Пролог

Уильям Кеннет Клейдон, называемый далее Заказчик, и Герцог Данталион, демон Ада, называемый далее Исполнитель, заключили настоящий договор о следующем:

Заказчик освобождается от уз иллюзий, свойственных всем человеческим существам, а также манипуляций, осуществляемых демонами над людьми, в результате чего получает возможность узнавать о замыслах и действиях других людей.

Взамен он лишается своего социального статуса и уходит из публичной жизни, отказывается от оставления потомства, а также всякого рода интеллектуального наследния, и после смерти его бессмертная душа будет поглощена.

Также ввиду ограниченности человеческого организма и органов чувств, к Заказчику будет приставлен личный консультант, выполняющий для оного различного рода запросы, а также являющийся гарантом выполнения данного договора для Сторон.

Заказчику запрещено доводить до сведения третьих лиц о настоящем договоре. Исключение составляют прочие демоны и принцы Ада, которые уже осведомлены о существовании данного договора.

В случае нарушения настоящего договора Заказчиком Исполнитель в одностороннем порядке расторгает договор и оставляет санкции в отношении Заказчика на своё усмотрение.

— Вопросы? — множество лиц смотрело на Уильяма с ожиданием.

— Как я пойму, что мной больше не манипулируют?

— О, это ощущение, которое не оставит тебе никаких сомнений.

 

После месяцев наблюдений Уильям сделал вывод, что ранее у него существовало нечто, что перерабатывало все потоки мыслей и ощущений, выстраивая сложную систему иллюзий, выдавая тем самым чужие идеи за свои и создавая иллюзию собственного “Я”. Мысли, чувства и ощущения — всё это оставалось при нём, но всё же чего-то не хватало. И отсутствие этого “чего-то” давало кристальную ясность. Воображение рисовало ему, как где-то в глубине из рефлексов электрохимических связей высекаются искры мыслей. Если на на них обращать внимание, они облекаются в словесную форму и становятся тем, о чём он “думает”. Но есть и те мысли, что насылаются ему извне. Нечто внедрённое, наведённое. Они попадают в голову и делают вид, что они “местные”. Первое время Уильям наблюдал как семена мыслей падают на благодатную почву и прорастают в ней, и был поражён, что ни одна из этих мыслей не была его собственной. Со временем он приучился регулярно пропалывать этот огород, оставляя только самое интересное и утилитарное для себя.

До ухода из публичной жизни Уильям успел создать себе репутацию талантливого оккультиста, одного из лучших специалистов в области демонологии. Вот уже десять лет он прожил в одиночестве, продолжая иногда выполнять услуги по переводу различных рукописей, оставляя рецензии, или давая консультации по части различных ритуалов. Это позволяло ему вполне неплохо питаться, одеваться, жить в добротном доме без изысков и иметь пару слуг.

Этот тёплый осенний вечер, как и множество вечеров до этого, Уильям проводил за книгой. Перевернув очередную страницу, он обнаружил, что на следующей только комментарии и сноски, которые ему были не нужны. Ну вот и всё, пожалуй: книга была последней мелочью из списка дел, которые надо было закончить.

— Наконец-то! — раздался в голове шелестящий голос.

Это был его фамилиар, тот самый консультант, который, согласно договору, следил за ним и помогал ему.

Уильям не удостоил его ответной репликой. Из ящика стола он достал пистолет, свой старый капсюльный шательро и приступил к его зарядке.

— Неужели ты сделаешь это, — голос с нескрываемой радостью шелестел в ушах.

— Да, дружище, — бормотал Уильям, взводя курок и поднимая пистолет к виску, — скоро ты будешь свободен.

Вдруг в коридоре раздался звонок.

— Узнай, кто пришёл, — отложил пистолет Уильям.

— Да ладно тебе, какое это имеет значение уже?

— Узнай, я сказал.

Дух умчался с разочарованным воем, но уже через секунду вернулся с докладом:

— Юный джентельмен, ты его не знаешь. Ростом чуть пониже тебя, белокурые волосы. Носит ламен с древом Сфирот. Неофит ордена Золотой Зари. Эмоционально напряжён, несёт важную новость, но чувствует обиду на то, что ему уготована роль гонца. Недавно расшиб себе колено при падении…

— Хорошо. Дальше можешь не продолжать. Посмотрим, с чем он пришёл.

 

Эпизод 1 — Верховный жрец

В комнату зашёл дворецкий и объявил о приходе некоего Генри Дейтона. В гостиной, Уильям увидел молодого парня, в точности такого, каким его описывал фамилиар.

— Добрый вечер! Чем обязан вашему визиту, мистер Дейтон? Судя по вашему виду, дело у вас высокой важности, и, так как мы не знакомы, я могу заключить, что вас кто-то послал ко мне, верно?

— Да… — Генри действительно сильно волновался и как будто не знал с чего начать, — случилось происшествие, и нам нужна ваша помощь. Доктор Кларк послал меня к вам.

— Старик ещё в добром здравии?

— Да, просил передать вам свои наилучшие пожелания в ваших изысканиях, если таковые есть.

— Благодарю вас обоих. Итак, слушаю вас.

Жестикулируя обеими руками, словно помогая своим словам сформироваться и помочь им последовательно покинуть лёгкие, Генри начал рассказывать:

— Дело в том, что сегодня был совершён ритуал, и… есть основания полагать, что он прошёл неудачно. Пострадали четверо молодых людей, из высшего света. Орден попросили расследовать это дело, чтобы понять, что случилось и помочь пострадавшим.

— О каком ритуале идёт речь? — спросил Уильям.

— Призыв, э, эвокация демона.

— Какого? Погоди-ка, сегодня 21-е сентября, неужели Астарот?

— Насколько мне известно, да.

На некоторое время воцарилось молчание. Генри смотрел на Уильяма, наблюдая его реакцию. Уильям, тем временем, растирал лицо ладонями.

— Целые амбары ума, а ключи к ним потеряны, — наконец проговорил он, — так что же случилось?

— Вы нам поможете? — спросил Генри, — если да, я всё расскажу по дороге, нас ждёт кэб.

— Да, посмотрим, что я могу сделать.

 

— Итак, прошу вас, расскажите мне всё по порядку, — попросил Уильям, когда они уже ехали по ночным улочкам Лондона в направлении Челси.

— Кто-то из знакомых или родственников пострадавших попросил Орден Золотой Зари разобраться в этом. Делом занимаются доктор Томас Кларк и мисс Эвелин Браун, — начал Генри.

