«Люди часто говорят, что глаза их обманывают. Глупости. Чем меньше вглядываешься, тем больше видишь. И всё же, мама всегда говорила мне, в первую очередь, держать уши ввысь, ведь только так мы можем общаться с безмолвием».

С тех пор прошло немало месяцев, однако, Пятно всё ещё не позволял ни единому звуку затеряться в его густой шерсти внутри ушей, запечатывая витающие вокруг «ноты» в глубине, на подкорках разума.

 

***

Раннее утро. Выпрямив спину, Пятно сидел на изношенных перилах, прикованных к очередной человеческой постройке, время от времени повиливая коротким хвостом. Кончики его ушей были направлены в верх, едва не касаясь рассыпчатых облаков, а взгляд устремился вперёд.

На расстелившейся светло-серой дороге, словно разбушевавшиеся детёныши, возились огромные, ревущие чудовища. Подобные Пятну называли их людскими «железными рабами». Они то засыпали, вросшись в каменную землю массивными, загрубевшими лапами, то, срываясь с места, неслись далеко за границы неба, оставляя на растянувшейся тропе рваные, словно стрелы, темные следы.

«О чём звучат их завывания, что они передают друг другу, каков вблизи скрежет их чешуйчатых лап? -разносилось в голове небольшого котёнка. -Как ценны будут эти знания?».

О, если бы эти знания не были способны превратить какое угодно существо в бесформенную, липкую материю, оттенка холода и крови. Пятно остался на месте, впитывая пульсирующей плотью беспорядочные, мучительные рёвы. Его тело растворялось в задремавшем в кронах деревьев солнце. Внезапно под его, как любили говорить люди, темную, чернильную шерсть просочилась мелкая дрожь. К содрогнувшимся ушам прилипало терпкое мурлыканье его собственного сжимающегося желудка.

«Заглушать мелодии человеческого муравейника собственным бесполезным отзвуком… Нет, так не пойдёт».

Родившись на улице, знаешь, что и где нужно сделать для того, чтобы рокот пожирающего самого себя тела не стал для тебя последним услышанным в этой жизни. Котёнок соскочил вниз, ощутив у себя между пальцев скрежет мелкой каменной гальки. Перед опустевшими глазами шагали рваные, вытянутые силуэты.

Пятно ринулся вперёд, остановившись буквально в нескольких шагах от обочины с обнажённой, живой почвой, припав животом к каменной земле. В паре сантиментов от него поблёскивал бездыханный, окоченевший корпус прильнувшего к бордюру «железного раба». Сделавшиеся сужеными щелками кошачьи зрачки скользили по его гигантским глазам, погасившими свой яркий кровавый свет и лишь обнажённым, сомкнувшихся в оскале, черным клыкам.

«Спит», -рискнул подумать про себя Пятно, оторвав себя от нагревшейся серой земли, стремглав помчавшись вперёд, среди копирующих друг друга обшарпанных домов, деревьев, обёрнутых изорванной бременем корой и проплывающих мимо двуногих, кажется, затерявшихся между собственных гнезд.

«В столь необычные создания»,-думал про себя котёнок, отдаваясь стелящимся по земле их разношерстным голосам.-Создают себе всевозможных монстров, способных уничтожить их самих же, при этом так любят строить из себя великих существ, спасающих созданий под ногами от неминуемого голода, наблюдая, как линия нашего существования становиться на один день длиннее. С тем, как они раз за разом выворачивают землю на изнанку, как их «железные рабы» полностью сжирают деревья, как они истязают друг друга ради самих себя, это выглядит крайне... забавно".

Их много. С каждым разом всё больше. Но все же, некоторые из них запоминаются чуть лучше.

Грея кости под солнцем на искусственной «зелёной территории», Пятно часто замечал сидящую на скамейке сгорбленную личность с испещрёнными временем и морщинами руками, делящуюся с мелкими городскими птицами остатками любимой выпечки. Даже ночью иногда был слышен шорох ударяющихся об каменную дорогу подсушенных кусочков хлеба, словно звёзд, падающих на землю. Таких же крошечных и хрупких.

Среди небольших стаек, слетающихся к человеческим ногам, всегда можно было найти пару зазевавшихся пташек. Не дурная добыча.

Со временем пейзаж менялся всё меньше. Наконец, впереди показалось расплывчатое зелёное озеро, распустившееся среди загрубевших, каменных переулков.

«Зелёная территория! Если бы таких маленьких «лесов» было больше, люди бы реже ходили в своих обмякших, свисающих шкурах с уголками рта, опущенными на самый низ», -решил для себя Пятно, не заметив, как его лапы коснулись редкой, чуть примятой травы. Пройдя чуть дальше, через вытянувшиеся деревья, выглядевшие чуть живее тех, которых встретились ему по пути, перед ним показалась та же потрескавшаяся, светло-серая тропа, растворяющаяся в жёлтых, рыжеватых, бело-фиолетовых цветах, разжившихся в искривлённых клумбах. Пятно повертел головой по сторонам, взглядом огибая одинаковые скамейки. Лавка, на которой обычно коротал дни тот самый человек, меньше покрытая трещинами, чем другие, была пуста, как и сама «зелёная территория» в целом. Только кучка пасущихся голубей ютилась неподалёку.

Крупные, серые птицы, которые были больше кошачьей головы. На них засматриваться, пока, не стоит. Пятно остался стоять на месте.

Постепенно шорох набухающих молодых листьев на деревьях смешивался с глухим, но отчётливым треском, рождающимся на земле. Котик повернул голову, на встречу неожиданному звучанию. Под соседней скамейкой, около сломанной металлической ножки ютилось миниатюрное тело светло-коричневого цвета и украшенной рыжеватым платком грудкой.

Птица, увлечённая щёлканьем черных, продолговатых семян, опустила голову вниз, время от времени ударяя клювом об каменную землю.

Пятно попятился назад, стараясь скрыться под расписными цветами, походившими на сотканные из лоскутов зонтики. Тот распластался на расплывшихся рытвинах чернозёма, плотно прижав уши к голове. Расцветающее время года не так давно вступило в городской лабиринт, растительность ещё слишком редкая. Шансов мало, но сомнения тоже не принесут проку.

В выкрашенной заново клумбе временами вспыхивали поглощающие солнце глаза. Птичка всё ещё усердно возилась в прозрачной тени, с завлекающим хрустом разбивая скорлупки семян. Её черные, стеклянные глаза застыли изнутри, всматриваясь в пустоту, наблюдая за малейшей деталью.

