Щелчки металлических набоек были слышны задолго до появления владельца сапог. Белые холодные стены и высокие потолки горной усыпальницы отражали противный звук, раздражая слух Седны. Девушка ждала весть, подготовившись к худшему. Она держалась из последних сил, съедаемая тоской, оттого старалась не заходить в зал, где проживал последние минуты родной человек.

— Принцесса, — позвал Седну владелец глухого, осипшего голоса.

Седна медленно повернулась.

— Ваш отец отошёл.

Ни скорби, ни сожаления на лице равнодушного советника, того самого обладателя раздражающих набоек. Ещё один правитель, ещё один итог, ещё одна смена власти.

Седна кивнула. Губы её оставались сжатыми, а подступившие к горлу слёзы подавлены усилием воли: народ должен видеть хладнокровную предводительницу, не скованную привязанностями.

Советник пилил принцессу острым взглядом, будто ждал подтверждения своей правоты: мужчина никогда не представлял Седну их королевой. Но так и не получив желаемого, он покинул коридор. Седна же медленно встала. Её тянуло в зал, где сейчас блуждал прах отца.

Поправив множественные накидки и не менее грузную, как и её одежда, причёску, Седна направилась в зал погребения.

Из глубин древнего строения, где ещё некоторое время назад умирал отец, доносились звуки пересыпающегося песка. Седна остановилась в дверях. Какое-то время наблюдала, как из стороны в сторону над каменным ложем пари́ли золотые частицы. Принимали различные формы и размеры, и в них Седна узнала своё лицо — последнее, что вспоминал отец, отходя в другой мир.

Всё, что от него осталось — золотой песок. Сердце девушки сжалось, и она, пока никто не видел, расплакалась. Причиной тому была не только боль потери, но и то, что смерть знаменовала смену привычного уклада. Как преемница, она должна найти новую стоянку для своего немногочисленного народа. Так было заведено с начала времён. Так указано на фресках усыпальницы, где почил её отец. Новый правитель — новый дом.

Седна встала, утирая слёзы, прошла глубже, осторожно протянула руку и ощутила на пальцах лёгкое покалывание.

— Я буду помнить тебя, папа.

Потом она бросила взгляд на рисунки и древние надписи, окружающие каменное ложе. Вся их история от таинственной и давно исчезнувшей первой стоянки до их нынешней жизни.

Советник больше не появлялся, наверняка отправился готовить церемонию наречения. Седне он не нравился. С самого её детства Руфта казался бесчувственным и жестокосердным. До отца он служил ещё трём королям, и всех их жестоко убили. Седне было странно представлять убийства, ведь ей не доводилось видеть хотя бы одно.

Седна вышла из усыпальницы. Её встретили яркие лучи оранжевого светила. Девушка прищурилась, сделав ладонью козырёк. С холма, на котором она стояла, открывался замечательный вид на их текущую стоянку. Здания города были сделаны из дерева и камня, но не её народом. Стоянка была общей, жители мира блуждали от одной к другой после каждой смерти правителя. Возможно, её предки уже были здесь однажды.

Эти дома и усыпальницы создала для них природа. Весь их мир и всё, что они имели, было даровано природой. Единственным, что всегда смущало Седну — это невозможность что-либо изменить: посадить полюбившееся дерево рядом со своим домом или смастерить новую крышу. Подобные изменения строжайше запрещались.

Седна спустилась в город по неровной тропе. Проходя мимо домов и садов, она приветливо махала рукой, здороваясь с жителями. Те отвечали ей в ответ кивками или возгласами. Девушка заметила, что многие из них подготовили вещи для перехода, им нужен только знак.

Правители в их землях обладали особым даром — возможность быстрого перемещения между стоянками и даже между мирами. Последним умением мало кто пользовался. Возможно, Седна была чуть ли не единственной путешественницей между мирами. Просто её любопытство пересилило страх. Даже отец отказался от этого.

Седна всегда была такой, любопытство иногда шло ей на пользу, но чаще приносило вред. Все самые тёмные дыры были ею исследованы, все опасные канавы преодолены. При этом она не считала себя бунтаркой, ведь и отец никогда не ограничивал свободу деятельности и перемещений. И всё же, у неё имелось личное мнение на устройство их мира. Единственное, чего она боялась — подвести народ к исчезновению. Она так и не поняла, как правители выбирают новую стоянку, и как они понимают, что она хороша. Отец говорил про выбор сердцем, и это казалось до противного пафосным и не имеющим ничего общего с настоящим взвешенным решением короля. Он выбирал единожды, поэтому не мог знать принцип. Однако она и её люди прожили прекрасные тридцать лет на этой стоянке. Они процветали. Даже выросла рождаемость, сократилось число недовольных властью. Сможет ли она удержать её, сможет ли оставить горящее пламя размеренной жизни.

До неё нередко доходили слухи из соседних стоянок. Многие народы воевали между собой, особенно когда один из королей решал поселиться в уже занятом месте. Но как же они определяли, что одно место лучше другого и за него сто́ит воевать? Все стоянки похожи: плодородны, зелены, уютны; имели усыпальницу и множество домов. У каждой стоянки бессмертный хранитель, чаще мужчина, который следил за тем, чтобы место сохраняло порядок и чистоту, пока туда не придёт новый народ.

Седна зашла в их с отцом дом — двухэтажное каменное здание с плоской, покрытой мхом крышей. Дом правителя абсолютно ничем не отличался от жилища обычного подданного, но зайти в него могли только члены правящей семьи. Иногда, чтобы обнаружить нужное строение среди прочих, мог уйти день.

Дома на стоянке занимались хаотично и бессистемно. Люди просто заходили в тот, что попадался им на пути. Они не отличались по размерам — все одинаковые по габаритам. Различие лишь в расположении.

Седна прошла по узкому коридору, миновав зал с парой каменных кресел, увитых пушистым плющом. Завернув за угол, она поднялась по лестнице на второй этаж. Здесь был её кабинет. Место, где её не слышали и не видели. Именно отсюда она совершала свои путешествия. Девушка села на такую же каменную, как и кресла, кровать, облокотилась на стену и, накинув на плечи, оставленную с утра, мантию, погрузилась в транс.

