1

 

Генрих Тирс не гнушался никакой грязной работы. Похищение трупа из оскверненной им же могилы, выбивание долгов из бедняг и пьяниц, или поджог фермерской конюшни с запертыми внутри четырьмя несчастными животными. Любая вещь, вызывающая ужас и отвращение у каждого воспитанного человека, для него была лишь шагом на пути к его цели — погашение карточного долга. Крупного карточного долга.

Напиваться и играть в карты за одним столом с криминальным королем города само по себе было плохой идеей. Но хуже всего то, что пьяный разум Генриха обладал слепотой на людские лица и позволял себе высказывать такого рода выражения, которые его трезвый ум не посмел бы и придумать, не то, чтобы произносить.

За такую дерзость он чуть не лишился языка, получил сорок ударов дубинками по голове и остался должен огромную сумму денег. Если быть точнее, то четыре телеги доверху набитые мешками с золотыми монетами.

Такое количество золота видал лишь король, его приближенные да важные люди в подпольной империи. У Генриха, как у любого человека, считающего, что он живет честную жизнь, такой суммы не оказалось.

Попав в ситуацию, когда никто не собирается предоставлять тебе выбор, он стал отрабатывать свой долг в качестве рядового солдата подпольной империи. А чтобы Генрих хорошо выполнял свою работу и не задумывался о том, правильно ли он поступает в моменты своих моральных дилемм, подпольная империя забрала у него жену и четырех дочек.

Он много раз пытался узнать, где находится его семья. Следил, допрашивал и подкупал членов подпольной империи. Он уже не надеялся раздобыть точный адрес, а старался выведать хотя бы примерное место положения. Его также интересовало то кормят ли их, в тепле ли они? Он молился, чтобы их не трогали. Но когда о его поисках узнал сам король подпольной империи мистер Джиганте, Генриха поймали и нанесли пять меток раскаленным железом. По клейму за каждую любимую им женщину. Но в награду за дерзость и упрямство, ему все же сказали, что его семья жива. Больше ему ничего не скажут.

Так прошли долгих пять лет. Годы оставили увечья на теле и душе Генриха. По не зарастающей ране за каждую загубленную или покалеченную им душу, включая людей и животных.

Но время все же принесло свои подарки. Он стал мудрее и убедительнее. Сейчас ему не обязательно прибегать к насилию, чтобы добиться своего. Достаточно слов и сурового взгляда. Но это не отменяет его первые годы в подпольной империи, когда он по неопытности и свежести эмоций от похищения семьи, переходил черту там, где можно было обойтись без этого. С тех пор Генрих ведет список своих жертв. Всего их набралось около трех сотен. Каждую пятницу он ходит в королевский храм, чтобы провести обряд за упокоение пострадавших. Он выбрал королевский храм, а не обычный, веря в народную молву, что раз сама знать не гнушается туда ходить, значит в этом храме больше шансов на то, что Бог тебя услышит. Сам Генрих честен с Богом и не просит у него спасения своей семьи или себя, понимая, что это полностью зависит от него.

Каждый день сотни голосов ведут с ним диалог в его голове. Они просят пощады, осуждают за жестокость, проклинают за насилие или плачут от безысходности. Глаза замечают притаившуюся угрозу в каждом втором встречном человеке, а ноги напоминают о грехах постоянно приводя его на места его преступлений.

Все это сделало из Генриха живое олицетворение падения человека. Он посидел и выглядел лет на двадцать старше своего возраста. Спина прогнулась под тяжестью вины и с каждым годом все сильней вдавливала его в землю. Его молодое лицо раньше могло привлечь внимание даже капризной принцессы, а сейчас оно испахано морщинами да шрамами. В то время как многие в его годы начинают набирать вес от счастливой семейной жизни, он уже проделал три отверстия в своем ремне и готовится к четвертому. Любая одежда висит на нем как на огородном пугале, а его внешний вид отпугивает не только птиц, но и людей, что иногда идет на пользу в незаконном деле. Запах Генриха неповторим и улавливается издалека своими нотками отчаяния. Или как сказали бы опытные парфюмеры: смесью гари, пота, сырости и тины.

За такой пугающий внешний вид его прозвали Упырем. Многие рядовые члены подпольной империи действительно считают, что королевский маг поднял Генриха из могилы, чтобы тот вершил праведный суд над грешниками. Они боятся и не общаются с ним, а несколько раз даже пытались всадить кол в его сердце.

Но все эти воспоминания уступили место простой, и в тоже время впечатляющей новости. Ему осталось выплатить всего две золотых монеты. Что означало одно серьезное задание, либо десяток мелких. Генрих мог бы погасить свой долг и раньше, но мистер Джиганте давал ему немного денег на питание и содержание семьи. Генрих не видел эти монеты и надеялся, что они тратились по назначению, а не попадали в карманы более мелких баронов. И все эти расходы, конечно, уходили в общий счет долга. Из-за, чего, порой, Генрих думал, что он вычищает яму во время дождя, и сколько бы не старался, работы меньше не становилось.

Но сегодня мистер Джиганте позвал его в свои покои для серьезного разговора, а, значит, можно надеяться на приятный исход.

— А ты не такой дерзкий, когда трезвый, — сказал мистер Джиганте.

— Я давно не пью. Лет пять уже.

— Знаю, но мне приятно напоминать о том, как опасна, порой, бывает дерзость в юной хмельной голове. Ты думаешь, что уже умеешь летать и готов учить этому других, забывая о том, что только вчера научился ходить. Не правда ли, Генрих?

— Совершенно, верно, мистер Джиганте.

— Рад слышать, что у тебя ушло много лет на то, чтобы выучить этот простой урок. И, тем не менее, ты его усвоил, а это дорогого стоит.

