Вечер десятого дня. Центральный проспект Интера наконец опустел. Лишь редкие кареты такси и скорой помощи тихонько жужжали. В воздухе стоял аромат мокрого асфальта, навевая воспоминания о детстве: о чем-то ценном, очень важном, но легко ускользающем в бурном течении. Река ночных огней разветвлялась в своем устье, впадая в кольцевую дорогу, обрамляющую ряды спальных районов.

Карий Ман несся на мотоцикле по ночной трассе и думал о маминой запеканке. Во рту еще остался привкус. Сегодня он ел ее впервые за последние семь циклов. Запеченная картошка, ароматный сыр, нежное молочное пюре с огромным количеством сливочного масла, свежий коровий фарш со смесью перцев. Недолговечный артефакт.

Добравшись до своей квартиры, он вставил пластинку в музыкальный ящик. Из латунной трубы со скрипом потек меланхоличный митус. Клавишные и грустный зимирфон.

Мигающая красная лампочка почтового ящика, наконец, привлекла внимание Кара.

Он открыл дверцу, забрал капсулу, извлек свиток, прочитал с кривой улыбкой:

«Нужен триптих. Уважаемый Бланколинкский Ворон, вынужден обратиться к вам за помощью. Детское воспоминание о войне, слепая вера, настоящая любовь. Дело срочное. Буду признателен, если вы отложите все дела и завтра же отправитесь на поиски. Обещаю щедрое вознаграждение».

— Ага, струк там плавал, — прошипел он сквозь зубы, скомкал и выбросил письмо. Вышел на просторный балкон, уселся в кресло, откупорил бутылку жывы, налил полный стакан, сделал несколько самокруток и начал потягивать крепкий напиток.

С балкона открывался прекрасный вид на город. Небо прояснилось. Многочисленные звезды будто отражались в глади черных кварталов, соединяясь желтыми лучами дорог в созвездия.

Пошел второй стакан. Музыка ускорилась, повеселел и Карий. Под радостные вопли труб он вскочил и принялся двигаться в такт, кружась со стаканом и самокруткой. Пристал к своему детскому велосипеду: уселся на него и принялся елозить взад-вперед, ударяясь передним колесом о перила балкона и аккомпанируя музыкальному ящику рулевым звонком. Выпил еще, занюхал кожаным сидением велосипеда, прислонился лицом к прохладной стали руля.

Поток живых образов начал возникать в одурманенной голове. Лицо отца, его улыбка, радость, боль, сотни падений, счастье от невероятного ощущения полета, воробей, волны…

Уже достаточно, понял он, можно начинать. Вновь наполнил стакан до краев, развалился в кресле и, глядя на свои ладони, принялся визуализировать перья, клюв, скрюченные когтистые лапы. Глаза Кария округлились, зрачки максимально расширились, белки почернели, засверкали серебристыми вкраплениями. Две червоточины в мерцающем вихре звезд. Голова откинулась назад, тело обмякло в кресле.

На перила балкона приземлился ворон, спрыгнул на столик, наклонил голову, осмотрел свою человеческую оболочку, погрузил клюв в стакан.

Расправив крылья, закружился, затрепыхался.

Успокоился.

Пронзительно каркнул — и взлетел.

Паря над городом, Карий преисполнился приятным ощущением легкости. Все вдруг стало бессмысленным и незначительным. Свободный полет. Счастье. Ослепительно-яркое ночное небо, а под ним простирается серебряный город, усеянный разноцветными точками энергетических оболочек.

*

Дрожащие синие цифры на лампах радио плавно сменились, динамик заорал:

— В Бланколинке одиннадцать утра! Помнирадио, новости! Здравствуйте, с вами я, Жрица Эпистатис…

— Привет, — пробормотал Карий, медленно открыв глаза. Уже обычные, но покрасневшие. В кровати он оказался на автопилоте. Как всегда...

— … и сейчас я расскажу вам о том, что Министерство Памяти не одобрило заявку на проведение шествия забвения, но мы все равно его проведем; сигареты и алкоголь снова подешевеют; а в школах вводят запрет на старые учебники. Помнирадио, новости!

— Новости-дновости, — пробурчал Карий, перекатился на бок, сполз с кровати и направился в банную. Поморщившись, выдернул из брови черное перо, а после отковырял от лица недоразвитый клюв, выбросил в урну. Посмотрел на свое отражение, недовольно поджав губы. Хорошо вчера было, а сегодня снова на работу. С этими мыслями он гладко выбрился и начал собираться.

Работа курьером ему нравилась несмотря на то, что это принудительное тюремное распределение. Но эта майка!.. В ней он чувствовал себя ходячей рекламой. Натянул джинсы и старые ботинки, застегнул мотоциклетную куртку.

Город кишел людьми и транспортом, улицы разбухли в привычном оживлении первого дня. Останавливаясь на многочисленных светофорах, Кар смотрел по сторонам.

Два черных гвардейца под присмотром инспектора в сером костюме выборочно проверяли документы прохожих возле Цирка.

У фонтана на центральном бульваре уже собралась очередь бездомных. Скоро волонтеры привезут еду.

В пасмурном небе завис дирижабль с баннером «Свобода и порядок».

Наконец добравшись до работы, Карий припарковался и вошел в заведение под вывеской «Дырявая Мышка» (гастрономическая сеть сырного фастфуда). Стилизованная толстая желтая мышь, покрытая коричневыми кругами, взирала свысока маленькими черными глазками.

Не повезло. Начальник на месте. Тут же заприметил Кария и направился к нему.

— Кар-Кар-Карий, приве-е-е-т! Сколько можно повторять? Майку должно быть хорошо видно, — сказал начальник и бесцеремонно расстегнул сотруднику куртку.

— Похолодало.

— Вот! Совсем другое дело! Мышку должен видеть каждый клиент! Не смей куртку застегивать, а то пожалуюсь на тебя инспектору по УДО, — рассмеялся начальник.

Врезать бы разок по твоему шнобелю, подумал Карий и направился к стойке забора заказов.

Адрес за адресом, день за днем в голове шумел мотор, тянулись дороги, мелькали ступени подъездов. Лица клиентов, плавно перетекая друг в друга, создавали собирательный образ среднестатистического левостороннего Интеровца. Бесформенное, бесхарактерное, разноцветное нечто. Дырявые мышки. Но все порядочные и улыбающиеся.

Многие сами пожелали стереть свои воспоминания, чтобы жить спокойно, а некоторых заставили, дабы не мешали жить остальным.