 

Она не встретила виде́ний или ярких всполохов, вот она была дома, а теперь в новом месте. Перед ней далеко впереди вырисовывались очертания стоянок. Голос в её голове говорил, что одна из них занята, вторая чистится, а вот третья ждёт её для осмотра. Седна решила, что осмотрит предлагаемую и, в случае чего, переместиться дальше, где, возможно, заметит больше свободных.

Через мгновение она уже стояла перед высокими воротами из гладкого камня. Забор вокруг изображал различных животных и людей, когда-либо живших здесь. Линии древних символов рассказывали историю стоянки. «Какое древнее место», — подумала Седна. Сама стоянка решила вести историю переселений. У нынешней стоянки ничего подобного не было.

Двери распахнулись, и из них вышел высокий мужчина. Его гладко выбритое бледное лицо и белые глаза с мелкими точечками зрачков выглядели жутко. Сухое рельефное тело облегал белый костюм хранителя стоянки.

— Приветствую, молодой правитель. Добро пожаловать в обитель кочующих народов. Ты пришла осмотреться или уже всё решила?

— Осмотреться.

— Тогда проходи, — сказал хранитель и протянул Седне руку. Девушка протянула свою и задумалась, а водят ли хранители мужчин за руку по стоянке, или такая привилегия имеется только у женщин. Мысль её развеселила.

— Ты удивляешься тому, как я с тобой приветлив? — спросил хранитель.

Седна и забыла, что они умеют читать мысли. Ей стало стыдно за глупую выходку.

— Я слишком молода. Прошу меня простить, — сдержанно произнесла она.

Хранитель дружелюбно улыбнулся.

— Я нисколько не огорчился. Ответ «нет», я не вожу мужчин за руку, они слишком суровы и горды, чтобы позволить это.

Седна заинтересовалась новым собеседником. Хранитель их текущей земли — холодный старик. Бессмертие настигло его, очевидно, когда он был уже в преклонном возрасте. Он не шутил и не разговаривал. Отец вёл с ним дела в уединении и часто отзывался о нём, как о хорошем, но замкнутом существе.

— Как вы живете в одиночестве? — вдруг спросила Седна.

— Мы редко бываем одни. Народы сменяются часто.

— Когда последний раз здесь были люди?

Хранитель задумался.

— Около пятидесяти лет назад.

Седна охнула.

— И всё это время ты ни с кем не общался.

Мужчина помог Седне подняться по крутой лестнице к усыпальнице.

— Около трёх лет назад здесь был король народа из Глубинных земель. Ему не понравилось это место из-за Тихой горы.

Седна подняла взгляд и увидела большую гору, возвышающуюся над домами. Усыпальница уходила вглубь этой горы.

— А что с ней не так?

Хранитель пожал плечами.

— Ему лучше знать. Для меня это осталось загадкой. Даже его спутанные мысли не дали мне ответ. Может быть, он рассматривал стоянку с точки зрения доступности. Гора блокирует поселение с одной стороны. Он боялся загнать себя и народ в угол.

Седна отметила про себя этот недостаток, что также не осталось незамеченным.

— Он не спрашивал у меня, а я не говорил, но в горе есть проход. В случае нападения население спасётся.

— Спасибо, хранитель, я это учту.

Мужчина завёл Седну в усыпальницу. Золотой песок здесь давно осел. Сила предыдущих правителей испарилась. Множество каменных столов покрывали мох и плющ. Стены, такие же белые, как и в их текущем доме. Седна была уверена, что и в усыпальницах других стоянок нашла бы то же самое.

— Что ты чувствуешь, правитель?

— Энергию, воодушевление, — ответила Седна.

Хранитель удовлетворённо кивнул.

— Пойдём в город, я покажу тебе свои дома.

Они спустились по тропе к домам. Такие же опрятные жилища, такие же площади, много зелени и плодоносных деревьев. Деревянные беседки и красивейшие цветущие сады.

— Хранитель, — обратилась Седна, переживая, что просит многого. — Имеешь ли ты имя, которым я могла бы тебя называть?

Мужчина остановился и взглянул на неё с интересом.

— Ты из тех немногих, кто пожелал звать меня по имени, означает ли это, что ты сделала выбор? Имя даёт власть, власть можно взять, если ты принимаешь условия и место.

Седна огляделась по сторонам.

— Отвечу честно, да и ты, возможно, увидел моё замешательство. Я не знаю, как правильно выбирать стоянки. Сейчас я, похоже, выбрала сердцем, как говорил мой отец, только не стоянку, а тебя.

Хранитель склонил голову набок: ответ его удивил, а он считал это невозможным.

— Никто не знает, как правильно выбирать, — немного погодя сказал хранитель. — У всех свои причуды и методы. Меня когда-то звали Теллем. Можешь звать меня так.

— Хорошо, Теллем, я выбираю тебя и твою стоянку.

Хранитель поклонился.

— Я принимаю твой выбор, правитель. Могу ли я узнать, почему ты выбрала именно меня.

— Наверняка ты уже прочёл мои мысли.

— Открыт и приятен. Верно?

— Да. Всё так. Мне надоели старые, погрязшие в предрассудках хранители, которые не способны вести человеческий диалог. Здесь, с тобой, я чувствую себя комфортно и, полагаю, мои люди будут чувствовать себя точно так же.

Хранитель ещё раз поклонился и исчез прямо на глазах. Седна недолго ходила по улицам, думая, а быстро отыщет свой дом. Но ей не повезло. И всё же, ей удалось утвердиться в правильности принятого решения — стоянка была действительно отличной.

Прежде чем вернуться, Седна хотела побывать ещё кое-где. Она закрыла глаза и через мгновение оказалась в тесной, обставленной различными безделушками квартире.

— Кажется, у нас гости, — донеслось с кухни. Это Имер готовил ужин.

Дверь в одну из комнат по правую сторону от Седны распахнулась, и из неё вышла рыжеволосая худая девчонка, лицо которой лучилось радостью.

— Привет, Седна! Я так рада тебя видеть! Где ты пропадала?

Девочка по имени Лив подошла ближе и раскинула руки для объятия. Из кухни вышел Имер, махнув полой грязного фартука. Парень был не намного старше своей подруги. Темноволосый и такой же худой.

Седна села на любимый диван. Тело провалилось в мягкий наполнитель.

— У меня сегодня умер отец, и теперь я официальный правитель своего народа, — невесело сказала она.

Лив погрустнела.

— Мне очень жаль. Соболезную. Ты уже нашла новую стоянку?

