Сегодня Гриша снова проснулся на втором курсе.

Экран блокировки подтвердил его опасение. Поверх заставки белыми цифрами мерцали дата и время: 03.09.2011 9:04. До будильника оставалась минута.

— Могло быть и хуже. В этот раз хотя бы не на первом... — сонно пробубнил он и накрыл рукой телефон, лежавший на стуле у кровати рядом с электрическим чайником. Гриша сладко потянулся и позволил себе роскошь на мгновение прикрыть глаза.

Длинные ноги неудобно упёрлись в спинку кровати. Глаза у Гриши были тёмно-карие, а волосы совсем чёрные. Молочно-бледная кожа ярко контрастировала с таким набором.

Гриша иногда видел вещие сны, а периодически даже мог предсказывать будущее. Мама цыганка не раз говорила, что его силы будут расти и раскроются в полную мощь с возрастом. Она научила сына гадать на картах Таро, и он всегда носил их с собой, как оберег, напоминавший о родном доме, и был готов сделать расклад кому-то из друзей.

Гриша был студентом юридического факультета ТулГУ, и жил в общежитии номер восемь, деля его мрачные коридоры с мехматом и экономистами.

 

По ночам общежитие преображалось. Его коридоры наполнялись зловещими тенями и шорохами. Там, маскируясь среди студентов, бродили жуткие создания. Иногда творились такие необъяснимые вещи, что даже Гриша, с детства привыкший к мистике, содрогался и не верил байкам старшекурсников, пока не убедился во всём самолично. Но так уж устроен человек: со временем можно привыкнуть ко всему, главное, не забывать сыпать полоску соли перед дверью.

 

В остальном восьмое общежитие было самым обыкновенным. Непримечательное снаружи здание являло собой обветшалую пятиэтажку. Она стыдливо пряталась за гордой спиной пятого корпуса. Сгнившие рамы её окон подмигивали перегоревшими лампочками трамвайным путям и продуктовому магазинчику через дорогу. На первом этаже сидела вахтёрша и проверяла пропуска. Там же ютились служебные помещения, качалка, гладильная, душевые для мальчиков и девочек: по четыре открытых кабинки в каждой, кабинет комендантши Тамары Николаевны. Полтора метра чистого гнева и эпатажа.

 

Она обосновалась там вместе со своим ручным медведем и следила за порядком. Никто не знал, откуда у неё медведь. Некоторые студенты даже думали, что это просто байки. Но Гриша сам видел, как она ведёт его на цепи по лестнице разгонять очередную пьянку, но предпочитал не спрашивать. Потому что на его глазах зверь откусил голову Серёге с третьего этажа. Не насмерть. Серёга потом неделю бился светлячком в перегоревшей лампочке возле туалета, а позже вернулся. Притихший и уже не такой дерзкий.

Гриша так до конца и не понял, что это было. Кто-то из старшекурсников смутно объяснил ему про эксперимент и высшую форму наказания, но, если честно, яснее не стало. Но тогда он договорился с двумя своими лучшими друзьями: если кто-то из них окажется светлячком в лампочке, он постучит по-особому, когда увидит другого. Тук. Тук-тук-тук. Тук-тук.

 

На каждом этаже было две кухни и два туалета в разных концах коридора. На мужской и женский они делились лишь формально. Каждый шёл в тот, что ближе, и к этому негласному правилу давно все привыкли. Железные двери кабинок прятали холодные унитазы, обделённые стульчаками и крышками. Напротив туалетов стояли утыканные раковинами умывальники, где можно было почистить зубы. Гриша жил на пятом этаже с одногруппником Максом.

 

Телефон Гриши завибрировал в руке. Он отключил будильник, зевнул и сладко потянулся до хруста в суставах. Гриша отчётливо помнил, как вчера готовился к защите диплома со своим соседом Максом. Ростом чуть выше среднего, худющий, с живым и дерзким взглядом, облачённый в чёрную футболку с жутким клоуном. Гришин сосед напоминал одного из тех рок-исполнителей, что, добившись оглушительной славы, умирали молодыми при загадочных обстоятельствах. Тем вечером они повторяли текст, объясняли друг другу темы своих дипломных работ, пока Макс не сказал:

 

— Задолбало! Мы сделали всё, что могли. Будь что будет! — его тощая рука небрежным, но мягким движением швырнула папку на кровать. По стенам побежали скрюченные тени деревьев, в коридоре кто-то завыл. На общежитие, как обычно, надвигалась ночь с её монстрами и зловещим астралом, границы которого, проходящие прямо здесь, становились ничтожно тонкими в это время.

Гриша научился соседствовать с этим и обороняться. Но всё же с опасением покосился на полоску соли, рассыпанную у двери. Цела. Макс убрал с лица длинную чёлку цвета подгнившей соломы и предложил:

— Может, позовём Лёху и по пивку? — его серо-зелёные глаза уставились на Гришу с мольбой. Он сидел прямо и держал перед глазами исчерченный выделителем черновик, пытаясь сосредоточенно изучать содержимое. Текст в жёлтых и зелёных полосках рябью мелькал перед глазами в моменты моргания. Взгляд Гриши поднялся на Макса и смягчился. Он кивнул.

— Согласен. Мы всё запомнили и всё сдадим. Зови Лёху.

 

Вскоре студент мехмата из комнаты через стенку без стука распахнул дверь, опасно побрякивая пакетом с бутылками. Смуглый, сероглазый, худее Гриши, но плотнее Макса, в облачённый в бесформенную толстовку. Он постоянно сутулился и пах табаком. Его грубоватая небрежность и хищная собачья улыбка необъяснимым образом добавляли ему шарма. На самом деле Лёха был ужасно чувствительным. Переживал из-за больной мамы и неудач с девушками, которые, по мнению Гриши, настигали его из-за неразборчивости и слишком отчаянных попыток обрести любовь. Он старался держаться невозмутимым нахалом, чтобы его ненароком не ранили. Гриша и Макс давно привыкли к его замашкам и относились к ним с теплом.

 

— Я уж думал, не дождусь. Засели тут, как в склепе, зубрилки, — Лёха закатил глаза.

— Тебе легко говорить, твоя защита только через три дня, — в шутку уязвился Макс, толкнув друга локтем.

— Ага, можно подумать, через три дня я буду так же сидеть ботанить.

 

Открыв старенький полупустой холодильник, Лёха сунул пакет туда. Достал пачку сигарет, подцепил одну зубами, чиркнул зажигалкой и вальяжно рухнул на кровать Макса. Эти двое дружили с детства, поступили в один вуз на разные специальности, но при заселении угодили в разные комнаты. Гриша бесшовно влился в их компанию, будто всегда был третьим мушкетёром. Сколько славных вечеров провели они вместе, играя в Доту, потягивая пиво или чай, по настроению, подпевая гитарным трелям Макса, который когда-то мечтал стать известным музыкантом. Но его школьная группа распалась, все выросли, а мама настояла на получение специальности.

