Гостевой дом Бабы-яги пустовал, не сезон. На улице мерзко: то мелкий дождь, то липкий снег, первый ноябрьский, тот, что тает, не долетев до земли. В такую погоду нет желающих на экскурсию в заповедный лес. Русалки и Леший залегли в спячку, кот Баюн снял номер у Бабы-яги и выходит из него только на завтрак, обед и ужин, по вечерам требуя горячий коктейль «Белый русский». Избушку свою Баба-яга загнала в ангар до поры, пока не ляжет на землю плотный наст, в котором не будут увязать куриные ноги. Заповедный лес до самой его границы с навью накрыло серое и безысходное спокойствие умирающего перед неизбежным концом. Морана, аватар зимы и смерти, ступила на землю яви.

В столовой гостевого дома расположилась группа из пяти богатырей. Сидели они молча, обед был уже съеден, и пустые тарелки поставили стопкой на край стола. Нарушил общее молчание кудрявый парень с круглым лицом, на носу картошкой россыпь веснушек, а в глазах голубая тишь, незамутнённая мыслью.

— Ну, что за командир, на тридцать минут уже опаздывает.

— Задерживается. Может себе позволить, Иван-царевич всё-таки, — откликнулся пожилой богатырь с длинной бородой, конец которой он заправил за армейский ремень.

— Да уж, царевич, отец у него всего-то губернатор Новгородской области, а гонору, словно сын градоначальника Москвы.

— Дурак ты всё-таки, о начальстве либо хорошо, либо ничего. У себя в деревне, что хочешь трепли, а тут армия. Приказ ждать, сидим ждём, не рассуждаем, — бородач поморщился и длинным ногтем на мизинце стал чистить ушной проход.

— Идёт, — оживился третий богатырь, сидящий за столом, и надвинул армейскую фуражку, которую не снял в помещении, пониже на глаза.

В столовую вошёл мужчина лет двадцати в новёхоньком комбинезоне. Видно было, что надел первый раз, даже заломы ещё не разгладились. Внешность у Ивана-царевича оказалась непримечательная: тёмно-русые волосы коротко острижены, глаза серые, словно дымкой подёрнутые, пыльные какие-то, невысокий, худой, невзрачный. Такого встретишь, а как с глаз пропадёт, забудешь тут же. По выражению лица Ивана-царевича стало понятно, что богатырская команда на него тоже не произвела впечатления. Иван-царевич остановился около стола, богатырь в фуражке подскочил и встал по стойке смирно, остальные продолжили разглядывать прибывшего командира.

— Я младший сержант Иван-царевич, сын Владимира, назначен командиром вашего боевого расчёта. Здравствуйте, богатыри! — рявкнул он в конце.

— Здравия желаем, — ответили остальные и поднялись с мест, выходя из-за стола.

— Вольно. Я привёз приказ с нашим заданием. Давайте сядем и обсудим, в ногах правды нет.

— И чего вставали, спрашивается, — буркнул Иван-дурак, но бородач шикнул на него.

— Но для начала неплохо бы с вами познакомиться. Вы кто будете? — обратился Иван-царевич к бородачу.

— Я Батька Черномор, покинул пограничную службу в силу возраста, приписан теперь сюда.

— Хорошо, представляйтесь по очереди. Вы? — обратился он к угрюмому человеку с ожогами на лице, которые он старался прикрыть длинными патлами чёрных волос.

— Ворон Воронович я. В дисбат по здоровью не прошёл, отправили сюда.

— Я тут один нормальный, если что. Из остальных бойцы, как из полена кочерга. Попросился на службу, и меня сюда приставили временно. Вот как покажу себя, так сразу в охрану Царя-батюшки переведут, — вмешался в разговор Иван-дурак.

— Вы на него внимания не обращайте, он глупости часто болтает, аж голова болит, но в бою не подведёт, — сказал Черномор.

— Это кто глупости говорит? — взвился Иван-дурак. — Я что баба, языком зазря трепать? Голова у него болит. Вон Иван Медвежий сын всегда со мной соглашается, только ты сразу в контры.