— Да. — Глаза Седны загорелись. Об этом она и пришла рассказать. — Я выбрала место по хранителю. Не ожидала от себя.

Рыжеволосая хитро подмигнула.

— Симпатичный?

Седна рассмеялась.

— Это у вас здесь всё так просто. Нет, он не симпатичный, все хранители выглядят довольно пугающе. Из-за своих глаз. Радужная оболочка у них сливается с белком и зрачки — единственное, что даёт информацию о том, куда смотрит хранитель.

Лив сморщилась.

— Ужас. А как же ты тогда выбрала его?

— Он показался мне готовым к переменам.

— К переменам?

— Расскажу потом. Как ваши с Имером дела?

— Хорошо. Живём потихоньку. Ему дали стипендию в университете, а я вот-вот закончу свои курсы живописи.

— В вашем мире всё по-прежнему?

— Да, всё как всегда: войны, теракты, люди горят, тонут и попадают в аварии, и все дружно мы смотрим кино и читаем книги.

— Потрясающе, вы всё видите по этому ящику? — Седна указала на телевизор.

— Да, но правды там мало. В основном читаем о происходящем в интернете.

Лив замолчала, вглядываясь в лицо Седны. И Седна не могла этого не заметить. С тех пор как правительница глубокой ночью свалилась на Лив в переулке, она стала считать её своей дорогой подругой, проницательной и доброй девушкой, каких, по словам Имера, не встретишь на каждом шагу.

— Ты из-за отца так переживаешь? — спросила Лив.

Седна, отвела взгляд от болтливого телевизора. Лив источала ласк и заботу, готовая разделить переживания.

— Я боюсь что-то менять. Но мне хочется.

— Ты о стоянке?

— Нет, точнее, не только об этом… Ладно, расскажу сейчас, иначе меня разорвёт на части. Я хочу сменить стоянку последний раз.

Лив открыла рот от удивления. За время их знакомства она успела узнать, что традиция смены стоянок у них существует с самого рождения мира.

— А что, если население твоей стоянки начнёт расти?

— Сейчас нас уже много, но места всем хватает и ещё остаётся. Не думаю, что это может стать проблемой. Люди не дают потомства больше, чем стоянка может вместить.

— Это потрясающе! Имер! Ты слышал? У них люди не рожают больше, чем может вместить их место жительства.

— Невероятно, — отозвался парень, явно не расслышав предложение.

— Что мешает тебе?

— Традиция, думаю, советник и собственный страх перед нововведениями. Я боюсь, что окажусь неправа, и мой народ возненавидит меня. А ещё… у меня нет мужчины, и это значит, что на мне род может прерваться.

— Ты так никого не полюбила?

— Нет. Своих жителей я знаю, и никто из них не подходит мне как спутник. Гостей из других поселений мы давно не видели.

Какой бы странной ни показалась Седне следующая мысль, она была о Теллеме. Неуместный образ она тут же отогнала. Это слишком. Одно дело остаться на стоянке, другое просить хранителя стать твоим спутником. Он ведь даже не человек. Да и откуда подобная глупость взялась в её голове. Наверно, она излишне романтична.

— О чём ты сейчас подумала? — Лив съехала с дивана и подползла к расслабленной фигуре Седны. — У тебя было такое воодушевлённое лицо.

— Глупые мысли, — отмахнулась девушка, а после, заметив, что на улице потемнело, поднялась с дивана. — Мне пора. Нужно сообщить о новом месте своему народу.

Лив ещё раз её обняла и пожелала удачи.

 

 

Седна вернулась в родные края. Её тело так и лежало на каменной кушетке, укрытое мантией. На улице послышались голоса. Советник и его помощник пытались её дозваться. Зайти в дом, они не могли, поэтому обивали порог и ходили под окнами, в надежде высмотреть принцессу.

Седна поднялась и растёрла затёкшую спину. Из причёски выпали пара прядей, которые она тут же быстро заправила обратно.

Обеспокоенный и даже несколько раздражённый советник ходил из стороны в сторону, нервно дёргая себя за короткую бороду.

— Вас долго не было, — сразу заявил он.

— Прошу извинить. Я нашла нам новый дом.

Лицо советника просияло.

— Да? И где же?

— У Тихой горы.

— Так далеко? А много ли стоянок вам довелось увидеть?

— Только эту.

— И вы её сразу приняли?

Седна не желала скрывать истинные порывы и поэтому призналась, что выбор был сделан благодаря хранителю.

Советник тут же помрачнел и взглянул на принцессу из-под кустистых тяжёлых бровей.

— И ещё кое-что, — Седна решила добить старика прямо сейчас. — Это будет наша последняя стоянка. С приходом на новое место мы там останемся навсегда.

Советник покраснел и побелел буквально за мгновение. Вена на его лбу надулась, руки сжались в кулаки. Изо всех сил он сдерживал гнев.

— Вы не можете… этой традиции много тысяч лет. Нас не поймут другие народы.

Седна улыбнулась с победным очарованием.

— Мы не видели других народов уже очень давно. Никто не спешит к нам в гости. Пришло время что-то менять.

Советник всплеснул руками, хотел что-то ещё сказать, но передумал и молча поплёлся в свой дом. Его невысокий черноволосый помощник последовал за ним. Досады или удивления на лице юнца не было, кажется, он и не слушал их разговор, грезя о новой стоянке.

Поселение накрыла сонная тьма. Ночные животные освободились от дрёмы и теперь оббега́ли родные земли. Шорох бойких лапок или скорый стук копыт доносились отовсюду. Звуки стали частью музыки окружающего стоянку леса.

Седна прошлась по некогда родной земле, по месту своего рождения. Мама оставила этот мир как только девочка появилась на свет. Седна не знала материнской любви, но это не печалило её. Любви отца хватило с лихвой, чтобы наполнить жизнь смыслом. Он дал ей всё, что знал и имел. Оставить эту стоянку, значит, оставить его, ведь место впитало отцовскую душу. Ещё одна причина глубокой и всепоглощающей грусти.

Седна остановилась около беседки, увитой дикими голубыми цветами, провела рукой по шершавым перилам, ощутила приятный аромат цветочных масел, зашла внутрь и села.

Прохладный ветерок приподнял полы платья и приятно облизал голые ноги. Седна улыбнулась. Здесь она снова ощутила безмерное счастье. Но будет ли она также счастлива на новом месте?