Испарения почвенной влаги грело живот припавшего к земле охотника за костями, мышцы были раскалены до предела, около мягких подушечек лап показывались жадные до крови лезвия. За чёрными губами скрывались заточенные клыки, способные прокусить шею пташки с таким же притягательным хрустом.

Воздух вокруг потрескивал, словно иссохшаяся корка крови под увядающим теплом. Птица в судороге вскинула голову вверх, направив невидящий глаз мимо него.

Пятно подался вперёд. На расколотой дороге послышалось постукивание когтей. Между расцветающими городскими петуньями пробежал прерывистый крик с примесью железного скрипа.

Котёнок взмахнул лапой в воздухе, «шрамировав» сломанную ногу лавки, оставив на ней белобрысые царапины. Перед его носом опускались кружевные пушинки, украшенные бордовым бисером. Тёплый запах внутри белого пуха перед его лапами был трофеем, оставленным вырвавшейся из мучительной тишины птицей.

Пятно остался в одиночестве, среди серого моря, чёрной шелухи и разбросанных бордовых капель. Или же не совсем?

Его уши судорожно вздернулись. Словно внутри его головы, разносилось неслыханное им, будто сотканное из окутывающего пространства, звучание. Молодые проклёвывающиеся травинки и высившиеся деревья наблюдали за ним. Казалось, нечто живое копошилось в его разуме, покусывая воспалившуюся плоть.

Шея чуть хрустнула, невольно повернув кошачью голову вперёд. Онемевшее туловище пришло в движение. Обнажённый животный страх, извивающийся в груди раз за разом перед чем-то неизведанным, тонкой ледяной коркой разрастался вокруг сердца, становясь с ним единым целым. Кровь, вскипающая в венах, поминутно сворачивалась в заострённые осколки. Обмякшее тело двигалось вперёд. Осторожно, за ближайшими деревянными стволами дремали «железные рабы».

Проскочив мимо них, Пятно вновь коснулся помутневшими глазами свой серый мир, скрывающийся за редкой зеленью.

Рядом с растянувшимся бордюром, среди погасших глаз застывших чудовищ, нечто переливалось кислотным оттенком. Котёнок медленно поплелся к источнику отблеска, цепляя на когти мелкие камешки. Перед ним растянулась небольшая придорожная лужа. На глади пропитанной пылью воды расплылась плотная, пестрящаяся в тени плёнка, испещрённая разноцветными полосами.

«Их кровь?»-подумал Пятно, покосившись на окруживших его людских монстров. Отзвук, становившейся все невыносимее, кажется, порождался где-то извне, становился все ближе.

Видимо, окончательно потеряв рассудок, Пятно опустил отрешённые глаза книзу. Неоновая оболочка все больше разрасталась на воде, стягивая серые "берега". Котёнок наклонил голову, едва не касаясь щекой чуть подрагивающей влаги. Со дна лужицы до его ушей доставало чуждое, приглушенное шуршание. Это... звук высохших осенних листьев и копошащихся в них насекомых.

«Такое редко когда услышишь в цветущее время года, тем более на дне распластавшейся на тропе лужи».

Жизнь вокруг замирала. Пятно стоял на самом краю оборванной земли, когда почувствовал, как горючая жидкость зарывается в его шерсть.

Извивающееся, закоченевшее создание уходило под воду. Растворившаяся грязь заливала лёгкие, радужная плёнка покрывала его потрескавшиеся кости, вопль навечно застыл в его горле. Котёнок окончательно скрылся в такой-же, как его шерсть, темноте.

Лишь только переливающаяся кислотой лужа так и осталась поблескивать на рукотворной земле.

 

***

Сколько времени прошло до того, как распавшееся на десятки размытых частиц тело Пятна вновь ощутило под собой землю? Дни исчерпали себя, секунды рассыпались под кожей. Цепкий, заглушенный ропот копошился в шерсти, когда тот распахнул слипшиеся, побелевшие веки.

"В чем-то люди все-же были правы. Хочешь смотреть, раскрой глаза во всю ширь, желаешь видеть, закрой их», -Подумал про себя котёнок, поднимаясь на размякшиеся лапы, просвечивая сквозь полуоткрытые очи открывающийся вид. На бесцветных губах повис терпкий, кисловатый вкус клочков искусственной радуги.

По контуру бесконечного ареала растянулась беспросветная вуаль, из скрытых нёдер земли пробивались полые графитовые стебли. Узорчатые листья, словно резные звезды, играли с кошачьими усами, а вздувшие корни приветливо сжимали меховые подушечки лап.

Каждая вырастающая поблизости деталь, подобным которой стал сам Пятно, утопала в кобальтово-синей траве, все больше уходящей ввысь с каждым его вздохом. Котик приподнял взгляд. Сверху расстелившийся мир покрывали бархатные, переливающиеся минералы, прорастающие из неба.

Между спутанных извилин вновь заиграли неисследованные звучания, словно новые мелодии на пластинке, никогда не испробовавшей тонарму. Мысли и содрогавшаяся плоть слишком быстро сменяли друг друга.

В одно мгновение Пятно ощутил рядом с глазницей мелкий укус. Краем глаза тот заметил возникающие, возникшие словно из пустоты, полупрозрачные, окаймленные рыжевато-красными лучами огоньки. Каждый из них чуть ли не сразу таял в пространстве.

Котёнок увидел поодаль ещё небольшую, искрящуюся стайку около кривившихся чёрных ветвей, вырывающихся из земли. На пошатывающихся лапах тот направился к ним, разгоняя носом живущие в безлистных ветвях тени. За спаленными ночью кустами, в окружении травы, его взгляд встретил полупрозрачные, горящие закатом растения, повисшие на сгорбленной ножке. Их красные, будто стеклянные головки формы конуса светились изнутри. Корни растений, лежащие поверх земли, срастались в единую паутину.

Юный исследователь подходил к огненным цветам все ближе, чуть ощупывая их своим любопытством. Они немного напоминали статные городские фонари.

Пара выдувных, пестрых бутонов раскрылись от одного единственного касания, раскинув в стороны опустошенные лепестки. Перед одиноким зрителем закружились высвободившиеся из горящего капкана огоньки, вырисовывая в воздухе бесконечные спирали и пляшущие в них прозрачные силуэты. В распахнувшихся бутонах остались лишь мягкие, рыжеватые столбики, с бьющейся на конце черной материей, имитирующей инверсию пульса.

