Надежда — мой компас земной,   А удача — награда за смелость…     «Надежда», Н.Добронравов и А.Пахмутова, 1971

Оторвались или нет? Лошадь проскочила рощицу; впереди зеленело поле, забрызганное одуванчиками, и темнел вдали спасительный лес. Придерживая полумёртвого мужа, Эйнара пришпорила кобылицу и замерла.

Лошадь щурилась, морда цвета подгоревшей хлебной корочки даже сейчас глядела сонно. Только настороженные уши стояли торчком. Колючки, веточки и листья запутались в светлой гриве. По серебристо-серой шкуре ползли неряшливые «хлебные» пятна, и свисал до земли хвост, весь в репейнике.

Юная наездница заправила за ухо черную прядь. Нахмурилась, напряженно слушая тишину. Солнце жгло нестерпимо, и Эйни варилась в собственном соку в порыжевшей охотничьей куртке. Деревья и травы замерли, задыхаясь от жара, умолкли птицы. Вдалеке раздался приглушенный топот копыт. Девушка крепче сжала бока лошади и взмолилась:

– Скачи быстрее!

Кобылица помчалась галопом. Ветер бил в лицо. Осушал пот и слёзы. Куртка пропиталась кровью Хэлтора.

Над ухом просвистела стрела. Эйни пригнулась. Быстрый взгляд через плечо… Пять, нет, шесть теней позади. Всадники на черных скакунах не отставали ни на шаг. Впереди стена леса… только бы успеть.

Наконечник стрелы царапнул ногу. Эйни охнула.

В висках глухо стучало. Или стучали копыта вражьих коней? Лес всё ближе — как и тени за спиной…

Тридцать шагов до спасения.

– Поспеши, родная…

Эйни не поняла, почему сосны перевернулись вверх тормашками. Уши разорвал конский вопль. Боль пришла запоздало, грудь словно металлическим обручем схватило. Она тонула в одуванчиках, как в трясине. Рванулась — и рот наполнился чем-то теплым, вязким, со вкусом металла.

Эйни надсадно закашлялась, теряя последние силы.

Она успела услышать крики дозорных фейри и звон мечей, и чернота поглотила её.

…Тяжесть конского трупа исчезла, а потом Эйни будто поплыла. Зашелестели листья, жара отступила, и глубокий, мягкий голос пел над ней.

* * *

Боли не было. Урывками возвращались воспоминания — засада, погоня… Что теперь? Плен? Где Хэлтор?

Собравшись с духом, Эйни открыла глаза.

Словно река, по потолку текла полоса тёмно-синего неба с искусно нарисованными звёздами. Стены серебрились гибкими древесными стволами с вкраплениями изумрудных и золотых листьев. Из просвета меж трёх ветвей сочился дневной свет. Эйни лежала в коконе одеял средь корней белого древа.

– Эйнара, ты меня слышишь?

Девушка повернула голову так резко, что шея и ребра протестующе взвыли.

– Полегче, княжна, - засмеялся государь Ивиннэ, - не спеши, а то всё лечение насмарку.

Эйни облегченно вздохнула: спасена. Это Динь-ли-Лэн — или Лес Фей, как его называли смертные.

Король носил зелёную тунику с узором из золотых листьев вокруг ворота. Ореховые волосы были стянуты в небрежную косу, открывая острые уши. Врачевание далось ему тяжело: тонкое вечно молодое лицо омрачала ужасная усталость, голубые глаза выцвели.

– Где Хэлтор? Что с ним? - голос Эйни был грубым от страха.

– Прости меня… Я сделал всё, что мог, но… он застрял между жизнью и смертью.

Эйнара и Хэлтор сыграли свадьбу две недели назад. На рассвете они с небольшой охраной покинули человеческую крепость Анхар. Путь держали в Лес Фей, за помощью для беженцев из захваченной Нечистым Хольми: смертные не умели лечить ожоги от драконьего огня. На полпути супруги напоролись на засаду Рыцарей Ночи.

Отец позволил Эйни поехать с мужем, потому что считал эти земли безопасными. Поездка должна была быть простой и короткой…

Теперь народ потерял защитника, а княжна потеряла смысл жизни.

«Нет! - взвыла она. - Нет, нет…»

Ивиннэ накрыл её ладони своими. Его пальцы — пальцы художника, врачевателя, воина — чертили на её коже невесомые узоры. Она попыталась вырвать руки, но Ивиннэ не позволил. От его лёгких прикосновений боль отступила, осталось лишь серое послевкусие горя.

– Хэлтор был мне как сын, - тихо сказал фейри, - это ведь я нашёл его в сожженной деревне. Помню, от домов лишь печки остались… везде трупы… везде дым… я кашлял и не мог остановиться. Искал живых… Хотел хоть кого-то спасти, хотя бы кошку… Услышал плач… И под телом мёртвой женщины нашёл живого младенца.

Эйни всхлипнула. Нежные руки фейри убаюкивали, и она соскользнула в сон.

Вечером пришла целительница, сияющая и хрупкая, будто первый звездный луч. Она помогла княжне надеть платье из бледно-зелёного струящегося шёлка и заплести непокорные кудри в аккуратные косы. Опираясь о плечо феи, Эйни вышла из горницы в узкую галерею. Стены — от пола до свода хитросплетение ветвей и листьев; закатные лучи проникали меж ними и заливали галерею золотисто-алым светом.

Отворив увитую желтыми цветами дверь, они зашли в покои побольше. Сквозь окно в пол-стены долетал аромат вечернего леса, на другой стене висел портрет девы в сверкающих доспехах. Белые древа пронзали потолок, а средь корней лежал…

– Хэлтор! - Эйни упала на колени рядом с мужем.

Когда она в последний раз видела любимого, его волосы слиплись от крови и пота, а сейчас они были вымыты, аккуратно расчесаны и светлым ореолом окружали мертвенно бледное лицо. Эйнара пропустила пряди между пальцами. Погладила рыжеватую бороду, которую он старательно отращивал, чтобы казаться хоть немного старше. Но на смертном одре он все равно выглядел мальчиком: морщинки на лбу и в уголках глаз разгладились, постоянное напряжение покинуло юные черты.

Эйни прилегла рядом, взяла его холодную руку в свою, закрыла глаза и взмолилась о смерти.

* * *

– Очнись! Хэлтора можно спасти!

Уже стемнело, и в горницу лился звёздный свет. Ивиннэ стоял под портретом; глаза короля сияли.

– Я нашел древний эльфийский трактат, где написано, что цветок Белого Мака исцеляет любые раны. Но подожди радоваться. Если верить эльфам, эти цветы растут лишь «на могилах храбрецов, добровольно сошедших во Тьму, чтобы принести надежду». Я знаю только одного такого. Одну, точнее.

Ивиннэ поднял взгляд на мрачную деву на портрете.

