Наталья внимательно осмотрела коридор, но нужного ей парня среди роившихся возле аудитории студентов не обнаружила. «Неужели упустила?» - досадливо нахмурилась она.

– Кого ищешь, красавица? Не меня ли? – сверкнул улыбкой незнакомый старшекурсник.

– Не вас, – холодно процедила Наташа и отвернулась. Потом спохватилась и снизошла. – Вы Пухлячка… ой! Павла Ирпеньева не видели?

– Ха! Пухлячок – чётко ты его припечатала. Он, как всегда, там, в нишу забился, зубрит, небось.

Парень показал в сторону эркера, прикрытого от Натальи широкой колонной.

– Благодарю!

– А зачем он тебе? Может, я подойду? Я во всех отношениях лучше, – и парень шутливо приосанился.

– Не подойдёте! – и Наталью как ветром сдуло в указанном направлении.

Пухлячок и точно обнаружился за колонной читающим какой-то толстый талмуд.

– Павлуша! А я тебя искала, – рассиялась улыбкой Наталья.

Павел со вздохом закрыл книгу и вежливо встал, но тратить время на пустые приветствия не стал. Всё равно приятельница их не оценит:

– Зачем я тебе понадобился?

– У меня к тебе просьба! – Наташа тоже не стала вести речь издалека.

Они друг друга знали с детства и, общаясь между собой, не видели смысла придерживаться требований этикета.

– Впереди праздники, и маман настаивает, чтобы я съездила к тёте. Ты знаешь, какая там скучища! Прямо как у вас в поместье! К тому же у тёти появилась навязчивая идея – найти мне жениха. Если ты поедешь со мной, то хотя бы от этого я буду избавлена. Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста! – Наташа умоляюще сложила ручки и огромными голубыми глазами уставилась на Павла.

Его эта пантомима не проняла. Уж слишком хорошо он её знал. С другой стороны, многолетний опыт говорил, что Наталья не отцепится, если что-то втемяшилось ей в голову. Проще согласиться.

– В каком качестве? Жениха? – уточнил он.

– Окстись! Вот ещё! Нет, просто сопровождающего, старого друга семьи. Раз наши родители дружат, то тебя тоже можно так назвать.

– Если друга – то ладно. Но ты за это мне будешь должна! Сходишь потом со мной на именины бабушки.

– Да ради бога! У неё, говорят, лучший повар в Павловске, а уж на именинах он и вовсе расстарается. Но тоже – не невестой!

– Естественно.

– Договорились!

****

Грохот колёс и скрежет механизмов отправляющегося паровоза, духовой оркестр, не покинувший платформу несмотря на дождь, грянувший прощальную мелодию, не оставляли шансов для разговоров. Наталья молча пробиралась вперёд, вертя головой в поисках встречающих, и не оглядывалась на Павла, тащившего сзади её сумки. Сама она честно взяла его саквояж, составлявший едва ли четверть её багажа.

Дождь усилился, и щелчком пальцев Наталья увеличила мощность защитного заклинания. Теперь капли не просто скатывались с её одежды и шляпки, а вообще не проникали под созданный юной ведьмой защитный купол. Казалось, что девушка вышагивает в воздушном пузыре. Но влага всё равно доставала её, просачиваясь сквозь подошвы ботильонов.

Немногочисленные прибывшие в Озёрск пассажиры и их встречающие торопливо покидали платформу. Оркестр, сыграв лишь один куплет местного гимна, дружным строем направился в помещение вокзала, где их ждал горячий чай с коньяком и свежая выпечка.

Наталья уже начинала злиться, когда увидела спешащего к ним старого слугу тётушки. Он выхватил из рук Натальи саквояж и примерялся к одной из сумок в руках Павла.

– Игнат, где ты пропадал? Я уже думала, у тётушки карета развалилась и придётся самим добираться!

– Простите, барышня, припозднились. Дорогу местами развезло, еле доехали. Уже неделю дожди льют. Волнуемся – не размоет ли мост? А с каретой что? Она ещё ого-го! Ваших деток возить будет.

– Нет уж, своих деток от этого я как-нибудь избавлю.

Слова Игната о плохой дороге подтвердила покрытая грязью карета. Наталье пришлось постараться, садясь в экипаж, чтобы не заляпаться.

– Зря ты так всем демонстрировала свои таланты, – сказал Павел, отряхивая от влаги студенческую фуражку и вытирая мокрое лицо платком. – В провинции ведьм не особо любят.

Сам он ограничился водоотталкивающим заклинанием, защитившим одежду от промокания. И теперь озаботился тем, чтобы сплести заклинание, которое подсушит промокшие волосы и ноги. В карете ощутимо повеяло теплом, прогоняя пропитавшую экипаж сырость.

Наталья сказала, усаживаясь поудобнее и расправляя юбку:

– Ничего! Пусть привыкают. Чай, не старое время. Даже моя бабушка примирилась с тем, что я ведьма. Первая в роду Барятинских!

Наталья за два года, прошедшие с того дня, когда в пятнадцать лет у неё открылся дар, ещё не вполне привыкла к своему новому статусу, а поступление в Магическую Академию и вовсе вскружило ей голову. Потому на людей, которым так не посчастливилось, она смотрела со снисходительным сочувствием и некоторым превосходством.

– Да уж, первая… Помню, как родители веселились, когда об этом узнали, – засмеялся Павел.

– Ничего смешного не вижу.