Генрих давно забыл, как улыбаться и тем более смеяться. Даже когда он понимал, что его показная улыбка в ответ на остроты и колкости мистера Джиганте могли бы помочь ему, он все равно не мог заставить уголки рта сложиться хотя бы в легкую улыбку. Если бы это у него и получилось, то глаза, повидавшие всю широту человеческой натуры, выдали бы неискренность его улыбки. Впрочем, сейчас мистер Джиганте и не ожидал от него никакой реакции кроме покорности.

— Генрих, ты ведь хочешь узнать про свой долг?

— Да, мистер Джиганте.

Король подпольной империи взял трубку, долго ее раскуривал и лишь пустив несколько дымных колец продолжил:

— Тогда тебя ожидает приятная новость. У нас появилось срочное дело. Выполнишь его и твой долг будет списан.

— Я рад это слышать, мистер Джиганте. Что нужно делать?

— Молодец, что сразу переходишь к делу. Ты и впрямь повзрослел, Генрих. Работа сложная, но выполнимая. Ты делал нечто похоже раньше, но немного другое.

Мистер Джиганте снова погрузился в курение трубки, выпуская большие кольца, обвивающие тело Генриха и сжимающие его грудную клетку словно лассо.

— Тебе нужно оправиться в Долину Призраков и убить их Королеву.

Генрих вскочил со стула, отбросил его и отошел от стола. Ему казалось, раз он отдалился, то до него не дойдут сказанные боссом слова и можно сделать вид, что не расслышал, а значит не браться за дело.

Поняв, что он долго молчит и от него ждут хоть какого-то ответа, Генрих произнес:

— Это очень опасное место. Туда даже черти своими копытами не ступают.

— Черти, может быть, и не ступают, а ты пойдешь, если хочешь увидеть свою жену и детей.

Генрих схватился за лицо и присел. Упоминание жены и детей уже давно приносит ему только боль, а не радость. Сердце, шея и колени ломаются при их упоминании. Конечно, он будет рад их увидеть, ведь он не переставал их любить, но последнее задание было слишком тяжелым. Он рассчитывал на какую-то справедливость свыше. Он так сильно настрадался и намучился, выполняя грязные дела подпольной империи, с каждым отвратительным заданием убивал в себе себя, и все ради того, чтобы вновь почувствовать любовь. Он надеялся, что вселенская справедливость сжалится над ним после всего пройденного и последнее задание будет легким, вроде выбивания долгов у очередного картежника. Но нет, его страдания даже не начинались, последнее задание оказалось самым сложным за все годы его рабства.

Генрих взглянул на мистера Джиганте и по его лицу понял, что возражения не помогут. И даже то, что он уже сказал, может выйти ему боком. Генрих встал, поднял стул и присел за стол.

— Извините, мистер Джиганте, я думал, что последнее задание будет…

— Легким? — Джиганте снова окружил его дымными кольцами. — Мой дорогой Генрих, наша жизнь удивительная вещь. Тебе кажется, что она как река. Течет себе да течет, неся твою лодку, а ты веслами слегка подправляешь свой путь. Но на самом деле жизнь — это ветер, что постоянно меняет свое направление, а ты лишь подстраиваешься, да надеешься, что тебя не сдует. Понимаешь меня?

Генрих кивнул в знак того, что понимает.

— Прекрасно, — мистер Джиганте взял трубку в руку и направил мундштук в сторону Генриха. — У нас появилось срочное задание и тебе нужно его как можно скорее выполнить.

— А разве нельзя с ними договориться?

— Эх, Генрих, Генрих. Это тебе не король, что пытается удержать власть любой ценой. И не повстанцы, что под предлогом справедливости для простолюдинов пытаются у него эту власть отобрать. И даже не мы, что продают оружие первым и вторым и клянутся им в верности до могильной плиты. Сам знаешь, что у нас свои порядки. Это призраки. Упрямый, непредсказуемый и целеустремленный народ.

Мистер Джиганте довольно откинулся на спинку стула.

— Хотя у нас раньше была договоренность. До того, как у них к власти пришла новая Королева. Каждый месяц мы давали им непорочную девушку и юношу, а они нам ингредиенты для зелий. Все было хорошо, пока их новая владыка не решила, что способна управлять не только своим королевством, но и нашим. Да и наверняка другими.

— Почему тогда к ним не послали армию?

— Король уже отправлял целый батальон опытных солдат. Никто не вернулся. Тогда он направил двух своих придворных магов для переговоров. Он всегда такой, сначала бьет, а потом думает. Так эта Королева Призраков вырвала ноги одному из них, а другому глаза, посадила первого на плечи второго и отправила пешком с посланием о том, чтобы мы готовились к битве. Грядет возмездие. Так она еще и печати на этих магов наложила. Они теперь колдовать не могут и за свою бесполезностью сейчас шутами назначены.

— И как я справлюсь с тем, что не смогла сделать армия?

— Легко и просто, Генрих. Не все маги бесполезны, как эти двое. Нашелся один колдун при дворе. Он то и поведал, что если взять правильные предметы, сделать необходимые действия, то можно убить Королеву. Нужен только подходящий человек, доведенный до крайней степени отчаяния. Только в его сердце находится необходимая для победы сила. А ты представить себе не можешь, как удачно совпало то, что ты был рядом все этим годы и я легко мог отследить степень твоего отчаяния. Как раз та, что нам нужна.

Король подпольной империи закончил рассказ и показал жестом, чтобы Генрих уходил, ведь снаряжение готово.

— Мистер Джиганте, могу ли я увидеть свою семью? Задание опасное, я не уверен, что вернусь, а так, мне на душе было бы спокойно.

