К утру ночная метель сменилась легкой позёмкой. Будильник зазвенел в половине седьмого утра. Костя, приоткрыв глаза, потянулся за телефоном. «Ещё пять минуточек», – подумал он, повернувшись набок.

В комнату вошла высокая, красивая женщина в строгом костюме, включила свет.

— Н-у-у, мам, выключили... – протяжно заныл Костя, натянул на голову одеяло, – мне ко второму, – соврал ученик девятого класса.

— Костя, живо просыпайся, – строгим голосом сказала мама. – Нина Васильевна, сообщила нам в чат, что на первом уроке у вас самостоятельная.

— Вот, засада! Да, чтоб её... – проворчал Костя, вылезая из-под одеяла. – Везде свой нос сунет. Делать ей что ли нечего?!

— Не ворчи... Ночью спать надо, а не в сети зависать до утра, – отрезала Алла Викторовна, направляясь в комнату младшего сына. — Ромка-а, вставай! – открыла дверь, но тот уже сидел на кухне, завтракал, уставившись в телевизор. Диктор вещала:

«Вчера, в двадцать один час по московскому времени на трассе М–10 произошло крупное ДТП с участием КАМАЗа и автобуса, в котором находилась юношеская команда по хоккею. На данный момент известно, что в автобусе ехали воспитанники новгородской СШОР № 5. По предварительной версии водитель КАМАЗа выехал на встречную полосу. В результате произошло столкновение...»

— Да выключи ты этот ящик... – рявкнул Костя, схватил пульт, переключил канал, – с утра мозги засоряешь всякой чепухой.

— Не с той ноги встал?! – с набитым ртом ответил тринадцатилетний Ромка.

— Встанешь с той, когда тебя контролируют, как маленького.

— Сегодня будет комиссия, приду поздно, – на кухню заглянула мама. – Костя купи молока, а то Зевс всю ночь орал, спать не давал, – к миске демонстративно подошёл кот с большой круглой головой и приплюснутой мордой. – Поезжайте в школу на трамвае, дороги замело, – крикнула на ходу Алла Викторовна. – Я ушла-а!

Позавтракав, братья стали собираться в школу.

За ночь улицы обильно замело снегом, вдоль дорог высились сугробы, возле подъезда откапывали из снежного плена свои машины жильцы. На трамвайной остановке толпился народ. В надежде спрятаться от порывистого ветра, люди прятали лица в высоко поднятых воротниках и шарфах. Костя не любил общественный транспорт, предпочитал ходить пешком, но время поджимало, пришлось ехать в битком набитом трамвае.

 

2 Глава

Нина Васильевна, статная женщина в возрасте, с высокой причёской и надменным выражением лица, покачала головой, проведя по журналу пальцем сверху вниз, остановилась на фамилии Морозов. Костя стоял у доски. Домашнее задание по литературе он не сделал, отрывок из "Евгения Онегина" не выучил и теперь классный руководитель 9«Б» отчитывала его перед всем классом.

— Снова не готов к уроку, Константин! И чем ты только думаешь, ОГЭ на носу? – Кто-то из учеников выкрикнул "жопой", и тотчас по классу прокатилась волна смеха. – Тихо! – повысила голос учительница. – Придётся мне твоих родителей в школу вызвать. Садись... два.

— Да делайте, что хотите! – огрызнулся Костя вместо извинений. Проходя мимо Васьки, наклонился к нему, процедил сквозь зубы: — После школы поговорим, – уселся на своё место, достал телефон, выказывая полное безразличие к тому, что происходит в классе.

— Посмотрим, чем думаешь ты, Фёдоров, иди к доске, – с ухмылкой произнесла Нина Васильевна.

Васька встал под хохот одноклассников, и в этот момент Костя не удержался, выставил ногу в сторону. Обидчик споткнувшись, распластался на полу.

— Морозов! Выйди из класса и без родителей не возвращайся! – тоном, не терпящим возражений, заявила Нина Васильевна.

Васька наспех отряхнулся, зло глянул на Костю, сжав кулаки, пошёл к доске. Морозов закинул учебник с тетрадью в рюкзак, быстрым шагом направился к двери.

Прозвенел звонок с урока, коридор наполнился детьми. Сквозь толпу Костя заметил Ленку из параллельного класса. Отличница и спортсменка Лена заслуженно считалась первой красавицей в школе. Несколько раз он приглашал её погулять, но каждый раз слышал в ответ: «С такими не встречаюсь!»

«А, с какими такими? – думал Костя. – Вроде не урод, да к тому же перспективный форвард. Подумаешь, не ботаник... Да кому вообще нужны эти заучки? Скукотища же с ними несусветная... Видно Ленке нужны! Да, что я всё о ней думаю? Столько девчонок вокруг!» Костя прошёл мимо неё, сделал вид, что разговаривает по телефону, а внутри что-то предательски кольнуло.

— Маш, всё в силе? Тогда в шесть? Хорошо, я зайду, – Костя наигранно заулыбался, даже на прощание сказал в выключенный телефон: – Чмоки-Чмоки! – «Детский сад какой-то! – посмотрел в её сторону. – На посмешище себя только выставил».

