Когда оно ползло по вспаханным полям, просачивалось среди колосьев пшеницы, обволакивало собою леса и города – никто не замечал этого. Жизнь шла своим чередом. На пастбищах паслись шипастые быки и оленгои, копающиеся в земле своими выпяченными вперед восьмиконечными рогами.

Оно прокатилось по железным путям, прямо за тянущимся вперед составом. Поезд подходил к деревне ремесленников. Из его окон показались любопытные синие пуговки. Куча пуговок-глаз.

Оно не стало ждать, когда маленькие ножки ступят на землю. Налетело вихрем, но никто этого, естественно, не заметил. Детишек привезли ранним утром из северного замка, чтобы они смогли повидаться с родителями, но никто и догадаться не мог, что детишек пригнали, как овец на убой.

Только-только алела утренняя заря. Розовая полоса блеснула за горизонтом, а затем стала подниматься все выше. Уютный лес зашумел пышными деревьями от подувшего ветра. Ветер был другом, но не только для леса, к сожалению, и для тянущейся медленным потоком дыханием смерти. Через час деревня замолкла. На земле рассыпались искаженные в гримасах боли люди, точно вскочившие из-под снега подснежники. А оно двинулось дальше.

Оно заглянуло в тысячи таких же глаз, пережило их и не переставало двигаться все дальше и дальше. На коленях оказывались рыцари, плевавшие кровяным месивом прямо из-под забрала, а в своих мягких постелях высыхали короли, когда-то считавшие себя непобедимыми.

Оно пришло, и оно было до ужаса голодным…

 

 

В темноте звуки казались искаженными, а слова вылетали, царапая горло. Спертый воздух наполнял легкие и плотно их держал своей цепкой хваткой. Пылевой мешок наполнялся и спускался, и так раз за разом.

- Далеко еще? – голос разрезал тишину, а затем залился кашлем.

- Уже на подходе, - отвечал ему другой, более спокойный.

Кругом налипла тьма, как залившая все смола. Добирались на ощупь, увязая в грязи.

- Сюда сходят селевые потоки, поэтому так вязко, - пояснил голос, следующий первым. Он обладал спокойствием и размеренностью, а другой, более грубый и нервный, наоборот, интонационно скакал то выше, то ниже. Сказывался страх.

- Давно ты не выходил на поверхность?

- Давненько. – неторопливо ответил первый.

Оно слышало их, но не могло протиснуться сквозь плотный слой земли. Оно даже знало их имена. Первый, Август, был высоким и сбитым, на висках серебрилась седина. Другой был ниже ростом, но намного плечистее. Его звали Кемаль. У него отсутствовала мочка уха. Оно прекрасно помнило об этом.

- Я сейчас выплюну свои внутренности, разрази меня огненный обелиск! – выругался Кемаль, вновь залившись кашлем похожим на собачий лай.

- Надевай стеклянную маску, мы уже близко.

Кемаль вынул из наплечной холщовой сумки прозрачную полусферу, внешне похожую на морскую раковину, с тремя отверстиями посередине, заполненными черным порошком и приложил к лицу так, что его нос и рот оказались прикрыты полусферой, которую он закрепил небольшими ремешками на затылке. Август проделал тоже самое, только перед тем как надеть на себя прозрачную раковину, прикрыв дыхательные отверстия, он поменял в ней черный порошок, высыпав старый, и насыпав новый, раскрошив пальцами небольшой черный камешек, который он достал из своей сумки.

- Теперь можно выходить, - раздался приглушенный голос Августа, который с усилием поднял увесистый скрипящий засов и откинул тяжелую крышку прочь. - Только не смотри сразу на солнце, а то можешь обжечь глаза!

Последнюю фразу Кемаль не услышал и зажмурился от хлестанувшего в его лицо солнечного потока.

- Огненный обелиск! – закряхтел ослепленный Кемаль.

 

 

Оно пролетело над вылезшими наружу людьми, попробовало просочиться в их легкие, но не смогло, опалившись от черного порошка. Не в этот раз, подумало оно. Но уже скоро, довольно скоро.

От предвкушения новых жертв оно изнывало, хоть этого никто и не видел. Прокатившись по огромному голубому шару одним огромным стихийным вихрем, жизнь практически сошла на нет во всех уголках планеты, что со временем сказалось и на незримой угрозе. Оно ослабло.

Спустя года, оно позволило жизни вернуться, но в новом обличии. Более приспособленной, более сильной и агрессивной.

 

 

- Нужно идти, - с трудом отдышавшись, проговорил Август.

