В воздухе струилась энергия ярости и всплесков неконтролируемой магии. Залпы оружия, хаотичные вспышки и едва различимые в напряженной, давящей на все тело атмосфере, крики. Хлопки выстрелов и туман, затмевающий горизонт. Небо, потускневшее так сильно, словно сейчас глубокая ночь. И если действительно ночь, то совсем не спокойная — пугающая больше обычного, чересчур шумная.

Но свет все-таки был. Его давали Хлаву, сопровождая себя маленьким огненным шаром Илиос и озаряя им поле боя. Навстречу Хлаву неслось войско соперников — Око. Они освещали блеском своих глаз лица соперников и ослепляли их выбросом энергии — блеск из глаз был подобен стрелам, достигающим километровой дистанции. Пускай он не сверкал как маленькие шары Илиосы, но распространялся с огромной скоростью и имел, к тому же, отталкивающие чары, которые не позволяли врагу подступать слишком близко. Еще один народ — Сома, излечивали раненных, помогая с ночлегом и пропитанием пострадавшим в сражениях.

В один из военных дней в лагерь Сома пришла девушка — в глазах тускло поблескивали остатки надежды, а руки в тревожном треморе лежали на объемном животе. Эфтихия, правительница народа Сома, приняла девушку. Она не сразу узнала в ней Аделу — принцессу народа Хлаву, однако ее руки окрасились в нежно-коричневый цвет — так у Сомы проявлялась искренняя доброта. Эфтихия и двое военных сестер помогали Аделе и ухаживали как за родной, нередко спасая от столкновений с выбросами энергии и залпами оружия. Адела за это время не промолвила ни единого слова, но легко и благодарно улыбалась в ответ на все слова и действия правительницы и сестер.

В один из дней войны Эфтихия решила утихомирить свое любопытство:

— Почему ты пришла к нам, а не осталась в своем замке? — тепло проговорила она, наливая в чашку Аделы чай из вереска и эрики — традиционный напиток Сомы.

— Я хочу быть рядом с мужем в тот момент, когда я… — Адела посмотрела на свой живот, положив на него руки и слегка улыбаясь, без слов продолжая фразу.

Эфтихия не стала ничего говорить. Ей слишком хорошо была знакома эта преданность любимому человеку. Она понимала — истинная любовь часто забывает о рациональном.

Еще месяц, наверное, прошел с того дня, как Адела пришла в лагерь Сомы. За это время война лишь набирала обороты. Хлаву переходили в защиту, а Око храбро наступали, отвечая противникам серьезными атаками. Адела за это время пару раз впадала в тревожный сон и звала своего мужа — она просила, чтобы он пришел прямо сейчас. Сестры помогали, как могли. Но мимолетом замечали, как Эфтихия начала впадать в апатичную задумчивость: Сома на войне остались одни — Око перестали нуждаться в их поддержке и отмахивались от них, как от надоедливых мух; сама Эфтихия теряла здоровье и все чаще обращалась за лекарствами из своих запасов; а еще она почти не переставая размышляла о том, что Адела — не случайный гость, и что ее приход отразится на будущем. К чему-то приведет. Она сама не знала, к чему, но раскладывая овальные карты Терра, прислушалась к их наставлению — «не жди счастья, пока ищешь невзгоды». Да только искала ли она? Эфтихия смотрела на то, как безмятежно Адела пьет чай из вереска и эрики и понимала — она просто уже давно не ждет счастья. Пускай хотя бы у этой женщины оно появится.

В этот момент начались схватки. Кружка с чаем упала из рук принцессы, а Эфтихия крикнула сестер — за помощью. Перед измученными криками Адела промолвила фразу, что за последнее время заела печальной пластинкой:

— Пожалуйста, найдите моего мужа… Я очень хочу его видеть…

Тяжело вздохнув, Эфтихия поручила сестрам принять роды.

Что это? Возможно, провидение, древнейшая магия Сомы или просто случай? Муж Аделы буквально влетел во вместительную палатку к моменту рождения наследника. Мальчик. Увидев это, правитель Хлаву преобразился. В его глазах играла радость, забота и преданность. Вряд ли кто-то еще видел его таким — это был эфемерный, личный для него момент.