— Соглашается? Да глухой он, как пень, он вечно башкой мотает и улыбается, боится, что его попрут из дружины, вот и прикидывается. Эй, Иван, хочешь с крыши прыгнуть? — обратился Черномор к огромному бугаю, которой действительно смотрел на перепалку и улыбался. Поняв, что Черномор обращается к нему, отрицательно замотал головой. — Совпало, он этак по очереди мотает, то согласно, то нет. Вы к нему погромче обращайтесь, он контуженный, с Соловьём-разбойником встретился на границе.

— Так, оставить разговоры. Ну, а ты? — Иван-царевич с надеждой посмотрел на богатыря, который встал при его появлении.

— А это Марья, она сама стесняется признаться, что баба. Ты хоть кепку сними, пусть на тебя командир полюбуется, — снова вмешался Иван-дурак.

— Я тебе язык отрежу, — холодно сказала Марья, — поляница я.

— Сними фуражку, — потребовал Иван-царевич.

Марья нехотя стянула головной убор, волосы у неё были чёрные, обстрижены под мальчика, внешность обычная, разве что портил её тонкий шрам, рассекающий лицо от лба до подбородка, да слишком крепкая фигура для женщины. Иван-царевич сморщился, команда его не порадовала, полный набор сирых и убогих, даже баба есть. Как с такими воинскую славу добывать? Задание надо выполнить на отлично, тогда, возможно, доверят под командование отряд получше.

— Хорошо. Давайте к делу. А оно простое, отряд инженерных войск с силовиками по обычной дороге идут к Калинову мосту, а мы должны окольным путём, не привлекая внимания, туда же доставить инструменты. Есть вопросы?

— Каким таким окольным путём? Сейчас ноябрь, нам если дочери Мораны встретятся или отряд змеёнышей Горыныча, так мы пикнуть не успеем, поляжем, — сказал Ворон Воронович.

— Окольный путь нам предоставит Баба-яга, с ней договорённость есть. Ещё вопросы?

Все уныло промолчали, задание, конечно, простое. Но кому хочется лезть на границу с навью на пороге зимы?

— Нет вопросов? Отлично, жду вас через пять минут на выходе, брать только самое необходимое, после выполнения задания вернёмся обратно.

Предзимний лес оглушал своей тишиной. Отряд окружали чёрные стволы вековых дубов, голые ветки которых, словно потрескавшиеся узловатые руки, старались вцепиться в серое марево низкого неба. Дорога была ухабистой и размокшей от дождя, самоходка еле тащилась, виляя прицепом с инструментом. Путевой клубок, что дала Баба-яга словно из вредности старательно катился в самых непроходимых для транспорта местах и прятался от глаз в кустах и овражках.

— Что-то слишком тихо, эту дорогу никто не охраняет? — Марья разглядывала окрестности сквозь прицел снайперской винтовки.

— Зачем? Что тут делать, по пустому лесу бегать? — ответил Ворон Воронович. Он сидел на крыше самоходки, нахохлившись, и щёлкал затвором автомата.

— Но вот мы же едем, к тому же сами не знаем для чего. Зачем кому-то столько пил и топоров, да ещё и на Калиновом мосту, он же железный, его даже взрывчаткой не подорвёшь.

— Цыц, был приказ, надо значит надо. Думаю, мы тащимся по личному «пути» Бабы-яги, ведьмы могут прокладывать такие в складках реальности. К тому же ты забыла, что одно дерево там всё-таки растёт, — прервал рассуждения Марьи Черномор.

Из леса они выбрались через три часа, уже на опушке ветер принёс запах серы, впереди раскинулась почерневшая долина. Земля под ногами напоминала кожуру обгоревшей в костре картошки. Вокруг никого не было, лишь изредка порывы холодного ветра поднимали маленькие смерчи из пепла и гнали их в сторону нави. С каждым шагом едкий запах становился сильнее, и вдали уже было видно огненный разлом реки Смородины и раскинувшийся над ней вековой дуб. С другой стороны блестело и рябило упавшее на землю небо. Лишь если присмотреться, становилось понятно, что это море-океан, куда река Смородина изливала свои огненные воды. Там, где огонь встречался с водой, стояла стена пара. Они добрались до моста, но никто их не встретил. Над головой неприятно царапали небо ветки дуба. Раскалённый Калинов мост гудел под порывами ноябрьского ветра.