Выйдя из школы, Костя решил пройтись пешком, по пути зайти в магазин, но увидел Ленку на трамвайной остановке. Она стояла в компании подружек, переминаясь с ноги на ногу, задорно смеялась. Вдруг к ним подошёл парень. Костя остановился, пригляделся.

«Не понял... а он, что тут делает? – насупился Костя, приметив лучшего друга. Подружки распрощались, а Ленка осталась стоять в компании Мишки. Со стороны казалось, что они давно знакомы. - Это что выходит... она... с ним встречается? Да как он мог?! Друг ещё называется... знает, что Ленка мне нравится, – вместе с горящей злостью в глазах вспыхнули искры невыносимой печали от мысли, что друг оказался предателем. Решительно направился к ним. – Рожу набить мало, – бросил взгляд на ребят, – а за что? За то, что предпочла другого, а меня отшила?»

Нервно трезвоня, подкатил к переполненной остановке трамвай. Когда пассажиры вышли, Ленка с Мишкой подхваченные толпой, оказались в просторном вагоне. Костя, схватившись за поручень, ловко вскочил на подножку. Трамвай тронулся с места, постепенно ускоряясь. Ребята стояли возле двери, оживлённо разговаривали. Вдруг они замолчали, а на их лицах появилось выражение неловкости и растерянности.

— Кто ж так за девушкой ухаживает? – с сарказмом произнёс Костя, переводя взгляд, то на Ленку, то на друга. – Ну ты скупердяй, Мишаня! На таксо деньги зажал?

— Костян, а ты, что тут делаешь? – вместо привета, спросил Мишка. – Ты же на трамвае не ездишь.

— Да, вот решил поддержать отечественного производителя, – Костя посмотрел на Ленку, ухмыльнулся, хотел сказать, что-то колкое, но сдержался.

— Нужно чаще поддерживать, – решила разрядить неловкую ситуацию Ленка.

— Тогда не отшила бы? – зло ответил Костя, все же эмоции взяли вверх над разумом. – Забудь! Проехали!

— Костян, это не то, что ты подумал, – поспешил оправдаться Мишка. – Мы – просто друзья.

— Не стоит, хуже будет... – Костя демонстративно отвернулся к окну.

Тишина и ожидания повисли ненадолго. Трамвай остановился и Костя поспешил выйти, злясь на себя за не сдержанность.

 

3 Глава

Путь от остановки до дома занял не более пяти минут. Костя шёл быстро, опустив голову в воротник. Под ногами скрипел снег. Колючие снежинки освежали пылающее от злости лицо. В своих бедах он обвинял всех: учителей, друзей, Ленку и даже тренера, который отстранил его от соревнований, и вот уже второй сезон он профессионально грел место на скамье запасных. Степан Андреевич – мужик правильный, справедливый, просто так наказывать не стал бы, все же хоккей – спорт не для слабонервных, конфликты и драки дело обычное. Но травмировать соперника клюшкой во время игры дело наказуемое, даже если тот нанёс удар первым, а ты всего лишь ответил.

Дома Костю встречал Зевс. Он крутился под ногами и возмущённо мяукал. Костя любил пушистого друга, но сегодня он попался ему под горячую руку и вместо ласк получил пинок под зад. С вечера Алла Викторовна приготовила обед, запечённую картошку с мясом. Костя разогрел в микроволновке, наспех покушал с остатками бородинского хлеба. Оставив посуду на столе, пошёл в комнату, надел наушники и продолжил играть, начатую ещё с вечера компьютерную игру.

После обеда пришёл со школы Ромка. Открыв входную дверь, он увидел на обувной полке куртку брата, рядом рюкзак, насупился. Зевс где-то жалобно мяукал, даже встречать не вышел, что вызвало подозрения. Ромка позвал брата. Тишина. «У Кости в это время начинается тренировка. Видно торопился, – предположил Ромка, снимая верхнюю одежду. – Отчего тогда Зевс жалобно мяучит?» Позвал кота, но тот не вышел. Заглянул на кухню, а там, на столе, грязные тарелки стоят. Развёл руками, изобразил на лице гримасу крайнего недовольства. Решительно направился в комнату брата. Костя уже несколько часов сидел за компьютером, напряжённо вглядываясь в монитор.

– Кость... – Ромка подошёл к брату, позвал; – Костя-я-я! – повысил голос, потеребил за плечо.

Костя уставился на Ромку красными, свирепыми глазами.

— Что тебе надо? – снимая наушники, рявкнул Костя. – Не видишь, я занят.

— Ты что за свинарник развёл? Не стыдно? Мать пожалел бы, – сварливо попрекнул Ромка, – с работы придёт усталая и что... за тобой убирать должна?... А молока купил?

— Ой, не начинай! Без твоих нравоучений разберусь, – закатил глаза брат. – Тебе надо, ты и убирай, – Костя уткнулся в экран. – Не купил. Забыл. Будь другом, сходи сам, а от меня отстань, – поспешно вернул наушники на прежнее место.