Они только спустились с горного хребта и безумно устали. Их путь пролегал через узкую каменистую тропинку, образованную самой природой. К слову о природе – она блистала. Деревья разрослись вширь, так сказать, раздались в плечах, леса протянулись до края мира, гранича с синевой могущественного океана. В долине, пролегающей подле горного хребта, напоминавшего огромный скелет дракона, погруженный в землю, разлеглась усыпанная голубыми и сиреневыми цветами долина. И тут, и там, словно кто-то разлил краски, полыхало смешение разнообразных цветов – озера, речки, холмы, укутанные мириадами цветов, горы, цветочные поля. А помимо этого и города-призраки.

Огромные заброшенные здания возвышались на фоне зеленых лесов. Их крыши стремились в небо, но фасад тянул к земле, позеленев, оброс извивающимися лозами и мхом. Погибшая цивилизация. Наглядная картина того, что все не вечно.

Когда спустились в долину, Кемалю стало хуже. Он разразился кашлем и не мог идти. Пришлось разбить небольшой лагерь. Август нарубил веток, из которых соорудил шалаш. Она нашел большой кусок холщовой ткани и постелил его на землю, на нее лег Кемаль. Костер разводить не стал – не стоит привлекать незваных гостей, однако растер тело товарища разогревающим маслом.

- Сейчас будет тепло, - приговаривал Август, втирая масло в тело Кемаля.

Тот начал бредить. Закатывая глаза, он повторял только: не дай холере меня забрать!

У него позеленело лицо, губы перестали смыкаться из-за тяжелого дыхания.

Так и заночевали. Ночью в шалаш пробивалась свора различных звуков: жуткий вой, журчание воды, где-то далеко звучал чей-то смех, шуршание листвы. Август не сомкнул глаз.

Оно облетало шалаш бесконечное количество раз, разглядывало лицо Августа. Оно видело его еще маленьким, семилетним мальцом, с трудом вдыхающим воздух на руках обессилевшей матери. Тогда смерть чуть было не забрала его в свои объятия, но оно отступило, расслабило хватку. Просто переключилось на мать, которая пронесла малыша на руках не одну сотню километров. Кода в ее глазах отразились внушительные двери спасительной станции, ее не пропустили внутрь, но взяли маленького Августа. Лекарь на входе осмотрел его и вынес вердикт – малец на волоске от смерти, но может выжить, а вот мать уже ничто не спасет. Двери с опустошающим душу скрипом закрылись, а у входа, прислонившись к стене лежало хрупкое истощенное тело.

Оно видело, что женщина-скелет жила еще несколько дней, лежа у бетонных дверей, пока глаза ее не закрылись навсегда. А вот Августу повезло - лекарь действительно вырвал его из рук смерти и отдал приемной семье.

Маленький Август вырос в полутемных пещерах, на угледобывающей станции, никогда не видя солнечный свет, только читая о нем и о прежнем мире в старых книжках, но все же он жил и дышал свободно. Оно видело его еще лишь раз пят лет назад, когда в просвете огромных дверей станции показалось его отчаявшееся лицо. Дочка умирала – ей нужен был свет и чистый воздух, но стражи не пустили. Она умерла прямо там, на его руках.

Никто не может выходить на поверхность, говорили стражи, лязгая своими самодельными доспехами при ходьбе. Это закон.

Пять лет прошло с того дня, и все пять лет Август искал другой ход наружу, пока не нашел.

- Ты спишь? – раздался шепот Кемаля в темноте. Под дикий вой он не мог уснуть.

Август лежал на спине, подложив руки под голову и думал.

- Нет.

- Какой он, этот оазис? Расскажи.

Август тяжело вздохнул:

- Я же уже сто раз рассказывал.

Сквозь окружившую все и вся темноту врезался сокрушенный голос Кемаля, будто это была его последняя просьба:

- Я могу не увидеть его своими глазами, не лишай меня возможности его себе представить…

Август поддался и поведал своего другу о том, как он отыскал проход, через который они выбрались наружу, где на огромных столбах висела умопомрачительная картина с озерами, горами и счастливыми лицами людей. Над ними сияла надпись: «Оазис», а ниже подпись: «Здесь можно свободно дышать». О том, где это место Август ничего не знал, но жить всю жизнь под землей не собирался. Кемаль вызвался идти с ним, но болезнь подкосила его внезапно и беспощадно.

- Говорят, что на поверхности живут люди с синей кожей и клыками, - прошептал Кемаль, откашлявшись. – Холера позволила им выжить. Но они безумны.

- У всего есть своя цена – согласился Август, ощущая тяжесть на сердце. Подумав о «Оазисе», перед его глазами невольно всплыло лицо погибшей дочери. От таких воспоминаний по щеке поползла скупая слеза.