Он выхватил у Эфтихии младенца, которого она держала на руках робко и так по-матерински и прижал к себе сильно-сильно. С самой неподдельной улыбкой отца. Но в тот же момент он почувствовал поток энергии, направленный прямо на него, закрыл собой младенца настолько, насколько это было возможно, как можно крепче прижав его к себе. А после упал на колени и, закрыв глаза, исчез. Он растворился, как случается с каждым из Хлаву. И эта пустота на том месте где он только что держал в руках своего сына — а сейчас малыш уже на руках Эфтихии издавал протяжный плач — эта пустота заставила Аделу просто сдаться. Упасть на пол к месту, где ее муж только что улыбался. И, склонившись, горько заплакать.

Спустя пару секунд Адела пронзительно посмотрела на Эфтихию и тихо попросила:

— Спаси его. Спаси мое дитя, прошу тебя всем, что у меня есть.

Эфтихия, сначала искренне замешкалась от такой просьбы, после решила спрятать младенца в тайное место лагеря Сомы. Можно было видеть, как под длинным платьем виднелись бирюзовые ноги правительницы — она искренне волновалась.

Быстро промолвив Аделе «я скоро вернусь», она побежала вглубь палатки, спустившись куда-то вниз.

На середине пути она услышала крик Аделы. Отчаянный, но отчего-то невероятно счастливый. Печальный, но наполненный непонятной радостью. И вспомнила, что одна из сестер осталась вместе с ней.

 

***

Прошли годы и страшная война начала истлевать в памяти жителей Эонии. Была ли в этом вина Ока, которые умело использовали гипноз на жителях? Око теперь — настоящая политическая элита. Сома — рабочие и служилые. Они стали удобным материалом для Ока, но не людьми. Хлаву исчезли. Война истребила народ разума? Или они просто скрылись? Этот вопрос быстро оброс легендами и сплетнями. Тоже проделки Ока? А смогли ли они заставить и себя забыть о тех жутких моментах? Жители Эонии прятали свое нутро самыми разными способами, поэтому узнать это вряд ли казалось возможным для остальных.

Однако несмотря на страшное прошлое, Эония процветала, особенно отдельные ее страны. Хотя даже при должном усилии сложно так подумать про Эльпиду. В этой стране развивались подпольные группировки, процветала коррупция и воровство. Люди убивали за деньги и информацию. Сома, считавшиеся низшим слоем населения, стали здесь преступным авторитетом. Несмотря на то, что Око у власти, многие вопросы проходят именно через людей из Сомы. Некоторые даже начали распространять слухи, что Сома научились управлять своим телом и теперь их кожа не меняет цвет, когда они испытывают те или иные эмоции. Скорее всего, все дело в смешанных браках и союзах, когда детям начали передаваться какие-то черты от Ока а какие-то — от Сомы. Говорили, что такие дети куда умнее и прозорливее своих родителей, но никто не встречался с ними. Потому что все теперь нужно было хранить в тайне. Любое уклонение от нормы. А малейшее упоминание о Хлаву грозило тюрьмой.

Но недавно среди людей Сомы объявился ребенок, а точнее уже подросток, заработавший на свой счет немалое количество сплетен. Он будто появился из ниоткуда, но на самом деле, до этого он не так сильно выглядывал. Теперь же он часто появлялся среди узких улочек Гида — самого разбойного города Эльпиды. Он скупал все книги на Аллее книг и часто задавал каверзные вопросы продавцам в тавернах на Гидском арбате.

Звали его Хармо, но из какого он народа — не знал никто. Честно говоря, он и сам не знал. Именно поэтому, когда он получил достаточное количество информации от преступников Сомы и предателей Ока, разузнав и про историю народов, и про войну, и про исчезновение Хлаву после войны, он начал размышлять. Он понимал, что он — не Сома и не Око. Блеска из глаз у него не было, тело на эмоции не реагировало. Он пытался гипнотизировать бабушек из таверн на переулках города — итогом были лишь возмущенные крики и причитания. Но выглядело, хотя бы, забавно. Он пытался перемещать предметы, что также считалось способностью Ока — и ничего. Над его многочисленными телодвижениями и нескончаемым упорством лишь смеялись. Но за этим весельем в глазах горожан оставалось едва уловимое подозрение, произносимое в мыслях с придыханием. «Хлаву». «Невозможно!» — говорил каждый из них. Но был ли другой ответ?