— Ну и где обещанная бригада рубщиков и конвой? Надо связаться с командованием, — сказал Иван-царевич.

— Как свяжешься? Тут одни помехи, навь-то вон прям за мостом. Ждём гонца, не думаю, что про нас забыли, — ответил Черномор, — мы, когда тут дозором ходили, всегда гонцами приказы получали.

Действительно, не прошло и получаса, как над головой захлопали крылья и перед ними ударился оземь сокол, обратившись в красивого парня в форме с нашивками старшего лейтенанта.

— Здравия желаем! — вытянулась вся команда по струнке.

— Вольно. Я рад, что вам удалось добраться. Яге будет вынесена благодарность за содействие. Увы, подразделение инженерно-технического обеспечения наткнулось на Морану. Ждать, пока отправят новых, слишком долго, так что миссия возлагается на вас.

Все обречённо переглянулись, не понимая, как шесть человек заменят отряд в сотню бойцов, но с приказом не поспоришь.

— Всё просто, смотрите туда, на дуб. Видите, на третьем ярусе веток чёрное пятно? Это сундук, его нужно оттуда достать. Не открывать. Доставить обратно в гостиницу. К сожалению, везти его обычной дорогой сейчас опасно, так что придётся довериться Бабе-яге. Она наш старый агент, и надеюсь, не пойдёт на предательство. В гостинице дождётесь новых распоряжений от меня лично. Всё понятно?

— Так точно!

Финист улетел, а они остались стоять под дубом. Лезть наверх и пилить толстую, словно слоновья нога, ветку, к которой был цепями прикручен сундук, никому не хотелось.

— Слушайте, а давайте Иван Михайлович туда слазит и сундук снимет. Он же в медведя обращается, ничего пилить не придётся, — предложил Черномор.

— А сможет? Даже для медведя сложно. Цепи от ветки не оторвёт, а один пилить он долго будет.

— Ну, есть у меня кое-что. Вот, — Черномор достал из кармана крошечный бутылёк, — мёртвая вода. От сердца отрываю, если её на цепи капнуть, то они ржой рассыплются сразу. Если мне стоимость возместят, так я предоставлю.

— Я укажу в отчёте, должны возместить.

— Эй, Иван! Давай на дуб! Вон там сундук! Этим капнешь на цепи! Сундук достань! — проорал Черномор почти в ухо Ивану Медвежьему сыну.

Тот рыкнул, кувыркнулся через голову и поднялся с земли огромным бурым медведем. Затряс головой, встряхнулся. Черномор сунул бутылёк с мёртвой водой медведю в пасть, и тот полез по стволу наверх. Ждали минут тридцать, пока он добрался до сундука. Покрутив пузырёк в лапах, медведь взревел и разбил его о цепь. Затрещало, вниз полетели рыжеватые хлопья, которые тут же подхватил ветер.

Дальше всё пошло не по плану, медведь подхватил сундук и, размахнувшись, бросил вниз. Кряк. Ударившись о землю, сундук разорвался, как граната, брызнув в стороны щепками. Из разлома выпрыгнул заяц и, прижав уши, метнулся в сторону моря-океана. Раздался выстрел, это Марья вскинула винтовку. Заяц споткнулся, перекувыркнулся, и в небо взметнулась утка, несколько взмахов, и она скрылась в стене пара. Марья бессильно опустила винтовку. Секунда и Ворон Воронович ударился о землю и взмыл в воздух вороном. Утку он нагнал уже над морем, поднялся над ней и ударил клювом. Марья в прицел рассмотрела, как из утки выпало что-то белое и без всплеска упало в пучину вод. Все бросились к берегу, море-океан лениво катил свои волны на чёрный песок. Там, где упало, расходились небольшие круги.

— Ладно, не хотел я вам это показывать, но ситуация, эх. — Иван-дурак подошёл к самому краю воды и заорал: — Щука!

Пару минут ничего не происходило, а потом из тёмной воды показалась голова щуки. Она посмотрела на Ивана-дурака, и на её рыбьем безэмоциональном рыле почему-то всем почудилась вселенская усталость и обречённость.