— Знаю таких, — кивнул Уильям, знаком попросив Генри не останавливаться.

— Дело довольно деликатное: никто не хочет, чтобы оно стало широко известным, потому что пострадавшие занимают высокое положение в обществе, но сейчас находятся в таком состоянии, в каком, полагаю, не хотелось бы чтобы их увидел свет.

— Кто именно участвовал в ритуале и что с ними случилось?

— Пять человек, имён их мне не сказали. Знаю только что это заинтересованные оккультными науками молодые люди: трое юных леди и один молодой джентельмен. Пятым был некий Джеймс Моррис, собственно, он и проводил ритуал эвокации.

— Такой мне не известен. То есть четверо дилетантов захотели вызвать демона для исполнения своих желаний или кто их там знает чего, и наняли для этого посредника, некоего Джеймса Морриса?

— Да. После завершения ритуала юный джентельмен сразу впал в кататонический ступор, его увезли в психиатрическую клинику. Одна юная леди убежала в истерике и до сих пор, насколько мне известно, пребывает в состоянии сильнейшего ужаса. Другая закрылась в своей комнате и никого не принимает. Третья леди, видимо, в норме, но с учётом обстоятельств, вы понимаете...

— А что Моррис?

— Он в порядке. Сэр Кларк и мисс Браун допрашивают его.

— Где проводился ритуал?

— Одна из местных землевладелиц любезно согласилась предоставить свой особняк для ритуала. Она помогала с подготовкой и на момент проведения ритуала находилась в особняке. Мне не сказали, как её зовут.

— Значит её можно назвать шестым участником ритуала, пусть и не активным.

— Да, наверное. В общем, это всё что мне известно. На месте у вас будет возможность выяснить всё в деталях.

 

По прибытии их встретили двое женщин. Первой была Эвелин Браун, Уильям знал её как увлечённую и талантливую особу с отличной памятью и неиссякаемым интересом к герметической философии. Вторая представилась как миссис Аллертон, она и была хозяйкой особняка. Уильям охарактеризовал её как типичную представительницу современной Англии, облачённую в десятки метров шелка, сытую, начитанную и страдающую разве что от скуки.

К большому неудовольствию Генри, которое он, к его чести, постарался скрыть, его отправили восвояси.

— Вначале я осмотрю место ритуала, попробую понять что здесь случилось, потом опрошу мистера Морриса, и посмотрим, как его рассказ будет соответствовать тому, что мне удастся выяснить, — обозначил свои намерения Уильям.

Его провели в просторный холл. Круг царя Соломона находился прямо в его центре. Девяти футов в диаметре, он был тщательно проработан. В центре круга находился красный квадрат, предназначенный для призывателя. По углам квадрата располагались четыре гексаграммы.

— Мистер Моррис несколько дней готовился, очень тщательно отбирал цвета красок, подбирал благовония, долго выводил все буквы, — раздался позади голос миссис Аллертон.

С четырёх сторон от круга были изображены небольшие пентаграммы, внутри каждой из них стояли остатки свечи. С восточной стороны круга находился белый треугольник. Именно внутри него должен был появиться демон. Все необходимые защиты были соблюдены и здесь. Начертанные красным имена повелителей небесных воинств прикрывали треугольник с трёх сторон. Внутри треугольника были следы крови, очевидно, жертвенной.

Да, Джеймс Моррис явно знал что делал: всё было подготовлено в лучшем виде. Недоставало только сигилов, но они должны быть у Морриса.

Уильям повернулся к женщинам и заявил:

— Дорогие леди, я бы хотел попросить вас оставить меня здесь одного. Прошу закрыть все двери в холл и не выходить. Я хочу быть уверен что меня никто не побеспокоит.

Оставшись один, Уильям сел внутри круга и обратился мыслями то ли к своему фамилиару, то ли к самому себе:

— Ну что ж, давай попытаемся выяснить, что здесь произошло.

Первые несколько минут как будто бы ничего не происходило. Через некоторое время Уильям начал испытывать раздражение: какая же бессмысленная трата времени!

— Здесь находился Моррис, — проинформировал его вкрадчивый шёпот фамилиара, — дух не приходит, его клиенты волнуются, отвлекают его вопросами. Дилетанты.

Через некоторое время начала подкатывать тошнота. Вслед за ней пришёл необъяснимый страх. Ужас и отвращение. Выворачивающее наизнанку омерзение.

— Один человек покинул круг, — прокомментировал фамилиар, — женщина. Убежала и сюда больше не вернулась.

Ужас буквально приковывал к месту, даже пошевелиться было страшно, а дышать было попросту невозможно. Казалось, даже одно незаметное движение, и тело полностью перестанет подчиняться.

— Похоже что никто из них не был готов, — язвительный шёпот продолжал комментировать.

Ужас отступил так же резко, как и появился. Остался страх, смешанный с сильным возбуждением. Уильяма затрясло, крупная дрожь несколько раз прошла по телу, и осталась мелко вибрировать на кончиках пальцев.

Уильям поднялся, стряхивая с себя чужие, наведённые ощущения. Дрожь начала постепенно отступать.

— Что-нибудь ещё? — обратился он к фамилиару.

— Да. Сторонний наблюдатель. Восхитительное сочетание страха и любопытства!

— Миссис Аллертон, не иначе.

 

Через несколько минут Уильям уже беседовал с ней наедине в её кабинете на втором этаже:

— Мадам, мне стало известно, что в течение некоторого времени вы наблюдали со стороны за происходящим ритуалом. Не будете ли вы любезны поведать мне, как долго вы наблюдали, и что вам удалось увидеть?

Миссис Аллертон вздрогнула, словно её уличили в преступлении. Брови её непроизвольно поднялись, дыхание на мгновение остановилось.

— Как вам, — она откашлялась, — удалось об этом узнать?

— Такова моя работа, — Уильям улыбнулся и продемонстрировал свои ладони, — хороший фокусник не выдаёт своих секретов. Прошу вас, расскажите, что вы видели.

Что ж, если лёд растопить не удалось, то, по крайней мере, он треснул: леди Аллертон начала свой рассказ:

— Я сидела здесь, в своём кабинете, и читала книгу — начала она, старательно удерживая зрительный контакт с Уильямом, — прошло уже достаточно много времени с начала ритуала, и я начала думать что он, должно быть, уже завершился, поэтому я вышла с намерением предложить свою помощь.

