Я графоманка. Каждую свободную от зарабатывания на кусок хлеба минуту я трачу на свои рукописи. Это все, что я могу сказать о себе. Остальное несущественно. Это «остальное» я засунула в самый темный угол и стараюсь не вспоминать о нем. Оно когда-то меня бесконечно огорчало, пока я не поняла, что жизнь пройдет, и я так и умру, огорченная.

 

Ну и вот. Я сижу за столом, руки над клавиатурой, монитор белеет чистым листом. Мысли роятся в моей голове, рядом стоит гипсовый бюст Гомера. Иногда я советуюсь с ним. И никогда он не оставляет мой вопрос без ответа. Даже если молчит. Великий старик.

Я опускаю в стакан с кипятком чайный пакетик.

– Эта героиня не блещет интеллектом, – привычно жалуюсь Гомеру. – Представляешь, говорит: «Парень красив, значит добр. Гармония, она такая. Пускай гориллы злятся». И никаких компромиссов. Упертая, ужас. Я ее соблазняла путешествиями, поисками сокровищ, джунглями, полными диких животных, и погоней алмазной мафии, которая не дремлет. Успокаивала себя надеждой, что, мол, ну нет, это она только с виду овца. Может быть, раскачавшись на лиане, она еще прыгнет на крышу проезжающего экспресса и доберется до своего дяди. Ей, конечно, и невдомек, что этот пройдоха мечтает об алмазе, который достался ей в наследство от умерших родителей. Он натравил на бедную девочку десяток боевых киборгов, вооруженных бластерами, и погонщика со своим чрезвычайно агрессивным слоном, затаптывающим все на своем пути. От дяди и слона с киборгами она убежит, но тут, как назло, начнутся торнадо, цунами и извержение вулкана одновременно. Ты видишь, я не виновата, а героиня опять в обмороке.

 

Что делать, Гомерушка? Когда это вообще было, чтобы писатель пытался договориться со своими героями? А я вот представь себе. Обещаю ей заманчивые авантюры, а она все твердит: для настоящей леди важно только одно – брак с приличным человеком. Умные детки, довольный супруг, чистота и уют в доме, потрясающие ароматы свежей выпечки и утреннего кофе – разве не это самое главное в жизни? А в воскресенье мы пойдем в парк, где наши ребятишки будут резвиться, а мы кормить уточек и восхищаться яркими цветами... Ну, бред же. И где она его только набралась? – Взгляд Гомера выражает сочувствие.

 

Потом я беру себя в руки и предлагаю героине поехать в Колорадо. Конечно, она сразу интересуется, можно ли в тех краях выйти замуж.

– Ну, само собой, – отвечаю я. – Только зайди сначала в местный трактир, отыщи там бородатого Билли, того, что вечно болтается у стойки, и передай ему приказ Джона Кривой Нос начинать. Билл усадит тебя на скакуна, и вы помчитесь в соседний городок. («Но я не хочу, в седле меня растрясет!» – «Потерпи, скоро все кончится».)

– Только представь, – говорю, – вы несетесь по живописной лесной местности, птички поют, бабочки порхают, кузнечики стрекочут. На одной из лужаек можно было бы остановиться, чтобы передохнуть и полакомиться земляникой, но как раз тут вас поджидает банда… ну, в общем, компания молодых людей с не очень добрыми намерениями. Прохиндей Билл, почуяв опасность, дает стрекача, а ты попадаешь в плен.

 

Все. Героиня побледнела и закатила глаза. Пришлось вытащить главный козырь:

– Ты станешь женой главаря.

Все-таки она настоящая кокетка, потому что с сомнением тянет:

– Я? Женой какого-то разбойника и оборванца? Ну, не знаю…

– Соглашайся! У красавца Робина есть кольт, мешок награбленного золота и пяток верных ребят. Даже не раздумывай! Пьяница Билл проспится еще не скоро, но в конце концов его, конечно, загрызет совесть, и он ринется в погоню, надеясь отбить прекрасную пленницу, то есть тебя.

– Ох! – выдыхает героиня. – Так я могу...