— Там в воду сейчас что-то свалилось, вон в той стороне. Принеси, — словно собаке, скомандовал Иван.

Щуки не было минут пятнадцать, да и понятно, глубина у моря-океана приличная даже у берега и дно в разломах. Все дружно выдохнули, когда у самого берега появилась щука и аккуратно опустила яйцо в протянутую руку Ивана, после чего быстро скрылась в волнах.

— Отлично! — сказал Иван-царевич. — С сундуком нехорошо вышло, но самое ценное сберегли. Я про это слышал, в яйце смерть Кощея. Я думал, это сказки. Давай яйцо.

— Яйцо отдать? Ну уж нет! Я его получил, а значит, и Кощея убью я. Думаю, за такое сразу генеральские погоны дадут, — сказал Иван-дурак.

— Дурак! За невыполнение приказа тебе трибунал светит! Отдай яйцо! — не выдержав, заорал Иван-царевич, направив на Ивана-дурака автомат.

— Вот ещё, чтоб ты сам убил Кощея и все лавры себе забрал, — Иван и не подумал испугаться, зло глядя на командира.

— Да вы оба с ума сошли, если убить Кощея, война между явью и навью начнётся, за такое любого на кол посадят, — сказал Черномор.

— С чего бы война? Если Кощей мёртв будет.

— А с того, что к власти тогда придёт Змей-Горыныч, а он сторонник войны с явью, его только Кощей и сдерживает. Его змеёныши то и дело на границе нарываются, чтобы нас на нападение спровоцировать.

— Ну и пусть война, так даже лучше. Я тогда точно орден получу в сражении, — хмыкнул Иван-дурак.

— Так, не ссорьтесь, добры молодцы. Здесь опасно шуметь, давайте вернёмся в гостевой дом и там в безопасности этот вопрос решим. Яйцо всё равно придётся отдать Финисту, если не хотим больших проблем, — сказал Черномор.

— Вот я и отдам, — Иван-дурак замотал яйцо в платок и сунул за шиворот. После чего хитро подмигнул Марье, отчего та нахмурилась.

— Это мы ещё посмотрим, но ты прав, отходим, не место тут отношения выяснять, — сказал Иван-царевич.

Дорогой Иван рассуждал, как его наградят за победу над Кощеем, остальные хмуро слушали, не пытаясь с ним спорить, только Иван Медвежий сын глупо улыбался и кивал в такт.

По прибытии в гостиницу Иван-царевич ещё раз попытался отобрать яйцо, но это привело к новой ссоре. Иван-дурак ушёл в свою комнату, сказав, что сам решит, что ему делать.

— Думаю, не стоит обострять конфликт, утро вечера мудренее. Стоит отдохнуть, выпить и поспать, а завтра Иван поймёт, что не имеет права решать судьбу страны. Мы остались живы, выполнили задание, так что есть повод отметить, — сказал Черномор и увёл всех в бар.

Пили водку, закусывали найденным в кладовой у Бабы-яги салом и солёными огурцами. Марья сомлела быстро, хоть и богатырша, отпросилась в номер. Остальные закончили пить за полночь, а утром помятые вновь собрались в столовой. Не хватало только Ивана-дурака. Марью послали его привести, пора было решать, что делать с яйцом. Марья вернулась бледная, прижимая руки ко рту. В глазах у неё плескалось тёмное море, полное ужаса. Черномор сразу понял, что случилось что-то неприятное, с такими глазами перед погребальными кострами стояли жёны его погибших бойцов.

— Что случилось? — спросил Иван-царевич. — Что с этим балбесом, перепил вчера?

— Ваня мёртв, — с трудом оторвав руки ото рта, проговорила Марья.

Черномору показалось, что она вот-вот завизжит, а потом начнёт взахлёб рыдать, но Марья снова зажала рот и стала часто моргать.

— Как мёртв? Не понимаю? А яйцо? Яйцо-то у него забрала?

Марья промолчала и, резко выдохнув, вылетела за дверь. Черномор догадывался, что побежала она в туалет в конце коридора.

— Пойдёмте, надо всё осмотреть и вызвать розыскную дружину, — сказал Черномор Ивану-царевичу.

