В одной отдалённой от дорог и торжищ глухой и тихой деревне жила бездетная вдова. Жила очень скромно, но ей много и не надо было. Об одном только печалилась, что муж покинул её, а никого ей после себя не оставил.

Однажды Авдотья (так звали вдову) пошла по ягоды в лес. Долго ходила, так увлеклась, что набрала целый короб. И снова мысли вернулись к старому горю: а кого кормить я буду, одной-то много? Присела отдохнуть, оперлась на какой-то камень, да и уснула. Приснился ей сон, что бежит ей навстречу какой-то милый и светлый ребёнок, а когда подбежал к ней, то превратился вдруг в худую и страшную свинью. Авдотья аж подпрыгнула от этого видения. Держась за сердце, несколько минут она охала и приговаривала «Спаси, Господи!» Тут вдова услышала позади себя какой-то писк. Обернулась и обомлела: а камень-то и не камень, а какой-то огромный свёрток из грязных серо-бурых тряпок. И писк идёт откуда-то из недр этого комка. С опаской Авдотья принялась осторожно ворочать узел. Сбоку было маленькое «окошечко», через которое было видно лицо младенца. «И как он не задохнулся под ворохом этой рухляди?» – была первая мысль женщины. Она начала быстрее разматывать свёрток. Уже когда ребёнок был свободен от тряпичных уз и лежал на руках у вдовы в одной рубашечке, только тогда Авдотья задумалась, откуда взяться младенцу в лесу?

Деревня у них маленькая, все друг другу знакомы, утаить беременность невозможно. А все, кто был на сносях, либо ещё не родили, либо родили и благополучно няньчат своих малышей. До соседних деревень далековато, но сейчас нет смысла об этом рассуждать, уже вечереет. Рассудив так, Авдотья взвалила короб, а потом, присев, осторожно взяла младенца. Тяжеловатая оказалась ноша, но потихоньку вдова дошла до дома. Никто ей не встретился по дороге, поэтому не пришлось и совета ни у кого спросить.

Ребёнок оказался очень голодным: сразу выпил три рожка с козьим молоком и ещё жалобно пищал, но больше дать было нечего.

На следующий день Авдотья рассказала соседке, главной сплетнице, и тут же о находке знала вся деревня. Женщины пришли посмотреть на найдёныша, удивлялись сильному аппетиту и говорили, что это хорошо, значит, ребенок вырастет сильным и здоровым. Правда старшие женщины были более насторожёнными: их смущало негаданное появление в лесу, и то, что малыш всё время голодный. Но со временем разговоры поутихли, бытовые дела поглотили народ. Ребёнок рос не по дням, а по часам, ел всё больше и больше. Еды в доме вдовы не хватало, хотя она и сама и так почти не ела. Мальчик ходил по соседям: его подкармливали просто так, а работой не нагружали – уж очень был худ, но при этом выше сверстников.

Но с годами стало всей деревне трудно прокормить найдёныша. Павлик уже не просто просил, он требовал с каждого двора на завтрак, обед, полдник и ужин по доле хлеба, молока, картошки и что ещё найдётся. Люди-то в деревне были добрые и рады бы кормить сироту, в лесу найденного. Но у них были свои дети и старики. А местность вокруг деревни была болотиста и малоплодородна. Стали люди между собой роптать и удивляться, как в такого худого влезает столько еды. Но отказывать не смели. Сначала потому, что сироте нельзя не дать, как велели уставы старших жителей, а потом из страха. Ведь даже когда парочка домохозяйств дали ему меньше хлеба и молока, чем обычно, мальчик так смотрел, что заболевала вся семья. И уже этим людям кусок в горло не лез, а молоко казалось горьким. Болели, худели, иссыхали те две семьи.

Вот как-то на реке, стирая бельё, женщины деревни сговорились пойти к ведунье, что жила в лесу. К ней обращаться не любили, ведь это против церкви, но уж очень они были обеспокоены тающими запасами, как бы своих детей не приморить! Вызвались идти две самые бойкие и смелые.

На следующий день рано утром, взяв для ведьмы гостинцы, эти две крестьянки ушли за советом.