– Вендэлль, из эльфов Лебединого Края. Моя погибшая невеста.

Эйни вспомнила:

– Это она бросила вызов Нечистому в сердце Владений Ночи? И руку ему отрубила? Он обдристался от страха! Нарушил правила поединка и призвал чёрную магию. Щёлкнул пальцами — и Вендэлль умерла от внутренних ран. Я в детстве каждый раз плакала, как про это читала. Земля разверзлась и приняла тело, чтоб Нечистый не мог над ней надругаться…

– Поэтому за волшебными маками придётся идти в логово врага, - кивнул Ивиннэ.

– Я готова, - Эйни не колебалась ни секунды. - Вы поможете?

В лучистых глазах короля девушка увидела смутный страх.

– Я… подумаю до рассвета, - Ивиннэ отвернулся.

И на что она надеялась? Уж не бросить ли фейри своё королевство, чтоб нянчиться со смертными?

– Не нужно, ваше величество, - тихо сказала Эйни, - пойду одна. Спасибо за лечение, приют и совет. Прошу отправить в Анхар целителей и весточку моему отцу. И… присмотрите за Хэлтором. Особенно когда… если я не вернусь.

Эйнара снова склонилась над мужем. Запомнить бы накрепко каждую кудряшку, каждую веснушку, и вспомнить, когда… если всё станет совсем плохо. Краем глаза она видела, что Ивиннэ стоит, прижавшись лбом к портрету невесты, и порой что-то шепчет.

Когда рассвело, он поцеловал край холста и обернулся к Эйни. Она замерла в напряжённом ожидании.

– Я помогу тебе, что бы мне это ни стоило. Клянусь… её памятью.

– Благодарю, государь, - прошептала княжна, не веря своим ушам.

Она подошла к окну. Утренний ветер, пахнущий хвоей, ласкал щёки. Внизу просыпался город фей. Перед дворцом фехтовали воины; стремительные и неуловимые, словно солнечные блики, они танцевали в золотых лучах. Воздух звенел мелодичным смехом бойцов и лязгом изогнутых клинков. Запах свежего хлеба и земляники долетал из окна первого этажа, оттуда же плыла широкая и звучная, будто разлившаяся по весне река, женская песня. За деревьями, куда уже не доставал взор Эйни, шумели дети… Солнце вставало над Лесом.

* * *

Девять стрел из десяти — в яблочко, и только одна немного отклонилась от центра мишени, но это раздосадовало Эйни так, будто стрела улетела совсем в молоко.

– Впечатляет. Это Хэлтор тебя научил? - услышала она и обернулась, опустив лук.

Серебристые шпили дворца взмывали над кронами сосен, пронзая пушистые облака. Из причудливых окон долетали голоса, но задний двор пустовал: жители ушли на Совет. Лишь один фейри покинул прохладные палаты в этот час.

– Государь, ваша корона… - заметила Эйни.

Когда король в расшитой золотом мантии уходил на совет, в его волосах сиял венец из серебряных листьев, колокольчиков и ромашек. Теперь он исчез.

– Не будем об этом, - отрубил фейри, его улыбка истаяла, - нам пора уходить.

– Не так быстро.

Командир стражи Альдеррэ преградил им путь. Облаченный в легкие доспехи, он был похож на своего короля водопадом ореховых локонов и небесно-голубыми глазами, но прекрасные черты искажали злоба и страх. Он вздохнул и, совладав с собой, сказал мягко:

– Я здесь не как вассал, а как друг, что поклялся всегда говорить тебе правду, даже горькую. Твоя затея — безумие!

– Ты уже все сказал на Совете. Это не изменит моего решения, - отрезал Ивиннэ.

– Даже если Совет забрал у тебя корону, ты в ответе за народ! Мы будем беззащитны без твоей магии!

– В Динь-ли-Лэне есть и другие маги.

– Даже вместе взятые, они втрое слабее тебя! Если Враг нападёт…

– С чего бы ему?

– …Если Враг нападёт, без тебя не отобьёмся. Каждый мужчина, женщина и ребёнок в Лесу погибнут. А ведь Динь-ли-Лэн — щит между свободным миром и Владениями Ночи. Падем мы — погибнут и люди, а там и эльфам не устоять!

Ивиннэ нетерпеливо потёр лоб:

– С чего бы Нечистому атаковать? Он и не узнает, что я покинул Лес.

– А если узнает? А если…

– А если, а если, - передразнил Ивиннэ, - мы должны поступать правильно и хранить надежду, только так спасёмся.

Альдеррэ тяжело вздохнул:

– Не надежда говорит в тебе, а вина. Ты не сберег невесту и пытаешься спасти хотя бы смертного. Но он обречён, и Вендэлль не вернёшь, только вслед за ней сгинешь.

– Не нужно говорить о ней, - лицо короля посерело.

– Не нужно было изменять ей за неделю до свадьбы!

Ивиннэ отшатнулся, точно его ударили. Альдеррэ испуганно замолк. Между ними повисла тревожная тишина.

– Она вызвала Нечистого на бой, потому что хотела умереть, - наконец сказал воин, - она своего добилась. Это необратимо. Не делай глупостей, о которых придется жалеть другим.

Ивиннэ молча зашагал прочь, и Эйни побежала за ним. Мысль об измене прекрасного короля казалась безумной. «Я что-то неправильно поняла, - решила она, - спрошу Хэлтора, когда спасу его».

В узелки сложили солонину, ароматные лепешки и завёрнутые в листья маленькие головки сыра. Позже, выйдя к быстрым водам Элен-аред, наполнили меха и фляги.

Впереди лежали Владения Ночи.

Вблизи южных границ ютились селения Людей-под-Тенью. Там процветала работорговля и жили преступники, бежавшие от княжеского правосудия и кровной мести; с Темных земель не выдавали, но в обмен приходилось служить в Легионах Тьмы.

Северную границу защищала Алмазная Гора, захваченная драконами, а в сердце Владений Ночи, среди скал, выросла крепость Эст-эрх-Эстер.

– Мы пойдем прямо туда? - спросила Эйни, разглядывая карту.

Темная твердыня, с большим искусством нарисованная Ивиннэ, даже на картинке казалась жуткой — грубое нагромождение черных глыб, полная противоположность летящей красоте замков фейри.

– Нет, - покачал головой бывший король, - Вендэлль сражалась с Нечистым возле его старой крепости, которая сейчас заброшена.

– А нас не заметят?

– Обязательно заметят, но это не страшно, если мы сменим облик. Двух гоблинов, которые почему-то шатаются вдали от своих, первый же разъезд Рыцарей Ночи сцапает как дезертиров… Поэтому мы будем Людьми-под-Тенью.

Они пересекли реку по веревочному мосту. Воздух похолодел, тяжелые тучи затянули небо. Эйни ушла за дерево, где поверх кольчуги накинула грубую кожаную куртку и влезла в потертые брюки с десятком заплат. Под грязную шапку она спрятала чёрные косы.