— Понимаю тебя, Генрих, но мой ответ — нет.

Мистер Джиганте встал и по-отцовски обнял Генриха.

— Ты воин, причем настоящий. Ты это показал за годы своей службы. И сейчас у тебя последняя битва. Очень важная и опасная. Нельзя перед ней расслабляться. Стоит тебе увидеть жену и детей, как ты тут же разрыдаешься от счастья, зацелуешь их всех до припадка и сразу все мысли о деле пропадут. А может тебе тут же еще захочется и нового ребеночка с женой завести. Все-таки много лет не виделись. Поэтому нет. Сначала дело, потом уже встреча с семьей. Да и посуди сам, раз ты их увидишь после задания, то, чем быстрее справишься, тем раньше состоится ваша встреча.

Генриха не сильно убедили слова босса, но из них было понятно, что как бы он не уговаривал, с семьей ему не дадут повидаться.

— Хорошо, мистер Джиганте, я готов. Мне нужен час на сборы.

— Вот это я понимаю подход. Молодец, Генрих.

Мистер Джиганте окликнул своего помощника:

— Турвольд, покорми его хорошенько, выдай одежду поприличней да все необходимое для дела.

 

2

До Долины Призраков оставалось около дня галопом. Ни одна, даже признанная королевская гончая не выдержит такой скачки. Да и сам Генрих устал. Хоть он стремился закончить дело как можно скорее, но зародившееся в нем за последние годы здравомыслие подсказывало, что лучше где-нибудь остановится. Он уверен, что призракам плевать — явится ли он к ним ночью или на рассвете, эти создания все равно не спят, но вот ему точно нужен отдых. Да и чутье подсказывало, что утром или днем будет проще справиться с призраками. И хотя ему объяснили, как это сделать, он все равно понимал, что на деле будет иначе.

Долина Призраков, одно из тех мест, куда никто не стремится попасть, но все знают к нему дорогу.

Вот и Генрих выбрал тот маршрут, чтобы по пути остановиться в таверне “Кричащая выпь”, известную всем путешественникам, торговцам и бандитам. Это самая отдаленная постройка от границ королевства и ближайшая к Долине.

Еда тут восхитительна благодаря одному королевскому повару, сбежавшему со двора за то, что долго готовил ужин и его самого чуть не отправили в жаркое. Выпивку не разбавляли, из-за чего на это место молились многие любители спиртного. Да и комнаты были в чистоте, да без ползучих обитателей.

Владел этим прекрасным местом уважаемый всеми Олдрик Виннер бывший Фалберт Санд. Один из несчастных должников мистера Джиганте, но везучих малых, попавших на тот период становления Генриха, когда он уже больше действовал умом, чем злостью. Генрих не смог устранить того, у кого четыре дочери, как и у него, а у двоих из них имена совпадали с его детьми. Но оставить его в живых он тоже не мог. Поэтому благодаря крупной сумме, беспринципному магу и хорошему зелью Фалберт Санд погиб от отравления неизвестным ядом, а на его месте появился Олдрик Виннер. Волосы и борода поменяли цвет, кожа стала светлей, рост выше, глаза темнее, а голос грубее. Зелье сработало как надо. Однако королевство все же пришлось покинуть, а мистеру Джиганте предъявили кусочек кожи Олдрика с его личной меткой подпольной империи. Хотя во время вырезания метки Олдрик не переставал кричать и плакать, он сам считал это небольшой платой за возможность пожить с семьей в покое и радости.

Генрих привязал лошадь и вошел в это теплое заведение из дерева и камня. Внутри всегда уютно и людно. Народ разнообразный. Благодаря авторитету Олдрика тут всегда царил мир, и представители различных банд могли спокойно сидеть за одним столом и решать свои дела. Никто не опасался, что его здесь убьют. За такое грубое нарушение правил, человека окунали в бочку со снотворным, вывозили в Долину Мертвецов и закапывали по шею. Дальнейшая судьба нарушителя никого не интересовала.

Во всех посетителях Генрих узнавал бывших и нынешних должников мистера Джиганте, со многими из них он общался. От этого и ловил на себе взгляды с различными эмоциями от страха и ненависти до удивления и жалости. Хотя все делали вид, что не обращают на него внимание, он точно знал, что на него смотрят.

Сам Олдрик любил стоять за стойкой и общаться с посетителями. В свободное время он опускался в подвал, где работал над новыми сортами пива на радость всем просителям. Заметив Генриха, он велел помощнику подать стул помягче и налил его любимый сорт пива.

— Здравствуй, Олдрик.

— И тебе не болеть, Генрих. Чем могу помочь?

— Мне нужна комната на ночь. Есть свободные?

— Конечно, для тебя всегда найдем.

Олдрик подозвал помощника, что-то шепнул ему и тот ушел. Они чокнулись стаканами и выпили содержимое.

— Тебе ещё что-то нужно?

— Да. Я оправляюсь в Долину Призраков и мне нужна любая информация, которая поможет не остаться там на вечно.

Погладив бороду и прошептав что-то непонятно он сказал:

— Иди к себе в комнату. Лот тебя отведет, а я скоро подойду. Лучше там в тишине обсудим.

Олдрик позвал на смену жену, а сам удалился в погреб. Генрих дружески поцеловал жену, услышал в очередной раз благодарность за спасение мужа, погладил маленькую дочурку по голове и отправился с прибывшим Лотом в свою комнату.

Генрих давно не обращал внимание на убранство любых комнат, как много в них мебели, какого цвета стены или полы. Единственное, что он заметил, была удивительная для такого места чистота. Последний раз он видел такой порядок, когда жил с женой.

