— Ом намах Шивайя, — запел кто-то рядом мантру.

Девушка оглянулась, но так и не поняла откуда пришел звук. Хотя в Варанаси, городе Махадева, такое слышалось часто. Хорошо, что они, наконец, уезжают. Она еще раз обвела взглядом вокзал, задерживаясь взглядом на спавших на бетонном покрытии платформы людей. Холодной январской ночью вокзал казался особенно грязным, может потому, что они устали, или может потому, что поезд задерживался уже больше чем на час. Девушка бросила взгляд на своего случайного спутника. Молодой человек тоже оглядывался, но оживленно, аккуратно доставал из кармана телефон, исподтишка снимал «сочные», как он их называл, кадры. Двое иностранцев выглядели как абсолютно чуждый этому месту элемент. Ребята были одеты в почти одинаковые куртки, джинсы, кроссовки, но сразу было видно, что держатся они совсем по-разному. Пара индусов, представители местной турфирмы, старались не встречаться с ними глазами - эта парочка была проблемой. Из стандартной туристической группы в десяток человек в Варанаси решили съездить только четверо, и только этим двоим по странной прихоти погоды не удалось улететь домой вовремя. Силы природы, кто будет с ними спорить? Но возиться несколько лишних дней с иностранцами тоже никому не хотелось.

— Ты смотри, — задумчиво произнес молодой человек, показывая на спящих людей, — днем они этот шарф на голову наматывают, а ночью расстелили и спят на нем. А второй шарф, где они днем держат? Ведь достали откуда-то, чтобы укрыться. — Из багажа достали. Видишь, тюки у них, — девушка грустно кивнула на какие-то мешки, сваленные за спинами отдыхающих людей. — Надеюсь, они в третьем классе поедут, а нам все-таки обещали во второй класс билеты купить. Хотя, еще немного и я, кажется, сяду в любой вагон. Или расстелю шарф, а сама лягу спать на платформу. Понимаю, что ты до последнего готов был ругаться, чтобы билеты были еще повыше классом, но я еже вторую ночь не могу уснуть. В соседнем номере отмечают какой-то праздник, у них до утра играет музыка, что-то местное. Похоже на ситар и барабан. И ведь слышно только через стену. Выходишь в коридор – уже звука нет, даже на ресепшен сходить и пожаловаться не вышло.

— Ой, вспомнил, — оживился молодой человек, — вспомнил, что мы забыли купить в старом городе. Барабаны. Симпатичные такие — темное дерево, кожа, веревки наискось. Помнишь, возле большого крематория, оттуда еще Ганг видно, была сувенирная лавка с барабанами и бусами из каких-то ягод? Ты сомневалась, а я уже деньги достал, когда прибежал гид с новостью, что наш рейс до Дели отменили, и нужно срочно собраться всей группой и ехать в аэропорт, чтобы успеть на другой.

Девушка покачала головой, отгоняя воспоминания, но все равно словно снова увидела старую узкую улицу, по которой с предупреждающими криками каждые несколько минут на носилках проносили тела усопших. От носилок шел запах сандала, саваны покойников были усыпанных гирляндами бархатцев. Возле крематория гирлянды снимали и отдавали местным коровам, разлегшимся возле огромных поленниц с дровами. Таких больших и лоснящихся коров она не встречала никогда в жизни. Запах дыма и людская суета вокруг им совершенно не мешали, они спокойно возлежали на земле, отгоняя хвостом пролетавшие иногда мимо хлопья пепла.

— Лавку помню, — вздохнула она, — а вот крематорий с удовольствием бы забыла.

— Зря ты так, экологичный способ избавления от останков, — парень усмехнулся. - Хотя ты у нас не любительница крематориев, ты любительница храмов. В Золотой Храм хоть нормально сходила? Нашла, что хотела? Вроде быстро обернулась. А ведь говорила, с гидом чуть ли не на весь день уйдешь. Что там отдельно билет покупать, а потом еще очередь на вход отстоять нужно.

— Сходила, — пожала плечами девушка. — Только что тут найдешь, если все в тумане. Шпиль на крыше из золота, вблизи его видно, чуть отойдешь - уже нет. Еще есть место, что-то вроде крытой галереи, там с одной стороны вид как раз на крематорий, а с другой на набережную, где проходит поклонение Гангу, вроде как дорога жизни и смерти. Так тоже все как в белой пелене. А вернулись раньше, потому что очереди не было. Ни за билетами, ни на вход. Гид все время охал, приговаривал, что я в первый же день захотела сходить сюда. Вот Шива услышал и оставил меня в Варанаси.