Идеальное общество.

Жутко, думал Карий.

Сырная ода сыру безумного носатого человека. Сырные шарики, сырные палочки, сырные чипсы с сырным соусом, сырное ассорти, сырные лепешки, сырный пирог, сырники и бутылочка розовой газировки «Парася Смокча» в подарок. Улыбки, калейдоскоп глаз, хорошие чаевые…

Отработаю положенное, подкоплю денег и свалю в нормальную страну. Устроюсь в независимый международный институт, займусь коллекционированием легально, тешил себя Карий этими мыслями и вновь собирался на работу. Радио, душ, пробки, шнобель, работа, граммофон, балкон, постель… Повторить.

Долгожданный вечер седьмого дня, конец рабочей недели. Сегодня Кар взял меньше заказов и отпросился пораньше. Инспектор по УДО уже ждал его у подъезда. Черные туфли, серый костюм, серебристый квадратный значок с цифрой три на груди, пухлый черный чемоданчик в руке.

— Добрый вечер, Карий Ман. Инспектор третьего ранга Пруссакас Сиссе-Паддиваг. Проводите меня в ваши апартаменты.

Карий стоял посреди квартиры, а инспектор осматривал все вокруг, как консервативный критик на выставке современного искусства, то и дело приспуская свои круглые очочки.

— Присаживайтесь, пожалуйста, — наконец сказал Пруссакас, указывая на пол.

Инспектор выдвинул складные ножки своего устройства, снял крышку, смочил тампоном виски Кария и установил датчики. Щелкнул переключателем и начал задавать странные вопросы. Когда вы в последний раз ели яблоко? Зачем вы носите волосы? Какого цвета глаза русалки? И так далее. Хитрый тест, который невозможно обмануть. Карий и не пытался, зная, что пройдет.

Вдруг зашипела труба, проведенная под потолком, капсула звонко упала в почтовый ящик, замигала красная лампочка. Кар вздрогнул от неожиданности. Почему у собаки нос в песке? Какого цвета лампочка? Сколько циклов растет дерево?..

— Все хорошо. Тест показал, что вы соблюдаете условия досрочного освобождения на достаточном уровне, — наконец сказал инспектор и принялся собирать оборудование, — однако есть значительная погрешность в тот момент, когда сработала пневмопочта. Ничего серьезного, но я вынужден попросить вас зачитать свою корреспонденцию.

Карий достал письмо, пробежался по нему глазами, настороженно посмотрел на инспектора.

— Читайте.

— Это уже второе. Первое в мусорке, я не собираюсь этого делать.

— Читайте.

— Нужен триптих. Уважаемый Бланколинкский Ворон, весть о том, что вы получили мое письмо, но проигнорировали его, огорчила меня. Если вас не интересует вознаграждение, возможно, вас заинтересует жизнь и здоровье ваших близких. Повторяю. Детское воспоминание о войне, слепая вера, настоящая любовь. Дело срочное.

— Кто вам угрожает?

— Не знаю.

— Бланколинкский Ворон. Так вас называют в сфере коллекционирования, если я не ошибаюсь.

— Да, но…

— Вы правильно сделали, что проигнорировали призыв к совершению преступления. Но как законопослушный гражданин должны обратиться с заявлением в Министерство Памяти и предоставить письма на экспертизу. Настоятельно рекомендую вам сделать это завтра же. До свидания, Ман.

*

Черные гвардейцы на входе проверили паспорт, обыскали, осведомились о цели визита, пропустили. Изнутри здание казалось еще больше. Давящий простор бессмысленной пустоты, исполинские формы, широкие лестницы, пятимаховая скульптура президента.

Карий знал, что его ждет. Знал, что выходной день потерян.

Из приемной его отправили в кабинет 1864, что на восемнадцатом этаже. Там оказалось, что в приемной ошиблись. Нужно было в кабинет 203, что на втором этаже, где выяснилось, что он пришел не в тот 1864. Нужен 1864Б, находящийся в другом корпусе.

Начался обед.

Когда учреждение вновь заработало, Кар заполнил зеленый бланк в кабинете 401А, который ему выдали в 1101, и разместился в зале ожидания 405, разминая гудящие ноги.

— Карий Ман?

Перед ним стоял, широко улыбаясь, крупный поджарый мужчина в сером костюме. Густая короткая борода с проседью, лысая голова, черные глаза. На груди — серебристый значок с числом десять. Высший ранг. Начальник.

— Да.

— Граам Феледис, — сказал инспектор и протянул руку.

Карий неуверенно встал, пожал.

— Я решил рассмотреть ваше дело во внеочередном порядке. Пожалуйста, пройдемте в мой кабинет.

Они долго шли по длинному коридору четвертого этажа. Кабинеты давно кончились. Голые белые стены, высокий потолок, яркий свет. Инспектор остановился, надавил ладонью на стену. Прямоугольный фрагмент, на первый взгляд, монолитной плоскости, погрузился в полость. Стена задрожала, потайная дверь открылась, разъехавшись створками. Маленькая комната, множество кнопок на стене.

— Это лифт? У вас есть лифт? — спокойно спросил Карий, но злость переполняла его.

— Только для сотрудников, — с улыбкой ответил Граам и нажал комбинацию кнопок.

Карий уже свыкся, хорошо зная, как устроен мир, но это было последней каплей. Гамон! Циничные серые выродки. Будто все специально продумано так, чтобы унизить человека, заставить обычных людей чувствовать себя никчемными и виноватыми. Наверняка, у них есть специальный отдел или даже целый этаж в каком-нибудь траханом корпусе Я. Лаборатория по изучению технологий по унижению человеческих достоинств, отдел опущения граждан, научно-исследовательский институт рабства. Каждому встречному расскажу, что у вас есть лифт…

Двери открылись. За ними, вопреки ожиданиям Кария, оказался небольшой уютный кабинет.

Феледис сел за свой рабочий стол и открыл синюю папку.

— Присаживайтесь, прошу вас. Перейду сразу к делу. Вы Карий Ман, также известный как Бланколинкский Ворон. Обладаете редкими способностями к пярэварству, пярэва-ворон, сильный эмпат, коллекционер-самоучка. Получили десять циклов тюрьмы, но вышли через семь по УДО, — сказал инспектор и вопросительно посмотрел на собеседника.

— Да.

— Вы три раза проигнорировали официальное приглашение на собеседование…

— Проигнорировал.