— Розыскную дружину? Вы думаете, Ивана убили? Или яйцо украли? Но кто? Кроме нас, тут только Баба-яга.

— Вот пойдём и всё узнаем.

Они пришли в номер Ивана-дурака, который он делил вместе с Иваном Медвежьим сыном. Труп лежал на кровати, то, что это труп, стало понятно ещё с порога, голова была повёрнута так, как только сове под силу вывернуть. Иван-царевич, мельком взглянув на тело, заметался среди разбросанных и перевёрнутых в номере вещей. Черномор понял, что он ищет яйцо.

— Надо позвонить в дружину.

— Нет! Мы сами найдём убийцу и яйцо! Если тронешь телефон, я тебя под трибунал отдам. Главное — найти яйцо, не мог же этот дурак его разбить, — сказал Иван-царевич.

В кабинете клубился дым, жирные кольца которого поднимались к низкому потолку, а затем, разбиваясь о деревянные перекрытия, сползали по бревенчатым стенам тонкими змейками, оседая на стопках книг в мягких обложках, сваленных на полу. Блёклый свет ноябрьского утра с трудом пытался пробиться сквозь пыльные бархатные портьеры, помещение освещалось лишь светом работающего ноутбука. Баба-яга посасывала трубку и смотрела на монитор, где мелькали видео с камер наблюдения гостиницы. Иногда останавливала видео и что-то набирала в смартфоне, который держала в руках. Пару раз она подпрыгивала на ступе, которая служила ей стулом, и прикрикивала: «Ах ты ж, ежиный потрох, как он её! Ах ты ж, жабья икра, чего девка-то творит!» После чего поправляла сползшую с тощей груди цветастую шаль и снова принималась дымить. Тут в дверь постучали, Баба-яга рявкнула «Открыто!» и посмотрела на вошедших, выключая ноутбук и откладывая трубку в сторону.

— Так и что у вас? Вид как на похоронах.

— Ивана-дурака убили и украли одну очень важную вещь. Вы должны нам помочь её найти до прихода отряда, — сказал Иван-царевич. — Я слышал, что у вас всякие штуки есть, чтобы узнать правду: колдовство, ворожба. Камеры видеонаблюдения?

— Так и почему я должна вам помочь? — мохнатые брови Яги сошлись на переносице.

— Так у вас в гостинице убили. Вы хотите под следствие попасть?

— Ну, если с этой стороны посмотреть, то конечно. Камеры у нас есть только в общественных местах, как по закону положено. В остальном помогу, чем смогу. Только учтите, у меня любимчиков нет, я всех подозреваю, даже себя. Я, знаете, всегда была не прочь человеческим мясом перекусить, особенно молодым Иваном, — сказала Яга и улыбнулась, демонстрируя золотой клык. Ивана-царевича передёрнуло. — Пойдёмте на место преступления, надеюсь, домовые там ещё не успели убрать.

В комнате Яга долго изучала тело, весь труп истыкала своим костлявым пальцем, в глаза заглянула, челюсти мертвеца разжала и долго принюхивалась так, что кончик длинного носа ходил ходуном. Покряхтев, полезла под кровать, потом за шкаф, понюхала валяющуюся на полу бутылку из-под вина. Выглянула за окно, бубня при этом: «Ясно, ясно, дитя природы. Тута она, а тута он, да он не он, она не она». Покрутившись на костяной ноге в центре комнаты, Яга, растолкав вставших в дверях богатырей, отправилась в столовую.

— Ну-с, касатики мои. Готова я вам рассказать всё как было, без утайки. Садимся, а я Баюна позову.

Яга посадила недовольного кота рядом с собой и зашептала ему что-то в ухо, тот разгладил лапой усы и кивнул. Черномор встал рядом, остальные расселись на стулья.

— Ну, начнём. Сначала с тебя, Вороночек. Как ты попал в команду? — сказала Яга, вынимая из кармана фартука маленькое чёрное пёрышко.

— Какое отношение это имеет к смерти Ивана? — Воронович смотрел на перо, и обожжённая щека его подёргивалась.

