Мартина Берто де Табер протяжно вздохнула, отложив роман, который читала последние полчаса. Отец поднял голову от бумаг и вопросительно посмотрел на неё поверх золотых очков, в которых блеснул свет гром-лампы.

- Опять нудятина, - пожаловалась девушка, потягиваясь и удобнее устраиваясь на кожаном диване. – Сплошная сладкая запретная любовь, невероятные приключения, злой волшебник и трагичный финал. Ну-дя-ти-на.

- Так зачем ты его вообще начинала читать, Мартина? – спросил глухо Абнет Берто де Табер, возвращаясь к изучению документов. – Ты ведь образованная девушка, Женскую академию год как закончила. Не с отличием, как твоя мать, но все-таки закончила.

- Скучно-о-о, - протяжно ответила дочь, томно запрокинув голову к потолку. – Очень скучно, папа. В Академии и то веселее было.

- Сходи погуляй. – Пожал плечами отец. – Есть ведь театры, городской парк, библиотека. Альберт говорил, сегодня в Центральном дворце большой осенний бал.

Девушка закатила глаза.

- Да, там смерть как интересно, - фыркнула она. – Богатые старики и старухи показывают, что еще живы, бедные ищут связи и кое-чего еще… - Она хихикнула. – А молодняк пляшет, напивается и соревнуется, кто какую ужасную выходку сделает и потом не понесет наказание. Вот если бы ты, папа, вернул мой золотой браслетик…

Абнет враз посуровел и сказал холодно:

- Мартина, ты с этим браслетом становишься несносна донельзя. Печать нашей семьи на нём заставляет людей кланяться и открывает много дверей… но ты стараешься купить всё, что хоть немного покажется тебе симпатичным. Твой громила братец, любитель вина и молодых служанок, даже в праздники тратит в три раза меньше, чем ты.

Он открыл ящик стола и достал толстую записную книжку со стилизованным сапогом на обложке, открыл на закладке.

- В прошлом месяце ты потратила семьсот двадцать шесть золотых! Когда мне принесли все выписки их Первого банка, я едва не рухнул с ног! Гвардейский полк за месяц обходится дешевле, знаешь ли!

Девушка молчала, отведя красивые глаза.

- Вот… по списку. Зачем тебе новая выходная карета? Из мореного дуба! Старой карете полугода нет. Краска как новая, колеса не так давно меняли.

- Отец, - запротестовала девушка искренне, - если я не буду обновлять карету часто, люди подумают, что мы – не знать! Что мы не в десятке самых богатых семей столицы. Я защищаю нашу честь перед молодежью. Ты же не хочешь, чтобы наглые Монтары смеялись над моей каретой?.. Слышал, что эти нувориши прибрали к рукам оружейные мастерские на Солёной улице?

Отец поджал губы, чтобы сдержать улыбку. Мгновенье он молчал.

- Положим, Монтары действительно нувориши, как ты выразилась. Они разбогатели во время пурпурной чумы и сомнительных поставок гром-пушек, это правда, и я их не уважаю и стараюсь не иметь с ними дело, даже если выгодно… Но мы говорили не об этом, не меняй тему и свои хитрости прибереги для глупых купеческих сыновей. – Он покачал головой. – И не «прибрали к рукам», а выкупили у владельцев после странных событий. Мартина, когда я был в твоём возрасте, мой отец, который устал от моих юношеских выходок, отправил меня в военное училище, а затем в Гвардию Его Величества. Мне повезло, что я был младшим: надо мной не так сильно дрожали в именье, как над моими братьями-наследниками, да будет Небо им дорогой… Не единожды я был в бою и даже едва не умер от раны в живот. Меня спас монах, который оказался рядом и сделал всё правильно, пока вокруг кипел бой, а наш знахарь хрипел и медленно умирал от стрелы в груди.

- Зато тебе не было скучно, - едва слышно ответила Мартина.

Мужчина хотел что-то сказать, но лишь снисходительно хмыкнул и потянулся за пером в изящной чернильнице в виде сапожка. Его рука успела вывести лишь часть подписи на бумаге и замерла, когда дверь обширного кабинета шумно распахнулась.

Вошли двое. Невысокий мужчина в простом кожаном плаще толкал впереди себя высокого красавца, кудрявого и широкоплечего, одетого вызывающе дорого. Второй, судя по походке, был нетрезв.

Абнет убрал перо, снял очки и со вздохом поднялся из-за стола. Он терпеливо подождал, пока невысокий закроет высокие двери и кивнул, обращаясь к нему.

- Альберт, что на этот раз натворил мой единственный сын Леон? Наследник рода, будущий барон Берто де Табер. Надежда и опора Синего Королевства.

С каждым словом его глаза всё более строго и жестко впивались в Леона, который повесил голову и немного покачивался из стороны в сторону.