— Но почему?

— Не хочу здесь работать.

— Но почему?

— Не хочу.

— Вы получили письма с призывом к незаконным действиям и угрозами, но проигнорировали их.

— Проигнорировал.

— Нам нужна ваша помощь в поимке преступника! У нас есть сведения, что автор письма — опасный террорист-рецидивист.

— Да, конечно, я тоже террорист.

— Это официальное заявление? — сказал Феледис, схватил телефонную трубку и комично нахмурился.

— Нет.

— Да расслабься, шучу. Ах-ха-ха-ха! Так вот. Я хочу, чтобы вы последовали указаниям в письме. Найдите артефакты, дождитесь, пока автор письма выйдет с вами на связь, и мы арестуем его при передаче контрабанды.

— Нет.

— Но он опасный террорист-рецидивист. Министерство полагает, что готовится теракт. Пострадают люди. Масштабы могут быть огромны. Это вопрос национальной безопасности. С таким наборчиком воспоминаний из любого можно сделать бесстрашного солдата, ослепленного жаждой мести. Эти опасные артефакты должны находиться здесь, под строгой охраной.

— Нет.

— Да что вы заладили, как попугай? Нет, нет, нет! — повысил голос Граам, привстал и затряс руками. — Вы ворон! Большая, гордая птица!

— Я просто хочу спокойно жить.

Феледис остыл, поправил галстук и сказал, поглаживая бороду:

— Так, ладно. Намеков вы не понимаете. У вас вряд ли есть выбор. Это предложение, от которого невозможно отказаться. Я не хочу вам угрожать, посему поступим так… Завтра у вас будет день на подготовку. С первого дня следующего десятка вы в оплачиваемом отпуске. Министерство выделит вам ресурсы на карманные расходы. Выполните работу хорошо, снимем с вас ограничения, организуем выездную грамоту. Сможете отправиться в любую другую страну, устроитесь в независимый университет. С вашими способностями вас с руками и ногами оторвет любой…

— Я обычно работаю в паре.

— Знаю! Я все продумал! Мы предоставим вам в помощь отличного частного детектива. Вы сработаетесь! Вот билет на поезд и средства на расходы, — сказал инспектор, положив на стол толстый конверт.

— Ладно.

— Ладно! Ах-ха-ха-ха! А вы мне нравитесь. Жаль, что не хотите к нам, очень жаль. Еще кое-что…

Граам достал из сейфа какой-то пузырек и бланк.

Стеклянный флакон, маркированный СТП33, с маленькими красными таблетками внутри.

— Стабилизатор трансформации птиц. Секретная разработка отдела по изучению пярэваров. Одна таблеточка — и можно превращаться. Совершенно безопасно. Намного эффективнее алкоголя и прочих наркотиков. И подпишите договор.

Карий внимательно ознакомился с листком. Стандартный договор подряда с дополнением о неразглашении. Никакого мелкого шрифта, обратная сторона пуста. Все просто и прозрачно.

— Отлично! И не вздумайте рассказывать кому-либо о лифте, это тоже конфиденциальная информация. До свидания, коллега. Ах-ха-ха-ха!

*

Поезд Ловихауд-Интер-Тара уже прибыл на платформу.

Терпкий табачный дым смешивался с приятным носу Кария запахом путешествий. Просмоленные шпалы, тормозная жидкость, железнодорожная смазка. В этот раз букет дополнял аромат сухой листвы, пробуждая в сознании не воспоминания, а некое настроение. Создавал необъяснимую атмосферу надежды. На мгновение пятачок на платформе номер три стал для него лучшим местом в мире.

На парковке остановилась карета такси. Из пассажирского салона вышла женщина. Широкоплечая брюнетка в просторных брюках, рубашке цвета хаки и коротком кремовом плаще. Тащит за собой огромный чемодан. Улыбается, осматриваясь по сторонам. Даже бесформенный наряд не портит ее прекрасной фигуры. Вот это женщина, мне б такую. Я бы, наверное, бросил пить, думал Карий.

Слегка курносая, густые брови, острые ресницы, изумрудно-ореховые глаза с черными и золотистыми вкраплениями.

Аромат свежих срезов роз и мокрой земли…

— Карий Ман? — сказала она, протянув руку.

Кар опешил, отлепил догорающую самокрутку от губ, взял ее руку в свою и поцеловал. Незнакомка захихикала.

— Да, здравствуйте.

— Я Тайна, частный детектив. Буду вашим напарником. Давай сразу на ты, — весело сказала она и юркнула в вагон.

Карий озадаченно посмотрел на ее чемодан, взял, потащил.

Они сидели друг напротив друга. Поезд тронулся. Место назначения — город-призрак Тара.

*

За пыльным окном мелькали стены привокзальных складов. Безликие сооружения чернели на фоне голубого неба. Поезд набирал скорость, поднимая опавшую листву.

Как только состав покинул город, стекла начал омывать ливень. Справа виднелась удаляющаяся Интерская возвышенность. Она, как обычно, заставляла тучи обойти стороной. Подобно золотому замку, сияла в окружении серости, растекаясь струйками.

Молчание нарушила Тайна.

— Так ты пярэвар? — сказала она, вопросительно наклонив голову и подняв брови.

— Да…

— Да? — загадочно улыбнулась Тайна.

Только сейчас Карий обратил внимание, что на лице его новой знакомой практически нет макияжа. Лишь тушь на ресницах и помада телесного цвета. Улыбка завораживала его. Он хотел рассказать собеседнице все о себе, своих способностях и нелегкой жизни. Чтобы она села рядом, обняла его и пожалела, но челюсти сковало. Лишь с трудом выдавил из себя:

— Да.

— Та-а-а-к… Поняла! Ты молчун. Это хорошо. Сработаемся. Противоположности притягиваются.

И она начала болтать. Болтать без умолку и обо всем. Как она собиралась, как порвалась ее сумочка, о погоде, о еде, о космосе. А Карий с умилением слушал. Зная, что, если он будет просто молча сидеть, в конце своего монолога она сочтет его прекрасным собеседником.

Вскоре поезд начал сбрасывать скорость. Ливень прекратился. В густой дымке под пасмурным небом виднелась черная стена. Тридцатимаховая крепость, разделяющая Бланколинку пополам, простирающаяся от южной до северной границы республики.

Поезд остановился. Рупоры на столбах заорали:

— Внимание! Всем оборотням выйти из поезда для досмотра, повторяю…

Карий собрался вставать, но Тайна схватила его за руку.