Играющиеся языки пламени погибали в воздухе так же быстро, как и впервые ощутили его. Искры мутнели во мраке, представление подходило к концу.

Пятно не стал задерживаться на одном месте, выкарабкавшись из цепких кустов, оставив им на память клочья чёрной шерсти в ветвях. Незаметно для себя, тот оказался в тенистом туннеле, выросшем из его следов.

Внутри клубилось тепло. По шершавым деревянным стенкам разрасталась бархатная полия, в дряблые верхние складки вшивались голубоватые искры. Пятно шагал по растекающейся слякоти, впервые ощупывая окружения отрезвленным разумом.

Сомнений оставалось все меньше. Сейчас, когда-то затерявшийся в бездумном городе миниатюрный котёнок шествовал по безмолвной земле, на которой никогда не был выжжен человеческий след и тянущийся за ним чёрный хвост железных чудовищ.

От волнения обрубленный хвост слегка бил по бёдрам. Впереди темень разрывали крошечные белесые песчинки. Видимо, деревянный проход подходил к концу.

Приевшаяся к этой земле темнота, тянувшаяся в погибшем времени, сменилась нетронутым светом. Кажется, спустя лишь мгновенье осока, сдобренная черной краской, вновь пожимала кошачьи лапы.

Пятно поднял стеклянные глаза вверх. Над ним сияло холодное, белое солнце, среди проплывающих мимо чёрных, масляных облаков. Позади тот ощущал лишь ветер и раскинувшееся, обнажённое поле, скрывающее распростертые в дали, заросшие чернильной хвоей холмы.

Инной лес стер существование иссохшегося тоннеля и мира на его другом конце без остатка.

«Другой лес, другой мир, другая реальность...», - все думал Пятно, не замечая, как сам для себя становился нечто «другим».

Он шагал по новой местности, словно по убранному полю. Только чёрная древесина, вросшаяся в почву, без корней, броским острием упиралась в небо, высасывая из него все краски, поглощая их смоляной повисшей корой, похожей на людскую шинель.

Среди небольших древесных оазисов слышался точечный звук разбивающихся об кошачий череп капель, раздающийся из дальней поляны.

Пятно направился вперёд. Побеленные хрусталем когти контрастировали с чёрными, шуршащими травинками, тоньше шерсти, похожие на щетину.

Казалось, каждый новый отрезок земли в корне отличался от предыдущего. Видимо, это была особенность распростертого на закрытой вселенной мира.

Котёнок все больше погружался в свои мысли, едва заметив, как тонкое, жидкое звучание становилось всё ближе. Перед ним постепенно вырисовывалось дерево, не похожее на те, что растворялись в позади, на белом горизонте. Из покрытой вздувшимися венами коры прорастали железные, заточенные сучья, покрытые пепельной дымкой. Из возвышающегося над землёй ствола «ловца тумана» струилась белесая жидкость, каплями разбивающаяся об потрескавшуюся почву.

«Вода?»-пронеслось в мыслях Пятна, наклоняющего голову к низине. Жидкость была прозрачной, с плотными жемчужными разводами, когда отражалась в щелках-зрачках, и пресной, когда соприкоснулась с шершавым языком.

Рядом росло ещё несколько подобных растений. Котик лишь обвел их взглядом, направившись дальше, в глубь выпирающих игольчатых резцов, складываются в плотные рамки чащи, окружившую оголенное поле. Среди высоких, пышных кустов слышался прерывистый рокот, смешивающийся с ветром.

«Сейчас не стоит заходить туда, там могут встреть не только незаметные насекомые»,-подумал Пятно, оставаясь на оголенной небом земле, посматривая со стороны на небольшое белое озеро.

Его тело становилось каменным. Тот с усилием двинул передними лапами, направляясь вперёд, ощущая скрежет затвердевших мышц. Подобравшись к тонким берегам, он разглядел собственное рассыпающееся существо в отражении, свои побелевшие губы, веки и обесцвеченный нос. Когда-то он полностью был чёрным, как смоль.

"Интересно...», -размышлял котёнок, улавливая подушечками лап звериное дыхание земли.

Как жаль, что собственные мысли живых существ также хрупки и прерывисты, как и их жизни.

В мгновенье ока дрожащий земной шёпот стал сбивчивым и болезненным, будто воздух безвольно вился в кровоточащих лёгких. Тонкие водянистые края потрескались, а ничтожно маленькое животное тело изловила небесная тень. Отражение на хрустальной глади превратилось в рваное подобие кляксы.

Распустившийся теневой мир покрывало крестовидное тело, сотканное из ватных, серых туч и кусков разломанного эмпирея. На растрескавшемся по незримому контуру небосводе беспорядочная плоть обращалась в титанического размера создание, охватывающую дрожащую землю мутью утянутых затмением глаз.

Возродившееся перед ликом вселенной создание потрясла судорога.

Крылья, разделившие небо пополам, медленно отделялись от тверди, оставив высь растрескавшимся стеклом. Их отяжелевшие перистые кончики рванули пространство и прогнувшийся дальний холм.

Чёрные еловые головы осыпались на землю, склонившись перед свободного дитя непогоды, наполненным тяжестью поднебесной грязи. Пятно так и остался на месте, маленькой глиняной фигурой, вольной лишь наблюдать.

Существо, подобное хищной птице, хлопнуло дымными крыльями, окатив осоку воздушным бураном, рванулась далеко вперёд, все ещё цепляясь за небесный купол. Она измеряла землю, казалось, бьющуюся в конвульсиях у самого ядра.

Где-то там, между гор, над силуэтами хвойных лезвий в бешенстве вилось чернильное творение, все ещё опасающееся бледных оков.

"Тишина... Тишина может многое сказать, но скрыть ещё больше», -думал Пятно, неловко вытягивая из шерсти мнимые опилки деревьев, растерзанных воплощением буйства.

Безмолвие скрыло от него грохот и вопли, треск и шуршания, скрежет и пульсацию десятков сердец, готовых замереть, укрыв все скомканным одеялом тишины. Над его головой разлетелись лопнувшие облака.