Но то ли старухи что-то напутали, то ли лес за годы изменился, но посланницы долго плутали и лишь заполдень вышли на опушке, где стояла ветхая избушка ведуньи.

На кровле дома росли мухоморы, крыльцо сгнило, в окнах было темно. Но как бы ни было страшно, ради общего дела посланницам пришлось войти.

Во мраке этой лачуги ничего не было видно, но вот блеснули чьи-то глаза. Одна их женщин вскрикнула и выбежала, а вторая, зажав рот рукой, осталась.

– Знаю я вашу беду, всё знаю, – отозвалась из темноты старая колдунья.

– Знаете? А откуда?

Старуха хмыкнула:

– Мне мой сынок всё докладывает.

В это мгновение мысли в голове женщины скакали, как кони по полю: «Откуда у старухи сын? Ведь одна же жила. Да и как он может ей докладывать, если мы его в деревни не видели? Или видели? Может, он и не человек вовсе?»

Со стороны маленького, заросшего паутиной окна, раздался скрип: в узкую щель приоткрытого окна заползла маленькая чёрная змейка. Остановилась посреди комнатушки, поблёскивая чешуёй в полумраке, подалась в сторону гостьи, но ведьма её окликнула:

– Вадик, это же та самая посланница, о которой ты сам говорил, не узнал, что ли? Иди ко мне на ручки, сынок!

Немного отойдя от ужаса, гостья спросила хрипловатым голосом:

– С-сынок? Но это же змея…

– А что, сын приёмным, названным, не может быть? Вон у вас в деревне вообще камни голодные усыновляют, а у меня всего лишь добрый змеёнок.

– Ничего не поняла… Но да ладно, я же не за этим пришла, меня ж послали совета спросить. Поможете, бабушка?

– Что у вас в узелке, с которым твоя подруга трусливая выбежала?

– Там Вам гостинцы, уважить… масло, яйца, пироги пшеничные. Я сейчас, я быстро, – с этими словами женщина метнулась из избы, едва дверь с петель не сняла. Поозиралась вокруг, а спутницы нигде не видать. Хорошо хоть узелок с подарками для ведьмы лежит тут же, подле крыльца. Подхватила его, осторожно всё поправила, отряхнула, сделала глубокий вдох и шагнула в дом.

– Положи узелок на лавочку, а сама слушай, – не дожидаясь, пока гостья начнёт путано от страха излагать дело и предлагать плату, старуха продолжила, – Как я и говорила, суть вашей беды я знаю, и как помочь, знаю. Возьми пузырёк, что на углу стола. Устройте праздник всей деревней на лесной опушке. А в угощенье подлейте-то из пузырька. Этот мальчик, который и не мальчик на самом деле, съест лакомство, потом уснёт. А уж потом и примет своё истинное обличье.

Женщина уже держала пузырёк в руках и обдумывала, как этот праздник устроить: деревня в последнее время совсем загибается, живут впроголодь, какой тут праздник для этого прожорливого мальчишки? Решилась наконец уточнить у старухи, нельзя ли упростить задачу?

– А вот нельзя ли просто в обычную его долю подмешать это снадобье и дать ему? А то боюсь, что на целый праздник мы не соберём снеди, всё уж поел малец, сами полуголодные все…

– Не спорь со мной! Я же говорю тебе, что это не мальчик. Когда он примет свой истинный образ, то вы его всей деревней не сдвинете. Вам нужна огромная глыба посреди деревни? А когда он придёт на опушку, то можно сразу подать ему кашу и молоко, и туда, и туда подлить мою настоечку, а про остальные кушанья сказать, что будут позже. Но он их не дождётся, уснёт раньше. Засыпьте его ветками и землёй, и руками никогда не трогайте. И детям, и внукам накажите, чтоб обходили это место стороной.

Женщина внимательно слушала, не перебивала. Когда ведьма закончила говорить, она продолжала стоять, не шевелясь. Ей казалось, что она должна ещё что-то спросить, но не знала, что.

– Всё, иди домой, а то скоро стемнеет, заплутаешь ещё. По поломанным веткам, которые твоя подруга изломала, дорогу домой распознаешь, – засмеялась ведунья, а женщине показалось, что и змей тихонечко посмеивается.

Как замороженная, гостья вышла и направилась в деревню.