 

На следующее утро она сообщила людям о скором переходе на новую стоянку. Путь предстоял неблизкий. О своём решении остаться там навсегда она умолчала, решив, что породит слишком сильные переживания перед походом.

Теперь осталось одно: подготовка стоянки к жильцам. Седна вновь перенеслась на многие километры вперёд. Как и в прошлый раз, хранитель встретил её у входа.

— Рад снова видеть тебя, Седна. Ты пришла удостовериться в готовности стоянки для принятия новых жильцов?

Седна кивнула. Когда она зашла внутрь, то почувствовала ту же родную энергию, что и на текущей стоянке. Теллем действительно всё подготовил.

Задержавшись на центральной городской тропе, Седна вновь почувствовала укол первобытного страха. Вернулись прежние сомнения, правильно ли она поступает?

— Вдруг я не справлюсь, и они не примут моё решение?

Теллем взглянул на неё понимающе и со спокойной уверенностью.

— Не думай об этом сейчас. Если считаешь решение правильным, то сто́ит рискнуть. Создавай свой мир.

Седна искала в листве, окружающей её, подтверждение слов хранителя, так как боялась не найти такого в своих мыслях.

— А как ты отнесёшься к тому, что я сделаю?

Теллем улыбнулся.

— Если твой народ останется здесь, моё присутствие больше не будет иметь смысла, и постепенно я потеряю силу, а затем стану человеком, как ты, и умру, как ты.

Глаза Седны округлились в ужасе.

— Ты знаешь это и всё равно позволяешь мне поступить так, как я задумала? Наш нынешний хранитель никогда бы не пошёл на это.

— И он был бы прав. Твоё решение в дальнейшем повлечёт множество изменений по всей земле.

— Отчего? Как ты и он можете знать это? — удивилась Седна.

— Дар предвидения. Мы мысли читаем и видим будущее, Седна. Глобальное будущее. И если я не ошибаюсь, то твои советник и хранитель придумывают сейчас, как этому помешать. Твоему выбору. Тебе сто́ит вернуться на стоянку.

Теллем в одночасье стал серьёзным и отрешённым.

— Скорее.

Седна очнулась в зале своего дома. Снаружи собралась толпа. Встревоженные жители требовали от правительницы объяснений. Между ними из стороны в сторону ходил самодовольный советник. Он то и дело бросал победные реплики молчаливому хранителю стоянки.

— Что тревожит вас, мои дорогие? — спросила Седна, поспешив к людям.

— Это правда, что следующая стоянка станет для нас последней? – крикнул один из жителей.

— Да, так и есть. Хотела сообщить вам об этом позже и совсем не желала держать в заблуждении.

— Но как же это возможно, ведь традиции уже более…

— Я всё прекрасно понимаю, однако кочевой образ жизни не позволяет нам развиваться. Каждое новое правление — жизнь с чистого листа. Я бывала в других мирах, где кочевничество перестало существовать уже очень давно. Вы даже и представить не можете, как далеко в развитии техники и технологий продвинулись чужие миры. Того же я желаю и для нас.

Я родилась здесь, и мне печально осознавать, что я должна покинуть место рождения и прах любимого отца. Я хочу, чтобы мы оставались с нашими предками, чтобы развивались, а дети знали историю земли, на которой родились. Это будет новая жизнь и если кто-то в дальнейшем захочет уйти, я отпущу его. Он сможет построить дом там, где захочет.

— Но как же династии и правления?

— Всё это устарело. Тот, кто захочет найти что-то новое, станет королём самому себе. Не бойтесь.

Седна спустилась к толпе и прошла мимо встревоженных людей. Они глядели на неё с замешательством, переговаривались друг с другом. И лишь единицы разделяли её решение.

— Не бойтесь, — повторила она. — Иногда нужны перемены.

Один за другим люди подходили к Седне и обнимали её. Тот, кто не мог прикоснуться к правительнице, опирался на спины впереди стоящих. Они образовали тесный круг единения. И Седна, растроганная тёплым жестом, не стала скрывать своих чувств — ответила такими же крепкими объятиями.

Под взглядом обескураженного советника люди повторяли одну и ту же фразу: «Мы с тобой, принцесса».

 

Седна вернулась на стоянку у Тихой горы. Хранитель ждал у входа. Он улыбался той таинственной улыбкой, что так полюбилась ей.

— Решила свой вопрос, правительница? — спросил он.

— Ты ведь и так знаешь ответ, — лукаво улыбнулась Седна.

Хранитель кивнул и протянул ей руку. Они спустились в город. Всё те же прекрасные дома и благоухающие сады. Мягкие, поросшие мхом дорожки и каменные скамьи в парках. Седна любовалась выбранным местом, но одна мысль по-прежнему не давала ей покоя.

— Что, если советник сделает какую-то глупость? Я видела его злой взгляд? Он может навредить стоянке? — Седне показалось, что хранителю можно доверить свои страхи. Мудрость Теллема вызывал доверие.

— Нет, пока я здесь хозяйничаю? — ответил хранитель, а затем хитро прищурился. — Действительно ли тебя волнует только это? Или снова переживаешь о принятом решении?

— О нём тоже. Вчера люди собрались вокруг меня в единении. И теперь я боюсь подвести их. Что, если я поступила неправильно, что если мой выбор основан лишь на личном предпочтении?

— А разве это не так? — проницательно улыбнулся Теллем. — Ведь ты выбрала стоянку из-за меня, Седна. — Заметив, что девушка смутилась, Теллем добавил. — Принимать судьбоносные решения всегда непросто. Но ты должна понимать, что это будет твой выбор. На смертном одре ты не сможешь упрекнуть себя в бездействии. Подумай, что самое ужасное может произойти, если твой выбор окажется неверен?

Седна остановилась около декоративной колонны, украшающий храм поклонения Матери Природе. Она посмотрела в жуткие глаза Теллема и нашла в них только сочувствие.

— Самое ужасное… Я испорчу жизнь целому поколению.

Теллем усмехнулся, но без надменности и фальши.

— Это не самое ужасное. Когда ты умрёшь, они смогут выбрать новую династию, наречь правителя и поменять стоянку.

— Но в чём тогда разница? — Пожала плечами Седна, заглянув через плечо хранителя, где две краснопёрые птички воевали за ветку.

— Останутся они или нет, зависит от тебя. Начни жить так, как если бы знала, что уезжать не придётся.

— Перестать только собирать плоды и начать исследовать?