Исполинская туша лавировала из стороны в сторону, кружившись в собственном вихре. Сквозь пустые глазницы, обтянутые темнотой, просачивались прозрачные, переполненные пылью капли. Наполненные никогда не исчезнувшей, ни разу не забытой земной грязью водяные шары срывались вниз, выстраиваясь вокруг котенка.

Пятно рванул в сторону, выдернув себя из транса, созданного своим ужасом и бессилием. Вросшиеся в чернозем водянистые сферы, отражающие звериный страх, резко завертелись на месте, оставляя на почве неглубокие рытвины. Между умирающих деревьев послышался всплеск.

Разбросанные по округе шары разрывались на мелкие белёсые струйки, обжигая поляну.

Редкие брызги пожирали кожу на подушечках лап. Котик болезненно раскрыл рот. Истошный крик так и застыл в его горле.

Он погряз в безмолвии.

Пятно помчался в сторону, скрывшись за ближайшими кустами. Под шерстью, куда впитывалась кислотная влага, появлялись бардовые рытвины.

В светлых рассыпающихся каплях отражалось буйство обезумевшей птицы. Создание, чьи крылья вольны расколоть небеса пополам, ютилось над миром, удалившись за горизонт.

За исчезающей вдали раззадорившейся птицей тянулся глубокий след из живых криков.

Перед обессилившим дрожью кошачьим телом все ещё мелькали распадающиеся белоснежные капли и почерневшая чаща, размытая в их пелене. Лишь только силуэты "ловцов тумана", выстроенных по кругу, словно солдаты в прожженных битвами кителях, все ещё виднелись в стороне. Звук скатывающихся по коре водянистых жемчужин становился все невесомее, как и нити запутавшегося в угольных когтях тумана...

Водяные капли, постепенно разливающиеся в бетонном человеческом муравейнике, для многих были спасением. В них запечатывались крупицы солнца, сгоревшего в дымном городском дыхании, освещающие рытвины на серой дороге. Кажется, даже внутри людей обитают маленькие тучи, даже если в безоблачную погоду на их солёных щеках скользят дождевые капли, смывающие всю глубинную пыль. Но сейчас, за его спиной билось хищное, безжалостное создание, бросившее вызов земле. Так неужели покрытый жизнью мир так беззащитен перед ним, если даже люди могут спрятаться за зонтами или улыбками? Не может быть.

«Эта дымка в древесной кроне так похожа на воздушное «перо» птицы... А вода, питающая их корни, на её «слёзы», -пронеслось в голове Пятна.

Могут ли это быть останки предшествующих хищников, увядающие в челюстях капкана? Поэту эти деревья крепче остальных. Тогда... Сколько костей, словно тлеющих сучьев, ещё будет сломано, пока дитя хаоса не падёт в холодных объятиях?

«Завлечь... Иди, гостю чернильного леса не следует сидеть и наблюдать, как к нему ведет очередь из чужих тел»,-в кошачьей голове потрескивал приглушенный голос. Его собственный голос.

Пятно вытянул из решётки кустарника своё охладевшее тело, примерив на себя шкуру безумца. Безрассудство, за частью, самое сильное оружие. За ним может скрываться что угодно.

Под его лапы стелились вымоченные, изодранные листья. Над ним вновь нависла гигантская тень, по частице пожирающая плоть нового жильца мира.

«Видимо, мелкая кошачья тушка действительно является неплохим дополнением к разорванному лесу,- решил котёнок, ощущая на себе желание птицы сравнять каждый его сантиметр со стонущей землёй. -Посмотрим, как быстро азарт душит изнутри».

Выпрямив напружиненные мышцы, тот рванул вперёд, увлекая за собой необъятное тучевое создание.

Влажная, чуть дымившая почва покусывала прожженные кипятком лапы, кровь била в ушах. Краем глаза Пятно наблюдал плывущую по вспененному небу фигуру.

«Значит, это действительно "новая" птица, волочащая за собой ярость предшественников, -ютилось в его голове. -Не знает, что впереди капкан. Оно и к лучшему».

Казалось, тропа тянулась быстрее его, если бы не вытянувшиеся по кругу «ловцы тумана», показывающиеся на горизонте. Сумеют ли они сцапать и удержать хищника? Времени на раздумья не было, оно давно затерялось в затхлых гранях встретившего Пятно туннеля. Коснувшись поляны черного капкана, несколькими прыжками котёнок скрылся за ближайшим стволом, уловив вытягивающиеся, взмывающие вверх деревья, щекотавшие нависшие над ними тёмные крылья.

Клубившееся небо, покрытое паутиной незримых трещин, раскололось в тиши.

Колкий вопль забился в продетом горле птицы. Из почерневшего по краям клюва брызнули седые струйки, омывающие повисшие крылья, сквозь которые прорастали угольные клыки.

Жилы «ловцов» пульсировали за корой, вытягивая из встрепенувшейся туши каждую каплю. Сквозь треснутую жадностью древесину хлынула прозрачная влага, заливая почву. Чуть вскарабкавшись вверх, Пятно зацепился за ближайшую ветку, зажмурив глаза.

Сколько времени прошло с того момента, когда сплетенное из непогоды тело иссохлось в рваные клочья? Риторический вопрос.

Пятно наконец раскрыл сшитые страхом веки. Он победил, забрав в виде награды свою жизнь.

Вокруг стоял изрезанный лес, на земле схоронились «откусанные» верхушки деревьев, вздувшиеся корни "ловцов" покрывала излившаяся небесная влага, растелившаяся небольшим озером.

«Подобные методы решений обречены на провал, но сейчас самая дикая идея оказалась самой верной. Вот как... любое приглашение имеет своё цену», -подумал котёнок, спускаясь на одну ветку ниже. Он здесь не просто гость.

Покрытые бордовыми рытвинами подушечки пылали болью. Тот опустил одну лапу в воду. Среди подсохших крупинок, рассыпающихся на серебряной глади маковыми лепестками, Пятно встретил себя, усыпанного звёздами. Они цеплялись по бокам, застывали между когтей, капали на лоб. Белые, маленькие крапления поглощали его смоляное отражение, прежде чем оно покинет его вновь.

Тонкие водяные нити коснулись лапы, растягиваясь под кожей. Озеро вновь поглощало его, игриво поблескивая на остывшем солнце. Сил сопротивляться не осталось, и стоило ли?

Новый исследователь растаял в белесой реке, оставив позади оживающий заново лес.