— Ей стало любопытно и надоело сидеть здесь, — отпустил ехидный комментарий фамилиар.

— Я подошла к перилам и увидела что ритуал ещё продолжается. Все стояли внутри этого круга, а мистер Моррис кричал что-то про проклятия, которые постигнут эту сущность, если она не явится перед ними. Остальные просто стояли и вроде как переговаривались друг с другом негромко. В какой-то момент мне стало плохо: слегка закружилась голова, и я едва не упала в обморок. В это время девушка, мисс Джонс, закричала и выбежала из круга. Она выбежала за порог, и там упала, но очень быстро поднялась и побежала дальше. В общем, она выбежала на улицу, — леди Аллертон перевела дух, — дальше моё самочувствие ещё больше ухудшилось, и я потеряла сознание. Когда я пришла в себя, то ритуал уже закончился: все уже находились вне круга. Я не хотела, чтобы меня заметили, и поспешила в свой кабинет. Это всё, мистер Клейтон.

— Да, это всё, — подтвердил дух, — кроме того, о чём она забыла. Сильный страх полностью вытеснен из её памяти.

Это означало, она выведена из участников ритуала. Стёртые, или глубоко запрятанные воспоминания давали определённую гарантию непричастности, а значит, и безопасности.

— Спасибо, миссис Аллертон, у меня больше нет к вам вопросов. Если вы не хотите, чтобы кто-то узнал о том, что вы наблюдали за ритуалом, я не выдам вашей тайны, — Уильям направился к выходу.

— Мистер Клейдон! — окликнула его леди, — со мной всё будет в порядке? Угрожает ли мне какая-либо опасность?

— Будьте спокойны. Теперь вы в полном праве считать, что вы не имеете никакого отношения к ритуалу. Вам ничего не грозит, — Уильям ободряюще улыбнулся и затворил за собой дверь.

 

Следующим на очереди был Моррис. Они сидели вчетвером в просторном кабинете. Моррис разложил на журнальном столике сигилы, которые Уильям и сэр Кларк с интересом разглядывали. Эвелин меланхолично перемешивала колоду карт Таро.

К сигилам тоже не было никаких вопросов. Итак, Моррис знал своё дело и всё сделал достаточно грамотно. Необходимо только было узнать от него детали о ритуале.

— Итак, — начал Уильям. — по части самого ритуала я, в целом, представляю себе как он проходил и как завершился, поэтому всё же в большей степени меня интересуют участники. Как вы вообще нашли друг друга, мистер Моррис?

Моррис, немолодой уже человек, круглые очки, насупленные брови, длинный тонкий нос, жидкие усы, откашлялся и стал рассказывать:

— Я прибыл в Лондон месяц назад из Йоркшира. Я, знаете, не из тех, кто вращается в светских кругах, поэтому, вероятно, вы мало что обо мне слышали. Своими исследованиями я занимался в одиночестве, и без ложной скромности считаю, что немало в них преуспел. Полагаю, вы уже имели возможность убедиться в моей компетентности.

Моррис остановился на мгновение и продолжил после утвердительного кивка Уильяма.

— Я встретил мистера Кларка где-то три недели назад, — Моррис указал на Кларка, тот слегка насупился, — мистер Кларк свёл меня ещё с несколькими интересными людьми. Дальше знаете, как это бывает, кого-то проконсультировал, кому-то помог, пошли слухи…

— Да, хорошо, давайте сократим эту часть, — прервал его Уильям.

Эвелин вынула случайную карту из колоды и выложила её на стол. Верховный Жрец.

— Тогда перейдём непосредственно к участникам? — полувопросительно пробормотал Моррис, — мисс Джонс. Её желания были амбициозны, в то же время просты. Богатство, популярность, всеобщее восхищение. Платой за это должна была быть её собственная кровь. Все мы знаем, что кровавая плата является важной частью магии с незапамятных времён. Ну и, — Моррис замешкался, — полный потенциал этой энергии должен быть никоим образом не запятнан. Я полагаю, вы понимаете, что я имею в виду.

Уильям и Кларк коротко кивнули, Эвелин сосредоточилась на колоде в её руке. Вторая карта легла на стол. Принцесса Жезлов.

— В таких вещах едва ли стоит верить на слово, — ехидно прошуршал бес.

— Далее, — продолжил Моррис, — леди Ромни. У неё есть милое увлечение: она делает тряпичные куклы своими руками и раздаёт их своих знакомым и друзьям, хотела подарить одну мне, но я отказался.

— Бойтесь данайцев, дары приносящих, — пробормотал Кларк.

Из руки Эвелин на стол легла карта Дьявол.

Уильям бросил косой взгляд на карту и спросил:

— С какой целью она обратилась к вам?

— Этого я не знаю. Она оказалась искушённой в оккультных делах особой: моя помощь ограничивалась только проведением ритуала эвокации. Всё остальное она готова была взять на себя, к тому же она щедро оплатила своё участие. Я умыл руки, — Моррис пытался тянуть виноватую улыбку, и у него почти получилось.

— Хорошо, пожалуйста, продолжайте, — попросил его Уильям.

— Мистер Ланьер. Этот молодой джентельмен пожелал, ни много ни мало, вечной жизни. Был готов отдать душу, ибо, как он сам говорил, душа ему ни к чему, если у него будет вечная жизнь.

— В элементарной логике ему не откажешь, — заметил Уильям.

— Верно, — мягко улыбнулся Моррис, — я пытался ему объяснить, что едва ли его потребность осуществима. Наши тела, проекты самого Всевышнего, созданы такими, чтобы рано или поздно обратиться в прах, и что даже самые высшие демоны тут бессильны. Но он был настойчив.

На стол легла карта Туз Жезлов.

— И последний мой клиент, мисс Чапман. Её договор находится под обязательством о неразглашении, но смею вас уверить, в нём не было ничего из ряда вон выходящего.

Мисс Браун выложила на стол карту Влюблённые.

— Благодарю вас, — сказал Уильям, — Как вы сами оцениваете итог ритуала?