Пришла, когда уже солнце не было даже на небосклоне. Но почти вся деревня поджидала у ограды.

– Вернулась! Живая! А уж думали, что тебя ведьма сожрала! Ну что хоть она сказала? Подарки приняла? – разноголосье понеслось снежным комом со стороны толпы.

– Люди добрые, сейчас я всё расскажу. Всё честь по чести, как на духу. Взяла ведьма гостинцы, советом отплатила. Велела непременно устроить праздник, да не в деревне, а на лесной опушке. Дала вот снадобье какое-то, велела его в угощенье для мальчика помешивать. Тогда он уснёт, и станет тем, кто он есть на самом деле, – на одном дыханье всё высказала посланница.

– А почему именно в лесу-то? Да и не до праздников нам…

– Просто станет он тяжёлым, и тогда навечно останется на месте, где уснёт. Уж лучше пусть в лесу.

Народ понимающе закивал, ещё долго обсуждали все подробности, но к полуночи пришлось разойтись: дел завтра больше, чем обычно, а в деревне и так их всегда много.

Рано утром, едва закончив дела на дворе, большая часть собралась около ограды вчерашней посланницы. Взяв пузырёк, она вышла к народу. Все вместе они двинулись в сторону леса: готовить место для будущего «угощенья» для Павлика.

А вчерашнюю трусиху послали позвать мальчика. Его названная мать была очень больна, почти не вставала, так что она бы не помешала.

Уже к полудню всё, по мнению деревенских, было готово. Ждали лишь виновника торжества.

Вот из-за деревьев показались мальчик и пригласившая его женщина.

– Здравствуйте, люди добрые! А какой нынче праздник, тётя Дуня мне не объяснила. Вроде в прошлом годе мы не справляли в этот день ничего, – начал расспрос Павлик.

– А мы раньше-то не справляли, потому что… а, да нечем было, сейчас вот тоже плохо с пропитанием, а решили более не пропускать, поднатужиться, да отметить, а то не по-людски как-то, – начал придумывать на ходу старик Фёдор.

Как ни странно, но такой ответ удовлетворил мальчика, он кивнул в знак, что «мол, подавайте, что есть». Видимо, просто опять сильно проголодался.

Поставили перед ним на скатёрке молока кружку и каши плошку, он тут же принялся за еду, а когда закончил, спросил:

– А вы что стоите и ничего не едите?

Тут дедушка Фёдор начал было перебирать в голове свои уловки, но пока он думал, мальчик уже начал зевать и прилёг, свернувшись клубком, как кошка. А дыханья не слыхать, и грудь не вздымается. Тут старуха Семёновна заголосила: «А, убили, ребёночка убили!» Мужики на неё затопали, зашипели, велели замолчать. А когда немного успокоились, оглянулись на то место, а там и нет никакого мальчика, а лежит огромный валун, даже больше того камня, на котором когда-то Авдотья оперлась отдохнуть. Поудивлялись люди, да как велела ведьма, прикрыли ветками, землёй, и разошлись.

В конце мая начинаются долгожданные каникулы. Мама и папа сказали Вите, что отправят его на всё лето в деревню. Они всем знакомым жаловались, что их сын днями просиживает за компьютером, худой, бледный, а есть вообще не заставишь. Из-за этого, наверное, он так часто болеет.

Сначала Витя возмутился и запротестовал: как это, три месяца без Интернета, без игр и соцсетей, но потом подумал, что и вправду долго не видел бабушку Олю, она же, наверное, скучала. И потом, хоть это и маловероятно, но вдруг в эту деревню, где жили почти что одни старики, привезут мальчика его возраста, такого же, как он, отлучённого от компьютера. И, быть может, они подружатся?

Он не рассказывал родителям, да они и не слушали, что с переводом год назад в новую школу с языковым уклоном, у него началась большая чёрная полоса в го маленькой жизни. Языки ему не давались, хотя он очень старался, и лишь большими усилиями и нервами, он всё же получал четвёрки. Но он ненавидел эти уроки и школу. А ещё ему не удалось найти общий язык с новыми одноклассниками. Не то, чтобы он был изгоем, хотя первый месяц его немного пообзывали из-за смешной фамилии, но потом им надоело и они отстали. Но и друзей он не нашёл, класс уже поделился по группам, а его игнорировал.