— Сиди.

Пограничники повели вышедших на КПП. В вагон вошел гвардеец с собакой. Он проверял документы у каждого пассажира.

— Короче. Мне сорок три, и я частный детектив. Пару циклов назад мы с дочкой… Като, моя кошечка! Вернулись из деревни, где жили у моих родителей. Вернулись в Интер, и я возобновила практику. Отец ее, кстати, пропал без вести, когда ей было три циклика, скорее всего утонул, так что… Так. Короче! Она тоже пярэвар. Родилась пушистенькой, прикинь!..

— Документы!

Они отдали свои паспорта. Собака оскалила зубы и зарычала на Кара.

— Сидеть!

Послушно выполнила команду, но рычать не прекратила. Гвардеец внимательно изучил документы.

— Ман. На выход с вещами!

— Обождите, офицер, — сказала Тайна и принялась копаться в сумочке.

Гвардеец отступил шаг назад и взвел винтовку. Женщина, улыбнувшись, посмотрела в ствол и протянула ему свиток.

— По-особому поручению Министерства Памяти, офицер.

Пограничник опустил оружие, прочитал документ, стал по стойке смирно, отдал честь.

— Извиняюсь за недоразумение, счастливого пути!

Тайна приветливо закивала, провожая черного гвардейца взглядом.

— Что это было?

— Официальная грамота от Граама Феледиса.

— А почему он мне не выдал такую важную бумажку?

— Видимо, не хотел, чтобы ты без меня уехал… Так вот. Като родилась пушистой. Сразу все перепугались, но она линяла через пару дней. Так что я тоже могу поделиться интересной информацией…

Карий слушал и наблюдал, как из десятка пассажиров, которых увели на КПП, вернулся лишь один. Поезд рывком тронулся.

— Короче. Я пишу роман. В свободное время. Ну, типа хобби. Всегда мечтала написать книгу. Каждый должен в жизни написать хоть одну книгу. Это бесценный жизненный опыт. Мистический роман. Он будет о Бланколинке, ее истории, людях. Так что я в постоянном поиске новых знакомств и историй. Один из одиннадцати главных героев — пярэва-лебедь. Короче. Мне нужно знать, как это происходит у птиц. Рассказывай. Путь неблизкий.

— Ну… Я отсидел семь циклов за коллекционирование, а сейчас работаю курьером в...

Тайна звонко рассмеялась.

— Ой! Прости. Я все знаю. Думаешь, я бы отправилась в Тару одна с незнакомым мужиком, не наведя справки. Я же детектив. Потому и рассказала о себе, чтобы быть на равных. Не парься. Продолжай, не останавливайся, у тебя такой красивый томный голос...

Карий широко улыбнулся и, обреченно кивнув, посмотрел в окно.

Бескрайние поля. Вершки кукурузы торчали скрюченными птичьими лапками из молока стелющегося тумана.

— Меня зовут Карий, и я алкоголик. Ни разу не получалось превратиться трезвым. Да и превращением это сложно назвать. Для наблюдателя стороннего я просто теряю сознание, и где-то неподалеку появляется ворон, ничем не отличающийся от обычной птицы. Со стороны это скорее похоже на переселение в другое тело. Но для меня этот процесс ощущается по-другому. И он весьма неприятен, но эйфория от свободного полета стоит того.

Я слепну, но вижу не тьму, а свет, белую пелену. Чувствую, как тело разваливается на части, голова катится по полу… Нос и губы вытягиваются с режущей болью, сливаются воедино, становясь клювом. Раздается шелест в ушах. Этот шум оглушает… Уши тяжелеют, становясь крыльями. В следующее мгновение я уже смотрю на свое человеческое тело, сидя неподалеку. Все вокруг будто вылито из серебра. Источники света — черные точки. Все живые существа и артефакты окружены аурой…

*

С каждой остановкой вагоны пустели. К конечной станции приближались лишь два пассажира. За окном стемнело.

— Тара. Станция «Надежда», — объявил машинист.

Карий и Тайна стояли на пустом перроне под одним единственным рабочим фонарем. На фоне темно-синего неба едва угадывались очертания вокзала. Карий закурил. Тайна надела шлем. Поезд тронулся в обратном направлении и вскоре растворился за горизонтом с приглушенным стуком.

— Тебе идет.

— Спасибо. Ты не забыл свой?

— Мне не нужен.

— Подожди. В смысле не нужен? Феледис наказал носить его здесь не снимая. Если не хочешь все забыть, говорит, носи не снимая.

— На меня не действует поле.

— Почему?

— Я пярэвар-эмпат. У пярэваров-эмпатов иммунитет.

— Ого! И получается, никто не может положить или достать воспоминание из твоей головы?

— Никто. Только я сам, но мне это не нужно. Я хочу помнить все.

— Босник?

— Нет.

В темноте под крышей черного здания щелчком вспыхнула большая буква Н. Замигали остальные, сформировав НАДЕЖДА. Включились тусклые лампы, осветив большие колонны и грязные стены. Лепнина давно осыпалась, все покрыто черной плесенью. На ступенях появилась фигура человека в плаще и фуражке.

— Добро пожаловать в Тару! — крикнул незнакомец, разведя руки в стороны.

Путешественники озадаченно переглянулись.

— Странно. Станционный. Когда я был здесь в последний раз, все было заброшено.

Забавный незнакомец изогнул талию, поднял кулак над головой, затряс рукой вверх-вниз, наморщил брови, сложил губы трубочкой и зашипел:

— Чух-чух-чух… У-у-у! Как добрались, гости дорогие? Устали, кажись? Я Смотритель, а это моя скромная обитель!

Эксцентричный человек закружился, обводя пространство ладонями, выхватил из рук Кария чемодан Тайны и, насвистывая, понес внутрь, скрывшись во мраке зала ожидания. Гости поспешили за ним.

Идя на свет, они догнали Смотрителя на парковке за вокзалом. Уже успел сменить форму станционного на желтый костюм таксиста и грузил чемодан в сундук кареты. Открыл двери пассажирского салона и замер в пригласительном жесте. Карий и Тайна сели. Вспышками уличных фонарей в темноте проявлялись фрагменты города.

— Давненько к нам никто не приезжал. Ни о чем не беспокойтесь! Да, раньше этот город был полностью заброшен. Теперь он мой и я работаю над его восстановлением. В конце улицы прекрасный отель Ясный Вильгельм, но, если вы не против, мы сперва заскочим в кабачок. Там сегодня живая музыка и кулинарное шоу.