 

Следующие несколько дней дорога давалась трудно: постоянные привалы из-за состояния Кемаля и замена дыхательных полусфер замедляли продвижение. Но самое сложное в этом всем было то, что они не знали куда идти, поэтому шли наобум. Изучали местность.

Все это время оно следило за путниками, витало где-то рядом, стараясь пробраться в их организмы. Все безуспешно. Практически все.

В полусфере Кемаля образовалась крошечная трещина, которую сложно было заметить. Вот в нее-то оно и пробралось. И состояние Кемаля резко ухудшилось. Он умирал.

За пять или шесть следующих дней он сильно похудел, весь осунулся и походил на призрачную тень человека. Кости выступили, кожа обтянула череп, глаза почернели, щеки впали, а нос заострился. Ослабшие руки все еще пытались хвататься за жизнь, но ноги не слушались. Он не мог идти и не мог встать на ноги – тут же падал на землю при каждой попытке. Какое-то время Август нес его на руках, пока позволяли силы, но так продолжаться долго не могло.

Они разбили лагерь, и в воздухе витало то, что каждый и так знал, но боялся произнести. Это чувство, застывшее на губах. Слово, которому не суждено сорваться с губ. Нужно было идти, а Кемаль идти не мог. Они оба это понимали, но боялись себе в этом признаться. Их ждало только одно решение, но разве кто-либо из них мог пойти на это?

- Ты должен оставить меня, - первым начал Кемаль, как никогда понимая, что стал обузой своему другу. – Тебе нужно найти рай на земле, а моя участь сойти в эту самую землю. Прямо здесь.

Его голос с трудом справлялся с выходившими из горла словами. Кемаль становился бледным пятном того, кто еще недавно лучился энергией и был полон сил. Он ужасно хотел выбраться наружу, но это желание его и погубило. Иногда судьба довольно иронична и жестока.

Август был против. Как бы там ни было, но оставлять друга он не хотел и не мог. Идти на сделку с совестью невыносимо, и Август не тот человек, который сможет справиться с таким решением.

Но не ему решать. Смерть все решит за него. В одну из ночей она незаметно проскользнет в шалаш и аккуратно коснется лица Кемаля, прикрыв его глаза уже навсегда. Оно видело и это. Оно всегда рядом.

У Кемаля в убежище осталась жена и двое маленьких сорванцов. Они ждут его домой – с новостями о том, что скоро они переберутся наружу, туда, где можно будет вдыхать воздух полной грудью, не переживая за жуткую холеру, скашивающую все и вся. Но Кемаль не вернется.

Август даже и представить не может, что он скажет им, когда вернется, как будет глядеть в их глаза, полные надежды и тоски.

 

Он похоронил Кемаля со всеми почестями, которые только мог провернуть в походных условиях. Вырыл яму, нарвал цветов, у ног усопшего он поставил твердый ствол хвои, на котором вырезал имя Кемаля и день его смерти. Какое-то время он еще стоял у могилы и думал. Сверху падали мелкие капли дождя – бомбардировали одинокого путника с неба. Он даже и усом не повел, ни один мускул не дернулся. Это уже не человек был, а остов человеческой надежды и горя, обернутый в телесную оболочку. Взгляд уперся в безмолвную кучку земли, прикрывшей еще недавнюю яму. Спи спокойно, друг.

 

 

Через неделю он вышел на заброшенный город. Когда-то здесь кипела жизнь, а сейчас сплошные руины и пустые дома. В середине города виднелась крыша обсерватории. Давным-давно там варились зелья и писались заклинания. Здесь жили маги.

Август слышал о них от приемных родителей. О том, каким был мир до того, как мир поглотила проказа. Город магов до последнего пытался противостоять болезни, разрабатывая новые зелья, поддерживающие в людях жизнь, но все попытки в итоге оказались тщетными. Маги вымерли, а магия исчезла. Люди ушли в подземные убежища, в угледобывающие подземные станции, где угольные месторождения не давали проказе пробиться сквозь толщу угля. Там они навсегда забыли о привычном им мире, о волшебстве и о надежде.

Август прошел по пустым улочкам города, среди осыпающихся от каждого прикосновения или дуновения ветра домов, и осторожно проник в огромное здание обсерватории. Возведенная из громоздких песчаных блоков, она, казалось упиралась крышей в небо, а в углах ее высокого потолка разбивался каждый шорох. На стенах расположились знамя магов – огромный глаз, обуянный пламенем огня. Властители стихий здесь укрощали огонь, обращались водой, учились двигаться тише ветра и возводить каменные стены одним движением руки.