Ромка вздохнул. Понимал, что вступать с братом в перепалку бесполезно. Костя напоминал ему трех обезьян, символизирующие собой недеяния зла: «Ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу». Вот только брат был полной их противоположностью. И все из-за того, что ничего не видел, не слышал и не замечал кроме собственного «я». Алла Викторовна понимала, что у сына трудный возраст, читала книжки по психологии, боялась совершить ошибки в воспитании сына. Отец-то моряком был, подолгу дома не появлялся и в воспитании сыновей должного участия не принимал. Как-то она забыла на кухни книгу, а Ромка из любопытства заглянул. Прочитал название заголовка «Когда здравый смысл не работает, ребёнок всё делает назло». Теперь ему стало понятно, отчего Костя отвергал все ценности и смыслы родительского воспитания, создавая много проблем.

— Кость... Ходи аккуратно, а то на мозг наступить можешь, – пошутил тогда Ромка над братом.

— А кто мозги потерял-то?

— Ясно... кто? – Ромка показал пальцем на брата. - Оттого и кидаешься на всех как собака, – Костя не оценил шутку и тотчас влепил брату подзатыльник.

Входная дверь захлопнулась, но Костя увлечённый игрой этого даже не услышал.

 

4 Глава

Костя потянулся, спина ныла от долгого сиденья, а глаза слезились от напряжения. Урчащий от голода желудок, взывал к справедливости. Он снял наушники, посмотрел в окно. Густые сумерки опустились на шумный город. В свете фонарей таинственно поблёскивал снег. По старым рельсам тянулся трамвай. Плотный поток машин практически замер из-за ухудшающейся погоды.

— Ого-о! Это ж сколько я мониторил? – Посмотрел на часы. Электронный циферблат показывал шесть вечера. – Ничего себе! – Костя вышел из комнаты. В коридоре горел ночник. Зевс затаился и не подавал признаков жизни. – Ромка-а... да хорош дуться, – Костя направился на кухню, включил свет. На столе по-прежнему стояли невымытые тарелки. Тишина. – Ты чего обиделся? Вспылил, с кем не бывает, – направился в комнату брата, но и там Ромки не оказалось. – Да, где ж его черти носят? Он шляется, а мне от мамы влетит. – Взял телефон, а там двадцать неотвеченных звонков от мамы и ещё больше сообщений. Открыл первое, быстро пробежал глазами.

«Костя, ты где? Почему трубку не берёшь? Беда случилась. Ромку сбила машина. Позвони. Я волнуюсь».

— Что-о? Как... это сбила... машина? Я же с ним... недавно говорил... О, чёрт! – ударил себя по лбу рукой, дрожащими пальцами набрал телефон мамы. Долгие гудки. Затем приятный женский голос сказал: «Телефон отключен или находится не в зоне действия сети».

Костя наспех надел верхнюю одежду. Чувство вины сжигало изнутри, сердцебиение участилось, по телу пробежала мелкая дрожь. Он сбежал по лестнице и опрометью бросился к трамвайной остановке. В час пик машины плелись как черепахи, да и метель разыгралась нешуточная, видимость нулевая, до больницы пришлось добираться бы больше часа. На скамье сидела старушка, возле ног стояли две сумки. На перекрёстке показался трамвай. Костя посмотреть на часы. Время тянулось медленно, ему и вовсе показалось, что оно остановилось.

— Милок... а милок! – обратилась к Косте старушка. – Помоги сумки дотащить.

— Бабушка, у вас дети есть?

— Есть, – с грустью ответила старушка.

— Вот и проси их... Зачем чужих детей напрягать, – грубо ответил Костя.

– Чего, милок? Нап-ря-гать... – Старушка посмотрела на парня грустными, слезящимися глазами: – Что за время-то такое? Молодёжь совсем перестала уважать старших. Видно неуважение к старости стало обыденностью современного общества. Туго нынче живётся старикам, обидеть немощных дело не хитрое. Старые и слабые – никому мы не нужны. Обузой стали, и своим, и чужим. Жалко мне тебя, милок. Не беда, что не помог сумки дотащить, беда в том, что в твои-то годы сердце чёрствое, каменное. – Старуха помолчала в раздумье немного, вздохнула. – Вот смотрю на тебя Костя, вроде бы не юродивый, а слеп и глух.

— Откуда ты знаешь, как меня зовут? – Костя едва под трамвай не угодил, услышав своё имя.

— Если я сейчас отвечу, то ты не поверишь. Приходи завтра, тогда и поговорим.

— Ага, разгон возьму! Делать мне больше нечего с полоумными старухами болтать.

К остановке подъехал трамвай нового поколения, полностью низкопольный, трёхсекционный, с дверями по обе стороны, со встроенной системой климат-контроля и учёта пассажиров.

«Странно, – удивился Костя, уставившись на трамвай, – их же не ввели в эксплуатацию? Мэрия, вроде бы в прошлом году закупила, но, что-то пошло не так, чиновники утверждали, что финансирование выделили, но деньги до производителя не дошли».

Он быстро поднялся, попробовал оплатить проезд банковской картой, но терминал оплату не принял. Костя пошарился в карманах, но наличных денег у него не нашлось. Костя торопливо прошёл в самый конец вагона, уселся на пустующее место.

Трамвай тронулся с места, а старушка так и осталась стоять на остановке, провожая его взглядом.