- Напился на балу, разбил пару фужеров и полапал пару девиц, - ответил лысый. – На улице справил малую нужду на лавку готового платья, украл вместе с дружками лошадь городового, потом сильно избил горбатого заику – слугу в таверне в порту, когда тот случайно опрокинул стакан. На улице его ждали тот городовой и стражники. Возле лошади.

- Горбатый жив? – упавшим голосом спросил барон, и Альберт кивнул.

- А чего таких уродов вообще берут… - начал юноша, мерзко усмехаясь.

Абнет, крепкий сухой мужчина с сединой в висках и бороде, быстро преодолел расстояние до сына и сильно ударил его по лицу. Леон, который был на голову выше и на полтора пуда тяжелее, он неожиданности или из-за опьянения упал на пол. Парень возмущенно и испуганно глядел на отца широко распахнутыми глазами.

Мартина дрогнула, Альберт же продолжал как ни в чем не бывало:

- За первую провинность – двадцать золотых штраф и предупреждение. Шестое за этот год. Когда я тащил его из «Ворот», он обругал всех служителей закона, которых увидел. Это был еще один штраф – тринадцать золотых. По пути сюда споткнулся и упал в лужу. Кажется, в помои. – Абнет прикрыл глаза. – За вторую – ничего. Хозяин увидел печатку и едва сам не принялся избивать горбача. Я хотел защитить, но ты приказал не вмешиваться, если не грозит тюрьма или смерть. Насчет Горбатого: я попросил Мику отнести к хорошему знахарю, думаю, недельку полежит там. Внутренности вроде не задеты.

Барон открыл глаза, в них затанцевало яркое пламя камина. И начал:

- Вероятно, и тебе сегодня было скучно? В этом вы с сестрой похожи. Если бы я не послал за тобой Альберта, блевал бы ты сейчас в «Воротах» на глазах у стражников. Орал бы, кричал, кто ты такой и кто твой отец. А ведь они всё докладывают Судье, дурья твоя голова!.. Сейчас весь город в руках Судьи! Ох, Светлые боги, ладно уж твои манеры на балу – на это я могу закрыть глаза, молодость есть молодость. Но открыто нарушать закон и… издеваться над теми, кого и так наказала жизнь! Над калекой?! Разве так я тебя воспитывал, Лео?

Абнет, сопя от злости, наступил на предплечье лежащего – Леон дернулся было, но замер под железным взглядом, – наклонился и снял с пальца кольцо.

- Вот, Мартина, о чём я и говорю. – Он потряс массивным золотым украшением. – Сапог. Здесь, как и твоём на браслете, который я отобрал, символ нашей семьи – сапог. Основатели рода торговали хорошей обувью, затем создали каразею для сапог, основали Гильдию и начали поставлять обмундирование для армии. А сколько славных военных было среди наших предков?! – Он указал на несколько картин, висящих на стене у двери, и произнёс тяжело: – Вы не умеете ценить то, что они добывали и защищали кровью и потом. Честь и богатство семьи Берто де Табер.

Повисла вязкая тишина. Мартина закусила губу, Альберт достал платок и протер лысину, Леон тяжело дышал.

- С каждым годом этот кабанчик становится всё тяжелее, - едва слышно сказал Альберт, и Леон покраснел. – Скоро я не смогу поднимать его с земли.

- Вот что, - выдал Абнет. – Идите по своим покоям. Жду вас к ужину без опозданий. Будет серьезный разговор… Лео, умойся хорошенько. Здесь одной ароматической водой, которую ты так любишь, не обойтись. От тебя несёт как от вшивой бродячей собаки.

***

- Ваша мать рано покинула нас. Болезнь унесла её сразу после рождения Леона. Мартине было всего три года… Поэтому воспитывал вас я. Вероятно, где-то я недоглядел… Думал, надеялся, что дети пойдут в мать, одну из самых приличных и скромных девушек при дворе, которых я знал.

Он бросил нежный взгляд на портрет высокой брюнетки в позолоченной раме под часовой скрижалью на стене.

- Возможно, я был недостаточно строг с вами. Если дело касается родных и друзей, я слишком добрый человек, Альберт не даст соврать. – Лысый мужчина за столом кротко улыбнулся. – Он много лет несет службу как наш дворецкий и управляющий всем родовым имением, а до этого он был моим сослуживцем в Гвардии. Но вы всегда относились к нему как к дяде. Так?

Леон – с мокрыми волосами и заметно протрезвевший – и бледная Мартина в скромном тёмном платье кивнули.

- Поэтому он согласился помочь мне в одном… воспитательном деле. – Абнет скривился, махнул рукой. – Приступайте к трапезе, не стройте из себя самых благочестивых детей Синего Королевства. Остынет. Вон, старина Альберт, уже почти прикончил черепаховый суп и вот-вот примется за мясо. Что сегодня, Ал?