— Именно. Сейчас вы живёте, как гости, лишь потребляете. За стоянкой ухаживают только хранители, но мы не умеем придумывать новые сорта семян. Мы не можем разнообразить кочевую жизнь, только поддержать. Но если вы останетесь здесь навсегда…

Седна отвернулась. Вдали от стоянки искрилась на солнце озёрная вода. А ещё дальше зеленели пушистые кроны. Весь их мир представлял собой пустынную дорогу между жилыми оазисами. Из года в год на тропах можно было встретить одинокое племя, бредущее в сторону нового жилища с едой, набранной на прежней стоянке. Когда отец рассказывал Седне о переходе, она уже тогда не понимала, зачем это нужно. Он объяснял кочевничество умением проще относится к вещам и потерям. Якобы людям лучше живётся, когда они не привязаны к месту, когда не скорбят об умерших, стоя над могилами, когда живут одним днём.

— Я боюсь, что наше имя: моё и моего отца — забудут. Боюсь, что о нашем золотом песке никто не вспомнит, как мы забыли наших предыдущих королей.

— То есть тщеславие тебе не чуждо?

Седна вдруг испугалась, что Теллем увидит её без прикрас и разочаруется в ней. И тут же спохватилась: хранитель читает её мысли. Ей снова стало неловко, девушка покраснела и отошла в сторону, будто хотела сокрыть остатки размышлений. Но почему ей так важно, что о ней подумает Теллем? Он всего лишь хранитель одной из стоянок, бессмертное и странное существо. С таинственным очарованием он не выходил у неё из головы, а то, что он это понимал, разжигало чувства ещё больше.

— Будь осторожна правительница, — тихо и серьёзно произнёс он. — Я плохой вариант для тебя. Я бессмертен и бесплоден, плохая партия для королевы.

Девушка вздрогнула от последней фразы. Из его уст это звучало ещё более абсурдно, чем в её голове. Слова вырвались спонтанно:

— Если я решу остаться здесь навсегда, то ты станешь человеком.

Теллем приблизился, и его дыхание коснулось лица Седны. От него исходил сладкий приятный запах, несвойственный людям.

— Хранители ведут аскетичный образ жизни. Ты хочешь, чтобы я нарушил наши законы?

— Не знаю, — честно ответила Седна. — Это говорит моё сердце, а не голова.

Мужчина не отходил и Седна всё глубже и глубже вдыхала ароматы персиков, вишни, яблок, малины. Почему от их прежнего хранителя так не пахло? Более того, она не помнила, чтобы он при ней промолвил хоть слово.

Теллем внимательно осматривал её, осторожно касался девичьих мыслей и улыбался.

— Ты же знаешь, что я не человек? Больше не человек.

Седна покраснела, сердце забилось чаще. Она не была готова к подобному разговору, и теперь гадала, зачем вообще его завела. Все эти эмоции… так неловко и глупо. Она плохо знала мир, в котором жила, хоть и могла перемещаться по нему за считаные секунды. Но почему она не побывала на занятых стоянках? Почему не познакомилась с другими правителям? Почему они не захотели познакомиться с ней? А вдруг симпатия к Теллему вызвана новизной.

— Ты прав, это совершенно глупо и по-детски. Забудь об этом.

Теллем отступил, и нельзя было не заметить разочарования на его лице.

«Неужели он хотел обратного?» — смущённо подумала Седна и снова себя одёрнула.

— Если тобой движет только тщеславие, то подумай ещё раз и получше. Это скользкая тропа, Седна. Если же ты нашла во мне родственную душу, то тут тоже не пахнет альтруизмом. Тобой движет лишь эгоистичное желание обрести пару после стольких лет одиночества.

Отчеканив последнюю фразу, Теллем направился прочь от колонны.

— Стоянка готова для твоего народа, — бросил он уходя. — Вы можете начинать свой переход.

 

В эту ночь Седна не могла заснуть, думала о предстоящем путешествии, о своём решении и о Теллеме. За недолгую жизнь она ещё не встречала мужчины, который мог бы вызвать у неё замешательство. Раньше она делилась переживаниями только с отцом. Думала, что с его уходом исчезла и откровенности. Но встретившись с новым хранителем, решила, что мыслями можно делиться не только с родными. Теллем не был похож на текущего хранителя, а она не похожа на остальных правителей… по крайней мере, Седна так думала.

Пытаясь представить, как будет выглядеть стоянка после её смерти, Седна загрустила. Все достижения, все новые технологии останутся ей неведомы. Лишь золотой песок, рассыпанный по усыпальнице, будет напоминать о правительнице, принявшей судьбоносное решение для многих поколений. Неужели Теллем прав, и ею движут эгоизм и тщеславие? И может ли быть человек воистину самоотверженным и чувствительным к судьбам народов? Или же они всегда руководствуются личной целью?

Но тут Седну посетила ещё одна мысль: что если кто-то до неё уже принял подобное решение и именно поэтому к кочевникам никто не спешит в гости? Взгляд с другой стороны пришёлся по вкусу. Тогда она не будет первой, а значит, не совершит катастрофической ошибки. Так или иначе, уговоры выглядели оправданием сделанного выбора. Седна боялась возложить на свои хрупкие плечи всю тяжесть ответственности и искала лазейки в умозаключениях.

Седна проснулась среди ночи на зелёной веранде. Далёкий встревоженный крик сообщил о происшествии на стоянке. Она бросилась к дорожке, ведущей к центру города, и увидела столб дыма, вздымающийся над усыпальницей. Кто-то поджёг прах её отца и прах земляков, почивших здесь до него.

Седна поймала первого встретившегося ей жителя.

— Как это произошло? Есть ли пострадавшие?

Мужчина только отшатнулся от Седны, как от прокажённой, и она поняла почему. Согласно их верованиям, если при правителе происходило подобное, его считали неудачливым и даже опасным для своего народа. Пожар мог грозить ей изгнанием. Стоянки невероятно редко подвергались разрушению. Люди, живущие в них, всегда ценили то, что предоставляла им природа. Поджечь или сломать что-либо считалось ужасным проступком, недостойным честного человека.

— Кто же сделал это?

Жители стоянки кричали и плакали. Сквозь бурю негодования они носили воду из озера, усмиряя горячие языки пламени. Седна скинула палантин и мантию, схватилась за деревянное ведро и побежала к озеру. Волосы её растрепались, высокая причёска опала, и влажные от пота локоны прилипли к щекам. Недалеко от неё, грязный от копоти, носился советник, пытаясь засыпать огонь землёй.

