Жидкость в колбе внезапно почернела, раздался громкий хлопок, стенки из закалённого стекла, к счастью, выдержали, яркое пламя столбом вылетело через горлышко. В тот же миг жидкость стала прозрачной, словно дистиллированная вода. На самом дне блестел крохотный кусочек золота.

Старик алхимик подошёл поближе, взяв колбу в руки, поднял её на уровень глаз, несколько раз повернул, чтобы лучше рассмотреть содержимое. После этого он аккуратно слил жидкость и вытряхнул золото на белую тряпицу, промокнул оставшуюся влагу. Аккуратно приподняв кусочек пинцетом, поднёс его поближе к химическому светильнику: света он давал значительно больше, чем свечи или масляные лампы, поэтому, несмотря на дополнительные работы с реактивами, во время опытов алхимик предпочитал использовать именно его.

Осмотрев кусочек со всех сторон, он грустно вздохнул и положил золото на аптекарские весы, на второй чаше которых уже лежали утяжелители с прошлого взвешивания. Когда указатели весов сравнялись и замерли, стало очевидно, что масса кусочка никак не изменилась. Эксперимент не оправдал надежд. Конечно, для его чистоты следовало бы повторить операцию ещё хотя бы пару раз, чтобы исключить все возможные случайности, но опыт подсказал старику, что всё это бесполезно.

Бросив пинцет в ящик, алхимик не спеша подошёл к кафедре и, обмакнув кончик пера в чернильницу, стал аккуратно, каллиграфическим почерком заносить в журнал результаты опыта. Каждую букву он выводил, буквально затаив дыхание. Надо постараться так, чтобы те, кто будет читать его записи, каждый символ распознали верно, не допустили никаких ошибок, за которые можно было бы отругать старого мастера. Он был абсолютно уверен, что каждый адепт, коему попадёт в руки этот документ, лично проверит каждый из перечисленных здесь экспериментов, даже те, которые будут помечены как неудачные. Разве может как-то иначе поступить настоящий алхимик?

Закончив писать, старик отложил перо и, повернувшись к столу, посмотрел на расставленные склянки. Нет, пожалуй, на сегодня хватит. Если что-то не получается, это знак того, что надо остановиться. Возможно, стоит попробовать повторить этот опыт при другой фазе луны. Этот пункт в своём труде его древний предшественник, уверявший, что золото должно прибавиться в объёме и массе, как-то упустил. Да, пожалуй, он так и сделает: проведёт серию экспериментов с разницей в несколько дней, чтобы окончательно убедиться в несостоятельности данных ветхих записей или всё же найти верное решение.

Расставив сосуды с реактивами на полки, банку с получившейся в результате эксперимента жидкостью он убрал отдельно, в один из напольных шкафчиков. Через пару суток надо будет посмотреть, не выпадет ли какой осадок. Может быть, его предшественник подразумевал именно это. Что если золото в виде порошка осядет на дно, но для автора записей это было столь очевидно, что он не стал заносить этого в журнал? Всё надо проверить досконально.

Взяв в руки колбу, в которой несколько минут назад проходила бурная реакция, алхимик задумался, стоит ли сейчас мыть склянку, или, быть может, дождаться, не выступит ли на стенках какой-нибудь налёт.

Размышления прервал негромкий стук в дверь, стучали осторожно, будто извиняясь, что приходится потревожить в столь поздний час.

Грабителей старик не опасался, его профессия давно обеспечила ему в округе почёт и уважение. К тому же, все понимали, что, несмотря на дряхлый вид, старик легко может справиться с любым, решившим напасть на него: плеснёт в лицо концентрированной кислотой, а то и вовсе алкагестом, пузырьки с которыми, как уверяла молва, он носит в широком рукаве своей мантии. Нет. Конечно, ни алкагеста (по понятным причинам), ни даже простой кислоты, старый алхимик с собой, на самом деле, не носил, но разве можно переубедить народную молву. Он и не пытался.

Так, кто же это мог быть в столь поздний час? Не спеша, старик доковылял до двери. Когда он уже потянулся к засову, стук повторился. Видимо, кому-то он сильно нужен.