Генрих сел на стул возле прикроватной тумбы и ждал Олдрика. Тот пришел быстрее, чем Генрих успел по привычке начать пожирать себя из-за чувства вины. Олдрик принес мешок и стул и поставил его напротив Генриха.

— Не могу сидеть ни на каком стуле кроме моего.

— Я не против.

— Слушай, Генрих, я не буду спрашивать зачем ты оправляешься в Долину Призраков, потому что это в любом случае связано с этим трупоедом Джиганте.

Генрих кивнул в знак согласия.

— Что он хоть тебе дал для борьбы с ними?

Генрих раскрыл свой мешок:

— Соль, масло, огниво, пару мешочков с сушенной лавандой, серебряный меч и амулет.

— В целом они неплохо тебя снарядили. Хорошо, что ты сразу надел амулет.

Олдрик потрогал висящий на шее Генриха небольшое изделие из серебра в виде головы кошки.

— Меч проверил?

— Да. Отличный, хорошо сбалансированный и наточен как нужно.

— Хорошо. Значит Джиганте отправляет тебя не на верную смерть, а действительно хочет, чтобы ты убил кого-то из призраков. Кстати, а кого именно?

— Королеву.

— Ох, свиные потроха, беру свои слова обратно. Джиганте хочет твоей смерти.

— Все настолько плохо?

— Насколько я знаю, то да. Эта новая королева сурова. Говорят, что такой мощной владыки давно не было.

— Значит, будет трудно, как я и думал.

Олдрик открыл свой мешок и начал доставать оттуда предметы.

— Лаванда, это здорово, но вот то тебе немного куркумы. Редкая штука, но очень мощная, как раз против Королевы пригодится. Еще запасы соли, а то тебе мало насыпали. У меня есть еще серебряные наконечники для стрел, но ты не стрелок, поэтому не знаю, пригодятся ли они тебе.

— Нет, спасибо. Мне с мечом удобней.

Олдрик убирает их обратно в мешок.

— Олдрик, а к тебе, вообще, заглядывали призраки?

— Один раз. Они не пьют, не едят и не спят, поэтому у меня им делать нечего. Но как-то в одну осеннюю ночь ко мне явилась одна из них и перепугала всех посетителей, хотя тогда были суровые ребята. Она застыла на пороге и не входила. Почему? Черт ее знает, говорят, что они просто так не могут войти, только если кто-то их пригласит. Могу лишь с уверенностью заявить, что все, кто находился внутри таверны протрезвели. Только зря пиво из-за нее перевел. Никто не собирался с ней драться, да и она не атаковала. А потом также резко исчезла, как и появилась. Я думаю, что это была разведка. Мы находимся не так далеко от них.

— И как они выглядят?

— Как смерть в шутовском наряде. Красное платье, черные волосы до пола, лица не видно, и руки белые, словно в ведре с побелкой искупалась. Ах да, еще и над землей парит.

— Зрелище не из приятных.

— Ещё бы. Кстати, ты же знаешь, что только женщины бывают призраками?

— Нет. От тебя впервые слышу.

— Не важно откуда я это знаю, но это точно так.

— Тогда почему им отдавали парней и девушек.

— Хороший вопрос. Мне известно, что они пытались обратить парней в призраков, но у них только упыри получались. А вот с девушками все как надо выходило. Не знаю, поможет ли тебе это в битве с ними, но это все, что я о них знал.

— Я найду этому применение, ведь истребление самцов и самок таких созданий отличается. Мне однажды пришлось столкнуться с семейством леших, и то, что убило мамашу лешиху - не подействовало на папашу. Пришлось соображать на ходу, но как видишь, все получилось.

— Надеюсь, что когда ты вернешься, то услышу от тебя полную версию этой истории и особенно ту часть, где это семейство леших что-то задолжало подпольной империи.

Генрих как никогда хотел рассмеяться, но у него не получилось.

— Извини меня, Генрих, но мне пора идти. Дела зовут.

— Спасибо, что помог, Олдрик.

— Да не стоит.

Олдрик забрал мешок, свой стул и направился к двери. У входа его окликнул Генрих:

— Олдрик, а вы все так же работаете по ночам?

— Да, мы с семьей идем спать, а Лот и другие помощники нас подменяют. Сам понимаешь, наша таверна находится на том месте, где нельзя закрываться на ночь.

— Да, понимаю. Спокойной ночи.

— И тебе, Генрих.

Олдрик закрыл дверь нашептывая себе под нос задания, которые ему нужно доделать.

Генрих положил вещи возле тумбочки, погасил лампу и завернулся в одеяло. Он никогда не раздевался в походе, потому что всегда нужно быть готовым, даже в таком безопасном месте, как “Кричащая выпь”.

Он не мог уснуть. Мысли о том, что он скоро увидит семью, не давали ему покоя. Он представлял улыбки детей, их забавные фразы и реакции на окружающий мир. Вспоминал что жена всегда пахла сиренью и медом. Ощущал теплоту ее дыхания и доброту в глазах. Ее шутки, и то, как она умела любить и веселиться, быть сильной в трудные моменты. Она точно сильнее его, ему есть чему у нее поучиться. Она бы не сломалась как он. Не опустилась бы на дно, не предала бы себя. И в очередной раз всплывают два страшных вопроса. Любят ли они его после всех этих долгих страшных лет? Где их держали и почему не давали с ними повидаться?

Генрих не знал, как бороться с бессонницей и часто ей проигрывал. Но завтра важная битва и ему нужно как следует выспаться. Придется идти на крайние меры. Он достал наощупь один из мешочков с лавандой, разорвал его, набрал полную ладонь сухой травы и вдохнул ее. Не успел он убрать мешок, как тут же уснул.