Здесь вершилась история, призрак которой витает среди этих каменных стен. У главного алтаря – два громадных каменных голема, два стража, что несут вечную службу обсерватории. Но они недвижимы, давно поросли плесенью и почернели.

Август осмотрел главный алтарь. Когда-то на нем лежал архимаг, доживая свои последние дни. Со временем тело его испускало последний вздох, и тогда обсерваторию закрывали ровно на один день, чтобы душа могла спокойно испариться в пространстве, в бесконечности, что окружает все и вся. Они в это верили и чтили.

Август слышал о том, что именно маги создали Оазис, который изначально был маскировочным убежищем от механиков, с которыми они враждовали. Механики отрицали магию, считая все это пустой тратой времени. Они верили, что магия исчезнет, а шестеренки, крутящиеся в бесконечном ритме, будут существовать всегда. Они возвели собственные города, собственные обсерватории, создали механических големов и озлобились на магов, на их культуру и их образ жизни. Но те времена давно прошли, на планете установился относительный мир, а Оазис из убежища превратился в райский уголок для зажиточных людей.

Сейчас это место – призрачная надежда на спасение от смертельной косы. Место, к которому стремится Август, овеянный этим сладострастным, возможно обманчивым чувством надежды выжить.

Найти упоминание о Оазисе, отыскать карту к нему или хотя бы крошечное упоминание о нем, о том, где он находится, - вот цель Августа в стенах древней магической обсерватории. Для этого он обошел каждый метр, обследовал все, что только можно, но не смог отыскать записи об Оазисе, будто его никогда и не существовало.

Когда он наконец отчаялся в поисках, оно застало его на ступенях у входа в обсерваторию, совсем погасшего. Щека расплылась на кулаке, потухший взгляд, уткнувшийся в землю. Он с грустью наблюдал, как муравьи плетутся неровной колонной между трещинок.

Оно все еще пыталось забраться под его маску, но не могло. Оно унесло из этого мира Кемаля, а теперь желало заполучить и Августа. Если бы оно вдруг обрело форму, то, наверное, тут же растерзало его, набросившись со всей скопившейся ненавистью.

Он практически был готов и сам сдаться этому незримому врагу, однако его мутные мысли оборвались внезапной мелодией детского голоса, ворвавшейся в пространство, как какое-то волшебство.

Тоненький голосок просочился между сложенных друг к другу блоков, томно ожидающих за спиной Августа. Он даже сразу и не поверил в его реальность. Но голос существовал. Он был живым.

Руки сами потянулись к каменным блокам, за которыми билось чье-то маленькое сердце. Дрожащие пальцы отодвинули блок и рванули его на пол. За открывшимся пространством показались два бирюзовых глаза с неистовым испугом наблюдающие за Августом. Светловолосая малышка попятилась к стене, издав приглушенный стон, но руки Августа взмыли вверх, и он поспешил схватить ее за край обгоревшего платьица.

- Я тебя не обижу, - проговорил Август скомканным голосом. –Постой.

Девочка казалась ужасно худой и бледной. Белая прядь ее волос упала на ее переполненное страхом лицо. Ей с трудом можно было дать девять лет, а то и меньше, - трудно было разобрать из-за изнеможения, в котором находилась девочка. Темные круги под глазами, испачканные золой щеки, дрожащие алые губы – такой она предстала перед Августом.

Тонкие маленькие пальчики перебирали кусочек обгоревшей ткани. Глаза ее неотрывно наблюдали за незваным гостем, грудь поднималась и опускалась, а все ее тело замерло от ожидания.

- Что ты здесь делаешь? – спросил Август, разглядывая девочку с ног до головы.

Та не издала и звука, молча уставившись на чужака немигающим взглядом.

- Ты здесь одна?

В ответ тишина. Абсолютная тишина, обволакивающая все и вся кругом.

- Ты понимаешь меня? – Август сделал осторожный шаг к ней, но она тут же отстранилась.

Он явно слышал, как с ее губ тихонечко слетала детская песенка, когда она была закрыта грудой каменных блоков, но теперь она даже и не пыталась что-либо ответить ему.

Он указал на свои уши:

- Ты слышишь меня?

Девочка покачала головой.

- Ты глухая?

Ответа снова не последовало. Как и следовало ожидать. Девочка была глухой, это Август понял, взглянув на кровавые подтеки у ее ушей.

Что-то стряслось с этой крохой, нечто, что лишило ее не только слуха, но и веры другим людям. Но самое странное было в ней то, что она дышала свободно, без каких-либо приспособлений для дыхания.

Где-то позади раздался гогот нескольких голосов. Он прошел несдержанным гвалтом, разрушающим тишину на корню. Вдалеке показались красные плащи, а перед ними вдруг взметнулось пламя, облизавшее деревья и кусты, которые тут же заалели огнем.