– Не можешь! Ты уже вышла замуж.

– А-а… – определенно, она разочарована.

 

– Робин повезет тебя к Нилу. Там, среди заводей и камышей, проживает одноногий колдун. Он предсказывает будущее и за отдельную плату дарит пожелания, которые сбываются. Но в лачуге колдуна ты оказываешься одна: в недобрый час решивший искупаться Робин встретился с голодным крокодилом...

– Как? – восклицает она. – Мой драгоценный супруг? С аллигатором? Не может быть! – ее слова прерываются рыданиями. – Да я бы, я бы эту мерзкую тварь...

– Знаю, – перебиваю я. – Ты бы его порвала своими ноготками, да вот беда: он откусил тебе руку.

– Чего ж сразу руку?– говорит она быстро. – Не надо. Я, наверное, могла убежать. Ведь могла?

– Конечно, – я еще и успокаивать ее должна. – Пока не кончился Робин. Так вот. Колдун пляшет у своего костерка, стучит в бубен, чавкает какой-то ритуальной мерзостью и рассказывает, что с крокодилом все непросто. Он, мол, никакая не рептилия, а предназначенная тебе высшей мудростью половинка, твой небесный супруг, с которым вы прожили девятьсот девяносто девять лет, давным-давно, еще в ветхозаветные времена, после чего отошли в мир иной в окружении горюющих родственников. А сейчас мировое зло помешало ему воплотиться в человека, и теперь – о, горе! – он должен мокнуть в болоте и продолжать свое существование в образе ужасного чудовища...

 

Героиня рыдает, склонив голову на мое плечо.

– Успокойся, – произношу я строго, чтобы прекратить это безобразие. – Ты выйдешь за него замуж. – Она выпрямляется и глядит на меня, широко открыв изумленные глаза. Слез как будто и не было.

– За кого? – спрашивает она едва слышно. – За этого монстра?

– Это твоя вечная любовь и небесный супруг, разве ты не помнишь? – не могу отказать себе в удовольствии позлорадствовать.

– А... как же мы будем жить?

– Как не знаю, но ребята из племени по соседству соорудят вам шалаш из бамбука. Там и туристы подтянутся. Первая и единственная в мире женщина, жена крокодила! По утрам ты будешь, нацепив сари, отправляться к реке и ловить рыбу для вечно голодного супруга...

– Ага, – перебивает меня героиня, уже совершенно безмятежная. – И однажды я предложу ему пиранью. – И добавляет невинно: – Совершенно не разбираюсь в рыбе. Ну, как я могу узнать, где карась, где пиранья? Это она им позавтракает. Изнутри.

– Вот так, да? – перебиваю я ее. – Злодейка! …А потом ты, разумеется, помчишься к колдуну. Бедному инвалиду снова придется прыгать вокруг огня, после чего он, конечно, споет тебе...

– Нет!

– ...Что пиранья – это в действительности совсем не хищная речная дрянь, а твоя старинная любовь и твоя половинка. А с тем крокодилом промашка вышла. Погода была не та, портал заморожен, чакры не открылись. Но на этот раз железно, подруга.

 

– Хм-м, – наш диалог прерывается чьим-то тихим голосом. Нет, шуршанием. Так, должно быть, шепчутся страницы старинных манускриптов под сводами библиотек. – Если ты продолжишь в том же духе, ей придется выйти замуж за комара.

Вздрогнув от неожиданности, я поднимаю глаза на бюст Гомера. Но гипсовой поделки уже нет. Седой, благообразный старик сидит за моим столом, тянется к чашке с недопитым чаем.

– Что, Гомерушка, очень шумим? Небось, даже в античных веках слыхать? – я наливаю ему свежего чаю. Классик величественно кивает, подвигает сахарницу. – Ничего не попишешь, – каюсь я. – Только криком. Дура, простых вещей не понимает.

– Я не дура, – героиня немедленно обижается.