Во дворе друзей тоже не было, как-то так вышло, что в их доме старого фонда жили либо бабушки, либо люди, у которых дети были лет шестнадцати-семнадцати, а Вите только одиннадцать, либо с совсем малышами.

Далеко от дома его не отпускали, ходить в кружки он сам не хотел, ведь и так школа с углубленным изучением языков, Витя искренне не понимал, зачем ему ещё какие-то кружки?

То ли дело игры! Можно отвлечься от всех проблем, почувствовать себя на коне, одержав победу на очередном уровне. Да и не так он много играл, как расписывали его родители: надо же было ещё и уроки ненавистные сделать.

В первый же вечер Витя вышел гулять на улицу. Неподалёку он увидел самодельную детскую площадку. «Ага, значит, дети сюда всё-таки приезжают», – сразу смекнул Витя. Неторопливо подошёл, осмотрелся и, пока никого не было, решил опробовать качели с деревянной седушкой. Ему уже стало надоедать качаться, как из-за угла вышел светленький мальчик немного младше его, шёл он прямиком к Вите.

– Привет! А я тебя раньше не видел. Тебя как зовут? – начал первым знакомство мальчик.

– Я – Витя, привет! А тебя как звать? Ты давно тут живешь?

– Я уже неделю тут живу, у бабушки. Я Олежка. Здесь Интернета нет… – поделился «самым главным» новый знакомый.

– А я знаю. Меня родители ругали, что я часто сижу и только играю, решили на природу выслать. Хотя я немного рад, я бабушку давно не видел.

– Лучше бы бабушки к нам, – не согласился Олежка.

– Что будем делать? Что тут есть интересного, кроме этой площадки?

– Лес есть. Я с бабушкой ходил, мы ягоды собирали. Но без взрослых туда нельзя!

– Там волки и медведи?

– Нет, бабушка сказала, что есть только лисы и зайцы, но дети заблудятся и умрут от голода. Или ягод ядовитых поедят. Или речку не найдут и от жажды умрут. Или…

– Всё-всё, я понял. А может, ты мне просто покажешь, где тут лес, мы в него заходить не будем, просто мимо пройдём.

– Хорошо, а ты раньше был в лесу? Вообще, не в этом прям?

– Нет, я приезжал к бабушке четыре года назад, меня не взяли. А больше я нигде не был. Я имею ввиду, в деревне. А так мы к другой бабушке в Новосибирск ездили. В аквапарк ходили, – Витя посмотрел на нового друга, как он воспримет похвастушки.

– Везёт! Я в аквапарке не был. Но я был на чёртовом колесе!

Так за разговорами они оказались на кромке леса.

И хоть Витя видел раньше лес на картинках, в кино, но в действительности лес оказался красивее, таинственнее и заманчивее, чем он мог подумать. Почему-то Вите показалось, что деревья его манят и зовут пойти глубже.

–Тут точно нет волков или медведей? – уточнил Виктор.

– Да нет, если бы были, бабушка бы меня ещё и ими пугала, чтоб я в лес не ходил, – улыбнувшись, ответил Олежка.

– Смотри, там вроде чья-то корзинка лежит. Надо забрать и в деревню отнести. А то, наверное, чья-то бабушка с плохой памятью забыла.

Мальчики прошли немного вглубь, но это оказалась не корзина, а просто какая-то коряга.

И тут же на эту корягу, как по заказу, села красивая птичка. Ребята никогда такой раньше не видели. А она ещё, подпрыгивая, ходила с одного края на другой, как бы показывая своё великолепие со всех сторон.

Затем она упорхнула в кусты, а мальчики ринулись за ней. В лесу оказалось так увлекательно и необычно, что они и не заметили, как оказались на лесной опушке. Посредине же возвышался какой-то холм, поросший мхом.

– Ого, вот это каменюка! Я даже не сразу понял. Я думал, это просто гора земли, – Витя подошёл и похлопал по валуну, – Потрогай, он такой холодный. Можно в жару об него охлаждаться. Гигантский кондиционер, ха!

– Нет, ну буду! Он же мхом зарос, там поди куча сикарашек, – передёрнул брезгливо плечом Олег.