Три огненосных рейдера, смеясь во весь голос, двигались к обсерватории, поджигая все на своем пути. Они набирали в рот жидкость из небольших кувшинов, что крепились на их поясах, а затем прыскали ею на горящие факелы, заставляя струю пламени выжигать пространство перед собой.

Их головы украшали красные ирокезы, тело украшено ожогами и металлическими цепями, пронизывающими плоть. Их устрашающие смуглые лица были перекошены в каких-то неестественных гримасах. Они явно несли хаос и разрушение, в чем и заключалась их философия. Сквозь хаос рождается порядок. Август читал о них в старых потрепанных книгах, что находил во время своих нечастых осторожных вылазок на поверхность.

Они шли и обсуждали что-то между собой, иногда смеясь и поливая огнем все вокруг себя. Август взял девочку за руку и потянул за собой, в темноту.

Они прошли вглубь обсерватории, спустились в подвал, где Август нашел незаметную нишу в стене, которую можно скрыть от глаз, сдвинув деревянные ящики и глиняные сосуды, которые там хранились. Он примерил расстояние ниши на глаз, удостоверившись, что девочка поместится в этом углублении, и велел ей спрятаться там. Глаза ее намокли, но она не издавали и писка. Лишь два небольших голубых огонька неотрывно следили за чудаком, испуская тоненькие соленые струйки, стекающие по щекам. Она молча залезла в нишу, а Август с трудом задвинул ее ящиками, заметив на ее губах два немых слога: «ма-ма». Она произнесла это слово беззвучно, так, что Август невольно подумал, что оглох. Теперь нужно было спрятаться и ему самому, потому что звуки полыхающего неконтролируемым потоком пламени были слышны уже в главном зале. Рейдеры зашли вовнутрь. Скорее всего, чтобы поживиться какими-нибудь ценностями, оставшимися в здании. Август аккуратно прошел по ступеням вверх, спрятавшись за стеной, он начал наблюдать за незваными гостями.

Те стали обыскивать каждый угол главного зала в поисках чего -нибудь ценного. Август вжался в стену, стараясь не дышать. В какой-то момент рейдеры были настолько заняты поисками, что выход наружу на протяжении долгого времени был совершенно открыт, оттуда тянулся свежий воздух и солнечный свет. Август мог уйти, но девочка, которая надеялась на его помощь, не выходила из его головы. Нельзя оставлять ее здесь, подумал он.

Нужно было что-то придумать, но что? Что мог сделать обычный человек, который даже никогда не дрался, против трех вооруженных огнем психопатов, вся жизнь которых заключается в насилии?

Выход был один – переждать. Август не стал рисковать, поэтому врос ногами в землю и смиренно наблюдал.

Оно тем временем кружило рядом, облетая зал. Обожженные огнем глотки рейдеров с трудом пропускали воздух, поэтому они научились дышать через отверстия в шеях, которые образовались у них благодаря эволюции. Поначалу они прокалывали их сами, но со временем, природа пошла им навстречу, и новорожденные дети из их племен начали рождаться с дыхательными отверстиями на шее. Их завешивали специальным матерчатым шарфом с клапанами, в которых складывали угольную пыльцу, как фильтрующий воздух элемент. Так они и смогли переиграть чуму.

Их поселения располагались в пустыне, которая стала для них домом, поэтому часто они делали небольшие вылазки в обросший зеленью город. Рейдеры отрицают все эти идеи о новой жизни среди очищенной природы, захватившей каменные особняки и обелиски, поэтому попутно несут разрушение в этот неугодный для них мир деревьев и кустарников. Они обуздали огонь, и теперь это их возможность сеять кругом хаос, так полюбившийся им.

Попадись им Август или девочка – они бы и глазом не моргнули, как оставили от них одни лишь угольки. И Август прекрасно это понимал.

Долго они рыться здесь не будут, подумал он, потому в стенах обсерватории поживиться нечем.

Но рейдеры, словно назло, не торопились, осматривая каждый угол. Август стал разбирать о чем они говорят, и тут же понял, что они ищут.

- Она не могла далеко убежать, - сказал самый высокий из рейдеров. – Здесь спряталась.

- Да сдалась эта девчонка тебе, - махнул рукой второй, что был ниже всех ростом.

Первый оскалился и вонзил в него взгляд.

- Заберем ее с собой, как игрушку для деток, на потеху, а нет, то предадим огню, во славу всевышнего бога пламени!