Ему открылось прекрасное укромное место у реки. Солнце пробегает по коже своими лучами, давая почувствовать свой дружелюбный настрой. Дети играют в воде, прохладные брызги разлетаются во все стороны, и достают до него. Они давно так не были счастливы. Он играет с ними некоторое время. Жена лежит в траве и греется на солнце, ей нужен отдых от домашних дел. Она особенно прекрасна в окружении зелени. Он чувствует себя мальчишкой, что долго бродил по лесу в поисках того самого цветка редкой красоты, чьи сочетания цветов еще никто не видел. И вот перед ним лежит она, тот самый цветок, что он так долго искал и нашел. Генрих наклонился, чтобы поцеловать ее, но жена вместе с травой покрылись льдом и все вокруг стало белым. Он обернулся, чтобы проверить, как там дети. Они замерли в реке вместе с водой. Генрих не понимает, что происходит и что ему делать. Он бежит к детям, но останавливается на полпути и возвращается к жене. Ищет факел, огниво или что-то, что может развести огонь и согреть их. Но тут он уже сам не может двигаться. Его ноги примерзли ко льду на земле. Холод быстро распространяется по телу, доходя до головы. Он не успевает даже закричать.

Генрих проснулся от того, что ему холодно. Он рефлекторно хотел укутаться в одеяло, но протерев глаза, понял, что он и так завернут в него. Вскочив с кровати, он схватил стоящий рядом меч, а другой рукой достал на ощупь один из мешочков с лавандой. Амулет на груди несколько раз издал кошачье шипение.

Генрих почувствовал на языке острый привкус жгучего перца, как в одном из лучших блюд таверны Олдрика. Странно ведь он ни ел сегодня ничего острого.

Он вслушивается в тишину и не слышит от нее ответа. Никаких звуков борьбы. Значит правило Олдрика не нарушено и все в порядке. Неужели ему это просто показалось?

Вкус перца усилился и Генрих сплюнул, чтобы смягчить ощущение. Но тут появился запах горелого свиного жира. Сначала он был едва уловим, казалось, что кто-то недосмотрел за светильниками у входа в таверну. Но с каждым мгновением запах усиливался, словно кто-то к нему приближался на большой скорости. Генрих никого не видел, но для надежности махнул несколько раз мечом перед собой. Когда запах и вкус перца стали невыносимы, и он согнулся, чтобы изрыгнуть из себя пищу, в комнату через закрытую дверь проник призрак. Генрих сдержал свой порыв. Олдрик был на удивление точен в их описании, кроме тех ощущений, что предвещают встречу с ними.

Призрак сразу ринулась в атаку. Она перемещалась рывками из одной точки комнаты в другую, чтобы запутать Генриха и нанести удар. Когда он рубанул мечом перед собой и слегка провалился, призрак двинулась вплотную к нему и коснулась правого плеча. Генрих почувствовал, что в него кинули копьем с нескольких десятков метров. Он выронил меч, но успел ударить левой рукой с мешочком лаванды и слегка зацепил призрака. Раздался неизвестный шум с высокими тонами. Уши на время перестали воспринимать звуки.

Генрих поднял меч и рубанул им наугад, но не попал. Призрак отскочила на несколько шагов. Было видно, что она тоже, как и он ранена. По крайней мере, стало ясно, что им тоже можно нанести увечья. Генрих сделал большой замах мечом, но призрак быстро среагировала на такую очевидную атаку. Он наделся поймать ее на уклонении от удара, и зарядить мешочком с лавандой, но она оказалась не глупой и вместо ухода в сторону отошла далеко назад. Поняв, что уловка не сработала, он, бросив в нее лаванду и ринулся к мешку с солью, но призрак опередила его и отбросила и противоположную часть комнаты. Он ударился о стену и снова выронил меч. Подобрав его и сам едва поднявшись, он успел ткнуть появившуюся перед ним противника. Призрак снова издала непонятный звук, но уже громче, и Генрих чуть не выронил меч от оглушения. Он слышал, как в этом шуме знакомый ему женский голос просил не сопротивляться. Призрак руками проткнула его легкие. Левая часть тела Генриха закипала, будто вместо крови у него по венам бежало раскаленное железо, а правую часть кололо от холода.

Разрываясь на части от невиданной боли Генрих смирился с тем, что недавний кошмар с его семьей станет последним воспоминанием о них. В голове звучала фраза “простите”. Сопротивляться хватке призрака становилось сложней. Жар и холод гуляли по телу по кругу. Жажда к жизни и к победе то заходила в комнату, то выходила. Он чувствует, как ослабевает его хватка. Меч медленно уходит вниз пока не касается пола и не выпадет из рук. Дыхание замедляется, глаза прячутся от ужаса лицезрения смерти. Боль постепенно ослабевает и Генрих уже не понимает, то ли от того, что он уже не жилец, то ли от того, что призрак ослабила хватку. Ноги подкосились, и он упал на одно колено. Боль полностью ушла. Глаза, победив страх, из любопытства возвращаются на место, чтобы увидеть конец. Он замечает, что призрак вытащила одну руку и замахнулась ей для завершающего удара.

Тогда Генрих вскочил, схватил ее за шею и притянул ее лоб к серебряному амулету на груди. Призрака окутало черное пламя и ее отбросило к кровати. Это была отчаянная атака и Генрих отдал ей все свои силы. Если чему полезному и научила его служба у мистера Джиганте, так это тому, что, если противник сильнее тебя, сделай вид, что он уже победил, и когда тот расслабится от предвкушения победы, нанеси ему сокрушительный удар.