— Ага. Просто если бы тебе сказали, что очередей нет, то ты бы одна туда пошла, без гида. А так у него получился еще один рабочий день. Он эти истории наверняка всем туристам рассказывает, знаем таких. Но твоя сказка ничего. Что-нибудь еще он тебе наплел?

— Сказал, что в прошлой жизни я была религиозной индийской девушкой, почитающей Шиву. Но бедной. Поэтому доехать в Варанаси не смогла. А раз уж в этой жизни доехала, то Шива устроил так, чтобы я смогла попасть в его главный храм. И не важно, что у меня пропал билет на самолет.

— А когда тебе Шива деньги за новый билет вернет, гид тебе не рассказал? За свой счет ведь теперь покупаем, — заржал парень. Потом посерьезнел. — Или вот, хотел бы я знать, зачем тогда Шива оставил здесь меня, я в этот храм даже и не собирался.

— Так ты же у шиваистского брахмана благословение получал, — девушка поднесла руку ко лбу и словно прочертила на нем три горизонтальных полосы. — Помнишь, мы вечером пошли смотреть религиозную церемонию Арти? Тебе на лбу

трипундру нарисовали, а потом еще знак в виде трезубца Шивы поставили. Вроде как ты тоже сделался последователем Шивы. Так что мог бы и в храм сходить со мной.

— Да, не хотел я получить благословение, я фото хотел сделать для инстаграм. Все остальные еще во Вриндаване у кришнаитов благословились и с цветными лбами нафоткались, но я не успел. А тут возле каждого храма народ с этими плошками, где краска. И тоже «благословляют». Я этот «тризуб» сразу у мужиков местных приметил. Экзотика же. И, вообще, я эти два дня работал на

удаленке. Хорошо хоть ноутбук взял. В этих храмах, я так понял, что всё одинаковое. У них везде внутри один лингам стоит черный. Даже не понимаю, зачем тебе еще на один понадобилось смотреть. Купила бы в центре на развале себе копию - сиди дома и смотри. Так что с твоим Золотым храмом я себе открытку купил. Прекрасное фото в солнечный день. Мне хватит. Сейчас я за то, чтобы не шляться тут почем зря. Это тебе хорошо, тебе сейчас работать не надо.

— Два дня я все равно за свой счет взяла, поэтому и не надо, — вздохнула девушка. — Денег жалко, но иначе бы оформили прогул. А работа… Я ее ненавижу, свою работу. Но на жизнь надо же как-то зарабатывать. Все так живут. Год работаешь, живешь как с электродом внутри мозга, потому что единственное, что держит тебя на работе – деньги. Потом берешь эти деньги, уезжаешь на неделю, и пытаешься втиснуть в это время все «красиво» и «интересно», что ты пропустил за предыдущий год.

— Хм, что-то красивое мы тут, конечно, видели. Интересное, наверное, тоже. Я себе «интересного» на полгода вперед наснимал для соцсетей. Хотя нищих, больных и убогих мы все-таки видели чаще. Кстати, о нищих, смотри, встали все рядком, сейчас в поезд садиться будут.

К платформе, действительно, подошел поезд. Молодые люди заглянул в окно. Как они и предполагали, второй класс оказался совсем не таким , как старались убедить их турагенты, предлагая ехать этим поездом. Грязные разводы на стенах, местами ржавчина, заляпанные выключатели… Но нужно было загружаться в вагон. Их купе - пространство с потертыми дерматиновыми полками за грязной выцветшей занавеской, оказалось сразу первым за тамбуром. Проход по вагону был таким узким, что пассажиры, идущие по нему, все время сдвигали занавеску плечами и создавалась полная иллюзия советского плацкарта со скрюченными на полках спящими телами и торчащими в проход пятками. Деваться было некуда. Поезд – последнее, что согласилась оплатить местная турфирма.

Проводник разносил новым пассажирам бутылки с водой, одеяла, подушки, простыни. Простыни ребята взяли, от одеял и подушек несколько раз вежливо отказались. Пользоваться ими было страшновато – казалось, что там непременно будут жить или вши, или другие представители животного мира. Проводник еще немного потоптался вокруг, спрашивая, не нужно ли чего еще. Шоколад? Печенье? Магниты на холодильник? Другие сувениры? Молодой человек хлопнул себя рукой по лбу. Конечно, сувениры. Барабан. Такой, как песочные часы. Он выразительно поводил руками в воздухе. Индус закивал, показывая, что понял.