Костя позвонил маме, но голос в трубке сообщал, что абонент, как и прежде недоступен. Он написал короткое сообщение: «я еду». После бессонной ночи глаза слипались. Костя устало облокотился об окно и сам не заметил, как умудрился задремать. Проснулся от громкого, зычного голоса кондуктора: «Следующая остановка – больница». Высокого роста тучная женщина прошла мимо него и оплату за проезд не спросила. Обрадовавшись, что проехал «зайцем», он вскочил, хватаясь за поручень, приготовился спрыгивать. Костя физику не любил, но законы отражения и преломления света знал. И сейчас эти самые законы были нарушены, собственного отражения в широкой стеклянной двери он не увидел. Отражался весь вагон, и ярко-жёлтые поручни, и сиденья, и пассажиры, отражались огни ночного города, а он – нет.

«Что за чертовщина? Где моё отражение? – Костя дотронулся до двери. – Новые технологии, что ли? Не похоже... – он помахал, наклонился вперёд, назад, прошёлся до кабины водителя, по пути нарочно ущипнул за пятую точку девушку, а она даже не отреагировала, пощёчину не влепила, крик не подняла, словно его и вовсе не видела».

Костя сосредоточенно наблюдал за объектом смеха и нападок. Кондуктор прислонилась к вертикальному поручню, возле входной двери, увидела своё отражение в окне, провела рукой по волосам, поправляя причёску. Трамвай остановился и Костя сломя голову, побежал по заснеженной дороге.

Он много раз был в здании городской больницы, где работала хирургом его мама. Старенькое здание требовало ремонта, но власти всё никак не могли или не хотели выделять средства. Зато врачи здесь работали внимательные и отзывчивые. Костю знал весь персонал. Он подбежал к регистратуре, запыхавшись, крикнул:

— Мой брат... Ромка. Его сегодня привезли... Где он? — Миловидные девушки-медсестры, продолжали разговаривать, не обращая внимания на Костю. – Ау-у, я с кем говорю? С ушами поссорились? Где мама? – провёл рукой перед их глазами, но они не возмутились, продолжали разговаривать о насущих проблемах. К регистратуре подошла женщина с ребёнком. Мальчишка плакал, держась за живот. Девушки тотчас оживились, поинтересовались, чем они могут помочь. – Не-е, вы издеваетесь? Новенькие, что ли? Где Алла Викторовна? Хирург... – кричал на них Костя, но девушки по-прежнему его не видели и не слышали. Махнул рукой, побежал по длинному коридору в отделение реанимации и интенсивной терапии. Никто, из мимо проходящих врачей и медперсонала, его не остановил, не спросил, что он здесь забыл. На каждом этаже работал круглосуточный пост врача, поскольку помощь больным могла срочно понадобиться в любое время дня и ночи. Алла Викторовна заполняла бланки, скорее делала вид, что заполняет. Женщина выглядела расстроенной, на глазах наворачивались слёзы. Костя обрадовался, что так быстро нашёл маму, подбежал к ней. Алла Викторовна, врач от бога, в это время читала сообщение от старшего сына: «Остался ночевать у Мишки».

— Мам, я пришёл! Я здесь! Ты, что тоже меня не видишь?... Да что же это такое? Я, что теперь приведение? Нет... Нет... Я этого не отправлял! – возмутился Костя, уставившись в её телефон. – Что за ерундистика? Как Ромка? – он положил ладонь ей на плечо. – Мам, прости... Это моя вина... Мне так жаль! – Алла Викторовна повернула голову, будто почувствовала чьё-то прикосновение на своём плече. – Я, что теперь неограниченная материя? - Костя решил проверить своё подозрение. Прошёл в палату к брату сквозь стену. Ромка лежал с закрытыми глазами, голова перевязана, в носу кислородные трубки, на руках датчики, подсоединённые к аппаратам жизнедеятельности. – Как такое возможно? Неужто старуха прокляла?... Ромка... Ромка... – позвал тихонько Костя, – прости. Не знаю, слышишь меня или нет, но слово даю, я исправлюсь, стану лучшим братом на свете. Ты только поправляйся, ладно... – Костя сел на стул, достал телефон, начал читать книгу про подводников, брат мечтал стать, как отец моряком.

В палату вошла мама, проверила показания на аппаратах, хотела сесть на стул, на котором сидел Костя, но в этот момент вошла медсестра и сообщила, что её срочно вызывают в операционную.

— Вы идите, а я с ним посижу, – сказала симпатичная девушка. – Если что, я позову.

— Спасибо, Анюта... – Алла Викторовна смахнула слезу, по лицу пробежала тень сожаления, виновато опустив голову, быстрым шагом вышла из палаты.

«Какой же я, идиот! – глядя на маму, Костя испытал жгучее чувство стыда за своё поведение. – Она стольким людям помогает, спасает их жизни и на судьбу не жалуется, хотя сын присмерти, а я изводил её подростковыми глупостями, стремлением к самовыражению и показной взрослостью. А ведь Ленка была права. Я же настоящий эгоцентрик, страдающий манией величия: умнее, сильнее, быстрее, а отчего-то сижу на скамейке запасных. Обидно и несправедливо. Да что ж я за нытик такой, опять взываю к справедливости, хотя сам дров наломал. Довыделывался, что теперь меня никто не видит и не слышит. Что же делать? Приведением ходить? Не-е, свои прелести есть, можно за девками подглядывать и ничего за это не будет, раскрыть великие тайны человечества и многое прочее, что недозволенно обычному человеку знать. А дальше что? Тайны-то раскрыл, а рассказать не могу. И ходишь ты как неприкаянный, все о тебе забыли и вспоминают «добрым» словом только по праздникам и то, не в самом хорошем смысле этого слова. Жизнь проходит мимо тебя. Вот, Ленка с другим парнем мутит, любовь у них, и никому нет дела, что тебя трясёт от ревности и негодования, и некому в жилетку поплакаться о неразделённой любви. Выходит, стрёмно быть привидением. – Костя, бросив быстрый взгляд на брата, решительно прошёл сквозь стену. – Нужно найти старуху, извиниться за грубость, авось и простит, поможет вернуться к нормальной жизни».