Прошло немало времени, прежде чем жителям удалось усмирить огненного монстра. К сожалению, усыпальница сгорела полностью. Хранитель не мог скрыть разочарования, но больше всего Седну поразило, как резко он изменил своё отношение к ней. С какой злостью смотрел, с каким презрением обходил стороной, словно в пожаре винил только её.

Желая укрыться от ненавидящих взглядов и набраться сил, Седна ушла к озеру, где ещё несколько часов орудовала ведром. В отражении воды она видела испуганную девушку с растрёпанными волосами. Куда делась яркость её оранжевых глаз и королевская осанка? Растерянная и огорошенная, Седна заплакала. Слёзы, крупными оранжевыми каплями, падали на траву, оставляя на зелёном полотне переливающиеся пятна.

«Нужно поговорить с ними, они поймут» — подумала она спустя время. Встала и отправилась домой, чтобы привести себя в порядок. Оказавшись рядом с кушеткой, Седна не смогла побороть желание отправиться к старым друзьям из другого мира.

Сначала Седна решила, что переход не состоялся, и она вернулась к сгоревшей усыпальнице. Но через несколько секунд до неё дошло, что квартира, в которой некогда жили её друзья, тоже сгорела. Нет удобного дивана и загадочного телевизора. На кухне никто не готовит. Седна прошлась по обугленному паркету, заглянула в спальню. Яркие краски прошлой жизни заменили чёрные и серые цвета. Окна выбиты, огрызки штор торчат под самым потолком. Стены в пятнах, на полу месиво из домашней утвари: теперь уже не поймёшь, что именно там лежит. Беспощадная стихия выжгла каждый сантиметр некогда уютного жилища. Но где же Лив и Имер?

— А вы кто? — послышалось сзади.

Седна быстро обернулась. На пороге квартиры стояла невысокая старушка в синем халате.

— Седна. Подруга…

Старушка изменилась в лице. На глаза навернулись слёзы, губы задрожали.

— Ох, дорогая. Сгорели они. Пожар ночью случился. Замыкание. Говорят, они и не поняли ничего.

Сердце Седны сжалось в крохотный комок, так что девушка схватилась за грудь и осела. Старушка подбежала к ней, желая помочь, но через секунду поняла, что обнимает пустоту.

 

Оказавшись дома, Седна рухнула на колени. Боль в груди усилилась стократно. Она горько расплакалась. По злому року сразу вспомнились светлые лица друзей из чужого мира. Лив и Имер. Они ведь только начали жить. Такие молодые. Они всё откладывали деньги, чтобы завести дитя, откладывали, чтобы купить квартиру побольше. И вот две жизни так резко оборвались. Милые Лив и Имер.

«Ах, если бы я знала. Если бы могла помочь. Думая о крохотных неурядицах, о сиюминутных провалах, печалясь по пустякам, мы упускаем самое важное — ценность нашего существования. А ведь один лишь чирк спички, одна искра перечёркивает путь, и настоящее становится неважным».

Вспоминая давний разговор с друзьями и собственные колебания, Седна встала и выпрямилась. Распустила волосы, расчесала их. Заменила грязную накидку и платье. Она схватила боль внутри себя и погрузила её в дальний уголок души, вытащив на поверхность всю решимость, которой обладала. Утрата близких людей позволила ей определиться с выбором окончательно, вылезти из скорлупы сомнений, взять власть в спокойные, решительные руки.

Выйдя из дома во двор, она подошла к старому колоколу призыва и ударила в него три раза.

Люди медленно и нехотя потянулись к её дому со всех сторон. Уставшие, злые и опустошённые. Одним из последних шёл советник. Седна смотрела на каждого из пришедших открыто, с уверенностью, они же отводили разочарованные взгляды.

— За что вы так переменились? Отчего ненавидите меня?

Люди молчали, все, кроме советника.

— Ты первая спустя многие века, очернила правление пожаром.

— Не думаете ли вы, что я вызвала этот пожар?

— Но ты допустила.

Седна зло взглянула на советника, и в её голове зазвенела сталь.

— А почему вы отвечаете за всех? Не вы ли их так настроили? Не вы и множество поколений до вас?

Советник растерялся, а Седна продолжала.

— Как долго мы будем привязаны к традициям, как долго будем очернять других по одним лишь приметам. Я не вызывала пожар и любила вас всех, как и мой отец. Я хотела, чтобы мы достигли успехов в ремесле, а не бросали развитие на половине пути, как это делали многие до нас. Я хотела, чтобы мы осели, хотела, чтобы мы стали лучше. Я и сейчас хочу, но есть ли желание у вас?

Народ молчаливо переминался с ноги на ногу, опустив почерневшие от копоти головы. Единицы смотрели на правительницу без порицания, единицы кивали, соглашаясь со сказанным.

— Пожар не происходит просто так. Стоянка защищает нас от молний, а значит, преступление совершил кто-то из нас. Рано или поздно, я узна́ю об этом. Тот, кто это сделал, хотел запятнать моё правление, хотел рассорить меня со своим народом, чтобы вы не приняли мой выбор. А значит, этот кто-то не желает перехода. Получается, отвергшие моё решение - соучастники преступления, так?

Испуганные люди начали переглядываться, всматриваясь друг другу в лица. Седна понимала, что действует не красиво, но как иначе заставить их делать то, что ей нужно, учитывая произошедшее. Уверяя себя, что поступает правильно, Седна замерла, ожидая конец суматохи. Только советник смотрел на неё прямо и не мигая.

— Хранитель, — позвала Седна. Мужчина тотчас появился рядом с ней.

— Посмотрите на советника Руфта и скажите, о чём он думает.

— С чего бы мне делать это для вас? Моя стоянка испорч…

— Хранитель, — повторила Седна с нажимом, зная наперёд, что тому некуда деваться и он в её власти.

Советник дёрнулся и помчался сквозь толпу прочь от дома Седны. В этот момент ей стало понятно, кто совершил преступление. Разрешив хранителю разобраться с ним, Седна приказала людям собирать свои вещи и выходить на рассвете.