– Как же! Барятинские всегда так гордились чистотой крови – не одного волхва или ведуньи в роду со дня основания. Даже невест всегда проверяли на отсутствие дара, чтобы, не дай бог, ненужное не занесли. Так перед Ирпеньевыми нос задирали, что у нас в каждом поколении по магу или ведьме рождались. А тут вдруг нате вам – внезапно ты нарисовалась!

– Да, папА говорил, что они и маман проверяли, прежде чем дать согласие на брак. Так что у неё точно никакого дара нет, а так как я вылитая Барятинская, то пришлось бабушке примириться с тем, что я оказалась ведьмой. Говорят, так иногда бывает: в самой обычной семье рождаются одарённые дети.

– Бывает, – согласился Павел, – только почти всегда одарённость проявляется рано.

– Это у вас, магов, а у ведьм по-разному.

– Ого, как река шумит! – отвлёкся Павел, выглядывая в окно.– Волны так бьются об опоры, аж страшно.

– Да, какая вода мутная! – присоединилась к рассматриванию Наталья. – А сколько всего несёт! Похоже, в верховьях кого-то подтопило. Будет что обсудить за обедом кроме «урожаев озимых».

Последние слова она произнесла, явно кого-то передразнивая.

– Зря ты так. И про озимые бывает интересно, – улыбнулся Павел.

– Смотря с чем сравнивать.

– Кстати, у твоей тёти в гостях кто-то ещё будет?

– Тётины подружки и кто-нибудь из соседей с сыном-холостяком. Вряд ли ты с ними знаком. Они здесь из своего Озёрска и не выезжали ни разу. Скучные до невозможности!

– С одним холостяком ты бы справилась. Стоило меня сюда тянуть. Меня Мишель Юсупов на эти выходные в свой охотничий домик приглашал.

– Не ворчи! Сказала же, что отплачу тем же, – Наталья помолчала недолго, а потом уже не так живо продолжила. – Одна из тётиных подружек прошлым летом скончалась, но её вдовец к тёте на обеды постоянно напрашивается. Особенно когда я к ней в гости приезжаю…

– И что, он амуры тебе строит?

– Вроде того…

– Неужто Марья Петровна его поощряет? Тётя же тебя любит. Или он богат?

– Богат… Но он старик! Ему уже, наверно, скоро сорок! А тётя его вроде и не поощряет, и мне ничего о нём не говорит, но всё равно неприятно. Вот я тебя и позвала, чтобы они от меня отстали.

– Я должен буду вызвать его на дуэль? – чуть дрогнувшим голосом сурово спросил Павел.

– Ты что, Павлуша! – взмахнула руками Наталья. – Никаких дуэлей! Да и повода для неё нет. Серж не переходит границ приличия. Думаю, он и так поймёт, что ему ничего не светит. Ты моложе, богаче и наши семьи дружат.

– Хорошо, – не сдержал облегчения приятель, – но если что – ты только скажи.

То, что план Натальи не предполагал дуэли, Павел особенно порадовался, когда увидел этого самого Сержа. Он маячил за спиной хозяйки, обнимавшейся с приехавшей племянницей, и на старика совсем не походил.

Рослый красивый мужчина, в чёрных волосах которого седина ещё и не ночевала. Под его холодным оценивающим взглядом Павел почувствовал себя мальчишкой, а ведь он уже почти настоящий маг.

– Павлуша Ирпеньев! Помню, помню, – протянула Марья Петровна, наобнимавшись с племянницей и переключив внимание на приехавшего с ней гостя, – ты был такой милый малыш. Всегда серьёзный!

Она благодушно улыбнулась и добавила:

– Рада, что вы с Наташенькой всё ещё дружите. Это так мило с твоей стороны согласиться сопровождать девочку. Ах да, я на радостях совсем о приличиях забыла. Но у нас тут всё по-простому. Позвольте представить вас моим старым друзьям – Зинаиде Ильиничне Роговой и Сергею Никодимычу Демьянскому.

Откуда-то из тени выступила дама, которую Павел до сих пор не замечал, и протянула ему руку. Он шаркнул ножкой и с поклоном изобразил поцелуй, чмокнув губами в воздухе над нитяной перчаткой.

– Раз у нас всё по-простому, то зовите меня, как и очаровательная Натали, Сержем. Серж Демьянский, помещик.

Павел пожал протянутую руку, мимолётно удивившись тому, какая она холодная.

– Что же я! Гостям с дороги отдохнуть надо. Растрясло, небось, в карете. Прошка, проводи барина в гостевую спальню, – приказала хозяйка стоявшему у лестницы мальчишке. – А ты, Ташенька, иди в свою комнату, тебе провожатые не требуются. Танька сейчас занята, я её к тебе ближе к обеду пришлю.

– Тётушка, а обед долго ждать? Может, мне пока чаю подадут?

– Недолго, потерпи, голубушка. Через час подъедет Липа с детками, тогда и сядем. Вы как раз передохнёте, переоденетесь и выйдите к гостям.

****

Обед прошёл скучно, как и предполагала Наталья. Плоские шутки Сержа, нудные рассуждения старших дам о развратной современной моде.

– Это же совершенно неприлично ходить так! Я даже сказать не могу в приличном обществе, до чего дошли нынешние девицы, – восклицала приехавшая с одной дочерью Олимпиада Юрьевна Сосновская. – Вот моя Оленька придерживается строгих правил, а не этих новомодных аглицких веяний.

– Это вы на отказ от корсета так намекаете? – дерзко спросила Наталья, с насмешливым превосходством поглядывая на всех. – У нас в Академии все студентки их уже не носят. Целители доказали, что он вредит женскому организму. И без него значительно легче!