Двое остальных одобрительно закивали и продолжили поиски. Стало ясно, что они не уйдут с пустыми руками, если, конечно, не плюнут на это дело, никого не отыскав. Но риск, тем не менее, был большой.

- Как ты вообще мог ее упустить? – взревел первый, взглянув на третьего, самого толстого из них.

Тот виновато потупил взгляд, но тут же оскалил зубы.

- Эта дура ее спасла, - забрюзжал он остервенело. – Закрыла собой.

- Мать?

- Стало быть мать. Только матери на смерть за своих детей так принимают.

Все трое молча согласились, а затем разбрелись в разные стороны. Первый направился к стене, где прятался Август. Каждый шаг этого существа гармонично повторял стук сердца затаившегося Августа. Сощуренные от постоянного ветра и палящего солнца глаза рейдера блуждали по обширному залу.

Он был уже близко. Август отчетливо слышал каждый его вдох, и боялся пошевелиться. Умереть в огне явно не входило в его планы.

Рейдер остановился у самого края стены, где притаился Август, но вдруг развернулся, услышав голос своих спутников.

Они подозвали его к себе, явно что-то отыскав.

Они нашли старые мантии магов и их позолоченный посох. Один из рейдеров что-то прокричал и поднял посох над головой, а его спутники поддержали это действо улюлюканьем.

Затем они все втроём стали разглядывать находки, но не успели даже толком повертеть в руках посох, как тот начал искриться и спустя мгновение изрёк из основания настоящую молнию, которая ударила в угол обсерватории. Гобелен натянутый на стене вдруг загорелся, а посох тем временем стал выпускать новые молнии, разрезающие пространство главного зала, заставив рейдеров от неожиданности разбегаться по углам.

Это был шанс. Август не стал мешкать и ринулся вниз, к загороженной ящиками девочке. Из всех усилий отодвинув препятствия, он приложил палец к губам, веля ей таким образом вести себя тихо, вскинул ее на руки и поспешил убраться из обсерватории, пока рейдеры были заняты поиском убежища от беснующихся молний, вылетающих из волшебного посоха.

Они даже не заметили, как мужчина с девочкой на руках, пересёк зал под яркие вспышки света и искры, сыплющиеся отовсюду, и скрылся из вида, покинув здание магов.

Он бежал, что есть мочи, ещё долго слыша крики испуганных рейдеров и разряды молний, бьющихся от стены к стене. В конце концов силы его закончились, и он остановился. Бережно опустив девочку на землю, он рухнул, точно срубленное дерево. С трудом отдышавшись, он вынул из своей сумки черный камешек, раскрошил его пальцами в порошок, а затем засыпал его в маску, которую снял с лица, задержав дыхание. Закрепив ремешки на затылке, он с облегчением вдохнул.

- Теперь можно жить, - протянул он с неким наслаждением.

Оно кружило рядом. Девочку оно рассматривало с особым интересом. Ее мать превратилась в пепел в этот день, а девочка, похоже, этого до конца не понимала. Последнее, что она помнила, как струя огня ринулась в ее сторону прямо из пасти одного из рейдеров, но так и не достигла своей цели из-за выросшей из ниоткуда молодой женщины. Она подставила спину, прикрыв малышку, и с пронзительными криками, с выражением полным ужаса на лице, она скончалась, упав на землю корчась и извиваясь в агонии.

Август все понимал. Он все слышал из разговора тех рейдеров, поэтому даже и не хотел задавать ей какие-либо вопросы.

Он предложил ей идти с ним, хотя, наверное, и не отпустил бы ее одну, даже если бы она не согласилась на это.

Малышка так напоминала его дочь, что иной раз сердце его сжималось от тоски.

Он взял ее с собой, под свое попечительство, хотя и не понимал, почему она может дышать воздухом свободно, без каких-либо масок, без фильтров.

- Почему так? - спросил он через несколько дней, когда они разбили небольшой привал в лесу.

Август развел огонь и жарил на нем пойманных им с горем пополам кроликов.

Девочка пожала плечами. В свете огня ее лицо казалось красивым.

 

- Ты умеешь говорить? - снова попробовал завести диалог Август.

Два больших взгляда взглянули на мужчину с абсолютным нескрываемым непониманием.

Она покачала головой и развела руки в стороны.

Затем ее рука взметнулась к голове и аккуратно на по ней постучала.

Август ничего не понял, но кивнул.

Он вдруг вспомнил дочь, ощутив покалывание в сердце. Девочка вдруг взяла его за руку и положила ее на его сердце.

- Да, здесь болит, - догадался Август. - Ты чувствуешь, но не понимаешь. Верно? Ты Эмпат?

Девочка кивнула.

Спустя несколько минут они уже ужинали, погрузившись каждый в свои мысли.