Стоявший на крыльце больше всего напоминал охотника: лесная шляпа, кожаный камзол, на поясе с левой стороны палаш, через плечо перевязь с приготовленными зарядами для ружья. Само ружьё, точнее, мушкетон, гость придерживал за раструб, опустив резной приклад на ступеньку. Судя по тому, что кинжал, который висел на поясе с левой стороны, был сделан не из стали, а из железа, намётанный глаз алхимика определил это с первого взгляда, о характере дичи гадать не приходилось. Переведя взгляд на руки пришельца, старик увидел то, что подтвердило его догадку, – железный перстень, но света не хватало, чтобы рассмотреть рельеф на нём.

– О! Я вижу, ты, мудрый, уже понял, кто я такой? – гость заговорил первым.

– Не совсем! Ты явно имеешь отношение к деятельности Святого Престола, но не состоишь у них на действительной службе, твой перстень не похож на те, что они выдают своим воинам. Впрочем, уверен, ты не заставишь старика долго мучиться в догадках, и сам раскроешь, кто ты и что заставило потревожить меня в столь поздний час.

– Да, мудрый, ты прав! Я не состою на службе у Святого Престола, но выполняю ту же работу, что и они. Иногда даже делаем это совместно. Меня зовут Конрад, я, как и воины Святого Престола, очищаю мир от порождений Тьмы.

– А что тебе нужно здесь? – алхимик действительно был несколько удивлён. – Надеюсь, Верховный Прелат не издал буллу о запрете алхимии.

– Даже если бы это было так, мудрый, за тобой пришёл бы не я, а кто-то из воинов. Меня интересует исключительно нечистая сила во всех её проявлениях. К тебе же меня привела необходимость. Как рассказывают, в ваших горах поселился могущественный демон. Пока об этом узнает Святой Престол, пока там что-то предпримут, он уже может натворить много дел. Я решил избавить ваши окрестности от него. Но, как ты верно заметил, мудрый, мой перстень, в отличие от тех, что на руках воинов Святого Престола, сделан не из серебра, а из холодного железа, как и мой кинжал. У этого металла, как ты, конечно, знаешь, есть своя магическая сила, что так неприятна порождениям Тьмы, но вот убить демона он, к сожалению, не в состоянии. В этом мне помогло бы серебро, а его, как известно, Святой Престол практически изъял из оборота, дабы обеспечить собственных воинов. Я решил, что ты, мудрый, владея знанием о превращении металлов, мог бы мне помочь. За наградой я не постою, готов расплатиться золотом, один к одному по весу.

Вот оно что. Конечно, после того, как Святой Престол стал скупать серебро, можно было предположить, что его цена возрастёт, но чтобы кто-то уравнял его с золотом, подобного представить не мог бы даже казначей герцога. Это было бы очень выгодной сделкой, если бы не…

– Ты верно заметил, – старик тяжело вздохнул. – Я алхимик, и владею искусством трансфигурации, имею власть над металлами. Но я не всесилен: луна убывает, на этой её фазе невозможно получить серебро, ибо сей металл тесно связан с этим изменчивым светилом. Если я согласился бы тебе помочь, пришлось бы ждать три недели, а к этому времени, уже могут прибыть воины Святого Престола, и твоё участие уже не потребуется. И уж точно не золотом, которое сам могу получить в любой солнечный день, мне брать плату…

– А разве у тебя нет собственных запасов, мудрый?

– В нашей среде, юноша, – парню на вид было около тридцати, но с высоты собственных лет алхимик назвал его юношей вполне искренне, – серебро не особо уважаемо. При необходимости, мы его можем получить, как я уже сказал, в стадию полной луны, чтобы использовать в своих опытах. Но вот чтобы его хранить, подобного никому в голову не придёт. Так что я не смогу тебе помочь.

Гость, понимая, что разговор окончен, впал в некоторую растерянность. И уже вдогонку закрывающейся перед ним двери, выпалил:

– Может быть, мудрый, ты подскажешь, к кому мне обратиться?