 

***

Все тот-же день, новые часы и мгновения неспешно оседали на графитные пластины, играющие в белоснежных щелках. Едва привстав, Пятно встряхнул голову, уткнувшуюся в переливающиеся чёрным влажные крупицы. Над его взором из прозрачного неба вынырнуло, словно только что проснувшееся, остывшее солнце.

«Разорванные леса, скованные одним небом», -решил тот, щекоча водяное дно когтями, оставшимися щитом на лапах.

Его тело все ещё было погружено в мелкую, исчезающую лужу, испещрённую тенистыми силуэтами. Котик одним шагом вышел на сушу, оставив на серебристой глади лишь свой взгляд.

Тени, кружившиеся на дне, плавно складывались в единый облик гигантского спящего зверя, похожего на прирученную людьми лошадь, с ветвистыми рогами, зарывающимися кончиками в землю. На его спине распускался черно-белый кружевной лес.

Вот как выглядит мир с бьющимся звериным дыханием.

Пятно опустил кончики пальцев в маленькую реку, ощутив под ними колкость травы. Кажется, он может вернуться, но не сейчас. Оставляя на новой земле водянистые следы, котик направился вперёд, осматривая очередной мир.

Прямо перед ним, юным, растворяющимся в темноте созданием, загнавшим бурю в капкан, вырисовывались исполинские, неровные, чуть приплюснутые шары, закрученные по контуру солнца, заполненные лишь сухим ветром по середине.

Похожие вещи зачастую встречались перед кошачьим взглядом, за стеклом магазинов, на фоне горячего, искусственного песка и таких же улыбок. Ракушки, стеной окружившие края земли, все больше напоминающее кладбище иссохшегося моря. Снизу некоторые покрыты волокнами трещин.

«Ещё один капкан? Хватит ловушек», -подумал Пятно, выбираясь из чернильной жеоды, цепляясь за осыпающие края широкого прохода.

Впереди, на вершине земли его уши окутывал приевшийся сухой шорох, затерявшийся среди скрюченных теплом листьев. Здесь звучание, заманившее его в новый мир, звучало все чище.

«Кажется, именно этот звук услышала птица, раньше, чем услышала моё присутствие. Это хорошо... Хорошо, что она выжила. Кто-то ещё должен слышать»,-решил котик, замечая, как перед ним вспыхнула жизнь, окутанная белым светом.

Тонкие солнечные волны вихляли среди массивных, белых стволов. Редкие, серые кустарники выглядывали из-под хрустальных корней, по всей земле растянулся бархатный мох. Чуть раскопав тёплую полию, Пятно увидел сплошную паутину черно-синих корней, переплетающих весь лес. Видимо, из них и состоит вся почва.

Схоронив за спиной останки страха, тот двинулся в чащу, проскальзывая сквозь трясину тенистых глаз наблюдающего за ним ворона, чуть больше ближайшего деревца. Встретится с ним взглядом-сейчас не самая лучшая идея.

Темная тропа сочилась по всей земле, сливаясь с кошачьими следами. Перед глазами проскальзывали редкие бланжевые деревья, наматывающие на ветви клубящиеся облака. Казалось, в светлом, покрытом белым пухом мире не так давно показалась жизнь.

«Странно, что за всё время я ни разу не испытывал голод. Может быть, не испытаю уже никогда?»-рассуждал тот, будто бы подменённым разумом.

Не его душа, не его разум, только собственное тело, сопровождающее кота во всех начинаниях, желающих стать для него последним. Как ещё способен этот мир разорвать иное существо, перекраивая вновь?

Из горизонта стая смоляных птиц взмыла в воздух, на мгновенье поглотив светлое небо.

Потрескавшиеся подушечки, привыкшие к поддельной городской земле, впитывали тепло от кудрявившегося мха, постепенно сменяющегося зернистыми гладкими листьями. Котик опустил глаза, бегающие среди проклевывающихся ростков, разбежавшихся прерывистыми овальными участками, словно следы...

«Невозможно…»-решил Пятно, не веря своим мыслям, выходя на оголенную поляну, окруженную бежевыми стволами.

Натянутые ткани вздымались под кожей, заставляя тело превратиться в куклу.

Перед ним, в след за звонким шорохом мраморных вервей, показалось эфемерное тело. Тело человеческой девушки.

«Не может быть, здесь нет ни «железных рабов», ни каменных муравейников, ни других следов...так человек ли это?"-металось в голове Пятна, едва рассматривающего свою гостью. Жизнь на улице не редко показывала, что за людской "оболочкой" может скрываться что угодно.

Пушистые ветки игриво щекотали его по бокам. Нужно быть осторожным. Лучи вчерашнего солнца не тают с сегодняшним днём. Не стоит забывать уроки этого мира. Кто знает, что скрывает укрывшая её тишина.

В десятке кошачьих шагов стояла довольно высокая девушка, обернувшаяся в черно-белые лоскуты, держащая в руках деревянную чашу, в которой распускалась жизнь, рождённая за пределами леса. Её лицо полностью обросла сотканная из корней маска, уходящая в серебристые волосы, с переплетенными блестящими камнями на нитях, касающихся вздыбленных ключиц.

Путешествуя по уголкам города Пятно часто видел, как силуэты, растворенные за окном, люди, остановившиеся перед друг другом в месте, где носятся ещё более огромные «рабы» или пара, скрывшаяся за ликом месяца, не отрываясь смотрели друг другу в глаза. Видимо, видеть свое отражение в зрачках близкого-действительно приятно. Но в её закрытых глазах ничего и никто отражаться не может. Значит, больше здесь никого нет?

Девушка, тем временем, медленно поставила чашу на землю, оставляя на растрескавшейся древесине частицы кожи, цвета весеннего лилейника, взяв из неё лишь одно чёрное семя, зарытое среди разношерстных ростков.

В приподнятой кошачьей шерсти вился ветер.

Та вытянула руку вперёд, не пытаясь приближаться к окаменевшему котёнку. Семя, наполняющееся в её ладони невидимой влагой, глухо упало вниз. Из набухшей корки показался тонкий, белый стебель, заканчивающийся кремово-желтой, граненной звездой.

Зачарованный ярким оттенком котёнок подался вперёд.

Мерцающая звёздочка, отделившись от побега, в миг взмыла в воздух, распуская спрятанные от чернильного мира краски. Котик видел подобное раньше.