Пассажиры не были против. Они планировали съесть по консерве и разместиться на ночлег в ближайшем заброшенном доме. Оба были шокированы происходящим и насторожены. Ехали молча.

Водитель вышел из кареты в элегантном черном костюме. Невесть откуда над его верхней губой появились тонкие усики и родинка. Он открыл дверь кафе и слащаво сказал:

— На вас зарезервирован столик номер семь.

Тусклое освещение. Из прогнившего деревянного пола торчит сухая трава. Посреди зала — оголенный куст. Танцпол усыпан острыми красными листьями. Под потолком медленно кружится зеркальный шар. Большинство столов и стульев развалились. Лишь один столик как новый. Сервирован на двоих и стоит на фрагменте лакированного паркета. Гости расположились. На столе вспыхнула свеча. И тут Тайну прорвало после длительного молчания. Она сбивчиво рассказала о своих впечатлениях, о том, что до сих пор держится за пистолет, который у нее в сумочке, высказала десяток теорий. Начиная с того, что Смотритель — просто шизик, и заканчивая тем, что это призрак города. Карий слушал, улыбаясь, и наблюдал, как зайчики света плывут по стенам. Он не пытался объяснить происходящее. Не видел смысла. Жизнь — тайна, как считал он, и бессмысленно тратить время в попытках разгадать ее. Бланколинкский Ворон знал, что все будет хорошо и впервые за долгое время чувствовал себя как дома.

Смотритель появился в белом наряде и высоком колпаке, скрипя тележкой. Повар, подобно фокуснику, продемонстрировал гостям пустые ладони и принялся готовить. Все движения он делал ловко, жонглируя ингредиентами и посудой. Подхватил крупную терку, быстро потер в миску пару картофелин, всыпал жменю подсолнечных семечек, зажег конфорку, обильно полил сковороду маслом. Положил куриное яйцо на лопатку, подкинул его в воздух, словил, подкинул, словил, подкинул, яйцо угодило в колпак. Комично удивившись, принялся осматривать все вокруг в поисках.

Тайна уже расслабилась и смеялась.

Повар махнул головой, яйцо выскочило из колпака и упало на ребро лопатки. Вылил содержимое скорлупы в миску, замешал и выложил порциями на разогретую сковородку. Запахло жареной картошкой. Кулинар, будто раздавая карты, нашинковал помидор и огурец прямо в тарелки гостей. Махнув сковородой, перевернул драники в воздухе. Посолил, поперчил, заправил салат ароматным маслом. Рядом выложил шкварчащие драники, сверху присыпал натертым сыром. Наполнил бокал Тайны и стакан Кария.

— Драники по-бланколинкски! Красное полусладкое для дамы и односолодовая жыва для джентльмена. Вкусно есть!

Гости зааплодировали. Смотритель снял колпак и низко поклонился. Насвистывая, удалился вместе с тележкой.

Карий стукнул дном стакана о стол и предложил тост:

— За знакомство.

— За знакомство, — согласилась Тайна и стукнула о стол ножкой бокала.

Когда они доели, на небольшой сцене в углу зала зажегся свет. Смотритель в смокинге заиграл на большой виоле. Тайна пригласила Кария на танец.

Вместе они медленно кружились, шурша листвой под ногами.

Таксист отвез их в отель, где настойчивый администратор предложил взять двухместный номер.

Воздух в комнате вскоре наполнился ароматом страсти, сочетавшим в себе смесь пота, слюны и половых соков двух любовников.

*

На рассвете Карий и Тайна выдвинулись на поиски воспоминаний, углубившись в центр города. Вокруг торчали остовы полуразрушенных зданий. Точь-в-точь театральные декорации. С правильной точки город выглядел нетронутым, но стоило свернуть во дворы, как тут же виднелись скелеты разбомбленных домов. Срезы квартир, которые люди покидали в спешке, оставив все свои пожитки. Покосившиеся картины на стенах, развалившаяся мебель, змейка душа, свисающая вниз и заглядывающая в квартиру этажом ниже.

Природа берет свое. Улицы испещрены кустарниками и деревьями, пробившимися сквозь растрескавшийся асфальт. В серо-голубом небе распластались пушистые облака. Ветер гулял по перекресткам, то и дело поднимая в воздух вихри листвы и пыли. Редкие светофоры мигали желтым.

— Детское воспоминание о войне… — задумчиво протянула Тайна.

— Здесь все просто. Нужно найти уцелевшую детскую комнату, — ответил Карий, внимательно рассматривая здания.

— Ой! Что с твоими глазами?

— Воронье зрение.

— Бл-и-и-и-н! Класс! — воскликнула Тайна, схватила Кария за лицо и принялась рассматривать глаза. — Серебро! Таинственная неизвестность…

— Успокойся.

— Вороненок, — поцеловала в губы, — ты уже с перегаром с утра пораньше?

— Мне нужно пить, чтобы видеть.

— У тебя же есть таблетки.

— Не употребляю. Нам туда…

Ступени усыпаны цементной крошкой, серая краска на стенах потрескалась, образуя рисунок, напоминающий чешую рептилии. Почти все двери нараспашку. В одной из квартир они нашли детскую комнату.

Ворон заинтересовался фигуркой солдатика, поднял оловянного человечка, поднес игрушку к носу, медленно вдохнул. Комната наполнилась едва заметными золотистыми пылинками. Он видел образы сквозь веки закрытых глаз. Призрачные фигуры мельтешили по комнате. Крики, плач. Маленький мальчик забился под кровать, сжимая в руке любимую игрушку, искренне веря, что его защитит генерал Гарди, которого он назвал в честь своего папы.

Тайна завороженно наблюдала, как комната наполняется золотым светом. Рамка с разбитым стеклом, валяющаяся на столе, завибрировала, стрясая с себя пыль. Показался карандашный рисунок. Семейный портрет. Улыбающийся мальчик обнимает своих счастливых родителей.

Ворон видел, как седой кучерявый художник, сидя на скамейке в парке, нежно, с любовью к своему ремеслу, выводит линии угольным карандашом. Родители просят сына потерпеть еще немного и улыбаться естественно.

Парк в огне.

Кроны осыпаются пеплом...

В комнату врывается женщина. В панике она ищет своего сына, вытаскивает его из-под кровати и убегает, волоча за руку. Он плачет, не хочет уходить.

Взрыв.