Хармо магии никакой не чувствовал, что также казалось ему очень странным, но не настолько, чтобы начать переживать. Он ведь не встречался с Хлаву ни разу. Да и если он — из них, то не значит ли это, что за ним начнут наблюдать? Тогда лучше не терять времени, а действовать. Иначе власти точно начнут не просто наблюдать, но и подозревать, выслеживать, задерживать... Он решился на риск — пробраться к главе Эльпиды и узнать его. Про него не знали ничего, но, как ни странно, доверяли. Дело было в его силе? Или он просто был хорошим гипнотизером. Про него не было известно ничего. И именно этот факт заставил Хармо задуматься о том, что, возможно, они с ним в чем-то могут быть похожи. Хармо слегка нервно потер свою серьгу в виде ключа на правом ухе. Всегда так делал, когда размышлял. Слишком уж много слухов ходило вокруг Ли… Липи… Какое странное имя, подумал Хармо. Но в то же время усмехнулся своему. Оно у него тоже чудное.

Липи — представитель Око и правитель других стран. Удивительно, как долго он удерживал свою власть в Эльпиде. Липи никогда не показывался на людях и часто ходил в очках. Жители, особенно Око, решили, что это дань их народу — таким образом Липи подчеркивал и выделял особенность Ока. Но Хармо это казалось странным: зачем скрывать то, чем гордишься? Сначала Хармо думал, что Липи из Сомы и каким-то образом пробился к верхушке власти. Это нетрудно сделать в Эльпиде — порядки здесь давно играют лишь формальное значение. Люди уже не стесняются прилюдно драться, воровать и дебоширить. А другие не реагируют — будто все идет так, как и нужно. Но потом его захватила навязчивая идея — что, если Липи — из Хлаву? Слишком много несостыковок вокруг его личности. И слишком много странностей вокруг его действий. Он — единственный из правителей Эонии, кто решил проложить водный путь в Неизвестные земли и устроить ряд экспедиций. Он что-то искал? А может, кого-то? Кого-то из своего рода…

— Хармо, привет! Ты сегодня зайдешь к нам?

Хармо встрепенулся от мыслей и сфокусировал взгляд. Дядюшка Иржи. Пожалуй, единственный в городе, кому Хармо решился доверять. А все потому, что Иржи многое рассказывал Хармо про Хлаву. Про их обычаи, традиции, историю. Он был на войне и потерял свою жену и детей — она была из Хлаву. Хармо часто спрашивал у него, а кто он сам? Но Иржи всегда отвечал одинаково:

— Я Эониец, — и беззаботно улыбался.

Сначала Хармо познакомился с низами Сомы. Он завел пару друзей, которые давали ему неплохую информацию от их друзей рангом повыше. Но этого было мало и Хармо, пробираясь тихо, как ему казалось, по витиеватой социальной лестнице, познакомился с представителем Сомы — Алгосом. Хармо, обладающий какой-то природной харизмой, что его немало удивляло и что он считал даром, довольно быстро сблизился с Алгосом. Тот рассказывал ему все, что знал о происходящем в мире. Алгос имел связи с Оком и по слухам, пару раз общался с Липи лично. Это то, что было нужно Хармо. Почему-то ему казалось, раскрой он тайну Липи — раскроет и свои. Но как, он не знал.

И вроде бы все шло хорошо, а Хармо был уже в конце пути к своей цели, но кто-то его сдал. Он не стал выяснять кто, просто побежал. Потому что за ним начали следить. Хармо понимал: либо его схватят как предателя, чужака, врага или еще кого… Либо он рискнет и сам к ним заявится. А точнее, к Липи. Алгос рассказал ему пару весомых деталей о том, как и через кого пробраться в центр страны к правителю. Он воспользовался всем, что знал и подкрепил знания интуицией.

Именно поэтому сейчас он стоял за массивной колонной в главном зале. Отведи кто взгляд к пустой стене — непременно увидят. Но Хармо полагался на удачу. В любом случае, он не намерен стоять здесь целый день. Открылись массивные двери, все в затейливых узорах, вызвавших в Хармо какое-то непонятное чувство ностальгии…

Он затаил дыхание и только через пару секунд понял — Липи уже зашел. И Хармо, недолго думая, вышел из-за колонны, смело и решительно направляясь навстречу к правителю. Но остановился. Неверяще и тупо уставившись прямо на Липи. Приметил чудаковатый амулет в виде Илиоса и даже не провел логическую цепочку. В свою очередь, тот смотрел на него не менее ошарашенно. Эти два человека были копиями друг друга. И Хармо, как он воображал в своих мыслях, даже не постарался приметить, что у Липи не было блеска в глазах, как у каждого из Ока.

Липи пришел в себя чуть быстрее, пока в голове у Хармо в хаотичном порядке прыгали мысли.