- Телятина. Под горчичным соусом.

Дети нерешительно взялись за ложки. Какое-то время все молча ели.

- Ешьте с аппетитом. Это ваш последний ужин… - Барон сделал паузу, наслаждаясь выражением лица Леона. – На следующие три седьмицы, я имею в виду. Скоро принесут десерт и горячий шоколад, уж запомните его вкус как следует, не думаю, что там, куда вы отправитесь, получится достать свежий молочный пудинг и редкий горячий шоколад... – Он задумался, бросил взгляд на древний родовой меч, который покоился за стеклом. – Дети, вы думаете, вы знаете цену деньгам?

Леон легкомысленно повел плечами, Мартина угрюмо промолчала, не желая попадаться на очевидную провокацию.

- Например, сколько монет стоит чашка горячего шоколада? Если кто-то точно угадает, сократит Испытание на неделю. Ну, же. Чашка домашнего шоколада.

- Пять серебряных за чашку? – попробовал Леон. – Или больше?

- Шесть? – рискнула Мартина. – Восемь!

- Честно, даже я не знаю, - усмехнулся барон. – Я не большой поклонник этого сладкого напитка, но думаю, с учетом того, что это ввозимый с юга Пятипрестолья шоколад… Пусть будет полтора золотых за чашку. Мне кажется, не меньше, ведь одна доставка караваном чего стоит. Плюс Пятипрестолье берет налог за каждые десять пудов. Альберт, подскажи нам.

Дворецкий на секунду прикрыл глаза.

- Ну, дайте-ка подумать. Так… Мы делали закупки в прошлом месяце. Три мешка по два пуда каждый. Хм… Ну, около двух с половиной золотых за чашку.

У Леона брови поднялись вверх, Мартина никак не отреагировала. Барон, явно предвкушая дальнее удивление, улыбнулся.

- А в таверне? – наконец продолжил он. – Ал.

- Во-первых, не в каждой таверне такое подадут… В «Рыцаре», где ты с графом Орсо обедал недавно, возьмут четыре за чашку. Хорошая крепкая цена, да и варят его достойно. Но, например, в «Сладком приюте», который любит посещать Мартина, такая чашка стоит шесть с половиной. А Мартина по вечерам берет двойной.

Девушка шумно выдохнула воздух.

- Отец, к чему эти дурацкие проверки? Ты, видимо, уже что-то решил для себя. Поведай уж свои чадам. Выгонишь нас из Старила на месяц? Отправишь в пансион? – улыбнулась холодно Мартина.

- Или на фронт? – мрачно пошутил Леон, вгрызаясь в мясо.

Абнет Берто де Табер бросил взгляд на дворецкого.

- «Испытание ночью», - сказал Альберт. – Вы попадете в другой город.

- Город Лордов? – воодушевился юноша, перестав жевать.

- Арканат? – попробовала угадать Мартина. – Или Анси? Давно не была на море.

Абнет хмыкнул, дворецкий покачал головой.

- Нет, вы останетесь в Стариле, но это будет совсем другой город. – Под недоуменными взглядами юных Берто де Табер Альберт продолжил. – Вы удивитесь, когда узнаете, какой он на самом деле. Холодный. Опасный. Безразличный. Испытание покажет, что мир больше вашего имения и охраняемого, чистого центра Старила. Это очень старое испытание, мы обнаружили его в Своде Патрика почти в самом конце.

- Своду Патрика почти тысяча лет! – запротестовала девушка. – Там всё давно устарело! Тогда еще дворян как таковых не было. Я читала, что Свод Патрика разрешает женщинам говорить в присутствии мужчины только после того, как она его накормила и удовлетворила… Разрешает говорить!

- Мартина, мы использовали только одну главу, а не весь Свод, - отрезал отец.

Альберт добавил:

- Я вспомнил, что мой дед – знатный повеса был – рассказывал, как прошёл «Испытание ночью». Это было еще до того, как наш род обеднел и был вырезан конкурентами… - Он кашлянул. – Так или иначе я вспомнил про испытание и рассказал вашему отцу, и это, на мой взгляд, как раз подходит для немного избалованных детей знатных родителей. Покумекали с Микой – додумались, что в Своде.

- Сильно избалованных, - поправил Абнет и смерил детей таким взглядом, что они проглотили все слова. – Расскажи им всё.

- Вы три седьмицы проведете вне дома. Без отцовских денег. – Леон уронил вилку. – Не имея возможности обратиться к кому-то из богатых или знатных друзей, к друзьям или приятелям. Нельзя также возвращаться домой, сюда, в имение. Нельзя покидать город и притрагиваться к счету в Первом банке. Ваш отец попросил меня издалека приглядывать. При этом я не могу вмешиваться в вашу жизнь. Только следить, чтобы вы не нарушили правила.

- И чтобы не умерли, - добавил отец поспешно.