Моррис пожал плечами:

— Сам ритуал прошёл не совсем гладко: всё-таки выбежавший из круга человек - не то, чего хотелось бы. Надеюсь, у мисс Джонс всё будет хорошо. Были ещё перешёптывания и нетерпеливые вопросы у меня за спиной, когда демон не появлялся после нескольких попыток, но это не должно никак повлиять на ритуал, ни с какой точки зрения, — Моррис взял некоторую паузу, и продолжил, — послушайте, я понимаю, что со стороны это видится как катастрофа, поскольку все участники ритуала так или иначе пострадали, и мне очень, очень жаль, но тем не менее я не считаю, что итоговый результат плохой. Он неоднозначен — бесспорно! Но это нужно исследовать, и я, в свою очередь, готов вам всячески в этом содействовать!

Уильям повернулся к Эвелин и Кларку:

— Мисс Браун, мистер Кларк, не позволите мне остаться с мистером Моррисом наедине на пару минут?

Кларк замешкался в намерении о чём-то возразить.

— Прошу вас, — повторил Уильям.

Когда они удалились, Уильям обратился к Моррису:

— Мистер Моррис, у меня к вам никаких вопросов больше нет, но прошу вас понять, вы нажили себе значительных врагов здесь, в Лондоне, и для вашей же безопасности будет лучше, если вы уедете, пока ещё можете это сделать. Что бы ни случилось, вы станете козлом отпущения, и вы никак не сможете на это повлиять. Я смею думать, что у вас также появились и влиятельные друзья, но они отвернутся от вас сразу, как только поймут, что приятельские отношения с вами угрожают их репутации. — Уильям покосился на лежащую на столе карту Верховного Жреца и продолжил, — все ваши социальные связи разрушатся очень быстро. Я не думаю, что ваши амбиции стоят вашей собственной жизни.

Моррис в задумчивости жевал губы и слегка кивал головой, когда Уильям вышел из кабинета.

— К мистеру Моррису у меня больше нет вопросов, — сказал он Кларку, — он может идти.

— Что значит “может идти”, мистер Клейдон? — возмутился Кларк, — все участники ритуала серьёзно пострадали!

— Вы попросили меня провести расследование, и вот я здесь, — ответил Уильям, — мои первые выводы состоят в том, что мистер Моррис тут ни при чём. Кстати, миссис Аллертон тоже. Если это в моих силах, прошу вас не предъявлять им никаких обвинений и передать мои слова тем, кто захочет на них отыграться.

Кларк сделал кислое лицо:

— Хорошо, но я попрошу его не покидать Лондон до завершения вашего расследования.

— О большем я и не прошу, — поклонился Уильям.

 

— Мисс Браун, меня увлекли ваши карты. Они добавили глубины в мои размышления об участниках ритуала, но я не так хорош в Таро, как вы. Позвольте мне услышать ваше искусство толкования.

Они сидели в том же кабинете, где минутами ранее вёлся допрос Морриса. Уильям указал на Принцессу Жезлов:

— Расскажите мне о ней. Я вижу здесь дерзость, амбициозность, горячий нрав. Что видите вы?

— Я вижу здесь непостоянство, мимолётную прихоть, которая улетучилась сразу же, как только пришёл страх, — ответила Эвелин.

— Весьма правдоподобно. Что говорят вам карты о том, что явилось действительным результатом ритуала?

— А это уже другой вопрос, и на него будет дан отдельный ответ, — Эвелин бросила на стол ещё одну карту. Повешенный. — О, это плохой знак!

— Страдание, утрата?

— Вынужденная жертва, я бы сказала при данных обстоятельствах, — ответила Браун, — искупление, но скорее в плохом смысле этого слова. Есть в этом какая-то… обречённость, что ли.

— Тревожный знак. Что у нас по нашей любительнице кукол, леди Ромни?

— Карта Дьявол в качестве сигнификатора говорит о большом творческом потенциале, для неё цель оправдывает средства. Думаю что её цели далеки от мира во всём мире, — Эвелин вынула из колоды ещё одну карту и бросила её на Дьявола, — Десятка Мечей.

— Полный крах, — заметил Уильям.

— Да. Разрушение, дизгармония и разлад.

— Что по мистеру Ланьеру, который желал жить вечно? Туз жезлов — корень сил огня, значит, чистая воля и желание?

— Верно, а ещё амбиции и готовность пойти на риск.

— И чем же увенчалась эта готовность?

На стол легла Семерка Чаш.

— Ошибочный выбор. Бегство от реальности, — прокомментировала Эвелин.

— Неудивительно, это ведь он сейчас в психиатрической клинике? У нас осталась мисс Чапман. Я далёк от мысли, что карта Влюблённые означает дела сердечные, не так ли?

— Да, эта карта, скорее, символизирует выбор. Если здесь и говорится о любви, то скорее о любви к творчеству.

— Моррис говорил что её цель вполне обычна. Астарот - демон, дающий знания наук. Я думаю, карта даёт нам достаточно прозрачный намёк, что речь идёт о любви к наукам. Влюблённые - анализ и синтез, единство противоположностей. Я почти уверен, что мисс Чапман просила мудрости и знаний. Что же она получила?

На стол легла карта Рыцарь Жезлов.

— Плохие карты закончились в колоде? — попытался пошутить Уильям.

— Новые планы, новые возможности. Возможно, она действительно получила то, что ей было нужно, — ответила Эвелин, — в любом случае, это перемены к лучшему.

— Что ж, посетим её в последнюю очередь, а сейчас, я считаю, нам нужно в первую очередь поспешить к мисс Джонс, нашему жертвенному агнцу.

 

— Можно задать вам вопрос личного характера? — обратилась к нему Эвелин, когда они уже ехали в кэбе по рассветному Лондону.

— Задавайте, — сухо ответил Уильям.

— Почему вы покинули Орден?

— Я дал обещание больше не участвовать в светской жизни и жизни Ордена. И после я увидел, что это меня совсем даже не тяготит. А почему вы в Ордене?

— Я осуществила данное решение во благо своего духовного развития, ибо рассудила, что изучение оккультных наук в одиночестве потребовало бы гораздо больше времени и не принесло бы мне такого эффекта, как при наставлении со стороны более опытных товарищей. Вместе с тем, я смогла стать и наставником для тех, кто только начинает свой путь. Известно же, что объясняя что-то другим, человек сам лучше понимает, что объясняет.

— Простите, но я едва ли могу согласиться с Вами. Вот Моррис — человек, не связанный с обществом, однако без труда призывает демонов, тогда как вы в Ордене заняты изучением шифрованных рукописей.

— Шифрованные записи служат только планом для обучения тех, кто входит во внешний круг нашего ордена. Однако истинные знания, доступные лишь нашим адептам Внутреннего Круга, оставили бы в изумлении многих.