 

Макс открыл парням пиво и протянул каждому по бутылке.

— Ну что, за наш завтрашний триумф? — предложил он тост, подняв над головой свою, с пафосом миллиардера, попивающего шампанское на благотворительном вечере.

 

В памяти Гриши тот момент таким реальным, почти осязаемым Он мог дословно пересказать о чём говорили его друзья: Лёха язвил, что станет теперь успешным программистом, а они со своей специальностью будут безработными.

— Юристов сейчас море и платят им скотскую копеечку, — прыскал ядом Лёха.

— Не беда, — ответил Макс. — Я соберу новую группу и попробую снова.

— Отличный план. Надёжный, как швейцарские часы, — похлопав его по плечу, Лёха скривился и переключился на Гришу.

— А ты что будешь делать, если не найдёшь работу?

— Открою свой салон Таро, — мгновенно нашёлся Гриша.

— Гадать я умею, способности кое-какие есть от матери цыганки. Подниму на этом больше бабок чем ты на своём ПО, а как стукнет тридцать пять, баллотируюсь в президенты.

Макс присвистнул.

— Неплохо! Гадалка-политик. Порчу на понос всем конкурентам! Ещё воду для избирателей зарядить через телевизор, и они твои! — Лёха одобрительно кивнул. — Мой голос твой, чувак! — изрёк он с пафосом гвардейца, присягающего королю.

Он допил пиво, швырнул бутылку в мусорку и наклонился к Грише.

— А погадаешь мне? — спросил он. В штормовом небе его глаз сверкнули молнии любопытства.

— Завтра, ладно? — Гриша устало улыбнулся и потёр глаза. — Сегодня сил уже нет после диплома. Да и к тому же, моя колода не любит пьяных.

У Гриши возникло странное чувство, что похожий разговор был у них уже много раз, осело где-то внутри, но вскоре растворилось в алкоголе.

 

Они продолжили обсуждать жизнь после универа. Эфемерную и далёкую, не похожую ни на что из пережитого раньше. А позже горланили под гитарные трели Макса «Лесника» Короля и Шута. Так громко, что в дверь постучала Тамара Николаевна в компании своего верного стража. Ей было прилично за пятьдесят, но это никак не мешало этой женщине носить сетчатые чулки, каблуки и кучу украшений.

— Тихо вы! На вас соседи жалуются! Время видели? — проворчала она. Медведь встал на задние лапы и угрожающе рыкнул. Гриша вздрогнул, Лёха скривился и тихонько зашипел. Макс встал и подался вперёд.

— Ладно вам! — ласково промурлыкал он, выкрутив своё обаяние до предела.

— Мы завтра диплом защищаем, а там уж свалим во взрослую жизнь. Потерпите, мы обещаем потише.

Губы Тамары зазмеились в улыбке.

— Во взрослую жизнь, значит? Ну что ж, посмотрим...

 

Воспоминание о вечере перед защитой оборвалось, будто кто-то подрезал плёнку. Гриша почесал в затылке, нехотя осознавая:

— Сон, походу...— пробормотал он. — Просто реалистичные грёзы. Иногда приснится такое, будто в другом мире побывал.

 

Гриша встал с кровати. В голове смутно всплыло расписание пар, которых, как казалось, мгновение назад, уже не должно было быть. Дата и время на телефоне подтверждали: и правда сон. Возможно, вещий. В любом случае, на втором курсе эту теорию рано проверять.

— Представляешь, Макс, мне снилось, что мы выпускаемся из этой славной шараги! — поделился Гриша, натягивая брюки.

Макс не ответил.

«Наверное, ещё спит...» — подумал Гриша. Но в душу успело закрасться сомнение. Оно скреблось в грудной клетке, стучало кровью в висках, скандируя:

— Что-то не так.

Порыв ветра, взявшийся невесть откуда в закрытой комнате, взъерошил волосы на загривке.

— Макс? — осторожно позвал Гриша и заметил, что половина комнаты пустовала. Ни гитары, ни постера с Фредди Меркури на стене, ни разбросанной одежды под кроватью. Не было даже постельного и матраса. Кровать прикрыта покрывалом, как саваном, стояла в окружении пустоты, будто у Гриши и не было никакого соседа.

— Ты же не мог собраться за ночь и свалить... — пробормотал Гриша. Он провёл кончиками пальцев по краю стола.

— Даже если ты решил не прощаться, я бы услышал, — добавил он. — Невозможно же бесшумно, как ассасин, собрать все вещи, нажитые за четыре года... То есть за год.

Гриша задумчиво подул на ладонь. И на вторую. Для симметрии. Эта привычка помогала ему сосредоточиться в моменты тревоги. Он делал так на трудных парах или в моменты, когда родители звонили и жаловались на мелкие неприятности. Поначалу эта маленькая особенность удивляла Лёху и Макса, даже забавляла, но они быстро привыкли и перестали её замечать.

 

В голове мелькнула логичная мысль.

 

«Макс довёл Тамару и нарвался на стража…»

 

Гриша выбежал из комнаты, вновь обращаясь мыслями к прошлогодней вечеринке, когда медведь откусил голову Серёге. Вопреки всеобщему ужасу, парень не умер. Его душа превратилась в светлячка, запертого в перегоревшей лампочке, пока тело восстанавливалось. Так в восьмой общаге карались чрезмерное пьянство и наглость. Когда Серёга вернулся, предпочёл не обсуждать с парнями тот случай. Гриша не знал, оставались ли на месте вещи Серёги, пока тот отбывал наказание. Они были не настолько близки, чтобы Гриша гостил в его комнате, тем более в отсутствии хозяина.

«Вдруг это так и работает?» — предположил он, несясь по коридору. Гриша принялся, как безумец, простукивать все лампочки. Со светлячками и без, на всякий случай даже те, что не горели.

Тук. Тук-тук-тук. Тук-тук.

Ответа не последовало.

 

Тогда Гриша сдался. Он почистил зубы, отгоняя странное давящее чувство в груди, и направился в комнату Лёхи. Вдруг он что-то знает? Гриша занёс дрожащую руку и оттарабанил кодовый стук.

— Заходи! — крикнул Лёха возбуждённо.

Он на корточках сидел на стуле, согнувшись над компьютером подобно гаргулье.

— Куда прёшь, чучело? У тебя клешни вместо рук, что ли?! — орал он в микрофон кому-то из соигроков. Когда его персонажа убили и монитор стал чёрно-белым, Лёха шумно выдохнул своё разочарование, снял наушники и обернулся к Грише.