- Да, по возможности, - поправил Альберт спокойно, и Абнет кивнул. – Это строгое испытание. Всякое может быть.

Леон ворчливо выпятил нижнюю губу.

- Кто вообще это такой – Патрик? Какой-то старый бог?

Альберт закашлялся, барон потемнел лицом и безмолвствовал, ожидая, пока вошедшие слуги поставят пудинг и горячий шоколад на стол.

- Это первый король Синего Королевства. Основатель его, уведший народ мидан из охваченного войной Антикса. Патрик Синий, - ответила Мартина под пристальным взглядом отца.

- Видимо, в нынешнем Гражданском училище для знати уже не такие хорошие учителя, как в наше время, - горько удивился дворецкий.

- Или просто кто-то вместо занятий спит до обеда, а потом посещает кабаки, скачки и дома красивых девок. – Леон покраснел под взглядом отца. – Испытание. Вы либо начнете понимать – хоть немного! – что такое жизнь… либо покалечитесь, заболеете, изнеможете, окажетесь в тюрьме. Умрёте, и род Берто де Табер останется без наследников. – Барон закончил и рьяно принялся за десерт.

Мартина вскочила.

- Ты не пойдешь на такое!

- А если нас зарежут где-то в подворотне, а дядя Альберт не успеет спасти? – голос юноши дрогнул.

Абнет задумался.

- Найду новую жену, как мне все советуют, и сделаю новых детей. Я еще не стар, и достойные молодые женщины находят меня красивым.

- Например, графиня Эстерли. Красотка. Она вдова, - негромко сказал дворецкий, помешивая горячий шоколад.

Мгновенье Мартина смотрела в отцовские глаза не моргая, а потом медленно опустилась в кресло и обратилась к брату:

- Он серьезно.

- Зато вам точно не будет скучно! – Абнет подмигнул Мартине. – Я вас люблю – Светлые боги свидетели, – но вы и правда стали почти неуправляемы. Двадцать дней в обычном мире, где вас не защитит ни наш герб, ни деньги, ни наши союзники среди мелких дворян – пойдут на пользу. И не очень-то рассчитывайте на Альберта. Он один лучших разведчиков старой закалки, которых я знаю. До Гвардии и пару лет после – когда регент распустил её – Альберт был в авангарде на Восточном фронте. – Барон перехватил нож для мяса и сделал характерное движение. – Поговаривали, он мог перерезать горло имперскому солдату еще до того, как тот успеет испугаться… Но даже Альберт Тихоступ не сможет защитить вас от всего.

- От яда, голодной смерти, холода, паршивых болезней, бродячих собак, случайного бандита в подворотне, - перечислил дворецкий, загибая пальцы. – А еще лошадь может нечаянно вас пнуть и сломать все рёбра. Помнишь, Абнет, одному рядовому колено в осколки. Как он кричал.

Барон кивнул и сказал:

- Ты, Мартина, как старшая проследи, чтобы Лео не умер слишком рано. Не раньше тебя.

Отпрыски старого рода молчали, и думы их были тяжелы и неприятны.

- А почему «Испытание ночью»? – спросил Леон. – Ведь мы и днём будем сами по себе?

- Потому что ночь – неспокойное время дня.

- Вы привыкли, что наше богатство, наши воины, эти стены и знатность рода не позволят произойти чему-то страшному. – Абнет указал на тёмное небо за окном. – Но на самом деле прямо сейчас кого-то режут в городе, грабят…

- Насилуют, - с энтузиазмом добавил дворецкий, принимаясь за пудинг.

- Поэтому крепитесь. Всё. Таково моё слово.

Загремела посуда. Мартина медленно повернулась и с удивлением посмотрела, как брат накинулся на недоеденное мясо и овощи, запивая всё большим глотком разбавленного вина.

- Ты чего?..

- Отец же сказал, что это последний нормальный ужин на следующие три седьмицы. Вдруг и правда так. Если не будешь, подвинь мне, пожалуйста.

Она нахмурилась было, но придвинула к себе пудинг и взяла ложку.

***

После ужина они прошли в большую общую залу, где их ждал худой мужчина с длинными волосами и татуировкой в виде переплетенных рук на щеке. Мантия на нём была украшена различными символами и буквами.

- Саваар, озвучь им свою подробную инструкцию.

- Сейчас я дам вам зелье, его нужно будет выпить в течение часа маленькими глотками. Не заедать ничем. Сразу после этого ложитесь спать. Ляжете раньше или сильно позже – зелье не подействует. Выпьете половину – зелье не подействует. Будете спать меньше четырех или больше двенадцати часов – зелье не подействует или подействует иначе. С алкоголем мешать нельзя.

Леон тяжело вздохнул. Они с сестрой взяли по бутыли, которые протянул им маг.