Когда княжна вернулась на берег, то увидела, что Ивиннэ, уже переодетый в людское тряпье, безжалостно кромсает волосы тонким серебряным кинжалом. Не в силах смотреть на это поругание красоты, она воскликнула:

– Государь, что вы делаете?! Зачем?

– Не зови меня государем, Эйни, я лишён короны. Нечистый не должен нас узнать, иначе…

У девушки перехватило горло, когда она впервые ясно и во всех подробностях представила, чем может кончиться их поход. Тем временем фейри зачерпнул грязи и втёр в короткие пряди, чтобы они потеряли блеск и слиплись, затем растрепал их, скрывая острые уши. Эйни тряхнула головой, прогоняя страшные предчувствия, и неожиданно её посетила озорная мысль:

– А правду говорят, что у фей есть крылья?

– Правду. Но их не принято показывать. Это слишком… личное.

– Можно посмотреть? Пожалуйста! - взмолилась Эйни.

– Их видела лишь Вендэлль…

– Неужели я умру, ни разу не увидев крыльев?

Ивиннэ опешил от такой наглости, но сказал наконец:

– Смотри.

Он закрыл глаза, сделал глубокий вдох — и легкие, прозрачные, словно сотканные из лунных лучей крылышки затрепетали за спиной. Эйни, затаив дыхание, осторожно провела по ним ладонью:

– Вы можете летать?

– Нет. Крылья — часть не тела, но духа.

Неестественно прямая спина выдавала его напряжение, и Эйни, не желая дольше смущать фейри, оставила крылышки в покое. Ивиннэ спрятал их и задышал свободнее.

…В человеческие деревни спутники не полезли, даже когда фейри зачаровал им облик — не хотели нарваться на работорговцев и Рыцарей Ночи, забирающих молодых мужчин в Легионы Тьмы. Обойдя поселения, фейри и смертная оказались в безлюдном каменистом краю, где ничего не росло, кроме колючего кустарника. Даже днем небо было либо серым, выцветшим, либо затянутым темно-синими, фиолетовыми и почти черными облаками. Ледяные ветра пронизывали до костей. Чем дольше путники шли по мертвым равнинам, тем труднее Эйни дышалось, словно ей на шею повесили ярмо.

– Ты — дитя Дня, тебе сложно в ночных землях, - объяснил Ивиннэ.

Однажды им пришлось долго лежать за камнями, пока мимо топало войско из кое-как одетых и плохо вооруженных Людей-под-Тенью, гоблинов, гигантских троллей и Рыцарей Ночи на черных скакунах. А потом три тени заслонили бледно-серое небо…

Эйни никогда прежде не видала драконов.

После падения Хольми в Анхар повалили беженцы, испытавшие на себе страшную силу драконьего гнева. Княгиня-мать и Эйни с сёстрами помогали им. Гноящиеся ожоги и обугленные кости вместо рук-ног до сих пор снились княжне…

Но сейчас она сидела, задрав голову, завороженная, и не могла отвести взгляд.

…Драконий детеныш не летел, а, расправив крылья, нежился в струях воздуха. Его чешуя отливала серым и красным. Устав лениться, он стрелой скользнул вперёд и доверчиво нырнул под брюшко большого сородича…

Пятнадцать раз бледное, горящее призрачным светом солнце вставало и садилось над мёртвыми землями. Приходилось беречь воду — вода в ручьях была чёрной и воняла гнилью. Хотя фейри и смертной пока везло, Эйни кожей чувствовала, что за ними следят.

– Улыбнись, ибо мы близки к цели, - сказал Ивиннэ, разглядывая карту в сером утреннем свете, - нам осталась пара часов пути.

Вскоре они увидели за холмом скалящийся бойницами старый замок. Сердце Эйнары забилось быстрее.

Она побежала.

Колючий кустарник раздирал руки, царапал лицо и цеплялся за одежду, ноги вязли в песке и мелких камешках, и она ничего перед собой не видела, кроме серо-коричневого склона. Наконец, задыхаясь, Эйни замерла на вершине холма и посмотрела вниз.

Её сердце оборвалось.

Черные стены замка отражались в свинцовой глади озера. Крепость наполовину затонула. Могила Вендэлль ушла под воду. Взбежавший на холм Ивиннэ выдохнул: «Нет…»

– А чего вы ждали?

Путники развернулись, обнажая мечи. Земля закипела под ногами, вспенилась, гоблины лезли из песка и глины. Их вожак, самый рослый, в черном рогатом шлеме, гаркнул, целясь в фейри из арбалета:

– Как зовут, что тут забыли?

– Не твоё дело! - огрызнулся Ивиннэ, подражая грубому выговору Людей-под-Тенью.

– Ничего себе мечи! Работа фейри?

– Мы их одолжили. Мертвецам ни к чему.

– А от патрулей зачем прятались?

– Не люблю быть на прицеле!

Гоблин ухмыльнулся:

– Пой-пой, шпион. Повелитель не первый день за вами наблюдает, - (сердце Эйни ушло в пятки), - обезоружить их. Дернутся — стрелять.

Княжна поудобнее перехватила меч, но Ивиннэ еле заметно покачал головой. У меча плохие расклады против арбалетов.

* * *

В ночном мраке Тёмная Твердыня нависла над ними нагромождением строгих рубленых форм. Пленники только успели ужаснуться, насколько крепость огромна — а потом чёрная пасть ворот поглотила их.

…Гоблины гнали фейри и смертную в Эст-эрх-Эстер без привалов, и, если выдавалась краткая передышка, Ивиннэ покрывал руки Эйни незримыми узорами. Становилось полегче, словно король забирал усталость. Иначе она свалилась бы на полпути. Разок ей прилетело хлыстом, ожог был ослепительным — но в следующую секунду фейри коснулся ее связанных запястий и боль исчезла.

Внутри Эст-эрх-Эстера было посветлее: факелы горели призрачным зелёным пламенем, из провалов в стенах скалились каменные драконы, змеи из тёмного металла вились вокруг колонн и дверных ручек. Пол покрывали черные и серые плиты, между которыми засохло коричнево-красное. Эйни замутило.

– Что, нравится? - хохотнул гоблин. - Глазей, пока можешь, скоро нечем будет.

Их затащили в караульную. В смрадной духоте едва хватало места для пленников и пятерых конвоиров. Вскоре туда протиснулся медноволосый юноша с гербом Рыцарей Ночи на нарамнике: трехгранная руна меж звезд. На невольных гостей он даже не взглянул.

– С ума сошли, бродяг сюда тащить! - долетел до Эйни его тихий раздражённый голос. - Всыпьте им по первое число и отпустите, или отдайте в рекруты… Думаете, Повелителю делать нечего?