— Утречка! — буркнул он, натянув улыбку. Гриша, который до сих пор мялся в дверях, не желая мешать, только сейчас шагнул к нему в комнату.

— Привет! — отозвался Гриша.

— Не знаешь, куда Макс делся? — спросил он. Лёха нахмурился.

— Какой Макс?! — удивился он.

— Мой сосед по комнате, твой друг детства, — мягко уточнил Гриша. Лёха округлил глаза.

— Чувак, ты один живёшь, какой друг?

— Музыкант...— выпалил Гриша растерянно. Он совсем не ожидал такого ответа. Гриша хрустнул костяшками пальцев, выпуская скопившееся в них напряжение, и уже совсем тихо и неуверенно уточнил: — Мы дружили втроём...

— Вдвоём! — поправил Лёха. Он вгляделся в тёмно-карие глаза Гриши с искренним волнением.

— Ты меня так разыгрываешь или что? — спросил он недоверчиво. Гриша мотнул головой. Сильный ветер стучал в непрочные стены, казалось, что они вот-вот рассыпятся, словно сотканные из пепла, зыбкие, как и весь мир этим утром. От мысли об этом во рту пересохло. Гриша по очереди подул на руки.

— Опять сны твои? — догадался Лёха. Гриша кивнул и добавил:

— Но тут другое...— начал было он, но, услышав про сны, его друг успокоился и, судя по взгляду, растерял как минимум половину своего интереса.

Лёха увлёкся игрой. Агрессивно тыча по клавишам, он наклонился ближе к монитору и продолжил ругаться, будто ничего не произошло. Неприятное чувство осело у Гриши в животе. Такое бывает, когда смотришь на старого друга и по необъяснимой причине ощущаешь неловкость, как с посторонним, потому что он тебя больше не понимает. Когда это случилось? Как? Вы же всегда были близки, а тут...

 

В голове всплыло предостережение магистра Вани, который выпустился в том году:

— Если им что-то не понравится... — он указал пальцем куда-то в потолок. Ваня тогда был для первокурсников чем-то сродни божества или хотя бы жреца, который с этим божеством на короткой ноге. Он ходил по коридорам с видом мудрого старца и то и дело рассказывал вчерашним школьникам какую-то непостижимую ахинею.

 

— Вас заставят пройти ещё один круг.

— Что за круг такой? — не понял Макс. Гриша слушал тогда молча. С его стороны это выглядело просто: видавший виды дядька пугает перваков байками. Но Макс, похоже, был искренне заинтересован.

— Вы вернётесь в прошлое, — Ваня усмехнулся и округлил глаза так, что стал похож на какую-то облезлую сову. Очень мудрую, но слегка безумную. Его голос стал скрипучим, как у колдуна:

— Будете учиться здесь заново, пока не усвоите все уроки. Пока не станете совершенными взрослыми, готовыми идти дальше. Иногда год проходит так же, иногда что-то меняется, пропадают люди...

 

Тогда Грише всё это показалось чем-то средним между выдумкой и бредом безумца. Но сейчас, когда после отчётливого сна о выпуске Макс исчез, тот разговор с Ваней невольно всплыл в памяти. Гриша побледнел и выскочил из комнаты. Лёха приспустил наушники.

— Точно всё нормально? — крикнул он вслед, но Гриша не ответил. Он думал:

«Если Макс выпустился, он сейчас в будущем? Он в две тысячи четырнадцатом, поэтому нигде раньше этого года его нет? Интересно, если это правда, вспомнит ли он нас, когда мы выйдем отсюда? И выйдем ли мы...»

 

В голове будто фонила металлическая пластина, по которой только что ударили молотком. Гриша пошатнулся и опёрся на стену, чтобы устоять на ногах. Минутная стрелка наручных часов неумолимо приближалась к десяти.

«Пора выдвигаться на пары...» — убедил себя Гриша и на негнущихся ногах потащился к лестнице. Там он столкнулся с Серёгой. В руках у него была книга «История советского рока». Книга Макса.

 

— Привет! — Серёга первым протянул руку. Гриша стиснул его ладонь на мгновение позже, чем следовало. Такой же высокий, как Гриша, подкаченный блондин с голубыми глазами с безукоризненно ровной спиной. Смесь диснеевского принца и голливудского актёра. Серёга со всеми держался вежливо, но было в нём что-то неуловимо скользкое, отталкивающее, то ли во взгляде, то ли в голосе.

— Привет! Не знаешь, где Макс? — спросил Гриша. Брови Серёги взмыли вверх и скрылись за блондинистой чёлкой.

— Какой Макс?

Гриша закатил глаза.

— Тот, что дал тебе эту книгу, — пробормотал он слишком резко, выдав тоном, что теряет терпение. Серёга взглянул на обложку.

— Ты дал мне эту книгу, — напомнил он с искренним удивлением.

— Вот, возвращаю. Я дочитал.

— Да я бы никогда!.. — начал Гриша, но вдруг осёкся. Дальнейшую часть предложения он додумал молча:

«Я бы никогда не дал тебе никакую книгу. Ты не вызываешь доверия. А эту книгу я даже не читал, просто видел у Макса...» — неожиданно для Гриши, это имя прозвучало в голове чужим. Будто он знал о его существовании, но никогда не был знаком с его обладателем.

— Спасибо! — он растерянно кивнул Серёге и поспешил на пары.

— Странный ты сегодня...— пробормотал тот, проводив его недоумевающим взглядом.

 

Гриша зашёл в комнату, оделся и схватил рюкзак. Оттуда выпала колода Таро, а из неё — Чёрная карта.

— Ничто... — произнёс он, подбирая вещи. Тревожное предзнаменование. Не все колоды предусматривали наличие Чёрной и Белой карт, но Грише нравилось их наличие, вносившее дополнительную капельку хаоса в стройный ряд карт, и в своей колоде он нашел им применение.

Гриша пытался уловить суть выпавшей карты, но в голову пришло лишь:

«Ничто, блин, не понятно!»

 

Захватив пропуск, Гриша поспешил на пару по гражданскому праву. Ввалившись в аудиторию, он кинул рюкзак на стул Макса, который, очевидно, сегодня будет пустовать, и отдышался.

Преподаватель Николай Иванович — коренастый дедушка лет семидесяти с вечно грязной лысеющей головой, в огромных очках, одетый как на собственные похороны, в накрахмаленный костюм шоколадного оттенка. Он сипло закашлялся, медленно проковылял к доске и начал монотонным голосом рассказывать:

— Общественные отношения, которые регулируются гражданским правом, составляют его предмет. К ним относятся две группы отношений. Во-первых, это имущественные отношения, которые представляют собой отношения, возникающие по поводу имущества — Николай Иванович закашлялся, отпил воды из поллитровой пластиковой бутылки, и принялся выводить на доске схему. — Во-вторых, личные неимущественные отношения, связанные с имущественными.