— За всю поездку так и не научился понимать их акцент, — вздохнул молодой человек, присаживаясь на нижнюю полку. — И название не помню, а ведь есть же у этого барабана название какое-то. Еще неизвестно, что потом принесет. Вечно тут улыбаются, о потом оказывается, что сделали все наоборот. Если подумать, то и мы не лучше. Вот у меня фотографий осталось много, а про половину я даже толком не помню из каких мест. Про религию их ничего не понял. Вот скажи, Варанаси— это же священный город? Даже не помню, почему священный. По мне раз священный город, то тут надо загадывать желания. Слушай, давай загадаем, пока не уехали? — он ободряюще потрепал девушку по плечу. — Например, чтобы наконец доехать до Дели и улететь домой? Загадываем?

— Загадываем, — девушка улыбнулась.

Бум. Казалось, что кто-то резко ударил по натянутой коже, когда поезд стронулся с места, постепенно набирая ход.

— Раз ты девушка, то на нижней поедешь? Хорошо, уступаю. Интересно, если сейчас курткой укрыться, то ее потом в химчистке отчистят или выкидывать придется?

Парень полез на верхнюю полку, а девушка расстелила простыню и стала прикидывать, как лучше укрываться курткой. Можно было укрыться как одеялом, но в глаза бил резкий свет из коридора. Можно было натянуть куртку на голову, тогда мерзла нижняя часть тела. Без подушки тоже было неудобно. В результате

решила закутать голову курткой, а ноги укрыть шарфом.

Наверху захохотал молодой человек.

— Я сейчас тебя увидел. Пожалуй, это я тоже на память засниму. Выглядишь ужасно. Живописнее тех бедняг на вокзале. Ты бы осталась – сошла бы за местную.

— Не осталась бы. Самый жуткий город, который я видела, — перед глазами у девушки вновь поплыли картины узких улиц, уставленных дешевым товаром лоточников, засыпанных мусором, с больными и нищими, сидящими прямо на пути у прохожих.

— Зачем ты вообще в Индию поехала? — задумчиво спросили сверху.

— Да так.

— А я думал, что тебе тут нравится. С самого начала поездки считаю, что ты отбитая на голову. Например, кроме тебя никому в голову не пришло ночью в Читракуте в одиночку пойти и посмотреть храм Кали. И какая разница, что карты показывали, что до него семь минут пешком.

— Знаешь, — смутилась девушка. — Это была не ночь, всего девять вечера. И, помнишь, нас поселили в хостел для паломников, где белье в номерах не меняли неделю, а возле кровати у меня лежала дохлая ящерица. В тот момент перспектива прогуляться где-то в округе не выглядела плохой. Плохой выглядела идея сидеть в комнате с мертвым животным.

— Нормальных людей беспокоит перспектива того, что их ограбят, перережут горло, а тело выкинут в Ганг, — заметили сверху. — Выбор между вонючим отелем и возможностью быть убитой — это не вопрос выбора, а вопрос глупости или безумия. Что такого может быть интересного ночью в храме? К тому же ты атеист.

— Я агностик. – девушка помолчала. — А быть человеком - это и значит делать выбор.

— Какая разница, как ты себя называешь. Ты же там не молишься, я знаю. — молодой человек свесился с полки и посмотрел вниз.

Куртка внизу пошевелилась, из складок выглянул ясный серо-зеленый глаз.

— Когда-то давно я изучала архитектуру, — нехотя сказала девушка, — постоянно ездила в Европу, и в одну из поездок зашла в Париже в часовню Сен-Шапель, «чудо готики», как написано во всех путеводителях. Маленькая такая часовня, два уровня, внизу темнотища, еле видно низкий потолок, расписанный звездами. А потом ты поднимаешься наверх, и там - сплошные витражи, ты выходишь из тьмы и попадаешь во дворец слепящего света... Стоишь полностью залитый этим светом как рекой, и больше ничего не нужно в этой жизни. Я тогда час провела посреди этой часовни, пока солнце не переместилось, и эффект вдруг не пропал. И еще несколько раз возвращалась, но ни разу не испытала чего-то похожего. Мне много лет хочется вернуть это чувство, когда вокруг свет и только свет. Я где только не побывала. Даже медитацию пыталась освоить, ведь все говорят, что в глубокой медитации ты чуть ли не сам становишься светом. Только ничего такого я тоже увидела. А тут все эти йоги, брахманы, просветление… вот и поехала.

