут.

- А если не найдут?

- Так и будет лежать там до весны. Потом оттает, соберётся вновь и вернётся обратно – система не вокруг же него одного построена. Но с ним аварий вроде как поменьше.

Водоканальный прополз мимо и исчез за дверью для персонала, шибанув таким пьяным духом, что Игоря ощутимо покачнуло.

- Ой-й! А ему с такой дозы не поплохеет?

- С чего бы? Это люди на восемьдесят процентов состоят из воды. Он же из неё на девяносто девять и девять процентов. Был водоканальным, стал водкоканальным – ему не привыкать. Пару раз за зиму уж точно приходится.

Игорь участливо покивал:

- Наверняка, влетает в копеечку его так размораживать?

Заяц на секунду показал здоровенные резцы:

- В пределах нормальной взаимовыручки и поддержки. Он – нам, мы – ему. А считаться, кто кому за столько лет задолжал – мелко даже по меркам Норковны. Или у людей уже не так?

- Когда как. Обычно да, но не всегда. Не, ну до зарплаты уж точно – это святое – Игорю почему-то вдруг стало стыдно за неальтруистичное человечество. Он пригорюнился и промахнулся головой мимо подставленной руки. Со второй попытки подбородок лёг в ладонь, дав Игорю целиком отдаться угрызениям совести.

Заяц с интересом наблюдал за его ходом мысли.

- Кстати, а вы-то платежеспособны?

- С утра ещё был – сказал Игорь и насторожился – а чем у вас платят?

Заяц фыркнул:

- Можно и рублями. У нас…

- Тогда точно платежеспособен – быстро перебил Игорь, не желая вдумываться в альтернативы.

Заяц истолковал его торопливость по-своему:

- Что вы, я отнюдь вас не выгоняю! Выпроваживать кого-то наружу в такую погоду, да ещё без видимой причины – было бы нехорошо, даже не будь я зайцем. В Теремке рады всем, кто хочет зайти, и не буен во хмелю. Вы, кстати, буйны во хмелю?

- Во хмелю я как дрожжи.

- Бродите, стоите у батареи и ждёте своего часа?

- Именно.

Вообще Игорь имел в виду немного не это, но ему всё больше нравилось промолчать, когда за него говорят примерно то, что надо. Но Заяц уже разогрелся и в собеседнике нуждался не сильно:

- Бар – это просто наиболее удачная форма организации. Теремку-то тоже бывает скучно и одиноко. А без его хорошего отношения, сколько зал не ремонтируй и дизайнерских кикимор не приглашай - хорошо не будет. Так что он даёт нам кров и занятие, а мы взамен обеспечиваем ему активную общественную жизнь. Вот только раньше людей заходило куда больше. И интереснейшие персонажи, я вам доложу, среди них попадались! Но со временем их становилось всё меньше и меньше – уж не знаю, почему. То ли мечтать разучились, то ли в сказки больше не верят.

- А вы верите в сказки?

- Конечно, верим. И даже составляем их часть. Но зубами и когтями за традиции не держимся. Или вы думаете, что Теремок это элитное заведение только для потусторонних? Отнюдь нет – просто для потусторонних заведений не так уж много. А вот люди в последние годы здесь всё реже, да и те из постоянной публики. А это Теремку не так уж чтобы интересно. Хотя мы, уж поверьте, за столько лет перепробовали не одну форму – и трактир, и клуб, и общинная изба. И даже - одно время - коммуна. Но бар оказался самым удачным - в него зайти куда проще, чем, скажем, в общежитие. Больше поводов и меньше решительности…

Заяц вздохнул:

- Но за много лет, кроме нас, здесь почему-то никто так и не прижился, хоть и перебывало много. Кто-то оставался надолго, кто-то уходил через несколько дней, но всем было надо куда-то ещё. Вот вам – вам ведь тоже куда-то надо?