Стена осыпается. Город в огне. Черный дым. Свист ракет.

Тайна видела, как Карий сомкнул пальцы в воздухе и, будто схватив невидимую шаль, потянул золотой свет, наполнявший комнату, поместив его в оловянного солдатика своим прикосновением. Зажмурился, стиснул зубы, тихо заплакал. Тайна подошла ближе, приобняла, положила голову ему на плечо. Солдатик будто тлел, покрываясь золотом.

— Готово, — сказал Карий, шморгая носом.

Из комнаты открывался вид на панораму города. За разрушенными многоквартирниками — дачный поселок. На горизонте — семичный храм. Шесть каменных башен разной высоты, посреди них — звонарный шпиль, что блестит своими острыми гранями, подобно ритуальному кинжалу на каменной подставке.

— Теперь нам туда, — указал на горизонт Кар, и глаза его стали обычными.

Тайна достала из рюкзака стеклянную колбу, сдвинула клапан, поместила внутрь артефакт. Улыбающийся рядовой в каске и с ружьем на плече завис посреди сосуда, источая желтый свет.

Они продолжили свое путешествие.

*

Вдалеке слышалось неразборчивое ритмичное бормотание.

— Что это за звук? — шепотом спросила Тайна.

— Это пустой. Музыка — последнее, что у них осталось...

Они вышли к выезду из города, на широкий мост, где голый мужчина трясся в танце среди рыжих каркасов брошенных карет. Хаотично дергая конечностями, кивал головой и напевал зажмурившись.

— Па-ра-па на-на-на джа! Па-ра-па-па на-на-на джа!

Его босые ступни стерты в кровь, на асфальтовом танцполе — витиеватые узоры кровавых следов.

— Когда они танцуют, это хорошо. Опасайся стоящих и смотрящих в небо. Нужно тихо обходить их либо убивать. Не задумываясь. Они уже не люди. Оболочка.

Преодолев мост, путешественники подходили к поселку. «Добро пожаловать в коттеджный поселок Лучезарный», — гласил рекламный щит. Под большими буквами — семья. Контуры силуэтов отошли. Почерневшие лица испещрены морщинами растрескавшейся краски. Счастливая женщина обнимает одноглазую девочку, на плечах у безликого мужчины сидит безголовый мальчик, улыбка его зависла в воздухе.

Ряды покосившихся домов с просевшими крышами, заросшие участки, поваленные заборы…

Холм.

Массивные двери храма прочно закрыты и забаррикадированы хламом. Все окна заколочены. Стены укутаны вереницами колючей проволоки. Кто-то использовал это здание как убежище.

— Придется через колокольню, — сказал Карий и приложился к бутылке.

— Может все-таки таблетки?

— Нет.

Карий начал танцевать, подражая повстречавшемуся пустому. Тайна заливалась хохотом.

Порядочно набравшись, сел на землю, прислонившись спиной к стене, допил остатки жывы, начал рассматривать ладони.

Руки упали, тело расслабилось.

На ближайшем дереве каркнул ворон. Птица опустилась на плечо Тайны, урча, потерлась клювом о щеку. Женщина потрепала ворона по грудке, и он взлетел к высокому шпилю, скрывшись в маленьком окошке колокольни.

Карий слетел в глубину серпантина крутой винтовой лестницы. Оказавшись на высоком балконе, впервые увидел средневековое убранство семичного храма глазами ворона.

Белые колонны отражались в ртутной глади пола, текли, переливаясь молочными разводами к ступеням полукруглого алтаря, увенчанного скульптурами семи богов, окружавших столп синего света. Ворон спикировал к нему.

Мумифицированный пепельный человек лежал на боку. Ладони его костлявых рук так и остались сложены в молитве. Энергия исходила от предмета, зажатого в руках. Карий выковырял из ладоней амулет в виде семиконечной звезды.

Забаррикадировавшись в храме без еды и воды, этот искренне верующий человек пустел с каждым днем, но не пускался в пляс. Просто стоял на коленях и молился. Верил в то, что боги спасут его душу.

Ворон расправил крылья. Голубые пылинки, подобно искрящимся в метели снежинкам, потянулись к острым перьям. Проходя сквозь птичье тело, заставляли переливаться синими бликами угольное оперение, наполняя собой семиконечную звезду. Каменные изваяния плохо знакомых Карию богов ожили.

Тучный воин с хищным лицом полз на трех ногах, размахивая четырьмя мечами.

Маленькая конопатая девочка улыбалась безмятежной улыбкой, протягивая свой дар — букетик полевых цветов.

Жутко мычали высокие близнецы. Их мудрые морщинистые лица застыли в скорбном выражении.

Синекожая русалка махнула хвостом и плюхнулись в темную гладь подсознания. Раздалось зловещее глубинное хихиканье.

Белокурая женщина возвышалась на золотом троне. Светлые ресницы, обрамляющие синие зрачки, покрывались инеем. Лед изображения трескался, осколки осыпались.

Худощавый молодой бородач в обносках. Над макушкой его головы парит золотой обруч.

Для Кария это были лишь картинки, хоть и невероятно детализированные и чудные, но помимо образов, он проникался чувствами затворника…

Тайна, наблюдая за пером, заколосившемся на брови Кария, заметила, как слезы потекли по его щекам, на лице появилась легкая улыбка, что-то странное начало происходить с его носом и губами. Обняла ладонями его голову, протерла влажные щеки большими пальцами.

— Прости меня, — сказала она и резко обернулась, услышав шорох позади.

Низкий и пухлый пожилой мужчина с густой щетиной на втором подбородке, выпирающем над грязно-белым воротником рубашки. Латанный-перелатанный пиджак, нелепый галстук, алюминиевая кастрюля на голове. Слева и справа от напыщенного бочонка ехидно улыбались двое загорелых молодых парней в спортивных костюмах с лампасами и шапочках из фольги. Пожилой расплылся в улыбке. Пот блестел на его чумазых щеках.

— Фас, — сказал он хриплым голосом.

Тайна достала пистолет и успела сделать один выстрел, но промахнулась. Мародер дубиной выбил оружие из ее рук, получил в ответ ногой в пах, упал на колени. Второй бандит направил на женщину обрез.

С колокольни Ворон увидел, как двое схватили Тайну, заломав ей руки. Карий спикировал вниз, выпустив из клюва семиконечную звезду, и налетел на одного, начал клевать лицо. Мародер отпустил Тайну и сделал выстрел. Двойной хлопок. Перья разлетелись черным конфетти, ворон упал замертво.