У княжны немного отлегло от сердца.

– Воля Повелителя направила нас к этой парочке! - огрызнулся гоблин. - С ними что-то не так! Что-то жуткое…

– Жуткое? Двоих мальчишек испугался?

– Просто доложи Повелителю, Терран! Пусть сам решит, что с ними делать.

Юный рыцарь вышел, хлопнув дверью. Эйни пыталась понять по виду Ивиннэ — всё плохо или есть надежда? Увы, лицо фейри оставалось бесстрастным.

Вскоре Терран, с ещё более кислой миной, вернулся за пленниками. Их обшарили, разули и забрали кольчуги. По пути наверх Эйни пыталась запоминать дорогу, хотя сомневалась, что связанная, босиком и без оружия далеко убежит.

К её удивлению, они пришли не в пыточную, а в просторные светлые покои. На стенах висели десятки полотен. От круговорота алых, золотых и черных мазков и ломаных линий заболели глаза. Вместо дальней стены поднималась широкая лестница, и на нижних ступеньках сидел, склонившись над эскизом, мужчина в простой черной рубахе.

– Повелитель, вот шпионы, - негромко сказал Терран.

– Подведите их поближе, - Властелин Ночи даже не поднял голову от работы.

Эйни со смесью интереса и страха разглядывала врага. Волосы цвета пепла. Лицо — словно откопали из могилы череп и туго обтянули высохшей серой кожей. Сходу и не поймешь, что пять столетий назад Нечистый родился человеком. Маг отложил рисунок и повернулся к пленникам, его кошачьи очи сверкнули мёртвым зелёным пламенем. Эйни увидела, что правой руки у него нет. Нечистый проследил за её взглядом и криво усмехнулся:

– Девчонка дорого заплатила за тот удар. Увы, меч был заговорённым, поэтому я не смог восстановить руку. Ладно, к делу: кто вы и зачем пожаловали?

– Повелитель, - Ивиннэ опустился на колени и сказал дрожащим голосом, - простите нас, дураков… мы с братом хотели влезть в крепость, поживиться… сами знаете, трудно выжить сиротам…

– Конечно трудно, - кивнул маг, - встань, дитя, я верю. Как тебя звать?

– Мио, Повелитель. А это мой брат, Эри.

Нечистый поднялся на ноги резко, словно распрямилась сжатая пружина, прошёл мимо Эйни и замер в шаге от Ивиннэ.

– Мои бойцы нашли у вас кольчуги и мечи фейри. Не каждый решится ограбить остроухих, -улыбнулся маг, - мне нужны такие смельчаки в Легионах Тьмы. Вы больше никогда не будете голодать, любая женщина — ваша… Что скажете?

– Так я это… не знаю, - неуверенно сказал Ивиннэ, - подумать надо.

– Думайте, я вас не тороплю. В наших землях всегда рады храбрецам, - голос Нечистого был обманчиво мягок, - но…

Сердце Эйни забилось быстрее. Что-то не так.

Голос врага наполнился страшной силой и загремел под высокими сводами:

– …Но не рады обманщикам и шпионам!

Эйни застыла, скованная чарами. Морок слетел. Чужая воля пригвоздила к полу, сдавила грудь — не вздохнуть, не охнуть.

– И кто тут у нас…

Нечистый снял с неё шапку.

– Значит, ты девочка… Косы чёрные, глаза серые… дочь рода Брухильда, верно? - предположил враг. - О, Великая Ночь… Княжна Эйнара, какая встреча!

Эйни стиснула зубы. Нельзя показывать страх. Любимый не стал бы унижаться перед Нечистым — и она не будет.

– Жаль Хэлтора, - бросил маг, - но надо было думать, прежде чем идти против меня. Одного не пойму — как безродный фейский приёмыш заполучил княжну? Князь с перепоя продал дочку первому встречному?

– Сказал тот, кто был проклят родным отцом и убил его. Да, Нечистый? - выплюнула Эйни.

– Как глупо, - покачал головой Властелин Ночи и сжал кулак.

Боль ослепила, хотелось визжать или убиться об стену, лишь бы это прекратилось. Невесомое касание фейри обожгло холодом, и боль ушла, зато Ивиннэ коротко застонал сквозь зубы. Нечистый наконец обратил внимание на него. Тихо сказал:

– Вот мы и встретились, Лесной Король.

Ивиннэ промолчал.

– Сам ко мне пришёл. Зачем?

Молчание.

– Ну хорошо. Говорят, ты прекрасный художник. До встречи с твоей невестушкой я тоже любил рисовать… Жаль, левой рукой так и не научился: выходят каракули. Может, ты превратишь их во что-то путное?

Ивиннэ удивлённо посмотрел на него.

– Ты предпочёл бы поболтать в пыточной? - поднял бровь маг. - Могу устроить, но позже… Сейчас я хочу получше узнать тебя, и пока без членовредительства.

Он подвел Ивиннэ к огромной картине, занимавшей пол-стены. Круговорот красных, черных, золотых линий. Быстрым движением Нечистый разрубил веревки и вручил пленнику кусочек угля.

– Без глупостей, - предупредил маг. Холодная сталь клинка коснулась горла Эйни, гоблин смрадно дохнул в ухо.

Рука Ивиннэ вспорхнула, оставляя на холсте черные линии и пятна — порой они перекрывали неловкие мазки Нечистого, порой — дополняли и продолжали их. Тёмный маг внимательно наблюдал, сложив руки на груди.

– Я думал, ты можешь лучше, - сказал он, - нарисовать такую мазню и я могу.

Ивиннэ не ответил.

– Порази меня, и девочка свободна, - предложил Нечистый.

Фейри проигнорировал простенькую уловку. Легким движением он соединил два мазка, затемнил, растушевал, и Эйни ахнула. Нечистый нахмурился.

Из боли, одиночества и страха Властелин Ночи творил свою картину; но Ивиннэ сплетал его колючие линии в симфонию красоты и жизни. И как Эйни раньше не разглядела? Небрежные штрихи и пятна, которыми фейри сбил её с толку, были частью замысла, и теперь красота этого замысла открывалась перед ней во всём своем великолепии.

С картины смотрела дева. Княжна узнала её и задышала легче: ослабела хватка Властелина Ночи на сознании. Терпкий сосновый аромат коснулся носа, с горла исчез холод клинка.

– Как ты посмел…?! - прорычал Нечистый. Он тоже узнал эльфийку с портрета.

Щелчок — и фейри выронил уголь. Эйни с ужасом увидела, что его указательный палец торчит под неестественным углом.

А потом Ивиннэ поднял уголёк и, зажав его между средним, безымянным и большим пальцем, продолжил рисовать. Пара быстрых штрихов — и жизнь загорелась в широко распахнутых, сияющих глазах Вендэлль. Путы на запястьях Эйни порвались. Гоблины застыли, не в силах шевельнуться.