- Если вы изменитесь в новом обличье – все изменения сохранятся и в старом теле. Это как бы просто иллюзия, обманка, под которой ваша личность. – Он взмахнул рукой перед лицом Леона.

- Какое оно на вкус, Саваар? – поинтересовалась Мартина, пытаясь вынуть пробку и понюхать.

- Отвратительное, - без эмоций ответил тот.

Барон, не сводя глаз с детей, спросил:

- Оно изменит и внешность, и голос?

Маг кивнул.

- Да, барон. Немного лицо и больше – голос. Если сделают, как сказал. Да, еще цвет волос.

- Хорошо. Всё, у вас есть час, чтобы подготовиться морально к завтрашнему дню. Обдумайте всё. Идите.

- А вещи? – удивился Леон.

- На Испытание вы пойдете только в том, что будет на вас. Это должна быть простая одежда. Альберт утром обыщет вас, так что и не думайте прятать деньги или украшения в ботинок или другое место.

Едва они вышли из зала и поднялись по обширной мраморной лестнице вверх, барон повернулся к магу.

- Первое. Как насчет связи?

- Перо, которое я дал Альберту, связано с этой дощечкой. – Саваар достал из складок мантии небольшой прямоугольник черного полированного камня. – Он может писать где угодно, но текст будет дублироваться здесь. Когда будет писать новый текст, старый исчезнет. Это проверенный способ, но главное, чтобы перо не находилось более полусотни километров от дощечки.

Барон взял табличку и обдумал его слова.

- Ты изменил состав зелья, как я тебя просил?

- Да, барон. Если кто-то из них будет на грани смерти, его перенесёт сюда, в имение, почти мгновенно. Этот портал будет работать месяц. Кроме трёх «но», о которых я говорил.

Абнет припомнил:

- Самоубийства, атаки магией и тяжелейшего отравления алкоголем или дурманом. – Он вздохнул. – Будем надеяться, мои дети не настолько глупы, чтобы от отчаяния крепко пить, нападать на мага или свести счеты с жизнью.

***

Ранним утром, после принятия своей внешности (Леону это далось легче, Мартина же осталась недовольна своим лицом и соломенным цветом волос), стоя перед каретой, юноша сонно зевал, явно испытывая похмелье, а Мартина беспокойно оглядывала на себе простую серую одежду, которую носили мещане и дал Альберт и заставил надеть. Сам дворецкий давал последние распоряжения Мике, слуге, который должен будет исполнять роль помощника барона три седьмицы.

- И если кто-то из них все-таки вырвется из-под моего взгляда и прибежит сюда до окончания испытания, ты знаешь, что делать.

Мика, коренастый брюнет с внимательными глазами, кивнул.

- Спустить новых цепных псов, которых ты просил купить у невольников вчера.

Мартина побледнела.

- Отец, - жалобно и в то же время нежно сказала она, взяв его за руку, - мы поняли, что должны ценить деньги, наш род и тебя.

- И не должны позорить тебя, - добавил Леон. – Я вообще больше не буду на улицу выходить нетрезвым.

- Да. Пожалуйста, отмени испытание… - Она добавила тихо: - Мы не выдержим. Мы не готовы.

Мгновенье казалось, что барон дрогнет под ее взглядом, но затем он мягко убрал свою руку из ее и ответил:

- Увидимся через двадцать один день. Я люблю вас, дорогие дети, и надеюсь, вы не умрёте. И вам не будет скучно. – Они смотрели на него, не веря ушам. – Ал, вези их в порт, в самую глухую часть района. Пусть начнут оттуда, раз Лео так нравятся те дешевые таверны. Ты всё проверил у них?

- Точно. У Мартины было два крупных рубина прижато между пальцев ног и множество жемчуга спрятано в волосах. Неплохо. А Леон просто засунул в трусы тугой кошель с бирками Первого банка. Где-то на сто золотых. – Он усмехнулся. – Я сразу подумал, что либо парень быстро стал достойным своего рода, либо что-то прячет.

***

День первый

Как только карета отъехала за угол, Мартина схватила Леона и резко потащила в ближайший проулок. Оглянулась, чтобы проверить, не идет ли кто за ними.

- Что ты делаешь? – зашипел Леон. – Вдруг там бездомный с заточенной ложкой? Или лошадь?

- Мне нужно достать рубин, а ты закроешь проход в проулок и посмотришь, чтобы никто не шел.

Леон просиял.

- Как ты умудрилась не попасться?

- Всегда нужно иметь отвлекающий маневр, братец. Я знала, что после жемчуга и рубинов между пальцами Альберт успокоится. И не будет искать слишком пристально. – Она зашла за сломанную перевернутую телегу без колес и спросила оттуда. – Ты узнаешь это район?

- Ну, это порт… Точнее сказать не могу. Видимо, западная часть порта. А где ты спрятала рубин?