Алхимик остановился, призадумался, перебирая в голове всех, кто так или иначе, как ему было известно, работал с металлами.

– Попробуй обратиться к ювелиру Эфраиму, его лавка находится на центральной площади в соседнем городе, ошибиться невозможно. Той цене, что ты предложил мне, он будет больше, чем рад. Насколько мне известно, старый хитрец никогда не кладёт яйца в одну корзину, и у него, должно быть, что-то осталось, как раз на такой случай, когда кто-то предложит больше. Дорогу, надеюсь, тебе указывать не надо? Если выйдешь сейчас, то у городских ворот будешь аккуратно в тот час, когда их открывают. Это всё, чем я могу тебе помочь, юноша.

– Благодарю, мудрый! – растерянность сменилась на лице гостя нескрываемой радостью. – Как я могу отплатить тебе за совет? Ты сам сказал, что золото тебе не интересует.

– Золото мне действительно не интересно. Но если ты хочешь порадовать старика, то когда всё же достанешь серебро, принеси мне свой железный перстень. Холодное железо невозможно получить искусственным путём, а потому оно является очень ценным компонентом для опытов.

– Не стоит ждать! – гость с лёгкостью стянул перстень и положил старику на ладонь, тот сразу сжал руку в кулак. – Ты помог мне советом, а я привык расплачиваться, не откладывая на потом. Прощай!

Закинув мушкетон на плечо, охотник ловко спрыгнул с крыльца и быстром шагом, почти переходящим на бег, двинулся по тропинке, ведущей от дома алхимика, стоящего на отшибе, к главному тракту.

Старик захлопнул дверь, даже не притрагиваясь к засову, поспешил к шкафу с чистой лабораторной посудой, схватил первую попавшуюся банку и разжал пальцы над ней. Объятый дымом перстень громко ударился о стеклянное днище. Он действительно пригодится для дальнейших опытов. На ладони алхимика остался ожог в виде неправильного круга, на подушечках пальцев остались ожоги поменьше. Старик запихал руку в ведро с колодезной водой, чтобы хоть как-то успокоить боль. Да, он научился её терпеть, но привыкнуть к ней было просто невозможно. Через несколько минут болевые ощущения немного притупились. Это позволило обдумать ситуацию.

Специальной мази против ожогов в доме не было, да и неизвестно, помогла бы она в данном случае–ожог-то не простой. Ничего, по возвращении он что-нибудь придумает. Тем более, скорее всего, новых ран не избежать, заряды для мушкетона этот Конрад, наверняка, тоже нарубил из холодного железа. Надо спешить, а то вдруг, у Эфраима действительно окажется серебро. Нет, того количества лунного металла, что могло остаться у старого ювелира, алхимик не боялся. Он слишком много прожил на этом свете, научился не только превозмогать боль от холодного железа, но и приобрёл некоторую устойчивость к серебру. Только вот обжигает оно гораздо сильнее железа, лучше не доводить до этого. Парень был слишком самоуверен, и наверняка даже пытался оповестить Святой Престол. Тем лучше.

Погасив химический светильник и не дожидаясь, когда глаза привыкнут к темноте, старик по памяти двинулся к двери. На ходу сбросил лабораторную мантию. Выйдя на крыльцо, захлопнул дверь, но запирать не стал, вряд ли кто-то ещё сегодня придёт. Сделав глубокий вдох, старик убедился, что запах ночного гостя уже достаточно рассеялся. Больше никаких посторонних ароматов не было, вокруг всё чисто. Когда алхимик расправил крылья, тьма для него моментально рассеялась, всё стало видно, пусть и не как днём, но достаточно чётко. Эту особенность он выработал у себя многолетними тренировками, ведь находясь в облике человека, надо во всём оставаться человеком, в том числе и видеть так же, как они.

Приобретя свой истинный облик, алхимик взмыл вверх и направился в ту сторону, куда несколько минут назад отправился охотник Конрад, у которого теперь было на одно оружие меньше. Нагнать его не составило труда.