– Ты боишься жучков-паучков? – насмешливо спросил Витя.

– Нет, я их просто не люблю. А боюсь бабушку. Она будет ругаться, что мы так далеко зашли. Пошли уже домой!

Поразмыслив, Виктор решил, что и правда, они уже тут долго гуляют, а скоро ужин.

На обратном пути Олег часто не мог понять, куда идти, откуда они вышли, всё казалось незнакомым. А Витя, наоборот, легко шёл в нужном направлении, и быстро вывел их к деревне, будто это он раньше был в этом лесу с бабушкой, а не Олег.

К своему удивлению, Витя тут же почуял, что голоден. Хотя он всегда был малоежкой, родители с трудом уговаривали его поесть. Даже сладкое он не очень любил. Но он подумал, что это просто повлияла прогулка на свежем воздухе. Они расстались с Олежкой у детской площадки, и пошли по домам.

Когда Витя «напал» на бабушкину стряпню, она возликовала! Вот! А сноха говорила, что внучек плохо кушает. Готовить просто не умеет. Да и что там за продукты в городе. А я и хлеб сама пеку. Ну и что, что из покупной муки, зато хлеб горячий, точно свежий!

Но недолгая была радость у бабушки. Уже через неделю она начала подозревать что-то неладное: мальчик не поправлялся, был по-прежнему тощим. При этом уничтожил почти все бабушкины запасы. Лето было в начале, кроме зелёного лука, в огороде ещё ничего не было. В их магазинчик не привозили овощи, фрукты, хлеб, ведь у большинства всё было свойское. Ей пришлось подкупать картошку и капусту у соседки.

К концу второй недели бабушка сдалась и созналась сыну по телефону, что не может прокормить внука.

– Да ну, мам, не может быть такого. Надя его полчаса уговаривает неполную тарелку супа съесть, а тебя он «объел»? Нет, ну давай я его заберу. Побыл две недели на природе и хватит. Пусть сидит в городской квартире, в компьютер играет, недоумевал Игорь, папа Вити.

– Ну вот что ты всё передёргиваешь. За компьютером сидеть… Его врачу надо показать, а ты меня укоряешь.

– Да я не укоряю, извини. Вечером в пятницу приедем с Надей. Продуктов привезём, – сын понял, что задел маму, а он вовсе неплохой человек.

На выходные, как и обещали, приехали родители Вити. Папа потрепал сына по костлявому плечу, и в очередной раз усомнился в словах своей мамы.

Но за ужином ему пришлось поверить всему: Витя ел всё, что ему предлагали, и никак не мог наесться, просил добавки, всё ел с хлебом. А после ужина сидел с грустными и голодными глазами.

Игорь хотел увезти сына утром в понедельник, но решил, что поедут уже в воскресенье, чтобы прямо с утра в понедельник пойти к врачу.

Ни один из врачей не нашёл никаких отклонений у Вити. Все утверждали, что мальчик просто растёт, ему и нужно больше питаться.

Когда очередные анализы показали, что всё в порядке, педиатр задумчиво произнесла:

– Может, вам к бабушке какой обратиться?

Игорь опешил. Мало того, что ничем помочь не могут, так ещё и мракобесие советуют.

– Простите, что? И это говорит человек с высшим образованием?

– Ну, тогда не знаю. Поезжайте в Москву. По всем анализам ваш мальчик здоров, – раздражённо ответила врач.

– Может, мне к главному врачу пойти?

– Идите. Все анализы хорошие. Что вы от меня хотите? – даже не глядя, проговорила педиатр и занялась бумагами.

Выходя с Витей из больницы, Игорь непрерывно думал, куда теперь. Ладно, он хоть на вторую работу устроился, но ведь сын всё равно постоянно голодный. Да и ненормально это!

Посоветовавшись с женой, Витин папа снова отвёз мальчика в деревню, но привёз с собой еды в три раза больше, чем в прошлый раз.

Мама и папа теперь работали почти без выходных и навещали бабушку и Витю только, чтобы привезти продукты.

Витя устал быть всё время голодным, ему было неловко, что бабушка сама почти ничего не ест.