- Погоди, - ответила она сипло. – Лучше не спрашивай, где.

Леон поморщился, увидел на земле небольшую лужу и заглянул в неё.

- Мне кажется, как блондины мы выглядим не очень симпатично. Мне больше шел чёрный.

Сестра вышла из укрытия, поправляя одежду. В руках у нее был крупный красный камень, переливающийся на солнце.

- У тебя хотя бы лицо ровное. А мой нос как будто лопатой пришибли разок, - пожаловалась она. – Давай обменяем камень у ломбардщика и проживем скромно где-нибудь в таверне в районе поближе к центру… Потом вернемся домой и будем вести скромно. Насколько этого хватит, как думаешь?

Леон повел плечами.

- Может, на весь срок? Если не покупать всякого.

Она задумалась.

- Не уверена. После цены за горячий шоколад я сильно сомневаюсь, что этого хватит больше чем на десять-двенадцать дней… Ты знаешь нормального ломбардщика? Я никогда не имела с ними дело.

Леон задумался.

- Знаю только одного в центре. Он принимает без вопросов. Но в центре…

- Ага, я поняла. В центре может быть отец или Мика. Или Саваар. – Она усмехнулась. – Ладно, обменяем у любого торгаша, кто поблизости. Если что, у меня есть запасной план. Но говорить с простолюдинами будешь ты – узнай, где можно продать такой рубин.

- А Альберт не вмешается? – опасливо понизил голос он.

Мартина фыркнула.

- Он либо вообще нас не успеет найти, пока отвезет карету обратно, либо не будет вмешиваться. Помнишь? Мы же не нарушаем правила.

***

Первое письмо. День первый

«Оставил в порту. Вернулся. Проследил. В лёгком шоке Расспрашивали прохожих о ломбарде. Пьяный матрос попытался увести их к себе домой – убежали. Хотели обменять у торговца из Лиги, он вызвал стражу. Убежали. Леон почти плакал. Обменяли небольшой рубин (все-таки спрятали!) у купца тканями. Судя по всему, в шесть раз ниже обычной цены. Поели в ближайшей таверне. Их ограбили через несколько минут, как они вышли, потому что кто-то там явно увидел блеск золота… Удивлен, но Мартину даже не били, просто запугали и заставили отдать кошель. Она что-то задумала. Оглядывается в поисках меня. Думаю, есть что-то у неё в рукаве. Думаю то, о чём ты предупреждал».

***

- Хватит! - прикрикнула она на брата, пока они двигались в толпе работяг и матросов. – От того, что ты жалуешься, лучше не становится. Возьми себя в руки. Мы хотя бы поели.

- Тебя-то не били, - простонал он, держась за бок. Под глазом у него расплывался синяк. – Меня стукнули за какие-то паршивые монеты. Я больше тратил за час по ночам, а тут едва не убили. Дальше что?

- Утром сходим кое-куда. Возьмем пятьдесят золотых. Если будем экономить, хватит почти на весь срок.

Юноша прекратил стон.

- Ты про запасной план? А почему утром? Пошли сейчас.

Девушка покрутила головой.

- Деньги будут только утром. Не спрашивай пока. – Она обернулась, но в толпе никого не было.

- Но что нам делать ночью? Через пару часов стемнеет. И я все равно голоден. Я таверне не наелся досыта.

Она закатила глаза.

- Такой кабан, как ты, мог бы больше добыть еды, если бы захотел.

Он замер.

- Ты имеешь в виду отобрать у кого-нибудь?

- Я говорю про воровство.

Леон захлопал глазами.

- Ты думаешь, пришло время воровать?

Она цокнула языком.

- А ты хочешь ждать две седьмицы, притворяться ханжой и только потом начать? Я могу и до утра не есть, пока не заберем монеты, а ты?

***

Письмо второе. Вечер первого дня

«Украли хлеб и сыр. Поели. Обменяли ремень Леона на возможность переночевать в общей зале таверны «Ржавый якорь». Надеюсь, их не прирежут во сне. Я снаружи».

***

День второй

- Почему мы не могли поспать побольше? – проворчал Леон, насупившись.

- Потому что общий зал в таверне – это не дом. Там люди ходят, разговаривают, едят. Ты хотел, чтобы все вокруг ели, а ты нет?

Брат понял, куда она ведет.

- Ты права, надо получить деньги, а уже потом думать о сне и еде.

- Извините, сэр, отсюда до Площади яблок сколько идти? – нежно спросила Мартина у первого же прохожего, высокого загорелого парня с серьгой в ухе и татуировкой рыбы на руке.

Он задумался, оглядел парочку.

- Три часа по этой дороге, дорогуша. Может, вас проводить?

- Вы очень любезны, - улыбнулась девушка. – Но мы и сами можем дойти.

Загорелый развел руками.