– Нет! - ахнул Нечистый.

Тошнотворно щёлкнуло…

Ивиннэ пошатнулся, губы сжались от боли, пот стекал по лицу. Чудом он удержал уголь в раздробленных пальцах и продолжил рисовать.

С металлическим лязгом мечи и арбалеты выпали из ослабевших рук гоблинов. Властелин Ночи еле устоял на ногах! Ещё один тошнотворный треск — но Ивиннэ, не останавливаясь, перехватил уголь левой рукой. Правая теперь висела как плеть.

Казалось, Вендэлль вот-вот сойдёт с холста. В живой улыбке была и горечь разлуки, и радость краткой встречи, и ласковый укор, и надежда. Щелчок — теперь взорвался кусочек угля — но фейри продолжил рисовать осевшей на ладони черной пылью.

Картина засияла жемчужным светом. Эйни, а потом и Терран с гоблинами благоговейно опустились на колени.

– Твой рисунок… её не вернёт, - еле ворочая языком, прошелестел Нечистый.

Рука Ивиннэ замедлилась, словно нить вдохновения выскользнула из пальцев…

«Не слушай его, не слушай!» - хотела заорать Эйни. Но маг опередил, рявкнул из последних сил:

– Ты виновен в её смерти!

…Падая, как подрезанный цветок, Ивиннэ смазал часть рисунка. Наваждение рассеялось: исчез запах леса, гоблины встали с колен, ворча и тяжко охая. Струя пламени вырвалась из ладони Нечистого, и холст запылал. Властелин Ночи поднял пленника за шею; фейри висел безвольной куклой, из носа текла кровь.

– Попытка хорошая, - тяжело дыша, сказал враг, - мне теперь ещё любопытнее, зачем вы пришли.

Ивиннэ молчал. Нечистый долго всматривался в его лицо, а затем швырнул об стену, выбивая короткий стон.

– Твой разум закрыт. Жаль, люди так не умеют.

Костлявые пальцы сжали плечи Эйни. Он заглянул в её глаза — и княжна не смогла отвести взор. В её голову ворвался Враг. Чтобы не пустить его дальше, княжна вспомнила первый поцелуй с Хэлтором — зимнее утро, скованная льдом река и его горячее дыхание — уцепилась за эту мысль, держалась за неё зубами… Но маг со смехом смял её сопротивление, выцепляя из памяти только нужное.

Засада Рыцарей ночи. Пробуждение в Лесу.

Спор с Альдеррэ Нечистый прокрутил дважды: «Мы будем беззащитны без твоей магии!»

Хорошо хоть меня на Совет не пригласили, - подумала Эйни, но враг заверил:

– Спасибо, дитя, я узнал достаточно. Скажите, вы оба спятили? Какие, дракон вас дери, маки? Ивиннэ, ты настойки из мухоморов перепил? Утешить юную вдовушку можно было и более приятным способом. Тебе ли не знать…

– В своей спальне дела не задались и ты лезешь в наши? - пробормотала Эйни.

Маг проигнорировал её и подмигнул Ивиннэ:

– Ложь обычно умная и складная, а это такая глупость, что похоже на правду. Загляну, пожалуй, в Динь-ли-Лэн. Изменники свергли законного короля, надо навести порядок!

* * *

После грубого вторжения в память у Эйни путались мысли.

Её заковали в цепи — тяжёлые, но, к счастью, достаточно длинные, чтобы она нашла уцелевшую кисть Ивиннэ и вцепилась в неё, как утопающий в соломинку. От тошнотворных мыслей о будущем сжимался желудок.

– Эйни, - услышала княжна тихий голос, - мне жаль.

– Вы тут из-за меня, я должна извиняться.

– Всё сложнее, чем ты думаешь.

– Куда уж мне, простой смертной, - фыркнула Эйни.

Она перевязала переломанные пальцы фейри обрывками рубашки. На кандалах нащупала непонятные руны — наверное, чтобы связать магию.

Воздух был душным и спёртым, но пол оказался неожиданно холодным. В подвале нашёлся узкий тюк, набитый соломой, и Эйни предложила сидеть на нём по очереди, но фейри решительно отказался:

– Ты не будешь морозиться на ледяном полу, тебе ещё рожать…

И как он мог хранить надежду на спасение сейчас? Нечистый, как пить дать, захватит Лес за три дня, добьёт Хэлтора и Альдэррэ, который оказался прав… пойдёт на Анхар… отец и братья погибнут, а матушка и сёстры бросятся с крепостной стены, чтобы не даться врагу живыми…

Нельзя этого допустить. Надо выбираться. Целыми днями Эйни сдавливала косточки мизинца и большого пальца, чтобы протащить кисть через браслет кандалов, но тот сидел туго, и она только натёрла кожу до крови. Тогда она стала методично щупать и вертеть цепи — нет ли слабого звена? Потом попыталась разбить браслет цепью. Бесполезно.

– Зачем Нечистый это делает? - в отчаянии пробормотала Эйни. - Люди-под-Тенью еле выживают, гоблины с голодухи друг друга жрут… Какой порядок Нечистый может навести в Лесу?

– Такая большая, а в сказки веришь, - печально улыбнулся Ивиннэ, - Нечистый обрёл могущество через тёмную магию. Она отравляет всё живое. Знаешь, зачем Рыцарям Ночи рассказывают о счастье ранней гибели? Потому что после двадцати пяти лет их тела быстро и мучительно разрушаются. Люди-под-Тенью, что живут далеко от Эст-эрх-Эстера, тоже умирают рано. Земля гибнет. Пока мы шли сюда, ты видела поля?

– Нет.

– А что ест его армия? Пойми, Нечистому нужно больше земли, пока не отравленной Тьмой. Больше рабов. Больше детишек, чтобы вырастить солдат. Он очень предсказуем.

– Но он не может так делать вечно…

– Пока может. Но да, рано или поздно свободные земли погибнут под пятой Ночи. Нечистый останется один в холодной и мертвой пустыне. Тогда он поймёт свою ошибку, но слишком поздно.

– Его нужно остановить любой ценой, - прорычала Эйни и продолжила скручивать цепи.

…Дверь с лязгом распахнулась, и черный силуэт Нечистого застыл на пороге. Запятнанный кровью клинок заменял отрубленную руку. От мага воняло смертью.

Всё кончено? Хэлтор… Эйни похолодела.

Маг сделал два глубоких, медленных вздоха, кулак на уцелевшей руке сжался и разжался, но пальцы остались напряженными, словно на окоченевшей кисти мертвеца.

– Зачем, Ивиннэ? - почти ласково спросил он. - Когда ты говорил, что нужно поступать правильно и хранить надежду, ты имел в виду эту кровавую западню?

Мрачная радость озарила лицо фейри.