– Уж не хочешь ли ты, милочка, сказать, что и ты…

– Липа, ты ведь сама сказала, что это не тема для застольного разговора, – с лёгким укором обратилась хозяйка к Олимпиаде Юрьевне. – И тебе, Таша, не стоит эпатировать гостей. Лучше расскажи о новом фонтане в Павловске. Помнится, ты мне писала, что ходила на его открытие.

И дальше тётушка следила, чтобы застольная беседа касалась только безопасных тем: погоды, собранного урожая, осеннего бала, что даёт городской голова через неделю.

Единственным отклонением от программы обеда, что заранее вообразила себе Наталья, стало вначале отсутствие Александра Сосновского, о котором ей прожужжала уши горничная Татьяна, пока делала причёску перед выходом к обеду. Молодой, холостой красавец сосед, недавно вернувшийся домой из Академии, и поступивший на службу в Полицейский департамент.

Наталья предполагала, что именно его тётушка прочит ей в женихи, и ради возобновления знакомства с ним она заманивала племянницу на праздники. Ведь нельзя же считать за знакомство их короткие встречи во время приездов девочки в гости. Разница в пять лет делала тогда вынужденное общение тягостным для обоих. Мальчика заставляли присматривать за игрой сестры с племянницей соседки, пока взрослые дамы обсуждали что-то своё. Ему было скучно, а Наташу злило желание командовать малознакомого мальчишки.

– Не обижайтесь, барышня, ваш Павел, конечно, милый. Такой кругленький, пухленький, как игрушечный медвежонок, но против молодого Сосновского он не сдюжит!

Татьяна так расписала «молодого барина», что Наталье не терпелось увидеть его, чтобы решить – правда ли он так хорош, как говорила горничная. И когда выяснилось, что его нет, девушка испытала лёгкое разочарование.

– Что-то ваш сын манкирует приглашением Марьи Петровны, – сказал Серж Демьянский, насмешливо глядя на семейство Сосновских. – Он, конечно, человек важный, занятой, но кроме службы не мешало бы и отдыхать иногда.

– Саша обещал, Мари, и должен всенепременно быть, просто задерживается, – приложив руку к пышной груди, оправдывалась Олимпиада Юрьевна.

И когда Наталья к середине обеда уже уверилась, что в этот раз её встрече с Сосновским не суждено сбыться, он таки появился. Да ещё и с потрясающей новостью.

– Марья Петровна, дамы, прошу простить меня за опоздание, но я уж не надеялся, что доберусь. Река так разлилась! Мне ещё повезло, что успел переехать мост. Буквально за моей спиной рухнула одна опора.

– Сколько говорили голове, чтоб занялся мостом! – сердито воскликнула тётушка. – Давно пора была артефакты обновить, а он всё откладывал.

– Да, теперь ему придётся всё бросить и заняться ремонтом. Наверняка временный проезд уже завтра сделают, но до завтра мы от вас, Марья Петровна, выбраться не сумеем. Я бы ещё на лодке, может, и переправился, но маменьке с сестрой точно от вас не выехать.

– О чём разговор! Конечно, вы останетесь у нас, пока мост не починят.

– Кстати, про погоду, – вмешался в разговор Серж. – Дорогая хозяюшка, надеюсь, вы и нас с Зинаидой приютите. Мы хоть и на этой стороне реки, но, боюсь, в такую бурю до поместья и нам не добраться.

Он кивнул в сторону окон, залитых дождём. В подтверждении его слов на улице гулко громыхнул гром.

– Гром, да на голые деревья – это плохая примета, – перекрестилась Олимпиада Юрьевна.

– Мари, надеюсь, ты нас не прогонишь? – заговорила молчавшая до этого Зинаида Ильинична.

Натали показалось, что тётушка замялась, прежде чем ответить:

– О чём речь, Зизи, конечно. В такую погоду хороший хозяин и пса не выгонит. Оставайтесь! В тесноте, да не в обиде. Придётся вам, Павлуша и Таша, потесниться. С тобой, Ташенька, Оленька переночует. А к вам, Павлуша, Серж пойдёт. Липочке и Зизи я по старой памяти розовую спаленку велю приготовить. А вам, Александр, уж не обессудьте, место только во флигеле у слуг найдётся.

Наташе было смешно, что тётя обращается к солидным взрослым дамам как к девчонкам каким-то, но тех это совсем не удивляло. Видно, тётушка от волнения перешла на принятые у них с юности обращения.

– За меня, Марья Петровна, не переживайте. Я бы и на сеновале поспал, если что. Главное, что вы маменьку с сестрой приютили, – сверкнул белозубой улыбкой Александр.

– Сеновал – это уж крайности. Скажете тоже, – махнула рукой тётушка. – Сейчас пообедаем, да начнёте устраиваться.

И до конца обеда тётя время от времени словно выпадала из разговоров.

Наталья её понимала. Разместить сразу столько гостей непросто! Тем более что усадьба тёти куда меньше, чем родительское поместье. Это сколько хлопот предстоит хозяйке!

****

Наталья с Ольгой никогда особо не дружила, хотя их знакомство тянулось уже десять лет. Приезжая летом к тётке в гости, Наташа играла с Олей, дочерью маминой подруги, ведь других её ровесниц в округе не было. Но рядом со спокойной, послушной Оленькой Наташе было скучно, и покинув усадьбу родственницы, она её благополучно забывала. Поэтому Наталья никак не ожидала, что в этот свой приезд получит такое удовольствие от общения с подселённой в её комнату ровесницей.

