Занималась заря, однако ни солнца, ни неба не было видно. Лишь белесый туман, да сырость, заползающая в рукава, вот и все, что мог предложить окружающий мир. Волны беспрестанно шлепали по бортам судна, будто по крупу лошади, подгоняя его двигаться вперед.

Среди тумана особенно ярко, будто маяк, сверкала красная шапочка боцмана. Слегка полноватого и седовласого матерого старика, чью раскрасневшуюся кожу изъел морской соленый воздух. Сейчас он, помимо обыкновения молчал, вглядываясь в невидимый горизонт.

— Эй, Агнар! — на плечо мне опустилась крепкая ладонь, отчего я едва не осел на палубу.

— Здравствуй, Луа, — протянул я, ощупывая руку. Этот здоровяк всегда отличался умением подкрадываться, будто кошка. Его глубокий голос вспорол тишину, точно рыбью тушу.

— Прости, — продолжил тот. — Я решил, что ты уже знаешь обо мне.

— Я больше сосредоточен на грузе. Это все, чего от меня здесь ждут.

— И ты отлично справился! Предупреждал нас о любой мелочи, о каждой едва не оборвавшейся веревке, так что ни один ящик не потеряли. А что это значит? — Луа довольно улыбнулся. — Мы идем к Роуди в таверну, я угощаю!

В ответ на это заявление с разных концов палубы донеслись одобрительные крики.

— Да не вас, идиоты! — гаркнул он.

Я уже знал, что не смогу отвертеться, поэтому и не стал. Также я знал, что корабль прибудет в порт ровно через пятнадцать минут, и то, что один из драгоценных ящиков отдавит бедному боцману ногу.

— Черт бы тебя побрал!!! — вопил старик, прыгая на одной ноге под оглушительный гогот своей команды. — Агнаррр, — прорычал он. — Только скажи, что ты не знал об этом, грязный мошенник!

Мы с Луа поспешили уйти прежде, чем хромой боцман успел бы нас нагнать.

— А ты знал? — шепнул Луа и разразился громоподобным смехом, когда я кивнул, не сдержав довольной ухмылки.

Стоит признаться, что старый моряк не был плохим человеком, но после трех долгих месяцев под его командованием, я просто не смог упустить такую возможность.

С туго набитыми кошельками, мы вместе пришли в таверну Роуди. Луа со своим другом, уже довольно опьяневшие, обсуждали куда бы сбыть заработок, а я никак не мог расслабиться.

— Эй, — Луа легко ткнул меня в бок, отчего изрядное содержимое моего нетронутого пенного напитка впитала в себя засаленная древесина столика.

— Дай угадаю, ты все еще думаешь о том парне? Столько лет прошло!

Я мрачно кивнул, глядя как плещется белая пена.

— Ты не мог ничего поделать, Агнар. Такое… оно случается. Поживешь с мое, привыкнешь.

Я знал, что он прав, но все никак не мог заставить себя в это поверить.

— Послушай, — на меня, своими раскрасневшимися от хмеля глазенками, смотрел лучший друг Луа, – Мирт. — Вот если бы у меня был такой дар, как у тебя, я бы даже поводов для тревог не находил. Ты только подумай, сколько отличных судов хотят взять тебя на работу!

— Такой дар есть у многих, — отмахнулся я.

— Но не каждый развивает его с тем же успехом, что и ты, — с серьезным видом добавил Луа. Множества золотых браслетов на его эбеново-темной коже, мерцая, отражали всполохи огня в свечах.

— Вот я, например, — Луа шумно отхлебнул из своей кружки. — У меня тоже был талант.

— О да, мы помним, — Мирт рассмеялся и хрюкнул в свой стакан.

— Я, — не обращая на него внимания, продолжил Луа, — в юности поступал в высшую Академию.

— В Академию?! — в шоке повторил я. В Академию берут только лучших из лучших, даже попасть к ним на испытания уже считалось наградой, а закончив это заведение, тебе, можно сказать, был дарован золотой билет в счастливую жизнь.

— Да, — вздохнул Луа, — в Академию. Я хотел быть кондитером.

Мирт снова хрюкнул в кружку.

— Я делал такие легкие муссовые пирожные, что ни одни весы не могли их взвесить, а мои торты… люди, попробовавшие их, еще долго не могли забыть этот вкус!