– Приключений ей не надо. Сокровища? Кушайте сами. В джунглях сыро и неуютно. («И змеи!» – добавляет героиня трагическим голосом.) Чего же она хочет? Она хочет замуж! Я всячески потакаю ей и иду навстречу ее нехитрым потребностям. Автор страдает и терпит. Как бы мне растянуть терпение еще тома на три. Нужно больше приключений!

– Величайшая доблесть писателя, – замечает Гомер, с наслаждением грызя рафинад, – вовремя замолчать.

Я пожимаю плечами.

– Твой-то Одиссей был парень что надо, с головой. Повезло. А мне досталась идиотка. Не знаешь, почему так бывает? Может, это уже творческий кризис? – но хитрый Гомер больше не произносит ни слова.

 

***

В окно моей квартирки стучат.

– Эй, Сан Саныч, прекрати хулиганить! Тебе чего? На опохмел? Извини, хозяйка в отпуске, заходи попозже.

– А ты кто? – мой сосед, тихий алкоголик Сан Саныч, разглядывает меня с подозрением.

– Ее призрак, – отзываюсь я. – Не мешай.

– Ба! – оживляется он. – А это у тебя Гомер? Так я тебе скажу, это неправильный Гомер. По всему видно. Бюсты надо покупать в Книжторге, А на рынке брать нельзя – их там из неправильного гипса клепают – говорят, эти бюсты выдают совсем не Гомеров, и те потом такую дичь несут...

– Иди ты.

– А вот. В общем… тут метла хозяйкина, – добавляет сосед после паузы. – Она мне полетать разрешала. Ты передай ей – поворотник того, скоро откажет. И сцепление… Хреновое сцепление.

– С ума сошел, да? Какой еще поворотник? Это метла. Ей метут.

– Хозяйка не вернулась, а тебе, конечно, откуда знать. Так это, подруга, никакая не метла. Это транспорт.

– Офонарел? – теряя терпение, я выскакиваю за дверь и пулей слетаю с лестницы. – Какая метла? Какое сцепление? Какой Гомер?

 

…У подъезда стоит обыкновенная садовая метла. Длинная деревяшка с пучком прутьев на конце. Я разглядываю ее с недоверием. Потом, поддавшись неожиданному порыву, закидываю на нее ногу и тут же взлетаю. О-о-о! Черт! Ветер, наполненный травяными, древесными, грибными, болотными запахами, непостижимый и разнообразный, бьет в лицо. Судорожно хватаюсь за ручку, пытаюсь удержаться. Стремительно отдаляется, уменьшаясь в размерах, поросшая мхом крыша моей избушки. И никакого блочного убожества по улице Соликамская, один дробь пять. И никакого замусоренного сквера с парой скамеек. Насколько хватает глаз – непроходимые еловые дебри, дрожащие на ветру осины да болотца, щедро усыпанные дозревающей клюквой. На лужайке стоит лось и, медленно жуя, наблюдает за моим полетом. Еще дальше, у самого горизонта сельцо… Хорошо!

 

Налетавшись, я возвращаюсь совершенно счастливая. Сажусь за ноут и вдохновенно рассказываю миру о новых подвигах моей героини. Обреченная на смелость и славу, та сидит рядом и, как всегда, горько плачет. Гомер смотрит на нас с презрением. Все-таки он точно неправильный.

 

***

…Я подхожу к автобусной остановке, когда начинается дождь. Ветер бросает в лицо целые пригоршни холодных капель. Под пластиковым навесом трое. Дама щурится в смартфон, бабка роется в кошельке, бренча мелочью, мужичок в серо-синей робе нервно расхаживает по пятачку остановки, поглядывает на часы. Мир вокруг сыр и безрадостен. Я еду на работу.

– На Марата сходите?

– Схожу.

 

…Еще один день, а он так и не позвонил. Он узнал то, что всем про меня известно. Что я нелепая, бесталанная, недостойная любви бестолочь. Пустое место. Скорее всего, он и завтра не позвонит. И послезавтра. Его не будет в моей жизни. И вообще никого в ней не будет. Я всегда буду одинока.

 

Возвращаюсь домой как обычно, к семи. По дороге захожу в магазин, беру батон для себя и рафинад для Гомера.