Ей страшно льстило внимание и восхищение, с которым Ольга слушала рассказы о поступлении в Магическую Академию, о том, как теперь живётся там Наталье, о её одногруппницах – юных ведьмах, и о том, чему и как их там учат.

– Так ты теперь и приворотное зелье приготовить можешь?

– Нет. Приворот только на старших курсах проходят. А ты что кого-то приворожить хочешь?

– Нет. Просто интересуюсь. Мне бы выглядеть получше на осеннем балу, а то на меня никто там и не посмотрит.

– Посмотрит, не бойся! А вообще я могу на тебя «Обаяшку» наложить. Это заклинание такое. Нас ему одна старшекурсница научила. Оно безобидное. Просто словно блеску тебе добавляет.

– Правда?! Наложи! А прямо сейчас сможешь?

– Не знаю… Могу попробовать, – с сомнением протянула Наталья.

Несмотря на хвастовство, на самом деле она этим заклинанием ещё не пользовалась, хотя хорошо его помнила. Узнала его всего неделю назад и только ждала повод его испытать.

– Попробуй, Ташенька, попробуй!

Оля так умоляюще смотрела на Наташу, что та побоялась отказаться. Ещё решит, что Наталья впустую хвастается. Попыталась отговориться:

– Да здесь как-то неудобно.

– Наоборот, удобно! В нашу комнату никто без спроса не войдёт, никто нас сейчас не потревожит. Марья Петровна занята, горничная с ног сбилась, маменьку с Зинаидой устраивая. Так что до ужина мы можем делать что захотим, – уговаривала Ольга. – А вечером как раз и увидим – действует твоё заклинание или нет.

– Хорошо, – сдалась Наталья. – Я его на нас двоих наложу. Садись рядом.

Ольга с готовностью подтянула свой стул поближе и замерла. Наталья, мысленно несколько раз повторив заклинание и убедившись, что всё помнит точно, принялась его плести, произнося нараспев слова и шевеля пальцами.

Уже на середине творимой ворожбы она поняла, что внешне простое заклинание оказалось очень ёмким. Оно впитывало магию Натальи как губка влагу, но юная ведьма понадеялась, что сможет довести его до конца.

Может быть, так бы и было, если бы силы уже не были основательно потрачены на защиту от дождя, и теперь, когда до завершения оставалось полшага, Наталья внезапно почувствовала, что на последнюю фразу её уже не хватит. Тогда почти сотворённое заклинание начнёт распадаться, хаотично разбрасывая вобранную до этого магию.

Наталья едва не запаниковала, но потом вспомнила, что преподавательница учила их на подобный случай иметь при себе любой созданный собственноручно артефакт, чтобы позвать при необходимости вложенную в него магию.

С собой у Натальи ничего подходящего не было. Всё же она только начала учиться и, несмотря на хвастовство, мало что умела. Все немногие созданные на занятиях вещи остались в комнате общежития. Но тётя при каждом её приезде не раз просила подзарядить имевшиеся в доме артефакты, и Наталья запустила щуп в поисках следов собственной магии. Лучше она сейчас разрядит какую-нибудь тётушкину кофемолку, чем допустит неконтролируемый выброс магической энергии. А завтра, если вдруг кто заметит, что артефакт перестал работать, Наталья снова его зарядит.

Вот родная магия наконец отозвалась, но когда Наталья осторожно потянула её, вливая по капле в последние плетения, то почувствовала, что она как будто завязана в узелок и никак не хочет отделяться и перетекать к своей бывшей хозяйке. Поддавшись панике, Наталья резко рванула магическую ниточку, завершая заклинание.

«Похоже, я немного перестаралась», – смущённо подумала Наталья, ощутив, как вырванная из какого-то артефакта магия жаркой волной возвращается к ней. У неё даже голова немного закружилась от короткого мгновения переизбытка силы. Но её опустошённый резерв быстро впитал прибывшую энергию, и головокружение прошло, оставив только радостное послевкусие.

– Ну как, получилось? – с надеждой спросила Ольга и бросилась к зеркалу.

– Получилось, – уверенно заявила Наталья и добавила. – Только в зеркале это не увидеть. Мы-то остаёмся прежними. Меняется то, как нас видят другие. На ужине проверим. Кстати, уже пора готовиться. А чтобы усилить эффект, мы тебе причёску поменяем.

– Кстати, ты слышала, как наверху что-то упало?

– Нет, я когда творю заклинание, мало что замечаю. Но может и упало. Там ведь, кажется, комната Павла, а он такой неловкий.

– Павел – твой жених?

– Что ты! Нет.

– Но он тебе нравится? Это твой поклонник? – продолжала допытываться Ольга, раскладывая на туалетный столик заколки и гребни.

– Нет, мы просто приятели. А почему ты спрашиваешь? Он что – тебе нравится?

Ольга покраснела и кивнула:

– Да, Павел милый. У него такая приятная улыбка и вообще.

Ольга взмахнула рукой, не в силах объяснить причины привлекательности Павла.

– Тогда действуй, – засмеялась Наташа, – я разрешаю. У него пока нет невесты.

– Невесты, скажешь тоже, – захихикала Ольга, но глаза её довольно блеснули.

****

Девушки как раз завершили делать друг другу причёски, когда в дверь комнаты робко постучали.

– Натали, – раздался негромкий голос Павла. – извини, что тревожу, но мне нужна твоя помощь.