— Хочется посмеяться, но устал, — заметил молодой человек, укладываясь обратно на полку. — Я хожу на йогу почти десять лет, последние пять — с персональным инструктором. С ним же и медитирую, сижу, дышу, слежу за реакциями тела. Випассана, слышала про такое? Твоего белого света я не видел ни-ко-гда. Хотела света - за ним надо было ехать на Гоа, там сейчас как раз хорошая погода. А то, что ты описываешь, походу депрессия. Сходи к психологу. Возьми за правило ездить на новый год туда, где тепло. Я вот теперь буду стараться ездить на праздники исключительно в теплые края. Здесь мы за десять дней только два раза увидели солнечные деньки, в первый день в Дели, и где-то в Джайпуре. А смотреть Тадж-Махал в тумане, брр, та еще гадость. И сейчас мне нужен только хорошей солнечный день, чтобы мне снова стало хорошо. Не знаю, что ты загадала, но я выбрал отличную погоду на ближайший месяц. А теперь, давай спать. До Дели двенадцать часов, хоть выспимся.

Поезд ехал, свет в коридоре выключили, остались только серые мутные огни. Стало слышно стук колес. Ритм был странный, чем-то напоминавший стук сердца. Постепенно появилась мелодия, добавились звуки струнных инструментов. Звук был нежный, богатый обертонами. Мелодия обволакивала, тихо, но настойчиво втиралась в сознание, прекращаясь только на время остановок. Как же местные любят ставить на телефонный звонок этническую музыку, думалось сквозь дремоту девушке. А ведь красиво, даже интересно, что за стиль такой. И кто-то упорный, все звонит и звонит. Когда же абонент ему наконец ответит?

Вдруг мелодия стихла, оказалось, что и поезд снова стоит. Видимо, остановка обещала быть долгой — в коридоре опять зажгли свет. Девушка откинула занавеску и выглянула в коридор — слева простиралась темная щель прохода между купе, а вот справа... В метре от нее, за дверью в тамбур разливался белый свет, такой белый, что больно было смотреть. Она поняла, что спит, и что раз это сон, то можно и нужно открыть дверь и пойти навстречу этому белому свету. Но она все стояла и не могла решиться. Потом подумала, что в чемодане могло остаться что-то важное, вот сначала она откроет чемодан, все проверит, а потом... И в этот момент свет пришел к ней сам.

Проводник отдернул занавеску в купе, пожелал доброго утра. Молодой человек лежал на верхней полке, работал на ноутбуке. У проводника было в руках несколько небольших барабанов, как просил ночью мистер. Да, конечно, все индусы могут узнать по описанию дамару. Как можно не узнать дамару? Дамару — барабан

Шивы. У него две стороны - день и ночь, мужское и женское, бытие и небытие. Целая Вселенная. Играющий на дамару отбивает ритм своего сердца, играющий на дамару творит свою Вселенную и делает выбор. Дамару — выбор между бытием и небытием. Да, это лучшие дамару, чем если бы мистер покупал их в центре Варанаси. Двоюродный брат тети жены делал. Мистер выбрал себе дамару? Хороший дамару, хороший сувенир. Нет, мистер ограбит бедного проводника если предложит меньше. Да, мистер умеет торговаться. Только из уважения к мистеру проводник отдаст ему дамару за такую цену. Проводник еще раз поклонился и спросил, не желает ли сувениров и дама, что ехала вместе с мистером. Может дама тоже желает купить дамару?

— Дама? Какая дама? Я же один в купе ехал, — удивился молодой человек, убирая барабан в рюкзак.

Проводник огляделся. Действительно, в купе больше никого не было, вроде ничего необычного, только еще одна пара грязных разводов на стене, чем-то напоминающих фигуру, склонившуюся над багажом. Этих пятен он вроде раньше не видел. От них веяло чем-то странным, похожим на призрачные фотографии теней из Хиросимы, хотя, конечно, это была просто грязь на давно немытых стенах. Проводник несколько секунд посмотрел на пятна, подумал, что когда-нибудь их отмоют, Индия станет прекрасной страной с лучшим в мире сервисом, но сейчас нужно идти по вагону дальше, а не заниматься делами непонятных иностранцев. Поезд подошел на конечную станцию в Дели. Молодой человек выкатил чемодан в тамбур и покачал головой – ох уж, эти индусы. Надо же, бытие и небытие между которыми можно сделать выбор. Всего-то инструмент, но и тут без легенды не обошлось.

— Делать выбор — это и значит быть человеком, — пробормотал он, отгоняя какое-то воспоминание, а потом широко распахнул дверь вагона и улыбнулся - погода обещала быть замечательной.