- Автобус у меня… в полседьмого. И тогда... сюда я… больше… не ездок – от газообразного спирта Игоря ударило в поэзию.

- Вот об этом я и говорю.

Возможно, Заяц говорил что-то ещё, но собственная рука становилась всё мягче, голова всё тяжелее, а окружающий шум и дымок от пряных листьев обволакивал всё уютнее и уютнее…

***

- Парень, парень, просыпайся. Да просыпайся же, говорю! Уши отморозишь! И автобус пропустишь.

То-то ему казалось, что ему уже сколько времени кто-то всё время в уши поддувает тонкой струйкой. Игорь разлепил глаза – над ним склонился мужик неопределённого вида из тех, кому до всего есть дело:

- Просыпайся, просыпайся. Не дело это - на остановке спать.

Игорь попытался выпрямиться, но координация ещё толком не подключилась, и он опасно накренился в другую сторону. Мужик поймал его и выпрямил обратно.

Игорь поморгал, чтобы согнать выступившие слёзы. А ещё – чтобы понять, где он. Судя по расчищенной дороге, приподнятой платформе снизу, навесу над головой сверху и скамейку под задом – действительно, на остановке. Предположительно, на автовокзале. И судя по тёмно-серому воздуху – где-то перед рассветом: в феврале светает не так чтобы поздно.

Ещё бы вспомнить, как он здесь оказался – он же вроде пошёл гостиницу искать и заблудился. И блукал по ним, всё глубже увязая в снежном лабиринте. Видимо, всё же как-то обратно выбрел и на остановке же и заночевал. И просто чудо, что уши не отморозил.

Щипало их немилосердно.

- А это… я здесь долго, ну это?..

- Не боись, как раз под первый рейс. Скажи спасибо своему товарищу – он тебя на себе сюда сквозь все сугробы доволок. И даже уложил так, чтоб ты случайно не свалился. Одеялком разве что не накрыл, хотя на вид – сущий Гойко Митич. Ты где такого нашёл в наших-то широтах, слушай? Что, карнавал где-то был… - дальше Игорь не слушал.

Точно, индеец. Гогочущий… нет, Топочущий Медведь. Норковна, Квакадьевна, Бармен Заяц и бар «Теремок». Ночь, улица, фонарь, метель, а он без шапки. Значит, всё же не приснилось.

Тут Игоря накрыл запоздалый ужас – портфеля при нём не было. А это если не вся жизнь, то два года точно. Там ведь все документы, паспорт, накладные… ну куда ж он без паспорта?

Игорь завертел головой туда-сюда, соображая куда бежать и что делать. И увидел, что портфель при нём и был использован в качестве подушки. От сердца отлегло и стало немного стыдно за то, что недооценил уровень сервиса столь почтенного и авторитетного заведения.

- …Паря, автобус долго ждать не будет, так что если билета нет – быстро до кассы беги. Там уже открыто должно быть.

Билет у него был – купленный и распечатанный заранее. Но проверить не помешает. Игорь сунул руки в карманы и тут же почувствовал маленький бумажный квадратик, задвинутый в специальную выемку кармана.

Во втором кармане тоже что-то было, но сквозь перчатки не получалось понять, что именно. Тонкое – видимо, бумага. По размерам – не то купюра, не то записка. Игорь сжал пальцы покрепче и потащил помедленнее. На свет показалась небольшая лакированная карточка, на которой бисерным почерком было выведено:

Глинтвейн – 71 рублей 36 копеек

Поговорить – 400 рублей

Аперитив, тёмное, светлое, мясной рулет и штрудель – 612 рублей 81 копеек

Ещё поговорить – 278 рублей

Поиск билета по карманам – 140 рублей

Доставка до остановки – Топочущий Медведь (за счёт заведения)

Эквайринг (наличные вам пригодятся в дороге) – 1 рубль 49 копеек

Итого – 1503 рубля 66 копеек.

Бар «Теремок». Заходите к нам ещё - при случае