– В чём дело? – Наталья резко отворила дверь.

– Я не могу… – Павел прервался, засмотревшись на вставшую за спиной у подруги Ольгу. – Мадемуазель Сосновская, как вам идут эти локоны.

– Можете звать меня по имени, – кокетливо произнесла девушка.

– Ты пришёл нам комплименты говорить или что-то случилось? – прервала их Наталья.

– Я сидел в вашей библиотеке, а сейчас пошёл в свою комнату, чтобы подготовиться к ужину, и не смог туда попасть. Она закрыта. Сколько ни стучал, никто не открыл, хотя, по-моему, дверь заперта изнутри. В замочной скважине ключ.

– Может, Серж крепко спит?

– Я стучал громко и долго. Не знаю, как крепко надо спать, чтобы не услышать, – усомнился Павел.

– Пошли тогда тёте скажем. Ей решать.

Наталья думала, что тётя велит Прошке или Игнату как-то открыть дверь, не отвлекаясь сама на это недоразумение, но она, услышав, что Демьянский скорее всего в комнате, нахмурилась и пошла вместе с Павлом. Наталья с Ольгой увязались следом.

Павел сказал правду: ни на стук, ни на уговоры никто не откликался. В замочной же скважине изнутри находился ключ, причём в таком положении, что вытолкнуть его не получалось. Чем дольше тянулась эта суета, тем больше хмурилась тётушка. Наконец вызванный Игнат взломал дверь.

Когда она распахнулась, в сгустившихся сумерках гостевая спальня вначале показалась Наташе пустой. Потом она заметила какую-то кучу на полу. Тётя хлопнула в ладоши, зажигая свет, и только тогда Наталья поняла, что на ковре у стола валяется Серж Демьянский. У его головы на пёстром ворсе выделялось тёмное пятно.

– Боже, опять! – вздохнула рядом тётка. – Опять ковёр придётся чистить.

– Тётя, надо вызывать целителя, Серж ранен, а ты о ковре.

– Он не ранен. Он мёртв. Я чувствую, – сказал Павел.

– Какой ужас! Может, вы ошиблись? – переспросила Ольга. – Вы ведь даже не осмотрели его.

– Павел в таких вопросах не ошибается. Он некромант, – говоря это, Наталья не сводила глаз с лежавшего тела.

Оно лежало сломанной куклой, не шевелясь и не издавая ни звука.

– Стойте все тут, я посмотрю, – скомандовала тётя и решительно пошла к телу.

Ни у Натальи, ни у Павла, ни тем более Ольги, желания спорить с ней не возникло.

Марья Петровна, шурша платьем, опустилась рядом с телом и прикоснулась к нему.

– Мёртвый. Холодный и сердце не бьётся.

Тётя выпрямилась и осмотрела комнату, задумчиво вытирая пальцы платочком.

– Несчастный случай. Видно, голова закружилась, и упал, ударился виском об угол стола. На нём даже кровь видна. Был бы кто рядом – может, успел бы помочь. Но он был один. Комната заперта изнутри. Окна тоже закрыты, да и второй этаж. Как удачно всё получилось, – уже тише, словно сама себе добавила Марья Петровна.

– Тётя! – с укором воскликнула Наталья.

– Удачно в том смысле, что всё закрыто, – пояснила свои бестактные слова Марья Петровна. – Так что никаких сомнений в несчастном случае нет. А то полиция нам нервы бы потрепала. Игнат, зови Прошку, и несите тело в ледник. Сейчас ни полицмейстеру весть не пошлёшь, ни священника позвать не выйдет. Придётся завтра этим всем заниматься. Куда же теперь вас, Павлуша, определить? Здесь вы, наверно, ночевать не захотите.

– Почему же? Я некромант и не вижу причин отказываться от удобной спальни.

– Какой вы храбрый! – восхищённо вздохнула Оленька.

– Разве только вы считаете, что это может как-то помешать полиции в дальнейшем расследовании.

– Да какое там расследование, – махнула рукой Марья Петровна. – И так всё ясно. Письмецо завтра полицмейстеру отпишу и с его разрешения Сержа захороним на семейном кладбище Громовых.

– Громовых, не Демьянских? – удивлённо переспросил Павел.

– Дык это ж поместье его покойной супруги Аполлинарии, Громовой в девичестве, – неожиданно решил высказаться слуга.

– Иди уж, Игнат, за Прошкой. Не тяни! И вы, девочки, ступайте. Вам здесь делать нечего.

Представив, как мёртвое тело противного, но совсем недавно живого, Сержа Демьянского станут выносить из комнаты, проносить мимо неё по неширокому коридору, Наталья содрогнулась и поспешила вместе с бледной Ольгой вниз по лестнице в гостиную, где уже собирались к ужину остальные гости.

– Оленька, детка, ты такая бледная! Что случилось? Саша, помоги сестре сесть!

Александр, стоявший спиной ко всем у окна, наблюдая за гремевшей в саду грозой, повернулся и направился к вошедшим в гостиную девушкам. Но об Ольге успел позаботиться шедший рядом Павел, и Александр сыграл роль кавалера для Натальи.

– Так что там случилось? Что за шум и суета наверху? – поинтересовалась Зинаида Ильинична.

Наталье бросилось в глаза, что она изменилась. На её обычно бледном лице играл лёгкий румянец, а в тусклых, словно потухших после смерти подруги, глазах появился блеск. Сейчас стало видно, что эта блёклая дама ровесница умершего Сержа и вовсе не такая дряхлая, как казалось последний год Наташе.