— Ты не прошел? — я все еще прибывал в некотором шоке. Луа, этот здоровяк, чей кулак был размером с мою голову; сложно представить в этих руках лопатку и венчик.

— Да нет, прошел.

В ответ на мой непонимающий взгляд он добавил.

— Один богатенький паренек, обошел меня, можно сказать, на финише. И вот, я здесь, — он криво улыбнулся. — До сих пор не могу отделаться от мыслей, что было бы, сложись все тогда по-другому.

— Ну, дружище, — подал голос Мирт. — Одно могу сказать точно, мы бы с тобой тогда не встретились.

— Даже не знаю, как бы я это пережил! — воскликнул Луа, крепко обняв бедного Мирта. Готов поклясться, я слышал, как трещат его ребра.

— Ты домой теперь? — обратился уже ко мне Луа.

Я кивнул. На самом деле, мне не терпелось в путь.

Моя деревня находилась довольно далеко от порта, – высоко в горах, над самыми облаками. Прошло около трех месяцев с тех пор, как я расстался со своей семьей. Но затраты оправдали ожидание. Я заработал достаточно, чтобы не покидать дом еще около полугода и как раз успевал к началу сбора урожая.

Заключив долгожданный контракт с одним известным капитаном, я поверить не мог своему счастью, да и он был не прочь нанять в свою команду такого опытного штурмана, как я. В мои тридцать лет, дар предсказывать события на двадцать две и три десятых минуты был весьма точен. Не многие из людей могут похвастаться точностью предсказываемых событий, ведь чем дальше ты видишь, тем труднее сконцентрироваться на деталях. Многие видят не более, чем на три или четыре минуты, а то и секунды, они не находят смысла обращать внимание на свои прирожденные способности и ищут в себе другие таланты: рисование, музыку, кулинарию, счеты и прочее.

— Сможешь добраться? — с сомнением спросил Луа.

Я улыбнулся.

— Прибегну к возможностям перевозчиков.

Хорошо, что есть кочевники, которые предоставляют услуги переправки, к тому же за скромную плату.

Луа тяжело вздохнул.

— Ну что же, дружище Агнар, надеюсь, судьба как-нибудь снова усадит нас на одно судно, — икнув, пробасил здоровяк, он едва помещался в дверях таверны.

— Буду ждать нашей встречи с нетерпением, друзья.

Луа на прощание хлопнул меня по спине, и я снова едва удержался на ногах, чтобы не рухнуть в лужу, весьма сомнительного происхождения.

— До встречи, малой! — визгливо добавил Мирт, и они с Луа, пошатываясь и шаркая ногами, поплелись вглубь города. Глядя им в след сложно было удержаться от улыбки.

Моя же дорога вела меня за город, к холмам, что соперничали в высоте с океанскими волнами.

Крутой подъем быстро истощал последние силы, но путь до дома был не близкий. Задумчивые горы, поросшие густой травой и отвесные скалы, возвышающиеся над ними, занимали всю раскинувшуюся передо мной панораму.

Волны густой сочно-зеленой травы вздымались и опадали от натиска ветра, и как наяву передо мной встало тяжелое штормовое море. Рокот грома и гул волн сливались воедино и нельзя было разглядеть где небо, а где вода. Своей плотной темной массой волны разбивались о борт корабля, выбрасывая шипящие жемчужины пены на палубу. Каждая минута могла стать последней, и для него, она ею стала…

Крутая тропинка падала к уступу, где я и увидел транспорт кочевника.

Он согласился подвезти меня. Был крайне немногословен и угрюм, впрочем, они все такие.

Довольный суммой, я отдал деньги перевозчику. Тот сделал жест рукой, приглашая меня в свою лодку. Двигатели набухли, светлый, цвета слоновой кости шар взмыл в небо. Воздухоплаватели вообще интересный народ. Никому неизвестные, одинокие, вечно скитающиеся. Они напоминают призраков, слоняющихся среди живых и смотрящих на все отстраненным незаинтересованным взглядом. Наверное, так надо, чтобы кто-нибудь мог взглянуть на общую картину независимо, не имея обременяющих свободное мнение привязанностей, вдалеке от общественных предрассудков.

Перламутровые массивы облаков стелились под нами плотным на первый взгляд полотном, возвышались громадными пиками сырого воздуха, словно развалины старого храма, призрачного и всеми забытого. Пепельного цвета орлан поравнялся с нами, видимо заинтересовавшись чужаками, проникшими на его территорию, но вскоре нашел что-то более занимательное, потому что стремительно спикировал и исчез в толще облака.