- Дык я не вооружен и вообще кок на корабле. В этом городе полным-полно всяких негодяев. Уж я вас провожу – мне спокойнее будет.

- Как хорошо, что есть в мире добрые люди, - обрадовался Леон. – Ну, Мартина, пошли. Видно, что парень добряк.

Прохожий белоснежно улыбнулся.

***

Письмо третье. День второй

«Один из банды «Детей моря» чуть не совершил непотребство над Мартиной. Завел их в тупик. Леон попытался вмешаться, но попался уверенный любитель рукопашного боя. У Лео не было и шанса. Мартина в порядке. Она так вопила, что в итоге прибежали какие-то портовые рабочие. Думали, кого-то страшно пытают. Бандит залепил ей оплеуху и ушёл. Дух у детей упал. Верхняя одежда Мартины рваная».

***

- Мужлан, наглец, чтоб у него уд отсох, - говорила будто сама себе Мартина, повторяя, как заклинание. На губах запеклась кровь. – Мерзавец.

Леон молчал, кривясь от боли в ребрах. Он не смотрел по сторонам. Из разбитого носа текло.

- Почти пришли, - пробормотала девушка. – На Площади яблок много народу, никто не будет на нас кидаться прилюдно. Особенно всякие потные дылды с серьгами в ушах. – Она оглянулась на присмиревшего брата. – А я тебе говорила, что он подозрительный…

На площади девушка сверилась по напольной часовой скрижали.

- Успели, - проронила она. – Теперь немного подождём.

Через четверть часа к ним подошла девушка в зеленом платке на голове и уронила на землю сверток. После этого сделала вид, что что-то забыла, развернулась и быстро ушла.

- Кто это? – подозрительно спросил Леон, ощупывая нос. – Твоя подруга?

- Сестра служанки. Я пообещала свои бриллиантовые серьги, так что она в ту ночь, когда мы пили зелья, согласилась помочь. «Оставь мешок двум блондинам, которые будут стоят возле часовой скрижали на Площади яблок в полдень». – Она в предвкушении развязывала тесемки свертка. – Пятьдесят золотых сильно упростят нашу жи…

Она замолчала. Леон встал за ней и выглянул из-за плеча.

- «Вы думаете, я не знаю своих слуг лучше вас?» - прочитал парень в записке. – А это что? Камни? Отец засунул в мешок много мелких речных камней и записку. – Он нервно облизнул губы. – Теперь у нас нет пятидесяти золотых, и мы умрём с голоду.

- Замолчи, - пробормотала Мартина. – Мы что-нибудь придумаем…

- О, смотри! Одна серебряная монета среди камней. – Леон достал монетку.

Мартина состроила гримасу.

- У отца прекрасное чувство юмора.

***

Письмо четвертое. Вечер второго дня

«Купили молока на серебряный, потом украли пирог с подоконника окна таверны. Не думал, что у них талант к этому делу… Помылись в поилке для лошадей. Получили за это плетей от конюха. Решили покинуть порт и двинуться в Кузню или Астраю. Мрачные».

***

- Можно попробовать завтра одну вещь… - начала Мартина, когда они устроились на ночевку в парке, найдя укромное местечко среди поваленных деревьев.

- Нет, - отрезал брат, дрожа от холода. – Давай пока с твоими идеями покончим. Уж очень у нас нестабильно с едой и сном. Завтра мы попробуем то, что надо было делать в первый же день, но мы посчитали себя умнее отца и Альберта.

- И что же это? – спросила Мартина кисло, уже зная ответ.

- Работать, - ответил он и закрыл глаза.

***

Письмо пятое. Ночь между вторым и третьим днём

«Спали спокойно. Но судя по тому, как урчали животы, оба голодны. Завтра решили устроиться на работу. Посмотрим. Мартина кашляла ночью от холода».

***

Письмо шестое. Третий день

«Леон весь день искал работу. Мартина пыталась разыскать спонсора. Но в новом теле ей сложно, чувствует себя неуверенно – прежняя харизма не работает. Под вечер удалось попасть в Кузню, где их накормили серым хлебом и приютили… в храме, среди бездомных».

***

Письмо седьмое. Четвертый день

«Мартина уговорила Леона уйти из храма – ей там не нравилось. Кузня относительно спокойный район, но стражники здесь могут перегнуть… Оба устроились в харчевню для среднего класса. Твой сын – мыть полы, дочь – разносить еду. Стражник позволил себе схватить её за бедро. Она огрела его кружкой. Леон попытался выхватить её из рук стражников – в итоге обоих посадили на два полных дня за нападение на стражу. Могли бы выйти сразу, но никто не стал платить штраф».

***

Письмо восьмое. Вечер шестого дня.

«Оба похудели. Знакомый в тюрьме поведал, что Мартина часто плачет и зовет тебя, а Леон дважды молился. Просил прощенья».