Тайна смогла выпутаться, набросилась на другого бандита и начала душить его.

Карий вернулся в свое человеческое тело, встал, пошатываясь, направился к перезаряжающему обрез, нанес сильный удар, но едва задел противника — и рухнул на землю. Тайна придушила одного до потери сознания, подняла пистолет и прострелила колено другому. Тот истошно завопил, выронил оружие, упал на землю. Направила ствол на толстяка, начала подходить ближе. Он погрозил ей пальцем, хитро улыбаясь.

— Э, э, э… Положи на землю, девочка, — прохрипел бандит и указал пальцем по сторонам.

Их окружили с десяток мародеров. Все вооружены. Многие — огнестрельным оружием. Тайна медленно положила пистолет и подняла руки.

Бандиты осмотрели вещи путешественников и были очень довольны добычей. Колбы, наполненный артефакт и даже алкоголь.

Карий и Тайна сидели на земле, связанные по рукам и ногам.

— Мужика кончайте, а баба нам еще сгодится, — прохрипел главарь банды.

Один из головорезов приставил ружье ко лбу Кария.

Раздался гулкий выстрел. Кастрюля звонко дзинькнула. Из образовавшегося в алюминиевой поверхности пулевого отверстия потянулся дымок. Лицо толстяка расслабилось, рот приоткрылся. Главарь грузно, как мешок картошки, упал на землю. Последовало еще три метких выстрела, поразивших в головы трех мародеров. Остальные рассредоточились, обеспокоенно озираясь по сторонам, в попытках вычислить стрелка. Еще два выстрела — еще два трупа. Бандиты принялись хаотично палить в разные стороны. Один зачем-то поджег коктейль Колесникова.

Снайпер монотонно поражал свои мишени, увенчанные серебристыми шапочками. Хлопок за хлопком, труп за трупом. Последний меткий выстрел разбил бутылку с зажигательной смесью. Пламя полностью охватило бандита, вверх поднялся гриб черного дыма.

Сухая трава воспламенилась, огонь медленно подступал к пленникам. Они, как могли, отползали, пытаясь сбить пламя ногами.

Из завесы черного дыма выбежал Смотритель. С огромной оптической винтовкой наперевес, в кедах, коротких штанах и развевающемся плаще на голое тело, он был подобен персонажу детского мультика, комично мчался, выпятив грудь, с забавным выражением испуга на лице.

— Простите, извините, строго не судите, поймите, — принялся причитать Смотритель, топча горящую траву, — не удержался! Хотел, чтобы было красиво-эффектно, а получилось, как всегда, какая-то певня.

Карий и Тайна рассыпались в благодарностях. Снайпер развязал пленников.

— Не хотел мешать вам приключаться, но пришлось вмешаться. Молодцы, что выманили всю шайку. Давненько выслеживал этого упитанного зазнайку. Ладно, ребята, мне пора!

Смотритель подбежал к своему велосипеду столь же стремительно и комично, как появился, и второпях укатил в сторону города.

Путешественники собрали свои вещи. Карий нашел семиконечную звезду, Тайна открыла пустую колбу.

Артефакт заискрился инеем, наполнив сосуд голубым свечением.

*

Сияющие волны создавали удивительные ксилофонические звуки, рассыпаясь искрами о прибрежную серебряную руду. Черные чайки отражались в зеркальной поверхности воды. Вдалеке виднелся огонек. Яркая белая точка едва заметно мерцала красным. То ли затонувший корабль, то ли маленький остров.

Огонек погас.

Все погасло.

Мутные серые волны успокаивающе шумели, разбиваясь о черный скалистый берег. Небо хмурилось.

Карий, сжимая в кулаке пузырек с таблетками, курил и наблюдал за морем из окна отеля. Остатков алкоголя хватило лишь, чтобы ненадолго воспользоваться зрением.

Вода в банной стихла, вышла обнаженная Тайна, подошла к окну, шлепнула Кария по голой попе.

— Ну что, птичка моя?

— Закончим дело. Последний остался, — ответил Карий и проглотил одну таблетку, лег на кровать. — Здесь все должно быть спокойно, но будь рядом.

Глаза его тут же видоизменились, тело задергалось в судорогах. Тайна перепугалась и принялась его успокаивать, поглаживая по голове. Конвульсии прекратились, тело расслабилось. Раздалось карканье. Ворон появился на подоконнике, взлетел и, уловив поток попутного ветра, быстро добрался до нужного места — маленького острова с двухэтажным домиком на холме.

Сделав несколько кругов, приземлился у порога. Прогнившая входная дверь скрипела, раскачиваясь на сквозняке. Перешагнул порог, обходя разбросанную обувь, прошел на кухню, вспорхнул на пузатый холодильник.

Последние лучи пробились сквозь завесу туч, озарив помещение оранжевым светом. Все покрыто толстым слоем пыли. Груда посуды в мойке, засохшие цветы в вазе на накрытом обеденном столе. На тарелках, на первый взгляд, нетронутые блюда были причудливыми композициями из разнотонных плесневых грибов. Обои отошли полосками от отсыревших стен. Ворон пролетел на второй этаж.

Просторный кабинет.

Еще приближаясь к острову, Карий начал вспоминать этот дом, а осматривая большой рабочий стол, заваленный сгнившими бумагами и стеллажи с артефактами, он понял, что это его дом. Убежище коллекционера. Но почему он забыл? Хотел обезопасить это место? Хотел обезопасить то, что здесь находится? Самый ценный предмет из его коллекции?

Карий видел, что все артефакты в этой комнате были пустышками, так как источали лишь слабое золотистое свечение. Воспоминания извлечены давно. Энергия, которую он заметил из окна отеля, лилась белым светом с лестницы, ведущей на чердак. Поднялся, прыгая по ступеням.

Покосившиеся книжные полки. На столике у дивана — маленькая шкатулка. Ворон придавил ее лапой, сдвинул защелку, открыл. Внутри — овальный медальон на цепочке. Переливается красными бликами, слегка вибрирует.

Снаружи зашумело. Поднялся сильный ветер. Вспышка молнии, треск. Крышу сорвало сильным порывом ветра. Волна ударила в стену, пошатнув строение. Ворон поспешно намотал цепочку на клюв и взлетел, запутываясь в потоках воздуха, устремился к берегу.