 

***

Опередив караван, тянущийся по зелёным лугам и холмам, Седна перенеслась к Тихой горе. В этот раз хранитель не встретил её. Однако со стороны главных ворот послышались взволнованные голоса. Седна удивилась, ведь за всю жизнь не видела ни одного переселенца с других стоянок, а голоса своих людей она знала.

Седна обошла череду серых статуй и вышла к центральной дорожке. На границе поселения стояли три фигуры, одна из которых принадлежала хранителю. Обычно спокойный, сейчас он явно негодовал. Очевидно, причиной тому стали незваные гости: взрослый бородатый мужчина и старик, вероятно, советник.

— Как я уже сообщил, стоянка занята. В данный момент к ней следуют переселенцы.

— Тогда сообщите их правителю, чтобы оставались на своём месте или подыскали другое.

— На каком основании?

— На том основании, что у меня есть армия и это место должно стать моим.

— Правильно ли я понимаю, эта стоянка будет не единственной захваченной?

Мужчина криво улыбнулся и кивнул. Седна не могла более ждать и стремительным шагом спустилась по тропе. Встав по левую руку от хранителя, она тут же обратила внимание на себя.

— Я правительница стоянки, и я уже выбрала её. Хранитель подтвердил мой выбор.

Мужчина прошёлся сальным взглядом по задрапированной в пышное платье фигуре Седны, а затем по её высокой причёске и скуластому бледному лицу. Нахально цыкнул и ядовито улыбнулся. Седна в свою очередь заметила на голове незнакомца тонкую железную корону, а на пальцах блестящие перстни. Прячась под безделушками, он словно хотел казаться величественнее, чем есть на самом деле.

— Давно я не встречал подобной красоты, — наконец произнёс бородатый. — Отзываю своё старое предложение. Вы можете здесь остаться, но только вместе с нами. Мы объединим наши семьи и упрочим позиции в мире.

Седна опешила от такой наглости и самонадеянности. А хранитель, казалось, побелел ещё сильнее.

— Исключено, — отрезала Седна.

— Почему? У вас уже есть спутник?

— Да, — ответила Седна и бросила короткий взгляд на Теллема.

Бородатый замер на секунду, затем переглянулся с советником.

— Ты хочешь связать свою жизнь с хранителем?

Фраза из его уст вылетела настолько резко, что Седна на секунду сама подумала об абсурдности решения. Но лишь на секунду. В следующее мгновение, взяв себя в руки, Седна сурово произнесла:

— Прошу вас покинуть эту стоянку.

Но мужчины и не собирались покидать тропу, а наоборот, сделали шаг Седне навстречу.

— Нет. Мы не уйдём, а если понадобится, то уничтожим каждого нового переселенца, что встанет у нас на пути.

Внутри у Седны всё сжалось. Она узнала старое чувство — страх. Ни отец, ни дед не вступали в конфликты с другими поселениями, и она делать этого не собиралась. Борясь с охватывающими её мысли эмоциями, Седна отошла от ворот. Хранитель, не говоря ни слова, медленно увёл её за собой, чтобы скрыть разговор от ушей интервентов.

— Что мне делать? — спросила Седна дрожащим голосом.

— Такого прежде не случалось, но я слышал о захватчиках и раньше. Их поведение не ново. По кодексу хранителей я не могу участвовать в подобном противостоянии, но ради… ради тебя я сделаю это.

Седна смотрела в пугающие глаза Теллема, понимая, что он полон решимости. Холодность хранителя исчезла.

— Что будет с тобой, если нарушишь кодекс?

— Лишусь статуса хранителя, снова стану смертным, а это место получит нового хранителя.

— А если мы останемся здесь, как я и говорила ранее.

— Тогда это место станет свободным от существ, подобных мне.

— При этом ты останешься здесь смертным?

— Да.

Седна встретилась с наглым взглядом бородатого, отчего во рту её возник неприятный привкус.

— Как же ты избавишься от них?

— Скрою стоянку от чужих глаз. Пройдя через ворота, он и его советник увидят лишь голую равнину. Попасть же сюда сможет лишь тот, кого пригласят жители этой земли.

— Останется ли твоя защита после того, как ты станешь человеком?

— Какое-то время, да. Ведь дело не в моей силе, а в способности обращаться к природе. Она выполнит мою просьбу и сдержит слово до тех пор, пока я буду жить здесь с вами. Но после…

— После мои люди сумеют подготовиться и дать отпор любому, кто решит их завоевать. Мы построим на этой земле империю, взрастим её, как крохотное зёрнышко в благодатной почве.

— Так ты согласна?

— Пусть будет так.

Хранитель кивнул. Раскинув руки, он затворил ворота перед носами удивлённых мужчин. Бородатый выкрикнул ругательство, но звук противного голоса оборвался на половине фразы. Как только стоянка отделилась от прочего мира, хранитель начал меняться в лице. Вместо чёрных точек на белом глазном яблоке появились радужки красивого медового цвета, кожа приобрела смуглый оттенок, на лице пролегли неглубокие морщины, возникли поры. Хранитель больше не напоминал восковую фигуру, он расцвёл, наглядно демонстрируя, насколько прекрасна может быть жизнь. Седне хватило лишь одного взгляда, чтобы понять, насколько хранитель был красив в прошлой жизни.

— Вселенная даёт мне второй шанс, — бодро отозвался Теллем. — Но ворота открывать нам придётся вдвоём. Великой силой я более не обладаю.

 

***

 

Переселенцы, один за другим, устало пересекли границу стоянки. Седна шла во главе, гордо подняв голову. Встречающий их Теллем вызвал в толпе возгласы недоумения. Самый храбрый задал Седне вопрос о природе таинственного незнакомца. Узнав, что перед ними хранитель, люди зароптали.

— Как же он защитит стоянку и будет ухаживать за ней, если он лишь человек? — спросил всё тот же переселенец.

— Он уже защитил нас, а ухаживать за стоянкой предстоит нам. Я уверена, если останемся здесь навсегда, то сможем развиться как никто до нас. Мы изменим уклад, ваши дети смогут узнать предков, мы будем приглашать в наши чертоги самых лучших специалистов, которых встретим за пределами стоянки.

— Правительница, ты разрешишь нам покидать стоянку?

— Да, разрешу. От этого будет зависеть развитие и расширение. У нас с вами будет главное: память. Память предков даёт колоссальные возможности избежать прошлых ошибок. Мы сбережём наш мир, а когда меня не станет, стоянкой начнёте управлять вы, все вместе.