 

5 Глава

Костя бежал по белым коридорам. Светало. На безлюдных улицах буйствовала метель. Снегоуборочная техника во всеоружии выкатила на улицы, мигая яркими огнями. Костя перешёл дорогу по всем правилам дорожного движения, посмотрел направо и налево. На скамье лежал мужик, лицо прикрывала шапка-ушанка.

«Нашёл место, где спать... – Костя брезгливо бросил взгляд на спящего. – Сдохнет же!»

— Эй-й, проснись, замёрзнешь на смерть, – с неприязнью в голосе, обратился Костя, позабыв, что он невидимка. – Подвала не нашёл что ли? Ау-у-у! Подъём!

Сквозь белую мглу показались огни приближающего трамвая. Костя обрадовался, что не пришлось долго ждать. Когда пассажиры вышли, прыгнул на подножку, но некая сила отбросила его назад.

— Хе-хе-хе! – послышался за спиной смешок. – Новенький что ли?

— Ты это мне? – Костя поднялся, повернувшись, с недоумением уставился на мужика. – Ты меня видишь?

— Точно новенький... А кому ещё? Здесь кроме нас никого нет. – Мужик сел, потянулся, посмотрел на часы. – Дождись своего трамвая, но лучше иди пешком, будь осторожен, на улицах расставлены ловушки. Трамвай потерянных душ придёт только минут через десять.

— А что и такой есть? – съёрничал Костя, но быстро понял, что мужик говорит в серьёз.

— Угу-у! Для тех, кто блуждает между небом и землёй, кто никак не решится отправиться к свету.

— Я, что умер? – Костя уселся рядом с ним, глаза поползли на лоб, а нижняя челюсть отвисла до земли.

— Не-е, те кто умирает отправляются, либо в рай, либо в ад. А ты на земле задержался, видно что-то тебя держит здесь.

— Кто ты? – Костя посмотрел на мужика, одетого в поношенный камуфляж.

— Зови меня Бродяга. Я – проводник. Помогаю, таким как ты, освоиться в потустороннем мире. Видишь ли... Как звать?

— Костя...

— Видишь ли, Костя, мир хоть и потусторонний, но в нём есть свои законы и порядки. Борьба за души идёт ожесточённая между ангелами и демонами. Я вообще удивляюсь, как тебе удалось проскочить мимо Стражников тьмы. Если приглядишься, то увидишь их возле больницы. Это их излюбленное место. – Костя посмотрел через плечо и тотчас содрогнулся. Вход караулили с виду обычные охранники в чёрной одежде, но лица почему-то были красные, а глаза светились как у животных в ночи, на головах рога закрученные, внушительных размеров. – Это бесы – слуги высших демонов, они куда более опасны, чем кажется на первый взгляд, всеми способами пытаются заманить новеньких в свои ловушки, чтобы отличиться и подняться по иерархической лестнице. Они могут принимать любой облик, втираясь в доверие, будь-то ангелы, кем они когда-то были, старухой, ребенком, даже тобой, но несмотря на человеческую внешность, у них вместо носа свинячье рыло, а вместо ног копыта. Будь всегда на чеку, они могут становиться невидимыми и проходить сквозь преграды. Рядом с ними ты почувствуешь холод и щемящую тоску. Заподозрил неладное, смотри на ноги, нет обуви, однозначно перед тобой бес. Сила их заключается в ловкости и невероятной быстроте, так что ударить или убежать практически невозможно.

— Ну, может, есть какое нибудь заклинание, амулеты, талисманы против бесов?

— Ага, в лавке через дорогу продаются...

— Правда?

— Нет. Но идея хорошая, нужно подумать об этом. Костя, если серьёзно, это тебе не сказочный мир, а потусторонний, здесь все иначе. И чаще всего хэппи-энда не бывает... Но есть парочку секретов. Бесы – обладают телепатией, могут читать мысли и пользуются этими возможностями при встрече, поэтому важно дать им понять, что ты их не боишься, показать крест, если весит на шее, нет, то скрестить пальцы, прочитать молитву. «Отче наш» надеюсь знаешь?

 

— Что за ловушки? – забеспокоился Костя.

— Бесы, большие выдумщики, но чаще всего их ловушки светятся зеленоватым цветом. В темное время распознать не составляет труда, а вот днем их практически не видно. Вот на Каменной улице, как не банально, установили каменные, похожие на обычную асфальтовую плитку. Если такой, как ты, ну-с, у кого душа неокрепшая, попадётся, то закаменеет и человек из комы, не выйдет. На Болотной – трясинные. Идёшь себе, ворон считаешь, бах и вместо асфальта самое настоящее болото образовалось. Не поспеет Светлое братство на выручку, то считай пропала душа и человек погибает.