Кролик на удивление получился довольно хорошим, хотя Август и сомневался, что можно питаться здешней живностью. Чума все ещё имела силу над живыми организмами, пусть уже и не так сильно, как это было раньше.

Оно тем временем видело и это. Оно было рядом всегда.

- Почему ты можешь дышать воздухом без маски? - поинтересовался Август.

Она подала в ответ плечами.

- Ты мутант?

Снова пожатие плеч в недоумении.

- Твоя мама тоже могла дышать?

Девочка вздрогнула, услышав эти слова, но уже через мгновение она кивнула, пусть и в глазах ее отразилась боль.

- Извини, - виновато сказал Август. Мысленно он отметил, что тема про маму отныне будет под запретом.

Они заночевали в построенном Августом из еловых веток шалаше, на который он убил несколько часов. Холод ночи не дал ему сомкнуть глаз, плюс ко всему он следил за спокойствием сна девочки. Иногда его глаза все-таки смыкались, но под тяжестью свисающей на груди головы, он просыпался, подрываясь так, будто его застали врасплох.

Наконец наступило утро. Осторожное касание разбудило девочку. Синюшная от холода кисть Августа медленно оторвалась от ее плеча, когда ее глаза внезапно распахнулись.

С ее губ чуть было не сорвался неконтролируемый вскрик, но пальцы Августа успели сомкнуться на них, не позволив этому случиться.

Все произошедшее с ней накануне все еще казалось ей страшным сном. Мать с перекошенным в гримасе боли лицом, сгорающая в потоке огня, застыла перед ее глазами. В ушах звенел ее колючий крик.

Спустя час, собравшись, они продолжили путь и вышли к скалистым кристальным горам. Большие черные шипы торчали прямо из-под земли, напоминая уродливых ежей, а из трещин в сухой земле порывались сгустки серо-зеленого газа.

Он въедался в глаза, на коже оставлял красные пятна, которые жутко чесались.

Август осмотрелся: кругом одни скалы, газовые струи, бьющие из-под земли, и серость, всепоглощающая серость.

Он вскинул девочку на руки и скомандовал ей укрыть лицо в его накидке. Таким образом он понес ее через кристальные образования и газовые гейзеры. Каждый шаг отдавался ему болью и тяжестью переносимой ноши.

Пересилив усталость и боль, к концу дня он вынес девочку на руках, ошпарив кожу на руках. Алые волдыри покрыли кисти и локти, на ногах проступила аллергия, выражающаяся в жутком зуде и жжении.

Выйдя к небольшой реке у леса, граничившего со скальной долиной.

В реке он омыл свои раны, смазал их перетертыми листьями подорожника и перевязал.

Так стало идти немного легче, но все же не так быстро, как раньше.

Они провели неделю, скитаясь по лесу, но так и не нашли выход.

Совсем отчаявшись, Август разбил лагерь, снова возведя шалаш из еловых лап. Практически у самого входа он разжег огонь и долго всматривался в него, размышляя о заветной мечте отыскать оазис. Заплутав в собственных мыслях, он невольно взглянул на уснувшую девочку. Так казалась такой крохотной и невинной, что он ощутил в груди легкий прилив нежности. Отцовское чувство, которое он когда-то вкусил и утерял на многие годы, снова взыграло в нем. Нужно было оберегать этот лучик, во чтобы то ни стало. В оазисе ей точно ничего не будет угрожать, подумал он.

Поиски должны были возобновиться, так. Ли иначе. Ночью он размышлял куда двинуться дальше, изучая кусок обгоревшей карты, которую он умыкнул из библиотеки еще в хранилище. Долгое время он изучал каждый уголок этого куска бумаги, но уже совсем позабыл нанесенные на ней пути и тропы. Освежив память, на утро, он решил обойти так называемую призрачную долину, но проплутав кучу времени по лесу, в конце концов свернул не там и вышел прямиком в долину, где ветре завывал голосом тысяч сгинувших в этих местах жертв.

Чума покосила их с особой жестокостью. И теперь их неприкаянные души плутают по долине, разыскивая выход. Это всего лишь сгустки дыма, расстелившегося кругом, но все же они казались довольно жуткими.

От увиденного маленькая ручка девочки невольно потянулась к локтю Августа, сомкнувшись на нем слабеньким пожатием.

- Ничего не бойся, - сказал Август, одарив ее уверенным взглядом. - Я выведу нас отсюда.

Оно шло по пятам, шаг в шаг. Но даже оно удивилось правдивости его слов, когда сквозь дикий, пронизывающий страх, путники вышли к жженым землям.