Вот только если призрак все-таки не погиб, то он не сможет продолжить бой. Воздух кажется ему приятней любого блюда из таверны Олдрика и он не может им надышаться. Генрих хотел подойти к кровати, но не смог подняться, поэтому присел, прислонившись спиной к стене.

На полу вместо призрака оказалось тело женщины, живой и знакомой ему. Он настолько не ожидал ее увидеть, что не мог вспомнить, откуда ее знает. Женщина пришла себя и судорожно осмотрелась по сторонам. Увидев у стены Генриха, взглянув на свои руки и ощупав себе волосы, она хитро улыбнулась и полезла в лежачий рядом мешок. Достав оттуда масло и огниво, она, не теряя времени, облила себя, прошептала что-то, что нельзя было понять, подмигнула смотрящему на нее Генриху и подожгла себя. Загорелось зеленое пламя, но женщина не издала ни звука. Она быстро всполохнула и растворилась в воздухе, не оставив ни пепла, ни каких следов на деревянном полу.

Генрих впервые лицезрел такой ритуал. Он пытался понять его смысл, но внизу таверны раздались голоса, и он вспомнил про Олдрика. Пополз на четвереньках, чтобы помочь ему, хотя сам нуждался в помощи.

Внизу почти все были убиты. Тяжело раненный Олдрик лежал на мешке с солью, пытаясь одной рукой открыть бутылку, а другой зажимал рану на груди. Для него все оказалось не так плохо, как для остальных. Генрих с трудом смог прижечь его рану раскаленной кочергой, и выучил для себя несколько новых ругательств.

Старый пройдоха Олдрик, поменявший свою внешность, но не натуру, всегда ожидал какую-то опасность. Прятки от мистера Джиганте научили его излишней осторожности. Впервые столкнувшись с призраком, Олдрик понимал, что могут явиться во второй раз, но этот визит уже не будет мирным. Поэтому он закупил огромные запасы лаванды и куркумы. В комнатах семьи и помощников развесили букеты сухоцветов возле дверей, окон, и кроватей. Он убедил всех, что это для того, чтобы хорошо спалось после тяжелого рабочего дня и не приходили сны о таверне. Но на самом деле он оберегал их от нападения призраков.

Куркуму он использовал в новых блюдах, и большинство завсегдатаев их полюбило. Жаль, что молва про куркуму не оказалась такой же правдивой, как про лаванду и она не смогла защитить его посетителей.

Генрих еще раз осмотрел Олдрик и убедился, что тот будет жить. Выслушал его негодование о нарушении мире и готовности пойти войной на призраков. Дал наставление жене, как ухаживать за ним, чтобы тот быстрее восстановился. И не попрощавшись отправился в путь, хоть на улице еще не пришел рассвет.

Генрих старался как можно скорее уехать из таверны, поскольку понимал, что призрак приходил за ним, и чем дальше он находится от людей, тем в большей безопасности те будут. Он запряг недовольную ранним пробуждением лошадь. В качестве извинения угостил ее сахаром, перепроверил свои вещи и отправился в путь.

 

3

 

Необычное ощущение — встречать рассвет в Долине Призраков. Солнце сияет синим цветом превращая все вокруг в причудливый кошмар. Воздух до удушливости сухой, что кажется сама пустыня становится частью тебя. В остальном Долина оказалась такой, какой он ее себе и представлял. Сплошная пустыня из белого песка, с засохшими черными деревьями и огромным количеством валунов с отверстиями напоминающие входные двери. Никаких построек или источников воды. Одно сплошное песчаное полотно по краям которой выступали опасные горы. Попади сюда без подготовки и сам станешь нечистью. Кажется, само место способно сделать из тебя призрака.

Всю дорогу до Долины Генрих обдумывал то, почему призрак добровольно себя сожгла. Не означает ли это то, что есть некая тайна, которую ему нельзя знать.

Его смущало, что по пути к долине на него так никто и не напал, хотя он был один на открытой местности и глупо не воспользоваться этим. Ему явно разрешают спокойно передвигаться. Отсутствие засад и ловушек позволили Генриху повязать маленькие сухоцветы лаванды на руки, ноги, туловище и сплести венок на голову. Он не был до конца уверен в надежности такой защиты, но это все же лучше, чем ничего. Генрих не переживал за безопасность лошадь, потому что помнил из всех услышанных рассказов, что призраки никогда не трогают животных, только людей.

Быстро темнело. Не успело солнце толком взойти, как уже спешило спрятаться. Стоило Генриху пройти от одного валуна к другому, как все вокруг постепенно погружалось во тьму. Видимо, призраки крепко дружат с ночью.

Во рту снова появился привкус острого перца, а нос удушает запах горелого свиного жира. Но в этот раз терпимо. Значит призраки неподалеку. Интересно, что у них на уме?

Уходя все дальше вглубь Долины, Генрих сильнее дрожал от холода, а стук его зубов напоминал замогильную чечетку. Он уже жалел, что не взял с собой что-то теплое.

Ветер гонял по Долине какие-то камни. Удивительное явление, самого Генриха не сносило ветром, но камни катились. Когда же один из таких камней прокатился мимо него, он разглядел в нем неожиданную для себя находку. Это была голова упыря. Тут до него дошло, что и остальные камни вовсе и не камни, а точно такие же головы упырей. Здесь была какая-то битва, о которой не известно никому из людей. Это ценная информация. Если он выживет, то обязательно продаст ее. Полученные деньги станут неплохим началом для новой семейной жизни.