— Бродяга, ты знаешь, как вернуться?

— А как же! Садишься на трамвай, только на семерку, им сам Архангел управляет. В системе ангельской иерархии - это восьмой из девяти чинов ангельских. Бесы боятся на него нападать. При всей их мощи Архангел горазда сильнее. Доезжаешь до улицы Солнечная, поднимаешься по лестнице и проходишь через Триумфальную арку, только назад не оборачивайся, иначе в скором времени, вновь случится несчастье.

— Не понимаю, почему, тогда ты не вернёшься, – удивился Костя, – раз знаешь как?

— Моё тело сейчас лежит в военном госпитале, подключённое ко всяким аппаратам. Год назад я подорвался на мине, в Мариуполе. Там, в мире живых, безногий, я не принесу пользы, а здесь могу ещё повоевать, возвращая к жизни тех, кто находится между небом и землёй... Иди, твой трамвай подъезжает, – Бродяга замолчал, он по-прежнему казался бесстрастным, но всё же на лице промелькнул отголосок какого-то чувства, то ли обиды, то ли вины. – Костя, живи так, чтоб не стыдно было посмотреть в глаза своим близким, – дал совет Бродяга. – Помни, только от тебя зависит, какой путь ты выберешь и не ищи виноватых, если что-то пойдёт не так. Мужчина должен нести ответственность за свои поступки. – Он вновь замолчал, собираясь с мыслями, подмигнул: – И если сможешь, захвати с собой, парочку неприкаянных душ.

— Спасибо, тебе Бродяга... За все спасибо! – Костя встал, протянул руку, отдавая честь этому храброму бойцу, который даже в потусторонним мире пытается быть полезным.

 

6 глава

Подъехал трамвай №7. За пультом управления сидел мужчина в белой одежде. Костя вошёл в вагон, огляделся. Он насчитал тринадцать душ разного возраста. Особенно тяжело было смотреть на детей и понимать, что с ними случилась беда. Впереди, держась за поручень стоял высокий парень. Костя не сразу узнал его без шлема.

«Не может быть! Это ж, тот хоккеист... Гришкой, кажись звать, по чьей вине просиживаю штаны на скамейке запасных. Бог ты мой! – ужас застыл в его глазах. – Это, что выходит, я его тогда... клюшкой в иной мир отправил? Песец! – выругался про себя. – Может, из-за него я здесь? – подумал Костя, направляясь к нему. – Ребята ведь говорили, что он попал в больницу, а я, сволочь такая, ни разу не навестил».

— Привет! А ты, что тут делаешь? – Костя не знал как начать разговор.

— А-а-а... это ты! – холодно буркнул рыжеволосый парень, худощавого телосложения, узнав Костю. – Выписали, домой еду.

— Как выписали? – ахнул Костя, еле сдержавшись, чтоб не сказать: «На тот свет что ли?» – Ты... это... прости меня, ладно, я тогда погорячился, – с облегчением вздохнул: он никогда не просил прощения первым.

— Проехали! Я тоже хорош, – Гришка улыбнулся, по впалым щекам заиграли едва заметные веснушки, – применил запрещённый силовой приём, за что и поплатился.

— А ты давно едешь? – Кости стало дурно от одной мысли, что из-за его действий парень умрёт.

— Остановок пять, а что? – пожал плечами Гриша.

— А где ты живёшь? – не унимался Костя.

— На Каменной...

— Так это... маршрут изменили, – вспомнив слова Бродяги про ловушки, соврал Костя, – ремонтные работы идут какие-то. Я здесь живу неподалёку, давай подождёшь у меня, пока твои родители приедут, а то выглядишь неважно. Только сначала бабушку встретим по дороге.

— Ну, давай, – пробурчал Гриша, – вдвоём не так скучно. – А у тебя есть что-нибудь пожевать?

— Бутерброды подойдут...

За окнами замелькали родные места: спорткомплекс, школа, магазин, куда они с братом ходили за хлебом, дом, вот только теперь Костя видел всё в ином свете. По улицам блуждали бесы, особенно много их было возле школы и больницы.

«Я должен вернуться, – проговорил про себя Костя, – внутри что-то предательски ёкнуло. – Я должен спасти их. Хоть бы она была там... – снова и снова повторял одну и ту же фразу, словно заезженная пластинка».

— Идём, – кивнул Костя, в сторону выхода, – Приехали.

Снег вихрями кружился, покрывая землю белоснежным холодным одеялом. Когда трамвай уехал, Костя с облегчением вздохнул. Старушка сидела на той же скамейке в горьком одиночестве.

— Бабушка... Бабушка, прости меня! – крикнул Костя, перебежав трамвайные пути, схватил сумки, – я знаю как нам вернуться домой.

— Нет у меня больше дома, милок. Некуда мне идти, – с той же горечью в голосе призналась старушка.

— Как это нет?

— Была квартира трёхкомнатная, – она показала на дом, в котором жил Костя. – Но...

— Это что выходит, мы живём в одном доме? – неучтиво перебил Костя, выпучив глаза.