 

«Я это уже слышал... И писал...» — подумал Гриша. Он вспомнил, как сидел на точно такой же паре с Максом как будто бы совсем недавно. И ещё раз, несколько лет назад. Гриша с ужасом поймал себя на мысли, что предугадывает слова Николая Ивановича на три предложения вперёд. «Но как?! Предмет новый! Он только начался!» — удивился Гриша.

Дверь в аудиторию открылась и вошёл незнакомый парень, одетый как рэпер из прошлого десятилетия: спущенные штаны-дутики, массивная цепь поверх белой майки-алкоголички, кепка, дерзко сдвинутая набок.

— Юноша, выйдите, я не разрешал! — заскрипел было Николай Иванович, сдвинув мохнатые брови на переносице. Игнорируя его возмущение, опоздавший шагнул вперёд с уверенностью кинозвезды и махнул преподавателю рукой, как назойливому папарацци:

— Всё путём, мужик, я наверстаю, — заверил он и, пританцовывая, направился к Грише. Он бесцеремонно скинул его рюкзак с места Макса и сел рядом.

— Привет, бро! Как сам? — протянул он шёпотом. Гриша смотрел на него в недоумении. Несколько секунд ему казалось, что наглец его с кем-то перепутал. Потом поверх этого стали пробиваться воспоминания: вот Гриша тащит его пьяного домой. Он живёт на Красноармейском проспекте. Его тошнит, он невнятно бормочет что-то про родителей. Вот он протащил его в общежитие, чтобы поиграть с ним и Лёхой в «Подземелья и Драконы». «А зовут его Валера!» — вспомнил вдруг Гриша. И они, вроде как, и правда друзья.

Гриша посмотрел на Валеру. Тот одарил его наглой, но тёплой улыбкой. Скалил зубы так, что Гриша испугался. На миг ему показалось, что рот Валеры весь в крови. Он вспомнил, как они дрались за корпусом из-за девчонки, лицо и имя которой сейчас никак не шли в голову. В этом воспоминание наглец никогда не был его другом. Гриша побледнел и отшатнулся.

— Да что же это... — пробормотал он беззвучно. И голос Вани, мудрого магистра, который нёс какую-то безумную несусветицу, откуда-то из прошлого зазвучал на задворках подсознания:

— Ты просто видишь разные круги.

 

Остаток дня прошёл, как во сне. Незнакомые люди говорили с Гришей, поднимая волны противоречивших друг другу воспоминаний в сознании парня. Стабильной переменной в них был только Лёха. Будто они дружили и жили в соседних комнатах всегда, на каждом круге. Головная боль неумолимо нарастала, вызывала тошноту. Всё происходящее хотелось выключить, как надоедливый фоновый шум. Ночная подготовка к диплому казалась в десятки раз реальнее происходившего сейчас.

 

Гриша мечтал оказаться один в лесу. Он закрывал глаза, представлял себе шум листвы на ветру, пение птиц, как роса касается босых стоп, а ветер утешающе гладит по щекам. Становилось легче.

 

Он вернулся в общежитие опустошённым. На подходе к кровати его охватила такая усталость, будто на него напал вампир, выпил залпом и швырнул на матрас пустую оболочку. Резко и неотвратимо, как удар по голове, на него обрушился сон.

 

Когда он проснулся, за окном уже стемнело. Зловещие тени побежали по стенам, а монстры ночного дома разбрелись по коридорам. Гриша потёр глаза и направился в душ. Его шаги гулко отдавались в коридоре.

 

— Эй, красавчик... — окликнул бархатный голос беззвучно подкравшейся девушки. Гриша обернулся и увидел высокую блондинку с большими голубыми глазами, одетую в короткий полупрозрачный пеньюар. Она будто сошла с обложки журнала или материализовалась вдруг из самого непристойного сна.

 

Когда-то Гриша чуть не заглотил эту наживку, но сейчас он лишь устало вздохнул и закатил глаза:

— Таня, — произнёс он сдержанно, с вызовом подняв бровь, — добрый вечер. Мы с тобой слишком давно знакомы, чтобы на мне это сработало, не думаешь? — ответил он так безэмоционально, что девушка сразу скуксилась. Обиженно покусывая губу, она сверлила его взглядом затравленного щенка.

— У тебя же новый круг пошёл. Надеялась, ты забыл… — она обняла себя за плечи.

— Новый круг... — повторил Гриша, растерянно моргая.— Что...

Не дав ему сформулировать вопрос, Таня всхлипнула. Её губы задрожали.

— Голодно, — пожаловалась она. — Хозяин не доволен.

— Хозяин? — переспросил он. Таня кивнула. Уголки её губ слегка скользнули вверх, обозначив жутковатую улыбку.

— Ах да...— в голове Гриши всплыл образ огромного рта, который периодически открывался в стене порталом. В голове зазвучал голос, гулкий, как ураган, обрывка фразы: «Иди ко мне».

Поняв, о ком речь, он неожиданно для себя успокоился, в то же время ощутив новый прилив усталости. Он ссутулился и уставился в пол. Красные ступени... Когда-то мама нагадала ему, что тут он найдёт свою любовь и получит хорошее образование.

«На деле одна муть и чертовщина...» — подумал Гриша с разочарованным вздохом. В глубине души лениво тлела растоптанная апатией искра раздражения. Таня с любопытством склонила голову на бок.

— А ты совсем пустой, — промурлыкала она. Её пальцы ласково скользнули по его ключице. Тряхнув локонами, Таня пропела:

— Может...

— Нет! — Гриша мягко оттолкнул её и ускорил шаг.

 

Таня не была человеком. Сотканная из обид всех отшитых и брошенных жительниц Общежития №8, она принимала для каждого облик идеальной девушки и соблазняла парней. Гриша отчётливо помнил первую встречу с ней. Тогда наиболее уязвимого и депрессивного из них Лёху едва удалось вырвать из её цепких когтей. Они закрылись в комнате, Макс всерьёз собрался сломать замок кухонным ножом. Её целью было влюбить парня в себя, чтобы в неожиданный момент грубо отшить его. Так эта энергетическая сущность делала своих жертв особенно уязвимыми для Р`агноорта. Монстра, который появлялся по ночам и пожирал разочарованных и отчаявшихся студентов, заманивая их иллюзиями. Для защиты от таких, как он и Таня, и была рассыпана полоска соли у двери. Когда-то этот совет дал ему Ваня. Макс тогда фыркнул и закатил глаза, а Гриша решил перестраховаться. Сейчас мысли об этом вызывали оторопь.