Седна улыбнулась, окинув взглядом столпившихся перед ней людей.

— Сейчас же я хочу объединить семью с хранителем.

— Можем ли мы доверять твоему выбору?

— Можете, но последнее слово за вами. Когда меня не станет, вы вправе уйти.

Людей удовлетворил ответ правительницы и они разошлись по новому пристанищу в поисках своих жилищ. Седна же приблизилась к Теллему. Тот протянул ей руку и повёл вверх по дороге, прямиком к усыпальнице.

— Чего ты хочешь, мой дорогой хранитель? — спросила Седна.

— Открыть тебе один секрет. Как хранитель я был обязан держать правду в тайне, но теперь я человек и не скован древним законом. То, что ты увидишь, скорее всего, утвердит тебя в правильности решения.

Теллем привёл Седну к подножию Тихой горы, где перед ними обнажился широкий вход, исписанный знаками на языке предков мира. Теллем зажёг факел и повёл девушку вглубь.

Чем дальше они уходили, тем больше Седна узнавала места. Узкий коридор привёл их в круглую галерею, где стены покрывали рисунки и надписи, потолок украшали фрески, а пол был устлан мхом и зелёной листвой.

— Что знаешь ты о рождении мира и его укладе? — спросил Теллем.

— Вселенная создала стоянки, а потом и людей. Осколки первого племени заселяли новые стоянки, но в память о кочующих предках вновь и вновь искали новые места.

— Но знаешь ли ты о первой стоянке, той, что положила начало? Первой стоянке, которую населили предки?

— Слышала лишь о том, что найти её невозможно. Отец говорил, она давно разрушена и не принимает людей.

Теллем посветил факелом на стены.

— Смотри на них и читай, что тут написано.

Седна начала с самого края. Вспоминая древний язык, она морщилась: каждая строчка давалась с трудом.

— Здесь говорится, что народ долго блуждал по пустынным холмам, пока не нашёл пристанище около горы. Ветры не возмущали здешнюю природу, ураганы не достигали окраин. Вселенная подарила людям первую стоянку около горы, и они зажили с великой радостью.

— Узнаёшь ли ты описание мест.

Седна оторвалась от фресок и замерла, глядя на Теллема.

— Это Тихая гора? — сказала она кротко.

— Верно. А теперь посмотри, почему люди покинули это место.

Седна вернулась к надписям. Непроизвольно рука легла на открывшийся в изумлении рот.

— К правителю пришло первое создание стоянки — хранитель. Хранитель испугал человека, поэтому предложение существа правитель отклонил.

Седна снова повернулась к Теллему, словно желая услышать подтверждение правильности перевода.

— Читай дальше.

— Хранитель хотел объединить себя с семьёй правителя, скрыть стоянку от посторонних глаз. Но людской король испугался такому родству и покинул стоянку. Когда на новой стоянке его золотой песок окропил усыпальницу, хранитель того места сделал схожее предложение новому правителю. И тот тоже отказался. Так было положено начало текущего уклада.

Седна дочитала последние строчки дрожащими губами. Теллем улыбался.

— Значит, я нарушила старый уклад. Уничтожила глупое суеверие. Мой мир становится таким, каким его задумала Вселенная. Она дала нам выбор через хранителей, но мы отказались от этого, рискнув своим развитием. Ведь столько лет мы стоим на месте.

Девушка обошла фрески, коснулась каждой ладонью, почувствовала под пальцами шершавую холодную поверхность.

— Но разве нам было плохо? — вдруг спросила она. — Да, мы не развивались, но были счастливы.

Теллем указал рукой на выход, пригласив Седну вернуться к людям.

— Старое и известное — не значит плохое. Но иногда нужно рискнуть, чтобы узнать, на что ты ещё способен.

 

 

***

Миалия проснулась рано утром. Солнце ещё томилось за горизонтом, поэтому тротуары и прилегающие к ним стены магазинчиков освещали лишь жёлтые фонари. Одинокий прохожий кутался в плащ от промозглого ветерка, торговец лениво разгружал фургон с провизией. Шумела листва соседнего парка.

Миалия наблюдала за возрождающейся за окном жизнью и думала о странном сне, который ей довелось увидеть. Стоянки, хранители, кочевники, таинственные Седна и Теллем. Настолько реальные, настолько живые, что хотелось написать о них очередной рассказ. Сложное решение Седны, риск, на который она пошла, были Миалии знакомы, ведь она в своё время тоже переехала из маленького городка в этот, сбежала от алкоголички матери и безразличного отца, рискнула изменить свою жизнь. Начала писать романы, но так и не продвинулась дальше. Издательства отвечали ей отказом, заявляя, что всё, о чём она пишет, уже было измусолено сотню раз другими, более опытными и именитыми писателями.

И вот, каждое утро Миалия пыталась выдавить из себя новые строчки, а потом удаляла их, зажав кнопку «бэкспэйс». Вчера же произошёл пожар на соседней улице. Сгорела целая квартира. Жуткая смерть. Миалия не знала людей, живущих там, даже никогда не встречалась. И вот, увидела странный сон, в котором погибли некие Лив и Имер. Ясно, что всё дело в особенностях мозга. Миалию ужаснули события и так подсознание попыталось их переварить. И всё же…

Миалия встала, быстро умылась, почистила зубы, замазала пару новеньких прыщиков серым карандашом и, нацепив спортивный костюм, вышла в магазин.

Удивительно, но её опередили две старушки, занявшие очередь на кассе уже в первую минуту открытия магазина. Сонный продавец медленно пробивал товары, а старушки оживлённо мусолили какую-то тему. Миалия прислушалась.

— Я спросила, к кому она пришла такая разодетая. А девчонка ответила, что к погибшим. Представляешь? Видать, подруга их. Я думала, ей плохо сделалось, а она исчезла.

— Как исчезла? — ужаснулась вторая.

— Да вот так: раз и её не стало.

— Брешешь!

— Её Богу.

— Это твоя болячка, видать, обострилась.

— Да нет же, зуб даю. Больше той девицы я не видела. А вот ребят жалко. Лив и Имер были хорошими людьми.

По улице пронёсся холодный ветер, он ласкал на прозрачных крыльях перемены. А где-то в другом мире у Тихой горы возрождалось новая империя, и очередной правитель молился у статуй основателей: Седны и Теллема, — чтобы те даровали ему храбрость и силу для дальнейших свершений.