– Мама, господин Демьянский умер!

– Как?!

Вопрос прозвучал один, но выражение лиц у говоривших было разным. Олимпиада Юрьевна смотрела на дочь с удивлением и любопытством. Она жаждала подробностей.

Зинаида Ильинична выглядела как человек, не верящий свалившемуся счастью и нуждающемуся в подтверждении неожиданной радости.

Нахмурившийся Александр повернулся к Павлу:

– Это правда? Как такое могло случиться?

Павел, вначале запинаясь, но потом всё живей и свободней рассказал всю историю нахождения погибшего.

– А дверь точно была заперта изнутри? И окна тоже? – уточнял Александр, и Наталья вспомнила, что он служит в полиции Озёрска. – Как вы об этом узнали?

Услышав подробные ответы, Александр согласился:

– Похоже, и правда несчастный случай.

– Конечно, несчастный случай, Саша, – согласилась Олимпиада Юрьевна. – Хотя и немного странно: как он так мог упасть? Серж ведь не старик какой-то, он обычно такой ловкий.

– Даже чересчур ловкий, – с неожиданной в данном случае иронией сказала Зинаида Ильинична.

– А как же теперь ты, Зизи? – повернулась к ней Олимпиада Юрьевна. – Придётся тебе из Громовки уезжать? Неизвестно кто теперь поместье унаследует. Я про родню Демьянского что-то ничего не слышала. Уж сколько лет он здесь живёт, а ни разу к нему никто не приезжал. Пока Полина была жива, иногда ваша родня в Громовке появлялась, хоть она гостей не особо жаловала, а его - никогда. Кому же поместье отойдёт?

– Никому, – неожиданно твёрдо ответила Зинаида Ильинична. – Я наследница.

– Вы уверенны, что Серж написал на вас завещание? – с нотами сомнения спросил Александр.

– Не Серж, а Полина.

– Госпожа Демьянская?

– Да. Полина всё завещала мне. А вы думали, что это я приживалка при Серже? Что он из милости, в память о супруге, позволяет мне и дальше жить в Громовке? Нет! Это он был приживалкой!

Наталья поражённо смотрела на Зинаиду Юрьевну. Она помнила Зинаиду Юрьевну с детства и привыкла к её незаметности. Та всегда казалась ей приложением – вначале к тётиной подруге Аполлинарии, яркой и властной даме, потом к навязчивому Сержу. И впервые она так откровенно выражала свои чувства.

– Успокойся, Зизи! – сказала появившаяся в гостиной Марья Петровна. – Что было, то прошло. Пойдёмте-ка лучше ужинать. Всё готово, самовар кипит, еда стынет.

Было немного странно для Натальи, что такое неординарное событие, как внезапная смерть одного из гостей никак не повлияло на привычный уклад в доме тётушки. Ровно в семь, под бой часов, все сели за стол, накрытый белой накрахмаленной скатертью. Аппетитные ароматы яств плыли по столовой. Лампа под жёлтым абажуром заливала тёплым светом уютный зал, отражаясь на серебре посуды и сверкая в гранях хрустальных бокалов. Букеты из хризантем радовали глаз.

Единственным отличием от привычных застолий была тишина, царившая за столом. Гости открывали рот только для того, чтобы попросить передать соль или других подобных просьб. Лишь Павел поддержал попытку хозяйки завести разговор о погоде, остальные же ели с задумчивыми, хмурыми лицами. Даже Наталье было как-то не по себе при мысли о том, как внезапно, оказывается, может подкрасться смерть.

Вдруг свет лампы потускнел и погас. В наступившей темноте ярко сверкнула молния за окном и загрохотал гром. Повеяло холодом.

– Ой! – вскрикнула Оленька.

– Да что ж это такое, – проворчала рядом с Натальей тётя и щёлкнула пальцами.

Свет лампы, но уже слабый, загорелся вновь. И все увидели висевший в воздухе полупрозрачный силуэт мужчины. Одет он был по моде позапрошлого века, в пудреном парике, с мушкой на щеке.

– Хорошо хоть глаза закрыты, – с дрожью в голосе сказала Олимпиада Юрьевна.

– Это что, тот самый Снеговский фамильный призрак? – спросила Оленька.

– Так это правда? – Наталья с детства слышала от слуг страшилки про “убиенного супруга” одной из первых Снеговых, но никогда в него не верила.

– Значит, случившаяся смерть всё же насильственная, – положил на стол приборы Александр. – Извините, Марья Петровна, но как следователь полицейского управления я не могу игнорировать столь явное указание на случившееся преступление.

– Да какое же это преступление? – развела руками тётушка. – Заурядный несчастный случай!

– Нас здесь семь человек, не считая слуг, и все стали свидетелями явления призрака господина Снегова, который, как всем известно, показывается людям только если в доме случается насильственная смерть. Или говоря яснее -– убийство. Утаить происшедшее невозможно. Кто-нибудь да проболтается. Если не начать расследование сразу, то его начнут потом и другие люди. Возможно, даже пришлют кого-нибудь из Павловска.

– Упаси бог от заезжих, – вздохнула тётка и продолжила официально. – Господин Сосновский, вы ведь и сами следователь, так и разбирайтесь с происшествием. Я всё же не верю, что кто-то из нас убийца.

Александр кивнул и встал:

– Павел, вы ведь, кажется, некромант?

– Начинающий. Третий курс.

– Ничего, главное дар нужный, а теорию я проходил. Вместе мы сможем опросить жертву. Поможете?