«Я-это всего лишь я», - её речью сказал цветок, увядая в небе золотистыми искрами.

Пятно остался в паре шагов от девушки, всматриваясь в прорастающие в чаше растения, собранные за гранью леса.

Та слегка наклонила голову, едва протянув руку к нему.

Ночуя среди опустевших людских гнезд, котик часто слышал, как дети, собравшиеся в стайку, страшили друг друга рассказами о волшебных, кровожадных созданиях, похожих на людей. Ведь-мах и не только. Может быть, она является одной из них, пришедшей в этот лес? «Ведьма», которую люди считают чудовищем, походившая на треснувшую хрустальную игрушку, не выглядела такой опасной.

Что ж поделать? Взрослые зачастую глупы, что уж говорить о детях.

Пятно медленно подался к ней, ощущая закостеневшие пальцы, зарывающиеся в угольную шерсть.

«Я понимаю... Все мы многое понимаем из человеческой речи. Только, вчитавшись в её смысл, не редко не хочется отвечать... К тому же, люди все равно нас не слышат», -подумал котик, вглядываясь в переливающиеся над его головой самоцветы. Тот потянул лапу вверх.

Коготь, заточенный об кости добыч, с тонким звоном ударился об свисающий камень. Тело «ведьмы» едва содрогнулось, за её сердцем послышались всплеск волн и вздымающийся морской пены.

«Возможно, она заселяет этот лес, даря жизнь хилым растениям, взятым из соседних земель? Может быть, мы пришли из одного мира? Тогда... Как тебя зовут?» -едва приоткрыл рот Пятно, ощутив, как собственный голос разбился об клыки. Тот вглядывался в рощу разрастающихся в рассыпающейся чаше цветов, разительно блестящих для этого матового леса.

"Ведьма", также погрязшая в безволии, чуть дотронулась до его ушей. Вокруг раздался мелкий стеклянный звон. Кажется, она все же уловила его речь.

"Неужели нет? Не может быть. У каждого, даже у меня, есть имя, ведь его наличие означает, что в этом огромном мире есть тот, кто хочет тебя по нему позвать»,-мысленно промолвил котик, кончиками усов касаясь шершавых линий, украшающих её руки, всматриваясь в безликую особу.

В округе раздался звон раскачивающихся самоцветов, следующий за малейшим движением головы, поглощающий останки человеческого прошлого.

Незаметно для себя Пятно прильнул к оголенным коленям, вглядываясь в уже привычный облик. В длинных волосах, на кисти виднелись багровые капли, оплетающие ушную раковину изнутри. Котик узнал эти ягоды.

Под задыхающимися в серой земле деревьями не редко доносился треск раздробленных семян. Мелкие пташки хищно разрывали коричневатую мякоть, оставляя лишь рваные обрывки. Глядя на них, Пятно не ощущал себя охотником, испробовавший десятки им подобных.

Любопытно, как ей удалось прихватить с собой в столь пестрый отголосок другой «жизни»?

"Калина. А что если..."

Котик резко сдвинулся с места, вытянув голову вверх, носом касаясь разноцветных отблесков.

«Калина? Слишком длинно... Кали? Калин?»-перебирал в своей голове Пятно, выцарапывая слова на сознании девушки.

«Вряд ли ей понравятся имена, которыми люди любят наделать нас...»

Юркие мысли мгновенно оборвались под бренчание драгоценных камней, повременно поднимающихся и опускающихся. Затупленные ногти коснулись угольных щек.

«Калин», -пронеслось в голове котика, прищурившего белесые глаза, все сильнее удивляющегося ценности человеческого молчания.

И все же, зачастую Пятно посещало любопытство. Кажется, именно черта сделала людей такими умными, а весь мир- их мишенью.

Интересно, каким раньше был голос Калин? Холодным и приглушенным, словно эхо, раздающееся среди морских скал или лёгким и пестрящимся, теперь свернувшимся в каштановую кожуру, укатившимся далеко. Далеко от неё, ещё дальше ото всех.

Имеет ли это значение? Навряд ли. Пятно слышал море в её груди, она пропускала его дыхание сквозь пальцы и оба слушали тишину.

Котик медленно сомкнул срастающиеся бессилием веки, погружаясь в терпкую горечь воспоминаний, вкуса солнца, увядающего в городском дыхании.

Прошло немного времени с тех пор, как человеческое тепло сменилось клубящимся мхом. Опустевшая поляна все ещё залита сахарным цветом. Пятно неторопливо приоткрыл веки, ощущая на шерсти лучи черно-белого солнца. Его вымотанное тело заметно набралось сил.

Тот невольно огляделся, разглядев среди чернильной полии багровую бусину, принадлежавшую Калин.

Подсохшая оболочка скрывала запах, распускающийся глубоко под кожей. Пятно невольно коснулся её носом, рванув зубами тонкую кожицу.

Морщинистая оболочка ягоды с хлопком оборвалась, окрашивая клыки рубиновым соком. Горьковатый вкус въедался в губы.

Через мгновение из единственной косточки послышалось глухое трещание. Пятно едва отошёл назад.

Испещренное чёрными полосами солнце скрылось за такими же скрученным ветвями дерева, вырвавшегося из разорванной мякоти. Сквозь тонкие ветви просачивались застывающие бусины калины.

Все больше ягод разбивалось о землю, порождая новые деревья, чередой уносящиеся прочь. Багряный сок все ещё окрашивал белесые губы. Пятно ринулся за ними.

Сероватый лес рябил перед глазами. Впереди показался небольшой обрыв. Угольные растения, тянущиеся друг за другом, резко свернули вправо, растворяясь в чаще. Котик неловко затормозил, впиваясь когтями в вздымающиеся корни. Вдали виднелась небольшая людская постройка, сплетенная из таких же корешков.

«Это и есть дом Калин?»-подумал Пятно, уже желая вернуться, ведь даже среди умершего времени моменты, где плоть не разрывается на куски, настолько короткие...

Котик потряс головой, двинувшись за древесной тропой, шумевшей вдали. Кажется, ему вновь пора уходить.

Тугие лиственницы срастались в капкан, пропуская дровяную цепь. Пятно вынырнул из кустов, подбежав к завершающему линию дереву.

На землю упала последняя густая кровяная капля, разрастаясь в бардовое озеро, покрытое белыми разводами. Липкие когти цеплялись за шерсть подтягивая тело к себе.