 

Расстроенная Таня отступила и не стала его преследовать. В душевой было пусто и тихо. Только капли из протекающего крана с эхом разбивались об пол. Гриша шагнул в дальнюю от входа кабинку, включил воду и подставил руку под струю, чтобы проверить:

— Горячая есть, уже хорошо...— буркнул он, пытаясь себя ободрить.

 

«Да какого чёрта мы вообще всё это терпим?!» — думал Гриша, пока струи воды стекали по его плечам. Лейки опять кто-то выкрутил, поэтому душ напоминал прикрученный повыше излив смесителя или кусок трубы без намека на какой-либо аэратор.

— Как в тюрьме, — вслух возмутился Гриша. Его слова подхватило гулкое эхо. Сейчас три остальные кабинки пустовали.

— Я просто хотел получить хорошее образование, чтобы однажды стать прокурором. А в итоге что?! — он нервно рассмеялся, запрокинув голову.

Вода струилась по лицу, затекая в рот. Гриша сплюнул себе под ноги.

— Монстры, эксперименты, круги... — пробормотал он, стукнув кулаком мокрую стену, — страж, который откусывает головы нарушителям, души-светлячки, запертые в лампочках... Почему мы живём тут так, будто всё нормально?! Почему я не пытался перевестись или переехать?

— Пытался...— ответил внутренний голос. — Только эту игру нельзя покинуть, не пройдя до конца. Твоя душа — залог.

 

Смутные образы о попытке учиться где-то в Екатеринбурге вились в голове клубком змей. Сквозь них неожиданно пробилось хихиканье. Незримые пальцы принялись щекотать Гришины бока. Он оскалился.

— Тебя ещё, сволочь, не хватало!

— И-хи-хи-хи-хи! — детский смех разнёсся по душевой серебристым колокольчиком. Ноги невидимки зашлёпали к выходу, оставляя следы босых пяток. Быстро смекнув, к чему всё движется, Гриша выбежал следом. Его вещи и пакет с шампунем волокли прочь, он успел выхватить у невидимки лишь полотенце.

 

— Зараза... — устало буркнул он, оборачивая красную ткань с изображением волка вокруг пояса. Оставив попытки вернуть свои вещи, Гриша плёлся вверх по лестнице. Непослушные ноги вязли в ступенях, не желая слушаться. Беспросветная тяжесть уселась на плечи, норовя раздавить его, как букашку, оставить кровавым пятном на стене.

«И когда вся эта жуть успела стать для меня нормой?» — размышлял Гриша. Он вспомнил, как невидимка впервые набросился на него в душе с фирменным хихиканьем. Он тогда сполз на пол в приступе панической атаки. Раньше он боялся голосов, бегущих по стенам теней, шепотков и волчьего воя, даже светлячков, заключённых в лампочки. Сейчас эти жуткие детали стали неприятной частью повседневности. Вроде плохой погоды или комаров. Рука Гриши сжала перила крепче. Чего он не мог стерпеть, так это исчезновения близких друзей и тошнотворную путаницу воспоминаний.

— Эти круги. Эти... перезагрузки...— прохрипел он, поддев ногтем треснувшую краску на стене.

 

Идти становилось всё труднее. Гриша вдруг ощутил себя стариком, будто все прожитые здесь бесчисленные круги прибавились к его реальному возрасту. Перед глазами, застилая обзор, замельтешила стайка назойливых белых мушек. Гриша остановился и упёр руки в колени, чтобы отдышаться. На его лбу выступила испарина. Смахнув капли пота небрежным движением, он услышал голос:

— Ты разочарован в высшем образовании, правда? — пророкотал Р`агноорт так громко, что его голос гудел у Гриши в костях, и в то же время беззвучно. Ступеньки под ногами затрепетали, словно ткань на бельевых верёвках в преддверье урагана. Гриша поднял голову.

— Бедняга. Уже который выпускной переносится из-за того, что ты пока «не готов». Но как они смеют это решать? — проревел Р`агноорт с властным сочувствием. Пролёт четвёртого этажа заволокло дымкой. Вместо него перед Гришей появились ступени главного корпуса. Там его одногруппники, нарядные и улыбчивые, фотографировались с дипломами. Макс сидел на корточках впереди всех, сжимая синюю корочку в одной руке, а второй показывая рокерскую козу.

— Иди к нему туда, где ты должен быть. Всё закончится, — заманивал монстр.

Но Гриша слишком хорошо знал, как это работает. Чудовище выходило лично только к людям в глубоком отчаяние и манило идеальной картинкой заветных желаний. Потом они в лучшем случае падали в обморок от истощения, а в худшем накладывали на себя руки. Гриша зажмурился и отвернулся:

— Отвали, — попытался рявкнуть он. Но возмущение вышло спокойным и подавленным. — Это не настоящее.

Монстр плотоядно облизнулся: провёл языком по своему мороку с выпускным Гришиной группы, обозначив пасть.

— А что настоящее? Вот это место настоящее? — наседал он. — А ты сам настоящий? — он рассмеялся с таким грохотом, что Гриша испугался: как бы у него не треснул череп.

— Будто тебе есть что терять. Хотя бы попробуй. Может, это и есть выход... — сладко пропел Р`агноорт.

К удивлению Гриши, эта мысль показалась ему не лишённой привлекательности, даже по-своему логичной. Он неуверенно шагнул вперёд, но вовремя себя одёрнул.

— В другой раз, приятель, — мягко отказал он с наглой усмешкой. Усилием воли заставив отчаяние отступить, он обошёл портал.

Р`агноорт ещё кричал что-то вслед, но Гриша не видел смысла продолжать этот разговор. Не глядя по сторонам, он пробежал по коридору, хлопнул дверью и закрылся в теперь уже полноправно своей комнате.

 

Обновив полоску соли у двери, Гриша с усталым вздохом опустился на стул и запрокинул голову назад.

«Вот бы и правда сбежать отсюда в какой-нибудь портал. Сколько это может продолжаться? Я так больше не могу...»

Его плечи опустились.

— Не могу, а что толку? Слишком часто в жизни бывает так, что больше не можешь, но деваться некуда, и оказывается, что можешь... — пробубнил он и откинулся назад сильнее.

 

На письменном столе за его спиной лежала незнакомая книга в бежевой обложке. Гриша выпрямился, обернулся и, щурясь, прочитал название «Как открыть портал и сбежать отсюда нафиг. Пошаговое руководство».