Мои мысли вернулись к морю, я старался угнать их как можно дальше, но они, разлетались, словно испуганная стая птиц.

Ветер валит с ног, дождь заливает глаза, а оглушающие раскаты грома мешают услышать команды капитана. Молодой матрос. Милый мальчик, первый раз вышедший в море. Нужно было сконцентрироваться именно на этом моменте, но я не думал об экипаже, я думал о сохранности груза и корабля! Я был там, стоял совсем рядом, погруженный в будущее. Я мог бы помочь, отреагируй я раньше, ничего бы не произошло. На моих глазах паренёк завалился за борт. Я подбежал к краям корабля, но море уже сомкнуло свою бездонную пасть, оно было пусто. Одна холодная, пугающая своей чернотой масса, жестокая своим равнодушием даже к такому мальцу, единственный и в последний раз, совершившему ошибку.

Я прикрыл глаза, чтобы избавиться от холодящих кровь видений, но и здесь они меня не отпускали. Не в силах более оставаться наедине со своими мыслями, я решился, вопреки обычаю, заговорить с кочевником.

— Невероятно красиво, — наигранно непринужденно заметил я и без того очевидную вещь.

Старик взглянул на меня, как на надоедливую муху и более не обращал внимания.

Его морщинистая, сухая кожа бала почти кирпичного цвета. Седые волосы выбивались из-под шляпы с затертыми полями и сходили густой ртутной рекой до плеч. Глаза, прозрачные, но невероятно ясные, смотрели вдаль и я не мало готов был отдать, чтобы увидеть то же, что и он.

— Так… У вас есть дар? — не отступался я. Возможно, прозвучало весьма бесцеремонно, но в наших краях такой вопрос не представляет ничего особенного, все равно, что спросить у спутника его профессию.

Старик тяжело вздохнул, снова скосил на меня глаза, но на этот раз задержал свой взгляд немного дольше. Так смотрит взрослый на ребенка, задавшего такой простой с одной точки зрения вопрос, и вовсе не догадывающегося о его истинной глубине, в силу своего незнания, и не представляющего, какое обширное поле для размышления он развернул в сознании взрослого, возвышающегося над ним человека.

Я уже и не надеялся, что старик ответит мне, если быть откровенным, я бросил эту затею еще не закончив произносить вопрос. Однако, через мгновение кочевник улыбнулся, грустно так, устало. И потом, он заговорил, хриплым, будто опустошенным ветрами, голосом

— Я стал обладателем весьма бесполезного дара, вам он вряд ли будет интересен.

Я оживился.

— Напрасно вы так считаете. Я бы не задал вопрос, если бы меня не интересовал ответ на него.

— Ну что ж, если это знание принесет вам какую-либо пользу… — Он ненадолго умолк, пожевывая сухие растрескавшиеся губы.

— Я могу видеть то, что могло произойти с человеком, прими он иное решение.

— То есть?

Старик досадно вздохнул, видимо его разочаровала моя непонятливость. — Я могу видеть, что было бы если.

— Но, так разве бывает? Я никогда не слышал о подобных способностях.

— Существует множество разных вещей, и поверьте, их совсем не волнует, верите ли вы в них или нет, — старик раздраженно отвернулся.

— Но, почему же вы считаете свой дар бесполезным? Такая редкость достойна гордости.

— Гордиться тем, что дано тебе от рождения не имеет смысла, тем более что это не приносит пользы ни мне, ни окружающим.

— И все же, говорить о своем даре, как о бесполезной вещи неправильно, — не отступался я.

Старик вздохнул.

— Мой дар проявился довольно рано и тяжелым грузом повис на моей шее. Сначала я не мог понять в чем он заключался, но позже я стал замечать странные вещи. Что бы люди вокруг не делали, я знал, что было бы поступи они наоборот. Я гордился открытием такого дара. Раздулся, как индюк, но вскоре, горько об этом пожалел. Знание того что могло бы быть совершенно бесполезно и ничего, кроме боли, принести не может. Боли и разочарования.

— Но, ведь вы можете знать какое решение должно было быть верным, вы можете понять в чем заключалась ваша ошибка.