Он стеснялся ходить на улицу и играть со своим единственным другом Олежкой, потому что у него постоянно урчало в животе. Хотя его приятель всё равно приходил и подолгу стоял у калитки, а иногда даже оставлял пирожки или конфетки на лавочке у ограды. Ведь вся деревня была уже в курсе, видимо, бабуля Олега так хотела помочь.

Однажды Витина бабушка стояла в очереди в магазин, купить хоть гречки – она сытная и питательная. К ней подошла самая старая жительница деревни, Ирина Матвеевна:

– Ольга, здравствуй! Прости, что любопытничаю. Правда, что у тебя внук болеет? – она обращалась без отчества, так как для неё и Витина бабуля была, как внучка, такой ветхой была старожилка.

– Ну правда, что тут скрывать! Вроде все уже и так знают, – с непроницаемым лицом ответила бабушка Оля.

– А чего не лечите? – уже без обиняков напирала старушка.

– А как лечить? Врачи не знают. Такая сейчас медицина…

– А мне про похожий случай рассказывали, только это было, когда моя прабабушка девочкой ещё была. Так им ведунья помогла, прям в лесу у нас и жила она.

– Пф-ф! Во-первых, я не верю ни в каких ведуний-колдуний. А во-вторых, эта ваша ведунья уже в мумию должна была превратиться.

– Я тебе помочь хотела, – обиженно поджав губы, проговорила Ирина Матвеевна.

– Спасибо, помогли, – твёрдо сказала бабушка Оля, давая понять, что разговор окончен.

Возвращаясь домой, на лавочке у ограды, Витина бабушка снова увидела свёрток с пирожками. Вздохнув, она взяла его и пошла в дом.

Когда бабуля вошла в дом, у неё вдруг появилось неприятное предчувствие.

Витя сидел на диване и ел промасленную бумагу: масло, которое было в ней, уже закончилось.

– Витя! – ахнула бабушка, – Да ну что ты делаешь? На вот, твой друг пирожков принёс.

Уговаривать мальчика не пришлось, он тут же набросился на свёрток.

«Всё! – подумала бабушка, – что-то надо делать! Сейчас сварю кашу и пойду в лес. Скажу, что за ягодами».

Как решила, так и сделала. Оставив Витю наедине с большой кастрюлей гречневой каши, она взяла корзину и пошла в лес.

Дойдя до кромки леса, она испугалась: «Я же не знаю, куда идти. А если заблужусь». Но тут её словно толкнули в спину и она пошла. Довольно быстро она вышла к какому-то холмику, накрытому обросшими мхом досками.

«Так это так избушка вросла в землю, – дошло да бабушки Оли, – И чего я ждала? Что старуха двести лет жить будет что ли? Зачем попёрлась, дура старая! Хорошо хоть корзинку взяла, может, и правда ягод пособираю, на картошку поменяю». С этими мыслями она развернулась, чтоб идти искать свой «утешительный приз».

«Ольга! Постой!» – кто-то окликнул женщину тихим, без каких-либо интонаций, голосом.

– Кто здесь? О Господи! – замерла от страха бабушка Оля.

Трава слева зашелестела и оттуда выползла меленькая чёрная змейка.

– Не бойся, я не причиню тебе зла, – не успел и договорить змей, а Ольга уже лежала на земле без чувств.

Едва же женщина пришла в себя, то подскочила и попыталась бежать, но ватные ноги не слушались, подламывались, она снова падала на траву. Минут пять она барахталась, а потом заплакала от страха и бессилия.

– Да Боже мой! Раньше у людей как-то покрепче нервная система была: хотя бы убежать могли. Я тебе ещё раз говорю, ну не обижу я тебя, я маленький и не ядовитый. Я даже в вашей деревне бываю, просто вы меня не замечаете. А я мышей ловлю, между прочим! Получше кошек деревенских. Вот!

– Ты, ты… ведунья? – только это смогла спросить бабушка Оля.

– А похож? Я так-то змей, а не человек. И я мужского пола. Ведунья давно умерла, людской век короток, а мы по триста лет живём.

– Понятно… А ты сказал, мне поможешь? А как? А почему? А…

– Помогу. За плату. Я знаю, где моя приёмная мама закопала сундучок со снадобьями.