Краем глаза Генрих замечает, как что-то промелькнуло вдалеке по правую сторону. Он выхватил меч и обернулся. Там никого не оказалось. Зато позади медленно следовала призрак. Не известно, как долго она его преследует и почему на нее не среагировал амулет. Но призрак не собиралась нападать и даже, казалась, специально соблюдает некую дистанцию. Генрих сжал меч покрепче. Ему не нравилась ситуация, потому что он не до конца ее понимал. Сначала на него напали в таверне, а теперь дают просто идти по их территории. Что-то тут не так.

Он смотрит вперед и по бокам из ниоткуда перед ним вырастают тысячи призраков, формируя для него некий путь, с которого невозможно свернуть.

Этот опасный коридор заканчивается огромной круглой ареной, все также окруженной призраками. Очевидно, что это место сражения. Вопрос был в том, будет ли он сразу драться с Королевой или же придется сразиться с кем-то из призраков рангом пониже?

В центре арены ждала Королева. Она не особо отличается от остальных призраков, только чуть крупнее, и платье у нее синего, а не красного цвета. Она приняла то, что можно назвать, боевой позой.

Генрих не совсем понимал, почему ему так просто дают сразиться с Королевой. Прикидывая то, как на ее месте поступил бы мистер Джиганте. Он точно никогда бы не полез первый. Только если бы перебили всех его помощников и подчиненных. Возможно это какой-то иерархический обычая у этих призраков, что самый главный должен первым принимать бой, но он рад этому. Так больше шансов победить.

Генрих слезает с лошади, проверяет штаны, шнуровку на обуви и отходит от своей гончей как можно дальше. В этот раз он атакует первым. Генрих сыпет соль на лезвие меча и делает взмах. Крупицы попадают на Королеву и некоторых призраков в круге, по ним видно, что это больно. Он делает выпад, но призрак уворачивается и бьет его под ребра. Холод от удара доходит острыми иглами до головы. Генрих раскачивается из стороны в сторону и пробует оббежать Королеву попутно нанося удары мечом, но ни одним не попадает.

Королева издает громкий оглушающий крик, и надвигается на него, но подобравшись в плотную, врезается в невидимый барьер. Взглянув вниз, она замечает нарисованный на песке круг. Генрих не просто так танцевал вокруг нее. Из-под штанины на левой ноге выглядывал разрезанный до этого мешочек с солью. Теперь Королева в ловушке. Битва получилась легче, чем он рассчитывал.

Генрих перебрасывает меч из одной руки в другую, чтобы запутать призрака. И пока она следит за мечом, он бьет ее той частью ноги, где была закреплена сушенная лаванда. Королева взвыла и хочет схватить его за ногу, но Генрих успел ее убрать и отрубает потянувшуюся руку. Королева задергалась. Казалось, что у нее паника и Генрих, воспользовавшись моментом, срывает с себя амулет и в прыжке прижимает его к ее лбу. Он словно замирает в воздухе на мгновение, но приземляется и наблюдает как черное пламя окутывает Королеву.

Он поворачивается к окружающим его призракам, идет по кругу, желая получить от них признания, а сам не верит, что победа получилась такой легкой. Но он доволен результатом, и уже предвкушает встречу с семьей. Но тут он вспоминает, что в прошлый раз после победы на месте призрака появилась женщина. Ему захотелось увидеть, кем же была эта известная Королева Призраков. Он поворачивается, роняет меч и не верит своим глаза.

— Лура.

На месте поверженной Королевы лежала его жена. Она была также прекрасна, как и во время их последней встречи. Только вместо платья на ней были непонятные доспехи и корона на голове.

Он подбежал к ней, захлебываясь от собственных слез:

— Лура, солнце мое, как это? Что произошло?

— Все хорошо, любовь моя. Это я. Ты все правильно видишь.

— Но как такое возможно?

— Все просто. Я умерла и стала призраком.

Генрих вскочил на ноги и удалился от нее.

— Нет, этого не может быть. Ты жива, и девочки мои живы. Вас похитили, да, но не убивали.

— К сожалению, это не так.

Генрих метается из стороны в сторону, все больше срываясь на плач.

— Нет, нет, нет. Так не может быть. Не должно быть.

— Милый мой, подойди ко мне, я все объясню.

Генрих примчался к ней, поднял ее голову и положил себе на колени. Он держал ее за руку и чувствовал, как боль утихает и он становится спокойней.

— Милый, у нас осталось немного времени до перехода. Я должна рассказать тебе о короне.

— Что еще за корона? Мне это не важно. Расскажи, как это произошло?

— Хорошо. Время еще есть, а ты не готов принять, пока не узнаешь, что случилось. Нас охраняли солдаты подпольной империи, шесть человек. Они играли в карты и выпивали, потом двоим из них захотелось веселья, и они начали приставать ко мне. Я сопротивлялась как могла, а девочки мне помогали. Но солдатам в какой-то момент это надоело, и они забили нас стульями и железными кружками. Уже только потом они поняли, что сделали.

Генрих произносил все известные ему проклятья, подобрал меч и рубал им песок, становясь злее с каждым ударом.

— Когда это случилось?

— Примерно пять лет назад.

— Я снесу голову этому Джиганте. Он убил мою семью, моих самых любимы женщин. Пять лет брал с меня деньги за содержание тех, кого нет в живых. Заставлял меня делать грязную работу, еще и отправил убить свою жену.

— Ты прав. Он действительно знал, что я стала Королевой Призраков и боялся мести. Но он поверил в то, что убить Королеву может только истинная любовь, поэтому и отправил тебя с таким большим удовольствием. Думал, что сразу от нас двоих избавится. Но на самом деле, все не совсем так.

— О чем ты?

Генрих закричал непонятные фразы, и когда снова взглянул на Лура, его глаза были полны слез. Лура позвала его к себе, и он подошел к ней как завороженный. Она коснулась его лица и ему стало легче.