— Да. Но ничего исправить я уже не могу. Решение принято. Пути назад нет. И знание того, что могло бы быть поступи я иначе, становится горькой насмешкой, дразнящей меня день ото дня.

Глаза кочевника наполнились страшной усталостью, а голос стал еще более хриплым, нежели был раньше. Казалось, даже ветер затих, смиренный перед откровением немого старца.

— Тебя ведь тоже гнетет твой дар, верно? — проскрежетал он, обратив на меня ясные, окруженные веером морщин, глаза.

— Меня? — неуверенно начал я. И что-то в этом человек пробудило во мне желание поделиться своей историей. — Меня преследует вина. С помощью своего дара я мог бы предотвратить одно ужасное событие, однако… оказался не способен на это.

Я посмотрел на старика, но тот ждал, и тогда я продолжил:

— В свое первое плавание несколько лет тому назад, я был нанят одним капитаном на судно. От меня требовалось, как и всегда, следить за сохранностью груза и корабля, что я и делал. Однако, там был паренек, совсем юный, моложе меня, служил обычным матросом. Нужно было складывать паруса, завязывать узлы. Я передавал предсказания капитану, а тот отдавал указания. Парень стоял прямо передо мной, но я был настолько погружен в будущее, что даже не замечал его, а когда… раздался всплеск, было уже слишком поздно.

Старик не перебивал меня, а когда я, наконец, смог на него взглянуть, тот смотрел на горизонт.

— Я много повидал таких, как ты, — он посмотрел на меня. — Однако до сих пор диву даюсь, насколько же прошлое ослепляет тех, кому открыто будущее. В результате, в настоящем вы бродите, как слепые котята.

— О чем вы, господин?

Он тяжело вздохнул.

— Чему я научился у своего дара, так это тому, что бесполезно спрашивать себя нынешнего о том, что было бы, поступи ты прошлый иначе. Того тебя уже нет. Настоящий ты есть только сейчас и только ему под силу более не повторять ошибок прошлого.

— Но…

— Вы слепы, так как не замечаете, что ваше настоящее – это истинный дар, и к нему привело не то, что могло бы быть, а то что было и останется с вами навсегда. Прошлому нужно быть благодарным. Ведь каждое его мгновение стало тем, из чего сложилась твоя нынешняя жизнь. Да, она может быть не идеальна, даже не близко, но она есть, и все что произошло в прошлом привело к тому, что ты все еще можешь дышать.

Холодный ветер струился шелковыми прядями, облака висели все так же безмолвно, а далекая темная земля мирно спала под гнетом своей тяжести. Я не нашел, что ответить. Старик на меня больше не смотрел.

— Мы на месте, — сухо произнес он, спустя час. Руками, больше принадлежавшими скелету, нежели человеку, воздухоплаватель перебросил через борт транспорта якорь, притягивая нас к уступу на одном из крутых, покатых холмов. Под нами расстилался океан дымчатых облаков, наверное, таких же легких, как и мусс Луа.

Я вышел, старик меня больше не замечал.

— Благодарю вас, — неловко попрощался я.

Он залез обратно в свой шар и снялся с якоря.

— Господин! — я обернулся пока старик не отчалил. Он посмотрел на меня своими печальными голубыми глазами. — Выходит, вы крайне счастливый человек, господин, ваш дар постоянно напоминает вам о ценности настоящего.

В следующее мгновение его иссохшая фигура утонула в облаках, но я готов был поклясться, что, пусть на миг, но его ясные голубые глаза разглядели что-то чего раньше видеть не могли.

Поднявшись по крутым склонам, я, наконец, оказался дома. В тумане мне весело мигали теплые деревенские огни. Запах дерева и сена был ни с чем не сравним. Я зашел внутрь и меня тут же овеяло уютом камина и запахом жаркого. Раздались веселые детские голоса и топот босых ног. В следующее мгновение я утонул в крепких, по детским меркам, объятиях, уловил ее запах: корица и имбирь, а после, ощутил жаркий поцелуй родных губ, и нежный голос, приглашающий внутрь. И вдруг, совершенно неожиданно, мне захотелось смеяться. Я улыбнулся и от всей души поблагодарил свое прошлое, за все то, что было, а не то, что могло бы быть.

 

 

P.S. В завершение этой истории мне хотелось бы напомнить, что она не о том, что все так, как должно быть, а о том, что то, что есть, важнее, чем то, что было бы если…