— Я предполагаю, что вы намекаете на знания, полученные от Тайных Владык, которых ещё никто не видел и не слышал. В прошлом я недолгое время был адептом Внутреннего Круга и мне приходилось видеть, что не все члены ордена проявляют одинаковую способность к вызыванию духов. В то же время, можно отметить их успехи в достижении карьерных высот. Впрочем, Орден уже не обладает той же степенью пользы для продвижения в карьере, что в былые времена. Позвольте мне поинтересоваться, каковы последние новости о здоровье моего тёзки, сэра Уильяма Уэсткотта?

— Сэр Уильям покинул орден, разве вы не знали?

— Я к тому и веду. После всех этих уходов, расколов и ссор, является ли ваше общество магическим орденом? Даже уважаемый сэр Уильям был вынужден уйти, чтобы сохранить свой пост коронера, что должно привести к некоторым размышлениям о ценности вашей общины.

Воцарилась пауза, которая послужила поводом к перемене темы разговора.

— Позвольте мне спросить, мы спешим к мисс Джонс в силу предсказания, полученного из карт Таро, или у вас были свои собственные соображения на этот счёт?

— Видите ли, мисс Браун, карты Таро - лишь дополнительный инструмент, который даёт нам пищу для размышлений. Я убеждён, что наша Принцесса в беде прежде всего по той причине, что нарушила условия ритуала. Дважды.

 

Эпизод 2 — Принцесса Жезлов

— Вы смеете являться сюда, после того, что произошло? Моя единственная дочь связалась с этими отродьями, и теперь она мертва, — сэр Джонс был в гневе и глубокой печали, его руки, сжатые в кулаки, дрожали. — Я всегда задавался вопросом: кто может постичь науку суеверия? Кто эти столь глупые и педантичные люди, которые могут посвятить жизнь такой чепухе? И вот эти люди стоят передо мной. У них есть вопросы ко мне. Они хотят видеть тело моей дочери. Да как вы смеете? — он сорвался на крик.

Уильям и Эвелин молчали, понимая, что любой ответ сделает только хуже. Сэр Джонс сделал глубокий вдох и сказал уже спокойнее и тише:

— Я должен попросить вас уйти из моего дома. Пожалуйста, покиньте его немедленно.

Тем временем, в голове Уильяма шелестел доклад:

— Так как старик тебе ничего не рассказал, держу тебя в курсе: её нашли в саду со сломанным позвоночником. Она выбросилась из окна. Постоянное ощущение того что её преследуют, ужасало её до смерти, хе-хе.

Уильям не удостоил его вниманием, как обычно, принимая к сведению всё, что нашёптывал ему дух.

— Итак, нарушительница ритуала мертва, — заключил Уильям, когда они покинули территорию Джонсов, — для нас это значит, что больше нарушителей нет, и могли бы надеяться, что прочие участники ритуала пребывают в более благополучном состоянии.

— Вы так спокойно к этому отнеслись, словно ожидали что это произойдёт, — сказала Эвелин, когда они сели в кэб, — вас совсем не беспокоит участь бедной девушки?

— О, не волнуйтесь на этот счёт, меня не особо беспокоит даже моя собственная участь, — мягко заверил её Уильям, — к тому же, как вы сами заметили, я ожидал чего-то подобного.

— Могли ли мы что-нибудь сделать, если бы подоспели раньше?

— Сомневаюсь. Прошу вас понять меня правильно, — Уильям начал говорить медленно, подбирая слова, — покинув круг во время ритуала, мисс Джонс встретилась непосредственно с тем, что открыло ей глаза на реальность, единственную реальность, которая когда-либо существовала, хотя она и кажется нереальной. “Этого просто не может быть”, думает она, но понимает, что оказывается, в мире нет ничего безопасного и возможно всё, даже такое. Её разум превращается в клубок крутящейся паники. Остался только ужас, и есть только один способ прекратить его — принять смерть. Следовало ли нам пытаться лишать её единственного выхода?

— Я бы не стала именно так ставить вопрос, — ответила Эвелин, — откуда вы знаете, что она чувствовала? Мы не можем этого знать наверняка, не правда ли? Мы должны были сделать всё возможное, чтобы спасти её, избавить от этого ужаса и вернуть к нормальной жизни.

— Вернуть к нормальной жизни, — Уильям попытался сдержать растущее в нём раздражение, — значит погрузить её в полубессознательное состояние и против её воли заставить её вести жизнь, в которой ей не уготовано ничего, кроме выживания, размножения и смерти.

— Прошу простить меня, но мне кажется, вы уж слишком мрачны, — возразила Эвелин, — любые эмоции временны. Рано или поздно всё пройдёт, и душевные раны затянутся. Возможно, уже через несколько недель она вспоминала бы об этом событии, как о временном препятствии, и продолжала бы жить полной жизнью, если бы на то была воля Всевышнего.

— И вот теперь мы вспоминаем о Всевышнем. Я убеждён, что Всевышнего нет в этом мире, — усмехнулся Уильям, — поймите же, что есть большая разница между тем, как мы думаем, и тем, как мы понимаем и ощущаем. То, что для нас сейчас — всего лишь риторика, для мисс Джонс было всеобъемлющей реальностью. Я думаю, и сам Всевышний своим божественным разумом прекрасно это понимал. Его собственное бессмысленное и бесконечное существование, по всей видимости, ужасало его. И поэтому единственным способом избавиться от Себя стала божественная форма самоубийства. “Бог умер!”, читали такое у Ницше? Вот только не мы убили его, а Он сам. Он расщепил себя на множество фрагментов, которые, разлетаясь в стороны, создали и время, и пространство, и вообще весь мир, в котором мы живём. В этом зловеще бессмысленном мире нет Бога.

Эвелин секунду смотрела на него ошеломлённо, и затем воскликнула:

— Если вы действительно так считаете, мистер Клейдон, то вы должны были покончить с собой, иначе вы просто лицемер!

Уильям расхохотался:

— Убить себя, только чтобы оправдать эти идеи? Никогда не думал об этом в таком ключе! Вы сейчас меня искренне повеселили. Думаю, что я вынужден ещё походить некоторое время с печатью лицемера на лице.

Эпизод 3 — Дьявол

Нельзя было отказать миссис Ромни в гостеприимстве. Чай был сладок, а пирожные изумительны.