— Даже в одном подъезде, вы на третьем этаже, а я на втором. Ты лишь единожды со мной поздоровался и то много лет назад, – Костя потерял дар речи, готовый сгореть от стыда.

— Что же случилось, бабушка?

— Попросился внучок пожить с супругой после свадьбы, я обрадовалась, а после пожалела, но было уже поздно. Поначалу Стасик казался положительным молодым человеком, по дому помогал, продукты закупал, по воскресеньям ходил в церковь. Но вчера вечером он собрал мои вещи и выставил за дверь. Так же как и ты сказал: "Не стоит нас больше напрягать своим присутствием. Твоё место в доме престарелых. Пожила в комфорте, дай и нам пожить. Тебе ведь не много надо, а нам детей ещё растить". Я не знала куда ехать. Позвонила сыну, а у него телефон отключен. Попросилась переночевать к соседке Зинке, и она сказала, что своих нахлебников хватает. Пришла на остановку, присела на лавку, сердечко прихватило. А, когда очухалась, оказалось, что меня вообще никто не видит и не слышит, проходят мимо, словно и нет вовсе. Здесь ты идёшь...

Костя застыл, что-то дрогнуло внутри, комок горечи подкатил к горлу. Его едва не стошнило от самого себя. Он вспомнил, как мама однажды, сообщила, что вступила во всероссийское общественное движение «Волонтеры-медики. А он лишь посмеялся, сказал, что делать ей нечего, денег не платят, пенсию не начисляют, да и к тому же все свободное время тратит на чужих людей, вместо того, чтобы посвятить его родным.

— Клавдия Ивановна, – Костя вспомнил имя старушки, а также, как он с друзьями называл её «жабой Клавой», – поживёте у нас и точка. Я вам комнату отдам, а сам переберусь к брату. Мама против не будет, она у нас волонтёр, – гордо сказал он. – А вашему Стасику, я лично морду набью, – по лицу старушки побежали слёзы. – Нам пора возвращаться!... Гриша, поможешь бабушке подняться, когда я скажу, – а сам стал всматриваться в номер, подъезжающего трамвая. – Это не наш, – сообщил он попутчикам, ждём семерку.

В кабине водителя сидел мужик средних лет, с чёрными зализанными назад волосами. Заметив новеньких, он как-то хитро сощурился, привстал. Костя пристально на него уставился, с виду выглядел как обычный человек, но маленький свинячий пятачок выдавал его.

— Ещё шаг и я из тебя рульку сделаю! – подумал про себя Костя, лукаво сощурился, скрестив пальцы. – На лице беса застыла гримаса растерянности и недоумения.

К остановке подходили люди, среди которых он приметил двух ангелов, с крыльями за спиной. При их появлении трамвай резко дёрнулся с места.

— Кость, ты это видел? Смотри, у них крылья? – крикнул Гришка, воодушевившись. – Ты не знаешь, может, цирк какой приехал?

— Приехал... Шапито. Только там вместо клоунов – черти с рогами, а воздушные гимнасты в костюмах ангела парят под куполом.

— Круто! Давай сходим, – у Гриши загорелись глаза, а на щеках заиграли ямочки.

Послышался сигнал клаксона, а после с тяжёлым скрипом показался старый трамвай. Водитель высунулся из кабины, огляделся по сторонам и, приметив поблизости бесов, стал торопить пассажиров. Гриша помог старушке подняться, а следом за ними вошёл Костя с сумками в руках.

— Куда едете? – поинтересовался Архангел, приподняв белые брови.

— На Солнечную, – ответил Костя, держась за поручень.

— О-о-о! Отличный выбор, – похвалил водитель, тонкие черты лица излучали силу, голос был низким и приятным на слух. – Присаживайтесь, вмиг доставлю.

— Не знал, что такая есть, – удивился Гришка, уставившись в окно.

— Я тоже, – вполголоса признался Костя.

 

7 Глава

Трамвай остановился на улице Солнечная. Пассажиры вышли и направились к лестнице. Белые стражники стояли на каждой ступеньке, приветливо улыбались. Костя успокоился, увидев их. Он отдал Гришке сумки, а сам придерживал Клавдию Ивановну под руку. Поднявшись по белокаменным ступеням, они увидели Триумфальную арку. Гришка раскрыл рот от восхищения. Он не знал, что в Новгороде есть нечто подобное.

— Нам нужно пройти через арку, – сообщил Костя.

Гришку не нужно было уговаривать. Прямо с сумками он побежал к ней и тотчас же исчез из виду, растворился, как мираж в пустыне. Переглянувшись, Костя и Клавдия Ивановна сделали шаг вперёд. Яркая вспышка света озарила всё вокруг.

 

Костя очнулся в больнице с перевязанной головой. Дезориентации в пространстве не наблюдалось. Он чувствовал себя хорошо, лишь испытывал небольшую тошноту и лёгкую слабость.

— Сюда... Сюда, он очнулся! – Мишка доковылял на костылях до двери, выглянув в коридор, стал звать врача.

— Зачем же так кричать? Оглохнуть можно, – пробубнил Костя.

Тотчас в палату вбежала медсестра, убедившись, что пациент в сознании, позвонила Алле Викторовне.

— Ну, ты нас и напугал дружище, – пропищал Мишка, – у тебя была клиническая смерть.