— Не огорчайся, милый, у тебя есть шанс отомстить за нас.

— Правда?

— Весь тот путь, что ты проделал, был ради того, чтобы ты смог отомстить.

— О чем ты?

— С тех пор, как я стала призраком, мне открылись их тайны. Все это время призраки хотели себе Короля, но у них не получалось. Привычные ритуалы не работали, и парни обращались в упырей. Мы понимали, что только первый мужчина, обернувшийся призраком, способен стать Королем и управлять не только призраками, но и упырями и другой нечестию. И только когда у меня произошло видение, стало ясно, что Король появится только тогда, когда Королева Призраков погибнет от руки своей истинной любви. Поэтому я вызвала на поединок предыдущую Королеву и победила ее. А потом объявила королевству о том, что пойду на них, чтобы в подпольной империи перележивали о грядущем возмездии и в конце концов направили тебя.

Генрих обнял Луру.

— Какая ты у меня умная, я никогда в этом не сомневался.

Лура улыбнулась ему в ответ.

— А почему тогда на меня напали в таверне?

— Это была проверка. Если ты справишься с моей помощницей, то и с Королевой совладаешь. Нельзя получить титул Королевы или Короля Призраков за заслуги или доблесть. Его можно только забрать силой в честном бою. Таков закон. И ты справился, любовь моя. Теперь тебе быть королем.

Лура обняла Генриха за шею и поцеловала. Он снова почувствовал, как солнце способно согревать, а шрамы исчезать. Чувство вины сбежало, не оставив следов. Тело его поправляется, и он вспоминает о том, что умеет улыбаться. Но Лура отпускает его, и он видит её взгляд, смотрящий в никуда, чувствует, как ее последний вздох прошелся по его лицу и это единственно, что дарило тепло в этом холодном месте. Генрих понимает, что его страдания и боль не ушли. Это было тактическое отступление. Они отошли назад за подмогой и теперь идут в атаку с большими силами.

Он больше не способен терпеть и здраво мыслить. Он рычит так, что любой дикий зверь убежит в испуге. Генрих рвет на себе одежду, берет в руки меч и кричит на призраков, будто это они виноваты в смерти его семьи. Он издает боевой клич и вызывает их всех на бой, но никто не собирается с ним сражаться. Генрих размахивает мечом словно и не пытается по кому-нибудь попасть, а для того, чтобы отогнать им свои мысли. Но призраки все равно отходят от его ударов, что их не зацепило. Генрих быстро устает, перестает выкрикивать ругательства и постепенно переходит на свой разговорный голос. Он произносит фразы, значение которых и сам не понимает, а просто извергает из себя какие-то слова в случайном порядке. Постепенно переходит на шепот, падает на колени и роняет меч.

Что он натворил? Он убил ту, ради которой столько лет терпел мучения.

Его собственные мысли ранили хуже холода, хуже ударов мечом и копьями. Он больше не может это выносить. Генрих берет меч, направляет острие в свое сердце и что есть силы вгоняет лезвие. Меч трескает, словно изготовлен из стекла, а не из зачарованного серебра. Генрих не понимает, что происходит. Он ползет на четвереньках к мешку, где было масло и огниво. Но не успел добраться до него, как ему преградили путь четыре призрака. Генрих поднимает глаза, сам не понимая почему, но он знает, что это его дочери, хотя внешне они ничем не отличаются от остальных. Рыдая и протягивая к ним руки он сумел лишь произнести:

— Мои принцессы.

Двое из них держат огромную плоскую чащу с непонятной черной жидкостью внутри. Они кладут ее на песок, одновременно с этим поклоняясь Генриху. Он понимает, что от него хотят. Генрих заглядывает внутрь и видит свое отражение, только не узнает себя. На него в ответ смотрит знакомое лицо, только кожа цвета золы, глаза красные, волосы черные, а на голове корона из неизвестного металла черного цвета. Генрих отпрыгивает от чаши и замечает свои руки и туловище. Все его тело облачено в эти черные доспехи.

Он больше не удивляет, не чувствует страха, у него возникло понимание того, что все происходит так, как и должно быть. У него больше нет сомнений, а есть уверенность в правильности своей цели.

Ему подносят меч четыре призрака, и он уже прекрасно видит, что это его дочери. Они тоже в черных доспехах, но сделанных под их детские образы. Генрих осматривается и все окружающие его призраки тоже облачены в черные доспехи. У всех у них есть лица, своя история, мучительная смерть. Он видит все это. Он видит, как мучали и пытали при жизни каждую из этих женщин и от этого его уверенность только растер. Он узрел то, как они выглядели на самом деле.

Ему принесли горн, и он использует его. На зов прибегают тысячи упырей. Под личиной монстров скрываются юноши в синих доспехах. Все они склоняются перед ним. Генрих видит их истории и понимает, это эти юноши также сильно страдали, как и девушки. Теперь становится понятно, что призраки на самом деле хотели подарить им свободу. Но из-за того, что они говорят на разных языках с упырями, они те не понимали, что это помощь и начинали войну.

Но появился тот, кто говорит на всем понятном языке. Пока эти несчастные создание, ранее бывшие людьми, не получат свою месть, они не смогут обрести покой. Он видит тысячи трагедий, похожих на его собственную, но им, в отличии от его жены, еще предстояло обрести покой.

Смотря на них, Генрих понимает, что ему еще многое предстоит узнать о тех, кого люди называют нечистью.

Он поднимает меч над головой и все в ожидании смотрят на него. Ему не нужно произносить слова, чтобы его понял, он сам и есть слово. Направив меч вперед, он начинает то, чего многие так ждали и приближали столько лет.

Подошел конец подпольной империи. Настало время Короля Призраков.