— Ты мне вопросом на вопрос не отвечай. Вот ты говорил, что у меня ворожба есть специальная, чтобы правду выяснить, — ткнула скрюченным ногтем в Ивана-царевича, — а вся моя ворожба в этой коробочке.

Яга потрясла в воздухе смартфоном, а потом погладила по крышке сухой ладошкой. Все недоуменно переглянулись.

— Что глазами зыркаете? Тут вся информация, все новости, сплетни, мысли, хакерские базы данных. Вот что про нашего Воронёнка в этой волшебной коробочке говорится: «Похищение царевны, убийство двух её братьев, ну и барабанная дробь! Смерть от руки Ивана-царевича — третьего брата похищенной царевны». Так, милый мой, сожгли тебя в бане, так как же ты объяснишь, что всё ещё по земле ходишь?

Ворон Воронович с места бросился к окну, ударился о землю и обернулся вороном, только тут же прыжок с места сделал и кот, сбивая ворона на плитки пола. Ворон бился, шипел и громко каркал, пытаясь скинуть вцепившегося в спину кота.

— Так, давай обратно в человека, пока Баюн в азарте тебе шею не свернул, — рявкнула Баба-яга.

Секунда, и на полу уже сидит растрёпанный Ворон Воронович, держа за шкирку кота. Баюн басисто мявкнул, ударил когтистой лапой богатыря и вальяжно вернулся на своё место. Остальные богатыри смотрели на сидящего на полу Ворона Вороновича, пытаясь уловить что-нибудь мертвяцкое в его виде.

— Ну, рассказывай, кто тебя оживил и в команду подослал, — Баба-яга направила камеру телефона на лицо Ворона.

— Кощей. Информаторы сообщили, что готовится покушение. Кощею нужен был свой человек в дружине, вот меня и оживили. Ну, знаете, мёртвая вода, живая вода, клятву взяли служить.

— Знаю я этих бородатых запечных информаторов. Так, значит, ты Ивана убил и яйцо стащил?

— Нет. Да, я к нему ночью залетал в комнату, как вы это по перу поняли. Убил бы, если б нужда возникла, но он спал мёртвым сном. Я всё обыскал, но яйцо не нашёл, — Ворон поднялся с пола и вернулся на своё прежнее место.

Яга спрятала перо в карман и вытащила оттуда пробку от вина, поднесла к длинному носу и понюхала. Раздался сдавленный вздох Марьи, и Яга посмотрела на неё.

— Ну, теперь о тебе, милочка моя, Марьюшка, — Яга опять посмотрела на экран смартфона. — Тут, конечно, имени нет пострадавшей, всё-таки о большом военном чине разговор, но намёков достаточно. Читаем заголовки: «Илья Муромец убил собственную дочь. Незаконная дочь Ильи Муромца напала на отца, убийство признано самозащитой. Поляница — незаконная дочь Ильи Муромца». Разрубил он тебя, милая, на две половинки, так тут пишут. Зачем ты к нему полезла?

— Да он тварь! Тварь! Он мою мать изнасиловал, когда в походе был. А когда я к нему в дружину попала, понял, что я по силе только ему равна, и признал дочерью. А я всю жизнь тренировалась, чтобы этого подонка найти и убить, — Марья вскочила, но тут же села на стул, закрыв лицо руками.

— Второй мертвец в команде! Да вы издеваетесь? Мне что, под командование мертвецов дали? — вскочил Иван-царевич и напряжённо вгляделся в лица богатырей.

— Ну, нет, их двое, да и то не мертвецы они уже. Воронёнку жизнь вернул Кощей, а вот нашей Марье — Горыныч, его она агент. Что, милая, так куда ты яйцо дела?

— Ничего я вам рассказывать не собираюсь, — Марья уже пришла в себя и сидела, сжав побелевшие губы.

— Расскажешь. Баюн, давай. Черномор подержи-ка ей голову.

Кот затарахтел, как трактор, поймал взгляд Марьи, и та обмякла, взгляд её затуманился.

— Так зачем ты ходила к Ивану-дураку в комнату, чего ему в вино намешала?

— Он давно ко мне клинья подбивал, намёки пошлые делал. Я сделала вид, что согласна, раз он такой герой и яйцо добыл, вина принесла с дурман-травой. Я не собиралась его убивать, мне нужно было найти яйцо и передать Горынычу.