Черная почва - вот основная причина названия для этих земель, подумал Август. Его нога утонула в черном одеяле, когда он сделал шаг на местную обитель.

Медленно, но уверено, ноги его переступали по тягучей породе, а за ним еще более неспешно ступала девочка.

Впереди показался искаженный воздух, словно пламенной сгусток разрезал пространство.

- Аномалия, - сцепив зубы произнес Август. Искаженный столп воздуха двигался прямо на него, но Август вместо того, чтобы уносить ноги, оцепенел. Внутри аномалии он видел ту самую картину, о которой мечтал, он видел оазис.

Воздушный столп приближался все ближе, а Август не двигался с места.

Глаза девочки упёрлись в его властный квадратный подбородок. Маленькая ручка одернула его руку, но он даже и усом не повел, находясь в каком-то необъяснимом трансе.

Усталость навалилось тяжёлым грузом на его плечи, и он безумно захотел упасть на землю, чтобы предаться сладострастному сну. Изнеможенное лицо не выдавало ни каких эмоций, только взор его был устремлён на движущуюся на него невидимую силу.

Девочка пошла вперёд, навстречу вьющимся воздушным вихрям, и потянула его руку за собой. Аномалия прошла рядом, слегка взъерошив его волосы. Девочка повела его мимо невидимых воздушных вихрей. Ошмётки почвы внутри них поднимались вверх, кружась в странном танце.

Крохотные ножки обходили смертоносные воздушные столпы, а след в след за ней шел обессиленный Август.

Перед его глазами всплывали лицо матери, дочери и жены. Они улыбались ему чистой, невинной улыбкой, а он с трудом пытался ответить им.

Иногда он видел оазис, таким каким видел его на том рисунке, но он тут же растворялся в воздухе, превращаясь в серую пустыню.

Наконец, один из вихрей задел его щеку, оцарапав ее, будто слизал с нее кожу. Кровь брызнула на сухую землю.

От боли он присел на одно колено, а девочка выросла перед ним, рассматривая его одним лишь взглядом. В чем была причина его внезапной слабости и галлюцинаций?

Он застонал, прикасаясь к израненной щеке, а она положила свою маленькую ручку на его седую шевелюру.

Оно висело сверху, наблюдая то, как сокрушается один из его самый сильных соперников. Оно просочилось-таки в его дыхательную маску, ещё когда он схоронил Кемаля, и сидело внутри, будучи очень слабым. Теперь же, его сила значительно выросла, и оно вершит судьбу маленького человека.

Он в последний раз взглянул в голубые глаза девочки, почувствовав, как тонкая слезинка проскользнула по раненой щеке, ошпарив ее, точно огнем.

Девочка растворилась в воздухе, оставив его наедине с блуждающими вихрями и ужасной болезнью.

Он вдруг ужаснулся, насколько был все это время одинок.

Пальцы сжали горсть земли, а потом пустили ее по ветру. Наблюдая, как тонкая песчаная струйка исчезает, высыпаясь из его ладони, он невольно зарыдал навзрыд. Когда земля в его руке закончилась, он сдёрнул с себя маску.

Сухой воздух обжёг лёгкие настолько сильно, что Августа потянуло вниз, к самой земле. Наконец, он просто пополз, глядя вперёд мокрыми от слез глазами.

Он цеплялся за землю, как цеплялся за эту жизнь, но вихри стали рвать его на куски, пролетая рядом. Ему оторвало несколько пальцев на правой руке, счесало кожу на правой ноге практически до самой кости, обнажив розовые мышцы.

Но он не останавливался, крича и брызгая слюной. Перед глазами всё-таки же стоял райский уголок, до которого ему уже было не добраться. И всё-таки он не заканчивал борьбу, чуть ли не вгрызаясь в землю.

На исходе сил, он обмяк, остановился. Одни лишь глаза беззвучно наблюдали за видением. Оно победило, съедая его изнутри. Он кашлял кровяными сгустками, а глаза его практически перестали что-либо видеть.

Воздушный столп появился из ниоткуда и взметнул его ввысь, а затем выплюнул обратно. Он лишился руки и ступни, а правая сторона лица была срезана до черепа. Он из последних сил поднял голову к небу, вдохнул ртом воздух, а затем резко уронил ее на сухую землю.

Из-под него потекла горячая кровяная лужа, пока новый воздушный поток не разорвал его на куски, раскидав останки по всей округе. Когда-то оно смотрела в личико младенца, а теперь взглянуло в лицо мертвеца.

Цикл замкнулся.

Оно покружило некоторое время над последней своей жертвой, пока не исчезло, просочившись в трещины в земле. Медленно опустился вечер, постепенно погрузив мир во тьму.