— Где я? – прошептал Костя. – Бабушка, Гриша, с ними всё в порядке?

— О чём это ты? Не знаю ничего о них. Ты в больнице. Мы ехали на соревнования в Москву, когда в наш автобус врезался КАМАЗ. Ты сильно ударился головой.

— Авария? – Костя поднял от удивления брови, повернул голову, увидел, что Мишка стоит на костылях, на лице порезы, правая нога загипсована, призадумался. – Миш, а тебе Ленка сильно нравится? Ты только скажи... Я не буду против.

— Костян, ты бредишь? Какая Ленка? – Мишка с трудом стоял на костылях.

— Кузнецова, из 9 «А». Я видел вас вместе, в трамвае.

— Нас? Ты что-то путаешь... Она же переехала в Питер. – Да и вообще, не в моём вкусе.

В палату быстрым шагом вошла Алла Викторовна. Она умело сдерживала эмоции и за годы работы научилась бороться с плохим настроением. Подошла к сыну, проверила реакцию на свет, с правой стороны, где образовалась внутримозговая гематома, зрачок был увеличен.

— Проводите Михаила в палату, – велела она медсестре, посмотрела на сына, улыбнувшись, сказала: – Как же ты меня напугал, сынок! Как самочувствие?

— Мам... где Ромка? – осторожно спросил Костя.

— Речь не нарушена, – сделала выводы Алла Викторовна. - Дома, с бабушкой, а что?

— Да, мне приснилось, что он под машину попал, а ещё... – замялся, поёрзал на кровати, – что соседка наша, баба Клава, попала в больницу.

— Надо же, – приподняла бровь Алла Викторовна, – её вчера привезли на скорой, на остановке сердечный приступ случился. В седьмой палате лежит. Но, ты не думай об этом, поправившись, тогда и навестишь. Мне нужно идти на операцию, позже зайду, – она ещё раз проверила показания на мониторе пациента, поцеловала сына в лоб, с облегчением вздохнув.

Оставшись в одиночестве, Костя долго думал о том, что с ним приключилось. Он точно знал, что это был не сон.

Спустя два дня, Костю перевели в палату к Мишке. Врачи удивлялись, как быстро он идёт на поправку. Друзья без умолку обсуждали, то ли сон, то ли нереальную реальность. Вечером Костя захотел навестить Клавдию Ивановну. От мамы узнал, что её перевели в кардиологию. Подходя к отделению, они увидели, как мужчина средних лет, с залысинами и импозантной сединой кричал на лестничной площадке в трубку:

— Ах ты гадёныш, неблагодарный! Да, 3 как ты посмел мою мать на улицу выставить? Значит так, забирай свою мамзель и выметайтесь из квартиры. Вечером приеду и не дай бог, хоть одну вещь вынесешь, лично заявлю в полицию. Тебе ясно, сынок!

— С ума сойти! – Мишка уставился на друга. – Ни за чтобы не поверил, если бы не услышал собственными ушами. Как такое возможно? Ты не мог знать, находясь в коме, что произошло с несчастной соседкой?

— Я же говорил, что это был не сон... Идём, Гришку проведаем, а Клавдию Ивановну навестим позже, когда сын уйдёт, – предложил Костя. – Он скорее всего ещё в реанимации.

— Кость, может, на лифте, а то спускаться по лестнице, на костылях, не очень-то удобно.

— Чего ноешь? Было две ноги, стало четыре, что ж здесь не удобно, – усмехнулся Костя. Дождавшись, когда мужчина зайдёт в палату, друзья направились к лифту.

Блуждая по больничным коридорам, они вскоре оказались в отделении реанимации. На посту дежурила медсестра. Со скучающим видом, она читала книгу. Костя не видел её ранее. «Новенькая», – предположил он.

— Миш, подкати к ней, плиз!

— Почему я?

— Да на тебя без слез не взглянешь, а мне нужно убедиться, что с Гришей всё в порядке.

— Ну, спасибо, дружище! – надулся Мишка. – Ладно, смотри и учись, – вышел из-за угла, направился к медсестре, нарочито стуча костылями. — Красавица, а красавица... не подскажешь, где здесь туалет? Уж очень хочется!

Девушка подскочила, выронила книгу, уставилась на Мишку круглыми глазами.

— А ты ещё кто такой? С какой палаты?

— С утра был человеком, но после стал роботом...

— Ещё шутить вздумал, мне из-за тебя попадёт, показывай...

— Прям здесь? Не-е, можно и показать, только что? – Мишка нарочито стуча костылями, направился в противоположную сторону, уводя за собой медсестру.

— Палату показывай, умник! – закатила глаза девушка.

— А туалет?

— Потерпишь, пока моя смена не закончится.

— Злая ты, нет чтобы приласкать...

— Щас приласкаю, костылём по голове, – заигрывая, ответила девушка.

Когда голоса стихли, Костя подбежал к столу, проверил журнал больных, фамилию Гриши не знал, но он был единственный пациент с именем на букву "Г". Он открыл дверь в палату №5, заглянул.

— Гриш, ты здесь?

— Я знал, что ты придёшь, – бодрым голосом сказал Гришка. – Проходи.

Костя подошёл к кровати, сел на краешек и они долго разговаривали о том, что с ними произошло.