– И эти снадобья излечат моего Витю? Я заплачу, я дом продам, я сыну скажу, чтоб в долг взял! – нервно тараторила замученная уже всем этим бабушка.

– Да мне такие жертвы не нужны. Ты просто покорми меня. Принеси масла сливочного, молока свойского, пирогов пшеничных напеки. А я тебе пузырёк приготовлю, ты мальчика в лес уведи и там угости чем-нибудь, не забудь туда подлить из пузырька. И всё, твоя беда решится, – заключил змей.

– Витя поправится? – неуверенно протянула Ольга.

– Ты о чём? Просто уснёт, зато ты будешь свободна.

– Да ты что, очумел? Это внук мой родной. Я его вылечить хочу, кровиночку мою! – Ольга аж задохнулась от гнева. У неё появились силы, она вскочила и, позабыв про корзинку, пустилась прочь, не разбирая дороги.

Сколько она так бежала, а потом и просто шла, она уже потеряла счёт времени. Уже день был на исходе, когда она вышла из леса, да похоже, не с той стороны – у неё в деревне не было церкви, а тут стола аж каменная, по-городскому нарядная, хоть и в изрядном запустении.

– Я никогда не слышала, чтоб здесь когда-то была деревня… Вроде нет такой близи никаких урочищ. Дай-ка я посмотрю, что это за храм, – разговаривая сама с собой, Ольга боролась со страхом.

Многие фрески обвалились, но одна надпись её заинтересовала: «В любви нет страха, но совершенная любовь изгоняет страх, потому что в страхе есть мучение. Боящийся несовершен в любви».

– Понятнее не стало. Ладно, надо выбираться. Помоги, Господи! У меня внук дома один, голодный. Помоги мне!

Несмотря на уже сильную усталость, Ольга шла настолько быстро, насколько могла. В уме крутились только четыре слова: «Совершенная любовь изгоняет страх».

– А чего же я боюсь? Змею предлагала деньги, дом продать. А раньше боялась, что детей стеснять буду. Тьфу! Да продам дом, повезу Витю в Москву! Сын не прогонит, я же не пропью дом, а на лечение! Всё, решено. Сейчас приду, ещё каши сварю, внучика покормлю. А потом и Игорю позвоню, пусть займётся. Может, кто под дачу купит. И Игорь пусть хоть и взаймы берёт, а хоть и кредит. Вылечим. Обязательно вылечим.

Наконец-то она вышла к своей деревне, а не забрела ещё куда-то. Вот он дом, пока ещё её.

– Витя, Витенька! Ты голодный? Потерпи, сейчас я ещё каши сварю, – с порога начала успокаивать внучка и саму себя бабушка.

Тишина. Сердце заухало, как филин, где-то в чаще грудной клетки, глухо и пугающе.

Зайдя в комнату, Ольга увидела, что её любимый внучок просто мирно спит на диване, обхватив пустую кастрюлю.

– Ох, хорошо, хорошо… Что за день-то сегодня такой. Столько всего, ужас… ладно, кастрюлю другую возьму, не разбудить бы.

Когда каша была готова, а Витя ещё не проснулся, не упуская момента, баба Оля стала решительно звонить сыну.

– Алло, мам! – ответил радостно Игорь, чувствовалось с первых слов, что ему хочется с ней чем-то поделиться, и она очень удачно позвонила. Но раз позвонила она, то ей и начинать.

– Алло, сынок! Я решилась. Я звоню тебе сказать, чтоб ты занялся продажей моего дома, повезём Витюшу в столицу, раз уж тут ему помочь не могут.

– Мам, мам! Подожди, не надо ничего продавать. Я забирал Надежду с работы и проезжая мимо церкви, по её просьбе, мы решили остановиться. Зашли, она там свечки поставила, ну, постояли. Вышли. И тут Надежде приспичило зайти в новую пекарню, прям напротив этой церкви. Там у них в честь открытия был розыгрыш: к каждой покупке прилагался номерок. Потом они на ноутбуке генерировали случайные номера, – Игорь закашлялся, а его мама воспользовалась моментом вставить хотя бы слово:

– Игорь, ты что-то выиграл?