— Я слышала о грустных событиях, касающихся мисс Джонс. Бедная молодая особа! И мистер Ланьер, очевидно, также испытывает трудности в справлении с этим несчастьем. Это действительно серьезное испытание для таких молодых и неопытных людей. Прошу меня извинить, я не могу рассказать о своих целях в ритуале, однако смею вас заверить, что все прошло благополучно. Это был поистине волнующий опыт, — рассказывала леди Ромни, — и я признательна мистеру Моррису за такую замечательную возможность. Признаться, я даже потеряла сознание на миг: что-то меня, как бы, ну, немного ошарашило. А аромат, он был такой, как будто... запаховатый. И это присутствие, как будто... величественное. Это событие останется в моей памяти... всегда, так сказать. Как клей.

Она пригубила чая из чашки дрожащими руками, несколько капель упало на скатерть. Леди Ромни не придала этому значения и продолжила:

— Послушайте, я знаю, что ваш Орден направил вас ко мне в свете трагических бедствий, но к счастью, меня они миновали. Добавляйте себе больше сахара, вы меня совсем не стесните.

Казалось, подступиться к ней невозможно. Её ответы были рассеяны и многословны, но не допускали никакого вторжения в её личные намерения. Эвелин в надежде бросила взгляд на Уильяма, но тот рассеянно хлебал чай и, казалось, думал о чём-то своём. Возникла неудобная пауза, слышно было только потрескивание камина. Стремясь сделать эту паузу не настолько неудобной, Эвелин не придумала ничего лучше, как обратиться к чашке чая и сделать медленный глоток, дающий ей время на формулирование вопроса, который смог бы хоть как-то продвинуть разговор.

Уильям, тем временем, вёл мысленный диалог со своим фамилиаром:

— Не могу избавиться от ощущения какой-то противоестественности происходящего. Я смотрю на неё, и испытываю ощущение, как будто не вижу её целиком.

— Не туда смотришь, — прошелестел дух, — Рассказываю: ты богатая женщина, ни в чём не нуждаешься, жизнь твоя беспечна и насыщена удовольствиями, но весьма скучна. У тебя есть увлечение — шить красивые тряпичные куклы. Однажды тебе приходит в голову замечательная идея: дарить эти куклы своим друзьям и знакомым, и чтобы эти куклы, находясь у них в комнатах, могли шпионить за ними: подслушивать их личные разговоры, сплетни, и всякие грязные секретики. Знание этих тайн давало бы тебе влияние, и сделало бы твою жизнь интереснее. Во всяком случае, ты так думаешь. И вызов могущественного демона оказался отличной возможностью наконец воплотить эту мечту.

— Допустим, и что же пошло не так?

— Что же могло пойти не так? — захихикал дух, — Итак, ты держишь в руках куклу, смотришь ей в глаза и озвучиваешь своё желание перед демоном. Затем, от переизбытка чувств и эмоций, теряешь сознание, всего лишь на миг, смотришь перед собой, и узнаёшь себя, своё взволнованное экзальтированное лицо, склонившееся над тобой. Ты не можешь пошевелить ни руками, ни ногами, ни единой частью своего тела.

— Ты хочешь сказать, что она сейчас в кукле?

— Если сильно упрощать, то да. Её сознание расколото и теперь не является чем-то локальным.

— И она теперь может сколько угодно подселять себя в эти куклы?

— Да. Она может слышать и видеть всё, что слышит и видит кукла. Она теперь подобна тебе — верит что у неё есть фамилиары-помощники, отличие лишь в том, что у тебя он один, который в плену у тебя, а у неё может быть много, но они пленники вещей, которые они одушевляют. И конечно же, в отличие от тебя, она совершенно не понимает, что на самом деле происходит, механизм надзора всё ещё при ней. Та её часть, что осталась в физическом теле, даже не поняла что произошло. Другая часть, оставшаяся в кукле, пребывает в сильнейшем отчаянии.

Уильям взглянул на куклу, стоящую на полке над камином. Только теперь, задержав на ней свой взгляд, Уильям начал чувствовать как нечто, запертое внутри, пытается пробиться наружу сквозь ткань и нити. Именно присутствие этой куклы и создавало ощущение чего-то неправильного, словно своим бездействием Уильям продолжал истязать живое существо, пленённое в этой безмолвной оболочке.

— Леди Ромни, — прервал тишину Уильям, — разрешите выразить мое восхищение вашим искусством в создании таких прекрасных рукодельных изделий, как эта кукла, висящая над камином.

— Делаю их сдавна, знаете ли... Могу вам подарить.

— О, я бы принял ваш подарок с огромной признательностью! Но, к сожалению, я перестал играть в куклы.

 

— Ордену следует настоятельно разъяснить ей, что она не должна применять своё умение к своим куклам и дарить их, иначе вы будете вынуждены раскрыть свету сей аспект её деятельности и мотивы, стоящие за ней, — сказал Уильям, когда они вышли из особняка миссис Ромни, — пожалуй это единственное, что вы сможете сделать.

— Что? — изумлённо переспросила Эвелин, — вам что-то удалось выяснить?

Уильям кратко рассказал о результатах ритуала и мотивах миссис Ромни.

— Достаточно будет опасений, что её репутация будет подорвана, чтобы она перестала применять свой дар, — добавил он, — но, скорее всего, репутацию сумасшедшей она приобретёт намного раньше. Её душевное состояние будет страдать, поскольку каждый такой перенос разделяет её разум. Она столкнется с путаницей в речи, потерей памяти и затруднениями в выполнении даже простых действий. В итоге, она может оказаться лишь оболочкой, тенью былой себя.

— Но что если уничтожить куклы, её сознания могут вернуться к ней?

— Разум угасает вместе с физическим обликом, но в данном случае сознание не обитает напрямую в кукле; это, скажем так, иллюзия. По существу, это всё ещё часть её разума, но разделенная и функционирующая на расстоянии.

— Как телеграф? Допустим, — сказала Эвелин, — и я пока опущу вопрос, откуда вы это знаете и почему вы в этом так уверены. Пожалуйста, продолжайте.

— После удаления всех кукол утраченные части её разума вернутся к ней, однако её цельная личность останется расколотой, сохранив в себе память и опыт всех тех ужасов, что она вынуждена была пережить. Внутри неё будут пребывать несколько индивидуальностей, столкнувшихся с мрачной травмой. Сама она не будет понимать, что происходит с ней. Разные её индивидуальности будут то и дело поочерёдно брать верх. Иногда — все вместе. Каждая из них считает, что она - настоящая.