— Ну и где яйцо?

— Не нашла, только скорлупки, я их за окно выкинула от злости.

— Получается, Кощея Иван-дурак успел убить? — снова вскочил Иван-царевич.

— Тихо, не всё так просто, в яйце должна быть игла. В кончике иглы смерть Кощеева. Да, это как искать иголку в стоге сена, но это потом, сначала убийцу найдём.

Все посмотрели на Ивана Медвежьего сына. Тот улыбался и чесал шею, словно не понимал, что вокруг него происходит.

— Он убийца! Такой запросто шею свернёт, да и комнату они с Иваном Медвежьим сыном делили. Тоже засланный казачок! — кажется, Иван-царевич уже не мог сидеть, он бросился к Ивану Медвежьему сыну. — Отдавай иглу!

— Почему это он? — спокойно сказала Баба-яга, листая ленту на телефоне. — Нет, он лишь орудие и даже не человек. Может, не заметили, но в медвежьем облике ему сподручнее, а в человеческом и не понимает ничего, только приказы хозяина — колдуна. А настоящий Иван Медвежий сын на моей дочери женат, так что, где сейчас мой зять, я отлично знаю.

— Что за глупость, вы грибов, что ль, каких наелись? — ехидно спросил Черномор. — Тут только одна колдунья, и это вы.

— Почему глупость, до меня слухи доходили, что ты, Черномор, в отставке стал баловаться чёрной магией, но дело это замяли. Я-то думала почему. Так ты думе или князю продался? Ставлю на думу, там денег больше.

— Князь тут при чём? Мы же по его заданию сундук и так доставали, — удивился Иван-царевич.

— Нет, милый. По заданию думы боярской. Думе война не нужна, а вот аргумент, чтобы давить на Кощея, очень даже. Им Кощей живой нужен, но на коротком поводке. О, князь бы не послал на это дело инвалидную команду, у него войска достаточно. Только не было никакого войска, обманули вас, за спиной у князя дело хотели провернуть, — постучала себе пальцем по лбу Яга.

— Так Ивана убил медведь Черномора, чтобы тот иглу не сломал? Чтобы потом её думе передать?

— Мыслишь, не дурак, так вот только и князь не дурак. Власть она всем нужна. Пока мирные времена, дела экономические да внешнеполитические, власти больше у думы боярской, что хотят, то и творят, князь следи за границами, да не мешай. А вот если война, да ещё и с навью, кто главный? Скажи, а не у тебя ли матушку Кощей похитил? И почему тебя, лучшего выпускника академии, поставили младшим лейтенантом над этой командой сирых и убогих? И главный вопрос — попади в твои руки игла, сломал бы?

— Сломал, — неохотно ответил Иван-царевич. — Да я за матушку Кощею бы и шею сломал, попадись он мне.

— Ну вот, информаторы у князя не хуже, чем у нави, а возможно, одни и те же. Задумка простая: ставим во главе посланцев думы неопытного богатыря, Кощеем обиженного, с мыслями о воинской славе. Сундук достаётся амбициозному борцу за справедливость, надо потом намекнуть, что у него в руках смерть Кощеева. Иван-царевич ломает иглу, а князь? Князь тут как бы и ни при чём, личная месть, порыв молодости, да и команду дума послала, не он. Не князь войну начал, но теперь ему все карты в руки. Но тут в схему вмешивается случайный фактор, и шахматная партия превращается в игру «в дурака» на четверых. Что ж, убийцы найдены, маски сброшены, — закончила Баба-яга свою речь и откинулась на кресле, прикрыв глаза.

— А как же игла? — робко среди гробового молчания спросила Марья.

— Что мне за дело до иглы? Ищите, это ваша забота. Ни до кого их ваших хозяев мне дела нет, не я эту кашу заварила, не мне и расхлёбывать, — хмыкнула Яга и тяжело встала. — Хоть по брёвнышку тут всё разберите, давно хотела ремонт сделать за государственный счёт.

Баба-яга удалилась, кот Баюн увязался за ней. В коридоре луч заходящего солнца пробежал по яркой шали Яги, и блеснула тонкая полоска металла.