Внутри заклокотала тревога. Он подошёл к столу, взял книгу и повертел в руках. Твёрдая обложка выглядела слегка потрёпанной, на корешке красовалось пятно от кофе, но годом издания значился ещё не наступивший 2015, а автором — Григорий Терехов.

 

Не веря глазам, Гриша нахмурился и поднёс книгу к лицу.

— Я?! — удивился он.

В окно постучали. Гриша вздрогнул. Стук повторился. Леденящий страх пополз змеёй по венам, как у любого нормального человека, которому настойчиво стучат ночью в окно пятого этажа.

Тук. Тук-тук-тук. Тук-тук.

Гриша выронил книгу, и та грохнулась на стол поверх груды учебников.

«Кодовый стук!» — догадался Гриша. — «Макс?!»

Наконец, он разглядел парящую за окном тёмную фигуру в балахоне. Его лицо, и без того окутанное темнотой улицы, скрывал капюшон, глубокая тень от которого лежала на подбородке. Казалось, что существо за окном вовсе безликое. Возможно, так и было.

Гриша отшатнулся, с трудом поборов импульс спрятаться под кроватью и переждать. С его губ сорвался истерический смех. Он испытал необъяснимую радость оттого, что ещё способен чего-то испугаться.

 

Тук. Тук-тук-тук. Тук-тук.

Существо прильнуло к форточке.

— Открой, пожалуйста, — произнесло оно спокойным голосом и сразу стало менее зловещим. Голос был мужским и казался навязчиво знакомым.

Словно ведомый гипнозом, Гриша открыл окно. Облупленная краска отделилась от гнилой рамы и осыпалась на стол. Стёкла угрожающе задрожали. Незнакомец заглянул внутрь по пояс и склонился над письменным столом.

— Эта книга для тебя — единственный шанс выйти наружу, — с уверенностью заявил он, постучав длинным пальцем по обложке.

— Они тебя так просто не отпустят. В тебе слишком много сил.

Гриша усмехнулся.

— Да я каждый день выхожу наружу! — заявил он, скрестив руки на груди.

Гриша старался выглядеть уверенно, но побаивался незнакомца и всё норовил заглянуть к нему под капюшон. Незваный гость усмехнулся:

— Разве? — снисходительным тоном спросил он. — Ты входишь наружу. Это не совсем настоящая реальность, она постоянно корректируется, запоминается выборочно. Чтобы по-настоящему выйти наружу, нужно выпуститься. Или открыть портал.

С каждым словом, с каждым движением существа Гриша убеждался, что перед ним не Макс. Другой голос, другая манера держаться и вести разговор, да и палец, которым он всё тыкал в книгу, был другим: не так выпирали костяшки и не было заусенцев.

 

— Портал куда? Как это поможет? — спросил Гриша.

— Всё в книге, — резко ответил гость. — Я оставлю тебе чёрную свечу, зажжёшь её в ближайшее полнолуние, сломай окно, используй болотную воду... Короче, сам разберёшься! У меня мало времени. Главное, иди один и как можно скорее.

— Какой занятой...— недовольно буркнул Гриша, скрестив руки на груди. Происходящее нравилось ему всё меньше и меньше. — И почему один?! А Лёха и Макс? — встревожился Гриша.

Незнакомец смягчился:

— Если ты всё сделаешь правильно, вы снова встретитесь... — обнадёжил он и продолжил:

— Да, и ещё... После тебя в комнату заселится девочка-подменыш. Оставь ей записку. Она поможет.

— С порталом? — Гриша непонимающе заморгал.

— Нет же! После! — буркнул незнакомец в балахоне. Гриша совсем запутался. Он открыл было рот, но даже не знал, что спросить.

— Если ты всё верно сделаешь и с порталом выгорит...— объяснил он. —Поменяйся с ней местами, в итоге оба спасётесь.

— Что значит «подменыш»?

Вместо ответа ладонь незнакомца накрыла лоб Гриши. Так неожиданно, что он едва успел вздрогнуть.

 

Он увидел семью, отдыхающую летом на речке. Девочка лет шести с короткими светлыми волосами в купальнике с покемонами разбежалась и первой прыгнула в воду. Отец кинул ей мячик, схватив его, она бесстрашно поплыла на глубину. Мячик выскользнул из её рук и, подхваченный течением, поплыл прочь. Девочка ринулась за ним. Плавать она явно не умела. Ногу свело судорогой, которую Гриша ощутил, как свою. Его чуйка ворочалась в желудке ёжиком: девочка в опасности, происходит скверное.

Задыхаясь, она погрузилась под воду. Её окружили два уродливых подводных существа. Одно размером со взрослую женщину, другое — с ребёнка. Зелёная кожа, перепонки на руках, спутанные волосы-водоросли, выпученные глаза. Они лишь отдалённо напоминали людей. Больше — лягушек.

 

Создание побольше схватило девочку за ногу и потянуло под воду, пока то, что поменьше, в точности скопировало её облик: растрёпанное блондинистое каре, испуганные серые глаза, купальник с покемонами.

Когда это создание выплыло на поверхность, Гриша почему-то знал наверняка: теперь это была та же маленькая девочка. Она помнила, как приехала сюда с родителями, как у неё только что свело ногу, что ела на завтрак и каждого покемона на купальнике поимённо, будто ничего не случилось, будто она и была настоящей.

 

— Васенька! — испуганно позвала мама с берега. Девочка в считанные секунды настигла мячик. Она двигалась в воде так легко и естественно, будто годами училась плавать. Обняв его, помахала родителям свободной рукой.

— Всё в порядке, мамочка! — пропищала она. В ответ мама жестом велела ей плыть обратно.

 

Видение рассеялось. Гриша открыл глаза в своей комнате. Сморгнув наваждение, он прочистил горло и возмущённо произнёс:

— Это же жуть! Она точно поможет мне?

Его гость стал прозрачным, его одеяние напоминало дым от свечи, которую он оставил на столе рядом с книгой. Он уверенно кивнул.

— Заклинание учи наизусть! Ближайшее полнолуние, не тяни. Иди один. Никто не должен знать. Только так появляется шанс.

Гриша снова посмотрел на книгу и задумчиво постучал пальцем по подбородку:

— Какого чёрта автор я? — спросил он.

Его гость, уже едва различимый, снял капюшон и подмигнул ему. На секунду Грише показалось, что он увидел своё лицо. Но разглядеть наверняка он не успел. Лишь открытое окно, чёрная свеча в узорах и книга на столе напоминали о его визите.

 

Чтобы в голове прояснилось, Гриша достал колоду Таро, перетасовал и шепнул свой вопрос:

— Что меня ждёт, если я последую этим советам и открою портал?

Ответом стала белая карта.

— Всё? — переспросил Гриша, будто колода умела разговаривать.