– Рано радуешься, - голос Нечистого стал ещё тише, - я снова пойду на Динь-ли-Лэн и никого не оставлю в живых. Пусть Эст-эрх-Эстер падёт, я отступлю, наберусь сил и вы умоетесь кровью. Ты зря пожертвовал девочкой, только хуже сделал.

Фейри промолчал, но Эйни не выдержала:

– Государь, о чём он говорит?

– А сама как думаешь? - грязная кольчуга Нечистого позвякивала при каждом движении; он присел рядом с девушкой на корточки. - Ты и правда верила, что фейри волнуют беды смертных? Я долго гадал, как ты меня, а потом понял — ты не врала. Ивиннэ забыл объяснить настоящую цель похода.

Эйни отвернулась и хотела бы и уши зажать, но пальцы мага больно стиснули её подбородок, вынуждая встретиться взглядом. Из черной глубины глазниц вспыхнули невыносимо зелёные глаза:

– Ивиннэ долго ломал голову, как заманить меня в ловушку, и тут пришла ты. Юная, по уши влюбленная… глупая. Он расставил сети в твоей памяти. Разыграл изгнание и ссору с командиром, чтобы вынудить меня напасть. Он знал: если я хочу воспользоваться смутой, придется действовать быстро. Для снаряжения армии нужно время, поэтому я пошёл с малыми силами и оттянул часть войск от Хольми. Фейри устроили засаду: воды Элен-аред поднялись и поглотили моих бойцов. В это время эльфы выбили драконов из Хольми. Посмотри в бесстыжие глаз своего друга и увидишь, что я не вру!

Когтистые пальцы мага повернули голову Эйни, и она встретилась взглядом с фейри.

Нечистый говорил правду.

– Как вы могли? - вырвалось у девушки.

– Он тебе не ответит, - выплюнул Властелин Ночи, - не по чину лесному королю болтать со смертными. Вы только поленья в костре войны, которую фейри разжигают!

От злости у Эйни сводило челюсти, но последняя фраза её повеселила:

– Войну разжигают фейри, а ты при первом удобном случае напал на Лес из чувства миролюбия?

– Фейри называли моих подданных «Людьми-под-Тенью» и охотились на них, как на диких зверей. Истребили бесчисленное множество гоблинов просто за то, что они жили иначе. Стерпеть это, оставить без возмездия? Ни за что. Мне пришлось бить первым, чтобы наконец-то достичь мира.

– По-моему, нападать ради мира — всё равно что любиться ради невинности.

Даже Ивиннэ не выдержал, тонко очерченные губы скривились в улыбке.

– Избавь меня от своего отроческого остроумия, - поморщился Нечистый, - король тебя подставил. Крепость затоплена уже два столетия, он не мог этого не знать, но повёл тебя на убой. Прекрасный план! Череда глупостей оказалась умным, красивым замыслом. Как будто случайные мазки соединились в прекрасную картину… Узнаю руку художника.

Он сжал изуродованную кисть фейри, и тот зашипел, выгнулся в оковах. Удерживая сломанные пальцы, Нечистый горько сказал:

– Это низко, Ивиннэ. Твоя жизнь в безопасности, я не убью ценного заложника. Но за шкурку девочки никто и гроша ломаного не даст. Ну может, папаша на пару овец расщедрится. Этих мелких смертных князьков — как собак нерезаных, княжной больше, княжной меньше, кому есть дело?

В глазах Ивиннэ плескалась холодная, молчаливая, беспредельная ярость.

– Ты пожалеешь, что я не могу тебя убить, - пообещал Нечистый.

Он схватил короля за шкирку и швырнул вперёд, лицом вниз, и затянул над ним нудно, нараспев:

– Тайное пусть станет явным, незримый мир — яви свои секреты…

И слабо мерцающие крылья затрепетали за спиной фейри. Рука-клинок сверкнула в свете факелов. Ивиннэ поднял голову, и Эйни увидела животную панику в его глазах. Он рванулся, цепи зазвенели, натянулись до предела — но Нечистый прижал коленом его спину и сталь впилась в нежный шёлк крыльев.

Фейри уткнулся лицом в ледяной пол, плечи вздрагивали. От ужаса и Эйни не могла пошевелиться. Лишь когда Нечистый дернул надрезанное крыло, окончательно отрывая его от тела, из горла Ивиннэ вырвался задушенный стон.

– Скажи, - маг перевёл дыхание, - эти маки хотя бы существуют? Или ты врал девочке с самого начала?

Не дожидаясь ответа, он принялся кромсать второе крыло. Теперь фейри закричал.

Взгляд Эйни загнанным зверьком метался между Ивиннэ и Нечистым, паника стучала в висках: у неё на глазах творилось что-то неестественное, запредельно жуткое. А маг резал, рывками, тяжело дыша от злости, и фейри под ним уже не шевелился.

Закончив, Нечистый схватил крыло, пошарил по полу, нашёл второе, и брезгливо вытер о них запятнанный серебристой сукровицей клинок. Сгреб волосы короля в кулак и дёрнул вверх. Сунул отрезанные крылья ему в лицо:

– Столько смертей по твоей вине… никогда не отмоешься.

Едва пальцы Нечистого оставили волосы фейри, пленник уронил голову прямо на месиво крыльев. Две уродливые раны на спине сочились серебряным светом. Маг напоследок пнул его под рёбра и вышел, позвякивая. Дверь захлопнулась, как крышка гроба.

Ивиннэ попробовал перевернуться набок, но сил не хватало; он скользнул по девушке пустым взглядом и закрыл глаза. Эйни не могла сейчас его жалеть. Не после того, как он обрёк её на смерть. Княжна отползла от потрясённого фейри так далеко, как позволяли цепи, обхватила колени руками и попыталась забыться.

* * *

Пленных приковали к стене во внутреннем дворе, широко разведя им руки в стороны. После долгих часов во тьме свет резал глаза. Эйни повела плечами от холода и огляделась. Двор больше напоминал колодец — заплесневелые склизкие стены уходили высоко вверх, под ногами скрипел влажный песок. На мгновение княжна увидела свинцовое небо над головой, а потом его заслонила тень.

Перед Эйни грациозно приземлился дракон под два её роста: будто сотканный из дыма и всплопохов пламени — алых чешуек на крыльях. Кожистый капюшон окружал голову дымным ореолом, и длинные, загнутые когти скребли песок. Тварь оскалилась, обнажая сабли мраморно белых зубов.

– Ты доволен, Ивиннэ? Пролилось ещё больше невинной крови, - сообщил Нечистый, спрыгнув со спины дракона.

Лицо фейри напоминало мёртвую маску.

– После Хольми союз негодяев вероломно напал на Алмазную гору. Маленькая Вигдис… - маг бросил на драконицу печальный взгляд, - …потеряла всю семью. Её родителей убили заговоренными стрелами. Они заслонили собой детей, чтобы те успели улететь… К сожалению, не успели. Братик и две сестры Вигдис захлебнулись кровью у неё на глазах.