Ни сбивающегося пульса, ни пылающей крови, больше ничего. Пятно лишь поднял кончики ушей вверх, ощущая, как в лёгких набухают розоватые бутоны калины.

 

***

Сокрытые в цепях чернильного мира цвета прорастали сквозь небо.

Так и не сомкнувшиеся до конца глаза просматривали пестрящуюся почву, пропуская распавшиеся ягодные жилы сквозь собственный белый свет.

Пятно оторвал от земли покрытый белесыми царапинами живот, разминая обнажённые когти, пробегаясь помутневшим взором по новой территории.

Насколько этот лес отличается от остальных...

Солнце, встречающее его раз за разом, погрузилось в карминовую массу, стекающую вниз. Лапы прокалывали графитные, словно железные нити, травинки. Вдали тёмные рытвины растворялись в красном заливе.

Котик встряхнул головой, направляясь в сторону. Шершавые подушечки наполнялись распускающимися языками пламени.

Тонкая суша предательски раскачивалась под шагами. Разум неспешно трезвел.

Через несколько шагов Пятно оказался на «краю» леса, приветствуя свое отражение, впечатанное в бесконечное море.

Из окровавленной воды вырастали кучные заостренные палки и гниющие лоскуты, знакомые до скрипа в зубах.

Его белоснежные нос и губы, стеклянные глаза по-прежнему разбавляли багровую массу, только белые полосы на щеках, которых касались пальцы «ведьмы», напоминали обернутся назад.

Кажется, его тело стало значительно больше, оправившись от городского зноя.

Пятно едва дёрнул ухом, подметив пробежавшие на рубиновой глади небольшие волны. Вдалеке вырисовывались скрывшиеся в мути тонкие, переплетенные лианы, отравленные огненной влагой, теряющиеся в алом небе. Наверху рудый свет отступал, давая место опускающимся с неба чёрным сгусткам.

Кот вытянул шею, разглядывая спускающиеся пепельные сферы, зацепившиеся за истощенные ветви.

Они двигаются. Безжизненные клубки, походившие на скрюченные статуи, медленно расправлялись, показывая свои высушенные головы и обрубленные лапы. Их конечности, запутанные в дрожащих лианах, напоминали крылья. Пятно поежился, вспоминая треск верхушек деревьев под облачной птицей.

Привязанные к бордовому разливу создания болезненно раскрывали клювы.

«Птенцы…»,- подумал котик, вспоминая замирающие голоса в разрушенных гнездах, теперь застрявшие в пепельных горлах.

Их сплетенные "пуповины" втягивали в себя рубиновое море, по капле вливая его в истощенные тела.

«Видимо, эта вода должна питать их, но сейчас она лишь отравляет. Почему?»

Резко Пятно повернул голову в сторону поднимающейся земли.

На чем он стоит?

В едва оправившемся разуме мелкие травинки срастались в ряды угольных перьев, а на горизонте показались ветвистые отростки, напоминающие ножки. Опахала блестели под кошачьими лапами.

В бескрайнем бардовом море утопала плоть гигантской птицы, ставшая для кота новым лесом.

Шурша когтями по качающемуся слою перьев, Пятно направился к разрастающемуся впереди сгоревшему телу.

Вскарабкавшись на заросший угольным пухом «холм» тот упёрся глазами в морщинистые ветвистые лапы, пронзившие пунцовый небосвод. Котик обернулся, изменяя позади себя увядающую сушу.

«Значит, все это время я стоял на хвосте», -убедился тот, двигаясь вперёд, разглядывая разрушенную жизнь вокруг.

Из окровавленной массы, по частицам проглатывающей мир, показывались расколотые кости, касающиеся пернатой туши. До некоторых из них можно дотянуться, встав на самый край «Земли». Кот волочил взгляд по отравленной морской глади, захлебываясь в собственных раздумьях.

«Вряд ли я смогу пройти дальше через эту воду, но это умершее тело... Его не выловить и не раздробить. Что здесь можно сделать?»

Прогнивший лес потихоньку обнажал свои когти.

В такт кошачьим мыслям птицу мучительно затрясло. По красному морю промчались трубящиеся волны.

Дальняя пуповина, напитывающая сожженное дитя дозой яда, в бешеной пульсации снималась в плотную цепь, пропуская бардовую влагу через свои жилы. Прикованное к ней создание дернулось в последней конвульсии, подставив выси истощенную грудь. Оборванные веки распахнулись, проливая глянцевые слезы.

В червонных небесах раздался костлявый хлопок гибели. Горизонт окропила багряная россыпь.

Все ещё трясущееся создание согнулось пополам, разорвав себя на куски. Чёрные лоскуты с неровными костями утопали в море, оставив за собой липкие капли.

«Вот чьи это останки», - подумал Пятно, цепляясь взглядом за новые безжизненные груды.

Внезапно, его узкие зрачки уловили кислотное свечение, остановившееся около опустевшей цепи. Розоватая сфера, освободившаяся от прогнившей клетки, недолго мерцала в пространстве, прежде чем погрузиться в терпкую воду. От растворившегося шара по морской глади пробежал малиновый цвет, скапливаясь в районе птичьей шеи. Кошачьи глаза скользили за ним.

Остатки отблеска впитывались в каменную тушу.

Едва вздыбленные опахала протискивались между белых пальцев. Пятно приковал взгляд к свету, бьющемуся из грудной клетки, смешиваясь с протяжным гулом.

В безмолвной груди обычно самые истошные стоны. Стоит лишь прислушаться.

Кот двинулся с места, оставляя за спиной скрюченные ножки, неспешно опускающиеся к угольному пуху.

Казалось, тело тянулось бесконечно. Наконец малиновый блик коснулся кончика носа, трубный гвалт просвечивал плоть насквозь.

Перед котом расплывалась резная жеода, когда-то наполненная жизнью.

«Рискованно, но выхода больше нет», - решил котик, вытягивая шею, вцепившись в перья.

За его тонкие зрачки хватался ярко-красный цветок, прорастающий через замершее сердце. Сквозь небольшие пустоты в груди были видны тонкие нити корней, поглощающие розоватые крупинки, напитывая пульсирующие лепестки. С каждой новой каплей почерневшая ткань покрывалась узлами.

Крошечный сорняк проглатывал остатки растворившегося в рубиновой мгле сердца. Разумеется, что ещё может кратко мерцать даже в сгоревшей туше.