— Меня ждёт «всё»? — он поморщился.

— Ну и денёк...— проворчал Гриша, взъерошив свои волосы. — То ничего, то всё...

 

К наступлению полнолуния всё было готово к ритуалу. Болотная вода нашлась на окраине Белоусовского парка. Чтобы получить прутик из астрального леса, хватило дождаться ночи и сунуть руку в стену, чуть глубже тени. Даже крылышко светлячка нашлось легко. Оно покоилось в трещине лампочки на краю коридора: значит, кто-то отбыл наказание и вернулся в свой облик. Чёрная свеча уже горела на столе, когда в комнату ввалился Лёха.

— Эй, бро... — позвал он, переминаясь с ноги на ногу. Лёха откинул чёлку со лба, шмыгнул носом и неуверенно спросил:

— Ты это... Погадаешь мне? Проблемка есть.

Гриша вздохнул:

— Ладно, садись.

Лёха сел на пустую кровать Макса, Гриша напротив, на свою. Они склонились над стулом, служившим Грише прикроватной тумбочкой.

— Задавай свой вопрос, — мягко скомандовал Гриша.

Глаза Лёхи нервно забегали, он заломил пальцы.

— А это... Можно про себя, не вслух? Боюсь сглазить.

— Так и быть, — позволил Гриша. — Готов?

Лёха кивнул.

Гриша зажмурился. Стараясь прочувствовать его вопрос, он увидел, что маме Лёхи стало хуже, она в больнице, а очередная любовь всей жизни после чудесного, на взгляд Лёхи, свидания предпочла другого, о чём сам вопрошающий пока не знал. Гриша выложил карты: Повешенный, Смерть.

Улыбка сползла с лица Лёхи, как отмершая кожа. Он побледнел так, что его губы стали синими. Гриша вскинул бровь. Он ощутил, что его другу сейчас тяжело. Что после его побега в портал ему станет ещё тяжелее и Лёха превратится в лакомый кусочек для ночных монстров. Он попытался сгладить тревожный прогноз улыбкой.

— Это не такие плохие карты, — утешал он, стараясь звучать как можно мягче. — Это... Может означать новые перспективы.

Лёха заёрзал на стуле, достал из кармана телефон и посмотрел на время.

 

— Мне пора. Рейд в игре. Спасибо! — пробормотал он и засеменил к выходу.

Гриша проводил его тёплым, но полным печали взглядом. Плохое предчувствие на счёт друга не покидало его и было куда тревожнее идеи о портале.

— Лёш, — окликнул Гриша. Тот обернулся:

— Чего? — спросил он почти враждебно и весь дёрнулся, явно не желая слушать значение расклада.

— Ничего, — заверил Гриша. — Просто хотел сказать, что ты крутой чувак и я ценю твою дружбу.

— Взаимно, мужик, — удивлённо выпалил Лёха, махнув ему дрожащей рукой.

 

Гриша зажёг свечу и осторожно вынул среднюю из трёх секцию окна, окропив болотной водой оставшуюся раму. Он колебался, но внушил себе, что решение принято, и пути назад нет. Пламя подрагивало, заставляя тени плясать на стене, отчего они выглядели ещё более зловещими. Гриша кинул в огонь крыло светлячка. Оно затрещало и занялось искрами. Дым запах хвоей, позеленел, заволок собой дыру в окне. Гриша откашлялся и прочитал заученное заклинание:

 

Лежит дорога через лес,

Дорога непрямая.

Хомут незримый с шеи слез,

Проход мне открывая.

 

В окне разверзнется портал,

За ним ночная стужа,

Где дни бесцельно коротал,

Чтоб выбраться наружу.

 

Слова заклятия не вызывали доверия, они будто вели из одной тюрьмы в другую.

«Отступать поздно» — напомнил себе Гриша, глядя, как в дыму проявляются очертания лесной опушки.

В последний раз он сел за стол, взял ручку и бумагу, и нацарапал записку. Она представляла собой наполовину крик души, а на другую половину — информацию из книги:

 

«Наши души здесь в рабстве! Что бы я ни делал, я не мог выбраться отсюда по-настоящему. Я пытался бежать, но всегда возвращался обратно. Тебе, наверное, кажется, что ты живёшь всё в том же мире, но это ложь. Ты не встретишь ни родных, ни близких, только их другие версии. Я нашёл книгу и провёл ритуал. Сейчас я войду в портал и это безумие закончится, поэтому прости за окно.

Бывший жилец комнаты номер 526 Гриша Т.»

 

Спрятав послание в и без того сломанную розетку, он встал на стол и вышел в окно.

 

Гриша очутился на лесной тропинке, которая вела в бесконечность. Случилось всё, как он недавно мечтал: шелест листвы, пение птиц, роса, ласкающая ступни. Деревья стройными рядами столпились вокруг него. Между ними то и дело вспыхивали тёплые огоньки светлячков. Где-то вдалеке шумела река. Ночь была тёплой и звёздной. Но никогда не заканчивалась. И выхода отсюда не было.

Гриша потерял счёт времени. Он бесцельно бродил по лесу то ли несколько часов, то ли несколько лет. Его способности здесь набирали силу, словно его поставили на зарядку, как смартфон, в этом астральном лесу. Он видел версии будущего, рождение и смерть реальностей, спутанные судьбы людей, оставшихся с другой стороны.

 

Однажды стайка светлячков вывела его на поляну. Они выстроились в рамку над огромным пнём и Гриша, как на экране телевизора, увидел комнату Лёхи. Он больше не сыпал соль возле двери. Окна, заклеенные картоном, сверху для верности прикрыли плотные занавески. Повсюду слоями лежала пыль, вещи были хаотично разбросаны по полу, кроватям и столу. Но самым страшным было не это. Сам Лёха свисал с люстры над упавшем табуретом. Верёвка обвивала его шею. Его тело, ещё живое, судорожно дёргалось, а рядом, разинув пасть размером со стену, плотоядно облизывался Р`агноорт:

 

— Правильно-правильно, мальчик мой, незачем страдать, — громогласно подначивал он, ухмыляясь.

— Нет! — завопил Гриша, протянув руку к видению. Кожу обожгло болью, рука задрожала, светлячки с писком разлетелись и видение стало таять, но Гриша не сдавался. Он успел кое-как развязать верёвку. Тело Лёхи обмякло и рухнуло на пол, подобно мешку, но его душа прозрачным силуэтом стояла рядом и испуганно пятилась от Р`агноорта. Монстр разочарованно завопил. Призрак встретился взглядом с другом:

— Гриша?! — прошептал он, протянув к нему руку. Видение рассеялось, и Гриша снова остался один в лесу.