***

Письмо девятое. Утро седьмого дня

«Выпустили. Леон сразу же поставил ультиматум: либо идут спокойно работать оставшееся время, либо идут разными дорогами. В итоге искали полдня работу – ушли в Астраю. Зря. Мы-то знаем, что это за район… Питались яблоками с окраины городского сада».

***

Письмо десятое. Вечер седьмого дня

«Судя по всему, у них понос от немытых яблок. Мартине особенно плохо. В Астрае их накормила и предложила ночлег старая женщина, владеющая цирюльней. Сказала, может устроить их уборщиками волос. Согласились. Караулю у дома. Жду криков».

***

Письмо одиннадцатое. Ночь с седьмого по восьмой день

«Как я и думал, едва густо стемнело, старуха сменила личину и оказалась страшна, как грех. Вампиры в Астрае потеряли всякое представление о приличии. Когда она бросилась на Леона, мне пришлось вмешаться. Закаленное в морской воде оружие и маленький колокольчик, ты помнишь. Мой нож закален и заточен очень по-разному, а колокольчик не бывает лишним… Когда поняли, что спасены, плакали, Леон упал мне в ноги. Мартина упала в обморок. Я забрал труп кровососа и сказал, что в дом могут прийти и другие вампиры. Денег не давал. Честно говорю, что дал каравай хлеба и одну луковицу».

***

Письмо двенадцатое. Восьмой день

«Мартина сильно болеет. Лихорадка. Леон отнес ее к местный храм, а сам устроился на стройку. Однорукий пьющий молотобоец пожалел парня – попросил взять хоть на полсуммы… Ты помнишь, там новый крытый рынок строят? Парень очень похудел, одежда висит, но я больше не вижу, чтобы он воровал. Тут многие пьют, но Леон почему-то обошёл это стороной. Может, боится потерять и этот заработок?».

***

Письмо тринадцатое. Девятый день

«Леон неплохо работает за три серебряных в день, ему разрешили ночевать на стройке. Подарили новую одежду – из грубой простой ткани. Дважды навещал он Мартину – ей получше, монахи положили её в общую залу, где сотня неимущих и увечных, но заботятся о них неплохо. Я видел, с каким лицом она смотрит на больных и бедных. Пусть поживет среди них…»

***

Письмо четырнадцатое. Десятый день

«На Леона набросились двое на стройке. Что-то не поделили или специально спровоцировали твоего сына. Молотобоец опять заступился. Мартина идёт на поправку, думаю, завтра выйдет. Видел, как она заговорила с монахиней, которая её лечит. Хороший знак».

***

…

***

- Мика, а вдруг они не захотят меня видеть? – с дрожью в голосе спросил барон Абнет Берто де Табер, стоя на крыльце имения и ожидая кареты.

Слуга почесал затылок.

- Не думаю. С другой стороны, риск всегда есть.

Барон подумал, что скучает не только по детям.

Когда вместо кареты из-за угла вышли трое, барон не узнал их. Потом отпрянул. Загорелый крепкий юноша в рабочей робе пружинистой походкой шёл впереди, решительно встречая взгляд отца. Девушка следовала за ним – в простом хлопковом платье. Худая, но не тощая. Как будто немного светящаяся. Замыкал шествие Альберт с дорожным мешком за спиной.

Абнет то неловко закусывал губу, то хмурился. Леон, когда осталось несколько метров, бросился (Абнет решил, что ударит) и заключил отца в объятья. Мартина сделала старомодный реверанс. Барон вытер слезы и обнял и её. Оба ребенка расплакались. Им часто казалось в эти три седьмицы, что они больше никогда его не увидят.

- Спасибо тебе за урок, - просто сказал Леон, и Мартина закивала, закусив губу.

- Я так рад, что вы живы и здоровы… Но, прежде чем мы зайдем и устроим пир в вашу честь… Я должен спросить. Что вы поняли, дети?

- Что есть в мире люди, - сказал Леон. – Разные, как гвозди.

- Что нужно ценить чужую помощь, но осторожнее относиться к бесплатной помощи, - добавила Мартина. – И при этом всё равно не терять доверие к людям.

Барон кивнул.

- Ценность денег, добытых своими руками. – Леон показал мозолистые ладони. – Честный труд.

- И ценность поддержки семьи. – Мартина положила руку на плечо брату.

Барон снова кивнул, моргая мокрыми глазами.

- Бедность не грех. Среди бедняков много умниц и талантов.

- Есть люди, которым всё равно, как ты выглядишь и одет. Они смотрят в душу. И… боги есть. Они смотрят на твои поступки.

Леон медленно кивнул после слов сестры.

- Вам не было скучно эти три седьмицы?

Лео покраснел, Мартина усмехнулась.

- Боюсь, нам было не до скуки, отец.

- Это я могу подтвердить, - сказал Альберт и улыбнулся.