Нечистый замер напротив короля и, сложив руки на груди, грустно спросил:

– Тебе хоть сейчас-то стыдно, убийца женщин и детей? Ты бы и маленькую княжну убийцей сделал, но я… освобожу её.

– Как? Убьёшь меня? - вскинулась Эйни.

– Так светлое воинство понимает «освобождение»? - поднял бровь маг. - Что ж, твои соратники «освободили» Вигдис от семьи и дома — и будет честно отдать тебя на её милость.

У Эйни ком поднялся к горлу. Её отдают на растерзание дракону. Нечистый морозно усмехнулся:

– Твои мысли предо мной как на ладони. Ты боишься. Это конец. Фейри тебя не спасёт. Но в отличие от Ивиннэ, я умею быть милосердным. Я даю тебе последний шанс. Начни думать своей головой, перестань смотреть в рот феям и эльфам. Ты убедилась, что их так называемое «добро» — просто обман. Тьма — не есть зло. Я — такой же человек, как и ты. Я просто хочу мира. Ты поможешь мне достичь его?

– Можешь посмотреть ответ, - предложила Эйни.

Она закрыла глаза и в деталях представила часть тела, которую смертные обычно поминают, дабы послать куда подальше. Нечистый покачал головой, в его голосе сквозила горечь:

– Ты провоцируешь убить тебя быстро? Не дождёшься. Вигдис, приступай. Не трогай Ивиннэ, пусть смотрит. Прощай, Эйни.

Дверь за ним закрылась с тихим всхлипом. В наступившей тишине девушка слышала отчаянный стук своего сердца и шелест драконьих лап на песке. Челюсти клацнули в паре дюймов от её лица. Эйни отшатнулась, вжимаясь в стену, и рванула цепи. Там, где они натирали кожу, уже сочилась кровь, но боль отвлекала от огромной страшной морды, поэтому княжна обречённо дёргала снова и снова. Кандалы похоронно звенели, но не поддавались.

Ивиннэ наконец вышел из ступора и рвался из цепей, и на секунду Эйни поверила, будто лесной король сейчас сорвёт оковы и убьёт дракона. Но он не смог, и смертная была наедине с горячим дыханием твари. Ужас перехватил горло.

Она вздрогнула, когда Вигдис заговорила:

– Думаешь, я кровожадное чудище, которое жрёт человечину? Вы поэтому мою семью убили?

– Я не… - растерялась Эйни.

Она не хотела оправдываться перед смертью, но боль в чужом голосе застала её врасплох.

– Я, сестры и братик никогда не убивали ваших. За что вы их? За что? - огромные, искристые слёзы потекли из глаз Вигдис, - зачем вы это сделали? Просто скажи мне, зачем?!

«Вы враги, - хотела ответить Эйни, - твой брат вырос бы и сжёг мой дом. Я видела людей, бежавших из Хольми…» Но она не смогла сказать это в лицо, у неё вырвалось совсем иное:

– Я не знаю, зачем. Это… война. Она нечестная.

Смотреть на Вигдис было мучительно, и княжна взмолилась:

– Ешь меня уже! Ждать… очень страшно.

Она увидела, как в просветы между серыми чешуйками на драконьем горле затекает жёлтое и красное. Огонь полз вверх. Эйни зажмурилась и до крови закусила губу, чтоб не плакать, но смерть не приходила. Она отважилась приоткрыть один глаз, потом другой.

– Я не могу, - всхлипнула Вигдис, - я не убийца.

Столб огня вырвался из её пасти и ушёл в небо.

Ещё один поток пламени лизнул каменную стену рядом с Ивиннэ, опалив его раненую руку. Самодельная повязка вспыхнула. Фейри дёрнулся, ореховая голова поникла.

А Вигдис взвыла отчаянно, по-детски:

– Я не хочу тебя убивать, я хочу, чтобы всё стало как раньше! Я хочу к маме… Твоя смерть её не вернёт!

– Мне… жаль, - искренне сказала Эйни.

Драконица царапнула её горьким взором. Боль в запястьях, звон цепей, склизкие стены отступили, растворились во мраке. Эйни смотрела в чёрные глаза драконицы, и, проклятье, она понимала её, до глубины души понимала.

Вигдис словно хотела ещё что-то сказать, но передумала — взмахнула крыльями и взвилась в небеса. Едва опасность миновала, княжна повисла в цепях, ноги не держали, её колотило. Зрение покраснело по краям.

Повязка на руке Ивиннэ обуглилась и слабо тлела, кожа вокруг пошла пузырями. Цепь почернела, местами оплавилась, одно звено было прожжено. Фейри, сцепив зубы, рванул запястьем — раз, второй, третий — и цепь лопнула в повреждённом месте. Ивиннэ протянул к девушке почерневшую руку и начал тихо бормотать. Кандалы княжны разомкнулись, а фейри упал на колени и повис на втором, еще скованном запястье.

В занемевшие руки Эйни будто тысячи иголок разом воткнулись. Она стала торопливо растирать плечи, шипя от боли. Ивиннэ висел неподвижно, но вздрогнул всем телом, когда девушка осторожно коснулась его:

– Государь, поторопитесь, вдруг вернётся Нечистый…

– Он занят: штурм вот-вот начнётся, - глаза короля лихорадочно горели.

Цветам нужны дни, а то и недели, чтобы подняться из земли. Но хватит и секунды, чтобы белый цветок надежды расцвёл в человеческой душе. Эйни пошатнулась от нахлынувшего облегчения. Оковы разорваны, помощь в пути!

– Тогда скорее! - радостно воскликнула она.

– Прости… Дальше сама.

Ивиннэ перевёл дыхание. Слова давались ему тяжело:

– Мой дух искалечен, я… и десятка шагов не пройду. Найди оружие… любое… убей… Нечистого.

Фейри взмахнул свободной рукой, и дверь слетела с петель. Ивиннэ совсем стёк на землю, до предела натягивая цепь, плечо себе выворачивая, Эйни едва успела его подхватить. Он пылал, как печка, и с заметным усилием держал глаза открытыми. Он схватил руку княжны обугленной кистью; ткань вплавилась в плоть, тошнотворно воняло.

«Как Ивиннэ будет рисовать?» - с ужасом подумала Эйни.

Черные пальцы, чертившие на её коже колдовские узоры, сперва обжигали, но холодели с каждой секундой. В Эйни росли силы. Кровь кипела, обострился слух. Теперь и она знала, что грядёт. Тысячи воинов мерили шагами мертвую равнину. Эльфы, фейри, люди… Эйни услышала бас отца и звонкие голоса братьев, прежде чем они потонули в реве битвы.