 

Он иногда видел образы восьмого общежития, такого привычного и знакомого. Его коридоры и комнаты. Тамару Николаевну, орущую на студентов, Серёгу, несущего чемоданы новенькой первокурсницы на пятый этаж, Лёху, который остался слоняться по коридорам призраком: хотя бы его душу удалось уберечь.

Гриша пытался добраться туда, дать о себе знать, но от попыток проникнуть в видения тело жгло такой болью, что он не мог пошевелиться, а голос в голове шептал:

«Ещё не время».

 

Последним видением перед тем, как всё изменилось, стал образ комнаты Гриши. Она почти не изменилась, только на его бывшей кровати теперь лежало два матраса, отчего она стала выше и мягче, а на столе рядом с чужим ноутбуком стояла пепельница. Рядом, сцепив руки в замок за спиной, стояла девушка в голубом платье с длинными светлыми волосами, почти белыми, как у альбиноса. Она неосторожно дёрнула на себя провод телефонной зарядки. Розетка вырвалась из стены с крошками цемента и упала на кровать вместе с Гришиной запиской.

— Сука! — выругалась девушка. Её глаза, серые, как наледь озера, с золотым ободком возле зрачка, казались оливковыми. Их наводнили слёзы. Блондинка попыталась включить телефон. Тот не поддался. Девушка зарычала и пнула стену, её плечи подрагивали от возмущения.

— Да что ж такое-то? — пробормотала она вслух, хватаясь за голову. — Я обещала папе позвонить. Он будет волноваться.

Она шумно хлюпнула носом и заметалась по комнате, схватив с кровати его послание.

«Подменыш…» — догадался Гриша.

Прочитав записку, она вся сжалась, её оголённые плечи покрылись мурашками, глаза намокли пуще прежнего.

— Хочу домой...— испуганно прошептала первокурсница.

 

К его удивлению, новая жительница комнаты совсем не выглядела страшной. Обычная девчонка. Переживает, осваивается на новом месте, прямо как человек. Более того, она оказалось весьма симпатичной. Точёная фигура, пухлые губы, идеально ровная спина — осанка аристократки. Её движения, даже в нервных метаниях были изящными, как у танцовщицы, Гриша невольно залюбовался. Слишком высокая для девушки, почти с него ростом, широкие плечи с выраженным рельефом мышц делали её похожей на валькирию. Прикусив губу, чтобы унять дрожь, она брутальным движением наотмашь вытерла слёзы и сжала в руке телефон и зарядку. В дверь постучали.

— Василиса, ты идёшь? — позвала её подруга. Ещё одна первокурсница.

«Значит, там уже год прошёл...» — с ужасом осознал Гриша.

— Да, — прохрипела Василиса, растерянно кивнув. — Только можно у тебя телефон зарядить, Наташ? У меня что-то с розеткой.

 

В следующий раз светлячки показали ему, как Василиса, облачённая в короткую ночнушку, с собранными в тугую косу волосами мучилась от бессонницы. Она то вставала и металась по комнате пойманным в лампочку светлячком, то снова ложилась и вертелась. Как Василиса подходила к зеркалу и шарахалась от него так, будто отражение угрожает ей расплатой за тяжелейшую провинность. Пятясь, она подходила всё ближе к порталу в окне, пока не вывалилась из него с грацией авоськи с продуктами, которую уронила старая алкоголичка. К удивлению Гриши, она оказалась прямо в лесу. Василиса открыла глаза, отряхнулась, испуганно осмотрелась по сторонам.

«Она родом из этого мира, поэтому так легко вошла…» — предположил Гриша, наблюдая за ней. Мягкий свет луны отражался от её длинных стройных ног, играл на ключицах и шее, подсвечивал волосы белым. Гриша невольно залюбовался.

Когда их взгляды встретились, он сглотнул глупую улыбку, которая непроизвольно расцвела на его лице, прикрыл удивление напускной невозмутимостью и обратился к девушке:

 

— Привет, Василиса, — ласково произнёс он с таким видом, будто ждал её всё это время, и кивком подозвал подойти поближе. Девушка нахмурилась.

— Мы знакомы? — спросила она, растерянно поправляя косу.

Она казалась Грише какой-то очень располагающей. В голове сама собой возникла картинка: они вдвоём в своей квартире лежат на диване и смотрят сериал. «Будущее вижу или нелепая фантазия, вызванная одиночеством?» — не понял он. Чем дольше он смотрел на неё, тем лучше узнавал. Перед ним стояла первокурсница экономического, которая пошла туда без энтузиазма под давлением семьи, поэтесса, мечтательница, фанатка панк-рока, аниме и фэнтези. Она мучилась от бессонницы, в школе была активисткой. Когда Василиса смущалась, она начинала громко разговаривать и смеяться, нелепо шутить в умилительно нелепых попытках держаться увереннее. А самое интересное, она считала себя человеком, убеждённая, что момент подмены — просто детский кошмар. Девушка недоверчиво щурилась, сверля его взглядом, от которого Гриша пришёл в себя и понял, что пауза затянулась.

 

— Я тебя знаю, как видишь, — невозмутимо ответил Гриша. Достав из кармана карты таро, принялся тасовать их и раскладывать на пне, как на столе, рубашкой вверх.

— А я тебя? — спросила она. Всё её тело напряглось. Гриша заметил, как её истерзанные нервозностью подранные ногти вонзаются в ладони.

— Смотря, когда... — задумчиво протянул он, укрепляясь в теории о видении. — Вытяни карту.

— Вот ещё, — Василиса скрестила руки на груди. — Не верю я в эти ваши...

— Не веришь — не верь, — снисходительно позволил Гриша. — Но ночь долгая, а здесь всё равно нечем заняться. Давай поиграем.

 

Дрожащая рука Василисы легла на карту «Влюблённые». На ней сплелись в объятиях два обнажённых тела: брюнет с короткими волосами и блондинка с длинными. Щёки Василисы вспыхнули.

— Я это... Наобум! — оправдывалась она. Улыбка Гриши стала шире. Он понял: странный человек в балахоне не соврал. Они обязательно помогут друг другу и оба выберутся отсюда.

— Что это значит? — Василиса топнула ногой.

— Взаимовыгодное партнёрство, союз...— протянул Гриша.

— Вася! — донёсся женский голос кого-то из общежития. Василиса обернулась туда, где, по всей видимости, был портал. Но Гриша его не видел.

— Мне пора... — пробормотала она.

— Ещё увидимся! — пообещал Гриша.

На душе после встречи с подменышем воцарилось необъяснимое спокойствие. Сквозь образы их совместного отдыха на приморском пляже пробивалось осознание: план побега работает, он всё делает правильно и движется к лучшей версии развития событий.