– Конечно, – загремев стулом и уронив приборы на пол, Павел неловко встал.

– Сашенька, куда же ты? – попыталась остановить его Олимпиада Юрьевна. – Мы же ещё чай не попили.

– Простите, маменька, но время терять не стоит. И так уже вечер, а чем ближе к полуночи, тем сильнее нечисть. Лучше покончить с призывом раньше.

– Липа, останешься за хозяйку, а я пойду с ними, – поднялась и Мария Петровна.

Чаепитие оставшихся прошло неожиданно куда живее, чем ужин. С уходом расследователей призрак рассеялся то ли удовлетворённый тем, что его знак принят всерьёз, то ли из-за ухода хозяйки дома.

Разговор оставшихся дам потёк куда свободнее, чем раньше. Тем более что обсудить было что. Как ни приглядывалась Наталья, но ни в ком из собеседниц не видела следов нечистой совести. Никто не выдал какой-то особой тревоги и когда вернулся Александр со спутниками.

– Ну что, Саша? Что сказал Серж? – на правах матери высказала сжигавший всех вопрос Олимпиада Юрьевна.

– Ничего, – Александр устало опустился за стол.

– Павлуша, и ты садись, я сейчас о чайке для нас распоряжусь, – ласково сказала Марья Петровна, едва не погладив по русым кудрям мрачного некроманта.

– Что, Павлик, ничего не вышло с призывом, – с лёгким ехидством спросила Наталья, пользуясь возможностью подкусить приятеля-третьекурсника. – Знаний не хватило?

– Почему же? – вступился за Павла Александр. – Павел всё сделал правильно. Просто у покойного не оказалось души. Кто-то развеял её раньше. Может, это и стало причиной смерти.

– Но как?!

– Колдовство. Других объяснений нет. Падение и удар виском стали следствием смерти, а не причиной.

– И кто же этот колдун? – испуганным шёпотом спросила Ольга.

– Технически это мог сделать любой из присутствующих в доме одарённых. Чтобы наслать проклятие находиться рядом с погибшим вовсе не обязательно.

– Это что же, под подозрением кто-то из нас троих: вы, Александр, Павел и я? – спросила Наталья. – Но вы полицейский, я в момент смерти Сержа была с Ольгой. Мы тут поняли, что слышали стук падения тела. Его ведь спальня прямо над нашей комнатой. А Павлу незачем его убивать. Он его сегодня первый раз увидел.

– Во-первых, обладающих даром здесь не трое, а пятеро, – поправил Наталью Александр, с благодарностью принимая чай от служанки. – Три ведьмы и два мага.

– Три? Но кто? – удивилась Наталья, искренне считавшая себя единственной.

– Кроме вас, Натали, ещё Марья Петровна и Зинаида Ильинична. Причём у всех ведьм после смерти господина Демьянского сил прибыло. Особенно усилилась Зинаида Ильинична. До случившегося её дар был почти незаметен.

– Вы что, намекаете на то, что я убийца? – Зинаида Ильинична засмеялась. – Вы мне льстите. Если бы могла, я бы куда раньше это сделала.

– Я ни на кого не намекаю. Говорю, что все одарённые имели такую возможность. Кроме, разве что, Натали, единственной, кто имеет свидетельницу того, что в момент смерти Сержа она никакой запретной магией не занималась.

– Я предлагаю оставить эту тему, – решительно произнесла Марья Петровна. – Серж уже мёртв и ничего в этом до утра не изменится. Никто, опять-таки, до перемены погоды отсюда не уедет, так что своё расследование, Александр, сможете продолжить и завтра. А сегодня предлагаю всем идти отдыхать. День уж больно хлопотный выдался.

– Да уж, – согласилась Олимпиада Юрьевна, грузно поднимаясь со стула. – Пойдём, Зинаида. Вот уж кто-кто, а ты точно не убийца. Если бы хотела, то убила бы в Громовке, а не тащилась сюда.

– Павел, я всё же предлагаю вам переночевать вместе со мной во флигеле. Пусть место убийства стоит нетронутым до приезда полицмейстера.

– Хорошо, только мне надо забрать оттуда свои вещи.

– Я составлю вам компанию, – предложил Александр.

****

Утром девушек разбудило солнце, заглядывающее в окно.

– Значит, к обеду дороги подсохнут, и мы сможем отправиться к себе, – радовалась Ольга. – Не обижайся, Натали, но мне хочется поскорее убраться отсюда и забыть вчерашний кошмар. Вчера я впервые порадовалась, что ни у меня, ни у маман нет дара. Мы вне подозрений и сможем спокойно уехать.

– И хорошо, что вчера ты была всё время со мной, так что и на меня никто не думает.

К завтраку девушки вышли единственные в хорошем настроении. Остальные выглядели серьёзными и не выспавшимися. Наталья заметила, что Павел, обычно не страдавший отсутствием аппетита, в этот раз почти не ест.

– Не волнуйся, Пухлячок, сегодня вечером мы уже уедем, попыталась она его подбодрить. – Мы с тобой вне подозрений.

– Почему же? - неожиданно возразил Александр. – Вы могли действовать в сговоре. Пока Ольга создавала вам алиби, ваш друг и поклонник расправился с Сержем. Маман говорит, что тот вас преследовал.

– Преследовал – это громко сказано, – возразила Наталья. – Так, слегка волочился. Ничего такого из-за чего убивают.

– Это вы так думаете. Неизвестно, что он мог сказать Павлу. Возможно, что-то такое, что ваш друг счёл своим долгом защитить вас.