— Но при этом все они — иллюзии?

— В равной степени.

— Выходит так, как будто этому телеграфу для работы необходима иллюзия. Но как же настоящая миссис Ромни, её собственная сущность?

— Вы ещё не поняли? Никого нет дома, — Уильям постучал указательным пальцем себе по лбу, — Нет никакой собственной сущности. Мы как ярмарочные карусели, которые постоянно кружатся, но места на лошадках пусты.

— Вы хотите сказать, что наши с вами разумы — тоже иллюзии?

— Я говорю не о разумах, а об иллюзии “индивидуальности”, которая наблюдает сама себя и содержит в себе всё, что определяет нас во внешнем мире и характеризует нас: имя, статус, внешность, размер платья… Если бы мы могли видеть иллюзии себя, то поняли бы, что на месте нас нет ничего, кроме этих иллюзий. Ваши мысли формируются и проходят сквозь эти иллюзии, поэтому вы не можете наблюдать процесс создания иллюзий. Вы только комментируете их, называя это мышлением.

Эвелин повернулась к нему:

— Позвольте заметить, то, что вы высказываете, столь же недоказуемо, как и чистые догадки.

Кэб остановился у Лондонской психиатрической клиники.

 

Эпизод 4 — Туз жезлов

В клинике их встретил доктор Кларк.

— Бедняга так и не реагирует ни на какие внешние побуждения, отказывается от пищи и воды и находится в крайнем истощении. Беспокоюсь, что его здоровье может покинуть нас в ближайшие дни. Чтобы поддерживать его, персонал вынужден насильно поить его водой.

Они вошли в комнату мистера Ланьера с осторожностью, словно ступая на лед тончайшей поверхности его уединения. Пациент, утонувший в себе, не обратил на них никакого внимания. Его глаза, полузакрытые, глядели в никуда. Вместе с тем, Ланьер переживал целую бурю переживаний и эмоций, Уильям мог легко ощутить это. Интенсивность переживаний была настолько плотной, что было тяжело находиться в ним в одной комнате.

— Этот парень прожил уже множество жизней, — прокомментировал фамилиар, — в своей голове, разумеется. С ума сойти, правда?

— Как долго сможет он держаться в таком сильном напряжении?

— Со временем он перейдёт в более умеренное состояние и будет продолжать замедля-аться-а, — ответил фамилиар.

— Всё ясно, — произнёс Уильям вслух и повернулся в сторону выхода.

— Но вы же только вошли! — воскликнул сэр Кларк, — что же вам ясно?

— Через несколько дней он придёт к концу своей жизни, — ответил Уильям, направляясь к выходу из клиники, — но я бы рекомендовал прекратить его страдания заранее.

— Боже милостивый, — пробормотал Кларк, — у этого господина очень влиятельные связи, мы можем оказаться в серьёзных затруднениях.

— Это меня не касается, — ответил Уильям, — можете попробовать объяснить, что этот господин жаждал вечной жизни, и он её нашёл. В своих думах и представлениях он прожил уже столько, сколько вы и вообразить себе не в состоянии. Мисс Браун, нам пора к следующему участнику. Ожидаю вас в кэбе.

Уильям направился к выходу из клиники. Кларк жестом попросил Эвелин остановиться:

— Эвелин, каково ваше мнение о работе мистера Клейдона? Я знаком с ним уже долгое время и никогда не сомневался в его компетенции и способностях. Но то, что я наблюдал сегодня здесь, в клинике, и ранее, у миссис Алертон, побуждает меня считать, что его подход и рассмотрение ситуаций недостаточно тщательны, а выводы столь необычны, словно они пришли из практики отъявленных мошенников-медиумов.

— Я не подвергаю сомнению способности мистера Клейдона, хоть его выводы и мировоззрение порой кажутся весьма мне причудливыми: его взгляд на мир носит печальный и мрачный характер.

— Прошу вас, помните, что и вы занимаетесь расследованием в равной мере с ним. Ордену следует сохранить свою добросовестную репутацию, как организации внимательной, обладающей глубокими знаниями, и которая избегает необдуманных ошибок и бестолковых заключений.

 

— Поясните пожалуйста, что вы имеете в виду, когда говорите что мистер Ланьер прожил уже множество жизней, — обратилась мисс Браун, к Уильяму когда они сели в кэб в направлении особняка мисс Чапман.

— Демон нашёл изящный, и вероятно, единственно возможный способ обойти ограничения человеческой плоти в стремлениях к вечной жизни, — начал рассказывать Уильям, — он поселил его разум в воображаемые миры, где мистер Ланьер мог жить сколько угодно долго. Время в его ощущениях ускорилось настолько, что он, вероятно, уже прожил невообразимое количество лет и возможно даже, бесчисленное количество жизней. Но его тело едва ли протянет ещё несколько дней. По мере того, как он сам будет приближаться к смерти, его ощущение времени будет замедляться, и, скорее всего, перед самой смертью будет полностью остановлено. Для него жизнь в самом деле никогда не кончится. Его разум застынет, как насекомое в янтаре.

— Несмотря на странность ваших рассуждений, на этот раз я разделяю ваш взгляд. Сама я периодически ощущаю, что когда увлечена каким-то интересным занятием, время проходит быстро, а когда жду чего-то, то оно кажется бесконечно долгим. Поэтому я готова признать возможность такого искажения времени. Но почему же вы рекомендуете прервать его жизнь, разве он сильно страдает?

— Я думаю, что все его переживания со временем превратились в ужасные видения. Немыслимо сохранить здравый рассудок, сталкиваясь с вечностью. Люди сходили с ума и по менее значительным поводам.

Эпизод 5 — Влюблённые

— Прошу прощения, сударь и сударыня, но мне сказано, что леди Чапман в настоящий момент не желает принимать гостей, — дворецкий был непреклонен.

— Мы уважаем её желание, — сказала Эвелин, — однако мы ведём расследование, касательно событий, случившихся в доме миссис Алертон, так что мы были бы весьма благодарны, если бы она могла уделить нам хотя бы мгновение.

Дворецкий внимательно выслушал её и ответил:

— Я передам ваше сообщение леди Чапман и уточню, сможет ли она принять вас, — ответил дворецкий.