Крылья невыносимо болели, лететь было трудно. Тело кидало в разные стороны, набрать высоту не получалось. Ворона зацепило гребнем волны, одновременно хлестнув по крыльям ударом ветра. Он начал тонуть.

Очнувшись в человеческом теле, Карий в панике оттолкнул Тайну, схватил пузырек с таблетками и высыпал себе в рот все содержимое. Не обращая внимания на поток вопросов от обеспокоенной женщины, с хрустом пережевал, сглотнул. Руки его опустились, глаза округлились, рот широко открылся, издав нечеловеческий звук:

— Ка-а-а-р-р-р!

Тело с шелестом покрылось черными перьями. Закрыв лицо, он скрестил руки и резко развел их в стороны, расправив крылья. Продолжил граять, распахнув огромный клюв. С разбега протаранил окно, улетел. Кирпичная стена осыпалась.

Тайна какое-то время смотрела ему вслед, после поежилась от холода, выругалась и начала одеваться. Скользнула длинными ступнями в колготки, застегнула бюстгалтер на своем сексуальном, слегка пушистом пузике, развернула, заправила в чашечки груди, натянула большими пальцами лямки на плечи. Щелк, щелк…

*

Далеко на западе поезд Ловихауд-Интер-Тара уже преодолел стену и монотонно стучал по рельсам, приближаясь к конечной остановке, где будет на рассвете.

В вагоне сидел лысый мужчина с седоватой бородой. Он читал книгу, нахмурив брови. То и дело разрывался раскатистым хохотом.

Напротив него сидела грустная чернобровая девочка, одетая в серый комбинезон с черным номером 303 на груди. Глядела в окно. В ее влажных зеленых глазах отражалась ночь. Она вздрагивала от каждого смешка инспектора.

— Ах-ха-ха-ха!

Остальные места были заняты черными гвардейцами.

*

Весь мокрый и разящий тиной человек-ворон вскоре вернулся. Тайна сидела, скрестив руки и скорчив недовольную гримасу.

— Что это было? Ты меня до усрачки напугал! Что ты вытворяешь? Что?..

Карий открыл клюв и излил из себя поток морской воды, на полу сверкнул третий артефакт.

Перья осыпались с тела Бланколинкского Ворона. Отвалился клюв. Карий поднял медальон.

— Прости. Возникли трудности. Вот она, настоящая любовь.

Тайна подошла ближе, взяла и открыла медальон. Внутри — эмалевая миниатюра с портретом маленькой девочки. Бледная кожа, черные густые бровки, зеленые глаза.

— Это же… Это… Это моя Като! Что?

Тайна и Карий встретились взглядами. Медальон воспарил у них перед глазами, медленно завертелся, испуская густые струйки красного дыма.

— Наша Като. Дыши!

Закрыв глаза, они одновременно вдохнули. Аромат пронзил мозг потоком воспоминаний о жизни, прожитой вместе, но намеренно забытой.

Тайна и Карий бросились в объятия друг друга и расплакались навзрыд. Они впервые встретились после долгой разлуки.

— Я люблю тебя…

— Я люблю тебя, — скулили они друг другу на ухо, а когда совсем продрогли, стоя на ветру, спрятались от холода под одеялом и проболтали всю ночь нос к носу. Тайна без конца извинялась, а Карий успокаивал ее.

Семь циклов назад они расстались, дабы обезопасить друг друга и свою дочь. Карий мастерски извлек нужное и заложил фальшивое. Тайна Ман, старший секретарь БОС, стала матерью-одиночкой, живущей размеренной жизнью у родителей в деревне, а ее муж из лидера Бланколинкского Общественного Сопротивления превратился в одинокого коллекционера. Организация, объявленная вне закона, распалась на мелкие группы, ведущие подпольную работу.

— Боюсь, что он хочет возобновить войну, стравить между собой две половины. Ты опасен для них, любимый, прости меня, они хотят снова засадить тебя за решетку, прости, но Като… Феледис… Ничтожный ублюдок, охочий до власти. Но я не знала тогда, не помнила… А он, наверняка, знал! Наверное, я что-то упустила, подчистила не все. У его тупых бандюков месяцами ничего не выходило, и он похитил нашу доченьку, чтобы заставить меня помогать. Я писала письма… Я заманила тебя в ловушку! Прости…

— Успокойся, не вини себя. Я сяду. Подыграем им. Все будет хорошо. Теперь мы будем помнить.

— Помни.

— Помни…

На рассвете они собрались и отправились на вокзал.

Феледис тщательно проверил артефакты и, как злодей в плохом спектакле, взобрался на крышу поезда, начал пафосно декламировать свои коварные планы. Он загрузит воспоминания в сеть, его программисты заставят пробудить чувство мести у правосторонних. В хаосе гражданской войны он станет единственным лидером и построит идеальное общество. Люди без эмоций и чувств, счастливые, свободные от воспоминаний… И бла-бла-бла. Бред психопата. Я бы мог в одиночку порешить этих щеночков, рассматривая наглые серые рожи в оптический прицел Марии, но Бланколинкский Ворон мне запретил. Это должно было произойти. Он утверждал, что видел все в пространстве вариантов. Любые ответвления приводят к одной единственной концовке. Смерть и возрождение. Так устроен мир. Один раз Ворон попытался переломить судьбу, но лишь удостоверился, что это невозможно. Все связанно со всем. Время циклично, история всегда повторяется.

Като вернули опечаленной Тайне, озлобленного Кария арестовали. Ребята мастерски отыграли свои роли. Феледис наслаждался своим коварством, не упустив возможности поглумиться над Манами, но теперь они играли с ним… Я помог все организовать. Тайна раздобыла таблетки, Като превратилась в кошку и доставила их во время бунта в тюрьме отцу, под шумок… Дальше он справился сам.

Они втроем уплыли в закат с этого самого берега. Осознавая, чем все закончится, решили жить дальше, наслаждаясь каждым мгновением. Я плакал слезами счастливой матери.

Мы все, придя в этот мир, существуем, существовали и будем существовать. Памятники разрушаются, эпохи уходят. Одна цивилизация сменяет другую, возрождаясь на руинах. Единственное, к чему нужно стримиться — истина и любовь.

Бланколинкский Ворон создал меня заново, превратив из пляшущего на разбомбленной мостовой дурочка в Смотрителя. Может быть, я последний человек на планете. Человек ли я? Бессмертная коллекция воспоминаний.

*

Смотритель поместил свою очередную рукопись в бутылку, плотно закупорил пробку и отправил в плавание.