…Рыцари Ночи приняли на себя удар союзников, и зазвенели мечи…

Пальцы Ивиннэ совсем заледенели. Он изменил облик княжны на личину гоблина и приказал:

– Иди.

– Я вас не брошу!

Его скрутила судорога, он зажмурился, переждал приступ боли и прошептал:

– Эйни, я врал про трактат. Белых маков… не бывает.

– Я всё равно вас не оставлю.

– Хэлтора не спасти. Убей Нечистого, чтобы… чтобы он больше никого не убил.

Эйни слышала, как первые врата крепости трещат под ударами эльфийских чародеев. Судьба Эст-эрх-Эстера предрешена. Только бы фейри дожил… Его губы побелели. Тени залегли под глазами. Он больше не дрожал, но это был плохой знак — он угасал.

– Я вернусь за вами, - обещала она. Убегая, не оборачивалась. Знала — если посмотрит на Ивиннэ, не сможет оставить.

Стены будто пульсировали. Где лестница? Надо найти Нечистого. Остальное потом. Сюда? Нет, тупик… Вдалеке грохотало. Дрожал пол. Опять тупик.

Заметила лестницу. Бегом… Грохот… Посыпались кусочки дерева и осколки камней. Вдалеке ухнула катапульта. Пролёт прямо перед Эйни обвалился. Она отпрянула, еле удержалась… В ушах зазвенело. Осколки больно резали босые ноги.

Обратно. Куда теперь — направо, налево? Пускай направо. Широкая галерея. Толпятся гоблины. Один из них всучил Эйни меч, грубо похлопал по плечу.

– Быстрее! - орал Терран. Его лицо было залито кровью.

Гоблинов гнали узкими тоннелями. Темно. Затхло воняло. Эйни нырнула в ответвление в стене. Снова лестница. Побежала наверх…

Тролль! Поверх срама только грязная повязка. Древко копья торчало из груди. Шатаясь, брёл к Эйни. Она вжалась в стену. Он потянулся к ней, прошептал умоляюще… И — рухнул вперёд. Лицо разбилось о ступеньки. Болотно-зелёная жижа брызнула во все стороны. Из спины вышел заляпанный наконечник.

Девушка перепрыгнула через труп. Не думать об этом… не думать… Побежала дальше. Пот щипал глаза.

– Хватит прикрываться раненым, ты, трус! Оставь его и сразись со мной!

Альдеррэ?!

Она одолела три пролёта мгновенно. Заморгала от яркого света. Холодный воздух обжёг щёки. Шквальный ветер сбивал с ног. Сюда, на вершину башни, шум битвы еле долетал. Альдеррэ целился из лука в…

Эйни зажала себе рот, чтобы не закричать. У самого края смотровой площадки стоял Ивиннэ… нет, безвольно висел в железной хватке Нечистого. Тот прижимал руку-клинок к горлу пленника.

– У меня нет времени для поединков, - сказал маг. Щёлкнул пальцами.

Альдеррэ согнулся пополам. Рухнул на колени. С губ свисала нить кровавой слюны. Он попытался прицелиться, но рука упала, безвольная. Лук тяжело ударился о серые камни…

Эйни бросилась к ним.

Нечистый шагнул с башни вместе с фейри.

Княжна застыла.

Сверкнули серо-красные крылья. С леденящим душу воплем Вигдис взвилась из бездны к свинцовым облакам. Эйни заметила две тени у неё на спине.

Альдеррэ со стоном завалился вперёд. Девушка присела рядом, чтобы помочь. Он отпрянул:

– Прочь, гад, дай… умереть спокойно…

– Это я, Эйнара.

Фейри кивнул. Вязкая кровь сочилась по подбородку.

– Нужно… убить врага, - прошептал он, - бери мой заговоренный лук…

– Я не вижу Нечистого, он слишком далеко!

Приговор Альдеррэ был безжалостным:

– Стреляй в дракона.

Её зовут Вигдис…

Перед глазами поплыло. Там, где стучало сердце, теперь зияла кровоточащая дыра. Лук мёртвой тяжестью лёг в ладонь.

Где-то далеко Альдеррэ молил: «Быстрее!»

Она прикрыла глаза. Горячие руки коснулись её. Руки Хэлтора. Брюшные мышцы напряжены — его ладони скользят по животу. Гладят изгиб спины. Поправляют линию плеч. Три пальца под стрелу, тетива оттянута за ухо. Дразнящий шёпот опаляет щёку: «Не отвлекайся, любовь моя…»

Эйни открыла глаза и прицелилась в точку на стальном небе. Затаила дыхание.

Отступать поздно. Чужая сила бурлила в жилах.

Весь мир сузился до чёрной точки. Все звуки исчезли.

Эйни… выстрелила.

Тетива запела. Стрела сверкнула оперением. Мучительные секунды ожидания…

…и точка стала падать.

Ветер донёс до княжны крик умирающей Вигдис.

«Что я наделала, - с запоздалым ужасом подумала Эйни, - я убила троих. Война, будь ты проклята! Что я наделала, что я наделала…»

Она швырнула лук вниз, на блестящие от крови скалы, борясь с желанием прыгнуть следом.

* * *

…Рыдала поминальная песня фейри, чистая и пронзительная, и лился над мёртвой землей, серыми скалами и захваченным Эст-эрх-Эстером плач свирели, зовущий в неведомую даль, откуда нет возврата.

Морок рассеялся, когда Ивиннэ умер, но остатки его сил заставляли мышцы Эйни работать, хотя голова отключалась. Она обнаружила себя на коленях перед чёрной пастью глубокой ямы. На плечи давил отцовский плащ.

Фейри бережно опустили в могилу тело короля, завернутое в зелёное с белыми древами знамя Динь-ли-Лэна. Смотреть на этот сверток вместо трупа было не так страшно, но Эйни чуть не потеряла сознание, когда кровь пропитала полотно и ткань потемнела. Рядом с Ивиннэ положили тело Альдеррэ: его верный дух отлетел вслед за королём. Убитых продолжали приносить. Свирель плакала над ними.

Подул ветер, и гарь ударила в нос — вдалеке догорали останки гоблинов, Рыцарей Ночи и Нечистого, которого фейри растерзали после падения. Гигантский костёр венчала обугленная серая туша. Драконью голову отрезали, надели на пику и воткнули рядом. Прости, Вигдис. Ты меньше всех заслужила… такого. Но у Эйни не было сил требовать достойного погребения.

Упали чёрные комья, и вскоре Ивиннэ исчез под земляным одеялом. Девушка не плакала: внутри всё умерло и окоченело.

– Пойдём, - тихо сказал отец.

Она встала, и, опираясь на его руку, побрела к лагерю людей.

…Свежий, будто дуновение весны, душисто-терпкий аромат долетел до неё. Эйни обернулась…

…И увидела, как подымаются из могильной земли, тянутся к небу белоснежные маки.