Наталья, вспомнив готовность Павла вызвать Сержа при необходимости на дуэль , растерянно замолчала.

– Что-то подобное тому, что он написал вам, Александр? – Павел достал из кармана сюртука сложенный лист бумаги и помахал им.

– Откуда у вас?..

– Наверно, вчера выпало у вас из кармана, а я утром нашёл. Хотел отдать, когда вы проснётесь, но заметил подпись – “Серж Д.” и прочитал. Он шантажировал вас!

– Да, это правда.

– Чем, Саша?!

– Маман, это не моя тайна.

– Это я, это я виновата, – всхлипнула Ольга. – У него оказалось моё письмо к Жоржу.

– Этому учителишке?!

– Письмо совершенно невинное, маман, – поспешил успокоить Олимпиаду Юрьевну Александр, – говорящее лишь о том, что Оля - романтичная дурочка. Но сам факт переписки с таким никчёмным повесой бросил бы тень на сестру. Я собирался выкупить его у Сержа, поэтому и приехал вчера. Запрашивал он не так уж много. Повода убивать его не было.

– Это вы так говорите, – усмехнулась Зинаида Ильинична. – Насколько я знаю Сержа, деньги он действительно тянул в разумных пределах. Старался не перейти грань, когда жертве проще его убить, чем расплатиться. Но ему нравилось при этом ещё унизить человека, а это вы могли и не стерпеть.

– Так господин Демьянский не только нас шантажировал? – удивилась Ольга.

– Естественно. Он жил этим.

– И вы об этом знали? –нахмурился Александр.

– А вы думаете, я просто так соглашалась с тем, что он всем представляется хозяином поместья, выставляя меня приживалкой?

– Чем же он вас шантажировал?

– Неважно!

– Зизи, я скажу, – неожиданно вмешалась Марья Петровна. – Всё равно ваша тайна всплывёт, когда с гибелью Сержа начнут разбираться всерьёз. Лучше признаемся сейчас, чтобы не втягивать в эту грязь ещё и молодёжь.

Марья Петровна опустила голову и скомкала салфетку, собираясь с духом. Потом выпрямилась и заговорила:

– Никто душу Сержа не развеивал. У него той души отродясь не было.

– Как это?!

– Серж – гомункул, которого мы создали втроём двадцать один год назад.

– Мы - это кто? – уточнил Александр.

– Три ведьмы - я, Зинаида и Аполлинария. Зизи и Полин любили друг друга, а Полин заставляли выйти замуж. Иначе после смерти отца она потеряла бы поместье. Вот и создали Сержа Демьянского.

– Вот оно что! А мы-то гадали, откуда он взялся, – ахнула Олимпиада Юрьевна. – Чего только не придумывали. Такой тихий скандал тогда с этой свадьбой был.

– И втроём своей силой его жизнь поддерживали.

– Вот почему вы слабыми казались, – понятливо кивнул Александр, – так что о вас, как ведьмах, почти никто и не знал.

– Так и есть. Вначале Серж послушный был, глупенький, как ребёнок, а потом постепенно в разум вошёл и редкой сволочью оказался.

– Так бездушный же, – как об очевидной вещи сказала Олимпиада Юрьевна.

– Всё больше и больше сил из нас тянул. Так что я у Наташи вынуждена была заимствовать. Её мать об этом сама просила. Она от мужа скрывала, что дочь – ведьма. Каждое лето присылала девочку ко мне, чтобы я дар её скрыть могла. Так тянулось, пока Таше пятнадцать не исполнилось. Тут уж я отказалась её дар прятать. Девочка в силу вошла, пора учиться ей было, а то неукрощённый дар мог много вреда и ей, и другим принести.

Наталья слушала тётку и чувствовала, как мир в её голове переворачивается с ног на голову, обретая совершенно новые очертания.

– А как перестала я Сержа Ташиным даром подкармливать, так он Полину быстро досуха выпил, не хватало ему нашей энергии. Потом за Зинаиду взялся, но уже осторожней. Понимал, что если и её уморит, то самому же хуже потом будет.

– Почему же, тётя, вы его раньше не развеяли?

– Потому что ни Зизи, ни я - не убийцы. Серж - наш грех, и наше наказание. Не знаю, что с ним случилось. Может, всё же сам упал и умер? Ведь чего только не бывает. Вот наша сила, что в нём была, к нам и вернулась.

– Так в нём и моя сила была? – спросила Наталья, вспоминая жаркую волну, нахлынувшую вчера.

– Была.

– Я не знала... И вчера, когда немного ворожила, мне сил не хватило, я потянула... Думала, это какой-то артефакт, из тех, что я тут заряжала. Мне ещё показалось, что он сломался... Так это что - я его убила? – с ужасом посмотрела на тётю Наталья. – Я что - убийца?!

– Какая же ты убийца, – возразила Олимпиада Юрьевна. – Убить только живого можно, а Серж – нежить.

– Нет, ну что ты, – успокаивающе похлопала племянницу по руке Марья Петровна. – Убить его не так просто. Скорее всего, от твоего вмешательства он или сознание потерял, или голова у него в этот миг закружилась, и он упал неудачно.

– Действительно, несчастный случай, – сделал вывод Александр. – Так я в рапорте и напишу. А всё это – про гомункулуса, шантаж и прочие несущественные детали, – я упоминать не буду. Все согласны?

В ответ раздалось дружное:

– Да!

– Вот и отлично. Дело раскрыто.