– Ага, выиграл: ещё по пирожку с капустой нам с Наденькой, – счастливо задыхаясь, ответил он.

– Всё ещё не понимаю… А чего ты тогда такой счастливый, Игорь?

– Мам, ты представляешь! Помнишь моего школьного друга Женьку, он был лучшим учеником школы?

– Ну, помню. Хороший такой мальчик, семья хорошая. А что?

– Так вот я его там встретил. Он сейчас стал главным врачом в одной из частных клиник Москвы, обещал помочь!

– Ого, хорошо! Как здорово! А когда, когда вы поедете?

– Сейчас отдохну, а утром отпрошусь на работе и к тебе. Хотя я не усну, а надо бы.

– Хорошо, Игорь! Я не буду тебе мешать, иди спать. Ох, огорошил, сынок, вот неожиданно. Слава Богу!

С большим трудом Ольге удалось уснуть в ту ночь: она долго ворочалась, обдумывала всё, что ей сказал сын, смогут ли столичные врачи помочь внуку.

Утром женщина проснулась от птичьего клёкота. Выглянув в окно, она обомлела: со стороны леса поднимались одна за одной большие белые птицы. С громкими криками они направлялись на восток.

Лишь спустя десять минут Ольга заметила машину подле ворот: это было такси. Несколько человек стояли и что-то рассматривали под колесом. Среди них она заметила Игоря.

– Игорь, здравствуй! Ты так рано! Ты не один? Заходите все в дом, я Витю покормлю и отправлю.

– Привет, мам! Сейчас зайдём. Я вот такси решил взять, ночь плохо спал, боюсь за руль садиться. А мы тут смотрим, на колесо что-то намоталось, а это змея какая-то. Чёрненькая, может, ужик? А сперва тут целая птичья стая взмыла, и так кричала! Это так странно!

– Да, я тоже видела этих птиц, такое зрелище красивое. А змея… Стой, а что за змея? Дай-ка я посмотрю, сынок, – с сильно бьющимся сердцем, Ольга подошла к колесу, на которое указал сын. Сердце забилось ещё сильнее, когда она увидела своего старого знакомого, чьего совета она на послушала.

– Надо его сжечь!

– Зачем? Просто сейчас прикопаю неглубоко и всё, – возразил Игорь.

– Нет, надо непременно сжечь, чтоб не ожил, – сказала, как отрезала, и так посмотрела на сына, что он больше не спорил.

Когда догорела последняя чешуйка змея, из леса раздался громкий треск. В него поднялась ещё одна птица, самая большая из всех, и самая красивая. Она облетела деревню три раза, покричала жалобно, и улетела вслед за другими птицами.

Как и обещал друг Игоря дядя Женя взял Витю на обследования.

Хотя в этом уже не было необходимости: как по волшебству, Витя с того дня, как прилетала птица, ел хоть и с аппетитом, но как обычный мальчик, и главное, он наедался. Он даже немного поправился, стал более румяным.

Никаких отклонений у Вити не нашлось, ему прописали витамины, как растущему организму, и отправили домой. Уже в больнице, наблюдая за врачами, он понял, что тоже хочет лечить врачей.

Он сказал своим родителям об этом, и поскольку они стали больше уделять внимания сыну, то на этот раз прислушались и перевели его в школу с углубленным изучением биологии.

На осенних каникулах уже бабушка приехала в город на пару дней повидать Витю.

Всей семьёй они отправились в ту самую пекарню.

А после они пошли на пруд покормить птиц.

– А вот жаль, что ты ещё спал и не видел, какие в тот день, когда тебя в больницу забирали, прилетали птицы, – задумчиво сказала бабушка.

На что Витя ответил ей посерьёзнее, чтоб его слова не приняли за шутку:

– А я видел, бабуль. И самую большую видел. Я сразу понял, что этот тот холодный камень. То есть, эта птица была обращена в камень. А потом она стала свободна. Она прилетала прощаться с деревней, где жила когда-то, когда она была в образе мальчика. Это всё тот змей, которого вы сожгли. Если бы ты испугалась, если бы согласилась, то меня бы тоже превратили в камень. Он полз со злым умыслом. Но мы победили.

– От… куда ты это всё узнал?!

– Птицы сказали, бабушка, птицы!