«Любая мелочь может отравить, украсть, разбить сердце... Но также любая мелочь может его спасти. Кажется, шанс есть».

Мог ли Пятно мыслить так в омуте каменно-серых дорог? Не имеет значения. Сейчас важно лишь то, на что он способен сейчас. Кот сделал шаг вперед.

Обрубленная красно-черная шерсть смешалась с пылающим воздухом.

В след за касанием лапы из края скважины вырвался смоляная лоза, разорвав уголок рта. Багровая пронизь блестела на её закрученных шипах. Пятно отшатнулся в бок, окропив подпаленные перья. Из его красных капель по очереди вытягивались похожие розги, наматывающие на иглы густые ленты.

Котик петлял между ними, втягивая собственную кровь. Все новые брызги бросались в низ. Перед его мордой вырос очередной стебель.

Замутненное сознание тлело быстрее углей.

Тот вонзил клыки в волокнистую плоть, ощущая, как по белесому горлу разливается кислотная влага, въедающаяся между извилин. Кот обнажил рудые когти, вытянув лапу из бардовой лужи.

«Коготь, закаленный об ярость, проденет собственную плоть», -пронеслось у него в голове забытыми словами.

Услышав самого себя, тот вытянул резцы из треснувшей лозы, едва устояв на лапах. Зеленоватая шкура истекала малиновым соком.

«Отравляет…»

Пятно широко раскрыл пасть, разбрасывая под лапы розоватые бусины.

Рядом выскальзывали очередные лозы. Кот, стряхнув с себя ласку гибели, рванул прочь, слизывая густеющую влагу с губ.

Высвободившись из кровожадной ловушки, тот измученно завалился на бок.

«Они вырастали из капель крови, следовали за живым», -соображал Пятно остывшим сознанием.

Ещё ничего не кончено. Едва отдышавшись, он оглянулся вокруг. Ножки закоченевшей птицы опустились ещё ниже, вытянув пальцы над разорванной грудью.

«Ещё может сработать».

Кот собрал последние силы под кожей, направившись к ближайшей груде останков. Встав вплотную, тот вытянул шею, вытащив самую лёгкую, небольшую кость, заостренную на конце. Больше не поднять. Придётся закончить все с первой попытки.

Некоторые птенцы вновь подрагивали в заволоченном небе.

Пятно неспешно карабкался по высохшим лапам. Цепляться за чешуйчатую кожу не составило особого труда. Полая кость, стиснутая в зубах, волочилась за ним. Наконец его тянущиеся следы коснулись подогнутых пальцев. Пятно бегло глянул вниз. Пожирающий все живое цветок все ещё окружала шипастая роща, не способная выйти за пределы бездыханной груди.

Кот крепче сжал цевку в клыках, двигаясь к персту по середине.

Крепко встав на все четыре, тот сильно извернул голову в бок. Заточенное смертью острия нависло над сердцевиной растения.

Одна попытка.

Кошачьи клыки незамедлительно разжались. В воздухе оборвался глухой стук.

Костяное лезвие на скорости вонзилось в паре мгновеньях от паразита. Прогнившая кость мелко затрещала, развалившись на две части, одна из которых обрушилась на рыхлую середину цветка.

Лепестки, наполненные украденными жизнями, лопались на глазах, окатив своими обрывками угольное сердце. Жадные корни растворялись в красной гуще.

Слабый. Видимо, все сорняки необычайно хрупки, поэтому им нужна такая защита.

Кот не отрывал взгляд от плоти, медленно впитывающей останки растения. Её цвет мгновенно сменился пылающими языками пламени.

Создание, павшее замертво, раскрыло глаза.

Тлеющие крылья разрубили водную гладь на грани, обнаженными лезвиями вздыбились чёрные перья, расправившиеся когти рванули затянутый небосвод. Птица вырвалась из оков гибели, взмыв ввысь.

Незримое, чужеземное тело, спрятанное в оболочке спасителя, соскользнуло вниз, разорвав бок об железные опахала.

Котик рухнул на землю, на которой дремала птица, ощущая, как его шкура превращается в ободранное полотно.

Белые щелки улавливали выплывающее верное солнце.

В этом мире нет ни дня, ни ночи, только белый и чёрный. И немного красного, струящегося из его бока.

Огненное создание вздымалось все выше, по капле вытягивая за собой отравленное море. Бардовые струйки окутывали её тушу, вспыхивая рыжеватыми искрами, прорастая новыми огнистыми перьями. Та взмахнула исполинскими крыльями, окатив птенцов горящим песком, затвердевающим в смоляную оболочку.

Её глаза скользнули вниз, на увядающее на её месте существо.

Тело птицы вздрогнуло в короткой судороги, из вновь трепещущей груди на землю обрушились бежево-красные капли. Ненадолго осушенная почва вновь превращалось в бескрайнее море.

Взглянув на свои владения в последний раз, огненное дитя, вскинув голову, скрылось в белеющей небесной глади, растворяясь в лучах светила.

В угольном лесу вновь вспыхнула жизнь.

Через силу Пятно приоткрыл глаза, ощущая, как на его шерсть точились оставшиеся брызги. Тот поднялся с земли, оглядываясь вокруг. Солнечные пырсти как прежде ласкали его уши, под лапами ощущались мелкие бугорки проклевывающихся растений. Растянувшиеся оазисы, связанные паутиной почвы, исчезали в стенах карминового лабиринта.

Остановившись на месте, котик взмыл взгляд вверх, поднимаясь все выше на коричневатых, бьющихся цепях. На их концах виднелись гигантские тёмные сферы, сквозь которые просвечивались рубиновые тела пламенеющих птенцов, начавших свой цикл заново.

Нечаянно Пятно заметил быстрое движение рядом с собой. В ближайшей водяной стене тот увидел отражение себя. В ровной морской глади на него смотрел довольно крупный кот, чья шерсть покрыта белыми молниями на местах, где недавно растеклись алые трещины.

Каким нужно быть, чтобы выжить в этом мире? Сохраняющим хладнокровие и спокойствие или не теряющим пылкость разума? Нужно быть разношерстным.

И все же, сколько ещё земель предстоит встретить своей грудью? Множество. Пятно слышал их. Их песни и крики, дыхания и стоны. Их неловкие движения, бегущие из чернильных оков.

На горизонте наконец показался тенистый закат. Холодный ветер зарывался в густую мраморную шерсть.