— Кто ты? Зачем пришел сюда? — как все-таки он не старался, но в конце вопроса голос дрогнул и он повел головой, словно осуждая себя за секундную слабость.

— Я… Ты… не видишь?... Ты не из Око, я знал… А я… — Хармо с трудом вывел себя из оцепенния. Язык онемел, взгляд расфокусировался.

Недолго думая, он побежал. Споткнулся, оглянулся на Липи, а после прибавил шагу, буквально вылетая с массивных лестниц. Его никто не остановил. И охрана из Ока, и сам Липи — все были в шоке. А Хармо особенно. Вот чего он не ожидал и к чему не готовился. Даже не представлял в самых ужасных снах. Он сбежал и понимал — от страха. От неверия.

Но это его все же не остановило полностью. У него все еще была цель и Хармо не собирался так легко бросать ее. Поэтому он побежал в свою библиотеку, которую собирал с самого детства. В его доме был чердак, в котором Хармо хранил самые разные книги. Он был уверен — там точно найдется нужный ответ.

Хармо копался в библиотеке неотрывно несколько дней. Он не мог отвлечься ни на сон, ни на еду, изредка глотая из своей бутылки пару капель верескового чая. Он не знал, что искал — поэтому просматривал каждую страницу, вчитывался в каждое слово, а натыкаясь на неизвестные термины открывал новые источники. Он заглядывал в современные учебники и старые рукописи, изучал древние карты, фолио и манускрипты. Он перечитывал несколько раз словари всех народов Эонии, изучая каждый диалект. Спину сводило от ноющей боли чуть выше лопаток. Ноги ломило от того, что он не вставал на них. Голова раздражающе болела, мешая думать, а желудок просил энергии в виде пищи. Мысли бегали туда-сюда и от перегруза Хармо забывал очевидные вещи, возвращаясь к ним снова и снова. Когда ему показалось, что он просмотрел все, что можно, его взгляд остановился на верхней полке стеллажа библиотеки. Он медленно поднялся на неустойчивых ногах. Спотыкаясь, еле дошел до полки и потянулся за книгой. Он не верил в совпадения, никогда. Но когда книга раскрылась на сто седьмой странице, так небрежно упав около его ног, счет пошел на секунды. Хармо медленно опустился на слабых ногах. Сразу же бросил взгляд на слово, вокруг которого бумага была слишком потертой — на ней много писали и стирали. Хармо как будто знал и специально не перемещал свой взгляд на слово. Он понимал — это именно то. Это загадка и одновременно ключ, который он искал все это время. И от осознания, что он может раскрыть все карты прямо в этот момент, Хармо задрожал. Его руки нервно дергались, а ноги отяжелели. Он боялся. Боялся узнать правду. Боялся разочароваться или, что самое страшное, вновь ошибиться и не найти ничего. Медленно, словно его глаза застыли, а сам он — лишь безликое изваяние, Хармо перевел взгляд на слово. Он же не посмотрел название книги! Но по ней все-таки видно — это словарь. Но что за язык? Хармо закрыл глаза, перед тем как открыть их и уставиться на слово. Хармолипи. Хармо. Липи. Хармолипи — устаревшее слово народа Хлаву, подразумевающее сосуществование радости и печали. Хармо — радость. Липи — печаль.

Глаза заволокло пеленой, а в горле встал такой ком, словно вот-вот — и задохнешься. Постепенно приходило оно — осознание. Понимание, что он — Хлаву. А еще — брат Липи. И тут Хармо начал судорожно искать в книге, которую мимолетом уже пролистывал, одну деталь. Он вспомнил едва уловимые строчки, на которые тогда не обратил внимания. Ритуал. Он и Липи — один человек. А Хармолипи — одно имя. Они должны стать единым, цельным. Именно поэтому… его так тянуло туда с самого начала. Но как? Как стать единым? Как, как, как… Хармо вновь судорожно начал искать и проглатывать тексты книг. Нашел. Нужно вставить Ключ Хлаву в амулет принцессы Хлаву. Ключ, амулет… Амулет в виде Илиоса на шее у Липи. А ключ? Ч-черт... Хармо задумался, повел рукой и дотронулся до уха, на котором висела сережка. Снял и посмотрел на нее — ключ.

Хармо подумал еще раз. И еще. И еще. Ну уж нет. Он — это он. И теперь он — Хлаву. Он нашел себя и не готов терять так быстро. Поэтому он лучше найдет свой народ и продолжит жить. В этот момент в дверь его библиотеки ворвался стук…