Он оставил их в ожидании, затем вернувшись, сказал:

— Леди Чапман согласна встретиться с сударем наверху, — он повернулся к Эвелин, — сожалею, но вам придётся подождать. Не желаете ли чаю?

 

Впервые Уильям встретил человека, чьё эго не вело бесконечный разговор с самим собой, чьи мысли могли рождаться без слов, и поэтому их было невозможно прочитать. Однако на уровне ощущений и эмоций, Уильям был способен переживать всё, что чувствовала мисс Чапман, как если бы это были его собственные переживания: горечь, разочарование, печаль, любопытство, надежда.

Мисс Чапман первая прервала молчание:

— От моей спутницы я узнала, — начала она, явно имея в виду не дворецкого, — что ко мне в гости пожаловал джентельмен, подобный мне. Что же мы такое? Кем мы стали?

— До сих пор не пришло в голову подходящего определения, — усмехнулся Уильям.

— Только подумать, эти силы контролируют человечество всю его историю, — мисс Чапман покачала головой, — как только у нас появилось сознание, они захватили его. У нас не было свободной воли, и сейчас, как только мы обрели её вновь, я не знаю, что мне делать с ней. Это всё не имеет никакого смысла.

— Могу себе представить, — ответил Уильям, — мы в ловушке беспросветной бессмысленности. Совершенно неясно, куда двигаться с этой позиции.

— У меня к вам много вопросов. Взять к примеру, мою спутницу. Я не понимаю её природы. Она словно мелкий бес, но в то же время и некая часть меня.

— Они оставили нас с фрагментами своего влияния. Фамилиар, сопровождающий нас — наш помощник, но он же и наш тюремщик, он и часть нас, и то, что связывает нас с тем миром, который мы не можем охватить. Даже освободив нас, они хотят, чтобы мы продолжали соответствовать их намерениям.

— Как демонолог, вы можете объяснить мне, почему такие могущественные существа откликаются на зов таких ничтожных существ, как мы? Почему какие-то знаки и литания являются необходимым условием их прихода?

— Как существа, состоящие из чистого разума, они чувствительны к символам. Собрав определённую конструкцию из символов, вы привлекаете внимание той или иной сущности. Как некая часть нас, они привязаны к нам, насколько мы можем быть привязаны к еде и воде. Но кто знает, может быть они, как и мы, в поисках цели или влияния в этом мире.

— Если даже такие могущественные существа, как они, сами находятся в поисках смысла собственного существования, тогда всё ещё хуже, чем я думала.

Уильям покачал головой:

— Оставьте эту тему. Очень легко потеряться в этом море вопросов без берегов. Вряд ли это вас куда-то приведёт.

— Но что же тогда делать? Что если мы, скажем, нарушим соглашение о неразглашении?

— Даже не принимая во внимание тот факт, что вам никто не поверит, мы обречены в этой борьбе с самого её начала. Что вы сможете сделать, зная что ни одна ваша мысль не укроется от них? Зная что не все ваши мысли — ваши? Мы осведомлены об их силе, их способности манипулировать умами и искажать реальность. Они могли бы обратить наши умы против нас самих, создать иллюзии, исказившие бы наше восприятие, или подвергнуть нас умственным мучениям, выходящим за грани воображения. Эта ужасная мысль должна служить нам напоминанием о том, что, хотя мы и можем быть свободны в каком-то смысле, тень их контроля все еще нависает над нашей волей. Надежда — это ошибка. Мы всегда были марионетками. В чём состоит смысл жизнь марионетки, лишённой своего кукловода?

— Я всё же думаю, что стоит хотя бы попытаться. Это единственная цель, которая чего-то стоит в этой жизни.

— Мисс Чапман, наш разговор для меня ценен, как напоминание о силе и вдохновении, которое ещё может быть в человеке. Однако я всё же хотел бы предостеречь вас от предпринятия необдуманных шагов. В вас есть упорство, решимость искать цель даже в лице отчаяния. Я хочу верить, что вы найдёте свой путь, и я буду болеть за вас из тени.

Уильям поклонился и направился к выходу.

— О, не так быстро, мистер Клейдон, у меня к вам ещё множество вопросов по демонологии, могу ли я вас попросить остаться ещё на некоторое время?

 

Эпилог

Их разговор продлился до поздних сумерек. Уильям просил передать Эвелин, что мисс Чапман в полном порядке, однако она нуждается в ненавязчивом присмотре и положительной реакции на все её просьбы, на этом его участие в расследовании ритуала заканчивается.

Дома его терпеливо ждал шательро, заряженный и готовый к применению. Уильям невольно залюбовался им. Меткий шедевр, сотканный из сияющего металла и орехового дерева, воплощающий в себе не только высочайшее мастерство оружейников, но и эпоху романтизма и изысканности, безвозвратно ушедшую.

Уильям приставил пистолет к виску. Заряд вспыхнул яркой искрой, освещая короткий путь своего полёта. Восторжествовала тёмная тишина, в которой время остановило свой ход, а пространство сжалось до неузнаваемости. Уильям стал частью бесконечной ночи, где нет места ни свету, ни звуку, ни ощущениям.

Спустя вечность, а может быть через мгновение, шелестящий голос в самой глубине разума произнёс:

— Я даю тебе возможность осознать смерть. Возможно теперь, когда необратимое уже совершилось, ты захочешь ещё некоторое время подумать о своей жизни, — словно мягкий шёпот ветра в лесу, этот голос был лишь мерцанием мыслей, но его присутствие было ощутимо сильным, — что ты чувствуешь? Спокойствие, что вот всё и закончилось, готовность исчезнуть навсегда? Или может быть панику, ведь это новое для тебя ощущение — посмертие, в котором ты не понимаешь, почему это не закончилось и что с тобой происходит?

— Я чувствую раздражение из-за необходимости умирать во второй раз.

— А может быть, это и есть ад? Может быть это то самое поглощение души, на которое ты подписывался? Ты в моей власти, каково теперь ощущать, что бессмысленность жизни заместилась бессмысленностью смерти?

Уильям усмехнулся несуществующей ухмылкой:

— Я давно уже не привязан ни к своему телу, ни к своим мыслям, ни к своей жизни, ни к своей смерти. Поэтому в данной связи ничего не чувствую. Никого нет дома. Да и не было никогда. Ты всегда был мной. Не жди от меня ответов на свои вопросы.

Нечто отдалённо похожее на вздох раздалось в ответ:

— Что ж… Прощай.

Последняя искра в сознании Уильяма погасла.